Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Вопросы историографии окуневского культурного комплекса 16
1.1. Состояние источников 3 О
Глава 2. Общая характеристика окуневского культурного комплекса в стратиграфическом аспекте 33
2.1. Корреляция признаков окуневского культурного комплекса 40
2.2. Общая корреляция погребений и артефактов 45
Глава 3. Характеристика погребальных сооружений 50
3.1. Классификация и типология надмогильных сооружений 58
3.2. Типы конструкций могил 70
3.3. Ритуальная практика окуневцев 73
3.4. Ориентировки погребений 80
Глава 4. Характеристика окуневской керамической традиции 85
4.1. Технологические особенности окуневского гончарства 91
4.2. Типология керамики 109
Глава 5. Погребальный инвентарь 125
5.1. Типы металлических изделий 127
5.2. Предметы из камня и кости 131 Глава 6. Окуневское искусство 134
6.1. Типология окуневской изобразительной традиции 136
Глава 7. Общественная структура окуневцев (по данным погребального обряда) 145
7.1. Социальный аспект планиграфии окуневских могильников 151
Глава 8. Формирование окуневского культурной традиции и вопросы культурогенеза 160
8.1. Неолитические истоки окуневской культурной традиции 171
8.2. Окуневско-афанасьевский синтез 176
8.3. Восточный импульс и его значение в сложении окуневской культурной традиции 189
Заключение 195
Список иллюстраций 201
Список литературы
- Общая корреляция погребений и артефактов
- Типы конструкций могил
- Типология керамики
- Социальный аспект планиграфии окуневских могильников
Введение к работе
Окуневский культурный комплекс - это яркое многокомпонентное образование, сложившееся в эпоху трансформации неолитических традиций и формирования новой системы хозяйства и культурных традиций на Среднем Енисее. Появление и повсеместное использование металлических орудий вызвало, в конечном итоге, бурную интенсификацию сложнейших социальных процессов в древнем обществе. В материалах окуневского технологического комплекса уже на ранних стадиях фиксируется неожиданно развитая традиция металлообработки. Убедительные свидетельства развитого скотоводства также представлены в материалах окуневского комплекса, как в виде отдельных захоронений черепов быков, так и в рисунках на погребальных плитах.
В социальной сфере также наблюдаются процессы интенсификации, выраженные в появлении новых сложных типов погребальных сооружений и в развитии мегалитического искусства, призванного обслуживать развивающуюся культовую сферу.
Оку невская культура сравнительно недавно пополнила стратифицированную шкалу археологических культур Минусинской котловины, заняв место между афанасьевской и андроновской культурами (Максименков, 1965, 1975). Однако, благодаря уникальному сочетанию признаков: мегалитический характер погребального обряда, яркий инвентарный комплекс, огромный пласт изобразительного искусства, сразу привлекла к себе внимание исследователей. В наше время редкая публикация по древнему искусству Северной Евразии обходится без окуневских изображений, которые вызывают целый ряд устойчивых ассоциаций с индоевропейским миром.
Тем не менее, в окуневской проблематике сложилась ситуация, когда в ней практически отсутствуют обобщающие монографические исследования, посвященные комплексному исследованию окуневского комплекса в целом. К сожалению, не была опубликована, диссертационная работа Г.А. Максименко-ва, его выводы содержатся лишь в автореферате диссертации на соискание
степени доктора исторических наук и ряде статей, что совершенно недостаточно для представления о ходе и логике исследования. К сожалению, можно констатировать, что за прошедшие 30 лет первичная подача материала, осуществленная Г.А. Максименковым не пересматривалась и не анализировалась.
В то же время, монографически изданы работы по окуневскому искусству - «Изваяния окуневской культуры» Э.Б. Вадецкой (1980) и Н.В.Леонтьева (Leont'ev, N., Kapel'ko V. 2002). Благодаря этим публикациям и стремлению авторов к максимально точному воспроизведению изображений окуневское искусство привлекло внимание большого числа исследователей и породило множество взаимоисключающих версий о его происхождении. Следует отметить, что во многих работах по искусству часто не принимается во внимание специфика погребального и инвентарного комплексов, что приводит к односторонней трактовке окуневского культурного комплекса.
Таким образом, на сегодняшний день источники по исследуемой проблематике не обобщены и не систематизированы. Между тем, решение вопросов происхождения, развития и исторической судьбы древнего относа, известного нам под условным эпонимным названием «окуневцы» во многом зависит от комплексного археологического изучения и анализа всех доступных нам источников. Недостаточная изученность фактического материала приводит к тому, что рядом исследователей выдвигаются противоположные теории относительно происхождения и культурной принадлежности населения окуневской культуры. Это, само по себе симптоматично, так как показывает необходимость четкой разработки источниковедческой базы данной проблематики. Другой причиной является явный недостаток новых памятников, раскопанных по современным методикам, с тщательной фиксацией материала и их адекватной публикацией.
