Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Археологические памятники кочевников тянь-шаня в монгольское время
1.1. История исследования 12
1.2. Этнокультурная атрибуция 30
ГЛАВА 2. Вооружение
2.2. Железные наконечники стрел 48
2.3. О способе натягивания тетивы лука 57
2.9. Комплекс вооружения 91
ГЛАВА 3. Конское снаряжение
3.4. Комплекс снаряжения верхового коня 127
Список иллюстраций 166-2
- История исследования
- Этнокультурная атрибуция
- О способе натягивания тетивы лука
- Комплекс снаряжения верхового коня
Введение к работе
Актуальность темы. Предметы вооружения и конского снаряжения являются одними из самых часто встречаемых находок в погребениях древних и средневековых кочевников степной зоны Евразии. Без их рассмотрения не обходится практически ни одна работа, посвященная древностям кочевых скотоводов. В результате, вопросы, связанные с изучением предметов вооружения и конского снаряжения являются в настоящее время одной из наиболее разработанных тем в археологии.
Однако не все регионы и периоды в этом плане изучены равномерно. Кроме того целый ряд вопросов, касающихся происхождения, развития и функциональной характеристики некоторых из рассматриваемой категории предметов и их деталей все еще ждут своего решения. Поэтому полная публикация новых и малоизвестных находок и проведение целенаправленных исследований в данном направлении являются актуальной задачей в изучении культур древних и средневековых кочевников. Без рассмотрения вооружения и конского снаряжения кочевых скотоводов трудно составить представление об их культуре в целом.
Предметы вооружения и конского снаряжения из памятников древних и средневековых кочевников Тянь-Шаня изучены неравномерно. В научных публикациях наиболее полно представлены результаты исследований вооружения и конского снаряжения древнетюркских племен [Табалдиев, 1996. С. 35–50; Худяков, Табалдиев, 1999. С. 50–58; Борисенко и др., 2006. С. 70– 86; Худяков, Табалдиев, 2009. С. 88–95, 107–122]. Ряд статей посвящены характеристике вооружения кенкольских и других кочевых скотоводов хунно-сяньбийского времени [Кожомбердиев, Худяков, 1987. С. 75–106; Худяков и др., 2013в. С. 81–86; Худяков и др., 2014а. С. 305–307]. Военному делу сакских племен Тянь-Шаня и Семиречья посвящено диссертационное исследование [Иванов, 2012]. На этом фоне изученность вооружения и конского снаряжения кочевников монгольского времени региона заметно отстает. Между тем к настоящему времени накоплен достаточный материал, требующий систематизации и анализа. Большинство из них нашли от-2
ражение в диссертационном исследовании К. Ш. Табалдиева [1994], посвященном эволюции погребального обряда средневековых кочевников Внутреннего Тянь-Шаня. Однако сведения о вооружении и конском снаряжении кочевников монгольского времени региона в этой работе, не будучи главной темой исследования, по необходимости кратки. В результате последующих раскопок могильников монгольского времени в Иссык-Кульской котловине, Нарынской долине и изучения музейных коллекций и случайных находок за последние годы фонд источников по интересующей нас теме значительно пополнился. Все это позволяет выбрать в качестве темы диссертационного исследования проблему изучения вооружения и конского снаряжения кочевников Тянь-Шаня в монгольское время.
Цель и задачи исследования. Главной целью диссертационного исследования является реконструкция комплекса вооружения и конского снаряжения кочевников Тянь-Шаня XIII–XIV вв. Для достижения поставленной цели следует решить следующие задачи:
-
Рассмотреть историю изучения археологических памятников кочевых племен Тянь-Шаня в монгольское время и охарактеризовать круг имеющихся источников;
-
Определить этнокультурную принадлежность погребений, откуда происходит основная часть материалов по теме исследования;
-
Систематизировать и провести комплексный анализ предметов вооружения и конского снаряжения из погребений и случайных сборов;
-
На основе имеющихся археологических данных с привлечением письменных и изобразительных источников охарактеризовать комплекс вооружения и реконструировать облик легковооруженного воина;
-
По сохранившимся материалам погребений с учетом данных изобразительных источников охарактеризовать и реконструировать четыре уздечных набора и снаряжения верхового коня.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является комплекс вооружения и конского снаряжения кочевых племен Тянь-Шаня в монгольское время.
В качестве предмета исследования выступают: археологические памятники (погребения, случайные находки); предметы вооружения и снаряжения воина (луки, наконечники стрел, налучи, колчаны, костяная и металлическая гарнитура наборных поясов, ножи, кинжалы, панцирные пластины, фрагменты кольчуги, сабля, навершия булав и топора); предметы снаряжения верхового коня (удила, узда, седла, стремена, подпружные пряжки) из погребений и случайных сборов; способ натягивания тетивы лука у кочевников Средней и Центральной Азии, в том числе Тянь-Шаня.
