Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Теория и методология районирования 7
1.1. Районирование и район как основные понятия общественной географии 7
1.2. Отечественная школа районирования: от экономического к общественному 18
1.3. Новое в районировании общества 27
1.4. Районирование и регионализм 37
1.5. Узловые проблемы районирования 52
1.6. Последовательность процедур районирования общества 67
Глава вторая. Районирование американского общества 83
2.1. Опыты районирования США 83
2.2. Районирование США в концепции автора 105
2.3. Северо-Восток 141
2.4. Средний Запад. 199
2.5. Американский Юг 167
2.6. Запад 206
Глава третья. Районирование и федерализм 237
3.1. Федерализм как феномен 237
3.2. Районирование общества и федерализм 244
3.3. Федерализм в современном мире . 251
3.4. Федерализм в США-особенности и уроки развития 253
3.5. Проблемы федерализма в России 257
3.6. Региональная стратегия России 272
Краткие выводы 284
Список литературы 285
- Районирование и район как основные понятия общественной географии
- Опыты районирования США
- Федерализм как феномен
Введение к работе
Районирование всегда имело в российской географической науке особый статус -статус самой сложной части, высшего уровня знаний, венца географического исследования территории. Наша географическая школа выделяется на мировом фоне не только пристальным вниманием к районированию и его проблемам, но и значимыми достижениями в этой области. Научное районирование, разработанное силами географов, постоянно использовалось в нашей стране не только для исследовательских целей и описания, но и для народнохозяйственной практики, особенно в годы советской власти. Можно сказать, районирование - «визитная карточка» российской географии.
Сегодня районирование как научная дисциплина переживает период существенного пересмотра своих основ. Это связано прежде всего с новыми значительными сдвигами в территориальной структуры общества развитых стран. Нарастают процессы раздробления, фрагментации этой структуры, её стягивания в узловые районы вокруг крупных центров общественной жизни, перестраивается и во многом слабеет иерархическая структура этих центров под воздействием таких тенденций, как сдвиг к сетевым структурам. На всё это накладывается влияние глобализации. Она вычленяет в развитых странах некоторые (не всегда самые крупные) центры, превращая их в «мировые города», развитие которых определяется больше мировым контекстом, чем внутристрановым. Наконец, - и это едва ли не главное, - нарастает подъём значимости «человеческого фактора», общей гуманизации общественной и частной жизни.
Всё это заставляет обратиться к определённому переосмыслению теоретических и методологических основ дисциплины, чтобы освежить подходы и сделать их адекватными переменам в объекте исследования.
В последние годы проблема районирования приобрела актуальность и в нашей стране. Причина прежде всего в том кардинальном перевороте всего жизненного уклада, который произошёл в нашей стране за последние 20 лет и ещё далёк от завершения. Территориальная организация России претерпевает крупные изменения, в корне меняется характер пространственных связей и взаимодействий в обществе; Россия оказалась в гораздо большей, чем прежде, зависимости от мировых процессов. Здравое понимание того, что происходит с Россией, нуждается в новом подходе к районированию, притом не только в виде конкретного исследования территориальной структуры обновляющегося российского общества, но и в виде переосмысления того богатого багажа, который был накоплен российской географией, применительно к новым условиям и задачам.
Объект, предмет, цели и задачи исследования
В качестве объекта исследования в диссертации рассматривается не страна вообще (то есть США как государство), а общество, сложившееся на территории этой страны. Следуя традициям системного подхода, автор понимает общество как определённую (в том числе территориально) совокупность людей и объединяющих их взаимоотношений. Такой подход позволяет найти выход из противостояния двух господствующих взглядов на общество, один из которых, восходящий к К.Марксу и Э.Дюркгейму, воспринимает общество как совокупность отношений между людьми, а другой, традиционный для современной социологии, как совокупность самих людей. Будучи сложно организованной системой, общество всегда обладает набором разных структур (профессиональной, поло-возрастной, классовой, этнической и т.д.), и в этом
смысле ему всегда присуща определённая территориальная структура, которая может быть представлена как совокупность районов.
Предметом исследования стало районирование США - одной из крупнейших и наиболее развитых стран мира в экономическом, политическом и военном отношениях. Районирование как метод исследования должно весьма способствовать пониманию процессов, происходящих в этой огромной стране. К тому же в её развитии есть немало таких аспектов, которые особенно интересны для России на предмет изучения зарубежного опыта (притом как позитивного, так и негативного). С географической точки зрения особый интерес представляет американский федерализм и его взаимосвязь с территориальной организацией американского общества.
Таким образом, главной целью исследования становится районирование общества, понимаемое как выявление территориальной структуры общества, присущей ему объективно и закреплённой в общественном сознании.
