Введение к работе
Актуальность исследования. Настоящая работа посвящена исследованию разработки проблемы художника отечественными учеными школы ОПОЯЗа в 10-20-х годах XX века.
Избранная тема представляет интерес не только с точки зрения истории эстетики и искусствознания, но носит одновременно и теоретически актуальный характер. Многие течения эстетической мысли XX века (в частности, "новая критика", теория интерпретации, структурализм, рецептивная эстетика) пытались опереться, опирались и опираются на выводы, сделанные русскими исследователями, входящими в ОПОЯЗ или близкими к нему по своим взглядам. Они внесли большой вклад в обсуждение действительно коренных вопросов эстетики, размышляли о месте искусства, о его особенностях, специфике, внутренних законах его развития, языке искусства и о многих других проблемах, по-прежнему актуальных для современного искусствознания и эстетики.
Несмотря на постоянный интерес западных исследователей к теоретическому наследию этого направления и большой все возрастающий в последнее время интерес к нему в отечественной науке, проблема художника и его роли в общей эстетической концепции ОПОЯЗа не ставилась в качестве самостоятельной исследовательской задачи, хотя отдельные замечания, относящиеся к данной проблематике, встречаются в литературе об этой школе. Необходимость специальной работы, исследующей именно эту тему, представляется обоснованным и важным делом современной эстетики. В работах ученых, входящих в ОПОЯЗ и близких к нему, эта проблематика рассматривалась на оригинальных методологических основаниях, разработанных ими, и в результате их достижений наука об искусстве получила мощный импульс развития, смогла изменить устоявшиеся позиции относительно не только понятия художника, но и всего категориального и методологического научного аппарата, то есть по сути дела получила новую парадигму.
Степень изученности проблемы и теоретическая база исследования.
Теоретическое наследие школы ОПОЯЗа, оказавшее настолько существенное влияние на развитие науки XX века и явившееся чрезвычайно плодотворным для ее развития, с самого момента своего возникновения привлекало пристальное внимание философов, эстетиков, филологов, культурологов, историков искусства и литературы, а таюке исследователей других специальностей. Однако в силу некоторых исторических причин полноценное изучение наследия ОПОЯЗа в нашей стране в течение нескольких десятилетий было весьма затруднено, поэтому процесс его осмысления и исследования шел в основном в западной науке, хотя нельзя не отметить некоторые попытки, более или менее успешные, которые предпринимались также и в отечественной науке.
В самом общем приближении относительно показательные попытки изучения и осмысления творчества ученых данного направления можно разделить на четыре основные группы. Во-первых, это отклики на их идеи, возникшие у их современников еще в период существования ОПОЯЗа и сразу после прекращения его работы — в 20-е годы и начале 30-х, — которые звучали в рамках активно проводившихся в то время так называемых "дискуссий о формализме", "споров о формальном методе" и т.д. В них принимали участие многие видные критики и теоретики тех лет, а также и сами опоязовцы, отвечавшие на критику, отстаивая и уточняя свои методологические и теоретические позиции1. Большинство оппонентов ОПОЯЗа склонны к крайним оценкам и не предпринимают попыток взвешенного анализа, что можно объяснить как идеологической направленностью критики, так и отсутствием необходимой для беспристрастного рассмотрения временной дистанции. Последнее особенно важно именно в данном случае — для ведущих представителей рассматриваемого направления характерны масштабность идей, принципиальная методологическая новизна и высокая теоретическая насыщенность работ, а также постоянное эволюционирование научных позиций. Чтобы адекватно оценить их значимость вскоре после возникновения, необходимо было обладать поистине выдающейся прозорливостью, смелостью и широтой научного кругозора, то есть быть, в свою очередь, по меньшей мере незаурядным ученым. Поэтому неудивительно, что среди подавляющего большинства отзывов, отличавшихся подобными тенденциями, выделяются мнения нескольких крупных и оригинальных теоретиков. Это прежде всего чрезвычайно интересные, хотя и неоднозначные в оценках разборы Л.