Содержание к диссертации
Введение
1. Истоия изучения неолитических памятников приобского плато 14
1.1. История открытия неолитических памятников Приобского плато 14
1.2. Историография неолитической эпохи Приобского плато 18
1.3. Современные тенденции в изучении неолита Верхнего Приобья 30
2. Ранний этап развития неолитической эпохи приобского плато 35
2.1. Каменная индустрия 36
2.1.1. Призматическое расщепление 3 8
2.1.2. Изделия на отщепах 55
2.2. Изделия из кости и рога 79
2.3. Керамика 79
3. Поздний этап развития неолитической эпохи приобского плато 88
3.1. Каменная индустрия 88
3.1.1. Призматическое расщепление 92
3.1.2. Изделия на отщепах 97
3.2. Изделия из кости и рога 112
3.3. Керамика 113
3.4. Мелкая пластика 119
3.5. Погребальный обряд 121
4. Переодизация, хронология, культурная принадлежность и хозяйство неолитических комплексов приобского плато 128
4.1. Комплексы раннего этапа 128
4.1.1. Территория распространения комплексов раннего этапа 12 8
4.1.2. Происхождение и культурные связи комплексов раннего этапа 129
4.1.3. Хронология комплексов раннего этапа 131
4.2. Комплексы позднего этапа 133
4.2.1. Происхождение и культурные связи комплексов позднего этапа 133
4.2.2. Хронология комплексов позднего этапа 136
4.2.3. Проблема культурной принадлежности комплексов позднего этапа 139
4.3. Хозяйство населения Приобского плато 143
4.3.1. Хозяйство населения раннего этапа 143
4.3.2. Хозяйство населения позднего этапа 151
Заключение 155
Список литературы
- История открытия неолитических памятников Приобского плато
- Призматическое расщепление
- Призматическое расщепление
- Территория распространения комплексов раннего этапа
Введение к работе
Актуальность темы. В настоящий момент изучение неолита Верхнего Приобья сопряжено с целым комплексом проблем, для которых нет однозначного решения. Прежде всего, вызывает затруднения хронология эпохи: к какому моменту в плане технических достижений общества следует относить верхнюю и нижнюю хронологические границы периода. История каменного века Верхнего Приобья, да и всей Западной Сибири, традиционно рассматривается исследователями как непрерывная линия развития. На смену верхнему палеолиту приходит мезолит, а на основе последнего складывается неолитическая эпоха (Бобров В.В., 1983, 2003; Молодин ВИ., 1985; и др.). Однако в Обь-Иртышском междуречье «мезолитические комплексы» представлены только сборами бескерамических коллекций из Кулундинской степи (Косарев М.Ф., Куйбышев А.В., 1974; Куйбышев А.В., 1976; Кунгуров А.Л., Удодов B.C., 1993), а памятники раннего неолита вообще неизвестны (Молодин В.И., 1985, с. 9; Археология..., 1996).
Похожая ситуация сложилась на территории Приобского плато. В настоящий момент здесь известно несколько пунктов, где облик артефактов и условия залегания находок свидетельствуют об их принадлежности к палеолитической эпохе. Это памятники: Остров-3 (Иванов Г.Е., 2000, с. 93), Власиха, Мохнатушка-1 (Памятники ..., 1983, с. 7), Бобково (Окладников А.П., Адаменко О.М., 1966). Однако сам факт наличия в данном регионе мезолитических комплексов стоит под большим вопросом. В научной и учебной литературе исследователи неоднократно указывали на существование данного хронологического отрезка на территории лесостепного Алтая (Очерки истории ..., 1987, с. 12; История ..., 1995, с. 28). При этом, либо вообще непонятно о каких памятниках идет речь, либо авторы апеллировали к поселению Павловка-1. Однако данный комплекс, по мнению диссертанта, не
5 содержит мезолитических материалов (о хронологическом и культурном положении этого археологического объекта речь пойдет в основной части работы). В связи с тем, что до сих пор не решена проблема периодизации неолитической эпохи, то говорить о существовании памятников раннего и среднего неолита на территории Приобского плато можно только гипотетически.
Намного сложнее обстоит проблема верхней границы неолита. Основная причина заключается в том, что до сих пор нет общепризнанных критериев для выделения эпохи энеолита как в отечественной, так и в зарубежной археологии (Фосс М.Е., 1949; Археология СССР ..., 1982; Матющенко В.И., 1973, 1999; Кирюшин Ю.Ф., 1991; Бобров В.В., 1996а; и др.). Пожалуй, главным является вопрос: к какому моменту следует относить начало медно-каменного века. К решению этой проблемы в Верхнем Приобье существует три подхода:
появление первых орудий из меди и зачаточных форм производящей экономики;
появление единичных медных и даже бронзовых орудий еще не свидетельствует о переходе от неолита к эпохе металла, поскольку они не могли повлиять на экономические основы общества (данный подход отрицает сам факт существования энеолита для территории Верхнего Приобья);
появление медных орудий (даже если они импортные) повлекло за собой кардинальные изменения в экономике.
