Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 31
1. Понятие системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 31
2. Классификация принципов правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 45
3. Универсальные принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 49
3.1. Особенности реализации территориального принципа охраны объектов промышленной собственности 49
3.2. Территориальный принцип охраны промышленной собственности и действие государственного суверенитета в цифровом пространстве 62
3.3. Особенности реализации принципа национального режима на современном этапе развития охраны промышленной собственности 83
3.4. Трансформация принципа конвенционного приоритета в контексте охраны объектов промышленной собственности 109
3.5. Принцип выставочного приоритета при охране промышленной собственности 142
4. Общеобъектные принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 148
4.1. Принцип исключительной охраны объектов промышленной собственности 149
4.2. Принцип срочной охраны исключительных прав на объекты промышленной собственности 158
4.3. Принцип оборотоспособности исключительных прав на объекты промышленной собственности 160
4.4. Принцип направленности правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности на производственно техническое развитие 162
4.5. Принцип пресечения недобросовестной конкуренции при правовом регулировании трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 182
5. Специальнообъектные принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 184
5.1. Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере охраны патентуемых объектов 185
5.2. Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере охраны новых сортов растений 195
5.3. Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере охраны товарных знаков 196
Глава 2. Система материально-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 206
1. Основные источники международно-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности. Терминологические аспекты унификации материально-правовых норм, регулирующих трансграничные отношения в сфере промышленной собственности 206
1.1. Основы международно-правовой охраны патентуемых объектов 235
1.2. Особенности международно-правовой охраны средств индивидуализации 265
1.3. Международно-правовая охрана иных объектов промышленной собственности 276
2. Система материального национально-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 281
3. Непосредственное применение положений международных договоров о правовой охране промышленной собственности при осуществлении защиты прав на объекты промышленной собственности в трансграничных отношениях 298
4. Негосударственное регулирование трансграничных отношений в сфере охраны промышленной собственности и информационные технологии 324
4.1. Негосударственное регулирование трансграничных отношений в сфере промышленной собственности на основе блокчейн-технологии 349
4.2. Комплексная взаимосвязь блокчейн-технологии и объектов промышленной собственности в трансграничных частноправовых отношениях 352
4.3. Особенности правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, реализуемых с использованием искусственного интеллекта 372
Глава 3. Система коллизионно-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 383
1. Общая характеристика системы коллизионно-правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности 383
2. Особенности определения права, применимого к трансграничным отношениям в сфере промышленной собственности в странах Европейского союза 406
3. Особенности определения права, применимого к трансграничным отношениям в сфере промышленной собственности в США 428
4. Особенности определения права, применимого к трансграничным отношениям в сфере промышленной собственности в РФ 433
5. Особенности современных подходов к определению права, применимого к трансграничным отношениям в сфере промышленной собственности. Развитие положений гармонизирующих принципов коллизионно-правового регулирования трансграничных отношений в сфере интеллектуальной собственности 448
6. Коллизионно-правовые вопросы определения первоначального правообладателя объектов промышленной собственности 463
7. Коллизионно-правовое регулирование трансграничных отношений по передаче прав на объекты промышленной собственности 485
8. Lex Registrum как механизм преодоления коллизии правовых систем в сфере охраны промышленной собственности 513
Заключение 521
Список литературы 536
- Понятие системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности
- Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере охраны патентуемых объектов
- Комплексная взаимосвязь блокчейн-технологии и объектов промышленной собственности в трансграничных частноправовых отношениях
- Lex Registrum как механизм преодоления коллизии правовых систем в сфере охраны промышленной собственности
Понятие системы правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности
Словосочетание «система правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности» нуждается в предварительном пояснении и толковании для достижения цели исследования, в частности для последующего выявления принципов правового регулирования трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, классификации выявленных принципов.
Используемая терминология, как представляется, наиболее точно отражает суть системы правового регулирования именно трансграничных отношений в сфере промышленной собственности.
Формулировка «правовое регулирование» именно применительно к отношениям представляется наиболее точной и корректной, поскольку предметом правового регулирования выступают именно общественные отношения (их совокупность), что подтверждается доктриной1 и законодательством (например, статья 2 ГК РФ «Отношения, регулируемые гражданским законодательством интеллектуальной собственности»). Такая формулировка представляется допустимой и лаконичной, позволяющей уже в работе раскрыть содержание соответствующих отношений.
