Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Гаметофитный апомиксис и последствия его реализации для структуры видов и популяций растений 10
1.1. Особенности системы семенного размножения цветковых растений с точки зрения способа образования семян 10
1.2. Проблема вида при гаметофитном апомиксисе 12
1.3. Структура полиморфизма в апомиктичных родах цветковых растений 16
1.4. Генетический полиморфизм у амфи- и апомиктичных форм цветковых растений семейства Asteraceae 19
1.4.1. Кариотипическая изменчивость 19
1.4.2. Полиморфизм изоферментов 22
1.4.3. Полиморфизм по данным анализа ДНК 25
1.5. Апомиксис и полиморфизм в роде Chondrilla 30
1.5.1. Таксономическое положение и филогения видов рода Chondrilla 30
1.5.2. Ареалы таксонов рода Chondrilla 34
1.5.3. Особенности системы семенного размножения рода Chondrilla 39
1.5.4. Внутривидовой и внутрипопуляционный полиморфизм у представителей Chondrilla 41
Глава 2. Материалы и методы исследования 45
2.1. Объекты исследования 45
2.1.1. Морфологическое описание представителей рода Chondrilla 45
2.2. Методы исследования 51
2.2.1. Морфометрическое исследование популяций таксонов Chondrilla 51
2.2.2. Кариотипическое исследование соматических клеток таксонов рода Chondrilla 57
2.2.3. Молекулярно-генетический анализ ДНК таксонов рода Chondrilla 60
Глава 3. Морфологическая изменчивость популяций таксонов Chondrilla на европейской части России 72
Глава 4. Особенности кариотипической изменчивости в популяциях Chondrilla на европейской части ареала 88
4.1. Изменчивость числа хромосом в популяциях таксонов Chondrilla 89
4.2. Особенности морфологической изменчивости хромосом таксонов рода Chondrilla 100
Глава 5. Молекулярно-генетический полиморфизм популяций таксонов Chondrilla на европейской части России по данным IS SR-маркирования 126
Глава 6. Молекулярно-генетический полиморфизм популяций таксонов Chondrilla на европейской части ареала по данным секвенирования ДНК 135
6.1. Секвенирование ДНК пластид 135
6.2. Секвенирование ядерной ДНК 141
6.3. Обсуждение результатов 149
Заключение 155
Выводы 159
Список использованных источников 161
- Проблема вида при гаметофитном апомиксисе
- Морфометрическое исследование популяций таксонов Chondrilla
- Изменчивость числа хромосом в популяциях таксонов Chondrilla
- Обсуждение результатов
Проблема вида при гаметофитном апомиксисе
Проблема вида и видообразования в теории эволюции остаётся одной из самых сложных и запутанных.
В синтетической теории эволюции истинными генетически устойчивыми системами считаются только биологические виды - совокупность популяций амфимиктичных особей, способных к скрещиванию с образованием плодовитого потомства, населяющих определённый ареал, обладающих рядом общих морфофизиологических признаков и репродуктивно изолированных от других таких же групп особей (Яблоков, Юсуфов, 1989; Воронцов, 1980; Грант, 1991). Вид рассмаривается как качественный этап эволюции, наименьшая неделимая генетически устойчивая система в живой природе с многоуровневой иерархией. Под видообразованием чаще всего понимается процесс образования именно таких видов (Яблоков, Юсуфов, 1989).
Под формой видового ранга понимают формы, которые по одним показателям уже являются видами, а по другим - ещё не могут быть названы таковыми (Завадский, 1968), т.е. первые поколения основателей, когда обширного ареала и системы популяций ещё нет, но репродуктивная изоляция уже налицо. Образование новых форм представляет собой многостадийный процесс, в котором каждая из стадий характеризуется последовательным возрастанием ранга таксономической формы (Тимофеев-Ресовский и др., 1977). В конечном счёте, формообразовательный процесс приводит к образованию новых видов, а внутривидовые таксоны различного ранга представляют собой последовательные стадии видообразования (Майр, 1947; Грант, 1991).