Большинство исследователей неолита и раннего металла Зауралья и Западной Сибири придерживаются первой из предложенных точек зрения. То есть, неолит заканчивается с момента появления первых медных орудий. Но как провести эту границу, когда мы имеем дело с отдельно взятым памятником? Какие критерии здесь являются основными? Какие памятники следует считать неолитическими, а какие энеолитическими, если в рамках комплекса не фиксируются признаки металлургии? Именно вокруг этих вопросов и
развернулась основная дискуссия при изучении неолита и раннего металла Верхнего Приобья.
Внедрение радиоуглеродного датирования ни только не решило проблему хронологии памятников раннего голоцена, но и внесло определенную путаницу. В настоящий момент единственными естественнонаучными хронологическими ориентирами неолитической эпохи Верхнего Приобья является серия из 12 радиоуглеродных дат, полученных по погребальным комплексам Солонцы-5, Большой Мыс (Иткуль), Усть-Иша, Кузнецкий могильник (Кунгурова Н.Ю., 2005), а также Старое Мусульманское кладбище (Кирюшин Ю.Ф., 1988; Кирюшин Ю.Ф., Кунгурова Н.Ю., 1996). Для территории Приобского плато такие датировки отсутствуют, в связи с чем, приходится ориентироваться на сопредельные регионы. На сегодняшний день для памятников неолита и раннего металла Верхнего Приобья уже имеется несколько периодизационных схем, базирующихся на эволюционной линии развития керамики. При этом по отношению к каменной индустрии такая работа практически не проводилась. Было сформулировано только общее положение, которое в общих чертах можно изложить следующим образом: чем больше ножевидных пластин, тем древнее памятник (Матющенко В.И., 1973, с. 69, 107; Молодин В.И., 1977). Иная картина сложилась вокруг неолитических комплексов Казахстана. Там детально изучена эволюция каменной индустрии на всем протяжении эпохи, но совершенно не разработана хронологическая схема по керамике (Коробкова Г.Ф., 1963; Зайберт В.Ф., Потемкина Т.М., 1981; Зайберт В.Ф., 1992; и др.). Зачастую имеющиеся построения вступают в противоречия друг с другом. В связи с этим возникает необходимость сопоставить археологический материал и периодизационные схемы различных исследователей, провести анализ существующих точек зрения и выработать более объективную позицию по проблемам периодизации неолитических комплексов Приобского плато. Для проведения такой работы необходимо привлекать широкую источниковую базу. В настоящий момент на территории Приобского плато известно свыше 160 памятников, с которых происходят
7 неолитические материалы. Это крупные поселения, кратковременные стоянки и одиночные могилы. Общий облик находок заметно отличается от аналогичных комплексов Южной Сибири, Зауралья и Верхнего Приобья. Несмотря на то, что большая часть этих артефактов является сборами, имеющиеся в нашем распоряжении материалы представляют огромное научное значение, так как способны проиллюстрировать многие аспекты жизнедеятельности древнего человека. Суммарно коллекции измеряются десятками тысяч археологических находок. Поэтому возникла необходимость обработать накопленный материал, обобщить его, осмыслить и сделать соответствующие выводы. Это позволит использовать полученные данные в дальнейшей научной работе.
Следует указать, что многие уникальные неолитические комплексы региона до сих пор не введены в научный оборот, либо опубликованы в малоизвестных изданиях, хотя некоторые из них исследователи упоминают на протяжении нескольких десятилетий, например, погребение с Чудацкой горы или вертикальное захоронение с Усть-Алейки-5. Многочисленные коллекции хранятся в районных краеведческих музеях и остаются недоступными для широкого круга исследователей. Введение этих материалов в научный оборот позволит существенно расширить наши представления о неолитической эпохе Верхнего Приобья.
В настоящий момент возникла необходимость провести инвентаризацию памятников. Это обусловлено тем, что многие неолитические объекты Приобского плато в историографии получили двойные названия, что повлекло за собой определенную путаницу. Так, например, поселения, открытые Г.А. Клюкиным в 1969 г. (Уманский А.П., Клюкин Г.А., 1972), впоследствии были переименованы (Кирюшин Ю.Ф., Клюкин Г.А., 1985, с. 91). Двойные названия получили археологические памятники на оз. Горькое-Перешеечное: одно соответствовало местному топониму, другое - названию озера (Перешеечное-5 - Соловьиха, Перешеечное-6 - Гульбище и т.д.). Поселение Сибирь-3 в историографии больше известно под именем «Первомайское» (Матющенко, 1973, с. 50). Намного сложнее обстоит ситуация с археологическими объектами
8 в районе с. Крестьянка (граница Мамонтовского и Новичихинского районов Алтайского края). В разные годы там работали Э.М. Медникова, Г.Е. Иванов, А.Б. Шамшин. И сейчас даже при наличии полевой документации очень сложно разобраться, о каких памятниках идет речь - об одних и тех же или это разные поселения.
Объект исследования - культура населения лесостепного Алтая в эпоху неолита.
Предмет исследования - корпус археологических источников, отражающих хозяйственную и сакральную деятельность.
Цели исследования - комплексное изучение и введение в научный оборот неолитических материалов с территории Приобского плато; определение их места в кругу синхронных памятников сопредельных территорий.
Задачи исследования. Для выполнения поставленных целей необходимо решить следующие задачи.
Охарактеризовать историю открытия и изучения памятников Приобского плато. Рассмотреть динамику изменений научных представлений о неолите Верхнего Приобья.