Для достижения этой цели оказалось необходимым решить следующие задачи:
- прежде всего, определить то место в научно-историческом развитии
районирования, которое должно занимать в нём районирование общества; при этом
важно было показать глубокую преемственность этого нового этапа с предыдущим - с
экономическим районированием, в котором у российской географической школы есть
выдающиеся достижения;
разработать основы методологических подходов к районированию общества и на их базе создать его методику;
применяя эти подходы и методы, провести районирование конкретной крупной страны - США; поскольку первый опыт такого районирования был опубликован в виде монографии автора в 1989 году, предстояло уточнить его в свете произошедших за два десятилетия событий в общественной жизни США;
- опираясь на эмпирический материал по США, рассмотреть географические
аспекты федерализма в его связи с региональной структурой общества и
сформулировать выводы, которые могут оказаться полезными для развития
федерализма в России.
Исходной предпосылкой для исследования стала сама постановка проблемы районирования общества как целостной реальности в качестве одного из объектов общественной географии. Это один из основополагающих тезисов исследования. Для современной географии традиционным является районирование экономическое, в котором главное внимание уделяется размещению и пространственному взаимодействию производительных сил. Существуют немногочисленные опыты социально-экономического районирования, делаются попытки т.н. комплексного районирования, в задачу которого входит совмещение сеток ряда частных районировании - экономического, социального, экологического, культурного, политического и т.д. В данном же исследовании поставлена задача осуществить районирование общества как целостной реальности, взятой в её нерасчленённом единстве, а не в виде механической суммы составных элементов (экономики, населения, культуры и т.д.). Предложено различать общественное районирование и районирование общества: под первым термином понимается комплекс частных районировании по отдельным структурам общества, а под вторым - районирование общества в целом (как один из видов общественного районирования).
Другой принципиальный тезис работы заключается в том, что районы общества -это не интеллектуальные конструкты исследователя, а элементы объективно существующей территориальной структуры общества, отражённые и закреплённые в общественном сознании. Такие районы обладают сложной онтологией. В отличие от физико-географических данностей они не существуют вне общества, вне общественного сознания, но это не значит, что они существуют только в нём как таковом. Их существование в сознании отдельных людей объективируется тем, что
представление о них присуще множеству людей и, будучи детерминировано общественной практикой этих людей, существует независимо от их желания; тем самым происходит объективация индивидуального. Представление о таком районе соответствует реальным свойствам определённой территории и во многом обусловлено ими. Здесь автор развивает известную мысль ЛЛ.Зимана о том, что «район - это общность людей» (1959 г.). Это позволяет утверждать, что районы общества - это объективные реальности.
Теоретические и методологические основы диссертации.
Наряду с общенаучными методами, в ходе исследования автор широко опирался на конкретно научные, традиционные для отечественной географии методы и подходы
- географический (территориальность, комплексность, конкретность, глобальность),
картографический, сравнительный, системно-структурный, исторический, экономико-
статистический. Автор проводил своё исследование в традициях российской
(советской) школы районирования и опирался на труды классиков этой школы, в
первую очередь В.П.Семёнова-Тян-Шанского, Б.Н.Книповича, Н.Н.Баранского,
Л.Я.Зимана, Б.Б.Родомана. Предпринята попытка применить традиции для решения
новых задач, возникших в связи с переменами в объекте районирования, и сделан
вывод о плодотворности этих традиций.
В географической американистике автор рассматривает свою работу как продолжение трудов своего учителя В.М.Гохмана и его школы, создавших полвека назад классическую «трилогию» по географии районов США. Постоянно общаясь с широким кругом российских географов, автор всегда испытывал сильное влияние их идей и творчества. Главную роль в этом сыграли А.П.Горкин, В.Л.Каганский, Е.Е.Лейзерович, А.В.Новиков, В.А.Шупер.
Автором были обобщены практически все доступные в России опыты районирования США, проведённые в этой стране за последние полвека. Главные из них
- это капитальный труд Д.Боуга и Д.Била «Экономические районы США» (1950), а
также 12 изданных за это время учебников для высшей школы, прежде всего таких
авторитетных авторов, как Р.Смит (1940), Р.Уотсон (1968), Дж. Патерсон (девять
изданий в 1954-2002 гг.). Большинство американских авторов стоят на жёсткой
позиции отрицания объективного существования районов, и это существенно снижает
значимость их работ в этой области. Поэтому американские географы не оказали на
автора существенного влияния при работе над основами районирования общества, Тем
не менее, следует отметить плодотворность личных контактов автора с Р. Секом, И Фу
Туаном (Университет шт. Висконсин), М.Бассином (Лондонский университет),
Д.Хусоном (Калифорнийский университет, кампус Беркли), Джоном Адамсом
(Университет шт. Миннесота), а также знакомство с трудами Г.Одума и Г.Мура, Д.
Уиттлси, М.Бредшоу, А.Маркузен и ряда американских историков (прежде всего
П.Лимерик и В.Онафа).
Примечательно, что в США есть немало примеров т.н. практического районирования страны - в основном для чисто коммерческих целей. Ради оптимизации торговли потребительскими товарами ряд специализированных фирм проводит тщательные исследования социокультурных особенностей разных частей страны и строит сложные системы районирования. Эти опыты также были подвергнуты тщательному анализу, в том числе для того, чтобы их примером проиллюстрировать объективность существования районов общества.
