Содержание к диссертации
Введение
Глава I Археологическая характеристика и результаты палеоантропологического изучения Горного и лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы 15
1.1. Археологическая характеристика Горного и лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы 15
1.2. История изучения палеоантропологических материалов эпохи ранней и развитой бронзы с территории Горного и лесостепного Алтая 33
Глава II. Палеоантропология Горного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы 58
2.1. Палеоантропология афанасьевской культуры Горного Алтая 58
2.1.1. Антропологическая характеристика населения афанасьевской культуры Горного Алтая. Внутри груп повой анализ краниологической серии 58
2.1.2. Межгрупповой анализ краниологических серий афанасьевской культуры Горного Алтая 75
2.2. Палеоантропология каракольской культуры 86
2.2.1. Характеристика краниологических находок каракольской культуры 86
2.2.2. Межгрупповой анализ краниологических материалов каракольской культуры 91
Глава III. Палеоантропология лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы 110
3.1. Палеоантропология елунинской культуры 110
3.1.1. Характеристика краниологических материалов елунинской культуры. Внутригрупповой анализ 110
3.1.2. Межгрупповой сравнительный анализ краниологической серии елунинской культуры 118
3.2. Палеоантропология андроновской (федоровской) культуры лесостепного Алтая 128
3.2.1. Антропологическая характеристика населения андроновской (федоровской) культуры лесостепного Алтая. Внутригрупповой анализ краниологической серии 128
3.2.2. Межгрупповой анализ серий черепов андроновской (федоровской) культуры лесостепного Алтая 145
Глава IV. Некоторые вопросы этнокультурного развития Горного и лесостепного Алтая в эпоху ранней и развитой бронзы в свете данных палеоантропологии 168
4.1. Горный Алтай 168
4.2. Лесостепной Алтай 187
Заключение 211
Список литературы
- Археологическая характеристика Горного и лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы
- Палеоантропология афанасьевской культуры Горного Алтая
- Палеоантропология елунинской культуры
- Горный Алтай
Введение к работе
Актуальность темы. Многие важные проблемы древней истории Горного и лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы, решение которых в значительной мере зависит от данных палеоантропологии, являются дискуссионными. Сложность проблемы происхождения афанасьевской культуры усугубляется недостатком антропологических источников. Остается открытым вопрос об участии местных групп в формировании ее населения, а также о составляющих антропологических компонентах. Не определен исходный район миграции носителей афанасьевской культуры на территорию Южной Сибири, поиск которого в значительной степени зависит от данных палеоантропологии. Единичность и фрагментарность имеющихся материалов каракольскои культуры не позволяет получить даже средние краниологические данные для использования в межгрупповом статистическом анализе. Далеко не бесспорна типологическая характеристика и происхождение монголоидного компонента в составе каракольскои популяции. Реальная роль в его расогенезе европеоидных групп также остается неясной, как и их отношение к носителям предшествующей на данной территории афанасьевской культуры. Не менее сложные проблемы связаны с реконструкцией исторической ситуации на территории лесостепного Алтая в эпоху ранней и развитой бронзы. Малочисленность палеоан-тропологических данных елунинской культуры не дает возможности охарактеризовать ее население в антропологическом отношении отдельно от населения синхронных культурных образований сопредельных территорий, с краниологическими материалами которых они вынужденно суммируются. Не ясна роль и характер участия местного населения в формировании елунинской культуры и, в частности, ее локальных особенностей. Имеющиеся скудные краниологические материалы оставляют открытым вопрос происхождения и расогенетиче-ских связей европеоидного компонента в составе ее населения. Отсутствие новых представительных по численности палеоантропологических материалов
андроновской (федоровской) культуры не позволяет осветить процесс формирования населения эпохи развитой бронзы лесостепного Алтая. Остается дискуссионным и по своему значению далеко выходит за его территориальные рамки проблема характера и степени участия местных популяций в сложении андроновской (федоровской) культуры. Не выяснено происхождение южного европеоидного компонента в составе ее населения на территории лесостепного Алтая. Увеличение, за последние десятилетия, начиная с 70-х гг. XX в. источ-никовой базы в результате широкомасштабных археологических работ повлекло значительный количественный рост палеоантропологических материалов. Их изучение с использованием современных статистических методов, применяемых для анализа палеоантропологических материалов, позволяет подойти к решению этих вопросов.
Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является изучение процесса формирования антропологической структуры населения Горного и лесостепного Алтая в эпоху ранней и развитой бронзы на основе анализа краниологических данных, происхождения и генезиса его компонентов. Ее достижение предусматривает решение следующих задач: 1) обобщение и анализ всех краниологических данных по археологическим культурам Горного и лесостепного Алтая данного периода в соответствии с современным состоянием археологических источников; 2) изучение внутри- и межгрупповой изменчивости населения эпохи ранней и развитой бронзы изучаемой территории; 3) выявление основных слагающих антропологических компонентов, вошедших в его состав; 4) выяснение истоков происхождения выделенных расовых компонентов на основании межгруппового анализа; 5) сопоставление результатов палеоантропологического анализа с выводами археологических исследований.
Объектом исследования являются этнокультурные процессы, протекавшие на территории Горного и лесостепного Алтая в эпоху ранней и развитой бронзы.
Предметом исследования выступает формирование антропологического состава населения эпохи ранней и развитой бронзы данной территории.
