Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Односторонние правозащитные меры как правовое явление
1. Односторонние правозащитные меры как объект исследования 26
2. Понятие и виды односторонних правозащитных мер 45
3. Фактический и юридический аспект в односторонних правозащитных ме рах .65
4. Самостоятельная охрана и односторонняя защита гражданских прав .88
5. Реализация правомочия на защиту посредством односторонних правоза
щитных мер в рамках субъективного права 107
6. Функции односторонних правозащитных мер и их обусловленность от предмета, метода и принципов гражданского права .124
Глава 2. Односторонние правозащитные меры: ретроспектива и современность
1. Односторонние правозащитные меры в ретроспективе .143
2. Односторонние правозащитные меры в объективном праве: современное состояние и развитие .178
3. Соразмерность применения односторонних правозащитных мер 198
4. Сравнительно-правовой анализ регулирования института самозащиты в гражданском законодательстве Российской Федерации и некоторых республик, входивших в состав СССР 212
Глава 3. Соотношение односторонних правозащитных мер со смежными юридическими понятиями и институтами
1. Соотношение односторонних правозащитных мер с мерами юридической ответственности и санкциями 220
2. Односторонние правозащитные меры и способы обеспечения обяза тельств 234
3. Односторонние правозащитные меры и иные односторонние организаци онно-преобразовательные действия в механизме гражданско-правового регули рования 248
Глава 4. Односторонние правозащитные меры в системе юридических фактов гражданского права
1. Характер одностороннего правозащитного действия 264
2. Характер владения при применении ретенционных односторонних право защитных мер 289
Глава 5. Односторонние правозащитные меры во внедоговорных правоотношениях
1. Меры восстановительной самопомощи 319
2. Меры защиты в состоянии необходимой обороны 352
3. Меры защиты в состоянии крайней необходимости 374
Глава 6. Односторонние правозащитные меры в договорных правоотношениях (оперативные меры)
1. Меры, влекущие радикальное изменение или прекращение правоотношения (правозащитно-преобразовательные меры) 392
2. Меры, направленные на обеспечение правоотношения (правозащитно обеспечительные меры) 421
Заключение 452
Библиография
- Фактический и юридический аспект в односторонних правозащитных ме рах
- Односторонние правозащитные меры в объективном праве: современное состояние и развитие
- Односторонние правозащитные меры и способы обеспечения обяза тельств
- Меры защиты в состоянии необходимой обороны
Фактический и юридический аспект в односторонних правозащитных ме рах
С принятием первой и последующих частей Гражданского кодекса Российской Федерации были расширены возможности для односторонних самостоятельных правозащитных действий в гражданских правоотношениях. Достаточно упомянуть о праве удержания как о мере одностороннего правозащитного воздействия на волю контрагента, которое появилось в законодательстве как мера, направленная на обеспечение неприкосновенности права и восстановление имущественного интереса в обязательствах (ст. 359 ГК РФ), а также, о возможности применения пресекательной самозащиты в гражданских правоотношениях (ст. 14 ГК РФ)1 как способа защиты гражданских прав. Расширились самостоятельные правовые возможности субъектов договорных правоотношений, посредством включения в обязательственное право возможности применения односторонних правозащитных мер оперативного характера вместе с более детальным и развернутым регулированием гражданских обязательств. Такие нововведения в законодательстве не случайны, они отражают общую тенденцию усиления частноправовых начал в регулировании имущественно-стоимостных отношений, предоставление инициативы и большей самостоятельности их участникам, в том числе и в вопросе защиты гражданских прав. Однако отсутствие системного понимания и регулирования подобных правовых возможностей порождает немало проблем в правоприменении в договорных, а особенно во внедоговорных правоотношениях. Возникают научные и практические вопросы: следует ли рассматривать любое одностороннее