Хронологические рамки исследования охватывают XIII–XIV вв., период, известный в историко-археологической литературе под названием «монгольское время», когда огромная часть Евразийского материка, включая и современную территорию Кыргызстана, входила в состав Монгольской империи и последующих государств Чингизидов.
Точная датировка погребений и случайных находок монгольского времени на территории Кыргызстана осложнена ввиду отсутствия исследований, проведенных на основе комплексного изучения всех археологических источников. Однако современное состояние изученности памятников рассматриваемого периода на других территориях [Гаврилова, 1965. С. 44–49, 73–78; Федоров-Давыдов, 1966. С. 93–163; Малиновская, 1974. С. 132–175; Могильников, 1981в. С. 194–200; Иванов, Кригер, 1988; Гарустович, Иванов, 2014; Крамаровский, 2008. С. 9–16; Тишкин, 2009; Лхагвасурэн, 1994; Erdenebat, 2009; Харинский, 2015б; Дашибалов и др., 2011. С. 203–252], некогда входивших в состав империи Чингиз-хана и государств Чингизидов, позволяет датировать большинство рассматриваемых материалов началом XIII – серединой XIV вв., что и может составлять хронологические рамки нашей работы.
Территориальные рамки исследования. Основная часть источников нашего исследования происходит из памятников, расположенных в долинах и горных районах Центрального Тянь-Шаня, где в общей сложности было раскопано около 80 погребений в 14 могильниках монгольского времени. Привлекаются также материалы из Иссык-Кульской котловины (15 погребений в 1 могильнике), Чуйской (около 10 погребений в 2 могильниках) и
Таласской (по 1 погребению в 3 могильниках) долин Северного и Западного Тянь-Шаня.
Таким образом, основой для данного исследования являются материалы, происходящие из западной половины горной системы Тянь-Шаня, занимаемой в настоящее время Кыргызской Республикой.
Источниковой базой диссертационного исследования послужили вещественные находки предметов вооружения и конского снаряжения из погребений кочевников Тянь-Шаня монгольского времени и случайные находки, хранящиеся в фондах Государственного исторического музея Кыргызской Республики, музейно-исследовательских центров Кыргызского национального университета им. Ж. Баласагына и Кыргызско-Турецкого университета Манас, Иссык-Кульского государственного историко-культурного музея, Нарынского историко-этнографического музея и музея архитектурного комплекса Бурана.
В работе анализируются: 3 костяных накладки от трех луков и 2 деревянных кибити; 62 железных наконечника стрел; 1 налуч; 3 костяных обоймы от саадачного пояса; 1 берестяной колчан и набор орнаментированных роговых накладок от 1 колчана; 5 боевых ножей; 5 кинжалов; фрагменты от
-
кольчуги; 5 панцирных пластин от 1 доспеха; 1 сабля; 2 навершия булавы;
-
топора; металлическая гарнитура от 5 клинковых портупей; 10 удил; 4 уздечных набора; 9 седел; 9 подпружных пряжек; 35 стремян. Следует отметить, что из раскопанных более 100 погребений монгольского времени, предметы вооружения были обнаружены только в 27 могилах, а конское снаряжение – в 30.
По мере необходимости в работе привлекаются письменные (сочинения Ибн ал-Асира, Рашид ад-Дина, Плано Карпини, Рубрука, Марко Поло, Луб-сан Данзана, Мухаммад Хайдара, Бабура, Шараф ад-Дина Йазди, «Сокровенное сказание») и изобразительные (иранские и среднеазиатские миниатюры XIV–XVII вв., глиняные статуэтки взнузданных и оседланных коней из юаньских памятников) источники, представляющие интерес для нашей темы.
Кроме того, при рассмотрении вопроса о способе натягивания тетивы лука у монголов и других кочевников Средней и Центральной Азии рассматриваемого времени использованы данные средневековых трактатов по лучной стрельбе, написанные мамлюкским и арабским авторами в XIV и XV–XVI вв. соответственно [Arab Archery, 1945; Saracen Archery, 1970].
Методология и методика исследования. Главным методологическим принципом настоящей работы является системный подход, подразумевающий «целостное рассмотрение определенной совокупности материальных объектов, при котором выясняется, что их взаимосвязь и взаимодействия приводит к возникновению новых интегративных свойств системы, которые отсутствуют у составляющих ее объектов» [Рузавин, 1999. С. 276]. В рамках данного подхода вещественные материалы, изучаемые в настоящей работе, рассматриваются как элементы, взаимосвязь и взаимодействие которых образуют определенную целостность и единство (т.е. систему). В нашем случае такими системами являются вооружение и конское снаряжение. В качестве механизма, с помощью которого осуществляется взаимодействие между элементами (т.е. предметами) системы (т.е. вооружения и конского снаряжения) выступают военные действия и верховая езда соответственно. При этом следует отметить, что в рамках системы, составляющие ее элементы осуществляют свои особые функции и поэтому обладают относительной самостоятельностью [Рузавин, 1999. С. 277], что характерно и для предметов вооружения и конского снаряжения.