С. Выготского (глава "Искусство как прием" и некоторые другие упоминания в книге "Психология искусства", написанной в 1925 году, но увидевшей свет только в 1968)2 и М.М. Бахтина ("Формальный метод в литературоведении", опубликована под именем П.Н. Медведева в 1928 году)3. Подробное изучение отношении этих крупнейших ученых к ОПОЯЗу требует отдельного исследования, что не входит в задачи настоящей диссертации. Здесь можно сказать только, что и Выготский, и Бахтин критиковали опоязовские концепции, ориентируясь преимущественно на их ранние работы, во многом умышленно полемичные, доводящие мысль до крайней остроты и даже
' См.: О.М. Брик. Tax называемый формальный метод. // Леф, 1923, № 1; "К спорам о формальном методе" // Печать и революция, 1924, Да 5; А.В. Луначарский. Формализм и наука об искусстве. /7 А.В. Луначарский. Собр. соч., т. 7; В.М. Жирмунский. К вопросу о формальном методе. // О. Вальцель. Проблемы формы в поэзии. Пг., 1923, (предисловие); его же. Вопросы теории литературы. Л.,1928; Б.В. Томашевский. Формальный метод (вместо некролога). // Сборник "Современная литература." Л., 1925; Б.М. Эйхенбаум. Теория "формального метода". // Б.М. Эйхенбаум. Литература. Л., 1927. Б. Арватав. О формально-социологическом методе. // Б. Арватов. Социологическая поэтика. М.,1928; Б. Энгелыардт. Формальный метод в истории литературы. Л.. 1927. НИ. Ефимов. Формализм в русском литературоведении. Смоленск, 1929; П.Н. Медведев. Формальный метод в литературоведении. Л.,1928; его же. Формализм и формалисты. Л.,1934; В.Н. Волошинов. О границах поэтики и лингвистики. // В борьбе за марксизм в литературной науке. Л.1930; И.А. Виноградов. В вопросы марксистской поэтики. Л.,1936; его же. Борьба за стиль. Л.,1937; и пр.
2 Л.С. Выготский. Искусство как прием. //Л.С. Выготский. Психология искусства. М.,1968.
3 П.Н. Медведев. Формальный метод в литературоведении. Л.,1928; П.Н. Медведев. (М.М. Бахтин) Формальный
метод в литературоведении.. Серия "Бахтин под маской", вып. 2. М.,1993.
эпатажности ради достижения большей наглядности, большего научного и культурного резонанса; однако по своей внутренней сути идеи этих мыслителей, возможно, ближе друг другу, чем виделось им самим.
Уже со второй половины 20-х годов идеологическое давление возрастало, в результате чего научная работа и публикации представителей опоязовской школы затруднились, упоминания о них становились все менее аналитическими и все более откровенно обвинительными, а затем и публикации, и попытки исследования и беспристрастного анализа их работ исчезли практически совсем.
Вторая группа источников — это зарубежные исследования. В западной науке изучение наследия школы ОПОЯЗа, напротив, со временем активизируется, и к 60-м годам это уже достаточно солидная традиция — в Европе и в Америке издаются хрестоматии классических работ "русской формальной школы"4, в монографиях и статьях западных авторов исследуется история и теория движения, даются попытки оценки теоретического и методологического наследия школы ОПОЯЗа5. По большей части это работы общего обзорного характера или сугубо лингвистической направленности, в которых часто проводятся параллели между "русским формализмом" и структурализмом.
