Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общая характеристика правил преюдиции в гражданском и административном судопроизводстве 12
1. Сущность и развитие правил преюдиции в отечественном гражданском и административном судопроизводстве 12
2. Аналоги правил преюдиции в зарубежных правопорядках 32
3. Влияние принципов гражданского процессуального права на содержание правил преюдиции 52
Глава II. Свойство преюдициальности судебных актов и действие преюдиции в гражданском и административном судопроизводстве 90
1. Свойство преюдициальности в системе свойств законной силы судебного решения 90
2. Субъективные пределы преюдициальности 109
3. Объективные пределы преюдициальности 140
4. Преюдициальность судебных актов, принятых в рамках гражданского и административного судопроизводства 164
5. Преюдициальное значение приговора по уголовному делу и постановления суда по делу об административном правонарушении в гражданском и административном судопроизводстве 189
Заключение 208
Библиография 212
- Сущность и развитие правил преюдиции в отечественном гражданском и административном судопроизводстве
- Влияние принципов гражданского процессуального права на содержание правил преюдиции
- Субъективные пределы преюдициальности
- Преюдициальное значение приговора по уголовному делу и постановления суда по делу об административном правонарушении в гражданском и административном судопроизводстве
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Суды на практике довольно часто сталкиваются с тем, что обстоятельства, которые необходимо установить в данном деле, ранее уже были установлены при разрешении другого дела, в котором участвовали те же лица. Процессуальная деятельность по вторичному установлению аналогичных обстоятельств является излишней, поэтому процессуальный закон в ч. 2 – 4 ст. 61 ГПК РФ, ч. 2 – 4 ст. 69 АПК РФ закрепляет правила преюдиции в качестве одного из оснований освобождения от доказывания.
Вместе с тем текстуально правила преюдиции в указанных кодексах существенно различаются.
При закреплении правил преюдиции отечественный законодатель ориентировался на нормы советского гражданского процессуального права, которые были рассчитаны на безусловное установление судом обстоятельств с объективной истинностью. Однако в настоящее время суд в гражданском и арбитражном процессах не наделен теми активными полномочиями по сбору и исследованию доказательств, которыми он обладал в советский период, а основным источником наполнения материалов дела доказательствами является активная деятельность лиц, участвующих в деле.
По этой причине суды потеряли ориентиры в границах применения преюдиции, и, выражаясь словами М.З. Шварца, началась агония преюдиции. В литературе все чаще стали появляться предложения об отказе от правил преюдиции или их существенном изменении.
В связи с этим требуют системного анализа истоки появления в отечественном
процессуальном законодательстве правил преюдиции, а также причины,
обусловливающие их существование в настоящее время. Поскольку любые нормы действующего процессуального законодательства подвержены влиянию принципов гражданского процессуального права, то существенной проработки требует вопрос о том, какие принципы оказывают влияние на правила преюдиции, и соответствуют ли их взаимному действию правила преюдиции, закрепленные в настоящее время.
В практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов нет единства по множеству аспектов, касающихся применения преюдиции. К примеру, существуют диаметрально противоположные подходы к вопросам о том, могут ли преюдициально
4 установленные обстоятельства быть опровергнуты при рассмотрении данного дела; какие судебные акты могут обладать свойством преюдициальности; что может быть предметом преюдиции: обстоятельства, их правовая оценка или правоотношения; насколько должен совпадать круг лиц, участвующих в настоящем деле, с кругом лиц, участвовавших в предыдущем деле, по которому вынесен судебный акт, устанавливающий обстоятельства, имеющие значение для данного дела. По указанным, а также множеству других вопросов не достигнуто единство и в науке гражданского процесса.
В 2015 году был принят Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации, в статье 64 которого также закреплены правила преюдиции, содержащие положения, ранее неизвестные гражданскому судопроизводству (распространение преюдиции в отношении категории лиц, участвующих в деле; закрепление преюдициальности постановлений суда по делу об административном правонарушении и иных, помимо приговора, постановлений суда по уголовному делу).
Поскольку административное судопроизводство и гражданское судопроизводство онтологически связаны между собой, имеют одинаковый тип построения процесса и базируются на одних и тех же принципах, представляется, что правила преюдиции в гражданском и административном судопроизводстве требуют совместного рассмотрения.
Таким образом, несмотря на то, что вопросы преюдиции в гражданском судопроизводстве неоднократно становились предметом научных исследований, изменившееся законодательство, нерешенность множества проблем, связанных с применением преюдиции, требуют продолжения научной работы в данной области.
Степень научной разработанности темы. Преюдиция была предметом специальных научных исследований как в советское время (диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук В.М. Семенова (1952 г.), А.П. Еремкиной (1970 г.), О.Е. Плетневой (1982 г.)), так и в современный период (диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук А.М. Безрукова (2005 г.), Е.Г. Малых (2005 г.), К.Н. Мальченко (2015 г.)).
Вопросы преюдиции поднимались отдельными учеными, которые занимались изучением проблем законной силы судебного решения, в контексте характеристики свойства преюдициальности судебного решения. Существенный вклад в науку
5 гражданского процесса в этой части в разные периоды времени внесли Н.Г. Авдюков, М.А. Гурвич, И.И. Жевак, Л.Н. Завадская, Н.Б. Зейдер, А.А. Князев, Е.В. Клинова, Н.И. Масленникова, Д.И. Полумордвинов, И. Чан, Н.А. Чечина и другие.
Среди работ, в которых анализ правил преюдиции был проведен с точки зрения
места преюдиции в механизме доказывания, следует отметить работы О.В. Баулина,
В.П. Воложанина, С.В. Курылева, В.В. Молчанова, И.В. Решетниковой,
М.К. Треушникова, Я.Л. Штутина, К.С. Юдельсона, В.В. Яркова.