Территориальные рамки работы включают области Алтайского региона, разделяющиеся на две части: 1) Горный Алтай, являющийся в орографическом (географическом) отношении ядром Алтайской горной системы, в современных административных границах Республики Алтай и пограничных с ним районов Алтайского края и Восточно-Казахстанской области Республики Казахстан [Алтайский край, 1978; Малолетко, 1999]; 2) Лесостепной Алтай, соответствующий в ландшафтном и административно-территориальном отношении лесостепным районам Алтайского края и сопредельным районам Восточно-Казахстанской и Новосибирской областей. В географическом плане он находится на территории Приобского плато в широком понимании термина [Атлас Алтайского края, 1991, с. 22; Давыдова, Каменская, Неклюкова, Тушинская, 1966; Раковская, Давыдова, 2001].
Хронологические рамки исследования отражают ранний и развитый этапы эпохи бронзы историко-культурной периодизации и охватывают на данной территории период с конца IV тыс. до н.э. до XII в. до н.э.
Методология и методика. Методологической основой данного исследования является положение о реальности существования человеческих рас [Проблемы расы ..., 2002] и об отсутствии причинной связи между расами и культурами. Однако формирование тех и других на одних и тех же территориях дает возможность перехода от истории биологических общностей к истории общностей социальных. Это географическое совпадение определяет возможности исторической интерпретации результатов палеоантропологического исследования, которая опирается на то, что появление комплекса антропологических особенностей, обнаруженного в чужеродной антропологической среде или на территории, где он раньше не был зафиксирован, безусловно, связано с переселением людей. В этом проявляется бесспорное преимущество антропологических данных перед всеми другими для установления масштабов и направлений миграций, конкретных движений человеческих коллективов, реальных носителей
7 этих особенностей, и роли отдельных популяций в сложении того или иного народа [Алексеев, 1979, с. 63-70; Герасимова, 2004, с. 54-55; Дебец, Левин, Трофимова, 1952; Дубова, 2002; Левин, 1961].
Расовая диагностика выделенных краниологических типов базируется на принципах таксономической неравноценности расовых признаков [Ярхо, 1934] и понимания расы любого порядка как динамической (исторической) категории [Бунак, 1938; 1956; 1980]. Так, для разделения монголоидных и европеоидных групп наиболее значимыми расоразграничительными признаками являются углы горизонтальной профилировки лицевого скелета, размеры и пропорции переносья и носовых костей в месте их наибольшего сужения, а также угол вы-ступания носа к линии общего лицевого профиля. Для количественной оценки степени выраженности монголоидных особенностей используются следующие показатели: общий индекс уплощенности лицевого скелета и выступания костного носа (УЛС), преарикулярный фациоцеребральный указатель (ПФЦ) и условная доля монголоидного элемента (УДМЭ). Значения УЛС меньше 20 и ПФЦ меньше 90,6 характерны для «чистых» европеоидов, значения УЛС больше 80 и ПФЦ больше 96,8 - для «чистых» монголоидов [Дебец, 1968]. Поскольку в европеоидных и смешанных группах эпох неолита, бронзы и скифского времени, характеризующихся крупными лицевыми размерами, ПФЦ обычно бывает выше теоретического и не может служить в качестве меры монголом дности, УДМЭ в анализируемых краниологических сериях зачастую рассчитывалась отдельно по УЛС и ПФЦ [Дремов, 1997, с. 22-24]1. При анализе древних европеоидных групп таксономически наиболее ценными признаками признаются скуловая ширина лица, высотные диаметры черепа и лица, показатели общей массивности черепа, выражаемые величинами горизонтальных диаметров мозговой коробки [Шевченко, 1980, с. 7], а также основные пропорции лицевого и мозгового отделов черепа.
1 В настоящее время существуют и другие способы суммарной оценки профилированное лица [Гохман, 1980] и фациоцеребралышх соотношений [Мамонова, 1983].
Первичная обработка исследованного палеоантропологического материала включала по мере необходимости реставрацию воско-канифольной мастикой [Герасимов, 1955, с. 580-581], проведенную с учетом методических рекомендаций И.И. Гохмана по реставрации краниологических материалов [Гохман, 1966, с. 6-14]. Определение пола и возраста проводилось по общепринятым методикам [Алексеев, 1966; Алексеев, Дебец, 1964; Пашкова, 1963]. Измерения черепов и оценка балловых признаков выполнены по стандартной краниологической программе [Алексеев, Дебец, 1964] в пределах краниологического бланка Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР образца 1965 г., и дополнялись высотой поперечного изгиба лба [Гохман, 1961].
Краниологический материал анализируется с учетом популяционной структуры древнего населения [Алексеев, 1979, с. 124-127; 19896; Медникова, 19956] и включает: 1) изучение антропологического состава населения археологической культуры или ее крупного территориального варианта; 2) изучение антропологического состава населения локальных популяций, оставивших отдельные могильники либо группы могильников на территории районов, выделяемых на основе естественно-географического принципа. Параллельно анализируются мужские и женские черепа. В отдельных случаях, при малом количестве материалов, измерения мужских черепов суммируются с измерениями женских, приведенных к «мужским» с помощью средних коэффициентов полового диморфизма [Алексеев, Дебец, 1964, табл. 12-13]. Обработка первичных данных проводится с использованием методов одномерной и многомерной статистики при помощи интегрированной системы обработки данных STATIS-TICA for Windows 6.0. В случаях, когда применение статистических методов невозможно, допускается применение индивидуально-типологической диагностики.