Третью группу составляют источники, возникающие в отечественной науке приблизительно с конца 60-х годов, когда снова активизируется исследовательский интерес к школе ОПОЯЗа: предпринимаются отдельные попытки исследования теоретического наследия, например, в работах В.В. Иванова, В.В. Кожинова, СЮ. Медведевой и др.6 (хотя оно рассматривается все же скорее с филологических, лингвистических и литературоведческих позиций). В тот же период издаются книги и статьи опоязовцев, написанные как еще в период расцвета школы — в конце 10-х-20-е годы, так и позже7. Многие из них снабжены предисловиями, справочным аппаратом и примечаниями, откуда читатели впервые смогли получить некоторые сведения
4 Readings in Russian poetics. II Michigan Slavic Materials, N 2, Aim Arbor, 1962; Theorie de la litterature. Textes des
formalistes russes, reunis, presentes et traduits par T. Todorov. Paris, 1965.
5 См.. например: Erlich V. The Russian Formalism. History — Doctrine. Gravennage, 1955; Pomorslca K. Russian
Formalism Theory and its Poetic Ambiance. The Hague-Paris, 1968; Hansen-Love A.A. Der russische Formaiismus.
Methodologische Rekonstruktion seiner Entwicklung aus dem Prirtzip der Verfremdung. Wien, 1978; Genette G.
Structuralisme et critique litteraire. It V Arc, 26,1965; Strada V. Formalismo e neoformalismo. II Questo e altro. 1964,
N 6-7, p. 51-56; Rossi A. Stracturalismo e analisi literaria. II Paragone. Rivista di arte figurativa e letteratura, 15, 1964.
N 180; Todorov T. L'heritage methodologie du formalisme. II L'homme, vol. 5, 1965, N 1; Wierzbicka A. Rosyjska
szkolapoctyki liguistycznej ajezoznawstwo strukturalne.//PamietnikLiteracki, 56, 1965, s. 2.
6 Д.Д. Ивлев. Формальная школа и проблема единоцелостного анализа художественного произведения. //
Актуальные проблемы теории и истории литературы XX века. Рига, 1966; В.В. Иванов, Р.Х. Зарипов.
Послесловие. // А. Моль. Теория информации и эстетическое восприятие. М.,1966; ЮН. Тынянов. Писатель и
ученый. Воспоминания, размышления, встречи. М.,1966. В.В. Кожинов. История литературы в работах
ОПОЯЗа. // Вопросы литературы, 1972, № 7; А. Мясников. Проблемы раннего русского формализма. //
Контекст 74. Литературно-теоретические исследования. М.,1975; Воспоминания о Ю.Н. Тынянове. Портреты и
встречи. М.,1983; СЮ. Медведева. К истории изучения поэтического языка. // Структура и функционирование
поэтического текста. Очерки лингвистической поэтики. М.: Наука, 1985; и др.
7 Например, Е.М. Эйхенбаум. О прозе. Л.,1969; его же. О поэзии. Л.,1969; Л.Я. Гинзбург. О лирике. М.-Л., 1964,
2-е изд.-Л.,1974; ее же. О психологической прозе. Л., 1971, 2-е изд-Л.,1977; ее же. О литературном герое.
Л..1979; ее же. О старом и новой. Статьи и очерки. Л.,1982; Ю.Н. Тынянов. Поэтика. История литературы.
Кино. М.,1977; В.Б. Шкловский. О теории прозы. М.,1983.
об истории и теоретических позициях школы. В связи с этим нельзя не упомянуть выход в 1977 году сборника статей Ю.Н. Тынянова "Поэтика. История литературы. Кино" с интереснейшими и чрезвычайно содержательными комментариями составителей Е.А. Тоддеса, А.П. Чудакова, М.О. Чудаковой8.
Несомненно, огромное значение для науки имело активное обращение к наследию ОПОЯЗа со стороны представителей тартуско-московской семиотической школы и особенно крупнейшего ее представителя и главы — Ю.М. Лотмана9. Можно утверждать, что именно благодаря этим ученым, заново осмыслившим и развившим идеи опоязовцев, их наследие снова оказалось востребовано в отечественной науке и смогло послужить толчком к ее дальнейшему развитию. Однако они не могли свободно ссылаться на концепции представителей ОПОЯЗа и вынуждены были делать оговорки относительно "ошибок", "недочетов" и "противоречий", присущих данной школе, что служило как бы оправданием фактической ориентации именно на достижения этой опальной школы, продолжения опоязовских интенций. Однако чаще упоминание об ОПОЯЗе в это время встречается в работах по истории эстетических, искусствоведческих, литературоведческих теорий начала века, где необходимость дать "идеологически правильную" оценку "формализму" вызывала по большей части крайне односторонние истолкования теоретических позиций ученых ОПОЯЗа.