самостоятельное действие, противостоящее нарушению субъективных гражданских прав или уг-1 Понятие «самозащита» было введено в отечественное гражданское законодательство, после того как ч. 2 ст. 45 Конституции РФ предоставила возможность защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законами, хотя в основном законе понятие самозащиты не раскрывается. Впервые право человека на самозащиту получило признание в Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 г. До закрепления в ч. 1 ГК РФ 1994 г. возможности применять самозащиту как способ защиты гражданских прав «право на самозащиту» использовалось в основном уголовным правом и было тождественно «необходимой обороне». Категория необходимой обороны уголовного права полностью не отражает понятия самозащиты гражданских прав, поскольку право на самозащиту может быть использовано не только в результате преступного посягательства, но и тогда, когда есть угроза нарушения или нарушение гражданских прав. Самооборона от преступного посягательства – это крайняя и самая серьезная по последствиям правозащитная мера. Поэтому самостоятельная защита гражданских прав может быть реализована и иными отраслевыми средствами, которые разнятся между собой в отраслях права подобно тому, как они различаются по методу правового регулирования. розе такого нарушения в качестве способа самозащиты? Насколько широки и допустимы такие односторонние самостоятельные возможности для действий субъектов гражданских правоотношений и как норма о самозащите соотносится с другими допустимыми в праве возможностями действовать односторонне и самостоятельно в защиту своих прав и интересов? Законодатель закрепил понятие самозащиты, как самостоятельный способ пресечения нарушения прав (ст. 14 ГК РФ), что определяет е достаточно узко, поскольку это правовое явление значительно более масштабное, при таком подходе за рамками правового регулирования остается множество односторонних и самостоятельных правозащитных реально-восстановительных действий. Самозащита в современном частном праве требует более развернутого правового регулирования и осмысления как целого системного образования, включающего в себя способы реализации, причем пресекательные и восстановительные, то есть это должна быть обособленная форма защиты прав.
Для детального совершенства норм частного права наибольший интерес представляют конкретные меры реализации защитительного правомочия субъекта, свое динамичное выражение они получают в виде различных, урегулированных правом возможностей для действий самостоятельного, одностороннего характера, то есть являются односторонними правозащитными мерами.
Любое одностороннее действие субъекта, совершаемое с целью защиты своего субъективного права, влияет на структуру правоотношения и может рассматриваться как мера реализации самостоятельной формы защиты прав в отрасли гражданского права. В условиях современного правового регулирования, различные односторонние действия субъектов в гражданских правоотношениях, направленные на волю контрагента с целью правозащитного воздействия на него, обоснованно вызывают неоднозначную позицию судов, главным образом, по вопросам принадлежности подобных действий к тем или иным уже «утвердившимся» институтам в теории гражданского права, в том числе в вопросе необходимости применения или неприменения к ним ст. 14 ГК РФ. Например, реализация права удержания вещи, приостановление встречного исполнения в договорном обязательстве, одностороннее внесудебное расторжение договора зачастую в судебных актах отождествляются со случаем применения самозащиты права в смысле ст. 14 ГК РФ2, что достаточно спорно в условиях современного правового регулирования. Возникает логичный вопрос, совместим ли, например, специальный правовой режим удержания, или правовые возможности одностороннего отказа от исполнения договора с общей нормой о самозащите, в частности в вопросе соразмерности действий защищающегося. Параллельно возникают иные вопросы, в том числе об отнесении действий по удержанию вещи вообще к категории защиты права и самозащиты, в частности, о возможности внедоговорного применения этой меры.
