Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие признаки и субъектный состав договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ .12
1. Понятие и признаки договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ 12
2. Стороны договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ .57
Глава 2. Содержание и исполнение обязательств из договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ 94
1. Условия договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ и порядок его исполнения .94
2. Ответственность за неисполнение (ненадлежащее исполнение) обязательств из договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ 119
Глава 3. Заключение, изменение и прекращение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ .147
1. Заключение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ .147
2. Изменение и прекращение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ 161
Заключение 168
Библиография .171
- Стороны договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
- Ответственность за неисполнение (ненадлежащее исполнение) обязательств из договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
- Заключение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
- Изменение и прекращение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
Стороны договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
Останавливаясь на обзоре исторического развития представлений о договоре об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в российском праве, необходимо отметить, что ни дореволюционное позитивное право, ни доктрина того времени не рассматривали сепаратные соглашения акционеров в качестве инструмента регламентации порядка осуществления корпоративных прав акционеров. Законодательным основанием к такому выводу является, в частности, разрешительный порядок создания акционерных компаний и, в особенности, обязательное утверждение устава компании комитетом министров или Государственным Советом (в последнем случае - с рассмотрением императором отдельных положений устава компании)3, исключающее договорную регламентацию прав акционеров компании.
Договорный, не нашедший отражение в уставе компании, порядок регулирования прав акционеров, также не получил какой-либо поддержки в дореволюционной литературе. В частности, И.Т. Тарасов полагал, что деятельность акцио 16 нерной компании носит общественный характер и не является исключительно частным делом акционеров, следовательно, нормирование деятельности акционерных компаний должно производиться уставом компании как в отношении акционеров, так и в отношении третьих лиц1. Цивилист также указывал, что даже закрепление утверждаемым в разрешительном порядке уставом отдельных компаний ряда преимущественных прав отдельных акционеров (в части получения дивидендов, выхода из компании, управления делами компании) противоречит существу акционерных компаний и не может быть оправдано.
Указание на исключительно уставный порядок регламентации прав акционеров содержится и в трудах П.П. Цитовича2. Еще ярче мысль об общественном значении положений устава компаний выражена в работе С. Пахмана3.
Даже П. Писемский, сторонник концепции договорной природы устава компании, полагал, что специальные положения устава компании, выступающие в качестве изъятий из законодательных положений (утвержденных государством для конкретной компании), имеют силу закона для данного общества, кроме того, по мнению автора, различные положения устава компании имеют обязательный характер не только строго для ее участников, но и для третьих лиц (например, положения об ограничении полномочий органов компании)4. «Сепаратными законами» по своей правовой природе называл уставы акционерных компаний и Л. Петражицкий5.
Проект Гражданского Уложения также не содержал принципиальных отличий от положений законодательства, действовавшего в рассматриваемый период, в части оценки роли устава акционерного товарищества в регламентации корпо-1 17 ративных прав акционеров, а также разрешительного порядка создания акционерного товарищества и утверждения его устава государственными или муниципальными органами1. Отсюда можно заключить, что русское дореволюционное право и доктрина не признавали самостоятельности договора об осуществлении прав участников акционерной компании.
Нельзя сказать, что данные подходы претерпели существенные изменения в советский период развития российского гражданского права. Так, в период НЭП уставы акционерных обществ так же, как и ранее, в дореволюционный период, представлялись на утверждение государственных органов (в зависимости от категории акционерного общества – на утверждение Совета Труда и Обороны, Экономического Совещания СССР, СНК СССР), в том числе, если в уставе общества допускались отступления от действующих в отношении акционерных обществ постановлений Совета Труда и Обороны, ЦИК СССР, а также постановлений ВЦИК и СНК СССР, имеющих силу общесоюзного закона2. Разрешительный порядок создания акционерных обществ был закреплен законодательно, такой подход законодателя разделялся и доктринально3. Соглашения отдельных акционеров с обществом о гарантировании обществом выплаты дивидендов таким акционерам оценивались исследователями как незаконные, поскольку акционер не является кредитором общества, а выступает лишь его участником4.