Вычленить основные проблемы, с которыми приходится сталкиваться исследователям при изучении неолита Приобского плато.
Провести всесторонний анализ материальной культуры: каменной индустрии, керамики, изделий из кости, погребальных комплексов.
Выявить культурные признаки для памятников региона, провести корреляцию с индустриями сопредельных территорий.
Создать периодизационную схему неолитических комплексов в зоне исследования, предоставить вариант решения проблемы происхождения и дальнейшего развития культуры эпохи неолита Приобского плато.
Рассмотреть некоторые аспекты хозяйственной деятельности древнего населения изучаемого района.
Территориальные рамки. Зона исследования расположена на юге Обь-Иртышского междуречья (приложение № 3). Данная территория известна как Приобское плато. На западе она граничит с долиной Иртыша и Кулундинской низменностью. На востоке ее обрамляет р. Обь. На юге Степное Приобье упирается в Предалтайскую равнину (предгорья) и Рудный Алтай, а на севере граничит одновременно с Кулундинской низменностью, юго-западными отрогами Салаирского кряжа и Обью (рис. 1). Данная территория представляет собой плоскую слабоволнистую равнину, рассеченную пятью параллельными ложбинами древнего стока: Кулундинской, Касмалинской, Барнаульской, Алейской, Порозихинской. В рамках региона сочетаются ленточные боры, открытые степные участки, реки и старечные озера (Малолетко A.M., 1972; Географические..., 1988; Энциклопедия..., 1995). По мнению археологов, Приобское плато является прямым связующим коридором между Северо-Восточным Казахстаном и Верхним Приобьем (Уманский А.П., Клюкин Г.А., 1972).
Хронологические рамки исследования охватывают неолитический период VI тыс. - III тыс. до н.э.
Источниковой базой диссертационной работы являются археологические материалы (всего более 35 тысяч артефактов каменной индустрии, шести тысяч фрагментов керамики и свыше двух десятков изделий из кости), полученные профессиональными археологами и краеведами-любителями: М.Т. Абдулганеевым, СП. Грушиным, Г.Е. Ивановым, Ю.Ф. Кирюшиным, Г.А. Клюкиным, М.Н. Комаровой, А.Л. Кунгуровым, Н.Ю. Кунгуровой, В.И. Матющенко, В.А. Могильниковым, В.И. Молодиным, А.А. Тишкиным, А.П. Уманским, А.Б. Шамшиным, и др. Кроме этого, в работе представлены результаты археологических исследований, полученные автором на протяжении шести полевых сезонов 1998-2003 гг. Также в диссертации использовались материалы музейных коллекций и архивные документы, хранящиеся в различных учреждениях Барнаула (АГКМ, МАЭА АлтГУ, НИИ ГИ при АлтГУ, Историко-краеведческий музей БГПУ), Новичихинском
10 краеведческом музее, Мамонтовском краеведческом музее, а также в частных коллекциях краеведов-любителей. Определенную группу источников составляют данные, опубликованные исследователями в разные годы.
Методология и методика исследования. При написании диссертации методологической основой послужили общефилософские подходы к изучению всеобщей взаимосвязи предметов, явлений и процессов. Учитывались основные положения исторического материализма о закономерностях социально-экономического развития общества, влияниях географической среды на жизнедеятельность человека, переселениях, миграциях и т.д., отраженных в предметном мире. В работе использован принцип диалектики о единстве общего, особенного и единичного. Исследование построено на общетеоретических разработках о познавательных возможностях археологии как науки, о специфике археологических источников, представленных в работах В.Ф. Генинга, В.В. Генинга, И.С. Каменецкого, Л.С. Клейна и др. Методика конкретных исследований базируется, прежде всего, на традиционных археологических методах: картографирование, планиграфический и стратиграфический анализы, метод датированных аналогий, метод ретроспекции, статистический, технико-типологический. Кроме этого, автор использовал сравнительно-исторический и формально-типологический методы. Активно использовались естественнонаучные методы обработки материалов (антропологический, петрографический, остеологический и трасологический анализы).
В исследовании задействованы разработки в области трасологии и экспериментальной археологии С.А. Семенова (1963), Г.Ф. Коробковой (1963, 1987), П.В. Волкова (1999, 2005), Н.Ю. Кунгуровой (1993, 1995). Использовались общетеоретические подходы к типологии и классификации (Клейн Л.С, 1991), а также реально разработанные типологические схемы для каменного инвентаря (Коробкова Г.Ф., 1969; Деревянко А.П., Маркин СВ., Васильев С.А., 1994; и др.). Привлекались исследования, рассматривающие различные стратегии расщепления камня (Гиря Е.Ю., Питулько В.В. 1995; Гиря
Е.Ю., 1998; Семибратов В.П., 2000; Волков П.В., 2003). Кроме этого, в работе учитывались данные этнографии и истории первобытного общества.
Особое внимание было уделено исследованиям в области эволюции каменной индустрии как для отдельно взятых регионов, так и в рамках всей Северной Евразии. Это вызвано тем, что в настоящий момент, благодаря усилиям нескольких поколений археологов, хорошо изучены основные направления эволюционного развития каменной индустрии. Выявленные законы этого процесса имеют глобальный характер, так как подчиняются природно-климатическим изменениям и экономическим преобразованиям, происходящим в древних обществах. Эти разработки уже на начальной стадии исследования позволили определиться с периодизацией памятников.