Информационной базой исследования служила, прежде всего, американская статистика по региональным проблемам (прежде всего официальная), легко доступная и как печатная продукция, и в Интернете, притом в виде, который весьма удобен для компьютерной обработки. В этом отношении США являются своеобразным «полигоном» для исследования общих вопросов районирования, потому что в этой
стране, помимо статистики, накоплена огромная литература, посвященная исследованию и описанию различных частей и местностей - как научная, так и популярная или художественная. В американской культуре сложилась традиция скрупулёзного изучения и описания районов и городов, причём силами не столько географов, сколько силами историков, этнографов, социологов и вообще гуманитариев - мыслителей широкого профиля. Территориальные особенности страны тщательно отрефлексированы обществом в ходе четырёхвекового освоения этой территории.
Особенности избранной темы заставляли автора широко обращаться к таким не традиционным для экономической географии источникам, как американская художественная литература, дневники путешествий, путеводители. Важным источником информации стала американская пресса, широко доступная сейчас через Интернет (прежде всего «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост», «ЮС Ньюс энд Уорлд Рипорт», а также английский еженедельник «Экономист»); широко использовалась и региональная пресса.
Существенную роль в работе над темой сыграли своего рода полевые исследования автора, который посетил США начиная с 1987 года более 35 раз. За это время ему удалось познакомиться с 28 штатами, и общая протяжённость наземных (включая пешие) маршрутов составила более 15 тыс. км. Немалую роль сыграли, разумеется, и многочисленные полевые исследования автора в самой России, прежде всего в рамках дальних студенческих летних практик (автор руководил 26 практиками такого рода), а также при служебных командировках.
Основные положения работы неоднократно проходили апробацию на многочисленных научно-методических и теоретических конференциях в течение 1993-2004 годов. Главным каналом внедрения этих положений в практику стала разработанная по поручению Президента РФ «Региональная стратегия России» (при участии А.Я.Лившица и А.В.Новикова). В последующем главные тезисы этой стратегии непосредственно использовались в государственной практике строительства федерализма в России. Эти положения содержатся в курсах лекций, которые автор читает на географическом факультете МГУ с 1976 года: «География США», «Районы США» и «Региональная экономика». Кроме того, автор неоднократно выступал с лекциями о федерализме и региональных проблемах в различных городах России. Были прочитаны также курсы лекций в Оксфордском университете (Великобритания) и Международном университете (Майами, США) в 1994 году и разовые лекции на географические темы в Стенфордском, Гарвардском, Принстонском и Калифорнийском (кампус Беркли) университетах.
Структура работы
Исходя из поставленной цели и задач, изложению результатов исследования была придана структура в виде трёх крупных глав. Первая глава «Теория и методология районирования» посвящена общим вопросам районирования. Её пришлось начать обсуждением самых общих понятий районирования как научной дисциплины в рамках общественной географии, так как на этот счёт среди учёных нет, к сожалению, согласия, и автору нужно обозначать свою позицию по самым базовым понятиям дисциплины. Далее автор решает первую из обозначенных выше задач - исследование научно-исторического развития районирования в нашей стране и выведение к районированию общества как очередному этапу этого развития. Вслед за этим логично наступает черёд для решения второй задачи - изучению того нового, что влечёт за собою переход от экономического районирования к районированию общества. В связи с этим излагаются методологические основы районирования общества и методы его практического воплощения. Особое внимание уделено региональной идентичности -главному источнику формирования территориальной структуры общества; это понятие всё ещё слабо разработано в рамках географии. Рассмотрены также и другие узловые
вопросы районирования. Глава завершается описанием последовательности процедур районирования, которую автор опробовал на примере США.
Вторая глава «Районирование американского общества» посвящена решению третьей из поставленных перед исследованием задач - практическому районированию Соединённых Штатов Америки. Тщательно проанализированы предыдущие опыты районирования США, как научные, так и сделанные в практических целях. Теоретико-методологические подходы, изложенные в первой главе, здесь получают воплощение в практической методике. Затем следует краткое описание выделенных районов, которое строится на тексте монографии автора, изданной в 1989 г., но, разумеется, с его ревизией в свете произошедших за двадцать лет изменений в географии США. Четвёртая задача, поставленная перед исследованием, решается в заключительной главе «Районирование и федерализм», которая посвящена анализу американского федерализма с географической точки зрения, его связи с районированием общества, а также полезных для российского федерализма уроков, которые можно извлечь из истории развития федерализма в США.
Районирование и район как основные понятия общественной географии
В российской географии издавна сложилась традиция - начинать исследование с дефиниций. Если исследование претендует на фундаментальность, то автор обязан сразу же дать чёткое определение объекта или процедуры, которые стали предметом этого исследования. Считается, что особенно важно сделать это в тех областях знания, где нет общепринятой аксиоматики, устоявшихся мнений о главных понятиях и терминах и где есть особая нужда с самого начала дать читателю понять, что именно автор понимает под употребляемыми терминами.