В более поздний период развития советского права при рассмотрении вопросов, связанных с колхозными правоотношениями, исследователи отмечали, что специфика колхозного правоотношения состоит, в том числе, в преимущественно уставном характере колхозноправовых норм, регламентирующих колхозные отношения. Так, А.А. Рускол указывал, что помимо норм колхозного права, уста-1 Гражданское Уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Составил А.Л. Саатчиан/под ред. И.М. Тютрюмова. СПб., 1910. С. 872-873, 875, 903, 936-937. «Расширение прав и обязанностей одного или нескольких из директоров в сравнении с остальными может … быть сделано только в уставе, а не по доверенности правления или соглашению директоров между собою… (курсив мой – К.О.)». - цит. по: Гражданское Уложение. С. 946. новленных государством, значительное число колхозноправовых норм «выработаны самими колхозами и санкционированы государством»1. В отношении сепаратных соглашений артели и ее члена ученый отмечал, что правоотношения, вытекающие из таких соглашений, будут иметь договорную природу, т.е. являться обязательственными правоотношениями, что не позволяет отнести их к числу колхозных правоотношений2.
В литературе данного периода в связи с анализом проблем жилищностроительной кооперации авторы также подчеркивали преимущественно уставный (и, в свою очередь, санкционированный государством) порядок регламентации отношений членов жилищно-строительных кооперативов3.
Из приведенного обзора законодательных и доктринальных представлений об организациях с корпоративным устройством, существовавших в дореволюционный и советский период развития российского гражданского права, можно сделать вывод, что отечественное законодательство и доктрина не рассматривали договор об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в качестве самостоятельного вида гражданско-правового договора. К числу причин такого исторического пути эволюции взглядов о договоре об осуществлении прав участников хозяйственных обществ, как представляется, можно отнести: разрешительный порядок создания коммерческих юридических лиц (в частности, акционерных обществ), рассмотрение устава общества в доктрине в качестве «специального закона», свода общеобязательных норм, в том числе и для третьих лиц, в связи с утверждением государственными органами устава общества.
Ответственность за неисполнение (ненадлежащее исполнение) обязательств из договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
В английской правовой литературе отмечается, что предметное поле договора об осуществлении прав акционеров охватывает достаточно широкий круг вопросов. Сгруппировав данные вопросы, можно выделить следующие основные условия договора, составляющие его предмет: - вопросы, относящиеся к регламентации направлений деятельности компании; - распределение вкладов учредителей в уставный капитал компании, определение объема прав, предоставляемых акциями, состава акционеров компании; - вопросы дополнительного финансирования компании (к примеру, условия дополнительного выпуска акций, обязательства предоставления внешнего финансирования акционерами компании и пр.); вопросы корпоративного управления компанией (например, определение структуры совета директоров, правления компании, порядка назначения и досрочного прекращения полномочий директоров компании, регламентация большинства голосов, необходимого для принятия решений на заседаниях совета директоров компании единогласие членов совета директоров, квалифицированное большинство голосов), общего собрания акционеров (принятие решения единогласно всеми акционерами), порядок разрешения «тупиковых ситуаций» - неустранимых разногласий, возникающих в ходе принятия решений органами управления компании); финансовые вопросы – регламентация положений внутренних документов компании в отношении выплаты дивидендов, стандартов финансовой отчетности компании, определение круга аудиторов компании, порядка подготовки бюджетов и бизнес-планов компанией; вопросы предоставления отчетности и иной информации акционерам компании; вопросы структурирования групп компаний-сторон договора - порядок создания дочерних компаний и регулирование отношений сторон договора с такими компаниями (условия перевода работников материнского общества в дочернее, порядок оказания услуг, предоставления прав на использование результатов интеллектуальной деятельности, поставки товаров материнским обществом дочернему и пр.); порядок передачи акций компании – в указанную группу вопросов включаются условия предоставления согласия акционеров на передачу акций компании или реализации ими права преимущественной покупки продаваемых акций, а также права требовать продажи акций компании (call option) и права требовать приобретения акций компании (put option); - вопросы регулирования отношений сторон в связи наступлением определенных обстоятельств - к их числу могут быть отнесены условия реализации права требовать продажи акций компании в случае несостоятельности другой стороны договора, существенного нарушения ей своих договорных обязательств, а также в случае наступления обстоятельств «смены контроля» («change of control») - изменения состава акционеров или косвенных владельцев стороны договора1. Перечень вопросов, составляющих предмет данного договора, является открытым и может охватывать любые вопросы, связанные с управлением и деятельностью компании. Исходя из обширного перечня вопросов, включаемых английскими исследователями в предмет договора об осуществлении прав акционеров, может сложиться представление, что такой договор становится дополнением к уставу компании2. Однако можно ли из этого сделать вывод, что договор об осуществлении прав акционеров является договорной формой внутренних документов компании, регулирующих вопросы управления компанией (by-laws)3? Как представляется, нет достаточных оснований склоняться к данному выводу. Как отмечают английские правоведы1, ведущим судебным прецедентом по данной проблематике является решение по делу Russell v Northern Bank Development Corporation Ltd.2. Фактические обстоятельства данного дела состоят в том, что пять акционеров компании и сама компания заключили договор об осуществлении прав акционеров в отношении управления компанией. В содержание данного договора стороны включили условие о том, что любое увеличение уставного капитала компании путем выпуска дополнительных акций может производиться только при условии выражения согласия на это всеми сторонами договора. В решении по делу об оспаривании действительности данного положения договора судьи Палаты Лордов отмечали, что такое положение договора в отношении компании является недействительным поскольку противоречит статутному регулированию и ограничивает компанию в законно предоставленном ей праве увеличить свой уставный капитал3. Так, ст. 617 (2) Акта о компаниях 2006 года содержит положение о том, что компания может увеличить свой уставный капитал посредством размещения дополнительных акций4. Палата Лордов отметила в своем решении, что если указанное положение договора содержалось бы в уставе компании, оно было бы признано лишенным судебной защиты как противоречащее статутным положениям. Суд также указал, что: (а) договор является самостоятельным соглашением его сторон и не подменяет устав компании; (б) рассматриваемое судом положение договора является действительным и обеспечено судебной защитой как обязательство всех его сторон, за исключением компании (т.е. является действительным для акционеров компании)5. Анализируя данный судебный прецедент, английские исследователи подчеркивают, что решение по делу Russell v Northern Bank Development Corporation Ltd. является весьма авторитетным, но не единственным по данной проблематике. Так, в решении по делу Exeter City AFC Ltd v Football Conference Ltd1 суд указал, что ограничение статутного права акционера обратиться за судебной защитой в случае нарушения прав миноритарных акционеров или права обратиться с заявлением о прекращении деятельности компании, содержащееся в договоре об осуществлении прав акционеров, является ничтожным, поскольку противоречит статутным положениям (в частности, действующей ст. 994 (1) Акта о компаниях 2006 года2).
В решении по делу Union Music Ltd v Watson3 суд признал не подлежащим применению положение договора об осуществлении прав акционеров о наступлении ситуации неразрешимого противоречия сторон (deadlock), отметив, что положения договора не могут ограничивать статутное право суда созвать общее собрание акционеров по своему усмотрению (действующая ст. 306 Акта о компаниях 2006 года4).
Заключение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
Остановимся на более подробном рассмотрении основных положений данной доктрины. Важнейшим судебным прецедентом, в котором данная доктрина получила толкование, является решение Палаты Лордов по делу Russell v Northern Bank Development Corporation Ltd.2. Оно рассматривалось ранее при исследовании правовой природы договора об осуществлении прав акционеров, однако в нем содержится ratio decidendi и в отношении доктрины «запрета ограничений». Так, Палата Лордов в своем решении по данному делу указала, что содержащееся в договоре обязательство компании не увеличивать свой уставный капитал без согласия всех сторон договора (каждого из акционеров этой компании) является «недопустимым» («obnoxious») и «ограничивающим статутные права» компании («fetters … in the exercise of its statutory powers») и, следовательно, недействительным и не подлежащим судебной защите.