Сложности с приложением категории вида возникают у форм, для воспроизведения которых не требуется наличия двух родителей, в частности у апомиктов. Более или менее удовлитворительно решить проблему вида у них до последнего времени не удаётся. Реальность вида у облигатно апомиктичных растений исследователи чаще всего не признают (Комаров, 1940; Тихомиров, 1967; Грант, 1984; Babcock, Stebbins, 1938; Gustafsson, 1946, 1947; Stebbins, 1950), либо признают с целым рядом оговорок (Вага, 1999). Не менее остро стоит проблема реальности вида и в отношении факультативно апомиктичных форм, у которых происходит распад видовой организации (Грант, 1984).
В отношении таких групп вместо категории биологического вида применяют категорию микровида. Под микровидами, в данном случае, понимают популяции, принадлежащие к преимущественно унипарентальным группам растений (формам, у которых отсутствует регулярное половое размножение с перекрестным оплодотворением), довольно однородным и лишь незначительно отличающимся одна от другой морфологически (Грант, 1984). Такое определение микровида нельзя считать универсальным в приложении ко всем апомиктичным формам, т.к. им свойственна разноуровневость (от локальных микровидов до широко распространённых апомиктичных форм), являющаяся следствием постоянно идущего в них интенсивного сальтационного (скачкообразного) формообразования.
Усиление формо- и видообразовательного процесса у покрытосеменных происходит именно при дестабилизации половой системы семенного размножения и установлении динамического равновесия между амфи- и апомиксисом (Кашин, Куприянов, 1993; Кашин, 1998, 2006). Гибридогенез, полиплоидия и иные сальтационные изменения генома приводят к созданию сложных форм, которые в силу разного времени их возникновения, различной степени морфологической обособленности, а также различной степени приспособленности и жизнеспособности оказываются разноуровневыми. Наиболее морфологически отличные, приспособленные и конкурентноспособные постепенно расширяют свой ареал, превращаясь, таким образом, в хорошо отдифференцированные апомиктичные формы с большим ареалом. Переход таких форм на любом этапе становления от равновесного состояния апо-амфимиксиса к облигатному половому воспроизводству означал бы превращение их в настоящие биологические виды (Кашин, 1999, 2006; Asker, Jerling, 1992). В противном случае неизбежно происходит увеличение разнообразия форм и распад видовой структуры. Это вынуждает признать, что и морфологическая концепция вида, призванная снять трудности в приложении категории вида ко всем формам живого (Гриценко и др., 1983), не может решить до конца вопрос о реальности видов у апомиктов.
У амфимиктично размножающихся растений, в качестве внутривидовых таксонов, обычно выделяют (в порядке возрастания таксономической категории) биотипы, популяции, экотипы и подвиды (Яблоков, Юсуфов, 1989). Из перечисленных внутривидовых таксонов только подвид характеризуется обязательной морфологической обособленностью. Эта градация в отношении апомиктичных форм оказывается трудно приложимой в силу своеобразия у них формообразовательного процесса (Кашин, 2006). Характерной особенностью апомиктов является то, что у них каждый клон, и уж тем более популяция или микровид тяготеют стать формой видового ранга или выделить таковую внутри себя, из-за низкого потока генов и сохранения сальтационной изменчивости. Вместе с тем, апомикты способны дать начало форме видового ранга гибридогенного происхождения за счёт возможности преодоления барьера репродуктивной изоляции любого уровня.
Для апомиктичных форм А. С. Кашин (2004, 2006) предлагает применять следующую градацию (в порядке возрастания) внутривидовых таксонов, находящихся на стадии становления: раса - локальный микровид - микровид -полувид. При этом, под расой у апомиктов понимается совокупность морфологически неразличимых особей, отличающихся от других либо уровнем плоидности, либо независимостью актов гибридогенеза в случае гибридогенного возникновения. Микровид - это хорошо обособленные в экологическом отношении апомиктичные формы, представляющие собой популяцию (локальный микровид) или совокупность популяций, отличающиеся от других одним или несколькими морфологическими признаками. Под полувидом понимаются географически обособленные апомиктичные формы, занимающие большой ареал и хорошо отличающиеся от других полувидов комплексом морфологических признаков.
В сравнении с градацией амфимиктичных внутривидовых таксонов раса занимает промежуточное положение между биотипом и популяцией, локальный микровид - между популяцией и экотипом, микровид - между экотипом и подвидом, полувид - между подвидом и видом (Кашин, 2006).