К таким областям географического знания относится, бесспорно, и районирование. Однако есть обстоятельства, которые не позволяют нам последовать указанной традиции немедленно и буквально. Определение терминов «районирование» и «район» придётся предварить введением читателя в суть той проблемы, в которую выливается сама процедура этого определения.
Статус районирования
Как уже отмечалось во введении, районирование обладает совершенно особым статусом в российской географии - статусом некоего венца географического знания. Да и в зарубежной географии часто встречаются утверждения такого рода.
Однако не совсем ясно, обладает ли районирование некоей монополией на географическое представление территориальных различий чего бы то ни было, а уж тем более - территориальных форм организации общества. Ведь эта организация достаточно сложна и многослойна, она может принимать разные формы, и учёный волен представлять её себе по-разному. Неудивительно, что в современной географии сложились как минимум два взгляда на территориальную организацию общества, которые альтернативны районированию. Это геоструктурный подход и концепция местностей.
Геоструктурный подход в географии вышел из недр системно-структурного подхода, который в 70-е годы завоевал огромную популярность во всех отраслях географического знания. Речь пошла об общественных геоструктурах - сначала как о геометрии размещения объектов (прежде всего человеческих поселений и элементов инфраструктуры), а потом, в более глубоком смысле, о пространственной самоорганизации общества в линейно-узловой форме, а не площадной, как это принято в районировании.
Геоструктурный подход стал ответом на одно из главных противоречий экономического районирования - между дискретным (точечно линейным или ареальным) характером размещения объектов и континуальным, площадным характером самого районирования как разбиения непрерывной территории на части. Действительно, и сами люди, и плоды их деятельности (заводы, города, дороги и т.д.) занимают совершенно определенные части пространства, и эти части далеко не
заполняют собою ту территорию, которую выделяют в качестве района . Получается, что районирование исследует пространственно дискретное явление, но районирует не его самое, а территорию, разрезая ее на сплошные куски. Для разрешения этого противоречия исследователи либо игнорируют несплошной характер своего объекта, либо используют ячейки территории просто как "адреса проживания" этого объекта, либо рассматривают не только сам объект, но и порождаемые им связи и отношения, которые могут заполнять собою всю территорию, в том числе и те ее части, где самого объекта нет.
Эти допущения оказываются излишними в геоструктурном подходе. Ведь он ориентирован на изучение как раз тех мест, где объект присутствует непосредственно, на рисунок, порождаемый в пространстве этими местами, на регулярность в этом рисунке. Концепция территориальных структур утверждает, что рисунок этот не случаен, что он обусловлен законами пространственной самоорганизации объекта и что подобные законы проявляют себя в характере этого рисунка.
Большим преимуществом геоструктурного подхода казалась его реалистичность. Рисунок здесь непосредственно наблюдаем картографически, тогда как районы, особенно их границы, выглядят весьма умозрительными, проблематичными.
Создается впечатление, что популярности геоструктурного подхода послужило еще одно обстоятельство. Если районирование советской школы с его жесткими административными ячейками казалось порождением командно-административной системы, то геоструктурный подход демонстрировал стихийную самоорганизацию общества в пространстве. Трудно сказать, отдавали ли себе в этом отчет первые адепты геоструктурного подхода в экономической географии (Л.И.Василевский, И.М.Маергойз, П.М.Полян и др.), но влияние таких представлений на развитие подхода кажется несомненным.
Главный методологический урок быстрого развития геоструктурного подхода заключался в том, что районирование, как выяснилось, не обладает монополией на обобщение географической информации, на роль единственной высшей формы географического знания. Районированию был брошен очень серьезный вызов - по крайней мере, если иметь в виду советскую школу районирования. Этот вызов породил в советской географической литературе весьма живую полемику, где в защиту методологической ценности районирования резко выступил Б.С.Хорев.
Геоструктурный подход выглядит внешне как «собрат» теории территориально производственных комплексов (ТПК); по крайней мере, их картографическое изображение может оказаться идентичным. Но это не так. Теория ТПК, прославившая нашу страну в мировой географии, является органической частью отечественной школы районирования (см., например, в классическом труде Э.Б.Алаева:
«Объективной основой экономического района служит территориально производственный комплекс» [1]).
Концепция местностей (places) сложилась на Западе в 80-е годы под явным влиянием идей постмодернизма в науке. Она утверждала, что общественная жизнь современных людей замыкается в небольших ареалах (городках, сельских местностях, частях крупных городов), каждый из которых имеет уникальные свойства и несводим к другим ареалам - ни типологически, ни путем объединения в более крупные районы. Концепция местностей успешно возродила некоторые полузабытые географические теории. В ход пошло популярное некогда представление об уникальности районов и мест, особенно ясно сформулированное Р.Хартшорном [33]. Другой опорой концепции стала «традиционная» региональная география П.Видаль де ла Блаша.