При рассмотрении данного прецедента английские правоведы отмечают, что доктрина «запрета ограничений» статутных прав компании должна истолковываться расширительно. Это означает, что положения договора об осуществлении прав акционеров, ограничивающие компанию в праве принятия ее органами управления решений об увеличении уставного капитала компании, о размещении дополнительных акций, об уменьшении уставного капитала компании, изменении устава компании, досрочном прекращении полномочий директоров и аудиторов компании, об изменении наименования компании и ее ликвидации могут быть признаны нарушающими доктрину «запрета ограничений» статутных прав компании3.
Сравнивая подходы к правовому регулированию общества в качестве стороны договора в российском и английском праве, можно отметить, что в российском праве (исходя из доктрины российского корпоративного права) нет оснований отнесения общества к сторонам рассматриваемого договора. В английском праве не существует явного запрета включения компании в число сторон договора. Тем не менее, выработанная в английском прецедентном праве доктрина «запрета ограничений» («no fetter») статутных прав компании сводит случаи юридически действительного и обеспеченного судебной защитой участия компании в рассматриваемом договоре к минимальному количеству. Этот вывод можно сделать постольку, поскольку большинство рассматриваемых в английской литературе потенциальных договорных обязательств компании по отдельным вопросам ее управления и деятельности (таким, как вопросы изменения устава, уставного капитала компании, размещения акций компанией, досрочного прекращения полномочий ее органов управления, изменения наименования и ликвидации компании) нарушает доктрину «запрета ограничений» статутных прав компании и исключает, тем самым, участие компании в договоре.
Проблемой, вызвавшей сильный резонанс в отечественной цивилистической доктрине, является отнесение третьих лиц к числу сторон договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ. Обобщая, можно выделить два основных направления подходов исследователей по данной проблеме – взгляды сторонников и противников включения третьих лиц в число сторон рассматриваемого договора.
Авторы, разделяющие точку зрения об отнесении третьих лиц к сторонам анализируемого договора, подразделяют таких третьих лиц на следующие категории: «косвенные» акционеры (участники) общества («конечные бенефициары»), аффилированные лица, лица, входящие в одну группу лиц с участником общества, иные третьи лица («третьи лица» в узком смысле слова – «будущие» акционеры (участники) общества, кредиторы общества и иные лица). Рассмотрим каждую из приведенных категорий третьих лиц подробнее. Авторы, аргументирующие в пользу отнесения «косвенных» акционеров (участников) общества к числу сторон договора, приводят следующие доводы в защиту своей позиции. Они полагают, что «косвенные» участники общества осуществляют контроль над «прямым» участником общества (также являющимся хозяйственным обществом), тем самым реализуют корпоративные права в отношении данного общества1. Другим способом аргументации является указание на то, что корпоративное законодательство предусматривает возможность и правовые последствия осуществления контроля над обществом со стороны третьих лиц2.
Авторы, полагающие, что аффилированные лица, а также лица, входящие с обществом в одну группу лиц, могут быть включены в число сторон договора, обосновывают это наличием особой зависимости общества от действий его аффилированного лица (лица, входящего в одну группу лиц с таким обществом), а также возможностью аффилированного лица (лица, входящего в одну группу лиц с обществом) непосредственно влиять на решения, принимаемые акционером общества и на порядок осуществления им своих корпоративных прав3.
Анализируя взгляды сторонников включения иных третьих лиц в число сторон договора об осуществления прав участников хозяйственных обществ, категорию «третьих лиц» в узком смысле слова можно условно разбить на несколько подкатегорий: (а) третьи лица – «потенциальные» участники общества («будущие акционеры», «потенциальные инвесторы» общества); и (б) третьи лица, не являющиеся «потенциальными» участниками общества, однако, права которых могут быть нарушены участниками общества, и, следовательно, имеющие определенную правовую цель участия в договоре об осуществлении прав участников хозяйственного общества (кредиторы, поручители, гаранты)4.