Для проверки серий на однородность используются средние квадратиче-ские уклонения. Достоверность отношений эмпирических дисперсий к стандартным проверяется с помощью двустороннего критерия по таблицам F-распределения [Урбах, 1964, табл. XIV] при бесконечном числе степеней сво-
боды для стандартной дисперсии [Алексеев, Дебец, 1964, табл. 12-14]. Поскольку, как уже обращалось внимание в антропологических исследованиях, близкие к средним мировым величины эмпирических дисперсий сами по себе не являются достаточным основанием для окончательного суждения о гомогенности изучаемых серий [Шевченко, 1984, с. 56], используются и другие методы, позволяющие выявить неоднородность. В их числе анализ кривых распределения наиболее важных расодиагностических признаков, сопоставление черепов на корреляционных полях попарного комбинирования признаков, а также анализ вычисленных коэффициентов внутригрупповой корреляции краниометрических признаков. В последнем случае при малой численности серии основное внимание обращалось на направление связей между признаками, то есть соответствие коэффициентов корреляции по знаку [Дебец, 1948; Ярхо, 1934]. При большой численности внутри групповые коэффициенты корреляции линейных признаков и угловых размеров проверялись с помощью двустороннего критерия на достоверность отличий от стандартных, в качестве которых использованы усредненные коэффициенты корреляции, рассчитанные С.Г. Ефимовой на основе семи представительных по численности и однородных по составу краниологических серий [Ефимова, 1991, табл. 17]. Для указателей оценивалась достоверность отличия коэффициентов корреляции от нулевого значения. Выделение морфологических комплексов в составе неоднородных групп проводилось с помощью анализа главных компонент [Дерябин, 1983; Иберла, 1983; Хартанович, Чистов, 1984].
Внутригрупповой анализ главных компонент позволяет не только выделить морфологические комплексы, обозначившиеся в той или иной серии, но и получить их метрические характеристики. Применение методов многомерного анализа на внутригрупповом уровне в палеоантропологии ограничивается требованиями хорошей сохранности краниологического материала. Черепа неполной сохранности из внутри группового анализа главных компонент исключались. В отдельных случаях, когда черепа имеют в целом хорошую сохранность, однако отсутствуют единичные признаки из тех, которые были включены в ана-
10 анализ, эти размеры заменялись средними, рассчитанными для данной серии. Расчет средних характеристик выделенных морфологических комплексов и сопоставление их между собой предусматривает оценку достоверности различий с помощью t-критерия Стыодента между ними по каждому признаку, в том числе и по признакам, не участвовавшим в анализе [Урбах, 1964, с. 147-154, табл. IV]. При оценке достоверности различий внимание обращалось на признаки, не связанные между собой физиологическими корреляциями.
При межгрупповом сопоставлении использовался метод Л. Пенроза суммарного сравнения по комплексу признаков в модификации Р. Кнуссмана с поправкой А.Г. Козинцева [Козинцев, 1974; Knussman, 1967; Penrose, 1954]2, и межгрупповой анализ главных компонент. Матрица обобщенных таксономических расстояний Л. Пенроза «по форме» (CR2) подвергалась кластеризации и многомерному шкалированию. В отличии от сравнения групп, преимущественно, по наиболее значимым в данной совокупности признакам с помощью метода главных компонент, при использовании обобщенных расстояний Л. Пенроза нет потери информации за счет сокращения размерности, учитывается корреляция между признаками на черепе и вводится поправка на различия по величине и по форме, что придает расхождению между группами уже не столько морфологический характер, сколько таксономический. При этом кластеризация групп методом построения дендрограмм дает лучшие результаты, когда нет промежуточных форм и образуются дискретные, четко обособленные совокупности. Дендрограмма довольно точно воспроизводит межгрупповые связи низшего уровня, приводя к все более сильным искажениям по мере возрастания таксономического ранга выделяемых группировок, где более результативен анализ главных компонент, отражающий более общие закономерности и жертвующий частностями. Многомерное шкалирование известно как метод, позволяющий наглядно представлять взаимное расположение выборок в соответствии с величинами таксономических расстояний между ними. Данный метод не
2 Расчет производился по двадцати одному признаку: I, 8, 17, 5, 9, 40, 45, 48, 54, 55, 51, 52, SS, SC, DS, DC, 32,72, 77, ZZm\ 75(1).
требует априорной информации о дискретном или клинальном характере структуры исследуемой вариации. Цель многомерного шкалирования - получение наглядной картины взаиморасположения групп - достигается в ходе ряда последовательных приближений набора наблюдаемых расстояний к эмпирически вычисленным таксономическим расстояниям. Процесс завершается при достижении минимально возможных суммарных различий этих двух типов расстояний между всеми парами рассматриваемых единиц анализа [Багашев, 2000а, с. 13; Халдеева, 2004, с. 330-332]. Наиболее оптимальным представляется параллельное использование этих, основанных на различных принципах группировки объектов, методов многомерного статистического анализа.