Инструментом для исследования процессов формирования культурных традиций является методика работы со всем культурным комплексом в целом.
В основе этой методики лежит выявленная прямая стратиграфия окуневских погребальных комплексов, которая позволила сформулировать логическую последовательность хронологических этапов окуневского культурного комплекса. На основе полученной стратиграфической колонки была построена типология погребальных сооружений, керамики, погребального инвентаря, произведений искусства, основанная на корелляции выделенных типов погребений, керамики, изображений и инвентаря.
Целью данного исследования является выделение хронологических этапов в окуневском культурном комплексе, создание общей типологической схемы, демонстрирующей ход развития окуневской культурной традиции, включая типологию керамики, погребальных сооружений, ритуальных обрядов, погребального инвентаря, произведений искусства.
В основе работы лежит анализ и систематизация всей доступной информации по данной проблематике. Проведенное исследование позволит точнее представить логику трансформации окуневского феномена и его взаимосвязь с другими культурными образованиями.
Новизна исследования заключается в системном подходе к данному феномену, как к культурной традиции, находившейся в процессе динамичного развития: от стадии становления в эпоху энеолита, расцвета в эпоху ранней бронзы и до периода стагнации в эпоху развитой бронзы.
Автором выявлено, что в ходе своего развития Окуневский культурный комплекс проходит четыре хронологических периода, отличающихся вариантами погребальных сооружений, керамики, инвентаря, изобразительных канонов в мегалитическом искусстве.
В ходе аналитического исследования впервые были выявлены процентные соотношения основных признаков керамического, погребального и инвентарного комплексов окуневской традиции в хронологическом аспекте. Полученные результаты, иллюстрированные диаграммами и графиками имеют
практическое применение, которое состоит в том, что обеспечивает дальнейшие исследования серьезной доказательно базой.
В результате проведенного исследования, было установлено, что название «Окуневская культура», предложенное Г.А. Максименковым в 1965, не отвечает во всей полноте, данному феномену, так как зафиксированные параметры принятого определения соответствуют памятникам только одного типа курганов - основной массе погребений могильника Черновая VIII. Заданные Г.А. Максименковым жесткие параметры признаков не соответствуют всей массе захоронений данной культурной традиции. Ее хронологические рамки, значительно шире, а процессы межэтнических контактов сложнее, чем это было отражено предшественниками.
Для того, чтобы классификационный термин более адекватно отражал содержание данного культурного феномена автором вводится понятие Окуневский культурный комплекс». Этот термин отражает более широкий уровень обобщений и позволяет сформулировать в рамках единой культурной парадигмы представления о хронологических различиях, проявления межэтнических контактов, многокомпонентность данного культурного образования.
Представленное исследование позволяет скорректировать наши знания о хронологии и последовательности археологических культур эпохи ранней бронзы на Среднем Енисее. В частности, анализ признаков керамической и погребальной традиций не позволяет согласиться с мнением Г.А. Максименко-ва о разрыве преемственности между ранними постнеолитическими формами погребальной обрядности и керамики и теми типами, что были проанализированы в рамках Окуневской культуры.
Так же не подтверждается гипотеза о полном вытеснении окуневцев афанасьевскими племенами и последующей окуневской «реконкисте» (Максимен-ков, 1975). В процессе работы с данным фактическим материалом было выявлено 16 комплексов, содержащих признаки как окуневского, так и
афанасьевского происхождения. Отмечаются факты сосуществования и взаимной ассимиляции окуневского и афанасьевского населения.
В ходе исследования выявлена стройная логичная схема развития окуневского комплекса в тесном контакте с другими этносами, мигрирующими в Минусинскую котловину.
Эколого-климатическая ситуация.
Окуневский феномен связан с Минусинской котловиной как местом непосредственного формирования и развития культурной традиции, что не исключает различного рода инокультурных импульсов, участвовавших в формировании специфического облика данного культурного образования.
Минусинская котловина отличается разнообразием эколого-природных зон - это и сухие степи, и смешанные леса вдоль рек и таежные участки в предгорьях. Окуневские памятники отчетливо тяготеют к предгорьям и в наибольшей концентрации сосредоточены вдоль рек Енисея, Абакана и Уйбата (табл.1, 2). В этих районах условия жизни наиболее комфортны, так как близость тайги обеспечивает население всем необходимым - лесной дичью, орехами, ягодами, полезными растениями. Вдоль рек в изобилии растет «сибирский хлеб» - черемуха, ягоды которой обеспечивали население калорийной и витаминизированной мукой, из которой пекли лепешки в течение всего года. Эта природная особенность освобождала население от необходимости заниматься масштабным пахотным земледелием, которое зачастую считается одним из необходимых признаков социального прогресса.