Исследователи, поддерживающие отнесение «потенциальных» участников общества к сторонам рассматриваемого договора, отмечают, что такие лица могут
Указ. соч. считаться стороной постольку, поскольку они обладают возможностью в будущем (на момент приобретения акций (долей участия) в уставном капитале общества) осуществлять корпоративные права наравне с другими участниками общества1.
Правовой целью участия в договоре об осуществлении прав участников хозяйственных обществ третьих лиц, не выступающих «потенциальными» участниками общества, является, по мнению сторонников данного подхода, необходимость защиты своих прав в рамках сепаратных договоров, заключенных таким лицом с акционером (участником) общества или самим обществом2.
Противники отнесения третьих лиц к числу сторон анализируемого договора полагают, что ни одна приведенных категорий третьих лиц не может считаться стороной договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ, поскольку это не вытекает из действующего законодательства о хозяйственных обществах3.
Для целей критического анализа позиций сторонников и противников включения третьих в число сторон договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в российском праве необходимо обратиться к законодательному тексту, относящемуся к установлению правового статуса каждой из указанных категорий третьих лиц.
Изменение и прекращение договора об осуществлении прав участников хозяйственных обществ
К существенным отличиям приведенных видов компенсации следует также отнести норму ГК, состоящую в том, что правообладатель, обратившийся за защитой права, освобождается от доказывания размера причиненных ему убытков. Применяя аналогию закона, ряд авторов обосновывает применение данной законодательной нормы и к компенсации, предусмотренной ФЗ об АО в качестве меры гражданско-правовой ответственности за неисполнение (ненадлежащее исполнение) обязанностей стороны договора об осуществлении прав акционеров1. Многие цивилисты, далее, также аргументируют в пользу недопустимости ограничения размера взыскиваемой компенсации судом2.
По нашему мнению, использование такой «расширительной» аналогии закона не основано на корректном толковании норм ФЗ об АО о договорной компенсации. Кроме того, аналогия закона не допустима, если отношения сторон прямо урегулированы соглашением сторон, а также, если это противоречит их существу (п. 1 ст. 6 ГК). Применительно к анализируемой компенсации, порядок определения ее размера (или твердый размер компенсации) определяются соглашением сторон, кроме того, отношения сторон договора об осуществлении прав акционеров и отношения в связи с использованием исключительных прав весьма несходны по существу, поскольку правовая природа этих отношений значительно отличается. Следовательно, по нашему мнению, аналогия закона, предлагаемая рядом авторов, к нормам ГК о компенсации за нарушение исключительного права, не может быть применена.
Куделин А. Договор об осуществлении прав участников общества и акционерное соглашение. С. 57. Куделин А. Там же. В отношении позиции исследователей о недопустимости ограничения размера взыскиваемой компенсации судом, следует привести в качестве контраргумента разъяснения ВАС РФ о применении норм ГК о неустойке. Так, в п. 8 Постановления от 22 декабря 2011 года содержится следующее разъяснение ВАС РФ. Судам следует учитывать, что положения ст. 333 ГК с учетом содержащихся в постановлении разъяснений применяются к предусмотренным п. 2 ст. 381 ГК мерам ответственности за неисполнение договора, обеспеченного задатком (п. 1 ст. 6 ГК). Так, при взыскании двойной суммы задатка со стороны, ответственной за неисполнение договора, суд вправе по заявлению ответчика снизить размер половины указанной суммы в соответствии с положениями ст. 333 ГК. Ответственная за неисполнение договора сторона, давшая задаток, также вправе ставить вопрос о применении к сумме задатка, оставшегося у другой стороны, положений ст. 333 Кодекса, в том числе путем предъявления самостоятельного требования о возврате излишне уплаченного (ст. 1102 ГК). Приведенное разъяснение ВАС РФ о применении положений ст. 333 ГК, с нашей точки зрения, является примером отсутствия, по крайней мере, непреодолимых препятствий в применении норм ст. 333 ГК к анализируемой компенсации ввиду отсутствия прямого законодательного регулирования1.