Основной неточнії ков о и базой исследования послужили краниологические материалы эпохи ранней и развитой бронзы Горного и лесостепного Алтая, большинство которых получено в результате широкомасштабных археологических раскопок, проводимых археологами Алтайского госуниверситета и других научных центров с середины 70-х гг. XX в. В числе этих исследователей СП. Грушин, Ю.Ф. Кирюшин, О.В. Ларин, СМ. Ситников, В.И. Соенов, А.А. Тишкин, А.Б. Шамшин и другие. Основная часть краниологических материалов, вводимых в научный оборот автором, изучена в Кабинете антропологии АлтГУ под методическим руководством специалиста-антрополога Светланы Семеновны Тур. Меньшая часть исследованных автором черепов хранится в Кабинете антропологии Томского госуниверситета, а также в краеведческих музеях городов Барнаул (Алтайский государственный краеведческий музей) и Новоалтайск (Новоалтайский городской краеведческий музей). Часть черепов из погребений афанасьевской культуры могильников по реке Урсул впервые была изучена В.А. Дремовым по сокращенной программе. Их оставшиеся неопубликованными индивидуальные измерения были позаимствованы из архива Кабинета антропологии ТГУ. После проведенной автором, по мере необходимости, реставрации данных черепов, они были доисследованы по полной краниометрической программе, а их индивидуальные измерения полностью опубликованы [Солодовников, 20036].
12 В общей сложности, анализируемый краниологический материал составляет 256 черепов, из них 159 (62%) обработаны и вводятся в научный оборот автором, а 97 (38%) ранее были изучены другими исследователями. Часть материалов была собрана в ходе археологических раскопок при его непосредственном участии. В соответствии с культурной спецификой захоронений в половозрастном отношении черепа распределяются следующим образом (число черепов):
Таблица I
Сведения, касающиеся происхождения как изученных автором, так и другими исследователями краниологических материалов (могильник, его локализация и культурная атрибуция, автор и год раскопок, публикация археологических и палеоантропологических источников) приводятся в таблице 1 приложения. Местоположение могильников отмечено на карте-схеме (рис. 1).
Научная новизна. Вводятся в научный оборот новые значительные по объему краниологические материалы археологических культур эпохи ранней и развитой бронзы Горного и лесостепного Алтая. Благодаря применению антропологической реставрации, изученные оригинальные материалы превосходят ранее опубликованные другими исследователями и в качественном отношении.
Данное исследование является первой специальной обобщающей работой, посвященной анализу палеоантропологических материалов эпохи ранней и развитой бронзы одновременно с территории Горного и лесостепного Алтая. Проводится сопоставление антропологических особенностей популяций этих двух частей Алтайского региона. Вносятся существенные коррективы в представления о происхождении афанасьевской культуры. Впервые установлен смешанный состав ее населения в пределах европеоидной расы и новыми статистическими методами подтверждено отсутствие генетической преемственно-
сти с населением Сибири предшествующего времени. Выделены краниологические типы, характеризующие пришельцев, выявлены наиболее вероятные истоки их происхождения. Изучены серии черепов каракольскои и елунинскои культур, пригодные для межгруппового статистического анализа. Установлена генетическая связь монголоидного компонента в составе населения каракольскои культуры Горного Алтая с группами доафанасьевского времени этой территории и северных предгорий Алтая эпохи неолита-энеолита, а также активное участие потомков последних в формировании елунинскои культуры. Определена принадлежность европеоидного компонента в составе каракольскои и елунинскои популяций к одному антропологическому типу, а также наличие морфологически сходного европеоидного суперстрата в составе культур оку-невского типа и кротовско-елунинекой культурной общности. Рассматриваются вопросы его происхождения и выявляются этногенетические связи различных групп населения эпохи доандроновской бронзы юга Западной и Южной Сибири. Вносятся существенные коррективы в представления о происхождении анд-роновской (федоровской) культуры лесостепного Алтая. Выявлена расовая неоднородность населения эпохи развитой бронзы данной территории. Реконструируются процессы ассимиляции значительной части местного населения в культурной среде пришельцев и неодинаковая степень участия разных локальных групп предшествующего периода в формировании андроновской (федоровской) культуры лесостепного Алтая. Установлены связи андроновского населения данной территории с популяциями северных по отношению к лесостепному Алтаю районов.
Практическая значимость работы. Материалы и результаты исследования могут служить в качестве палеоантропологической базы в междисциплинарных трудах археологов, лингвистов и этнологов; использоваться при создании обобщающих научных работ по антропологии и древней истории Южной и Западной Сибири и сопредельных территорий, подготовке курсов лекций и спецсеминаров для студентов высшей школы.
Апробация работы. Основные положения данного исследования докладывались на региональных (Красноярск, 1997; Барнаул, 2001), всероссийских (Барнаул, 2003) и международных (Барнаул, 2002; 2004) конференциях, V Конгрессе этнографов и антропологов России (Омск, 2003 г.). Результаты работы по теме диссертации отражены в двенадцати научных публикациях.
Структура работы подчинена решению ее основных задач, отражает специфику материала и состояние источников. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и отдельного тома приложения, содержащего таблицы индивидуальных измерений черепов, результаты статистической обработки и рисунки (карта-схема и графики), и включающего 57 таблиц и 60 рисунков.
Археологическая характеристика Горного и лесостепного Алтая эпохи ранней и развитой бронзы
Многие вопросы древней истории Горного и лесостепного Алтая рассматриваемого периода являются дискуссионными. Объектом дискуссий служит и отнесение археологических культур, палеоантропологический материал из погребений которых исследуется в данной работе, к тому или иному этапу историко-культурной периодизации.