Природа создала в Минусинской котловине благоприятные условия для занятий скотоводством. Пересеченный рельеф в сочетании с лесостепными участками и близкой тайгой избавлял древних скотоводов от двух страшных сибирских несчастий — «белого» и «черного джута» - летней засухи со степными пожарами и зимнего обледенения почвенного покрова. Масштабный джут в открытой степи способен поставить на грань жизни и смерти все поголовье скота, а, следовательно, и население, жизнь которого целиком зависела от численности стада. Эта природная особенность Восточно-Сибирских степей могла быть объективным генератором большинства
миграций, прогонявших с востока на запад по поясу степей огромные массы населения в сжатые сроки.
В Минусинской котловине боровые леса, предгорная тайга и обширные степи позволяли найти пастбища для скота в любое время года. Таким образом, сама природа обеспечивала стабильность условий жизни в этом районе, по сравнению с жизнью на открытых степных пространствах. Этим, возможно, объясняется и уникальная устойчивость древних культур Минусинской котловины и огромная численность населения (особенно в скифское время).
Исходя из природных условий, в Минусинской котловине издревле сложился отгонный характер скотоводства для мелкого рогатого скота и пастбищное содержание для крупного рогатого скота. Экономические возможности скотоводства как основной области древнего хозяйства удачно дополнялись охотой, рыболовством и собирательством. В древних могилах неоднократно находили кости благородного оленя, косули, кабарги, соболя, волка, бобра, сурка и т.п.
В литературе часто можно видеть утверждение, что первоначально основой окуневского хозяйства являлась охота, и лишь появление скотоводов — афанасьевцев позволило им перейти к производящему хозяйству «Соседство и совместная жизнь афанасьевцев - скотоводов и окуневцев - охотников изменили хозяйственный уклад последних». (Вадецкая, 1986:35). Это утверждение основано на том факте, что в окуневцы не клали в могилы мясо животных в виде заупокойной пищи. Те немногие кости домашних животных, которые были найдены при покойных, входили в состав погребального инвентаря — астрагалы овцы, подъязычные кости быков (лосей, оленей?). Однако из поля зрения исследователей часто ускользало то, что остеологические остатки заупокойной тризны находились в насыпях курганов или в заполнении могил. В 22 случаях в насыпях курганов и в заполнении могил были встречены кости овцы (барана, мелкого рогатого скота) - особенно частой
находкой являются астрагалы овец, использовавшиеся, по всей видимости, в качестве игровых наборов.
В 8 комплексах были найдены кости крупного рогатого скота (коровы, быка). В 6 случаях в насыпях были найдены останки лошади. Например, в кургане 3, м.2 могильника Сыда V был найден позвонок молодого барана, в М.4- череп молодой коровы и астрагал овцы, в м.9 того же кургана — череп лошади. В кургане 4 при расчистке ограды так же был найден череп лошади, а в м.З среди костей младенца - обломок бедренной кости овцы. Вряд ли черепа животных являются остатками мясной пищи - скорее всего, это принадлежность культовой практики. К сожалению, черепа лошадей не сохранились, иначе по современным методикам можно было бы определить, были ли эти лошади упряжными, т.е. домашними.
Единственным памятником, зафиксировавшим обряд ритуального захоронения животных, является комплекс «База Минторга» под Минусинском, раскопанный Н.В. Леонтьевым в 1978 г. (Наглер, Парцингер, 2006). Здесь в 11 ямах были найдены кости домашних животных. В яме 5 в определенном порядке, с ориентацией к центру были аккуратно уложены 6 черепов быков с костями конечностей. Погребение черепа с копытами, по всей видимости, означает ритуальное захоронение шкуры животного и знаменует обряд ритуального заклания. В яме 1 была захоронена шкура лошади и овцы. В яме 7 были найдены останки 4 шкур быков. В яме 10 - разрозненные кости овцы. Уникальная находка комплекса База Минторга имеет огромное значение для понимания проблемы развития скотоводства в энеолитических культурах Минусинской котловины.
Возможность развития у окуневцев зачатков производящего хозяйства отмечена в статье А. Наглера (Nagler, 1999). Автор определяет т. н. «лунницы» (каменные предметы серповидной формы), как жатвенные ножи, распространенные в Восточной Азии. Справедливости ради, надо отметить, что условия находки двух таких предметов in situ в могиле ограды № 5 могильника Усть-
Бюрь несколько противоречат данной гипотезе, поскольку лежали под коленями или в районе стоп скорченного скелета параллельно длинным костям ног. Такое положение маловероятно для орудий труда. Равно как и для нагрудных украшений, которыми эти предметы считаются в некоторых работах («луновидные подвески» Семенов, 1997: 157).
Помимо остеологических данных для характеристики основных пород домашнего скота привлекаются изображения животных на петроглифах. Эти рисунки позволяют обратить внимание на некоторые особенности экстерьера животных и сделать выводы о возможных хозяйственно-продуктивных направлениях в их разведении. Такие особенности экстерьера изображенных быков, как длинные ноги, поджарый торс, широкая грудь - позволяют сделать вывод не о молочном, а о мясо - рабочем направлении продуктивности крупного рогатого скота в эпоху ранней бронзы в Минусинской котловине.