Концепция местностей имеет глубокие корни в гуманистической географии, которая подчеркивает самодовлеющее значение человека как главной темы географической науки. Для нее местность есть ареал непосредственных отношений конкретных людей, арена социальных взаимодействий. В этом свете главной задачей географов становилось не районирование и региональный анализ, но изучение конкретных свойств местностей, механизмов социального воспроизводства, а также анализ взаимодействия глобальных и внегеографических процессов (например, развития современных капиталистических отношений) с индивидуальными особенностями конкретных местностей. Именно в местностях такие процессы получали реальное воплощение, причем оно оказывалось преобразованным свойствами этих местностей и потому каждый раз становилось специфическим.
В развитии концепции местностей приняли участие западные географы-радикалы марксистского толка. Они привнесли сюда интересную мысль о том, что на фоне концепции местностей районирование отнюдь не заблуждение. Напротив, оно вполне достоверно отражало территориальную организацию капиталистического общества конца 19-го и первой половины 20-го века. В тот период победоносное шествие промышленной революции сокрушало скорлупы традиционных местностей, сложившихся в историческом прошлом, и прививало обществу новые, гораздо более крупные формы территориального членения. Так сложились районы. Ныне же, утверждают радикалы, на новом витке социально-экономического развития, с появлением производительных сил нового типа, возникают возможности и нужда в более тонкой территориальной организации общества. Крупные районы становятся все более зыбкими, они "растворяются" в новой текстуре общественной ткани, которая предстает совокупностью своих первичных социальных ячеек - местностей.
В концепции местностей трудно усмотреть не опровержение районирования, а этап его развития. Позиция радикалов не оставляет надежды на то, что первичным ячейкам-местностям еще предстоит пересортировка по новым блокам-районам, где место сугубо экономических связей, определявших районообразование на предшествующем этапе, займут связи более гуманизированного характера. Последователи концепции местностей не заходят так далеко, если судить об этом по трудам "классиков". Можно и реинтерпретировать концепцию местностей в духе районирования, если увидеть в местностях нечто вроде элементарных районов и посчитать концепцию всего лишь переносом акцента на ранг ниже. Однако сами местности ни в коем случае не рассматриваются как части более обширных территориальных образований. Здесь масштаб рассмотрения укрупнен настолько сильно, а существование более обширных районов отрицается настолько резко, что приходится говорить о том, что концепция местностей открыто отрицает районирование в его традиционных формах. Значит, и здесь налицо кризис традиции районирования.
Опыты районирования США
Было время, когда эта знаменитая фраза предваряла практически каждую советскую книгу по географии США, если книга претендовала на фундаментальность. Совершенно справедливая мысль, выраженная в ней, немало способствовала развитию районирования в советской географической науке, потому что оправдывала и даже делала почти обязательным районный подход к изучению не только США, но и любой другой страны, включая и СССР. Было бы, конечно, нелепо утверждать, будто именно В.И.Ленин породил районную школу в нашей географии - как бы не наоборот: во время написания Лениным этой работы районирование как научная дисциплина цвело в России пышным цветом, этой тематике посвящали свои труды десятки учёных, и есть немало сведений о том, что Ленин был неплохо знаком с такими работами своих современников [30].
Однако если говорить о районировании США в нашей географии, то тут приоритет Ленина совершенно неоспорим: высокий научный уровень этой его работы обеспечил нашим географам-американистам весьма солидный задел на будущее, она оказала сильное влияние на каждого из них и в практической работе, и в самом подходе к предмету. Примечательно, что наши географы во многом копировали даже ленинский стиль: так, стало почти обязательным давать выделяемым в США районам т.н. содержательные названия - иными словами, не просто «Север» или «Юг», а как у Ленина - «промышленный Север», «бывший рабовладельческий Юг», то есть сочетая в названии района некий топоним с характеристикой района по главной его черте.
Во многом благодаря ленинскому «благословению» районирование США развивалось в нашей советской географии высокими темпами и велось на высоком уровне, вполне сравнимом с уровнем районирования СССР (чего не скажешь, по совести, о наших опытах районирования многих других зарубежных стран). Районированию США была посвящена крупная монография Л.Я.Зимана «Экономические районы США» [25], опубликованная в 1959 году (написана она была задолго до этого и увидела свет стараниями Н.Н.Баранского). В ней содержалось немало мыслей, весьма ценных для районирования вообще; чего стоит, например, его знаменитое изречение: «Что же такое экономический район? Прежде всего это определённая общность людей» ([25], С. 22). В 60-х годах коллективом учёных ИГАНа под руководством В.М.Гохмана и М.Е.Половицкой был издан объемистый трёхтомник по трём главным районам США - Северу, Югу и Западу, и в каждом из томов содержалось более дробное районирование каждого крупного района [4, 46, 47]. Это была самая значительная работа советских географов по районированию зарубежной страны. Наконец, в 1989 году вышла монография автора этих строк «Районы США», которая открывалась обширной главой по общим вопросам районирования [61].