И четвертая группа складывается приблизительно с середины 80-х годов: в то время у нас в стране наблюдается изменение к лучшему положения с переизданием работ представителей школы ОПОЯЗа, переводами западных исследований о них10, публикациями на эту тему, способными хотя бы отчасти удовлетворить все возрастающий интерес к их работам. Со второй половины 80-х годов многие работы ученых опоязовского направления были переизданы после длительного перерыва или даже впервые опубликованы1 ; было предпринято издание периодических "Тыняновских сборников"12, стали активно проводиться архивные изыскания. В различных учебных, монографических и тематических изданиях все чаще встречаются упоминания концепций опоязовцев, ссылки на их труды, целые разделы, посвященные
8 Ю.Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. М.,1977, с. 397-572.
' См., например, Ю.М. Логман. Лекции по структурной поэтике. // Ученые записки Тартуского гос. Ун-та, вып.
160 (Труды по знаковым системам, вып. 1). Тарту, 1964, а также Ю.М. Лотман и тартуско-московская
семиотическая школа. М„ 1994, Б.Ф. Егоров. Жизнь и творчество Ю.М. Лотмана. М.,1999.
10 См., например, ЭрлихВ. Русский формализм: история итеория. СПб., 1996.
" Б.Н. Эйхенбаум. О прозе. О поэзии. Сборник статей. М.,1986; его же. О литературе: работы разных лет.
М.,1987 (с очень содержательной вступительной статьей M. Чудаковой и Е. Тоддеса); P.O. Якобсон. Избранные
работы. М.,1986; его же. Работы по поэтике. М.,1987; В.Б. Шкловский. Гамбургский счет. М.,1990; Ю.Н.
Тышшов. Литературный факт. М.,1993; В.М. Жирмунский. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб.,
1996; его же. Введение в литературоведение. СПб., 1996; Б.В. Томашевский. Теория литературы. Поэтика. М.,
1996; Л.Я. Гинзбург. О лирике. М.,1997; ее же. О психологической прозе. М.,1999, и пр.
12 Тыняновский сборник. Первые тыняновские чтения. Рига, 1984. Вторые тыняновские чтения. Рига, 1986.
Третьи тыняновские чтения. Рига, 1988. Четвертые тыняновские чтения. Рига, 1990. Пятые тыняновские чтения.
Рига, 1992. Шестые и седьмые тыняновские чтения. Материалы для обсуждения. М.,1994.
разработке ими той или иной проблемы.
Что касается конкретной темы данного исследования, то есть разработки ОПОЯЗом проблематики, связанной с художником, его местом в искусстве, ролью творца в произведении, с соотношением "образа автора" и реального автора как человека, можно утверждать, что специально в означенных публикациях она не разрабатывалась. Сама по себе разработка проблемы художника, автора произведения искусства в современных отечественных эстетико-философских и культурологических исследованиях имеет уже солидную традицию: ее креативный и аксиологический аспекты затрагиваются в книгах С.С. Аверинцева, Е.Я. Басина, М.М. Бахтина, Е.В. Волковой, Ю.М. Лотмана, Б.С. Мейлаха, В.Н. Топорова, Е.Г. Яковлева. Теорией искусства было выработано понимание "автора" как специально-научной категории и накоплен определенный объем эмпирических знаний по различным аспектам проблемы авторства. Вопросы исторического становления статуса автора художественного произведения отражены в трудах С.С. Аверинцева, В.В. Виноградова, О.А. Кривцуна, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Ю.В. Манна, А.В. Михайлова, М.И. Стеблин-Каменского, О.М. Фрейденберг. Основные методологические подходы в изучении "образа автора" как особого, поэтологического аспекта проблемы изложены в работах М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Кормана, В.Е. Хализева, Е.Г. Яковлева. В первой половине 90-х годов издаются различные сборники научных статей по проблемам автора, но целостная концепция художника, сложившаяся у ученых ОПОЯЗа, до сих пор остается вне внимания.