В отношении афанасьевской культуры более традиционным является причисление ее к периоду энеолита [Грязнов, 1999; Киселев, 1951; Мерперт, 1982; Теплоухов, 1927, с. 75; и др.]. Однако в настоящее время она рассматривается рядом исследователей, особенно новосибирскими археологами, как принадлежащая к эпохе ранней бронзы [Древние культуры Бертекской долины, 1994, с. 130; Молодий, 1992; 2002; Цыб, 1984, с. 16]. Являясь, согласно общепризнанной точке зрения, первой сибирской культурой эпохи металла, афанасьевская являлась и первой «скотоводческой» археологической культурой для этой территории. Ее памятники обнаружены на обширной территории Южной Сибири и Центральной Азии, включающей Горный Алтай, Минусинскую котловину, Туву и западные районы Монголии. В пределах каждого из этих районов афанасьевская культура имеет свои особенности, что позволяет выделять ее территориальные варианты [Цыб, 1984, с. 18; 1988, с. 162], из которых наиболее исследованными являются средне-енисейский и горно-алтайский. Как и на Среднем Енисее, афанасьевская культура Горного Алтая представлена, преимущественно, погребальными памятниками. Их устройство в основном одинаковое. Вокруг могильной ямы сооружалась круглая ограда из камня, обычно прослеживается каменное или деревянное перекрытие могилы. Положение костяков преимущественно скорченное на. Ориентация варьирует, но чаще встречается головой на юго-запад и запад. Как правило, фиксируется окраска скелетов охрой той или иной интенсивности. Погребенные чаще сопровождаются керамическими сосудами, среди которых доминируют остро- или круглодонные. Остальной инвентарь относительно редок.
В настоящее время афанасьевская культура датируется в рамках конца IV-начала II тыс. до н.э. Вопрос о верхней хронологической границе является дискуссионным, поскольку существует точка зрения о доживаний отдельных групп ее населения вплоть до раннего железного века [Абдулганеев, Кирюшин, Кадиков, 1982, с. 74; Абдулганеев, Славнин, 2004, с. 7-8; Ларин, Абдулганеев, 1992]. Однако, даже без учета последнего, выделяются ранний и поздний периоды. Большинство исследователей с теми или иными оговорками пользуется схемой относительной периодизации, разработанной СВ. Цыбом. Согласно ей, могильники разделяются на две хронологические группы, различающиеся преимущественным типом надмогильного сооружения, формой могильной ямы и характером ее перекрытия, степенью окраски охрой, частотой той или иной позы погребенного и его ориентации по сторонам света, а также некоторыми отличиями в форме и орнаментации керамики и составе сопроводительного инвентаря [Цыб, 1980; 1984; 1988]. С. В. Цыбом отмечалось, что «в погребальных памятниках Среднего Енисея преобладают культурные признаки, которые на Алтае характерны для позднего этапа развития афанасьевской культуры ... . Другими словами, на Алтае афанасьевская культура появилась раньше, чем в Хакассии, о чем свидетельствуют и радиоуглеродные даты» [Цыб, 1988, с. 163-164].
Данный вариант внутренней периодизации встретил определенные критические возражения. Так, Н.Ф. Степановой отмечалось, что многие признаки являются универсальными для обеих групп [Степанова, 1991, с. 52]. Кроме основных типов надмогильных сооружений - оград-стенок из горизонтально по ложенных камней и плиток, характерных по схеме СВ. Цыба для раннего этапа, и кромлехов из вертикально поставленных плит, в большей мере присущих комплексам позднего этапа - выделяются и дополнительные [Ларин, Абдулга-неев, 1992; Степанова, 1991; Фрибус, 1998]. Вместе с тем, в выделенной с помощью статистических методов «эталонной» группе оград-стенок нет ни одного объекта с признаками, считающимися хронологически более поздними, а для половины эталонных оград из вертикально поставленных плит характерно наличие поздних черт. Предполагается также, что характер надмогильных сооружений и некоторые другие признаки, считающиеся дифференцирующими погребальные памятники по времени, могут отражать не только хронологические, но и этнографические особенности различных групп населения афанасьевской культуры [Владимиров, Степанова, 1994, с. 7]. Существование локальных различий в афанасьевской культуре подтверждается тем, что, судя по еще немногочисленным данным, на территории Западной Монголии и Тувы более характерны надмогильные конструкции в виде двух концентрических колец, пространство между которыми заполнено более мелкими камнями [Савинов, 1994, с. 131]. По обряду погребения с ними сближаются курганы из наиболее южного горно-алтайского могильника Бертек 33 на плоскогорье Укок [Древние культуры Бертекской долины, 1994, с. 39-49]. Могильники арагольского типа, особенностью которых является наличие каменно-земляных насыпей, погребения в фунтовых ямах вытянуто на спине, окраска охрой и ориентация преимущественно в восточный сектор, в настоящее время уже не рассматриваются в качестве древнейших афанасьевских [Хлобыстина, 1975; Цыб, 1980], а выделяются в особую культурную группу эпохи бронзы, отличную от собственно афанасьевской культуры и, по крайней мере частично, являющуюся более поздней, чем последняя [Степанова, 1994; 2000а; 20006; 2001].