Односторонние правозащитные действия реализуются в механизме современного гражданско-правового регулирования посредством применения конкретных мер, допустимых нормами гражданского права, или не конкретизированных законом, но в целом возможных в качестве «пресекательного» способа их реализации. Односторонние правозащитные меры имеют особенности и существенные отличия от некоторых односторонних организационно-преобразовательных возможностей в рамках договорных правоотношений, отличаются они также и от государственно-принудительных мер в современном гражданском праве. Потенциально применимые односторонние правозащитные действия в результате регламентации в объективном гражданском праве в виде особенных отраслевых правозащитных мер реализуются в рамках субъективных гражданских прав. В отличие от понятия «самостоятельные правозащитные меры», понятие «самозащита права» является более широким, оно многогранно как в философском, так и в правовом смысле. Применяя «самозащиту права» в гражданских правоотношениях, субъект реализуют конкретную «ме-2 См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 6 октября 2009 г. № А64-951/08-14 (Ф10-5393/08 (2)): «Самозащита (в данном случае – удержание) должна осуществляться в определенных пределах, предусмотренных абз. 2 ст. 14 ГК РФ, и быть соразмерной нарушению»; Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 марта 2014 г. № ВАС-3142/14: «Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что досрочное расторжение договора в одностороннем порядке само по себе не является гра-жданско-правовым нарушением, а является способом защиты права, допускаемой законом, выбор участником гражданского оборота такого способа самозащиты не может быть обусловлен дополнительным обременением в виде уплаты денежной суммы»; Постановление Арбитражного суда Поволожского округа от 24 сентября 2014 г. № Ф06-14609/13 по делу № А12-123/2014: «Одним из способов самозащиты нарушенных прав является приостановление исполнения встречного обязательства (ст. 14 Гражданского кодекса Российской Федерации)». ру» воздействия на нарушителя. В гражданском законодательстве должна быть создана стройная система норм, раскрывающих понятие «самозащиты права» отраслевого характера и механизм его реализации, посредством некоторой детальной регламентации применения конкретных мер правового воздействия, их соразмерности в применении. Современное отраслевое регулирование самозащиты права как «способа» такой защиты является достаточно «узким», не отражает полноту и специфику этого правового явления, структурно не связано с различными односторонними, самостоятельными правозащитными действиями субъектов гражданских правоотношений, уже регулируемыми гражданским правом (оперативные правозащитные меры в договорных правоотношениях, необходимая оборона, крайняя необходимость). «Самопомощь» как юридическое понятие вообще не закрепляется в Гражданском кодексе, хотя по факту реализации многие односторонние правозащитные действия, по сути, являются гражданской самопомощью в различных внедоговорных гражданских правоотношениях, направлены преимущественно на реальное восстановление нарушенных прав
Односторонние правозащитные меры в объективном праве: современное состояние и развитие
Необходимо дать следующее определение исследуемому правовому явлению: односторонние правозащитные меры – это действия самостоятельного, одностороннего характера, реализуемые субъектами гражданского права с целью пресечения нарушения субъективных прав или угрозы такового и их реального восстановления посредством направленного воздействия на обеспечение неприкосновенности, изменения или прекращения правоотношения, соразмерно с характером причиняемого вреда и в соответствии с законом.
Подобное правовое понятие необходимо в гражданском праве для того, чтобы систематизировать и едино осмыслить, казалось бы, различные по своему внешнему проявлению, но схожие по своей природе и функциям воздействия на правоотношения меры, вместо типичной попытки размежевания их по несущественным, второстепенным признакам. Системность в понимании и правоприменении подобных мер позволит более эффективно использовать механизм защиты гражданских прав в целом и неюрисдикционные средства воздействия на участников частных правоотношений. В настоящее время в юридической литературе уже утвердились, например, такие юридические понятия как: «способы самозащиты», «меры оперативного воздействия», «оперативные способы обеспечения обязательств», «оперативные санкции» можно также назвать и другие определения, которые, в сущности, характеризуют одни и те же правовые меры. Существуют даже попытки придать этим понятиям некое док-тринальное исчерпывающее содержание в условиях современного законодательства, что вряд ли является целесообразным, поскольку сам закон не дает им ни закрытого содержания (способы обеспечения обязательств), ни догматического определения (самозащита, меры оперативного воздействия). Одни и те же односторонние действия правозащитного характера в гражданских правоотношениях можно отнести к уже сложившимся юридическим понятиям, таким как: «меры оперативного воздействия», «способы самозащиты», «оперативные способы обеспечения обязательств», что создает