Методика обработки источников определялась задачами исследования. При систематизации и анализе вещественных материалов применялись традиционные методы археологического изучения: классификационный, типологический, сравнительно-описательный, морфологический и методы датированных аналогий. Для систематизации предметов вооружения использовались типологические схемы и терминологический аппарат, разработанные Ю. С. Худяковым, М. В. Гореликом и применяемые большинством исследователей, что позволяет сопоставлять результаты нашего изучения с выводами, полученными иными авторами.
В виду отсутствия общепринятых типологических схем для классификации предметов конского снаряжения, систематизация данной категории материалов проведена по авторской разработке, имея в виду, что различия в форме и конструкции таких предметов, как удила, седла и стремена, могли быть обусловлены их различным функциональным назначением.
При характеристике комплексов вооружения и конского снаряжения и проведении научно-исторической реконструкции использовался комплексный подход, основанный на сопоставлении данных археологических, письменных и изобразительных источников.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в археологии Кыргызстана произведено специальное изучение предметов вооружения и конского снаряжения кочевников Тянь-Шаня в монгольское время. Отдельно рассмотрена история изучения памятников и произведен критический анализ опубликованных и неопубликованных материалов. В диссертации впервые дана этнокультурная характеристика погребениям кочевников, откуда происходит большая часть предметов вооружения и конского снаряжения, послуживших источниковой базой настоящей работы. Введены в научный оборот не публиковавшиеся ранее предметы по интересующей нас теме. Систематизированы и комплексно проанализированы предметы вооружения и конского снаряжения из погребений и случайных сборов. На основе археологических данных с привлечением письменных источников впервые охарактеризован комплекс вооружения кочевников монгольского времени на Тянь-Шане. По вещественным находкам с учетом данных изобразительных источников воссоздан облик легковооруженного воина. Предложена реконструкция четырех уздечных наборов и снаряжения верхового коня кочевых племен региона в XIII–XIV вв. Установлен способ натягивания тетивы лука у средневековых кочевников Средней и Центральной Азии.
Практическая значимость работы. Результаты настоящего исследования значительно расширяют существовавшие ранее представления о вооружении и конском снаряжении населения Тянь-Шаня в монгольское время и могут быть использованы: при написании обобщающих работ по исто-7
рии и археологии Кыргызстана; при разработке спецкурсов по обозначенной теме; при создании музейных экспозиций и специальных выставок, посвященных истории вооружения и конского снаряжения региона.
Основные положения, выносимые на защиту:
Погребения с каменной (каменно-земляной) насыпью овальной формы, представляющие в настоящее время основной тип памятников кочевого населения монгольского времени на Тянь-Шане, были оставлены монгольскими племенами, пришедшими в регион во время расширения империи Чингиз-хана и (или) существования государств Чингизидов;
Основная часть войск кочевников Тянь-Шаня в монгольское время состояла из легковооруженных всадников, главным оружием которых были лук и стрелы, боевые ножи или (и) кинжалы. Часть воинов могла обладать саблей или (и) булавой или (и) боевым топором;
Практически каждый кочевник, имеющий скот в своем распоряжении, был в состоянии изготовить для себя доспех из мягкого материала (кожи, войлока и т.д.). Более состоятельные воины имели металлическую защиту: ламеллярный панцирь, кольчугу. Однако фрагментарность находок металлического защитного вооружения и полное отсутствие находок копий не позволяют говорить о наличии отдельных отрядов тяжеловооруженной конницы в составе войск Чингизидских государств на Тянь-Шане;
- Кочевники Средней и Центральной Азии рассматриваемого времени
натягивали тетиву лука согнутым большим пальцем правой руки. При этом
они, в отличие от своих оседло-земледельческих соседей, чаще всего стре
ляли из лука без-каких либо предохранительных средств на большой палец,
поскольку благодаря интенсивной практике их пальцы могли привыкнуть к
постоянному напряжению и легко выдерживать трение тетивы;
- В монгольское время кочевниками Тянь-Шаня для верховой езды при
менялись разные оголовья, отличающиеся друг от друга сочетанием кожа
ных ремней, отсутствием или наличием металлических и иных декоратив
ных деталей. Судя по археологическим и изобразительным данным, жен
щины по сравнению с мужчинами наиболее часто и богато украшали оголо
вья своих верховых коней;
- У кочевого населения Тянь-Шаня рассматриваемого времени были в употреблении разные виды (подтипы и варианты) верховых седел, отличающиеся друг от друга, главным образом, по форме передних лук, что было обусловлено разным назначением изделий и (или) принадлежностью их к разным половозрастным категориям;
Апробация. Ряд положений диссертации докладывались на конференциях и семинарах, проходивших в Новосибирске (2013, 2016 гг.), Красноярске (2016 г.), Омске (2013 г.), Бишкеке (2009, 2010 гг.).
