Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Семантическая структура предложения в свете лингвокогнитивного подхода 8-65
1. Структура и семантика предложения 8-24
2. Полипредикатная структура глагольной семантики 24-37
3. Когнитивно-семантическое моделирование глагольной семантики 37-53
4. Способы поверхностной языковой манифестации аргументов при семантическом предикате: общая характеристика 53-63
Выводы по Главе I 63-65
ГЛАВА II. Специфика инкорпоративной манифестации актантов на фоне экскорпоративной 66-114
1. Инкорпорация и экскорпорация в глагольном управлнии 66-85
2. Синтаксические способы языковой манифестации актатов 85-94
3. Лексико-семантические способы языковой манифестации актантов 94-104
4. Взаимодействие способов языковой манифестации актантов 104-113
Выводы по Главе II 113-114
ГЛАВА III. Виды инкорпорации актантов в английском глаголе 115-172
1. Явление инкорпорации 115-124
2. Глаголы с включенными семантическими распространителями действия 124-138
3. Глаголы с инкорпорированными актантами инструментальной семантики 138-155
4. Тавтологическая экскорпорация глаголов различной семантики 155-164
5. Избыточный актант в функции интенсификатора 164-171
Выводы по Главе III 171-172
Заключение 173-177
Список литературы 178-199
- Полипредикатная структура глагольной семантики
- Способы поверхностной языковой манифестации аргументов при семантическом предикате: общая характеристика
- Лексико-семантические способы языковой манифестации актантов
- Глаголы с инкорпорированными актантами инструментальной семантики
Полипредикатная структура глагольной семантики
Глагол, как единица языкового строя, обладает двойной функций на всех языковых уровнях: по И.Б. Долининой, глагол, репрезентируя самого себя и всю ситуацию, которую он представляет, на лексическом уровне выступает, во-первых, в роли единицы лексической, концептуальной номинации, называющей некоторое конкретное действие, явление действительности. Данное значение составляет концептуальное ядро лексемы, с которой обычно в первую очередь ассоциируется представление о лексическом значении глагола. Во-вторых, он репрезентирует и значение ситуации, описываемой его лексемой, а именно вычленяет и отграничивает ее, формирует падежную рамку, т.е. определяет набор участников ситуации, их ролевой статус и иерархию. В этой функции глагол выступает в роли предиката, являющегося единицей особой, комплексной номинации, определяющей ситуацию как единое, но сложное целое, образуемое им самим и набором его аргументов. Этот аспект значения глагола выступает как предикат - центр пропозиции [Долинина, 1989: 16-17].
По мнению А.А. Холодовича, глагол представляет собой структурный и семантический центр предложения, являясь выразителем предикатных категорий и предопределяя своими валентностями количество, форму и обобщенную семан 11 тику синтагматически связанных с ним именных компонентов [Холодович, 1979]. Н.Д. Арутюнова разделяет точку зрения А.А. Холодовича и утверждает, что в значении предиката (глагола) уже предчувствуются типы синтаксических связей [Арутюнова, 1976: 225]. В.В. Виноградов считает, что предикат в большинстве случаев содержит указание на ближайших субъектных и объектных партнеров в лексическом значении глагола, что и позволяет называть глагол свернутым предложением, макетом будущего предложения [Виноградов, 1978].
С.Д. Кацнельсон не соглашался с мнением В.В. Виноградова, говоря о том, что глагол заключает в себе лишь модель ядра предложения, т.е. пропозицию: наименование ситуации и предполагаемых аргументов, а остальные члены предложения определяются не предикатом, а общими задачами построения текста, т.е. отношением между предикатами, планом изложения, отношениями времени и пространства [Кацнельсон, 2001: 614-615].
Хотя Г. А. Золотова и признавала главенствующую роль глагола при формировании предложения, она выделяла взаимную селективность субъекта и предиката, указывая на то, что «оба предикативно сопрягаемых компонента своими се-мантико-синтаксическими потенциями подготовлены к встрече друг с другом» [Золотова, 1982: 170]. Структура предложения, по мнению Г.А. Золотовой, зависит не только от предиката и тем более определяется не только глаголом, но и взаимной сопоставимостью двух организующих схему предложения конституэнтов: предикатного и субъектного.