Об экстерьере окуневских лошадей можно судить по изображениям на плите №1, кургана 1 и плите 3 из кургана 2 могильника Лебяжье. Эти изображения тем более ценные, что происходят из закрытого комплекса и, безусловно, относятся к изучаемой эпохе (Вадецкая, 2003-2004: 8-16, Миклашевич, 2003-2004: 17-27). Особенности экстерьера - большая, тяжелая голова, короткая торчащая грива — дают основания считать этих животных гибридами диких лошадей типа «лошадей Пржевальского». Для лошадей Пржевальского характерным признаком является хвост с длинной неопушенной репицей, однако на рисунке мы видим, что длинные волосы начинаются от самого основания хвоста - это означает, что, скорее всего, здесь изображены гибриды диких лошадей, прошедшие первую стадию доместикации.
На тех же рисунках зафиксированы и первичные приемы контроля лошадей - на первом рисунке это ошейник, опоясывающий шею лошади, во втором случае - петля, продетая через носовой хрящ - прием, который окуневцы практиковали и в отношении крупного рогатого скота.
Значение крупного рогатого скота в жизни окуневцев трудно переоценить хотя бы потому, что непременным элементом образа окуневского божества является оформление головы бычьими рогами и ушами. Причем, в ходе эволюции этого образа, данные элементы все более увеличиваются в размерах, что говорит о возрастающем значении данных элементов в сознании окуневцев. Некоторые окуневские стелы увенчаны головой (или шкурой) барана, что также свидетельствует о сакральном значении этого животного в сознании окуневцев. Поскольку природным врагом домашнего скота являются хищники
- волки, медведи, барсы - то изображения этих животных или их собиратель
ных образов помещаются на стелах внизу, под туловищем божества - то есть в
положении хтонических божеств.
Таким образом, анализ фактического материала показывает, что окунев-цы были хорошо знакомы с домашними животными и использовали их образы в культовой практике.
Благоприятная эколого-экономическая ситуация в сочетании со сравнительно компактной зоной расселения вызвали эффект культурного подъема в среде пост-неолитического населения, которое на фоне энеолитической трансформации продемонстрировало мощный технологический прогресс, перейдя на применение эффективных металлических орудий, применяя технику литья и ковки. Этому способствовали природные богатства края - легкодоступные месторождения меди, олова, рассыпное золото. Подъем экономики в конечном итоге, вызвал численный прирост населения и усложнение социальных процессов, что выразилось в усложнении погребальной обрядности и в стремительном расцвете культовой сферы.
Минусинская котловина окружена довольно высокими горными хребтами
- Кузнецким Алатау на западе, Западным Саяном на юге и юго-востоке и
Восточным Саяном на северо-востоке, вершины которых достигают 2000,
2500м над уровнем моря. Однако, ставить вопрос об изолированности этой
территории не приходится из-за развитой гидросистемы, соединяющей
Минусинскую котловину с Байкальским регионом через Ангару и с Тувой через верхний Енисей (Улуг-Хем). Кузнецкий Алатау не представлял собой серьезной преграды между областями Западной Сибири и Минусинской котловиной.
Мнение, что Западный Саян был практически непроходим из-за бурного течения Енисея в узком каньоне (Вадецкая, 1986, с.4), опровергается фактами находок многочисленных древних петроглифов, в том числе окуневских, в самых труднодоступных местах этого каньона - Кантегир, Джой, Джойская Сосновка. За порогами, на территории Тувы окуневские петроглифы зафиксированы на Мугур-Сарголе (Дэвлет, 1980).
Миграционные потоки в Минусинской котловине, по всей видимости, регулировались не природными факторами, а способностью местного населения противостоять инокультурному вторжению. Эта способность не является постоянной - она меняется в зависимости от того, на каком этапе развития находится социум. Когда общественная структура находится на подъеме, она способна организовать общественные силы и направить их на решение очевидной задачи, например, оказать сопротивление мигрантам -уничтожить, изгнать или ассимилировать, то есть заставить иноплеменников принять жизненные устои местного населения.
Более того, культурное образование с ярко выраженной социальной иерархией, с мощной идеологической базой способно оказывать центробежное воздействие на сопредельные территории и втягивать в свою орбиту население генетически неродственное, но полностью попадающее под влияние более сильной структуры - например, такую нарастающую мощь в начале II тысячелетия до н.э. демонстрирует андроновская культура.
В то же время экономическая слабость, разобщенность, малочисленность населения на какой бы то ни было территории, неизбежно приведет к тому, что эти земли будут заняты более успешными соседями вне зависимости от высоты окружающих гор.