В.Ф. Зайберт так сформулировал общие законы эволюционного развития каменного инвентаря эпохи неолита-энеолита для памятников Центрального и Северного Казахстана, то есть для тех комплексов, с которыми материалы Приобского плато находят максимальное сходство. «В позднем неолите-энеолите в пределах северо-казахстанской этнокультурной общности ... наблюдается процесс активного внедрения в практику древнего мастерства техники двусторонней обработки камня и шлифования. Характерно, что изменяется и сырье - на смену достаточно качественным яшмовидным породам приходит крупнозернистый кварцит. Пластинчатая техника хотя и остается, но уже не играет той ведущей роли, которая была отведена ей в предыдущие эпохи» (Зайберт В.Ф., 1992, с. 122). Предложенная схема с некоторыми доработками легла в основу периодизации неолита Приобского плато. При определении хронологического положения отдельно взятого памятника внимание, прежде всего, уделялось нескольким аспектам: роль призматической техники расщепления; виды используемого каменного сырья; роль бифасиальной обработки и техники шлифования. Проведенная в данном направлении работа позволила выявить два основных этапа развития неолитической эпохи Приобского плато: ранний и поздний.
В диссертационном исследовании задействованы еще не опубликованные антропологические определения, выполненные к.и.н. С.С. Тур. Активно используются трасологические данные, полученные к.и.н. Н.Ю. Кунгуровой по материалам ряда поселений из зоны исследования (Павловка-1, Кривое-1, Гульбище, коллекция Новичихинского музея, Рубцовское поселение, Гусятник-2) (Кирюшин Ю.Ф., Кунгурова Н.Ю., 1984; Кунгурова Н.Ю., 1987; Шмидт А.В., Смирнова Л.Н., 2003). Состав керамического теста (Рубцовское поселение; Гульбище; Гульбище-2) проанализирован к.и.н. Н.Ф. Степановой. Петрографические определения каменных артефактов с поселений Киприно, Иня-3 (Топтушка), Рубцовское выполнены к.г.н. Б.Н. Лузгиным (1998). Учтены данные остеологического анализа материалов Рубцовского поселения, проведенные А.В. Гальченко.
Новизна работы состоит в обобщающем характере исследования. В научный оборот вводятся новые, неопубликованные и малоизвестные материалы. Подробно рассмотрена история изучения неолитических памятников. Предложена схема эволюционного развития каменной индустрии в регионе, которая легла в основу периодизации эпохи. Выявленные закономерности позволили решить вопрос о культурной принадлежности памятников Приобского плато в интересующее нас время. Проделанная работа позволила предварительно очертить территориальные и хронологические рамки рубцовской неолитической культуры. Проведен сравнительный анализ каменной индустрии и других материалов с сопредельными регионами, что позволило определиться с датировкой эпохи в целом и каждого этапа в отдельности. Осуществлена реконструкция хозяйственной деятельности неолитического населения.
Практическая значимость работы. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих научных трудов по древней истории Западной Сибири и сопредельных регионов, а также при разработке лекционных курсов для студентов исторических факультетов ВУЗов Алтая. Отдельные разделы работы можно использовать при написании
13 методических пособий по классификации и типологии каменной индустрии, при демонстрации отдельных элементов истории первобытного общества. Материалы исследования могут быть задействованы для охраны памятников археологии и сохранения историко-культурного наследия Алтайского края и некоторых территорий Восточного Казахстана.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на региональных, всероссийских и международных конференциях и семинарах в Барнауле (1997-2004 гг.), Иркутске (1996 г.), Кемерове (2003, 2004 гг.), Красноярске (1997 г.), Новосибирске (1999-2001 гг.), Омске (2002 г.), Сургуте (2003 г.), Минусинске (2005 г.). Результаты исследований отражены в 29 публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка используемых источников и литературы и приложения, в которое включены рисунки, статистические таблицы и описание ландшафтно-географических и палеоклиматических характеристик зоны исследования.
История открытия неолитических памятников Приобского плато
Первое знакомство специалистов с археологическими объектами дометаллического периода на территории Приобского плато произошло в 1920-е гг., когда на Алтае работала экспедиция под руководством СИ. Руденко, организованная Этнографическим отделом Государственного Русского музея. В экспедиции участвовал М.П. Грязнов, проводивший в течение нескольких лет археологическое обследование территории вдоль р. Оби. В результате этих исследований было открыто несколько ранних поселений. В 1927 г., опираясь на сведения, полученные от местных жителей, М.П. Грязнов заложил раскоп на памятнике Чудацкая Гора, расположенном в устьевой зоне р. Касмалы, левого притока Оби. В результате этих раскопок был обнаружен многочисленный поселенческий материал эпохи неолита и ранней бронзы, а также зафиксировано погребение мужчины «дометаллического периода» (Грязнов М.П., 1930; Уманский А.П., 1969, с. 86-87).