трудность в квалификации и применении норм законодательства в подобных случаях, поскольку каждое из названных понятий объединяет лишь часть односторонних защитительных мер в гражданском праве, как правило, не очень убедительно. Некоторые действия субъекта гражданских правоотношений с защитительным намерением могут по своим признакам включены в любое из сложившихся юридических понятий, проявляя себя в качестве способа самостоятельной защиты гражданских прав, меры оперативного воздействия и даже являясь способом обеспечения исполнения обязательства (удержание имущества должника19, например в подрядном обязательстве, приостановление исполнения встречного обязательства). В судебной практике можно неоднократно встретить, например отнесение права удержания к способу самозащиты, и такая формулировка суда будет вполне основанной на законе20, поскольку современное законодательство не определяет четко, как совместимы эти два понятия. Поэтому, субъектам правоприменения не понятно, считать ли удержание «пресекательной самозащитой» права или понятие самозащиты не относится ко всем самостоятельно применяемым односторонним мерам защиты, а соответственно не ясным остается вопрос, применим ли принцип соразмерности самозащиты при удержании имущества (например, можно ли удержать вещь, значительно превышающую по стоимости размер требования кредитора). При относимости удержания вещи к пресека-тельному способу самозащиты (ст. 14 ГК РФ) вполне разумным следует полагать применение и принципа соразмерности в этой мере. Хотя механизм действия удержания имущества, как представляется, не должен подчиняться ныне действующему общему правилу о способе самозащиты (ст. 14 ГК РФ), поскольку он регламентируется отдельными нормами, которые действуют как специальные и логически в законе никак не связаны со ст. 14 ГК РФ. Такая односторонне применимая мера, как удержание вещи должника носит правозащитный характер и относится к понятию формы самозащиты, то есть является односторонней правозащитной мерой. Поэтому, если бы ГК РФ имел иной развернутый характер понятия самозащиты как комплексной формы защиты прав, то в подобной системе праву удержания нашлось бы место и вопросов о действии принципа соразмерности в применении этой меры не возникло бы, как и отношения е к подобному юридическому понятию. В системном механизме правового регулирования самозащиты удержание вещи вполне лаконично вписалось бы в понятие такой формы защиты прав и имело бы связанный с общей нормой механизм соразмерности.
Спор относительно понятия «формы», «способа», «средства» и «меры» защиты имеет давний характер. Так, наиболее актуальный современный взгляд на понятие формы защиты прав сводится к тому, что это «комплекс внутренних согласованных организационных мероприятий по защите субъективных прав, протекающих в рамках единого правового режима»21. А.И. Базилевич вносит существенную коррективу в это понятие, исходя из современных реалий существования самозащиты, поэтому уточняет его тем, что осуществляются эти организационные мероприятия надлежаще уполномоченными органами, а также самим управомоченным лицом (носителем права)22. Это добавление существенно, поскольку отражает, что формы защиты прав взаимосвязаны с деятельностью либо юрисдикционных органов, либо исключительно с односторонней деятельностью самого субъекта защиты. Форма защиты – это комплексный институт, предполагающий существование ряда взаимосогласованных правил материального и процессуального права, включает в себя и деятельность субъек-21 тов правоотношений по применению этих правил. Подобный подход обоснованно расширяет понятие формы защиты за рамки лишь юрисдикционного механизма (судебного, административного), что позволяет учесть явление самостоятельной защиты прав, отраженное в законодательстве. Однако следует учитывать, что юрисдикционная форма защиты более системна, поскольку, включает в себя весомый отраслевой процессуальный механизм, в то время как самозащита реализуется в рамках материального права и «неравновесная» с юрисдикционной формой. Может быть, еще и в силу подобной причины в теории права до сих пор самозащита не фигурирует в систематизации форм защиты. Юрисдикционная форма защиты является элементом государственного посредничества между равными субъектами. Самозащита в материальном праве реализуется односторонне и предполагает понуждение и принуждение23 контрагента таким же равным субъектом правоотношения, не наделенным властными полномочиями. В юридической науке советского периода подход к форме защиты прав естественно отражал исключительно юрисдикционный механизм, поскольку понятие частного элемента защиты противоречило духу советского права. Д.М. Чечот выделяет пять форм защиты субъективного гражданского права и охраняемого законом интереса: судебную, административную, арбитражную, нотариальную и общественную.24 Ю.К. Осипов различает государственную, общественную, смешанную и третейскую формы разрешения юридических дел, предполагая возможность их дальнейшего деления25. Некоторые правоведы в установлении понятия формы защиты прав учитывают лишь юрисдикционную защиту, так, А.П. Вершинин выделяет три формы юрисдик-ционной защиты: судебную, административную и смешанную.