В качестве вывода представляется необходимым отметить, что позиция некоторых исследователей об отсутствии какой-либо специфики правовой природы компенсации по сравнению с договорной неустойкой2 недостаточно аргументирована, поскольку, как справедливо подчеркивается в научной литературе3, законодатель указал на выплату компенсации как меру гражданско-правовой ответственности за неисполнение (ненадлежащее исполнение) условий договора об осуществлении прав акционеров наряду с взысканием неустойки (п. 7 ст. 32.1 ФЗ об АО). Следовательно с нашей точки зрения, правовую природу компенсации можно определить как самостоятельную меру гражданско-правовой ответствен-1 См. также Дергачева Ю.А. Указ. соч. С. 14, Поваров Ю.С. Последствия нарушения акционерного соглаше-ния//Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. № 5 (СПС «Гарант»), Грибкова Т.В. Указ соч. С. 218-219. ности за нарушение условий договора об осуществлении акционеров, детально не урегулированную законом1. Целесообразность использования такой меры граж-данско-правовой ответственности объясняется тем, что использование иных мер гражданско-правовой ответственности (в частности, возмещения убытков, взыскания неустойки) не всегда отвечает целям защиты более слабой стороны ввиду сложности расчета и доказывания размера убытков, а также вследствие возможности уменьшения размера неустойки судом.
В судебной практике при рассмотрении вопроса о законности условия договора об осуществлении прав акционеров ЗАО «ТСМ-К» о том, что при голосовании по вопросам, результаты голосования по которым прямо или косвенно могут привести к уменьшению количества активов общества, а также к уменьшению процентного соотношения акций и/или голосов, принадлежащих акционеру, по отношению к общему количеству акций выпуска и/или голосов, вопросам увеличения уставного капитал, без соответствующего письменного согласия акционера, либо не в соответствии с ним, акционер обязуется выплатить другому акционеру неустойку в размере рыночной стоимости 50% стоимости недвижимого имущества, принадлежащего обществу, чистых активов общества на момент заключения договора, суд пришел к выводу о том, что оспариваемое условие договора об осуществлении прав акционеров не противоречит нормам закона2. С нашей точки зрения, приведенная судебная практика является возможным примером использования компенсации как меры гражданского-правовой ответственности за нарушение условий договора об осуществлении прав акционеров, поскольку, исходя из обстоятельств дела, данным договором прямо регламентировался порядок определения суммы, подлежащей выплате в случае нарушения условий данного договора.
В английском прецедентном праве сумма, подлежащая уплате стороной договора в случае нарушения его условий, может быть истолкована судом как в качестве договорной неустойки («penalty»), так и заранее оцененных убытков («liquidated damages»). Рассмотрим основные отличия двух указанных понятий в английском праве.
Суть проблемы состоит в том, что в случае квалификации условия договора об обязанности стороны выплатить фиксированную сумму денежных средств при неисполнении (ненадлежащем исполнения) условий договора в качестве договорной неустойки, такое условие договора не будет обеспечено судебной защитой1. В то же время, если суд установит в рамках судебного разбирательства, что оспариваемое условие договора можно рассматривать в качестве последствия наличия намерения сторон договора заранее оценить размер убытков потерпевшей стороны и рассматриваемое условие договора выполняет компенсаторную функцию, то оно будет обеспечено судебной защитой2.
Оценка условий договора о взыскании заранее оцененных убытков или выплате неустойки производится судом индивидуально, в зависимости от обстоятельств конкретного дела. Ключевым судебным прецедентом по вопросу о правилах квалификации условий договора в качестве заранее оцененных убытков или договорной неустойки является решение по делу Dunlop Pneumatic Tyre Co Ltd v New Garage & Motor Co Ltd3.