Термин «трансграничные отношения» представляется емким, лаконичным и предполагает осложнение отношений иностранным элементом, возможные вариации которого применительно к отношениям в сфере промышленной собственности также раскрываются в работе. Кроме того, презюмируется, что трансграничность рассматриваемых отношений опосредует их международный характер в широком смысле2, что, в свою очередь, позволяет говорить о любой возможной связи отношения в сфере промышленной собственности одновременно с несколькими правопорядками. В доктрине международного частного права отмечается, что «отношения, выходящие за пределы одного государства, принято называть трансграничными отношениями или отношениями с иностранным элементом»3.
Говоря о трансграничных отношениях, а именно о трансграничном характере отношений в сфере промышленной собственности, стоит, действительно, отметить важность понимания трансграничности в широком смысле, предполагающей связь отношений с двумя и более правопорядками. При использовании термина трансграничные отношения не предполагается само по себе преодоление территориального принципа охраны промышленной собственности.
Трансграничность как характеристика частноправовых отношений, предполагающая осложнение отношения иностранным элементом, означает наличие какой-либо связи отношения (через субъект или юридический факт в случае с трансграничными отношениями в сфере промышленной собственности) с правопорядками нескольких государств. В науке в обозначенном контексте отмечается, что «факт трансграничности» в целом свидетельствует о «связи с иностранной юрисдикцией самого правоотношения4». Т.е. отношения в сфере промышленной собственности, которые в работе раскрываются через отношения по поводу возникновения, использования, передачи, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности, являются трансграничными тогда, когда они осложнены иностранным элементом, что предполагает их связь одновременно с правопорядками нескольких государств.
Кроме того, в науке международного частного права отмечается, что «отношения, регулируемые международным частным правом, включают и научно-технические отношения», а «технический прогресс делает возможным транснациональное использование достижений науки и техники»5. Действительно, такие трансграничные отношения, рассматриваемые именно в контексте отношений, складывающихся в сфере промышленной собственности, подпадают под предмет международного частного права – частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом.
Рассматриваемые трансграничные отношения в сфере промышленной собственности - частноправовые по природе. Действительно, отношения по поводу возникновения, использования, передачи, ограничения, прекращения, защиты прав на объекты промышленной собственности реализуются субъектами частного права и представляются имущественными и личными неимущественными отношениями.
При этом с учетом особого для правовой охраны объектов промышленной собственности значения формальностей (прежде всего, акты государственной регистрации), взаимодействие публичного и частного начала здесь представляется крайне важным. В науке теории государства и права отмечается, что «абсолютной публично-правовой или частно-правовой отрасли не существует, и … публично-правовые элементы присутствуют в отраслях частного права»6. В этом контексте правовое регулирование трансграничных отношений в сфере промышленной собственности, являясь неотъемлемой составляющей частного права, в своем воздействии на упорядочивание общественных отношений взаимосвязано и со средствами публично-правового регулирования. Так, например, исключительные права на большинство объектов промышленной собственности признаются и охраняются при условии их государственной регистрации.
А.Л. Маковский отмечает, что из самого существа норм международных договоров, как норм, закрепляющих определенные (чаще всего минимальные) международные стандарты охраны объектов интеллектуальной собственности и защиты прав на них, вытекает необходимость предоставления в тех же договорах государствам-участникам возможности в ряде случаев отступать от этих стандартов в своем национальном законодательстве…, что приводит к тому, что практически каждый из международных договоров, регулирующих отношения в сфере интеллектуальной собственности, представляет собой комплекс правоположений, в котором соединены и переплетаются правила, сформулированные как единообразные нормы частного права, готовые к «пересадке» на почву национального права государств – участников договора для регулирования отношений между субъектами частного права, с международно-правовыми договорными нормами различного рода и различной степени определенности, предписывающими этим государствам или дозволяющими им создавать свои собственные внутригосударственные правила во исполнение этих норм или в отступление от них7. Действительно, возможность все же конкретизировать, а не отступать от положений международных договоров, особенно применительно к отношениям в сфере промышленной собственности, где особое значение имеют формальности, необходимые для предоставления охраны, позволяет говорить об особом значении процессов гармонизации национально-правовых подходов к отношениям в сфере промышленной собственности, включая и выработку оптимального коллизионно-правового регулирования.
Кроме того, отношения в сфере интеллектуальной собственности в науке международного частного права определяются как «особая группа отношений, возникающих в ходе создания и использования результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации», специфика которых определяется нематериальным характером объектов таких отношений, абсолютным и срочным характером прав8. Представляется, что корректнее говорить о более широком комплексе отношений (безотносительно к объектам отношений).