Несмотря на то что указанные труды являются серьезными научными исследованиями, проблемы преюдиции на современном этапе окончательно не разрешены. Последние изменения в законодательстве, которые не могут не влиять на действие преюдиции, также к настоящему времени не получили должного освещения в процессуальной литературе.
Объектом исследования является совокупность общественных отношений,
складывающихся при применении преюдиции в рамках гражданского
и административного судопроизводства.
Предметом исследования являются нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и иных законов, которые закрепляют правила преюдиции, а также теоретические и практические проблемы применения преюдиции при рассмотрении гражданских, административных дел и дел, рассматриваемых арбитражными судами.
Целью настоящего диссертационного исследования является определение
необходимости реформирования правил преюдиции и обозначение путей
реформирования этих правил, а также разрешение основных теоретических
и практических проблем применения преюдиции на современном этапе развития гражданского процессуального права.
На основе названных целей диссертантом были сформулированы
основные задачи настоящего исследования:
– определить место правил преюдиции в системе норм гражданского процессуального права;
– проанализировать историю развития норм о преюдиции в отечественном гражданском процессуальном праве;
– выяснить основные принципы действия правовых институтов, аналогичных правилам преюдиции, в зарубежных правопорядках на примере законодательства Франции, Германии, США и Англии;
– провести анализ правил преюдиции на предмет соответствия отдельным принципам отечественного гражданского процессуального права;
– выявить место свойства преюдициальности в системе свойств законной силы судебного решения;
– определить субъективные пределы преюдициальности;
– выяснить содержание объективных пределов преюдициальности;
– определить круг судебных актов, принимаемых в рамках гражданского и административного судопроизводства, за которыми следует признавать наличие свойства преюдициальности;
– выявить основные проблемы действия преюдициальности судебных актов,
принимаемых в рамках уголовного судопроизводства и производства по делам об
административных правонарушениях, при рассмотрении гражданских
и административных дел.
Методологическую основу исследования составили общенаучный метод диалектического познания, общефилософские и общелогические методы, а также такие частно-научные методы, как историко-правовой, системно-структурный, формально-юридический и метод сравнительного правового исследования.
Теоретическую основу диссертационной работы составили труды следующих
отечественных ученых: З.К. Абдуллиной, М.Г. Авдюкова, С.С. Алексеева,
С.Ф. Афанасьева, В.К. Бабаева, О.В. Баулина, А.Т. Боннера, Е.В. Васьковского,
В.П. Воложанина, А.Ф. Воронова, А.Х. Гольмстена, В.М. Гордона, Н.А. Громошиной,
Л.А. Грось, Р.Е. Гукасяна, М.А. Гурвича, П.Ф. Елисейкина, А.П. Еремкиной,
В.М. Жуйкова, Л.Н. Завадской, С.К. Загайновой, Н.Б. Зейдера, В.Б. Исакова,
А.Ф. Клейнмана, С.В. Курылева, И.Н. Лукьяновой, К. Малышева, Н. Миловидова,
А.А. Мохова, Э.М. Мурадьян, Е.А. Наховой, М.Д. Олегова, Г.Л. Осокиной,
Д.И. Полумордвинова, И.А. Приходько, В.К. Пучинского, Е.С. Раздьяконова,
И.В. Решетниковой, М.А. Рожковой, Т.В. Сахновой, В.М. Семенова, В.В. Терехова, М.К. Треушникова, Д.А. Туманова, А.А. Ференс-Сороцкого, М.А. Фокиной, И. Чана,
7 С.Л. Червяковой, Н.А. Чечиной, М.С. Шакарян, В.М. Шерстюка, С.А. Шишкина, Я.Л. Штутина, К.С. Юдельсона, В.В. Яркова и других.
Также при проведении настоящего исследования диссертант обращался к работам зарубежных авторов, таких как G. Bermann, Warren Freedman, J.H. Friedenthal, J.W. Glannon, A.T. Von Mehren, M.K. Kane, James Maxeiner, A.R. Miller, J.K. Morris, Seth Nessin, E. Picard, M. Reimann, D.V. Smith, J. van de Valden, J.M. Westerlind, J. Zekkoll и других.
Существенным подспорьем при исследовании вопроса о действии правил
преюдиции в зарубежных правопорядках стали результаты исследования, проведенного в 2007 – 2008 годах Британским институтом международного права и сравнительного правоведения (BIICL).
Нормативной базой исследования являются положения Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и иных законов, закрепляющие правила преюдиции в гражданском и административном судопроизводстве.
Эмпирическую базу составили постановления Европейского суда по правам человека, решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ранее действовавшего Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащие разъяснения по вопросам судебной практики, а также многочисленные судебные акты судов общей юрисдикции и арбитражных судов по конкретным делам.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые комплексно
рассмотрены правила преюдиции в гражданском и административном
судопроизводстве. Сущность преюдиции проанализирована в свете действия принципов гражданского процессуального права на основе исторического и сравнительно-правового исследования.
Проведенное исследование позволило сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:
1. Опираясь на результаты исторического исследования действия правил
преюдиции, диссертант делает вывод о повышении в настоящее время риска вынесения судебных решений, содержащих выводы суда об обстоятельствах дела, которые не соответствуют его внутреннему убеждению. Такое несоответствие возможно, если суд,
8 рассматривающий дело, считает, что обстоятельства, имеющие преюдициальное значение, в действительности не существуют или существуют не в том виде, в каком они были установлены при рассмотрении предыдущего дела.
Если в советский период развития гражданского процесса имелись достаточно
эффективные механизмы, позволяющие разрешить указанное противоречие
(существовавшая в то время система пересмотра судебных актов позволяла суду или прокуратуре инициировать проверку обоснованности судебного решения в порядке надзора), то в настоящее время столь же действенные механизмы его преодоления в гражданском и административном судопроизводстве отсутствуют.
В работе предлагаются возможные варианты решения данной проблемы.