Отдельные результаты настоящей работы нашли отражение в опубликованных статьях автора и его соавторов. Из них восемь статей, в том числе четыре авторских, опубликованы в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК.
Диссертационная работа прошла обсуждение на заседаниях кафедры археологии и этнографии Новосибирского государственного университета и отдела археологии палеометалла Института археологии и этнографии СО РАН.
Структура работы построена в соответствии с поставленными задачами и включает введение, три главы, состоящие из 15 разделов, заключение, списки литературы, сокращений и иллюстраций.
История исследования
Определенный интерес для нашей темы представляет статья В. В. Бартольда «К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов». В ней автор, привлекая доступные ему письменные источники, характеризует погребальный обряд средневековых кочевников. Характерно, что, несмотря на отсутствие археологических данных в то время о погребальных сооружениях монголов и на единогласное утверждение средневековых авторов о том, что представителей «золотого рода» и монгольской знати хоронили в бескурганных погребениях, В. В. Бартольд утверждал: «курганное погребение не было чуждо монголам» [Там же. С. 387], что и подтвердилось последующими исследованиями.
И, наконец, нельзя не упомянуть ставшие классическими работы В. В. Бартольда «Очерк истории Семиречья» и «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», где на основе широких письменных источников излагается политическая история региона в Древности и Средневековье. Несколько глав этих работ посвящены монгольскому времени [Бартольд, 1963а. С. 4–597; 1963б. С. 23–106].
Таким образом, с деятельности В. В. Бартольда началось научное исследование истории и культуры кочевников монгольского времени на Тянь-Шане и прилегающих территорий. Однако в то время данное направление не получило дальнейшего развития и долгое время памятники монгольского периода, за исключением отдельных случайных находок, оставались вне поля зрения исследователей.
Одними из первых находок кочевников монгольского времени Тянь-Шаня и Семиречья, нашедших отражение в научной печати, являются четыре серебряных чаши. Изделия были опубликованы в юбилейном издании Императорской археологической комиссии в 1909 г. под названием «Восточное серебро» [Смирнов, 1909]. Судя по приведенной краткой информации, чаши происходят из грабительских раскопок, произведенных в 1891 и 1892 гг. в Кочкорской долине и Верненском уезде Семиреченской области [Там же. Табл. CVI, 233–236]. Они имеют полусферическую форму, плоское дно и утолщенный венчик. У венчика изделия украшены поясом растительного орнамента, декор имеется и на донце изнутри. Одна из чаш снабжена богато украшенной горизонтальной фестончатой ручкой, что позволяет отнести ее к категории ковша. Данные изделия имеют широкие аналогии в материалах торевтики Золотой Орды, собранных и проанализированных М. Г. Крамаровским [2001. С. 61–71]. По мнению ученого, такого рода чаши являются «одним из характерных атрибутов монгольской всаднической культуры» [Там же. С. 61].
В 1938–1945 гг. в Кыргызстане работала археологическая экспедиция Института истории материальной культуры им. акад. Н. Я. Марра под руководством А. Н. Бернштама. В результате планомерных и масштабных раскопок всех типов памятников в разных регионах республики был получен огромный материал от эпохи бронзы до тимуридского времени, позволивший создать первую периодизацию археологических культур региона [Бернштам, 1941; 1949; 1952]. Материалы интересующего нас времени были получены в полевом сезоне 1941 г. в ходе археологического надзора на строительстве Большого Чуйского канала. В процессе земляных работ к югу от села Ивановка в местности Кен-Булун рабочими было вскрыто несколько погребений с сопроводительным инвентарем, среди которого имелись железные наконечники стрел, стремена, керамическая посуда ручной лепки [Бернштам, 1943. С. 27; Труды…, 1950. С. 88, 140]. К сожалению, данные изделия, за исключением одного экземпляра наконечника стрелы, не нашли отражения в публикации материалов экспедиции, что, видимо, было связано с тем, что археологам не удалось полно зафиксировать обстоятельства их нахождения и громадным потоком других находок. Не случайно А. Н. Бернштам характеризует коллекции экспедиции 1941 г. как «нечто среднее между случайными находками и материалами, полученными в результате археологических раскопок» [Труды…, 1950. С. 104]. Судя по рисунку, наконечник стрелы из Кен-Булуна имеет плоскую в сечении и ассиметрично-ромбическую в плане форму [Там же. Табл. XCV, 259]. Такие изделия применялись в степях Азии с хуннского времени до этнографической современности, но особенно широкое распространение получили в эпоху монгольского господства. Таким образом, недостаточность, а то и отсутствие надежных археологических данных по монгольскому периоду не позволили А. Н. Бернштаму подробно охарактеризовать культуру не только кочевого, но и оседлого населения региона.