В 1952-1954 гг. в ходе охранных мероприятий в зоне затопления Обского водохранилища экспедицией Ленинградского отделения ИИМК под руководством М.П. Грязнова было открыто несколько памятников интересующего нас времени на территории Новосибирского и Барнаульского Приобья (Комарова М.Н., 1956). Наиболее представительная коллекция каменных орудий и фрагментов керамики собрана с поселения Киприно. В 1959 г. данный археологический объект посетил А.П. Уманский, в результате чего материалы памятника пополнили свыше 600 артефактов.
Как видно из вышесказанного, до середины 1960-х гг. открытие неолитических памятников на территории Приобского плато носило эпизодический характер. Во многом это вызвано тем, что в это время исследования в основном были направлены на изучение археологического наследия Горного Алтая, Бийско-Чумышской возвышенности и обской долины - работы М.П. Грязнова (1956 и др.), СВ. Киселёва (1949, 1951 и др.), М.Д. Копытова (Кунгуров А.Л., 1995), СИ. Руденко (1948; 1950 и др.), СМ. Сергеева (Кунгуров А.Л., 1992). Музеи, расположенные в регионе, в это время не проводили собственных научных раскопок или разведок, а занимались только сбором «стекавшегося» к ним материала.
Ситуация изменилась только в 1966 г., когда сотрудник АККМ Э.М. Медникова развернула в лесостепном Алтае большие разведочные работы. В ее исследованиях участвовали В.Д. Лунев, Г.Е. Иванов и др. В начале 1970-х гг. изучение археологического наследия Приобского плато было вызвано запланированным строительством Алейской оросительной системы и Гилёвского водохранилища. С 1971 г. здесь работали экспедиции Ленинградского отделения Института археологии во главе с ЯЛ. Шером и Института археологии АН СССР во главе с В.А. Могильниковым. С 1972 г. исследования Э.М. Медниковой проходили в рамках Алейской археологической экспедиции под руководством В.А. Могильникова. В результате раскопок и многочисленных разведок в этой зоне открыто большое количество памятников от палеолита до позднего средневековья (Могильников В.А., 1972, 1977, 1983, 1998; Могильников В.А. и др., 1973). Несколько памятников, содержавших неолитические материалы, в 1970-х гг. обследовал А.П. Уманский.
Определенный вклад в изучение эпохи внесли местные краеведы. Первые сведения об их работе на территории региона относятся к 1924 г., когда в Алтайский краеведческий музей г. Барнаула от гражданина Субботина, а в 1925 г. от М.А. Неупокоева поступила коллекция находок с памятника эпохи неолита и ранней бронзы - Чудацкая Гора (Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А., Грушин СП., 2000, с. 23; 2002, с. 154). В дальнейшем интерес к древней истории, включая неолитическую эпоху, со стороны местных краеведов значительно возрос. Так, в 1963 г. Ю.С. Орловым была открыта Черемшановская стоянка, содержащая неолитические материалы. С 1965 г. развернул активную археологическую деятельность студент НГУ, а впоследствии учитель истории и директор Черно-Курьинской средней школы, к.и.н. Г.Е. Иванов. Исследователь провел многочисленные разведки в Мамонтовском, Новичихинском, Егорьевском и Ребрихинском административных районах Алтайского края. В результате этой деятельности открыты десятки памятников, где обнаружены артефакты неолитического облика, среди которых поселения Горькое-3, островные стоянки Остров-1 и 2 и др. На многих объектах Мамонтовского района исследователь закладывал разведочные шурфы, либо провел масштабные раскопки (Иванов Г.Е., 2000). С 1969 г. на территории региона работал студент БГПИ, а впоследствии преподаватель средней школы г. Рубцовска Г.А. Клюкин. Исследователь открыл и описал несколько десятков разрушавшихся памятников в Рубцовском, Егорьевском, Локтевском, Волчихинском и Угловском административных районах Алтайского края (Кирюшин Ю.Ф., Клюкин Г.А., 1985; Кирюшин Ю.Ф., Скубневский В.А., 1996, с. 5). Среди них такие уникальные объекты, как Кривое-1, Гульбище, Сибирь-3 и еще много других поселений. В 1979 г. комплекс памятников возле сел Павловка и Алексеевка обнаружил учитель Павловской средней школы Н.П. Нудных (Кирюшин Ю.Ф., Казаков А.А., 1996, с. 215). В 1991г. Действительным членом Географического общества РФ, краеведом А.В. Онниковым было открыто самое крупное неолитическое поселение данной территории - Рубцовское (Онников А.В., 1992). В этом же году Я.С. Нагайцев в устье р. Склюихи обнаружил неолитическое погребение молодой женщины.
Призматическое расщепление
Судя по материалам, заготовками для призматических нуклеусов служили кремнистые плитки, речной галечник, отщепы средней размерности. Латерали ядрищ оформлялись широкими продольными и (или) поперечными сколами, либо они несли на себе корку внутренней трещины. У нуклеусов на отщепах («вторичные нуклеусы» по терминологии Вл. А. Семенова, 1992, с. 31) одна латераль представляла собой вентрал отщепа (рис. 8 - 3, 6). Вероятно, у древних мастеров были особенно востребованы те месторождения поделочного камня, где при формировании породы происходило напластование вулканических слоев толщиной от 1 см. Откалывая куски камня по слоям, человек, прилагая минимум усилий, получал качественные заготовки, как для нуклеусов, так и для других видов орудий. Этот вывод подтверждают многочисленные находки призматических нуклеусов и других изделий, боковые грани которых представляют собой ровную латинизированную поверхность.