-
В связи с изменением в настоящее время содержания принципов объективной истины и состязательности по сравнению с советским периодом развития гражданского процесса в диссертации предлагается предоставить лицу, участвующему в деле, возможность опровержения обстоятельств, имеющих преюдициальное значение, если это лицо представит в суд доказательства того, что оно по уважительным причинам (например, в случае рассмотрения дела в его отсутствие при назначении судом представителя в порядке ст. 50 ГПК РФ) не имело фактической возможности участвовать в установлении обстоятельств при рассмотрении дела, по итогам которого принят преюдициальный судебный акт.
-
По итогам исследования предусмотренных в законе случаев действия преюдициальности с расширенными субъективными пределами (когда преюдициальность распространяется также на лиц, не участвовавших в деле, по которому вынесен преюдициальный судебный акт, и не являющихся правопреемниками указанных лиц) в работе сделан вывод о том, что в подобных случаях на лиц, не участвовавших в предыдущем деле, недопустимо распространять негативную сторону преюдициальности (запрет опровержения установленных обстоятельств), если остается риск того, что их интересы могли быть защищены при разбирательстве предыдущего дела ненадлежащим образом, и эти лица не имели реальной возможности повлиять на результаты дела.
На этом основании в работе подвергаются критике отдельные нормы, которые закрепляют негативную сторону действия преюдиции с расширенными субъективными пределами (ч. 2 ст. 22517 АПК РФ, п. 10 ст. 16 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).
4. На основе анализа практических ситуаций, когда в рассматриваемом деле
участвует лицо, не привлекавшееся к участию в предыдущем деле, по которому вынесен
преюдициальный судебный акт, диссертантом сделан следующий вывод:
Вопреки складывающейся практике, на лицо, не участвовавшее в предыдущем
деле, при заявлении им возражения относительно действия преюдиции не следует
возлагать бремя опровержения установленных ранее обстоятельств. Такие
обстоятельства должны подлежать доказыванию на основании общих правил распределения бремени доказывания. Если это лицо не заявляет соответствующего возражения, то установленные ранее обстоятельства должны приниматься судом без доказывания.
-
В работе уточнено имеющееся в доктрине и принятое на практике понимание субъективных пределов преюдициальности: действие преюдиции в отношении лиц, обладающих исключительно процессуальной заинтересованностью (прокурора, предъявившего иск в защиту иных лиц, и лиц, обратившихся в суд в порядке ст. 46 ГПК РФ) зависит от того, распространяется ли преюдициальность на материально заинтересованных лиц.
-
По дискуссионному в науке вопросу об объеме объективных пределов преюдициальности диссертант делает вывод о том, что преюдициальность распространяется на установленные судом обстоятельства, их правовую оценку, а также факт наличия установленного судом правоотношения.
Преюдиция установленных судом обстоятельств возможна также без их правовой оценки, если эти обстоятельства являются одним из элементов сложного юридического факта, или если одни и те же обстоятельства могут влечь различные правовые последствия.
7. Преюдициальными следует признавать обстоятельства, установленные
судом на основе активного признания стороны. О том, что признанные обстоятельства
не могут быть оспорены в производстве по другому делу с участием тех же лиц, суд
должен разъяснить стороне, заявившей о признании обстоятельств.
Преюдиция обстоятельств, положенных судом в основание решения на основе «пассивного признания», то есть неотрицания обстоятельств, на которые ссылается другая сторона, без ссылки на иные доказательства, не должна допускаться, поскольку такие обстоятельства нельзя считать установленными судом.
8. Вопреки положениям ч. 3 ст. 64 КАС РФ и отдельным встречающимся
в судебной практике решениям, диссертант отстаивает точку зрения о том, что не все
судебные постановления, принятые в рамках уголовного судопроизводства, следует
признавать обладающими преюдициальным значением для гражданских
и административных дел. По мнению диссертанта, нет достаточных оснований для того,
чтобы признавать преюдициальными обстоятельства, установленные постановлением
суда о прекращении производства по уголовному делу по нереабилитирующим
основаниям, поскольку обстоятельства указанными актами устанавливаются
неокончательно.
Теоретическая и практическая значимость исследования. В ходе
исследования был предложен ряд изменений в действующее законодательство, которые бы позволили сделать правила преюдиции более справедливыми.
Указанные предложения могут стать ориентиром для использования в нормотворческой деятельности.
Отдельные положения, выносимые на защиту, а также выводы, касающиеся разрешения практических проблем применения преюдиции, могут быть использованы в судебной практике при применении преюдиции в рамках рассмотрения конкретных дел.
Авторский взгляд на сущность преюдиции и ее связь с принципами гражданского процессуального права может стать основой для дальнейших исследований преюдиции в гражданском и административном судопроизводстве.
Апробация результатов исследования. Настоящая работа подготовлена на
кафедре гражданского и административного судопроизводства Московского
государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). Основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры.
Результаты исследования правил преюдиции в иностранных правопорядках были изложены в рамках научного доклада на заседании кафедры гражданского и административного судопроизводства МГЮА, а отдельные выводы по проблемам преюдиции были предметом обсуждения на научном круглом столе «Реформа цивилистического процесса и правосудие в сфере экономики», состоявшимся 7 апреля 2017 г. в рамках IV Московского юридического форума «Право и экономика: междисциплинарные подходы в науке и образовании». Отдельные вопросы и итоги
11
исследования нашли отражение в опубликованных автором статьях
в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК, и в коллективном научном труде «Цивилистический процесс современной России: проблемы и перспективы», а также были представлены в ходе научного доклада, презентованного в рамках Государственной итоговой аттестации аспирантов Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, разделенных в общей сложности на восемь параграфов, заключения и библиографии.
Сущность и развитие правил преюдиции в отечественном гражданском и административном судопроизводстве
Отечественная процессуальная наука и судебная практика оперируют различными понятиями, для обозначения которых использованы однокоренные термины: преюдиция, преюдициальность, преюдициальные факты, преюдициальная связь и другие. Общим для них является корень, образованный от латинского praejudicium.