Палеоантропология афанасьевской культуры Горного Алтая
Суммарная серия афанасьевцев Горного Алтая в настоящее время насчитывает ровно сто черепов. Из них шестьдесят два являются мужскими, двадцать девять женскими и девять черепов принадлежат неполовозрелым субъектам. Сведения о краниологических материалах, как опубликованных ранее, так и изученных впервые, представлены в таблице 1. Вслед за В.А. Дремовым, из серии афанасьевской культуры исключен череп из Онгудая [Алексеев, 1961 в, табл. 14], отличающийся значительным морфологическим своеобразием. При этом детального археологического обоснования принадлежности к афанасьевской культуре кургана, из которого он происходит, в литературе не приводится [Дремов, 1980, прим. 14]. Кроме этого, из суммарной серии афанасьевцев Горного Алтая следует исключить мужской череп из могилы 2 кургана 3 могильника Кокса [Алексеев, 1961 в, табл. 14]. Г.Ф. Дебецем он был опубликован как относящийся к поздней поре неометаллической эпохи (то есть средневековья) [Дебец, 1948, прил. 34], и В.П. Алексеевым включен в афанасьевскую серию, вероятно, по ошибке1. Черепа из погребений, выделяемых в арагольский тип памятников [Степанова, 1994; 2000а; 2006; 2001], в силу их единичности и отсутствия ощутимых морфологических отличий от других черепов, рассматриваются суммарно с остальными афанасьевскими Горного Алтая.
Изученные автором краниологические материалы (пятьдесят восемь черепов) происходят из могильников Ело I, II, Ело-Баши, Нижний Тюмечин I, IV, V, Кара-Коба I, Озерное II, Теньга IV, Семисарт II, Первый Межелик I, Мухор-Тархата I, Покровский Лог IV, Покровка IV, Бойтыгем II, Кызык-Телань I, Ай-рыдаш I, Кор-Кобы I, Чепош III и Сальдяр I, исследовавшимися археологами Барнаула и Горно-Алтайска в 1976-1999 гг. (табл. 1). Индивидуальные измерения всех черепов, изученных автором, представлены в таблицах 2-5.
По средним данным (табл. 6) мужская краниологическая серия афанасьевской культуры Горного Алтая характеризуется длинной и среднеширокой, долихокранной по поперечно-продольному указателю мозговой коробкой. Высота черепа большая от базиона (по указателям - орто- и акрокрания) и относительно меньше от порионов. Рельеф надбровья развит сильно, надбровные дуги имеют значительную протяженность. Лобная кость абсолютно и относительно широкая, средневыпуклая и средненаклонная, резко профилированная в горизонтальной плоскости. Затылочная кость широкая и длинная, резко изогнутая, со значительным развитием рельефа в области наружного затылочного бугра. Затылочно-теменной индекс средний. Сосцевидные отростки, в целом, длинные и массивные. Длина основания черепа и лица характеризуется большими значениями величин. Лицевой отдел широкий, средневысокий, относительно низкий, мезогнатный по указателю Фогта-Флауэра и ортогнатный по углам вертикальной профилировки. В горизонтальном плане лицо выраженно клиногнат-ное. Альвеолярная дуга и нёбо длинные, абсолютно и относительно среднеши-рокие. Орбиты широкие, очень низкие, крайне хамеконхные. Размеры и пропорции носового отдела средние. Преобладают атропинные формы в строении нижнего края грушевидного отверстия. Переносье и носовые кости в месте наибольшего сужения, характеризуемые дакриальными и симотическими размерами, среднеширокие и очень высокие абсолютно и по указателям. Выступа-ние носовых костей над линией общего лицевого профиля очень сильное. Глубина клыковой ямки средняя. Нижняя челюсть массивная, сред неширокая, очень длинная от углов и средней длины от мыщелков. Ветви ее широкие, вы сокие, вертикально поставленные. Симфиз и тело нижней челюсти высокие при средней толщине последнего. Подбородок на уровне питательных отверстий широкий, сильно выступающий.
Суммарная женская серия черепов афанасьевцев Алтая (табл. 6) характеризуется теми же категориями размеров, что и мужская. Исключение составляют верхний и общий лицевые указатели, имеющие средние значения. Кроме этого, малое значение указателя выступания лица и, в среднем, несколько большие углы его вертикальной профилировки свидетельствуют о сильнее выраженной ортогнатности женской серии по сравнению с мужской. В ряде случаев значения эмпирических коэффициентов полового диморфизма, вычисленных для некоторых краниометрических признаков, выходят за пределы вариации стандартных (табл. 7). В целом женщины по сравнению с мужчинами отличаются более широкой и высокой мозговой коробкой, менее широкими основанием черепа, лбом, затылком и лицевым скелетом. Орбиты ниже, а верхняя и общая высота лица больше. Переносье уже и выше, лицо еще более клиногнат-ное на всех уровнях.