Словом, можно с уверенностью сказать, что советские географы уделяли районированию США особо пристальное внимание и широко использовали эту страну в качестве полигона для совершенствования методологии и методики районирования как дисциплины. При этом они неукоснительно исходили из традиционных основ советской (и российской) школы районирования, главными отличительными чертами которой были признание объективной сущности района, особое внимание к теоретико-методологическим вопросам и нацеленность на практические нужды.
Районирование США в американской географии
Если анализировать районирование США в самой американской географии, то сразу бросается в глаза странный парадокс. С одной стороны, в своих общих рассуждениях о сути районирования как такового и о приложении его к США американские географы, как правило, открыто отрицают объективную сущность района и оставляют за районированием лишь скромную функцию упорядочивания фактического материала, да притом в той форме, какая покажется удобной каждому автору. С другой же стороны, литература по районированию США весьма обильна, опыты создания конкретных сеток исчисляются десятками, они широко используются в хозяйственной и управленческой практике, а в области методологии и методики районирования здесь удалось добиться выдающихся результатов, которые по времени нередко опережали, и притом далеко, достижения российской географии.
В самом деле, отрицание объективности района давно закрепилось за американской географией как одна из характерных для неё черт. В нашей стране такое мнение об американской географии сложилось сразу после выхода знаменитой книги «Американская география - состояние и перспективы», где в главе о районировании, написанной авторитетнейшим географом Д. Уиттлси, такое отрицание было выражено не только открыто, но даже с некоторой агрессивностью - словно отступление от этого лозунга лишало географа-«райониста» прав именоваться учёным [74]. Это свойство американской географии было рассмотрено в первой главе.
Все эти идеи считаются ныне настолько общепринятыми, что их нередко вообще не обсуждают в монографиях по районированию США. Это старинная традиция. Ещё Рассел Смит и Огден Филипс в 1940 году начинали свою классическую монографию «Северная Америка» прямо с описания первого из выделенных ими районов, предпослав этому лишь краткий историко-географический очерк и вообще не обиновавшись ни словом насчёт того, что такое район и районирование [226]. Точно так же, взяв быка за рога, начинает свой районный обзор Северной Америки и современный автор Джон Хадсон в монографии «По этой земле: региональная география Соединённых Штатов и Канады»; приведённую карту районов он вообще не комментирует [195]. Стоит заметить, что и Патерсон в первых изданиях своей цитировавшейся выше книги тоже не обсуждал вопросов районирования, и за тематическими главами (о промышленности, транспорте, расселении и т.п.) в книге следовал сразу обзор одного из районов [215].
Словом, приходится констатировать, что в рамках региональной географии в США сложилась традиция смотреть на районирование только как на способ организации материала, и это резко затрудняло учёным возможности перехода к углублённому поиску объективно существующих районов страны. Созданные ими сетки районов США и в самом деле носят чисто вспомогательный характер -вспомогательный для описания районов.
Правда, наложение этих сеток друг на друга позволяет обнаружить весьма любопытный факт: не совпадая по контурам с абсолютной точностью, эти сетки похожи друг на друга, потому что образуют на суммарной карте либо обширные ареалы, которые никто из авторов не покушался пересечь границами, либо протяжённые коридоры, в рамках которых, отклоняясь друг от друга, следуют многие границы разных авторов. Невольно напрашивалась аналогия с платформами, которые большинство авторов оставляет в покое, и геосинклиналями, в которых и заключено большинство границ (рис. 2.1).
Если трактовать этот феномен методологически, то можно утверждать, что эти «платформы» и есть реальные районы страны или, по крайней мере, их ядра. Таков плод своего рода молчаливого консенсуса учёных-экспертов, и в этом случае уже не очень важно, признавал ли каждый из них объективность таких районов (пожалуй, даже к лучшему, что они почти единодушно её отрицали: благодаря этому результаты наложения таких сеток объективируются ещё очевиднее). Геосинклинали же можно трактовать как типичные переходные зоны. Разумеется, такое наложение выявляет отнюдь не все ядра, а только наиболее очевидные, но уже это весьма показательно. Ведь разнобой мнений, на который так уповают процитированные выше авторы, видевшие в этом разнобое доказательство субъективности районирования, показывает, после его анализа, совершенно обратное, а именно немалое совпадение выводов американских учёных, притом учёных, искренне убеждённых, что они отражают свои научные пристрастия во взгляде на реальность, а не саму реальность.