Смена культур в Минусинской котловине, по большей части, видимо, осуществлялась по принципу инфильтрации: небольшое количество мигрантов начинало незначительно влиять на местную культуру, привнося изменения в керамику, погребальную обрядность, орудия труда до тех пор, пока увеличивающееся количество нового населения не изменяло качества прежнего культурного образования. Например, в подгорновских памятниках тагарской культуры фиксируется незначительное количество маленьких сосудиков на поддонах ярких цветов оранжеватого спектра - признака окислительного обжига, не характерного для подгорновского гончарства. Затем следует этап, где подгорновские банки и сарагашенские котловидные сосуды представлены в сопоставимых пропорциях и на следующем сарагашенском этапе эта керамическая традиция выступает, как ведущая форма гончарства.
Инфильтрационные процессы при анализе археологических комплексов выявляются в фиксации двух стадий: 1) смешанные памятников с разнокультурным инвентарем; 2) памятников с артефактами гибридного происхождения, то есть сочетающие в разных комбинациях признаки разных культур. В Окуневском контексте 1) - это погребения из Афанасьевой горы, Тас-хазы, Камышты, где афанасьевские и окуневские керамические сосуды находились в одних и тех же погребениях, и 2) - гибридные памятники типа Пистах, где инвентарь неявно обнаруживает свою культурную принадлежность, демонстрируя комбинации разнокультурных признаков. Однако в Окуневском сценарии смены культур не произошло, так как окуневцы сумели преодолеть влияние афанасьевской культуры, и в поздних окуневских памятниках типа Черновая VIII афанасьевские признаки ощущаются минимально - в форме трансформированных курильниц с внутренней перегородкой.
Общая корреляция погребений и артефактов
Корреляция типов сосудов с основными орнаментальными схемами и типами погребальных сооружений позволила выделить 4 хронологические группы, которые отражают ход развития окуневской культурной традиции (табл. 8). I хронологическая группа включает в себя памятники: Уйбат III/1, Мохово - 6, Карасук VIII, Карасук И, Пристань, Уйбат-1, Уйбат-Тибик, Усть-Бюрь, Черновая VIII, к.2. Эти памятники демонстрируют начальный этап в сложении окуневской курганной традиции. Инвентарный набор первой хронологической группы отличается архаическими чертами. Во-первых, в орнаментике сосудов доминируют типы «А 46 1,2», «Б-1,2» с разнообразными вариантами горизонтального или диагонального накола. Довольно высок процент «жемчужника» под венчиком.
Во-вторых, в этой группе памятников практически отсутствует "классический" окуневский инвентарный набор: нет ни стеатитовых головок, ни костяных пластинок. Каменные шарики есть только в Карасук П, однако, они еще без отверстий. Мелкая пластика представлена редкими зооморфными изображениями. Зато бронзовые вещи встречаются неожиданно часто - это литые ножи с черешковым насадом, и довольно крупные бронзовые игольники. Стелы с личинами простого типа присутствуют только в комплексе кургана Уйбат Ш,к.1.
Во второй хронологической группе керамика демонстрирует качественное развитие без существенного изменения орнаментальных схем. Как основную тенденцию нужно отметить увеличение по сравнению с предыдущим этапом числа плоскодонных сосудов. В отличие от предшествующей коллекции эта керамика поражает продуманностью и мастерством исполнения орнамента. Накол сохраняет акцентированность, однако сами орнаментиры изготовлены более тщательно и дают четкие ровные отпечатки. Особое внимание уделяется композициям на дне сосудов. По технологическим характеристикам сосуды этой группы являются вершиной окуневского гончарства. Однако, в Тас-Хазе появляется новая орнаментальная схема: крупная шахматная композиция, занимающая все тулово сосуда. Подобные композиции встречаются в памятниках третьей хронологической группы. Однако, известная архаичность Тас-Хазы: гранитная ограда, грунтовые могилы, панцирный заклад все-таки позволяет отнести этот памятник к финалу второй хронологической группы.
В инвентаре могил появляются мраморные шарики с отверстиями, курильницы, но, похоже, еще нет костяных пластинок и стеатитовых головок. Массивный литой топорик из Тас-Хазы демонстрирует развитие бронзолитей-ного производства. Второй бронзовый предмет, отлитый из оловянистой бронзы - наконечник копья из Моисеихи происходит из афанасьевско окуневского комплекса. Сосуд, сопровождающий это копье, имеет редкую орнаментальную схему - все его тулово было покрыто прочерченной косой сеткой. Подобный сосуд был найден на разрушенном кургане 2 в Лебяжьем. Судя по остальной керамике этого кургана его также можно отнести ко второй хронологической группе. Все это дает некоторые основания для синхронизации окуневско-афанасьевского контакта со второй хронологической группой окуневской культурной традиции.
Третья хронологическая группа самая многочисленная и включает в себя большинство известных на сегодняшний день окуневских погребальных памятников. С известной долей условности можно попытаться разделить эту группу на две части: раннюю, где еще сохраняется традиция довольно глубоких грунтовых ям и позднюю, где полностью преобладают каменные ящики, выступающие над уровнем погребенной почвы. Керамика этого этапа соответствует поздним типам «Б» - 3,4. В динамике в этих типах проявляются черты характерные для андроновского гончарства: отогнутый венчик, кольцевая нарезка появляется гребенчатая орнаментация.