Принципы правового регулирования трансграничных отношений в сфере охраны патентуемых объектов
Применительно к охране патентуемых объектов в науке предлагается выделять такие специфические принципы, как облигаторный принцип предоставления патентно-правовой охраны; принцип территориального действия патента; принцип абсолютного характера прав, удостоверяемых патентом; принцип охраны новых творческих результатов209.
При этом принцип территориальности все-таки представляется сохраняющимся универсальным принципом, общим для всех объектов промышленной собственности. Территориальное действие патента, а точнее прав, удостоверяемых им, не обуславливается спецификой охраны именно прав, удостоверяемых патентом, а опосредовано общим подходом государств к самостоятельной национальной охране объектов интеллектуальной собственности в целом.
Облигаторный принцип патентно-правовой охраны раскрывается через обязанность государства на основании установленных патентным законодательством правил, выдавать патенты, устанавливать и обеспечивать охрану. С этой же обязанностью коррелирует право заявителя требовать предоставления охраны на основании выдачи патента. В обозначенном контексте особый интерес представляет исторический аспект формирования облигаторного принципа охраны. В науке отмечается, что факультативность выдачи привилегий в мире сохранялась до 1791 года, начиная с которого и до 1877 года происходит формирование нового принципа правовой охраны изобретений — облигаторного210. Облигаторным принципом обозначался порядок выдачи привилегии, в рамках которого власть была обязана выдать привилегию, а лицо вправе требовать ее выдачи, если соблюдены все законные условия в отношении новшества. Отмечается, что в конце XVIII века в США и Англии этот процесс совершается бессознательно, а во Франции — сознательно и намеренно и связан с принятием во Франции в 1791 году Закона об авторском праве и Закона о праве изобретателя, поэтому Франция должна быть признана родиной облигаторного принципа211.
Однако в современных условиях, когда на международном уровне используется собирательный термин «промышленная собственность», устанавливаются механизмы регистрации не только изобретений, но и различных иных объектов интеллектуальной собственности, когда можно вести речь о системной работе национальных ведомств в сфере интеллектуальной собственности, данный принцип также представляется спорным в контексте его специфичности именно применительно к патентуемым объектам.
Если говорить об иных объектах промышленной собственности, подлежащих регистрации, то данный принцип, по сути, будет действовать также, как и в случае с патентно-правовой охраной. Разница может быть выражена в виде охранного документа (патент, свидетельство, сертификат), но это лишь формальное выражение факта удостоверения права на тот или иной объект промышленной собственности и даже некоторых объектов авторских прав в альтернативном порядке (например, программы ЭВМ, базы данных). Обязанность государства при этом в случае обращения заявителя в компетентные государственные органы рассмотреть заявительную документацию по установленной процедуре и выдать в случае удовлетворения предъявляемых требований охранный документ, по сути, не меняется. В таком качестве облигаторный принцип может распространяться на все объекты интеллектуальной собственности, подлежащие регистрации, в том числе и указанные выше объекты авторских прав. В то же время представляется возможным говорить об ином качестве и специфике облигаторного принципа именно в праве промышленной собственности, когда регистрационные действия являются не только обязанностью государства, обусловленной соответствующей государственной функцией, но и обязанностью заявителя, если последний желает получить охрану. Т.е. государственная регистрация права на объект промышленной собственности – единственный возможный способ получить охрану прав на объект промышленной собственности, в случае, когда в национальном законодательстве страны, где истребуется охрана, имеется прямое предписание об обязательной регистрации (а это большинство случаев). При этом необходимо учитывать, что в случае регистрации самого объекта «обязательной государственной регистрации подлежат те же юридические факты, которые регистрируются в отношении объектов, подлежащих обязательной регистрации»212. В обозначенных отношениях также проявляется облигаторный принцип.
В случаях же, когда у государства нет такой обязанности по регистрации того или иного объекта промышленной собственности, но, когда его охрана декларируется, например, применительно к таким объектам, как: ноу-хау, коммерческие обозначения, фирменные наименования, нерегистрируемые товарные знаки и промышленные образцы, также возможно говорить об облигаторном принципе их охраны. Государства обеспечивают соответствующие режимы охраны, декларируя такую охрану (например, режимы закрытой информации, коммерческой тайны для охраны ноу-хау; регулятивные режимы коммерческого предприятия в контексте использования и передачи прав на коммерческие обозначения, введение знаков охраны нерегистрируемых товарных знаков «tm»). Таким образом, государственные механизмы охраны применяются и к нерегистрируемым объектам промышленной собственности.