Односторонние правозащитные меры и способы обеспечения обяза тельств
Автор полагает, что гражданское законодательство включило в себя определенные меры, которые направлены на восстановление или признание гражданских прав и защиту интересов при их нарушении или оспаривании, и такие меры в науке гражданского права получили название охраны в узком смысле слова, и их принято именовать защитой гражданских прав. Защита предполагает наличие правонарушения или угрозы нарушения права93. В данной точке зрения логика автора понятна, но более удачным является все односторонние меры охраны разделить на: превентивные меры самоохраны и самостоятельные защитительные меры – односторонние правозащитные меры.
М.Н. Мальцев проанализировал явление самозащиты права в общетеоретическом аспекте и пришел к выводу о существовании трех подходов к определению понятия защиты прав, и соответственно предполагается его разграничить с понятием «охраны» прав. Первый подход – деликтно-хронологический, второй – функциональный, третий – лингво-юридический94. Идея деликтно-хронологического подхода к определению понятия защиты прав состоит в построении гипотетической шкалы времени (хронологический аспект) из трех «отрезков»: 1) до правонарушения; 2) в момент правонарушения; 3) после правонарушения (деликтный аспект). Согласно такому подходу, различие защиты прав и охраны основано на их «привязке» к тому или иному «отрезку». М.Н. Мальцев полагает, что при использовании деликтно-хронологического подхода возникают сложности в разграничении защиты от охраны, так как доказывается лишь факт существования мер, совершаемых до, в момент и после правонарушения95. Второй функциональный подход к определению понятия защиты также, по мнению указанного автора, не решает проблемы. В основе такого подхода предполагается выделение направлений воздействия, присущих защите прав. Согласно с функциональным подходом, защита обладает следующими функ-92 циями: 1) предупреждение нарушений; 2) пресечение нарушений; 3) восстановление нарушенных прав. Причем существуют мнения, что защите может быть присуща как одна, две, или три перечисленные функции. В силу разности подходов к содержанию функций защиты, существует также разное суждение о защите и охране прав. Третий, лингво-юридический подход к определению понятия защиты прав, согласно с которым предполагается анализ контекста нормативно-правового акта, в котором присутствуют термины «защита» и «охрана», и определение их наиболее устойчивых значений, также не является удачным критерием, поскольку в нормативном материале указанные термины используются в разных контекстах. Наконец, четвертый формально-логический подход к понятию защиты прав, с точки зрения М.Н. Мальцева, наиболее удачен; в соответствии с ним автор пришел к ряду выводов: а) при определении понятий защиты и охраны необходимо учитывать функциональный, содержательный, объектный, субъектный аспекты; б) характеристика функциональной стороны защиты обусловлена терминологической конструкцией «обеспечение безопасности», а охрана, помимо этого, – «восстановление нарушенных благ»; в) по своему содержанию защита и охрана охватывают меры как правового, так и неправового характера; г) объектом защиты выступают субъекты правоотношений, их права, а объектом охраны – объекты правоотношений; д) субъектами защиты и охраны выступают физические и юридические лица, государство. Таким образом, с учетом функционального, содержательного, объектного, субъектного и юридического аспектов защиты прав автор приходит к выводу, что защита прав может быть определена как применяемые государством предусмотренные, а другими субъектами и не запрещенные законодательством меры, направленные на предупреждение и пресечение нарушений субъективных прав. При этом М.Н. Мальцев делает вывод, что охрана, также как и защита, предполагает предупреждение и пресечение правонарушения. Отличается это понятие от защиты, тем, что помимо предупреждения и пресечения правонарушения, включает в себя восстановление нарушенных благ. Далее автор отмечает, что в судебной практике термином «защита прав» нередко охватываются также вос становление и компенсация, хотя в законодательстве они отнесены к самостоятельным мерам или объектам притязаний96. Не умаляя проведенного теоретического анализа соотношения понятий «защиты» и «охраны» прав, необходимо сказать об отсутствии в понятии защиты прав, приведенном рассматриваемым автором, ее восстановительной направленности. М.Н. Мальцев при этом упомянул, что защита права в судебной практике понимается значительно шире и, по сути, включает восстановление прав. Следует заметить, что восстановление права включено в способы защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ). Поэтому в представленном анализе все же нет ясности, есть ли достаточно четкие основания разграничивать охрану и защиту в праве исходя из формально-логического подхода, как наиболее объективного и правильного, по мнению автора. Благодаря представленному анализу, по крайней мере, можно убедиться в том, что понятия «охраны» и «защиты» прав смешиваются в теории права, а наиболее существенным признаком их различия следует отметить выделенный М.Н. Мальцевым признак того, что объектом защиты выступают субъекты правоотношений, их права, а объектом охраны – объекты правоотношений.