Свидетельства тому, что данному слову придавался какой-либо однозначный смысл, или оно использовалось в римском праве для обозначения определенного правового явления, мы не находим. В одном из зарубежных изданий отмечено, что, например, комментатор, восходящий ко временам Аскония, определял praejudicium как нечто, что будучи установленным, становится обязательным для судьи, а Квинтилиан писал, что это понятие использовалось как в значении прецедента, так и в значении ранее исследованных и установленных обстоятельств, относящихся к предмету спора1.
От praejudicium берет свое название и определенный вид исков в римском праве – actiones praejudiciales, своего рода прообраз исков о признании. Данные иски были направлены «не на присуждение ответчика к чему-либо в пользу истца, а лишь на признание существования или несуществования какого-нибудь конкретного правоотношения»2. «Это признание ему необходимо, по общему правилу, для того, чтобы потом возбудить целый ряд исков и, быть может, против различных лиц»3. Как отмечал В.М. Гордон, целью actio praejudicialis было подтверждение конкретного юридического отношения или юридического факта для применения в будущем процессе4.
Современные авторы определяют praejudicium в основном как «относящееся к прошлому решению»1, «предварительное решение»2, предварительное разрешение вопросов, позволяющее судить о последствиях3, о чем в первую очередь говорится и в словарях латинского языка4. Таким образом, в данный термин вкладывается в первую очередь значение того, что определенные обстоятельства ранее уже были установлены другим судом. Вместе с тем необходимо отметить, что использование данного термина в римском праве не только отражало предварительность ранее установленных фактов, но и их обязательный характер. Было бы просто нецелесообразно прибегать к заявлению actio praejudicialis, который был в основном направлен на установление фактов состояния5, если бы эти факты в дальнейшем не были бы обязательными для судьи при рассмотрении другого дела. Таким образом, уже в римском праве мы находим следы того, что в определенных случаях обстоятельства, установленные одним судьей, могли быть обязательными для другого судьи по другому спору, для разрешения которого имеют значение те же обстоятельства.
Основательный анализ подходов к определению понятий, производных от латинского praejudicium, приведен в диссертационном исследовании К.Н. Мальченко6. В итоге ею выработаны собственные определения, в основе которых лежит понимание преюдиции как элемента доказывания (льготы в доказывании), преюдициальности как свойства законной силы, преюдициальных фактов как общих обстоятельств для нескольких дел7. Использование различных понятий неудивительно, поскольку преюдициальность является одним из свойств законной силы судебного решения8, а преюдициальные факты – это одна из категорий фактов, которые должны быть установлены судом для разрешения гражданского (административного) дела, но не подлежат доказыванию лицами, участвующими в деле9. Между двумя судебными актами, один из которых послужил источником преюдициальных фактов, а другой был вынесен с учетом преюдициальных фактов, имеется преюдициальная связь1.
Вместе с тем данные понятия нельзя рассматривать автономно друг от друга. Преюдициальным факт не может быть признан при отсутствии судебного акта, обладающего свойством преюдициальности и закрепляющего этот факт; преюдициальность судебного акта проявится только тогда, когда возникнет новый процесс, в котором будут участвовать те же лица, и суду необходимо будет установить факты (обстоятельства), которые уже были ранее установлены. Таким образом, свойство преюдициальности судебного решения проявляется в процессе доказывания по другому делу. Можно сказать, что преюдициальность – есть потенция возможного освобождения от обязанности доказывания установленных судебным актом фактов (обстоятельств), а само освобождение судом от обязанности доказывания этих фактов (обстоятельств) – есть акт реализации этой потенции. Преюдициальная связь отражает связь причины и следствия. На наш взгляд, эти понятия используются для описания существующего в гражданском процессе правила (явления), в силу которого, факты (обстоятельства), необходимые для разрешения дела и установленные вступившим в законную силу решением (в некоторых случаях иным судебным актом) не доказываются вновь при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица. Таким образом, все перечисленные выше понятия используются для описания разных аспектов одного и того же правила (явления). Это правило (явление) также должно иметь свое наименование, поэтому для его обозначения и следует использовать понятие преюдиции.
Мы говорим о преюдиции как о правиле и явлении гражданского и административного судопроизводства, поскольку в науке гражданского процессуального права существует два аспекта понимания процесса: как предусмотренного законом порядка рассмотрения и разрешения гражданских (административных) дел (то есть совокупность правил)2, а также как самой деятельности по рассмотрению и разрешению этих дел1. В связи с этим в том, что отдельные ученые рассматривают преюдицию как правило доказывания2, а другие – как само действие суда по освобождению от обязанности доказывания установленных ранее в другом деле фактов (обстоятельств)3, по нашему мнению, нет противоречия или ошибки.
Иное значение в понятие преюдиции вкладывать, на наш взгляд, не следует, поскольку в этом случае оно теряет свою самостоятельность. Так, некорректно определять преюдицию как судебное решение4, поскольку в этом случае судебное решение приравнивается к действию одного из свойств (законной силы) судебного решения, что онтологически неверно. Преюдициальность – это лишь одно из свойств законной силы судебного решения; преюдиция – это действие свойства преюдициальности, которым обладает судебное решение, и оно не может быть самим судебным решением. Таким образом, учение о законной силе судебного решения при указанном подходе не принимается во внимание.
Правила преюдиции хоть и основаны на свойстве законной силы судебного решения, однако свое нормативное закрепление находят, в основном, в соответствующих разделах процессуальных кодексов, посвященных вопросам доказывания (гл. 6 ГПК РФ, гл. 7 АПК РФ, гл. 6 КАС РФ), и образуют одно из оснований освобождения от обязанности доказывания5.
Безусловно, правила преюдиции составляют определенную целостность, однако ответить на вопрос, образуют ли они самостоятельный институт гражданского процессуального права, можно лишь после определения места в структуре гражданского процессуального права норм, регламентирующих доказывание, и норм об освобождении от доказывания.