Завершая характеристику серии, следует, прежде всего, отметить ее безусловно яркий европеоидный облик. Даже при значительном увеличении материалов, в серии афанасьевцев Горного Алтая по-прежнему нет ни одного черепа в морфологии которого прослеживались хотя бы незначительные следы монголоидное. Повышенные значения одного из углов горизонтальной профилировки лица, встречающиеся у некоторых черепов, очевидно, следует рассматривать как индивидуальные отклонения, поскольку они сочетаются с малым значением другого угла горизонтальной профилировки, а также сильно выступающим носом и высоким переносьем. Женская серия отличается, по сравнению с мужской, еще большей выраженностью европеоидных черт, что проявляется в обобщенном индексе уплощенности лицевого скелета: у мужчин УЛС=-1,55, у женщин=-9,75
Палеоантропология елунинской культуры
В результате раскопок Ю.Ф. Кирюшиным могильника Староалейка II в 1986 г. [Кирюшин, 1987] и археологами Алтайского госуниверситета могильника Телеутский Взвоз І в 1996-2002 гг. [Кирюшин, Грушин, Тишкин, 2003] получены новые краниологические материалы елунинской культуры: двадцать три черепа разной степени сохранности. Среди них одиннадцать мужских, девять женских и три - неполовозрелых субъектов. Ранее В А. Дремовым [1997] было изучено двенадцать черепов из могильников Елунинский грунтовый I, Староалейка II и Озерки Восточные, раскопанных В.Б. Бородаевым и Ю.Ф. Кирюшиным в 1978-1982 гг. [Бородаев, Кунгуров, 1980; Кирюшин, 1987] (табл. 1). Могильники Староалейка II, Телеутский Взвоз I и Елунинский грунтовый I расположены на левом берегу Оби на расстоянии не более 60 км. от г. Барнаула (рис. 1). Лишь поселение Озерки Восточные, из погребения на территории которого получен крайне фрагментарный женский череп, находится на правобережье Оби. Индивидуальные данные большинства новых краниологических материалов из погребений елунинской культуры опубликованы [Солодовников, Тур, 2003]. Исключение составляет лишь один женский череп из раскопок 2002 г., поступивший позднее. Измерения всех черепов, исследованных автором, приводятся в таблице 28. Сохранность костного материала, в целом, средняя, большинство черепов неполной сохранности, часть из них потребовала значительной реставрационной работы. Половая принадлежность некоторых взрослых индивидуумов вызывала сомнения. Например, череп молодого мужчины из могилы 29, скелет 4 могильника Телеутский Взвоз I отличается значительной гра-цильностью по сравнению с другими мужскими, а женский из могилы 11, скелет 1 этого же могильника по размерам, общей массивности и строению нижней челюсти мог быть определен как мужской. Однако особенности строение посткраниального скелета, в том числе и тазовых костей, в этих и других случаях рассеивало сомнения.
Краниологические материалы из погребений елунинской культуры, опубликованные В.А. Дремовым [1997, прил. 1-3], суммированы с исследованными автором в суммарную серию елунинской культуры Верхнего Приобья. Ее средние значения и показатели изменчивости представлены в таблице 29. Мужские черепа, в целом, менее массивные, чем, например, черепа афанасьевской или каракольской культур. Их мозговая коробка очень длинная, среднеширокая и высокая, по указателям - гипердолихокранная, хаме- и акрокранная, элементы наружного рельефа выражены средне. В вертикальном плане фиксируется только эллипсоидная форма черепа. Большое затылочное отверстие длинное и широкое. Лобная кость абсолютно и относительно среднеширокая как в месте наибольшего сужения, так и в коронарной части. Высота сагиттального изгиба лба средняя, по указателю лоб слабовыпуклый. Его горизонтальная профилировка резкая, а вертикальная слабая. Основание черепа и затылок среднеширокие. За-тылочно-теменной указатель характеризуется промежуточными значениями между европеоидами и монголоидами (93,7), но, учитывая малое значение высота о-продольного указателя (71, 3), довольно сильно отрицательно коррелирующего на групповом уровне с затылочно-теменным индексом [Беневоленская, 1980; 1981], значение 93,7 следует признать европеоидным. Лицевой скелет среднеширокий на уровне скуловых дуг и широкий на верхнем и среднем уровнях, абсолютно и относительно высокий. По углам вертикальной профилировки лицо ортогнатное, по указателю выступания мезогнатное. Углы горизонтальной профилировки лицевого отдела характеризуются величинами, находящимися на границе малых и средних значений. Клыковая ямка мелкая, скуловые кости выступают сильно, и по указателю их изгиба (23,0) елунинцы не уступают наиболее монголоидным группам [Алексеев, 1956]. Орбиты широкие и средневысокие, относительно низкие. Носовой отдел средних размеров и пропорций. Размеры переносья большие, носовых костей в месте наибольшего сужения - средние, дакриальный и симотический указатели также средние. Угол выступания носовых костей к линии общего лицевого профиля в абсолютных величинах большой (29,0), но по европеоидному масштабу нос выступает не очень сильно. Нижняя челюсть массивная, средней длины от мыщелков и длинная от углов, ширина ее средняя. Ветви нижней челюсти вертикально поставленные, высокие и широкие.
Как показывают коэффициенты полового диморфизма серии елунинской культуры и сопоставление мужской и женских групп по угловым размерам и пропорциям (табл. 29, 30), женские черепа елунинской культуры отличаются меньшей абсолютной и относительной высотой мозговой коробки, большей шириной лба и шириной основания черепа. Лобная кость у женщин в среднем еще более наклонная, даже без учета полового диморфизма (угол от п. =78,2). Лицевой отдел у женских черепов мезогнатный в альвеолярном отделе, широкий на уровне скуловых дуг и более высокий, по сравнению с мужчинами, при мезопрозопных его пропорциях. Носовой отдел и носовые кости в месте наибольшего сужения выше, чем у мужских черепов, по угол выступания носа значительно меньше и характеризуется средними значениями величин (21,3).