Безусловно, регистрационные действия – это основной, наиболее эффективный механизм охраны объекта промышленной собственности. Но, когда такой возможности нет в силу законодательных подходов – это не означает отказ от охраны того или иного объекта промышленной собственности со стороны государства. Государства, закрепляя тот или иной объект в своем законодательстве в качестве объекта охраны промышленной собственности (или интеллектуальной собственности при отсутствии дифференциации ее объектов) уже презюмируют его охрану механизмами права интеллектуальной собственности или стыковыми с ними механизмами (например, защита против недобросовестной конкуренции), что также является выражением облигаторного принципа охраны промышленной собственности.
Такое обязательство государств (обеспечить охрану нерегистрируемых объектов) вытекает из международных договоров. Например, необходимость охраны коммерческих обозначений вытекает из положений ст. 2 Стокгольмской конвенции, 1967 г., учреждающей ВОИС. Обязательство обеспечить охрану фирменного наименования без обязательной подачи заявки или регистрации и независимо от того, является ли оно частью товарного знака, вытекает из положений ст. 8 Парижской конвенции.
Таким образом, если в отношении того или иного объекта промышленной собственности отсутствует требование об обязательной государственной регистрации, то облигаторный принцип не утрачивает свое действие, поскольку обязанность государства по осуществлению специальной охранной процедуры все равно сохраняется. Т.е. облигаторный принцип охраны представляется не специальным принципом охраны патентуемых объектов, а общим вектором охраны всех объектов промышленной собственности.
Облигаторный принцип применительно к регистрируемым объектам промышленной собственности лишь имеет свою существенную специфику, которая сводится к заявительному характеру истребования охраны на такие объекты. В силу обозначенного, а также с учетом специфики требований об обязательной регистрации прав на большинство объектов промышленной собственности, применительно к таким объектам (объектам промышленной собственности, подлежащим регистрации) целесообразным представляется говорить не о собственно облигаторном принципе, который представляется общеобъектным, применимым ко всем объектам промышленной собственности, а о заявительно-доказательственном принципе охраны.
Комплексная взаимосвязь блокчейн-технологии и объектов промышленной собственности в трансграничных частноправовых отношениях
В условиях развития трансграничных частноправовых отношений в цифровом пространстве, моментального распространения информации по всему миру посредством одного действия, использование блокчейн-технологий может стать и средством защиты прав на объекты интеллектуальной собственности.
В современной зарубежной доктрине отмечается, что среди областей трансграничных правоотношений, где блокчейн-технология может быть применена, сфера интеллектуальной собственности играет важную роль346.
Действительно, для заявителей или правообладателей различных объектов интеллектуальной собственности зачастую с учетом открытого характера сети Интернет и моментального распространения информации бывает сложно доказать новизну, оригинальность, авторство в отношении объектов интеллектуальной собственности. Биргит Кларк, например, выделяет следующие области применения блокчейна и связанных с ним технологий распределенного реестра в контексте интеллектуальной собственности: подтверждение авторства и происхождения, регистрация и очистка прав интеллектуальной собственности; контроль и отслеживание распределения незарегистрированных прав интеллектуальной собственности; предоставление доказательств реального и/или первого использования в торговой и/или коммерческой деятельности; управление цифровыми правами (например, на музыкальных сайтах); разработка и обеспечение соблюдения соглашений об интеллектуальной собственности, лицензий или создание сетей эксклюзивной дистрибуции посредством «умных» контрактов; а также перевод платежей правообладателям в режиме реального времени347.
Кроме того, в научной литературе подчеркивается, что в системе блокчейн можно хранить не только информацию об объекте интеллектуальной собственности и условиях приобретения на него прав, но и сам объект: музыкальное произведение, фотография, видео и т.п.348
При этом некоторые ученные делают предположения, что такой объект может быть снабжен «криптографической «печатью», что позволит сторонам сделки быть уверенными в его подлинности349».
Вместе с тем, в науке высказывается позиция о том, что система регистрации объектов промышленной собственности: патентуемых объектов, селекционных достижений, товарных знаков, наименований мест происхождения товаров, топологий интегральных микросхем нуждается в использовании распределенного реестра в меньшей степени, так как, во-первых, осуществляется на должном уровне соответствующими государственными органами, а, во-вторых, при регистрации патентуемых объектов и средств индивидуализации существует необходимость участия специалиста, в частности, при анализе критериев охраноспособности350.