Согласно первому подходу доказывание представляет собой отдельный институт гражданского процесса (гражданского процессуального права)1. Вместе с тем В.М. Шерстюк, рассматривая доказывание как самостоятельный институт, указывал на его неоднородность и предлагал выделять в нем самостоятельные правовые общности (субинституты)2. И.В. Решетникова говорит о доказывании как о комплексном институте, который включает в себя общие и специальные нормы гражданского процессуального права, а также отдельные нормы о доказательствах, имеющие, по ее мнению, материально-правовой характер3.
Второй подход заключается в том, что доказывание рассматривается как подотрасль гражданского процессуального права4. Следует, однако, согласиться с тем, что комплекс норм о доказывании не может считаться подотраслью, поскольку отсутствует его обособление от прочих процессуальных норм и институтов5.
Более правильным представляется подход, согласно которому доказательственное право является самостоятельным правовым образованием гражданского процессуального права и представляет собой объединение институтов6. Для того, чтобы признаваться институтом доказательственное право слишком неоднородно. К примеру, между нормами об обеспечении доказательств и нормами о назначении экспертизы или нормами о порядке допроса свидетеля отсутствует необходимая для выделения института неразрывная связь.
Влияние принципов гражданского процессуального права на содержание правил преюдиции
Основу правовых институтов и правовых норм составляют принципы права. Принципы права являются «каркасом» отрасли права1. В содержании права (отрасли права) принципы находят свое воплощение2, а нормы права и институты всегда обусловлены действием того или иного правового принципа или их совокупности.
Существуют различные мнения о том, какие принципы лежат в основе правил преюдиции. Так, существование правил преюдиции обосновывалось (и обосновывается) действием следующих принципов: 1) объективной истины; 2) состязательности; 3) процессуальной экономии; 4) правовой определенности.
Очевидно, что принципы гражданского процесса действуют не автономно друг от друга, а проявляются в процессе во взаимосвязи. Поэтому попытаемся выяснить, как влияют или должны влиять указанные принципы на правила преюдиции, каково соотношение преюдиции с каждым из них.
Преюдиция и принцип объективной истины
В первом параграфе данной главы было показано, что правила преюдиции в отечественном гражданском процессуальном праве сформировались в советский период, когда гражданский процесс носил ярко выраженные следственные черты, когда суд обладал широкими самостоятельными полномочиями в области доказывания.
По этой причине в советское время существование правил преюдиции в основном связывали с действием принципа объективной истины. Данного взгляда придерживались, к примеру, В.М. Семенов1, О.В. Плетнева2, Н.А. Чечина3 и другие.
Связь правил преюдиции с принципом объективной (судебной) истины также находят и в настоящее время4.
Однако отдельными авторами выдвигается тезис о том, что преюдиция не может основываться на принципе объективной истины.
Так, Е.Г. Малых отмечает, что в советское время имела место точка зрения о том, что правила преюдиции ограничивали действие принципа объективной истины5. Поскольку правила преюдиции были сформулированы настолько императивно, что не позволяли отступать от них даже в тех случаях, когда суд, рассматривающий дело, приходил к выводу о том, что факты в предыдущем деле были установлены неправильно, то тем самым в отдельных случаях внутреннее убеждение суда могло ограничиваться, что противоречило принципу объективной истины6.
Действительно, такая проблема могла возникнуть на практике, однако из этого не следует делать вывод о противоречии правил преюдиции принципу объективной истины.
Выше уже отмечалось, что формирование правил преюдиции было вызвано тем, что на советский суд возлагалась обязанность предпринимать все зависящие от него меры по установлению действительных обстоятельств дела, не ограничиваясь представленными сторонами доказательствами, в чем и заключался принцип объективной истины. Если какое-либо решение суда было вынесено с нарушением норм материального и (или) процессуального права, то предполагалось, что оно должно было быть опротестовано прокурором как незаконное и (или) необоснованное, вне зависимости от участия прокурора в деле. Если стороны не стали обжаловать незаконное решение, то его в любом случае должен был опротестовать прокурор1. Если решение не было обжаловано сторонами и не было опротестовано прокурором, то из этого логически следовало, что это решение законно и обоснованно. По этой причине факты, установленные судом, считались соответствующими действительности.
Если суд ранее установил обстоятельства по делу, и имеется уверенность, что эти факты соответствуют действительности, то очевидно, что вторично осуществлять процесс доказывания этих фактов нет необходимости. Это прямое следствие советского принципа объективной истины.
В определенных случаях действительно могло случиться так, что решение, вступившее в законную силу, которое не было обжаловано или опротестовано, являлось de facto ошибочным. Однако de jure оно считалось (признавалось) правильным, а факты, в нем указанные, – истинными. По этой причине в ситуации, когда суд приходил к противоположному выводу относительно установленных ранее другим судом обстоятельств, применение преюдиции действительно шло в противоречие с его внутренним убеждением и мешало установлению истины конкретно в данном деле.
Эта проблема свидетельствовала о наличии внутренних противоречий (несогласованности) в самих правилах преюдиции, а не о противоречии этих правил принципу объективной истины в целом.
Законодателем в указанный период не было учтено, что вступившее в законную силу решение суда может не соответствовать действительности, вернее признание такого положения принижало бы образ советского суда, авторитет которого поддерживался процессуальной наукой. По данному поводу, к примеру, Д.И. Полумордвинов говорил: ««… суд своим решением с безусловной достоверностью устанавливает действительные права и обязанности сторон»2, очевидно, что данное суждение в большей степени было обусловлено советской идеологией; оно не отражало реальную действительность, поскольку вероятность неправильного установления фактов и правоотношений оставалась.
В связи с этим следует рассмотреть вопрос о целесообразности выделения в гражданском процессе презумпции истинности судебного решения1, в соответствии с которой «всякое вступившее в законную силу судебное решение считалось истинным, пока обратное не доказано в установленном законом порядке»2.