Имея на руках заготовку, древний мастер приступал к изготовлению нуклеуса. Он оформлял ударную площадку и фронт скалывания, а также по мере необходимости основание, одну или обе латерали и контрфронт. Подобные изделия исследователи именуют пренуклеусами. Они полностью готовы к работе, но процесс серийного снятия пластин еще не начат. Пренуклеусы выделяются на основании наличия общих с нуклеусами морфологических черт, размеров и форме отщепов оформления призматических поверхностей скалывания (Гиря Е.Ю., 1997, с. 112; Семибратов В.П., 2000, с. 12). На территории Приобского плато известно всего одно такое изделие, происходящее с Рубцовского поселения. Оно изготовлено на кремнистой плитке. Будущий фронт, контрфронт и одна латераль частично сохранили плитчатую поверхность. Ударная площадка оформлена несколькими разнонаправленными сколами, основание одним снятием, а латерали несколькими широкими продольными и поперечными сколами (рис. 9 - 9).
Следующий этап расщепления представлен призматическими нуклеусами. В материалах раннего периода выделяется несколько типов: Нуклеусы одноплощадочные монофронтальные - торцовые (рис. 8 - 8-10, 12; 9 - 11; 64 -7)- тип № 1; клиновидные (рис. 8- 1,5,7, 11, 19; 9- 1,2)-тип № 2. Одноплощадочные нуклеусы с полуконцентрическим фронтом скалывания (полуконцентрические) - тип № 3. Здесь выделяется два варианта: 1. с плоским контрфронтом (рис. 8 - 4; 9 -5); 2. с контрфронтом в виде гребня (рис. 8 - 2; 9 -3, 4, 10).
В данном типе дуга скалывания имеет очертания от полукруглой до совсем плоской. Некоторые исследователи нуклеусы с плоской дугой фронта выделяют в отдельный тип (Кунгурова Н.Ю., 1987, с. 59). Однако «плоские» нуклеусы имеют иную стратегию утилизации и, соответственно, иные морфологические признаки. Заготовками для них служили плитки. Такие нуклеусы практически не требовали дополнительной подработки за исключением подправки ударной площадки, которая, как правило, скошена в сторону контрфронта. Снятие пластин начиналось непосредственно с плитки, и поэтому часть пластин целиком или наполовину покрыты желвачной коркой. Фронтом скалывания являлась одна либо обе широкие грани (Древняя ..., 2000, с. 134). На территории Приобского плато подобные ядрища не встречаются. Одноплощадочные нуклеусы с концентрическим фронтом скалывания -конусовидные (рис. 8 - 17, 18; 9 - 7) - тип № 4; концентрические - тип № 5. Нуклеусы последнего типа с крайней степенью истощения еще называют карандашевидными. Нуклеусы одноплощадочные бифронтальные (двухторцовые) - тип № 6 (рис. 8-13; 24-6). Кроме перечисленных типов, в материалах Приобского плато есть нуклеусы не создающие типологических рядов: двухплощадочные монофронтальные; двухплощадочные бифронтальные (рис. 9 - 8) и т.п.
В материалах раннего этапа наибольшее распространение получили первые три типа нуклеусов - торцовые, клиновидные и полуконцентрические.
У большинства нуклеусов ударная площадка по отношению к фронту скалывания слегка скошена. В результате они образуют угол 70.
В отличие от типологии нуклеусов, стратегия их утилизации выглядит менее разнообразной. Снятия с торцовых, клиновидных, и, очевидно, полуконцентрических, а также некоторых концентрических и конусовидных ядрищ, вероятно, первоначально производились с одного торца. В процессе утилизации ширина поверхности скалывания у нуклеусов таких типов остается постоянной, что позволяет получать большое количество заготовок одной и той же ширины. При таком расщеплении возникает необходимость постоянного контроля выпуклости фронта скалывания. Для этого после снятия каждого ряда пластин необходимо снятие одного или двух краевых сколов, позволяющих поднять выпуклость фронта. После того как длина нуклеуса уменьшается настолько, что становилось невозможным создание достаточной выпуклости фронта, поверхность скалывания переносилась на латерали и могла замыкаться по всему периметру ударной площадки (Семибратов В.П., 2000, с. 13). Таким образом, большинство нуклеусов изначально являлись торцовыми или клиновидными, а типологическое разнообразие они приобретали в процессе истощения.
Примерно такой же была стратегия утилизации одноплощадочных бифронтальных нуклеусов. В какой-то момент фронт скалывания переносился на конрфронт. Далее, по мере истощения ядрища снятия заготовок могли осуществляться с латералий, что вело к замыканию периметра скалывания ударной площадки.