В одной из своих последних обобщающих работ ученый посвятил рассматриваемому периоду один параграф под заголовком «Эклектическое искусство монголо-тимуридского периода», где на основе преимущественно случайных находок рассмотрел обозначенную тему. По мнению А. Н. Бернштама характерной чертой искусства монгольского времени являются «абсолютное преобладание растительного орнамента и развитая техника инкрустации» [Бернштам, 1952. С. 174]. Среди опубликованных автором материалов особый интерес представляют серебряные сабельные обоймы с изображением лани на цветущем фоне из случайных сборов в Семиречье [Там же. Рис. 73]. Такие изделия, весьма характерные для монгольского времени, свидетельствуют о наличии богатых погребений в регионе, возможно, принадлежавших представителям «золотого рода» или местной знати [Крамаровский, 2001. С. 35–60].
В 1953 г. Академией наук СССР по представлению правительства Кыргызской ССР была организована одна из крупнейших в истории страны комплексная археолого-этнографическая экспедиция под общим руководством известного антрополога Г. Ф. Дебеца. В течение двух полевых сезонов в 1953– 1954 гг. в разных регионах республики оказались раскопанными сотни курганов ранних и средневековых кочевников [Труды…, 1959а].
Этнокультурная атрибуция
Одним из интересных и вместе с тем слабо разработанных вопросов лучной стрельбы в археологической и оружиеведческой литературе является вопрос о способе натягивания тетивы лука у средневековых кочевников Средней и Центральной Азии. Последнее обстоятельство обусловлено тем, что в погребениях кочевых племен отмеченных регионов практически не известны вещественные находки, связанные с натягиванием тетивы лука, хотя предметы и снаряжение дистанционного боя являются одними из самых часто встречаемых находок в мужских захоронениях. Между тем, целенаправленные поиски и исследования показали, что письменные и изобразительные источники Средней и Центральной Азии, Ирана развитого и позднего Средневековья содержат исчерпывающие сведения по данному вопросу. Эти сведения еще не становились объектом оружиеведческого анализа в рамках обозначенной темы. В настоящем разделе мы поставили целью собрать и проанализировать соответствующие данные из отмеченных источников с тем, чтобы установить практиковавшийся у средневековых кочевников способ натягивания тетивы лука.
Прежде чем перейти к рассмотрению письменных и изобразительных источников следует остановиться на известных способах натягивания тетивы лука.
С давних времен, как впервые установил Э. С. Морз, у разных народов земного шара существовали разные способы. Исследователь выделил пять основных методов, известных по этнографическим и древним изобразительным источникам [Morse, 1885. P. 3–56; 1922. P. 1–48]. Самый слабый и, возможно, древний из них, так называемый «примитивный», характеризуется тем, что конец древка стрелы захватывается вместе с тетивой прямым большим и согнутым указательным пальцами (Рис. 17, 1). Для того, чтобы удобно и крепче держать стрелу при натягивании тетивы, на конце древка делали утолщение или боковые зарубки. Последние, по мнению Э. С. Морза, являются важным показателем использования «примитивного» способа натягивания тетивы лука.
Следующие два метода близки «примитивному» и, как справедливо полагают исследователи, являются усовершенствованными его вариантами, позволявшими обращаться с более сильными луками. Один из них, названный «вторым» состоит в том, что стрела и тетива, как и в «примитивном» способе, захватывается прямым большим и согнутым указательным пальцами, а последние фаланги среднего и безымянного пальцев упираются на тетиву, усиливая процесс натягивания (Рис. 17, 2). Третий метод характеризуется тем, что наложенная на тетиву стрела захватывается прямым большим и средней фалангой указательного пальцев, а последние фаланги указательного и среднего пальцев располагаются на тетиве (Рис. 17, 3).
При четвертом способе, названный Э. С. Морзом «средиземноморским», тетива лука захватывается согнутыми указательным, средним и безымянным пальцами руки, а конец древка стрелы располагается между указательным и средним пальцами (Рис. 17, 4). Для защиты пальцев правой руки и запястья левой руки от травмирования тетивой применялись специальные предохранительные средства – кожаные перчатки и костяной или кожаный щиток соответственно. Данный прием натяжения тетивы является одним из сильных и с давних времен был характерен, в основном, для населения Европы.