Необходимо обратить внимание, что правовая природа презумпции истинности судебного решения понималась в науке неодинаково. Безусловно, презумпция истинности судебного решения является процессуальной правовой презумпцией3.
Выделение данной презумпции ранее было подвергнуто критике. Само понимание презумпции предполагает возможность существования и обратного презюмируемому. Презумпция истинности, таким образом, означает, что по общему правилу решение предполагается истинным, но в некоторых случаях, решение может таким и не быть.
По этой причине С.В. Курылев писал следующее: «говорить о презумпции истинности судебного приговора, то есть о вероятности содержащихся там выводов о фактах, – значит вступать в противоречие с принципом объективной истины и с задачами советского правосудия, требующими, чтобы судебные постановления в принципе покоились на достоверности, а не на вероятности»4. По мнению Н.Б. Зейдера, «… решение советского суда по самой природе, по самой сущности советского правосудия выражает объективную истину»5. С данным подходом соглашался и М.А. Гурвич, отмечая, что «… презумпция истинности судебного решения неприемлема в отношении судебного постановления (приговора и решения) советского суда»1. По этой причине многие советские процессуалисты полагали, что решение суда не презюмируется истинным, а и есть истина2.
Позиция Н.А. Чечиной по данному вопросу с течением времени менялась. В работе 1953 г. она выступала за выделение презумпции истинности судебного решения, рассматривая ее как опровержимую в определенных законом случаях и в установленном порядке3.
В монографии 1964 г. Н.А. Чечина изменила свою позицию и пришла к выводу об отсутствии необходимости выделения презумпции истинности судебного решения на основании того, что данная презумпция не вписывается в процессуальное понимание презумпции: презумпция должна влиять на бремя доказывания, однако факты, установленные судебным решением по другому делу, вообще не подлежат доказыванию. Таким образом, согласно этому подходу презумпция истинности судебного решения и преюдиция противопоставляются4.
На наш взгляд, изменение позиции Н.А. Чечиной по вопросу выделения презумпции истинности судебного решения связано с переменой ее взглядов на природу правовых презумпций. В более поздней работе отражено ее понимание процессуальных презумпций исключительно как доказательственных, то есть имеющих отношение только к доказательственному праву5.
Отдельные ученые противопоставляют презумпцию истинности судебного решения и преюдицию по признаку опровержимости6, рассматривая презумпцию истинности как доказательственную опровержимую презумпцию.
Данный подход можно обнаружить в некоторых судебных решениях, например, в одном из постановлений ФАС Восточно-Сибирского округа сделал неверный, как нам кажется, вывод о том, что в ч. 2 ст. 69 АПК РФ закреплена не преюдиция, а преодолимая презумпция истинности фактов, установленных судебным решением7.
На наш взгляд, преюдиция характеризуется в первую очередь не тем, что она императивна и неопровержима, а тем, что, применив ее, суд признает определенные обстоятельства установленными на основании судебного акта, вынесенного по другому делу, без исследования иных доказательств. Невозможность опровержения преюдициальных обстоятельств – это не сущностное качество преюдиции, как говорят об этом отдельные ученые1, а содержание действующих правил преюдиции.
Субъективные пределы преюдициальности
Субъективные пределы законной силы позволяют ограничить круг лиц, которые становятся связанными последствиями (свойствами) законной силы судебного решения. М.Г. Авдюков в свое время утверждал, что законная сила не должна ограничиваться субъективными пределами. Ученый пришел к такому выводу в результате попыток разрешить проблему отсутствия субъективных пределов у свойства обязательности2. Выше мы обосновали, что более правильным является подход, который выводит обязательность судебного решения за рамки законной силы и предполагает рассмотрение обязательности в качестве самостоятельного свойства решения, существующего наряду с законной силой. В этой связи «лишать» законную силу субъективных пределов не имеется никаких причин.
Субъективными пределами обладают и отдельные свойства законной силы, в том числе преюдициальность. Субъективные пределы законной силы по общему правилу распространяются на лиц, участвующих в деле, а также на их правопреемников, что следует из ч. 2 ст. 44 ГПК РФ и ч. 2 ст. 209 ГПК РФ. Однако в законе могут быть предусмотрены специальные правила, когда действие судебного решения, вступившего в законную силу, распространяется на лиц, которые не участвовали в деле и не являются правопреемниками лиц, участвовавших в деле. В этом случае можно говорить действии судебного решения с расширенными субъективными пределами законной силы.
В настоящее время закон закрепляет некоторые случаи, когда с расширенными субъективными пределами действует преюдициальность1.
Общие правила о субъективных пределах преюдициальности судебных актов, вынесенных в рамках гражданского и административного судопроизводства, находят свое выражение в ч. 2, 3 ст. 61 ГПК РФ, ч. 2, 3 ст. 69 АПК РФ, ч. 2 ст. 64 КАС РФ. Однако текстуальное закрепление этих правил в разных кодексах существенно различается.
1. Часть 2 ст. 61 ГПК РФ и часть 2 ст. 69 АПК РФ закрепляют действие преюдициальности судебных актов, принятых судом той же подсистемы, при рассмотрении дела, в котором участвуют те же лица. Данные нормы предполагают распространение преюдициальности только в том случае, если те же лица, которые участвуют в производстве по данному делу, также принимали участие в производстве по предыдущему.
Однако в теории и на практике остается дискуссионным вопрос о том, сохраняет ли преюдиция свое действие в отношении лиц, участвовавших в производстве по другому делу, если в последующем процессе к участию в деле привлекается иное лицо. Данная проблема обусловлена неоднозначностью использованной в законе фразы «те же лица».
В научной литературе указывается на два возможных подхода к толкованию данных норм. Первый заключается в том, что для действия преюдиции необходимо, чтобы все лица, участвующие в деле, принимали участие в производстве по предыдущему делу. Если в процесс вступает какое-либо новое лицо, то и участники предыдущего дела преюдицией не должны быть связаны, поскольку в новом процессе участвуют не «те же лица», а более широкий круг лиц2.