Памятники позднего этапа третьей хронологической группы представлены курганами Верх. Аскиз к.1,к.2, Уйбат V,K.2, к.4. Характерная черта этого этапа - явное предпочтение западной ориентировки в результате чего могилы выстраиваются в ряды вдоль западной стенки кургана. Основной формой становится трапециевидный ящик, вкопанный в материк до уровня погребенной почвы.
В керамическом комплексе третьей хронологической группы происходят значительные изменения. Прежде всего, это касается морфологии и орнаментики сосудов. Тип «А» представлен в основном подтипом «А»-3, который по существу является вариантом типа «Б»-1, но с уплощенным дном. Тип «Б» и «В» присутствуют в полном объеме. Инновационными формами по сравнению с предыдущими этапами являются «Б»-3 и «Б»-4, то есть "усеченно-конические" и "тюльпановидные".
Типы конструкций могил
В процентном отношении выделенные типы курганов представлены весьма неоднородно. Примерно 80% всех памятников относятся к типам 1-г, II-д. Типы 1-а, П-а, И-б - единичны. Типы могил 1-в, II - г, II - д - часто являются впускными в курганы I - IV типов. Как отмечено А.А. Ковалевым на материале к.2 могильника Верх-Аскиз I самые стратиграфически поздние могилы, впущенные в верхний почвенный слой, как правило, безинвентарны, что говорит о десакрализации обряда в финальной стадии развития окуневской культурной традиции. Выводы. В главе 3.2. «Типы конструкций могил» представлено две категории могил - грунтовые ямы и каменные ящики. Каждая из категорий подразделяется на типы в зависимости от конкретных различий. В общей сложности выделено 9 подтипов а - д.
Согласно проведенному анализу, проиллюстрированному в таблице 7, выявляется взаимозависимость типов курганов и конструкций могил.
В курганах с одномогильной планиграфией (ТИП I) встречаются глубокие грунтовые могилы I группы. На этапе бытования курганов II и III группы наряду с ямами появляются массивные каменные ящики, вкопанные в дно глубоких могильных ям - тип II—б, II—в. В курганах IV группы каменные ящики и мелкие ямы сооружаются в верхних почвенных слоях, с перекрытием, лежащем на погребенной почве - тип 1-в, П-г. Могилы, впущенные в насыпь курганов, едва перерезающие погребенную почву составляют тип П-д.
Ранний этап окуневской погребальной обрядности представлен грунтовыми могилами в центре курганной ограды, однако, нарастающие социальные процессы вызвали тенденцию к мегалитизации конструкций. Примером высшей степени мегалитизации является курган Тас-Хаза. Массивность каменных конструкций являются критерием социального положения умершего.
Эта тенденция сохранялась и в III хронологической группе, где центральные могилы выделяются большими размерами, более массивными каменными ящиками и сложными каменными покрытиями над могилами. К сожалению, именно центральные могилы окуневских курганов чаще всего страдали от действий грабителей.
Эволюция окуневских могильных конструкций завершается появлением каменных ящиков, вкопанных в дерн вне курганных оград. Как вариант погребений с пониженными ритуальными требованиями выступают одиночные грунтовые могилы. Появление одиночных могил в позднеокуневском контексте можно рассматривать, как следствие общей стагнации и отход от традиционной погребальной обрядности.
Окуневский погребальный обряд представлен двумя категориями: ингу-мацией и кремацией. Несмотря на то, что кремация зафиксирована всего в трех захоронениях детей (одно в Есинской МТС и два в Черемушном логу), этот факт заставляет выделить такой вариант обрядовой практики в отдельную категорию.
Захоронение в Есинской МТС было совершено в небольшой подбойной могиле, и было обнаружено А.Н. Липским под насыпью тагарского кургана в 1952г. Так как окуневский курган был уничтожен при строительстве тагарского, определить его тип и место в нем данной могилы оказалось невозможным. Сожжение было произведено на стороне, так как следов огня в могиле не зафиксировано. Кучка полусгоревших костей подростка находилась между двумя сосудами - плоскодонным горшком и курильницей с перегородкой. Среди костей были найдены костяные колечки, составлявшие ожерелье. Богатый инвентарь и редкое в окуневской традиции погребение в могиле с подбоем позволяют отметить особый статус этого захоронения, как ритуального или закладного, также как и все остальные подбойные захоронения.
Кремации в Черемушном логу отмечены Г.А. Максименковым в тексте его докторской диссертации «В одной из отдельно расположенных могил погребен ребенок, а в другой найдены кальцинированные косточки. Кальцинированные кости ребенка были и в одной из могил ограды» (Максименков, 1975, стр. 17). В публикации М.Д. Хлобыстиной отмечается только один случай, но без указания на кремацию: «дно ящичка - пристройки выложено мелкими плитками. В заполнении найдены только угли» (Хлобыстина, 1971:26). В статье Я.А. Шера и СП. Грушина «Могильник раннего бронзового века Черемушный Лог - 1» имеется указание на одно захоронение с кремацией - могила 4. По мнению авторов ее можно отнести к андроновской эпохе, так как в ней «обнаружен сосуд по форме и орнаментации близкий к андроновским керамическим традициям» (Шер, Грушин, 2006:97).