В то же время применительно к объектам промышленной собственности, несмотря на необходимость государственной регистрации (в случае с большинством объектов промышленной собственности), и, прежде всего, патентуемым объектам, вопросы новизны, изобретательского уровня, задачи установления сведений, ставших доступными в мире на момент подачи заявки, для их разрешения зачастую требуют использования дополнительных технологических средств.
Блокчейн-технологии в обозначенном контексте могут служить, например, доказательственной базой оригинальности, новизны объекта интеллектуальной собственности, подтверждением первичного правообладания. Блокчейн технология может позволить создателям объектов интеллектуальной собственности безопасно хранить их (информацию о них) в безопасном реестре. В процессе хранения информации об объекте интеллектуальной собственности в блокчейн-реестре, она не может быть уничтожена или изменена (по крайней мере без целеноправленного использования специальных технических средств). Так, например, блокчейн может использоваться для удостоверения и подтверждения происхождения при выявлении и/или поиске поддельных, украденных или ввезенных с помощью параллельного импорта товаров.351 Технология распределенного реестра с учетом ее качества достоверности может стать и дополнительным доказательством авторства правообладателя, однако в российских реалиях это требует соответствующего доверия со стороны суда, и выходом из ситуации может стать признание юридической силы записей в распределенном реестре на уровне нормативного акта352.
В результате использования блокчейн-технологии также имеется возможность использования, по сути, цифрового сертификата подлинности, который обеспечивает безопасный и эффективный способ каталогизации нематериальных объектов и прав на них, предоставляя неоспоримую запись о регистрации прав интеллектуальной собственности, легко доступную из любой точки мира353.
Интересным примером использования блокчейн-технологий для охраны различных объектов интеллектуальной собственности и, прежде всего, объектов промышленной собственности, используемых в производстве (ноу-хау, патентуемые объекты) представляется стартап из Мюнхена Бернштейн (Bernstein). Проект предлагает использование блокчейн-технологии для управления интеллектуальными правами и их охраны. Правообладателям представляется возможность создания цифровой записи в реестре об их патентуемых технологиях, секретах производства, а также для целей регистрации их изобретений, полезных моделей, промышленных образцов с предоставлением блокчейн-сертификата, подтверждающего правообладание, существование и целостность того или иного объекта интеллектуальной собственности или, например, части патентной информации на определенную дату.
Сервис позволяет надежно зафиксировать факт преждепользования, защитить информацию, не подлежащую раскрытию или напротив зафиксировать факт раскрытия информации по планируемой последующей заявке на регистрацию изобретения, так как в некоторых странах допускается льготный период, обычно сроком от 6 до 12 месяцев354, - который служит гарантией для заявителей, раскрывших свои изобретения до подачи патентной заявки, и такое раскрытие не будет считаться порочащим новизну изобретения.
В РФ, например, этот срок составляет 6 месяцев согласно п. 3 ст. 1350 ГК РФ, причем бремя доказывания того, что обстоятельства, в силу которых раскрытие информации не препятствует признанию патентоспособности изобретения, имели место, лежит на заявителе.
Lex Registrum как механизм преодоления коллизии правовых систем в сфере охраны промышленной собственности
Использование блокчейн-технологий в трансграничных отношениях, упрощающее взаимодействие субъектов частноправовых отношений небезосновательно порождает и вопрос о праве, регулирующем такие отношения. Уже само использование блокчейн-технологии может осложнить отношения иностранным элементом, например, когда субъекты из одного государства вступают в отношения с использованием иностранного блокчейн-сервиса.
В таком случае возникает вопрос о возможном самостоятельном специальном регулировании отношений с использованием блокчейн-технологий. В зарубежной доктрине уже выделяют особый правопорядок Lex Cryptographia536. Отмечается, что возможность децентрализации способа хранения данных и управления информацией потенциально может привести к снижению роли одного из наиболее важных регулирующих субъектов в обществе – посредника. Блокчейн-технология позволяет разрабатывать новые системы управления с более демократичным процессом принятия решений, предполагающим вовлечение всех участников системы. Также используются децентрализованные (автономные) организации, которые могут осуществлять деятельность через сеть компьютеров без какого-либо вмешательства человека. Блокчейн-технология направлена, тем самым, на смещение баланса регулирования от централизованных способов, осуществляемых государством в сторону децентрализованных, осуществляемых самими субъектами отношений в области коммуникаций, реализующих, по сути, саморегулирование в различных областях коммуникации, бизнеса, политики и права537.