Но даже при такой градации внутривидовых таксонов у некоторых апомиктов, например, Pillosella и Chondrilla оказываюся размыты границы между микровидами и полувидами, т.к. их апомиктичные и половые формы активно гибридизирующие между собой, оказываются экологически не осособленными (зачастую не встречаются автономно друг от друга) (Кашин и др., 1999, 2000а, б; Кашин, 2006; Добрыничева и др., 2005).
Морфометрическое исследование популяций таксонов Chondrilla
Исследования проводились в 2016 г. в 46 популяциях 8 таксонов рода, выделяемых в отечественной флористике в ранге вида, из Астраханской, Волгоградской, Ростовской, Самарской, Пензенской, Ульяновской и Саратовской областей, Краснодарского края, Республик Калмыкия и Крым (табл. 2.1). В анализе в каждой популяционной выборке использовали, как правило, по 30 образцов. Суммарный объём всех популяционных выборок составил 970 образцов.
В качестве изначальной гипотезы виды понимались нами в объёме Т. Г. Леоновой (Леонова, 1964, 1989), за одним исключением - С. juncea I С. graminea, популяции которых было невозможно с достаточной уверенностью отнести к одному из этих двух таксонов. Поэтому в большинстве местообитаний С. juncea и С. graminea в различных районах Саратовской области исследовали 30 случайно отобранных растений, понимая их как выборку из симпатрических популяций С. juncea I С. graminea. Только в ряде местообитаний для анализа взяты крайние формы растений, по совокупности морфологических признаков близкие с одной стороны - к С. juncea, а с другой - к С. graminea.
В таблице 2.2 перечислены использованные в анализе признаки вегетативных органов, соцветий и плодов, а также их возможные состояния.
Всего для каждого образца каждой популяции было измерено 33 признака: 15 количественных и 18 качественных. Качественным признакам присваивался балл, согласно их состоянию. Так как у некоторых образцов отдельные признаки были недоступны для изучения (на момент изучения отсутствовали листья прикорневой розетки и т.п.), пропущенные значения кодировались в матрице данных как неизвестные («?»).
Признаками, указываемыми в отечественной флористике (прежде всего, в работах М. М. Ильина (1930), Т. Г. Леоновой (1964, 1989)) как диагностические, для видов рода Chondrilla считаются в первую очередь признаки семянок и соцветий: размеры расширенной части семянок, количество внутренних листочков обёртки; наличие или отсутствие щетинок на внутренних листочках обёртки, наличие или отсутствие чешуек коронки, бугорков на семянках. В таблице 2.2 принятые в отечественной флористике в качестве диагностических (таксономически значимых) признаки помечены символом « ».
Статистический анализ внутрипопуляционной и внутривидовой изменчивости морфологических признаков проводили с использованием метода звёздчатых пиктограмм, дисперсионного, кластерного и факторного анализов в программах PAST 3.0. (Hammer et al., 2001) и STATISTICA 6.0.
Индивидуальная изменчивость растений в популяциях Chondrilla по качественным признакам оценивалась с помощью метода пиктограмм StarPlot для 10 случайных растений из каждой популяции.
Изменчивость количественных признаков оценивали по их лимитам и 95% доверительному интервалу среднего арифметического. Достоверность различия выборок оценивали с помощью однофакторного дисперсионного анализа по F-критерию Фишера.
Кластерный анализ проведён методом невзвешенного попарного среднего (UPGMA). Средняя таксономическая дистанция рассчитывалась с использованием дистанции Говера с целью снижения эффектов разного масштаба измерений для разных признаков. Количество перестановок в бутстреп-тесте составило 1000.
В анализе главных координат (РСоА) в качестве меры сходства использован коэффициент корреляции. Метод главных координат предпочтён методу главных компонент как более подходящий для качественных параметров и лучше работающий при наличии в матрице отсутствующих данных (Rohlf, 1972).
Изменчивость числа хромосом в популяциях таксонов Chondrilla
Уровень плоидности определяли исходя из основного числа хромосом х=5 (Болховских и др., 1969; Агапова и др., 1990). Показано, что только в пределах двух из исследованных таксонов обнаруживаются растения с одним определённым уровнем плоидности. При этом все растения С ambigua являются диплоидами (2х=10) (рис. 4.1), в то время как все растения морфологически близкого к нему С pauciflora -триплоиды (Зх=15). Эти результаты соответствуют литературным данным (Poddubnaja-Arnoldi, 1933).