Типология керамики
Построение археологической типологии фиксирует результат анализа ранжированных свойств артефактов. В итоге этого анализа выделяются структурные уровни, которым присваиваются определения соответствующего таксонометрического ранга. Наибольшую информацию несут конструктивные и декоративные признаки керамических комплексов. Это обусловлено доступностью и очевидностью конструктивно - декоративных элементов для процесса анализа и диагностики. Устойчивое соответствие конструктивных, декоративных признаков и технологических особенностей характеризует керамические изделия в рамках одной традиции.
Процедура построения служебной морфологической типологии окунев-ской керамики предполагает фиксацию процесса развития керамического комплекса во времени. Керамический сосуд является результатом целенаправленной деятельности мастера, отражающего представления общества в котором существует данная традиция о форме и внешнем виде сосуда данной категории (парадного, бытового, погребального) и вооруженного собственными навыками, умениями и знаниями. Общественные представления со временем подвержены изменениям в силу тех или иных причин, что отражается в орнаментике сосудов. Технологические приемы более консервативны и изменяются только при появлении и внедрении новой технологии. Поскольку к технологическим процедурам относятся формовка и обжиг, то эти признаки являются базовыми и их изменения сигнализирует о появлении нового населения. Эти признаки лежат в основе археологической типологии, призванной в системе ранжированных уровней проследить качественные и временные изменения в данной керамической традиции.
Определенную сложность при выборе признаков представляет сам предмет исследования, поскольку каждый артефакт обладает своими индивидуальными особенностями и является единственным в своем роде. Особенно это проявляется в окуневской керамике типа «А», где каждый сосуд имеет свою орнаментальную схему. Поэтому, оперируя с категорией внешне разнообразной керамики, следует выбрать наиболее устойчивые морфологические свойства и характеристики, которые нашли наилучше выражение в программах конструирования гончарных изделий. Элементы каждого таксона, в свою очередь, должны максимально отличаться от других подразделений того же ранга.
Комплексный подход к построению морфологической классификации древней керамики с учетом контура и пропорций объекта в настоящее время доминирует в археологии как в зарубежных работах Ж.-К. Гардена (Gardin, 1958), А. Шепард, Х.-А. (Shepard, 1965), Нордстрема (Nordstrom, 1972), так и в отечественной науке (Андреева, Жущиховская, Кононенко, 1986; Горюнова, Савельев, 1981).
В представленной типологии классифицирующим основанием является общий контур сосуда, объединяющий основные формообразующие элементы и их соотношения.
Высшему таксонометрическому уровню классификации соответствует выявление формы дна сосудов, которая определяет всю морфоструктуру соответствующего таксона.
Несмотря на кажущееся однообразие окуневской керамики ее классификационная схема довольно сложна. По морфологии сосудов окуневский керамический комплекс распадается на два класса: - класс профилированных сосудов, - класс не профилированных сосудов.
По способу организации формы дна сосудов окуневскую керамику можно отнести к трем подклассам: - подкласс округлодонных сосудов; - подкласс плоскодонных сосудов - подкласс сосудов на поддоне.
В свою очередь, округлодонные сосуды образуют тип «А» и подразделяются на три подтипа А-1, А-2, А-3 (табл.14) . (Соколова, 2002: 230-236).
ТИП А. Сосуды с округлым или уплощенным дном. Венчик прямо срезан или закруглен. Большинство сосудов имеют ряд "жемчужин" или ямок под венчиком. Часто встречаются насечки по внутреннему или внешнему краю венчика. Орнамент акцентированный, в отступающе-накольчатой технике. Раннюю группу этого типа характеризует тяготение к волнистому профилю, получаемому в результате глубокого орнаментального накола. Основная орнаментальная схема - заполнение тулова многорядным параллельным наколом. Исключительно часто встречается орнаментированное дно. Именно для этого типа характерна развертка орнамента, начиная со дна, по спирали или концентрическими кругами. Для орнаментации дна и тулова используется один орнаментир.
Социальный аспект планиграфии окуневских могильников
Корреляция типов погребальных сооружений, полученных на основе предложенной автором классификационной схемы (Соколова 2006-6: 251 -259), с половозрастной принадлежностью похороненных людей продемонстрировало отсутствие прямой зависимости между обозначенными параметрами. Имеющиеся данные не позволяют выделить конструкции, присущие какой то одной половозрастной группе. Можно отметить некоторые тенденции к большему использованию погребений типа 1-в, I-г для захоронений детей, но это не исключает и взрослых захоронений в могилах данных типов. В то же время надо отметить, что детей часто хоронили и в престижных конструкциях П-в, П-г с богатым инвентарем. В самом общем виде можно говорить только о размерных различиях захоронений, где детские могилы были, несомненно, меньше, в соответствии с возрастом и ростом самого ребенка.