Д.В. Микшис, исследуя понятие самозащиты в современном гражданском праве пришел к следующим выводам в вопросе соотношения защиты и охраны прав. Существует разграничение самозащиты с самостоятельной охраной прав, которая, вопреки распространенному в цивилистической литературе мнению (В. П. Грибанов), не является способом самозащиты. Самостоятельная охрана прав выражается в действиях титульного владельца или обладателя исключительного права (например, коммерчески значимой информации) по ограничению доступа к объекту права. Эти действия направлены на предотвращение вероятного нарушения этого права любым третьим лицом или природным явлением.
Меры защиты в состоянии необходимой обороны
Гражданское право призвано обеспечить защиту основных конституционных, главным образом, частных прав специфическими отраслевыми средствами. В отраслевом законодательстве должны конкретизироваться конституционные положения о праве субъектов правоотношений на защиту прав и законных интересов, в том числе возможность применения самозащиты с помощью конкретных отраслевых мер. Как выше уже было отмечено, в настоящее время в ГК РФ упоминается о самозащите как о пресекательном способе защиты гражданских прав, при этом норма ст. 14 ГК РФ, по сути, никак не связана с иными нормами закона, допускающими возможность совершения односторонних и самостоятельных мер защиты, например, в рамках договорных правоотношений, так называемых оперативных мер защиты, что дает основание теории права считать их самостоятельным юридическим понятием. Представляется, что первоначальная цель введения самозащиты в ГК РФ была связана с необходимостью отражения вышеуказанных конституционных положений, поэтому развернутого и системного правового регулирования этого института нет до сих пор. Наиболее приемлема для современного гражданского права квалификация понятия «самозащиты» как формы защиты права, которая целиком регламентирована нормами материального права. Форма самозащиты предполагает возможность применения способов самозащиты (пресечение нарушений и их угроз, а также восстановление нарушенных прав), которые в свою очередь реализуются в возможности применения конкретных правовых мер, которые носят самостоятельный характер и в гражданском праве осуществляются в одностороннем порядке в различных правоотношениях.
Рекомендации по совершенствованию понятия самозащиты в правовых отраслях, разработанные общей теорией права предусматривают: во-первых, необходимость перечисления в отраслевом законодательстве некоторых способов самозащиты прав; во-вторых, установление детальных оснований и условий ее правомерности; в-третьих, отмечается нормативная неопределенность критериев соразмерности самозащиты прав, что сдерживает субъектов в самостоятельной защите собственных прав. В связи с такой ситуацией в отраслевом регулировании самозащиты снижается ее эффективность164. Отсутствует также оговорка о возможности выбора субъектом любой формы реализации е способов при соблюдении условий правомерности. Законодатель подталкивает субъектов к «пробным мерам», законность которых, в итоге может определить только суд165. Возникает ситуация, когда в действиях субъектов, причинивших соразмерный вред для защиты своих прав, судами усматриваются признаки самоуправства (ст. 330 УК РФ) на том основании, что возможность совершения таких действий не нашли отражения в законодательстве, а потому признаются нарушением установленного порядка. Все это свидетельствует о неэффективности механизма самозащиты в отраслях права, наличие этих же недостатков можно констатировать в отрасли гражданского права. Поэтому наука теории права рекомендует разрабатывать неизвестные законодательству способы самозащиты прав, предлагать, обосновывать и апробировать формы их реализации166. Таким образом, эффективность не только самозащиты прав, но и защиты гражданских прав в целом зависит от того, насколько грамотно и подробно отраслевое законодательство регулирует возможность применения конкретных односторонних правозащитных мер в различных его подотраслях, главным образом, в динамичном обязательственном праве.