Так как у растений остальных исследованных видов зачастую обнаруживались анеу- и миксоплоидия, на первом этапе исследования основным уровнем плоидности для них считали тот, который был свойственен большей части проанализированных клеток в апикальной меристеме того или иного растения, а при анеуплоидии плоидность генома в клетке определяли, округляя общее число хромосом в клетке до ближайшего кратного основному числу.
В соответствии с этим критерием, часть растений С. juncea из популяции Краснокутского р-на, Саратовской обл. были триплоидными, часть -тетраплоидными. В остальных популяциях С. juncea все растения были триплоидными, как и в популяциях С. graminea и С. latifolia. Растения С. canescens большей частью также были триплоидами, но около 10% растений из популяции Хвалынского р-на, Саратовской обл. - диплоидами. Растения С. laticoronata вне зависимости от места сбора оказались триплоидными, только в одной из популяций из окр. с. Тамбовка, Астраханской обл. часть особей были пентаплоидами (табл. 4.1, рис. 4.1).
Среди изученных популяций рода популяции С. brevirostris оказались наиболее вариабельными по уровню плоидности растений. Только в двух из шести популяций этого вида, - №№ 46 и 77 из Астраханской обл. и Западного Казахстана, соответственно, - растения имели постоянную плоидность Зх=15. В остальных популяциях наблюдался разброс плоидности у растений от х=5 (1 растение из популяции № 59) до 4х=20 (7 растений в популяции № 29 в 2015 г. и единичные растения в популяциях №№ 55 и 58 в 2016 г.).
Кроме того, при детальном исследовании среди растений С. brevirostris, С. canescens, С. graminea, С. juncea, С. laticoronata и С. latifolia выявлена большая доля анеу- и миксоплоидов. При этом в пределах одной апикальной меристемы обнаружены клетки с различным уровнем плоидности и различными вариантами анеуплоидии (табл. 4.2). Только у растений С. ambigua и С. pauciflora не отмечено случаев анеу- или миксоплоидии.
Высокая доля анеу- и миксоплоидов отмечена в популяциях С. brevirostris (№ 29), С. laticoronata (№ 71), С. canescens (№ 40), С. latifolia (№ 25). При этом обращает на себя внимание значительное варьирование параметра как на межпопуляционном, так и на внутрипопуляционном уровнях.
Так в популяции № 29 С. brevirostris из окр. с. Болхуны, Астраханской обл. в 2015 и 2016 гг. вне зависимости от режима цветения все исследованные растения были анеуплоидами, в то время как в 2017 г. анеуплоидных растений оказалось почти в 2 раза меньше (55.3%). В популяции № 71 С. laticoronata из окр. с. Тамбовка, Астраханской обл. также в 2016 г. анеуплоидными были все исследованные растения, в то время как в 2017 г. их доля снизилась фактически в 4 раза.
Аналогично в популяции № 27 С. juncea из окр. с. Дьяковка, Саратовской обл. в 2017 г. отмечено снижение количества анеуплоидов (в 2.3 раза) по сравнению с 2016 г., а также в популяции № 61 С. latifolia из окр. г. Камышина Волгоградской обл. снижение количества анеуплоидов в 2016 г. по сравнению с 2015 г. (в 7.7 раза).
Синхронное снижение доли анеуплоидов у растений этих популяций по годам может указывать на влияние условий внешней среды, - прежде всего, погодных условий, - на проявление анеуплоидии.
Наиболее стабильной в отношении проявления анеуплоидии оказалась популяция № 55 С. brevirostris из окр. ст. Верблюжье, Астраханской обл. В оба года наблюдения (2016 и 2017 гг.) доля анеуплоидных растений почти не изменялась.
Достаточно высокой доля анеуплоидных растений была и в популяциях №№ 59 и 58 С. brevirostris, а также №№ 40 и 54 С. canescens, № 19 С. juncea и № 76 С. laticoronata. Она варьировала в диапазоне 71.4-96.7%.