Широкое распространение таких децентрализованных технологий приведет к возникновению и развитию новой разновидности правопорядка - Lex Cryptographia, который предполагает, что отношения, реализуемые с помощью технологии администрируются и регулируются через самоисполнимые смарт контракты и децентрализованные (автономные) организации538. По мере развития блокчейн-технолоний органы государственной власти, осуществляющие централизованное регулирование, могут потерять способность контролировать и регламентировать деятельность разобщенных субъектов с помощью существующих средств. В результате, возрастает потребность в разработке механизмов, эффективно регулирующих блокчейн-технологию, деятельность децентрализованных сообществ, организаций.
Такое регулирование необходимо сопоставить и с действующим правовым полем и иными правопорядками. В обозначенном контексте в зарубежной доктрине в историческом аспекте сопоставляется саморегулирование в криптосфере уже известным и сформировавшимся правопорядкам lex mercatoria и lex informatica539. Концепция lex mercatoria как свод торговых обыкновений (квази-правовых норм) развивалась из права европейских купцов, расширяющих торговые сети в средние века и представляет собой «мягкое» международное торговое право, формируемое международными организациями, корпоративным сообществом и, зачастую признаваемое и воспринятое государственными правовыми системами.
Lex mercatoria не является источником права по определению, но государства могут санкционировать соответствующие правила, придавая им силу санкционированного обычая торгового оборота, который уже является источником права. В то же время, даже не являясь источником права правила lex mercatoria при волеизъявлении участников отношений могут регулировать договорные отношения в рамках свободы волеизъявления и с учетом принципа диспозитивности гражданского права. Применение lex mercatoria к трансграничным коммерческим отношениям зачастую осуществляется и международными коммерческими арбитражными судами, которые рассматривают споры на основе тех или иных не санкционированных государством принципов и правил регулирования коммерческих отношений (например, законодательство Нидерландов одним из первых допустило возможность выбора сторонами для разрешения спора lex mercatoria в официальных разъяснениях к арбитражному законодательству540. Таким образом, lex cryptographia, условно можно считать частью lex mercatoria, в случаях, когда посредством технологии реализуются именно коммерческие отношения.
Что касается lex informatica, то это – правопорядок, близкий по содержанию lex cryptographia, который представляет собой свод правил, регулирующих отношения, реализуемые в информационно-коммуникационных сетях и, прежде всего, в сети Интернет. Концепция Lex informatica зарождалась вместе с развитием и популяризацией использования сети Интернет.
Пользователи сети Интернет вырабатывают свои собственные стандарты, опираясь в основном на диспозитивные договорные методы регулирования, а также на лицензионные соглашения с конечными пользователями (когда речь идет о правах интеллектуальной собственности). Поскольку сеть Интернет не локализуется в какой-либо конкретной государственной или национальной правовой системе, эти общепринятые нормы часто игнорируют или заменяют правовые нормы того или иного государства. Обозначенные процессы привели к тому, что национальные и международные правовые нормы стали учитывать специфику отношений, реализуемых в сети Интернет и положения lex informatica541. Если говорить о соотношении lex informatica и lex cryptographia, то стоит отметить, что это схожие по принципу формирования правопорядки.
Разница заключается в том, что, если в глобальном децентрализованном рынке lex informatica будет регулировать отношения, сводящиеся, например, к опубликованию в сети Интернет предложения к продаже товара или об оказании той или иной услуги, например, регулирование частноправовых отношений в рамках деятельности электронной торговой площадки EBay. Lex cryptographia, в свою очередь, вместо списков покупателей и продавцов, товаров и услуг, публикуют смарт-контракты. Смарт-контракт кодирует все соответствующие идентификационные и платежные реквизиты, поэтому сам рынок служит только для покупателей и продавцов542, которые его формируют в рамках определенной технологии с использованием криптоактивов.
В то же время подход «Lex Cryptographia» представляется узким и сводящим всю суть технологии, прежде всего к соблюдению конфиденциальности, к обороту криптоактивов, т.е., по сути, «благу», ради которого и создается такая технология. Правопорядок вокруг такого блага и обеспечения его конфиденциальности сформирован быть не может. Саморегулирование же, на наш взгляд, происходит посредством функционирования системы распределенных реестров, направленной на упорядочивание широкого, открытого круга отношений. Именно в рамках деятельности внутри распределенного реестра и посредством такого распределенного реестра, как блокчейн-технология создается саморегулирование тех или иных отношений, не нуждающееся в механизмах специальной государственной регламентации.