Одностороннее юридически значимое поведение субъектов в гражданских правоотношениях чаще всего направлено на защиту своих прав, поскольку организационно-преобразовательный механизм, в противоположность правозащитному, в гражданских правоотношениях предполагает взаимное согласование воли, которое является основным регулирующим инструментом в частном праве. Одностороннее проявление воли в механизме защиты прав можно охарактеризовать как реализацию конкретной меры самозащиты права, то есть без поддержки каких либо государственных органов на момент совершения са мостоятельных действий субъекта. Право на реализацию односторонних правозащитных действий связано с фактом нарушения права, или угрозой такого нарушения. Эти юридические основания предполагают обоснованность односторонних защитительных действий, такие односторонние действия уже не являются анормальными, а становятся допустимыми и правомерными и реализуются, таким образом, в составе юридических фактов. Причем угроза совершения нарушения субъективных прав лица может влечь идентичные правовые последствия, что и реальное нарушение прав, или даже более серьезные. Например, согласно с п. 2 ст. 714 ГК РФ «если подрядчик не приступает своевременно к исполнению договора подряда, или выполняет работу настолько медленно, что окончание ее к сроку становится явно невозможным, заказчик вправе отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков». В представленном случае есть только угроза нарушения договора (предвидимое нарушение). Подобный отказ от договора как самостоятельная правозащитная мера, применяется и в случае реального нарушения договора, например, согласно с п. 2 ст. 475 ГК РФ «в случае существенного нарушения требований к качеству товара (обнаружение неустранимых недостатков, недостатков, которые не могут быть устранены без несоразмерных расходов или затрат времени, или выявляются неоднократно, либо проявляются вновь после их устранения, и других подобных недостатков) покупатель вправе по своему выбору: отказаться от исполнения договора купли-продажи и потребовать возврата уплаченной за товар денежной суммы; потребовать замены товара ненадлежащего качества товаром, соответствующим договору». Как можно видеть, Закон вводит одинаковые правовые возможности одностороннего пресекательного правозащитного действия контрагента договорного правоотношения к нарушению состоявшемуся и лишь предполагаемому (угрожаемому) в виде возможности отказа от договора. Следовательно, различие в характере нарушения права в гражданских правоотношениях не всегда вызывает пропорционально различные по степени обременительности для нарушителя правовые последствия, согласно с ГК РФ. С учетом сложившихся многовековых традиций регулирования тех или иных обязательств из гражданского договора могут устанавливаться различные правовые последствия их нарушений, для каждого договора по-разному, поэтому стройной закономерности между характером нарушения права и возможными правовыми последствиями не существует. Подобные нормы могут подвергаться изменениям и корректировкам с развитием обязательственного права. Все же такая радикальная мера, как отказ от исполнения обязательства и соответственно расторжение договора должна быть допустимой к одностороннему применению в исключительных правозащитных ситуациях, когда иной возможности пресечь нарушение не представляется возможным. В приведенных примерах нарушитель договора купли-продажи несет даже менее обременительные последствия, чем только предполагаемый нарушитель договора подряда в отношении возмещаемых убытков, в то время как, правоотношение защитительно прекращается в обеих ситуациях. Следует обратить внимание, что в специальном законодательстве могут возникать и некоторые специфические особенности одностороннего расторжения договора в правозащитном порядке, например, согласно с п. 14 ст. 95 Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», подобное расторжение контракта происходит не с момента решения об этом заказчиком и сообщения в предусмотренных законом формах об этом исполнителю, а предоставляется десятидневный срок, в течение которого контрагент может исправить нарушения