В популяциях №№ 34, 48 и 50 С. juncea количество анеуплоидных растений находилось в пределах 34.0-57.1%.
Минимальной долей анеуплоидных растений характеризовались популяции № 46 С. brevirostris, № 60 С. latifolia, № 74 С. canescens и № 56 С. laticoronata (11.3, 11.8, 20.0 и 20.5% соответственно).
Несмотря на близость мест произрастания популяций № 76 С. laticoronata и № 77 С. brevirostris (окр. с. Жиеккум, Бокейординский р-он, Казахстан) доля анеуплоидных растений в них существенно отличалась (86.8% и 38.0% соответственно).
Обе популяции С. graminea (№№ 42 и 45) выявили сходный между собой уровень анеуплоидии (31.8 и 29.4% соответственно).
Более детально результаты изучения характера кариотипической изменчивости в популяциях видов Chondrilla представлены в таблице 4.3. По вариантам миксоплоидии в апикальных меристемах растений выделяется, по крайней мере, 11 групп растений: 1) х-2х-3х; 2) х-2х-3х-4х; 3) х-2х-3х-4х-6х; 4) 2х-Зх; 5) 2х-3х-4х;6) 2х-3х-4х-5х; 7) 2х-3х-4х-5х-6х; 8) Зх-4х; 9) Зх-4х-5х; 10) 4х-5х; 11) 4х-5х-6х. При этом для удобства и в этом анализе при определении уровня плоидности в них число хромосом в обнаруживаемых анеуплоидных клетках округлялось до ближайшего числа хромосом, кратного 5.
В популяциях С. brevirostris при миксоплоидии в апикальных меристемах большей частью набор хромосом варьировал в пределах плоидности 2х-3х. Исключение составили две популяции вида из Астраханской обл. (№ 29 из окр. с. Болхуны и № 58 из окр. с. Досанг). У растений первой из этих популяций (№ 29) в 2015 г. набор хромосом в кариотипах меристематических клеток одного апекса охватывал диапазон Зх-4х, а в 2016 г. при цветении в условиях беспыльцевого режима диапазон уровней плоидности в апикальных меристемах отдельных растений пропорционально распределился по группам х-2х-3х-4х-6х, 2х-3х-4х-5х и 2х-3х-4х-5х-6х. Во второй популяции (№ 58) при беспыльцевом режиме цветения все проростки имели набор хромосом в диапазоне плоидности 2х-3х-4х.
Миксоплоиды в популяции № 40 С. canescens большей частью относились к группе с диапазоном плоидности 2х-3х, а также встречались случаи плоидности растений в них в диапазонах х-2х-3х (5.7%), х-2х-3х-4х (7.5%) и 2х-3х-4х (22.6%). В популяции № 54 данного вида из окр. ж.д. ст. Капустин Яр, Астраханской обл.
Обсуждение результатов
Анализ как пластидных, так и ядерных рибосомальных ITS последовательностей показывает, что в пределах исследованной выборки наблюдаются две эволюционные линии. К одной из них относится С. ambigua и С. pauciflora (риботипы 2, 3, 4), а также С. brevirostris и С. laticoronata, которые обладают пластидными гаплотипами той же группы (А). Последние два вида отличаются высокой гетерозиготностью последовательностей ITS, которые не удалось однозначно прочитать без клонирования из-за двойных пиков, наблюдавшихся в 8-10 сайтах секвенированной последовательности. На дереве NJ они образуют граду в основании обоих кластеров, причём С. laticoronata находится в основании первого кластера, а С. brevirostris, за исключением одного образца, - второго. К этой же группе по результатам анализа ITS относятся центральноазиатские С. bosseana, С. lejosperma, С. phaeocephala и С. piptocoma (риботипы 3, 5, 6). Более отдалённо с нею связан риботип 1, представленный последовательностью С. rouillei из Genbank. Тем не менее, на дереве NJ он попадает в тот же кластер, хотя и на более длинной ветви. Так как в сети гаплотипов, построенной в TCS, риботип 5 является внутренним, риботип 6 - внешним, производным от 5, а риботипы 3, 2 и 4 образуют субкладу с внутренним риботипом 3 и производными от него внешними риботипами 2 и 4, вероятно центральноазиатское происхождение этой линии, распростра-нившейся с востока на запад вплоть до Прикаспийской низменности. Пластидные данные не противоречат такому толкованию, поскольку все гаплотипы группы А географически распространены только в переделах Прикаспийской низменности.