В пятом способе, известном под названием «монгольский» , тетива натягивается согнутым большим пальцем, а указательный или указательный и средний пальцы располагаются над большим, нажимая на него сверху, что усиливает захват и процесс натягивания тетивы (Рис. 17, 5–7). Для защиты большого пальца от трения тетивы использовалось специальное кольцо из твердого материала (металл, камень, рог) или кожи (Рис. 17, 5–9). Специфические кожаные перчатки Здесь Э. С. Морз имел в виду монголоидную расу, поскольку соответствующие сведения для своей работы он черпал из истории и этнографии таких народов как китайцы, японцы, корейцы, персы, османские турки и др. Способ натягивания тетивы лука у монголов специально им не рассматривался. напалечники на большой, указательный и средний пальцы известны только у японцев. Предохранительные кольца на большой палец из твердого материала из археологических и этнографических коллекций, представлены двумя основными типами: цилиндрические и плоские со щитком под подушечку большого пальца (Рис. 17, 8, 9). Первые характерны для маньчжуров и китайцев, а вторые – для иранцев, османских турок, корейцев и других народов Азии в Средневековье и этнографическое время [Morse, 1922. Pl. I–V; Стоун, 2010. С. 287–288. Рис. 318– 320]. По мнению некоторых исследователей, натягивание тетивы сложносостав-ного азиатского лука «монгольским» способом без предохранительных средств на большой палец практически невозможно [Klopsteg, 1987. P. 68, 94].
«Монгольский» способ является одним из двух самых сильных и был характерен в основном для народов Азии, причем для ее центральной полосы – от Японии на востоке до современной Турции на западе [Rogers, 1940. Map 6], т.е. для тех регионов, где, за исключением Японии, использовался сложносоставной лук, сконструированный из дерева, рога, сухожилий и специального клея животного происхождения.
Итак, находки предохранительных колец на большой палец являются основными показателями использования «монгольского» способа натягивания тетивы лука. Наиболее часто такие изделия встречаются в археологических и этнографических коллекциях в Корее, Китае, Иране, Индии и Турции [Morse, 1922. Pl. I–V; Стоун, 2010. С. 287–288. Рис. 318–320]. Ряд находок предохранительных колец известны из золотоордынских памятников, причем, абсолютное их большинство происходит из городищ [Волков, 2004. С. 154], в то время как в массе кочев- Вслед за М. В. Гореликом [2003. С. 66] у нас есть определенные сомнения относительно назначения тагарских бронзовых наперстков, как предохранителей на большой палец при стрельбе из лука, поскольку они «прикрывают только первую фалангу большого пальца…, оставляя открытым сгиб», где обычно располагается тетива при «монгольском» способе. Если даже допустить возможность натягивания тетивы дистальной фалангой большого пальца, прикрытый данным наперстком, то он должен был быть сконструирован так, чтобы препятствовать скольжению тетивы в противоположную сторону, т.е. на сгиб большого пальца и (или) в промежуток между большим и указательным пальцами. Следует отметить, что уже в позднебронзовом и раннежелезном веках в Китае применялись предохранительные кольца, которые очень близки по форме соответствующим этнографическим изделиям из разных частей Азии [Dwyer, 1997. P. 62–67], и очевидно, являются прототипами последних.
О способе натягивания тетивы лука
Тем не менее, судя по специфической и достаточно устойчивой форме передней луки, неизвестной в материалах других регионов и культур, рассматриваемые седла имеют общее происхождение. Наиболее ранние экземпляры таких изделий происходят из памятников восточных регионов Центральной Азии (Рис. 48, 1) [Ковычев, Беломестнов, 1986. С. 153], откуда, видимо, во время расширения империи Чингиз-хана распространились на западные регионы (Рис. 48).
В этой связи большой интерес представляют уникальные золотые обкладки из коллекции Нассера Д. Халили, почти полностью повторяющие форму передней луки рассматриваемых седел (Рис. 48, 5). Датировка изделий X в. вызвала возражения со стороны М. Г. Крамаровского, который отнес их к концу XII – началу XIII в. [2001. С. 22], хотя нельзя исключать и более позднюю датировку – XIII– XIV вв. Точное местонахождение изделий неизвестно, предположительно это «какой-то регион на Среднем Востоке» (Иран ). Автор публикации считает, что золотые седельные обкладки могли принадлежать к снаряжению монгольского принца, испытавшего китайское влияние [Alexander, 1992. P. 42]. К этому же кругу изделий относятся богато оформленная металлическая обкладка на переднюю луку седла из случайных сборов на р. Енисей (Рис. 48, 6) и, возможно, железные оковки из могильника Сопка-2 на р. Оми [Молодин, Соловьев, 2004. Табл. XII, 1; XIII, 10]. Подтип 2. С арочной передней лукой. По длине опор выделяются два варианта: длинные и короткие.