Справедливости ради надо отметить, что американским географам удалось всё лее достичь, немалых успехов и в методике, и в методологии районирования. Так, всю географическую регионалистику в США пронизывает идея динамичности районообразования - идея, которая нашим географам даётся с большим трудом. Лучше всего это выразили Бердселл с соавторами: «Районы и районные границы не являются неизменными. Структуры, расселения меняются, общество развивает в себе новые технологические возможности, совершенствуются политические системы. Отражая эти перемены, районы могут расширяться и съёживаться, появляться или исчезать. Вот почему районирование Северной Америки в 1492 году было бы совсем иным, чем в 1776, 1865 или 1999 году. Нет никаких причин полагать, что региональная структура континента в 2099 году будет такой же, как в 1999 году» ([163], С. 9 и 11). Благодаря этому тезису американские тексты по районам США выгодно отличаются своим историзмом, нацеленностью на процессы районообразования, а не только на их результат. В этом им стоит подражать.
Далее, американские географы давно усвоили, что районирование можно вести по двум принципам - однородному и узловому; многие учебники отводят специальное место обсуждению данной проблемы. Здесь они тоже значительно опережают нашу, отечественную географию.
Вполне традиционен для американских географов и взгляд на границы как на переходные зоны. Стоит подчеркнуть, что невозможность определить чёткие границы района почти не используется в США как аргумент против объективности района (по-видимому, тезис о субъективности района имеет слишком принципиальное значение, чтобы для его доказательства привлекать такие «простецкие» доводы). Между тем в характеристике этой переходности достигнуты определённые методические успехи.
Федерализм как феномен
Среди всех видов и типов государственных устройств самым «географичным», является, по-видимому, федерализм. Он построен на особых правах отдельных территориальных частей государства, и центральным вопросом это типа государственности является распределение полномочий между федеральным, территориальным и местным уровнями власти. В обыденном сознании эта территориальная ипостась обычно заслоняет собою все остальные особенности федерализма. Именно поэтому федерализм кажется прочно связанным с проблемами районирования, и лучшей федерацией представляется та, в которой административные границы членят страну на такие части, которые являются реальными, «естественными» районами общества и уже в силу этой «естественности» - полновесными субъектами федерации.
Между тем это далеко не очевидно. Прежде всего, федерализм как идея гораздо шире, чем вариант государственного устройства. Это, можно сказать, особый гуманистический завет человеческого общежития, который противостоит идее господства сильного над слабым. Государство как система господства сильных над слабыми, казавшаяся такой естественной всего 400 лет назад, на заре Нового времени была сильно скомпрометирована мыслителями 17 и 18 веков как идея, недостойная человечества57. Ей на смену шла идеология народовластия, которая, однако, вовсе не была постфеодальным произведением - напротив, она сложилась задолго до этого и к тому же родилась вовсе не в политической сфере, а в теологической.
Федерализм как этико-философская конструкция
Теологическая идея федерализма трактовалась как в чисто этическом смысле, так и в гораздо более важном, оказываясь порою краеугольным камнем христианской веры как таковой. В её основе - представление о некоем договоре между Богом и Человеком (Адамом, потом Авраамом, а потом и верующими вообще), где обе стороны как бы берут на себя обязательства, выполнение которых есть неукоснительное условие взаимоотношений, так что его нарушение одной из сторон освобождает другую от своих обязательств. Разумеется, это трудно принять тем, кто вырос в культуре, замешенной на православии, но именно в этом духе разрабатывались теологические основы федерализма Буллингером, Марнеем, Кокцеем и другими задолго до
Вот красноречивые слова Локка, одного из основателей политического федерализма: «Таким образом, тот, кто не считает справедливым и обоснованным полагать, что всякое существующее в мире правление является продуктом лишь силы и насилия и что люди живут вместе по тем же правилам, что и звери, среди которых все достается сильнейшему, - чем закладывается основание для вечного беспорядка и смуты, волнений, мятежа и восстания (тех вещей, против которых так яростно выступают последователи этой теории), - по необходимости должен найти иную причину возникновения правления как такового, другой источник политической власти и другой способ определения и узнавания тех лиц, которые ею обладают, чем те, которым учил нас сэр Роберт Ф.» ([40], С. 262-263).
Альтузиуса, которого обычно почитают отцом изначальной идеи федерализма . Образно говоря, можно сказать, что идея теологического федерализма родилась в ноябре 1525 года в швейцарском Цюрихе, когда Генрих Буллингер, глава местных кальвинистов, сформулировал её вполне внятно [225]. Развёрнутое понимание федерализма как «ковенанта» заложил в последней четверти 16 века знаменитый «гугенотский папа» Филипп де Морни, идеи которого тщательно изучал Иоганн Альтузиус. Все они были пламенными обличителями своеволия государей и страстными проповедниками идей суверенитета граждан.
Позже, уже укоренясь в сознании носителей протестантской культуры, этическо-теологическая идея федерализма стала получать политическое воплощение, так как имела очевидную проекцию на политическую жизнь. В её свете человеческое общежитие выглядело отнюдь не привычной иерархией, где на вершине стоит Господь или Господин, далее следуют его присные, в самом низу - смиренные миряне, а между ними расположены посредники в виде священства. Нет, общежитие людей выглядело тем, что сейчас назвали бы сетевым сообществом, где миряне наделены свободой воли и выказывают свою любовь к Богу не в силу предписанных самим Господином правил и уж тем более не из страха кары небесной, а по собственному искреннему волеизъявлению, закреплённому в «ковенанте», потому что Господь приемлет только искреннюю любовь свободного в своём выборе Человека.