Вторая эволюционная линия представлена видами, обладающими риботипами второй группы (7-11) и пластидными гаплотипами групп B-F. Географически здесь наблюдается несколько иная картина: меньшая дифференциация в широком масштабе и большая - в локальном. Риботипы и пластидные гаплотипы этих групп полностью отсутствуют в Прикаспийской низменности. Внутренний риботип группы (7) распространён повсеместно в западной части ареала, кроме Крыма, а в восточной встречен только у одного образца С. juncea в Узбекистане. Производный от него внешний риботип 8 доминирует в восточной части ареала, в западной же распространён в Крыму, Предкавказье и на юге Ростовской обл. Севернее он встречен только в составе дедуцированных гетерозигот 7/8. Напротив, риботипы 9, 10 и 11 распространены только в северо-восточной части ареала. Этот паттерн совпадает с паттерном распространения пластидных гаплотипов, среди которых гаплотипы группы С распространены почти исключительно в Крыму, Ростовской обл. и Предкавказье, гаплотипы групп В и Е - в самой северной части ареала, а гаплотипы группы D - между ними. В таксономическом плане только С. acantholepis, распространённая в Крыму и западном Предкавказье, выглядит генетически целостной группой, характеризующейся присутствием пластидных гаплотипов группы С и ITS риботипов 7 (Предкавказье) и 8 (Крым). Однако С. acantholepis всегда произрастает в Крыму и Западном Предкавказье в симпатрических популяциях с С. juncea, у которых здесь обнаруживаются те же риботипы и пластидные гаплотипы, что и у С. acantholepis. Более того, все исследованные образцы С. acantholepis весьма условно отнесены к данному таксону, так как всегда характеризуются основным набором морфологических признаков С. juncea, и лишь на отдельных побегах или соцветиях несут таксономически значимые признаки самого этого таксона.
Все остальные морфологические виды представляют собой генетически сборные группы. Так, наиболее широко распространённая С. juncea представлена в Крыму и Краснодарском крае пластидными гаплотипами группы С и ITS риботипом 8, в Ростовской и Саратовской обл. - гаплотипами группы В и риботипом 11, в той же Саратовской, Самарской и Волгоградской обл. - гаплотипами групп D и Е и риботипами 7 и 9. Распространённые в Саратовской и Волгоградской обл. растения, морфологически промежуточные между С. juncea и С. latifolia, все также представлены пластидными гаплотипами группы D и риботипами 7 и 9. Аналогичная ситуация наблюдается у С. graminea, С. canescens и С. latifolia: в соответствующих районах восточноевропейской части своего ареала они представлены теми же группами пластидных гаплотипов и риботипов ITS, что и С. juncea. Учитывая тот факт, что гаплотипы групп В, С и D-F образуют три самостоятельные линии с отсутствующим на исследуемой территории общим предковым гаплотипом, а гаплотип Е является промежуточным между линиями В и D-F, напрашивается вывод о необходимости пересмотра видовых границ и диагностических признаков в рассматриваемой группе видов. Сколько-нибудь однозначных указаний на наличие интенсивной межвидовой гибридизации в настоящее время между этими апомиктическими таксонами наше исследование не выявило, а низкие, хотя и достоверные, значения корреляции между генетической дифференциацией и географическими расстояниями между популяциями говорят о незначительности потока генов между ними.