Согласно второму подходу преюдиция не распространяется только на лиц, которые не были привлечены к участию в производстве по предыдущему делу. В случае оспаривания ими обстоятельств, ранее установленных решением по другому делу, участники предыдущего разбирательства остаются связанными преюдицией и не вправе оспаривать указанные обстоятельства.
Второй подход к разрешению указанной проблемы необходимо признать правильным, его сторонниками является большее число ученых1. Первый подход обычно излагается в целях демонстрации и критики. При этом, несмотря на наличие ссылок на авторов, его поддерживающих, обратившись к первоисточникам, прямого выражения этого подхода и его обоснования нам обнаружить не удалось.
Часто при освещении правил преюдиции на вопросе о том, кого следует понимать под «теми же лицами», внимание авторов не заостряется, положение ч. 2 ст. 61 ГПК РФ просто цитируется без каких-либо пояснений2.
Преюдициальность судебного акта ограничивается субъективными пределами. На основании ч. 2 ст. 209 ГПК РФ в другом гражданском процессе обстоятельства и правоотношения, установленные судебным решением, не могут оспариваться сторонами, другими лицами, участвовавшими в деле, и их правопреемниками. На лиц, не привлеченных к участию в деле, не может по общему правилу быть распространено свойство преюдициальности по причине того, что выводы, изложенные в судебном постановлении, могут противоречить их интересам. В ином случае их право на судебную защиту могло бы быть ограничено.
Именно по этой причине в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении»3 содержится разъяснение о том, что лица, не участвовавшие в деле, по которому судом общей юрисдикции или арбитражным судом вынесено соответствующее судебное постановление, вправе при рассмотрении другого гражданского дела с их участием оспаривать обстоятельства, установленные этими судебными актами. В указанном случае суд выносит решение на основе исследованных в судебном заседании доказательств.
В упомянутом постановлении, однако, подчеркнуто, что преюдиция не будет действовать только в случае оспаривания преюдициальных обстоятельств лицом, не привлеченным к участию в предыдущем деле. В этой ситуации необходимо выяснить, как будет распределяться бремя доказывания обстоятельств, установленных в предыдущем деле, при несогласии этого лица с ранее вынесенным судебным актом.
По мнению Е.В. Клиновой и А.А. Князева, в этом случае указанные лица должны доказать неправильность выводов суда, изложенных в решении, имеющем преюдициальное значение для данного дела1. А.А. Князев в обоснование своего вывода ссылается на презумпцию истинности судебного решения, бремя опровержения которой ложится на лицо, не участвовавшее в ранее рассмотренном деле.
А.М. Безруков указывает на то, что такое лицо не лишено возможности заявления своих доводов относительно обстоятельств дела и представления доказательств. Лица, которые участвовали в обоих процессах, «не имея возможности оспаривать установленные ранее обстоятельства»2, могут принимать участие в исследовании новых доказательств и выражать свою позицию относительно них3. Таким образом, и указанный автор склоняется к тому, что бремя доказывания существования обстоятельств в ином виде возлагается на лицо, не принимавшее участие в производстве по предыдущему делу.
Представляются справедливыми на этот счет замечания Е.Г. Малых о том, что в данном случае лицам, которые ранее уже доказывали указанные обстоятельства, представляются неоправданные преимущества в процессе доказывания в рамках состязания с лицом, не участвовавшим в ранее рассмотренном деле4.
Возложение на такое лицо обязанности оспаривания обстоятельств, установленных этим решением, в определенных случаях означает изменение обычного порядка распределения бремени доказывания.
Рассмотрим один из подобных примеров. Исходя из смысла п. 1 ст. 152 ГК РФ и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, изложенных в п. 9 постановления от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»1, по делам о защите чести или достоинства гражданин-истец обязан доказать факт распространения сведений определенным лицом, а также их порочащий характер, а соответствие их действительности должен доказать ответчик, к которому предъявлен соответствующий иск.
Согласно п. 5 данного постановления надлежащими ответчиками по данной категории дел являются автор не соответствующих действительности сведений, а также редакция средства массовой информации. Если редакция средства массовой информации не является юридическим лицом, то надлежащим ответчиком должен признаваться учредитель средства массовой информации.
Так, гражданином к автору и редакции средства массовой информации был предъявлен иск о признании распространенных о нем сведений не соответствующими действительности и порочащими его честь и достоинство, а также иск о компенсации морального вреда. В ходе судебного разбирательства выяснилось, что редакция не является юридическим лицом, однако учредитель к участию в данном деле привлечен не был. Суд вынес решение об удовлетворении заявленных требований в части признания их не соответствующими действительности и порочащими честь и достоинство истца, а в удовлетворении остальной части заявленных требований было отказано2.
В дальнейшем тот же самый гражданин обратился в суд с иском о взыскании компенсации морального вреда к учредителю средства массовой информации. Суд указанные требования удовлетворил, признав не требующими повторного установления факт распространения сведений и их порочащий характер, поскольку данные обстоятельства были установлены предыдущим судебным решением3.
Преюдициальное значение приговора по уголовному делу и постановления суда по делу об административном правонарушении в гражданском и административном судопроизводстве
Преюдициальность приговора
В некоторых случаях обстоятельства предмета доказывания по гражданскому или административному делу ранее могли быть установлены в производстве по уголовному делу. Такая ситуация возможна, когда одни и те же действия или бездействие определенного лица могут влечь как уголовно-правовые последствия, так и последствия иного материально-правового характера1.
По этой причине в процессуальных кодексах (ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ) закреплены положения о преюдиции обстоятельств, установленных в рамках уголовного судопроизводства.
Вместе с тем текстуальное закрепление указанных правил в этих кодексах также неодинаково.
Часть 4 ст. 61 ГПК РФ указывает на преюдициальность вступившего в законную силу приговора для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.