Вариант 1. Седло с длинными опорами передней луки представлено одним экземпляром из погребения 7 могильника Боз-Адыр (Рис. 50). Оно имеет арочную переднюю луку, сохранившуюся не полностью, длинные покатые опоры с просверленными отверстиями для прикрепления к полкам. На лицевой стороне прямоугольный декоративный вырез, окаймленный валиком. На правом углу сохранившейся верхней части луки одно и у ее основания – два отверстия. По одному отверстию сделано и на лицевой части опор. Высота луки – 18 см, ширина (расстояние между концами опор) – 27 см.
Задняя лука арочной формы с остроугольными окончаниями. По нижнему краю просверлены отверстия для крепления к полкам. Боковые стороны и верхний край луки имеют неглубокий вырез. На внешней стороне имеется прямоугольная и подовальные декоративные выемки, неполно окаймленные валиками. Нижний левый край обработан более тщательно для прочного прилегания к левой полке. Высота луки – 18 см, ширина – 24 см.
Полки подтрапециевидной формы со скошенными задними сторонами. На внешних поверхностях сделаны – в передней части вертикальный и в задней части наклонный – вырезы, где на образующихся уступах крепились луки. В передней части полок имеются горизонтальные вырезы для стремянного ремня. В местах крепления к лукам просверлены отверстия. Правая полка разломана на две части, которые потом скреплены ремешками через отверстия. Длина полок – 35– 37 см, ширина – 6–12 см.
Вариант 2. Седло с короткими опорами передней луки происходит из детского погребения могильника Бел-Саз (Рис. 51). По нижнему краю луки просверлено шесть отверстий для прикрепления к полкам. Лицевая сторона передней луки ровная: никаких декоративных вырезов и валиков нет. Форма задней луки аналогична передней, отличаясь менее выраженными выемками по бокам. По нижнему краю сделаны отверстия для прикрепления к полкам. Полки подтрапецие-видной (?) формы с уступами на внешних поверхностях, где крепились вертикально передняя и наклонно задняя луки. В передней части полок сделаны косые вырезы для стремянного ремня. Размеры не установлены.
Более или менее близкие изделия достаточно широко известны в материалах кочевников эпохи развитого Средневековья на широкой территории Евразии. Так, например, седло из погребения монгольского времени в Горном Алтае сопоставимо с изделиями первого варианта рассматриваемой коллекции [Кочеев, 1983. Рис. 6, 1]. Более ранним временем (XI–XII вв.) датируется аналогичный ленчик из памятника в Северной Осетии [Кузнецов, 1961. Рис. 22]. Однако в отличие от тяньшанских седел они не имеют декоративных вырезов и валиков на лицевой стороне передней луки. Среднее положение между седлами первого варианта второго подтипа и первого подтипа настоящей коллекции занимает реконструированное по серебряным обкладкам седло из могилы XII–XIII вв. на Часовенной Горе в Минусинской котловине [Савинов, 1977. Рис. 2, 3].
Близки как к варианту 1, так и к варианту 2 почти полностью сохранившееся седло из грота Узун-Хая в Хакасии, датированное XI в., и реконструкции ленчиков по оковкам из могильника Терен-Хол XI–XII вв. в долине реки Табат [Кызласов, 1983. Рис. 18; Худяков, 1982б. Рис. 84]. Судя по глиняным статуэткам оседланных коней из юаньских погребений, аналогичные седла применялись и населением Китая [Крюков и др., 1987. Рис. 31; Shaanxi Provincial…, 2014. P. 27–28].
Подтип 3. С выделенной подпрямоугольной передней лукой. Включает один экземпляр из кургана 6 могильника Боз-Бел (Рис. 52). Фрагментарно сохранилась лишь передняя лука. Она имеет выделенную подпрямоугольную форму с закругленными углами и пологие опоры, на которых сделаны отверстия для прикрепления к полкам. На лицевой стороне луки декоративный выступ. О конструкции и формах задней луки и полок каких-либо данных нет. Скорее всего, седло состояло из четырех деталей: двух лук и двух полок. Размеры передней луки не установлены.
Комплекс снаряжения верхового коня
Судя по сохранившимся материалам, луки носились в кожаных футлярах, повторяющих форму половины лука с натянутой тетивой и украшенных тисненым растительно-геометрическим орнаментом. Для хранения и транспортировки стрел применялись кожаные и берестяные колчаны. В кожаных футлярах стрелы носились наконечниками вниз, а в берестяных – наконечниками вверх. Позднее берестяные колчаны полностью вышли из употребления.