Призматическое расщепление
На позднем этапе эпохи происходит существенное сокращение роли призматической техники расщепления по сравнению с более ранним периодом. Неолитическое население постепенно отказывается от технологии призматического расщепления в пользу производства бифасиальных орудий. Наиболее многочисленные и выразительные коллекции артефактов, отражающие пластинчатую технику, происходят с памятника Киприно (21,8 %) от общего числа артефактов (Молодин В.И., 1977, с. 23), Остров-2, (22,8 %) Моховое-2, Беленькое-1. На остальных комплексах региона они представлены небольшими сериями либо единичными экземплярами. Всего в составе каменной индустрии призматическую технику расщепления представляют 1,1 - 23,2 % каменных артефактов. Единственным исключением является памятник Сибирь-6, где это число составило 36,7 %. Однако общий облик индустрии (типология пластин, бифасиальная техника, количество каменных наконечников) свидетельствует о его принадлежности к позднему этапу.
Судя по тем немногочисленным нуклеусам, которые есть в нашем распоряжении, стратегия оформления и утилизации ядрищ практически не претерпела изменений. Однако если на раннем этапе эпохи существовало две традиции первоначального скалывания пластин: торцовое и по всему периметру, то в позднем неолите, очевидно, продолжает существовать только торцовое скалывание. Типология нуклеусов выглядит значительно беднее. Возможно, это произошло вследствие усилившейся стандартизации при утилизации ядрищ. Так на позднем этапе неолита полностью исчезают двухторцовые (тип № 6), вторичные, а также двухплощадочные бифронтальные нуклеусы. Наибольшее распространение получают полуконцентрические ядрища (тип № 3) (рис. 6 - 7; 30 - 2; 40 - 12; 55 - 1). Остальные типы в рамках региона представлены единичными экземплярами, либо малочисленными сериями (рис. 22 - 19, 21; 41 - 9). Следует отметить, что в основном ядрища обнаружены на памятниках, расположенных вблизи выходов поделочного камня. Там, где дефицит камня проявился острее, истощившиеся нуклеусы использовались, очевидно, для производства орудий (рис. 41-11; 59-4).
Технические сколы представлены практически всеми группами: сколы подновления площадки; сколы оживления фронта; реберчатые сколы (рис. 22 -15; 55 - 17; 58 - 22; 67 - 28); скол основание (известен только один с памятника Киприно). В качестве заготовок использовались в основном реберчатые сколы. Из них мастера камнеобработки изготавливали острия (рис. 28 - 10; 39 - 23), скребки (рис. 60-19, 23), скобели, резцы. Из одного скола оживления фронта с поселения Киприно впоследствии сделали угловой резец (рис. 22-21).
Пластины. Несмотря на значительные перемены, произошедшие на позднем этапе эпохи в камнеобработке, требования к призматическим пластинам особых изменений не претерпели. Соотношение мелких, средних и крупных пластин осталось примерно таким же, как на раннем этапе. Упадок призматической техники расщепления, прежде всего, отразился в типологическом и количественном сокращении пластин. Всего их в позднем неолите насчитывается 14 типов.
Как и на раннем этапе неолитической эпохи Приобского плато, наибольшее распространение получили пластины без дополнительной подработки (тип № 1) (рис. 21 - 20, 23, 24; 23 - 10; 28 - 5; 31 - 4; 34 - 4, 6, 8-10, 12; 36 - 7; 39 - 14, 15, 19-22, 25, 27-29, 31,38, 39, 41-46; 41 - 12; 42 - 9; 46 -5-36; 55 - 3, 5-12, 14-16, 18-20; 58 - 10, 11, 14, 16, 17, 26; 67 - 21) и пластины с зубчатой ретушью (тип № 2) (рис. 23 - 11; 34 - 11; 39 - 18, 24, 34; 42 - 8; 45 -3, 10). В рамках отдельных памятников они составляют от 52,6 % (Киприно) до 100 % (Моховое-2) от общего набора изделий на пластинах. Продолжается использование пластин с ретушью одного края (тип № 3) (рис. 31 - 5; 34 - 7; 39 - 26, 32; 40 - 14; 43 - 4; 45 - 11; 55 - 26), пластины с ретушью двух краев (тип № 4) (рис. 28 - 4; 30 - 7; 31 - 10; 36 - 6; 39 - 37, 40; 45 - 9) и «обушковых» пластин (тип № 5) (рис. 23 - 8; 34 - 5). Функциональное применение этих типов больших изменений не претерпело.
Пластины с притуплённым краем (тип № 6) на территории Приобского плато представлены единичными экземплярами (рис. 22 - 2; 67 -23). При этом вариант № 1 и № 2 полностью прекращает свое бытование. Сократилось функциональное применение пластин с притуплённым краем. Они используются только в качестве вкладышей охотничьего оружия и ножей по мясу. В аналогичную ситуацию попали пластины с бифасиальной ретушью (тип № 7) (рис. 39 - 33; 45 - 1) и выемчатые пластины (тип № 8) (рис. 39 -16, 17; 55-2).
Значительно сокращается количество пластин с одним обработанным торцом. В позднем неолите они представлены редкими единичными экземплярами. Всего выделяется четыре типа: с мелкой зубчатой ретушью по одному или двум краям (тип № 11) (рис. 39 - 24; 45 -7, 8), с дополнительной ретушью одного края (тип № 12) (рис. 23 - 7; 55 - 4), с ретушью обоих краев (тип № 13) (рис. 39 - 35, 36), с бифасиальной ретушью (тип № 14) (рис. 60 -21). Из данной подгруппы полностью исчезли пластины без обработки длинных маргиналов (тип № 10), вкладыши гарпунного типа (тип № 15).