Иная картина наблюдается у С. laticoronata и С. brevirostris. Будучи географически симпатричными с С. ambigua и обладая теми же пластидными гаплотипами, они оказываются резко дифференцированными от неё по риботипам ITS и полностью гетерозиготными по ним. Без клонирования невозможно установить однозначно состав этих риботипов, однако оба этих факта однозначно указывают на их происхождение в результате гибридизации С. ambigua с какими-то другими видами с последующим формированием стабильных апомиктически размножающихся клонов. Проведённый дополнительный анализ этих трёх видов с использованием ISSR маркеров (не показано) не выявил никаких признаков гибридизации, но однозначно разделил выборку на три чётко дифференцированные группы, что указывает на их происхождение в результате единичных событий гибридизации в прошлом. Из того факта, что пластидные гаплотипы С. ambigua и этих двух таксонов совпадают, следует, что в единичных актах гибридизации, приведших к возникновению этих апомиктичных форм, в качестве материнского родителя явно выступала С. ambigua. Скорее всего, в качестве отцовских родителей в этих актах гибридизации выступали представители различных для С. laticoronata и С. brevirostris таксонов из подрода Chondrilla. Это следует из того факта, что и на дереве NJ по данным ядерной ДНК они образуют граду в основании обоих кластеров, отражающих две эволюционные линии. При этом 5 из 7 образцов С. brevirostris и все образцы, промежуточные между С. brevirostris и С. ambigua, расположились в одном подкластере с большей частью образцов С. acantholepis, С. canescens, С. graminea, С. juncea и С. latifolia, узлы дерева внутри которого не получили значимой бутстреп поддержки. Лишь один образец С. brevirostris из Калмыкии оказался в одном подкластере с С. laticoronata. В объединённой сети, построенной методом Neighbor Net, образцы С. brevirostris и С. laticoronata расположились между этими двумя кластерами, причём С. brevirostris - ближе к группе таксонов, близких к С. juncea, а С. laticoronata - ближе к С. ambigua и С. pauciflora.
Полученная в результате нашего исследования схема родства и географического распространения пластидных и ядерных последовательностей ДНК плохо согласуется с существующей системой рода Chondrilla (Леонова, 1964). Безусловно, выявленное тесное родство С. ambigua и С. pauciflora соответствует отнесению их к одному подроду и даже ряду. Однако, учитывая особенности кариотипов этих таксонов (С. ambigua - диплоид, а С. pauciflora - триплоид) (Пархоменко, Кашин, 2018), их несущественные и перекрывающиеся морфологические таксономически значимые признаки (число внутренних листочков обёртки и цветков в соцветии у С. ambigua всегда 5, а у С. pauciflora - 5-6(7), длина носика семянки у С. ambigua 0.1-0.3(0.5) мм, а у С. pauciflora - (0.25)0.5-1.5(2) мм) (Леонова, 1989) и их произрастание в симпатрических популяциях в одних и тех же местообитаниях, обоснованно говорить о том, что С. pauciflora, вероятнее всего, является триплоидным цитотипом диплоидной С. ambigua, возникшим в результате разовой или много раз повторявшейся полиплоидизации с последующим апомиктичным воспроизводством и независимым от С. ambigua генезисом. В отношении других видов ситуация оказывается ещё более не соответствующей выявленным генеалогическим отношениям родства последовательностей ДНК. В значительной степени это связано, безусловно, с неоднозначной трактовкой границ и объёма самих видов. Однако, для осуществления таксономической ревизии рода, даже региональной, необходимо расширение территории, охваченной молекулярно-генетическими исследованиями, на не включенные в нашу работу области центрального и северного Казахстана и Кавказ. Анализ данных с этих территорий должен существенно расширить и конкретизировать выявленную картину генетической дифференциации и направлений вероятной миграции разных групп при формировании современного генетического и таксономического разнообразия Chondrilla в Восточной Европе и Центральной Азии.
Однако априори можно утверждать, что независимо от этой конкретизации С. acantholepis, С. canescens, С. graminea, С. juncea м С. latifolia по всем данным принадлежат к одному виду с приоритетным названием С. juncea. Среди этих таксонов гаплотипы пластидной ДНК групп В, С и D в пределах европейской России имеют, скорее, географическое, чем таксономическое распределение: В - на севере, С - на юго-западе, D и F -в центральной части изученной территории. При этом гаплотипы группы В обнаружены у образцов С. juncea, С. graminea, С. canescens, гаплотипы группы С - у образцов С. acantholepis, С. juncea, С. juncea / С. latifolia, С. canescens, гаплотипы группы D - у образцов С. juncea, С. juncea / С. graminea, С. canescens, С. latifolia. То же самое со сходным таксономическим распределением наблюдается на европейской части исследованной территории и в отношении риботипов ядерной ДНК: риботипы 9-11 -преимущественно на севере, 7 - преимущественно в центральной части, 8 - на юго-западе исследованной территории в пределах европейской части России.