Цель и задачи исследования. Автор диссертации ставит перед собой цель осуществить эстетический анализ понимания проблемы художника в рамках теории ОПОЯЗа, рассматриваемой как целостная и эволюционирующая система, и проследить развитие их взглядов.
Настоящая цель достигается с помощью постановки более конкретных задач:
-исследовать возможность использования категории художника применительно к эстетической теории представителей школы ОПОЯЗа;
-рассмотреть специфику поэтико-синхронического ряда и место в нем художника;
-изучить эстетические особенности явлений сказа и стилизации как способа проявления отношения к традиции и игрового начала художника;
-осуществить анализ понимания художника как исторической личности, "литературной личности", как цельной конкретно-культурной данности и как "человека, имеющего право на биографию", автора и образа автора в интерпретации представителей ОПОЯЗа и их последователей;
13 См.. например: О.А. Крнвцун. Эстетика. М.,1997; Г.Г. Почегщов. История русской семиотики до и после 1917 года. М.,1998; В.Е. Хализев. Теория литературы. М.,1999; Автор и текст. Петербургский сборник. Выпуск 2. СПб., 1996; журнал "Логос", 1999,№ 11-12 (21), идр.
-проанализировать переход от поэтико-синхронического анализа к концепции диахронического и эволюционного изучения искусства и в связи с этим — к новому пониманию роли художника;
-проследить за возникновением понятия "литературного быта" и за постепенным расхождением позиций главных теоретиков ОПОЯЗа в процессе дальнейшей его разработки на фоне развития других попыток построения эстетических, поэтологических и культурологических систем социологической направленности;
-оценить значение сложившейся в результате развития учеными данного направления своих позиций системы методологических принципов анализа эстетической категории художника.
Методологической основой работы, способствующей реализации целей и конкретных задач данного исследования, послужили главным образом принципы герменевтического анализа. Этот метод выбран основным методом исследования, так как является наиболее соответствующим для достижения целей, поставленных в данной диссертации, и направлен на постижение фллософско-эстетической концепции ОПОЯЗа в ее целостности, единстве, для достижения чего предпринимается анализ отдельной части этой концепции. Герменевтическая методология позволяет трактовать взаимосвязь части и целого как исходную в процессе анализа: общее понимается на основании отдельного, а отдельное — на основании общего. Понимание эстетического феномена художника учеными-спецификаторами становится доступным системному описанию только через реконструкцию внутренней структуры их взглядов в целом. Это достигается направлением вектора интерпретации в сторону объемного, многопланового рассмотрения их концепции, раскрытия имманентной логики ее эволюционирования, постижения присущего ей глубинного уникального внутреннего смысла, в чем проявляется герменевтическая методология данного исследования.
Необходимо сочетать при герменевтическом анализе теоретических и художественных текстов синхронический и диахронический подходы как взаимодополняющие. Интерпретация должна определяться не только предметно-теоретическими моментами, выявляемыми в анализируемой концепции, но и ее исторической обусловленностью, что позволит интерпретировать данное явление не как обособленное, но как органично встроенное в общекультурный исторический контекст. В связи с этим в качестве дополнительных методов анализа используются методы сравнительно-исторического и культурно-исторического анализа.