Принципы оформления торцовой грани на позднем этапе остались без изменений: обычной или притупляющей ретушью со стороны спинки, либо брюшка, а также бифасиальная обработка.
Территория распространения комплексов раннего этапа
Судя по материалам, на формирование комплексов позднего этапа неолитической эпохи Приобского плато оказали влияние несколько регионов. Это обусловлено распространением на данной территории нескольких культурных традиций.
1. В южных и центральных областях Приобского плато можно проследить черты характерные для рубцовской культуры. В камнеобработке (Павловка-14; Беленькое-1; Сибирь-6) это нашло выражение в высоком проценте изделий на пластинах (22,1 - 36,7 %). Однако в отличие от классических рубцовских комплексов, призматическая техника расщепления данных памятников почти полностью утратила среднеазиатские черты, появились скребла, большое количество наконечников стрел на отщепах. Кроме каменных изделий, рубцовские традиции нашли продолжение в керамическом комплексе. Так, вся посуда поселения Остров-2 представлена неорнаментированными формами. Слабоорнаментированная керамика получила распространение на памятнике Курейка-4а и некоторых других объектах.
2. На позднем этапе неолитической эпохи в северных и центральных областях Приобского плато получила распространение ямочная и ямочно-гребенчатая орнаментация керамики (Гульбище, Курейка-3, Ребриха-1, Сибирь-7, Горькое-3, Осторов-1, Киприно и др.). Данный тип орнаментации широко известен в комплексах Русской равнины, Карелии и Прибалтики. По мнению В.Т. Ковалевой, ямочная и ямочно-гребенчатая керамика на территории появились в результате миграции древнего населения из центральных областей Русской равнины в восточном направлении. Под влиянием пришлого населения в Тюменском Притоболье (Среднее Зауралье) сложилась андреевская энеолитическая культура (Ковалева В.Т., 1995, с. 37). Вполне вероятно, что данный миграционный процесс из европейской части России затронул территорию Приобского плато.
Определенное влияние на комплексы позднего этапа неолитической эпохи Приобского плато оказали регионы, расположенные к востоку от зоны исследования - так называемые «носители южносибирских традиций». Это подтверждает находка наконечника дротика ромбических очертаний (Беленькое-1), характерного для поселения Танай-4а в Кузнецкой котловине, а также комплексов серовской культуры (Бобров В.В., 1997, рис. 1). В районе с. Шипуновка обнаружен клад, состоящий из листовидных клинков. Такие же изделия сопровождали умерших в погребальных комплексах кузнецко-алтайской культуры (Кирюшин Ю.Ф., Кунгурова Н.Ю., Кадиков Б.Х., 2000; Кунгурова Н.Ю., 2005). Погребальные традиции и сопроводительный инвентарь захоронения с Чудацкой Горы также находят прямые аналогии в обском правобережье (Бийско-Чумышская возвышенность и примыкающий к ней участок обской долины). Кроме этого, близость между регионами проявилась в керамике. Гребенчатый орнамент, получивший на позднем этапе широкое распространение, является ведущим в неолите Горного Алтая (Кирюшин Ю.Ф., Кирюшин К.Ю., 1992; 1993а) и его северных предгорий (Абдулганеев М.Т., 1987). Судя по малочисленности характерных находок, влияние «южносибирских традиций» на территорию Приобского плато носило минимальный характер, поэтому не нашло широкого отражения в материальной культуре региона.
Распространение данных культурных традиций в значительно большей степени затронуло правобережье Оби. Это нашло подтверждение в облике материальной культуры, а также в погребальном обряде и антропологическом типе умерших (Дрёмов В.А., 1980; 1997, с. 26-53; Кунгурова Н.Ю., Чикишева Т.А., 2002 и др.).
Таким образом, на формирование и дальнейшее развитие позднего этапа неолитической эпохи Приобского плато оказали влияние несколько культурных традиций, связанных с различными регионами.
Однако, если провести более детальный сравнительный анализ материалов Приобского плато с комплексами Бийско-Чумышской возвышенности и примыкающего к ней участка Верхнеобской долины, то можно проследить явные культурные различия. Отличается типология рыболовных стерженьков. Для Приобского плато характерны стерженьки-грузила. В комплексах правобережья Оби получили распространение изделия со срединным пропилом и боковыми выступами в нижней части. Такие рыболовные снасти характерны для Горного Алтая и его северных предгорий. Кроме этого похожие вещи получили широкое распространение в материалах Южной Сибири. В правобережье Оби получили распространение дисковидные бифасиальные скребла, не нашедшие применения на территории Приобского плато. О погребальном обряде эпохи неолита Приобского плато почти ничего не известно. Сведения о нем единичны и разрознены и не позволяют сделать серьезных выводов. Иная картина в правобережье. Здесь на относительно небольшой территории известно несколько могильников и единичных захоронений эпохи неолита и энеолита (Фирсово-11, 14, Тузовские Бугры-1, Раздумье-16, МГК-1, Крутиха-5, Большой Мыс, Усть-Иша, Солонцы-5). В целом антропологический тип этих умерших и погребальный обряд находят близость с материалами Кузнецкой котловины и Прибайкалья, то есть регионов расположенных к востоку от Приобского плато.