Горный Алтай
Пожалуй, наиболее дискуссионным вопросом изучения афанасьевской культуры, в решении которого важная роль отводится палеоантропологическим материалам, является вопрос о ее происхождении. Долгое время невозможность решения вопроса об участии местного населения в формировании физических особенностей афанасьевцев была обусловлена отсутствием материалов доафа-насьевского времени [Алексеев, 1983; 1989а]. Новые краниологические данные, как представленные в данной работе, так и поступившие недавно в распоряжение антропологов черепа доафанасьевского времени из пещер Горного Алтая с чертами древнего монголоидного типа [Ким, Чикишева, 1995; Чикишева, 2000; 2003], со всей убедительностью свидетельствуют в пользу миграционного происхождения афанасьевской культуры. Отсутствие местных генетических корней протоевропейского антропологического типа, характеризующего в среднем ее население, настолько явственно и бесспорно проявляется на палеоантропо-логические материалах, что не требует особой аргументации. При этом результаты межгруппового анализа, отвергающие участие местного населения в расогенезе афанасьевцев, подтверждаются результатами внутри группового анализа. С учетом новых материалов суммарная краниологическая серия афанасьевской культуры Горного Алтая насчитывает сто черепов, но ни на одном из них даже в смягченной форме не проявляются какие-либо монголоидные особенности. Эти данные согласуются с устоявшейся точкой зрения, согласно которой афанасьевская культура не имеет местных корней и привнесена в готовом виде из других районов [Вадецкая, 1979; 1986, с. 22; Кирюшин, 1991, с. 45; Семенов, 1987; 1993; Фрибус, 1996; 1998; Цыб, 1984, с. 15-16 и др.].
Вопреки мнению Т.А. Чикишевой, применительно к обширным пространствам Алтае-Саянского нагорья и Центральной Азии не может являться доказанным, «что палеоевропеоидная протоевропейская раса была широко распространена по поясу евразийских степей еще до периода формирования древ-неямной и афанасьевской культур» [Чикишева, Поздняков, 2003, с. 146], поскольку краниологических находок доафанасьевского времени, подтверждающих эту точку зрения, в настоящее время нет. Имеющиеся немногочисленные палеоантропологические материалы доафанасьевского времени с территории Алтае-Саянского нагорья, Центральной Азии и непосредственно примыкающих к ним районов (черепа из погребений в пещерах Горного Алтая и могильников в его северных предгорьях, погребений Красноярско-Канской лесостепи и из Батеней в Минусинской котловине, а также Норовлин-Уул в Восточной Монголии) демонстрируют черты различных монголоидных типов и, соответственно, морфологические отличия от черепов афанасьевцев на уровне больших рас [Алексеев, 1961в; Алексеев, Гохман, Тумен, 1987; Дебец, 1948; Дремов, 1980; 1997; Чикишева, 2000; 2003].
В археологической литературе имеются упоминания о находке на многослойном поселении Усть-Нарым в западных предгорьях Алтайской горной системы в Восточно-Казахстанской области погребений, связанных с неолитическим слоем. При этом антропологический тип всех погребенных - европеоидный [Черников, 1970, с. 7]. Учитывая существенное сходство археологических материалов из неолитического слоя этого поселения с материалами среднека-тунской неолитической культуры Горного Алтая, их европеоидность служит аргументом в пользу гипотезы о значительной, если не главной роли горно алтайских неолитических культурных комплексов в формировании афанасьевской культуры [Кирюшин, Кирюшин, 2004]. Действительно, лучше сохранившийся череп мужчины с поселения Усть-Нарым (костяк 2), изученный В.В. Гинзбургом, демонстрирует ясно выраженные особенности протоевропей-ского антропологического типа, и по своему морфологическому облику практически не отличается от афанасьевских [Гинзбург, 1956а, с. 167, табл. 2; 19566, с. 240, рис. 5, табл. 1]. Однако в публикациях В.В. Гинзбурга [1956а, с. 167; 19566, с. 240] указана другая его датировка, вероятно полученная от автора раскопок - энеолит или очень ранняя бронза. Таким образом, до публикации археологических материалов использовать эти данные для широких обобщений не следует. Более того, учитывая имеющиеся сведения о позе костяка из этого безинвентарного погребения (на спине с поднятыми ногами) [Черников, 1970, с. 7], а также морфологию черепа, нельзя исключать его непосредственную связь с афанасьевской культурой. До ближайшего ее горно-алтайского могильника данный памятник, находящийся при впадении р. Нарым в Иртыш, разделяет расстояние не более 150 км., а от могильника Черновая II в той же Восточно-Казахстанской области расстояние еще меньше (рис. 1).
Таким образом, мнение об автохтонности в восточных районах евразийских степей протоевропейского антропологического типа, характеризующего в среднем население афанасьевской культуры [Алексеев, 1983; 1989а], не находит фактического подтверждения. Одно лишь расширение известного науке ареала афанасьевской культуры до центральных районов Монголии не может являться аргументом в пользу существования в восточных районах степной полосы Евразии еще в доафанасьевское время самостоятельного очага расообра-зования, входившего в ареал формирования европеоидной расы [Алексеев, 1983, с. 10]. Тем более, не может служить аргументом в пользу этого европео-идность населения Центральной Азии в позднейшие эпохи [Алексеев, 1974а, с. 390].