Первые мосты от теологии к политике начал строить Иоганн Альтузиус, который в 1603 г. опубликовал работу по политической философии федерализма. Альтузиус в-открытую противостоял господствующей тогда точке зрения на суверенитет, которую ввёл Жан Боден (суверенитет полностью принадлежит «Принцу» или магистрату и не может быть разделён). Альтузиус уверял, что суверенитет принадлежит обществу или союзу людей в порядке соглашения между ними, а потому магистрат есть лишь распорядитель прав этого сообщества, назначенный этим самым сообществом (а потому магистрат может быть смещён!). В этом свете власть Государя выглядела не богоданной, не заведомой, а существующей с одобрения подданных, а то и просто по их поручению, притом по некоему договору, гласному или негласному (то есть в силу традиции), так что нарушение Государем этого договора освобождало подданных от обязанности подчиняться ему.
Расширительная трактовка федерализма как общественного уклада и свода этических норм общежития остаётся и по сей день весьма популярной и плодотворной. В нашей стране она не особенно широко распространена, но всё же наличествует и развивается. Следует упомянуть в этой связи труды таких учёных, как А. Захаров, М.Миронюк, которые настоятельно подчёркивают тесную связь федерализма с демократией и гражданскими свободами. А.Захаров пишет, что «вне зависимости от условий места и времени демократия, гражданские институты и федерализм взаимно обусловливают друг друга... Иными словами, федерализм и идея свободы (и в политическом, и в экономическом звучании) неотделимы друг от друга»; более того, он утверждает, что «столь же неопровержима спайка федерализма и рыночной экономики» [103]. М.Миронюк особо подчёркивает моральную сторону федерализма; предостерегая от его полного отождествления с демократией, он, тем не менее, утверждает, что «они имеют общий вектор действия — конечную направленность на человека».
Политический федерализм
Изложением федерализма как политической доктрины в духе Нового времени мы обязаны прежде всего Томасу Гоббсу, окончательную же форму ей придали, конечно, Шарль де Монтескье и Джон Локк уже в 18 веке. Им принадлежит самое изящное объяснение сути политического федерализма. Вот их рассуждение, если передавать его в духе Просвещения 18 века. Крупные империи - самые прочные государства, но в них невозможна демократия, потому что для удержания своей огромной территории государство должно быть жестким, а то и жестоким. Настоящая демократия может существовать только в небольших, скорее даже маленьких государствах - наподобие древнегреческих полисов где граждане знают друг друга, однако такие государства слишком слабы и легко становятся добычей более крупных соседей. Замкнутый круг? Ничего подобного, говорят просветители. Можно создать государственный строй, в котором объединятся положительные стороны каждого типа государства, а негативные как бы аннигилируют. Это федерация - добровольное объединение небольших демократических государств. Объединив свои усилия, они смогут противостоять внешней агрессии, но во внутренней жизни будут сохранять ту демократию, которая им была присуща, потому что центральные власти будут ограничены в своих полномочиях вопросами обороны, внешней политики, денежного обращения и т.п.
У этого аргумента есть вариант, так сказать, от противного. Если в стране назревают некоторые внутренние напряжения, связанные с противостоянием разных частей территории государства, то лучший способ уберечь его от распада - это дать таким частям ту автономию, которая позволит им полностью удовлетворить свои нужды культурного, социального или экономического плана, действуя при этом по собственному усмотрению. Конечно, этот рецепт не годится, если речь идет прежде всего о стремлении жителей таких частей выделиться из данного государства, получить политическую самостоятельность. Однако в практике суверенных государств (если это не империи с контрастными по культуре колониями) вопрос редко стоит именно таким образом. Чаще всего проблема заключается в желании устраивать свою жизнь по местным традициям и обычаям, без указки сверху. Такие претензии легко снимаются федерализмом5 . И у жителей, и у региональных политиков исчезают аргументы насчет необходимости политического отделения, коль скоро они получают возможность решить свои проблемы самостоятельно, не выходя из рамок сложившейся государственности. Если политики продолжают в этих условиях настаивать на политическом отделении, то это начинает выглядеть как чистое политиканство, желание заполучить для себя международный статус любой ценой .
В этом смысле федерализм - хорошее лекарство против политического сепаратизма. Увы, это его свойство далеко не очевидно, в глазах неискушенного гражданина его заслоняет то, что центральные власти в федеративном государстве заведомо выглядят куда менее сильными и грозными, чем в унитарном. Из-за этого все здание государственности предстает слабым, готовым развалиться. Это не так, утверждают федералисты. Да, центральные власти слабеют, но усиливаются субфедеральные звенья, здание оказывается многоэтажным, а государство -многоядерным. В целом оно становится несомненно сильнее, устойчивее ко внешним потрясениям.