Научная новизна исследования связана, прежде всего, с новизной поставленной в нем исследовательской задачи, направленной на выявление особенностей места и роли художника в эстетической теории ученых, принадлежавших к ОПОЯЗу и близких к ним. Несмотря на существенное и все возрастающее количество работ, посвященных наследию ученых школы ОПОЯЗа, концепция творческого субъекта практически не исследуется в них
специально и тем более целостно. Новым является также то, что идеи ОПОЯЗа, относящиеся к пониманию художника, интерпретированы на фоне эстетической традиции, причем не только ближайшей к ним, от которой они отталкивались и которую воспринимали, но и многовековой общеевропейской философской традиции.
Обобщены историко-культурные факты, связанные с возникновением ОПОЯЗа, его подвижными границами (близость и отдаление от МЛК, Лефа, "форсоцев" и т.д.). Выделены этапы развития идей ОПОЯЗа, отмечена подвижность и относительность пограничных линий между данными периодами, выявлена специфика взглядов ведущих теоретиков ОПОЯЗа: как общность их воззрений, так и различия между ними. Акцентировано внимание на логике введения понятий в соотнесении с логикой развития теории в целом. Новым является рассмотрение категориального аппарата теоретической платформы ОПОЯЗа последовательно: сначала в специфике поэтико-синхронического ряда, а затем при переходе к концепции диахронической эволюции. Исследование сопровождается подробным анализом эволюции конкретного понимания категории художника.
Новым является также то, что содержание, изменение и развитие данной категории выявляется автором диссертационного исследования посредством выделения таких аспектов проявления творческой активности художника, как особое видение, поэтический язык, сказ, стилизация, преобразование материала традиции и "душевной эмпирики" в "сверхпсихологические" эстетические структуры. Отмечены некоторые моменты общности в трактовке биографического и творческого в концепциях М.М. Бахтина и Б.М. Эйхенбаума. Выстроена соотносительность ряда основных теоретических положений и терминов: художник как историческая личность в художественной культуре (Б.М. Эйхенбаум), как "литературная личность" в отличие от личности в литературе (Ю.Н. Тынянов), как цельная конкретно-культурная данность, зафиксированная в языке и стиле (Т.О. Винокур), как творческая и человеческая монада (П.Н. Сакулин). Также в самом общем виде намечена линия, по которой развивается связанная с ними концепция Ю.М. Лотмана о праве художника на биографию, то приближающуюся к канону, то смыкающуюся с творческим деянием. Понятие художника исследуется не изолированно от всей системы их теоретических воззрений, а, напротив, в связи с другими проблемами и со всей теорией в целом, взятой в эволюционном -аспекте. Таким образом, в диссертации выявлена существенная внутренняя взаимосвязь данной категории со всеми остальными элементами эстетической системы и с ней в целом, что ранее не становилось предметом специального научного рассмотрения и поэтому также может быть отнесено к признакам новизны работы.
Научно-практическая значимость диссертационного исследования.
Настоящая диссертация представляет собой еще один шаг по направлению к наиболее полному осмыслению философско-эстетического наследия представителей школы ОПОЯЗа и близких им по теоретическим и
методологическим позициям ученых. Результаты диссертационного исследования могут способствовать углублению понимания характера развития отечественной эстетики и искусствознания XX века, своеобразия философско-эстетической мысли ОПОЯЗа. Работа может иметь значение для расширения перспектив исследования категории художника, автора произведения. Также опыт этой диссертации может быть учтен при изучении других аспектов теоретического наследия опоязовцев.
Полученные в результате данного исследования выводы могут быть использованы при разработке исследовательских и учебно-образовательных программ по эстетике, истории и теории искусства и культуры, искусствоведению, спецкурсов по данной теме.
Апробация полученных результатов. Основные моменты данного исследования отражены в публикации по теме диссертации. Диссертация обсуждена на заседании кафедры эстетики философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и рекомендована к защите.
Объем и структура работы. При определении структуры диссертации автор исходил из поставленной проблемы и вытекающих из нее более конкретных задач. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав и заключения. К работе прилагается библиографический список литературы.