Одним из интересных вопросов лучной стрельбы, затронутых в диссертации, является вопрос о способе натягивания тетивы лука. Изучение средневековых письменных, изобразительных и археологических источников показало, что средневековые монголы и другие кочевники Средней и Центральной Азии натягивали тетиву лука согнутым большим пальцем руки – способом, известным в литературе под названием «монгольского». При этом в отличие от своих оседло-земледельческих соседей кочевники довольно редко применяли предохранительные средства на большой палец, поскольку благодаря постоянной практике с луком их пальцы могли настолько огрубеть, что не чувствовали никакой боли при натягивании тетивы.
В зависимости от достатка воины могли обладать длинным клинком и (или) булавой и (или) боевым топором. Несмотря на отсутствие конкретных данных можно полагать, что сабля была одним из основных средств ближнего боя, что подтверждается изобразительными, письменными источниками и находками деталей клинковых портупей. Судя по данным А. К. Кибирова, кочевники Тянь Шаня рассматриваемого времени использовали мечи. Однако военной тактике кочевников развитого Средневековья наиболее характерно применение сабель. Поэтому логично предположить, что в среде кочевых войск Тянь-Шаня популярнее были кривые длинные клинки.
В ближнем бою кочевники региона применяли и булавы. В памятниках региона она представлена двумя экземплярами разного типа. Одна из них имеет боевую головку в виде куба с четырьмя пирамидальными шипами. Судя по материалу изготовления и ее изображению на монетах, она служила почетным оружием. Второй экземпляр булавы имеет форму многогранника и изготовлен из железа. Благодаря своей доступности такие булавы применялись рядовыми воинами. Железные топоры, представленные двумя экземплярами случайного происхождения, также могли иметь боевое применение. Все эти средства ближнего боя могли использоваться универсально – как против бездоспешного, так и тяжеловооруженного противника.
В рукопашном бою и для добивания раненого противника применялись железные боевые ножи и кинжалы. Судя по находкам из погребений, кинжалами были вооружены и женщины. Возможно, нож или кинжал являлся принадлежностью костюма кочевников региона, как это известно по раннесредневековым и этнографическим источникам.
Для защиты корпуса кочевники Тянь-Шаня рассматриваемого времени использовали ламеллярный панцирь, набранный из удлиненно-прямоугольных пластин и кольчугу. Из-за фрагментарности находок об их покрое судить сложно. Судя по изобразительным данным, среди войск государств Чингизидов применялись ламеллярные панцири двух покроев: кираса-корсет, состоящий из нагрудника и наспинника с плечевыми лямками, и длинный или короткий халат с разрезом спереди. Те же источники дают кольчатые доспехи двух покроев: халаты с осевым разрезом и короткими рукавами и рубахи с короткими рукавами. Оба вида защитного вооружения являются традиционными для Тянь-Шаня, известным с хунно-сяньбийского времени.
Следует отметить, что из-за дороговизны и трудоемкости изготовления средства металлической защиты были не доступны для большинства рядовых воинов. Последние могли довольствоваться мягкими доспехами, изготовление которых в условиях кочевого скотоводства не представляло особой трудности.
Фрагментарность находок металлической защиты и полное отсутствие находок копий – главного оружия тяжелой кавалерии – не позволяет выделить в составе войск кочевников Тянь-Шаня монгольского времени отдельные отряды тяжеловооруженной конницы.
Погребальный инвентарь кочевников Тянь-Шаня монгольского времени представляет вполне репрезентативный материал для реконструкции снаряжения верхового коня, попытка чего была предпринята диссертантом. Те части сбруи, которые в силу специфики материала и отчасти погребального обряда не дошли до нас (потник, чепрак, нагрудный и подхвостный ремни, подпруга), дополнены данными иранской миниатюры и юаньскими статуэтками взнузданных и оседланных коней.
Благодаря металлическим деталям и сохранившимся фрагментам кожаных оголовий удалось реконструировать четыре уздечных набора, обнаруженных в женских погребениях. По форме и количеству бляшек каждая узда своеобразна. Кожаные оголовья включали все основные ремни, а в одном случае – и срединный, соединяющий наносный с налобный ремнем. Применялись удила с кольчатыми псалиями, представленные двумя типами: округлыми и прямоугольными в сечении грызлами. Наиболее часто использовались удила первого типа, а удила с прямоугольными в сечении грызлами применялись для управления норовистыми лошадьми или для их выездки.
Седельный набор из погребений включает деревянные ленчики разных видов (подтипы и варианты), отдельные экземпляры которых были оббиты железными или костяными оковками и снабжены кольцами для приторочивания груза, стремена, подпружные пряжки и подвесные бляхи на нагрудный и подхвостный ремни.