Для окуневской погребальной практики большим социальным весом обладала система расположения могил внутри ограды, по принципу наибольшей значимости покойного.
На первом хронологическом этапе возведение сложных погребальных объектов, по всей видимости, полагалось только социальным доминантам. Поэтому в I хронологической группе погребений представлены курганы -ограды с одной могилой в центре. Редкость данных памятников говорит о том, что этот тип захоронений был исключительно престижным, и основное население этот обряд не практиковало. Хотя нельзя исключать и субъективный фактор, связанный с недостаточной информационной базой.
Вторая хронологическая группа демонстрирует следующий шаг по пути усложнения социальных отношений, так как окуневцы переходят на мультимо-гильную планиграфию внутри оград, где расположение могилы было социально обусловленным. Центральное захоронение предназначалось для социального доминанта, будь то мужчина, или женщина. Центральные погребения практически всегда больше по параметрам, нежели периферийные. Термин «социальный доминант» мною употребляется как стилистически нейтральный, дабы избежать понятий вождь, жрец, глава рода, поскольку эти «профессиональные» различия не выявляются на окуневском материале и, вообще, не всегда определяются по инвентарю. В то время, как престижность погребальной конструкции, по сравнению с соседними могилами, является очевидной.
Наконец III хронологическая группа представляет некоторую тенденцию к социальному выравниванию - все могилы в оградах сооружаются с западной ориентировкой и ограды в плане демонстрируют многорядную структуру без выраженного центра.
Чтобы представить себе масштабы изменений обратимся к предшествующей культовой практике, представленной в неолитическом погребальном контексте.
Неолитические погребения, судя по могиле в Базаихе, в Байкалово (Че-ремушный лог, м.7) и на озере Долгом совершались в простых грунтовых ямах. Они чрезвычайно редки. С одной стороны, грунтовые ямы просто трудно обнаружить, с другой стороны, даже в том случае, когда их находят, эти погребения явно не составляют крупных кладбищ (максимум - 3 могилы у оз. Долгое) (Вадецкая, 1986:13).
Возможности объяснения этого явления не велики - или плотность населения в это время была невероятно низкой, или население практиковало не ингумационный способ захоронения, например, хорошо известный в сибирской этнографии «воздушный» способ захоронения на дереве или на лабазах - в этих случаях кости и инвентарь не сохраняются. В более позднее время ингумации становятся более распространенным обрядом, однако возможно, что о существовании старого обычая свидетельствуют разрозненные скелеты, помещенные в такие маленькие ящики, в которых полноценное погребение просто не могло поместиться.
Почти также редки и окуневские курганы I хронологической группы. Центральная грунтовая яма в этих курганах окружена квадратной каменной оградой, сооруженной из песчаника или гранита. Вполне возможно, что курганные конструкции в раннем окуневском комплексе сооружались, как исключительно престижные и предназначались для социальных доминантов. Мохов- 6, Усть-Бюрь, Уйбат-Тибик имели сплошной каменный панцирь, выложенный внутри периметра ограды в 2-3 слоя. Как особо архаичную черту можно выделить ограды Уйбата Ш/1, Карасука II, Уйбата 1, Уйбат-Тибик выложенные на древнем горизонте из крупных гранитных блоков. Диагональные выкладки Карасук VIII, Карасук II - являются развитием пространственной идеи, и, пожалуй, характеризуют более развитый по сравнению с Уйбат Ш/1 этап. Здесь планиграфически выделяются и центр, и углы кургана, такой же идее служат и угловые захоронения кургана Уйбат-Тибик. Самая простая конструкция представлена в кургане Черновая VIII, к.2, который по сумме признаков также можно отнести к I хронологической группе. Здесь плохо сохранившаяся ограда из врытых на ребро плит песчаника окружала обширную грунтовую яму, ориентированную на запад. Позднее могила подверглась ограблению, и в нее было совершено захоронение в каменном ящике.
Поскольку углами ограда часто ориентируется по сторонам света, а вернее сказать по точкам восхода и заката солнца, то курган сам по себе становился сакральным пространством, выделенным из профанного мира.
Вторая хронологическая группа знаменует переход от одиночных погребений доминантов к коллективным погребениям в одной ограде. Глава рода традиционно занимал центральную часть. Погребения членов рода располагаются вокруг центральной могилы параллельно стенкам ограды. В тех случаях, когда центральное погребение по каким-то причинам так и не было совершено, погребения заполняют южный сектор. Судя по величине могил и богатству инвентаря, наиболее престижными, после центральных, были могилы в южном секторе. Этот сектор заполнялся могилами наиболее плотно, часто один каменный ящик сооружался поверх второго (Уйбат V, курган 1). Эта традиция сохраняется и в следующей хронологической группе.