Часть 4 ст. 69 АПК РФ не ограничивает категории дел, для которых приговор суда по уголовному делу может иметь преюдициальное значение, только делами о гражданско-правовых последствиях действий (бездействия) лица, в отношении которого был вынесен приговор. Он обязателен (в смысле преюдициальности) для любого дела, рассматриваемого арбитражным судом, по вопросам имели ли место определенные действия и совершены ли они определенным лицом.
Часть 3 ст. 64 КАС РФ по содержанию сходна с правилами о преюдициальности приговора, закрепленными в ГПК РФ: приговор суда по уголовному делу имеет преюдициальное значение для суда, рассматривающего административное дело об административно-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, только по вопросам о том, имели ли место определенные действия и совершены ли они этим лицом. Однако КАС РФ закрепляет преюдициальность не только приговора, но и иных постановлений суда по уголовному делу.
1. Первое существенное различие в указанных нормах касается характера решения, принимаемого по итогам производства по уголовному делу. Остается неясным, преюдициальным значением при производстве по гражданскому (административному) делу обладает исключительно приговор суда по уголовному делу, или такое значение может быть признано также за постановлением о прекращении производства по уголовному делу.
Судебная практика по вопросу толкования ч. 4 ст. 61 ГПК РФ и ч. 4 ст. 69 АПК РФ достаточно противоречива. С одной стороны, имеются отдельные судебные акты, в которых за постановлениями суда о прекращении уголовного дела признается преюдициальный характер1, поскольку ими оканчивается производство по уголовному делу, они вступают в законную силу, и в определенных случаях в данных постановлениях содержится указание на совершение определенным лицом конкретных действий. С другой стороны, также имеются судебные акты, согласно которым расширительное толкование данных норм не допускается: «преюдициальное значение для рассмотрения гражданского дела может иметь только вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу, тогда как иные постановления, принятые судом в рамках рассмотрения уголовного дела, не имеют прюдициального характера»2. Также существует, на наш взгляд, абсолютно правильный подход судов о том, что постановление суда о прекращении производства по уголовному делу не имеет преюдициального значения для рассмотрения гражданского дела, но копия указанного постановления может быть представлена в суд в качестве одного из доказательств3.
В литературе по уголовному процессу отмечается, что «прекращение уголовного дела и (или) уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям не может подменять приговор суда и, следовательно, не является актом, устанавливающим виновность обвиняемого в том смысле, который понимается в ст. 49 Конституции РФ»1. Из постановления Конституционного Суда РФ от 28 октября 1996 г. № 18-П следует, что освобождение от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям «расценивается правоприменительной практикой как основанная на материалах расследования констатация того, что лицо совершило деяние, содержавшее признаки преступления, и поэтому решение о прекращении дела не влечет за собой реабилитации лица (признания его невиновным), то есть вопрос о его виновности остается открытым»2.
По нашему мнению, при вынесении судом постановления о прекращении производства по уголовному делу суд не устанавливает окончательно факт совершения конкретных действий определенных лицом, что также отмечается в практике Конституционного Суда РФ. Прекращение производства по уголовному делу по нереабилитирующим основаниям означает отказ от дальнейшего доказывания виновности лица, при этом «суд, рассматривающий в порядке гражданского судопроизводства иск о возмещении ущерба, причиненного подвергавшимся уголовному преследованию лицом, должен принять данные предварительного расследования, включая сведения, содержащиеся в решении о прекращении в отношении этого лица уголовного дела …, в качестве письменных доказательств, которые – наряду с другими имеющимися в деле доказательствами – он обязан оценивать по своему внутреннему убеждению, основанному на их всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании»3.
Как мы видим, Конституционный Суд РФ не ставит в один ряд обстоятельства, установленные приговором суда по уголовному делу, и обстоятельства, на совершение которых указывается в постановлении суда о прекращении производства по уголовному делу. Если первые могут признаваться преюдициальными, то последние должны доказываться в производстве по гражданскому делу на общих основаниях. Материалы уголовного дела могут быть использованы при рассмотрении гражданского дела лишь как доказательства.
Как указано в одном из учебников по уголовному процессу, обстоятельства, установленные постановлением о прекращении производства по уголовному делу по нереабилитирующим основаниям «предполагают доказанность совершения обвиняемым (подозреваемым) деяния, которое содержит признаки состава преступления»1. Однако мы считаем, что предположение доказанности неравнозначно установлению этих обстоятельств. Неслучайно производство по уголовному делу подлежит прекращению по нереабилитирующим основаниям исключительно с согласия подозреваемого (обвиняемого), что прямо следует из ч. 2 ст. 27 УПК РФ, поскольку это лицо может быть заинтересовано в вынесении в отношении него оправдательного приговора и в установлении в приговоре факта несовершения им определенных действий.
Таким образом, полагаем, что в ч. 3 ст. 64 КАС РФ на преюдициальность иных постановлений суда по уголовному делу, помимо приговора, указано ошибочно. По этой указанной причине данная норма, на наш взгляд, требует законодательной корректировки.
2. В АПК РФ более широко закреплены объективные пределы преюдициальности приговора, чем в ГПК РФ и КАС РФ, в том смысле, что в ч. 4 ст. 69 АПК РФ не указано на характер дела, для которого может иметь преюдициальное значение приговор по уголовному делу. В ч. 4 ст. 61 ГПК РФ и ч. 3 ст. 64 КАС РФ говорится о преюдициальности приговора для дела о гражданско-правовых и административно-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор.
Очевидно, что ГПК РФ и КАС РФ указывают на единственный вид связи между уголовным и гражданским (административным) делами.
Установленные судом по уголовному делу обстоятельства, составляющие объективную сторону преступления, могут одновременно являться основанием имущественной ответственности1. Иск о взыскании имущественного вреда подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, если гражданский иск не был рассмотрен и разрешен судом в ходе разбирательства по уголовному делу.