Учитывая замечание С.Д. Кацнельсона о том, что предикативный центр предложения в свернутом виде отображает и включает единицы, соответствующие описанию ситуации, всё же мы можем говорить о глаголе как о семантико-синтаксической вершине предложения, так как именно глагол обладает высокой семантической валентностью и ставит актанты в положение зависимости, в том числе и агентивные актанты. Но, учитывая идею об избирательности субъекта наравне с предикатом, можно провести следующее семантическое исследование: выделить группы субъектов, интегрированных, с одной стороны, семантически, и с другой стороны, предопределенных рядом глагольных предикатов. Например, к предикатам зарождения можно отнести такие субъекты, как a plan is being nourished, the foundation is being laid, a doubt is creeping in, changes are being planned, etc.
Наш исследовательский интерес направлен на изучение семантики английского глагола в качестве пропозициональной составляющей семантики предложения. Рассматривая глагол как доминанту в системе лексических классов, Н.Ю. Шведова отметила динамическую сущность самой природы глагола, который не просто именует процесс или процессуальное состояние, но стремится активно участвовать в именовании предметно представленных абстрактных категорий действительности, связей и отношений [Шведова, 1989: 413]. Лексическое значение глагола предопределяет заполнение его семантических валентностей, притягивает и систематизирует большую часть именной лексики.
Свойства пропозициональной структуры предложения предопределяются характеристиками ее центрального элемента - предиката. Следовательно, для определения особенностей пропозиции, необходимо изучить типологию предикатов. Несмотря на то, что первые попытки сформулировать некоторые особенности глагольной семантики обнаруживаются в античной традиции (в трудах Аристотеля и стоиков), вопрос о формировании единой семантической системы описания и, следовательно, классификации предикатов так и не был решен однозначно. Систематическое изучение глагольной лексики началось в языкознании в 60-ые годы XX века; тем не менее, до сих пор нет единой общепризнанной семантической классификации глаголов. К значимым попыткам провести семантическую классификацию предикатов можно отнести труды Р.С. Ганжи [1970], С.Д. Кац-нельсона [1972, 2001], Ю.Д. Апресяна [1967, 2006], Г.Г. Сильницкого [1973, 2006], О.Н. Селиверстовой [1982], Н.Ю. Шведовой [1989], В.П. Москвина [1993], Э.В. Кузнецовой [1986, 1988, 1989], А. Васильева [2005], А. Бебриса [2012].
Следует отметить, что предложенные учеными таксономии разнятся по многим аспектам. Причина данного расхождения видится нам в том, что при выделении характеристик предикатов и критериев их систематизации акцент в основном делался на денотате. Исходя из данного положения, из вида упускалась одна значимая характеристика предиката. Ученые не приняли во внимание тот факт, что предикат не тождествен состоянию или процессу объективной действительности, и что его, следовательно, не предоставляется возможным описать в терминах онтологически релевантных параметров. Следовательно, для определения основных понятий типологии предикатов нам необходимо ввести новое понятие - «положение дел», которое трактуется в ряде лингвистических трудов как «то, что может иметь место в каком-либо мире» [Селиверстова, 1982].
В ходе исследования мы опираемся на сведения, полученные путем логического и лингвистического анализа, так как «предикат - термин логики и языкознания, обозначающий конститутивный член суждения» [Арутюнова, 1990: 392]. Согласно логическому направлению в лингвистике, план содержания предложения представляет собой пропозициональную функцию с предметными переменными (аргументами / актантами). Предикат, выступая центральным компонентом пропозиции, в комбинации со своими актантами, которые обладают определенными семантическими характеристиками, описывает экстралингвистическую ситуацию. Предметные переменные соответствуют участникам экстралингвистической ситуации и репрезентируют определенные функции, соответствующие их ролям. Предикат отображает свойства участников ситуации и отношения между ними. Итак, предикат находится в центре синтаксической структуры, определяя отношения между актантами (аргументами).
Способы поверхностной языковой манифестации аргументов при семантическом предикате: общая характеристика
В ходе своего формирования английский язык больше, чем остальные германские языки, реализовал свойственную им всем типологическую диахроническую константу - переход от синтетизма и флективности к аналитизму, агглютинации и корнеизоляции ([Гухман, 1981], [Плоткин, 1980; 1989], [Шапошникова, 1999]). Однако многочисленные проявления синтетизма можно обнаружить в системе английского глагола, где синтетический способ корреляции значений прочно занял ведущую позицию не только в словоизменении, но и в словообразовании. Синтетические глагольные лексемы представляют собой комбинацию двух элементов, структурно организованных по отношению к друг другу и ко всей языковой системе и составляющих семантическое и функциональное единство.
На лексико-семантическом уровне взаимодействие глагольных лексем проявляется в строении различных парадигм, в рамках которых выстраиваются разного рода синтаксические отношения. Особым способом их выражения является инкорпорация, при которой происходит включение именных или местоименных морфем в глагольный комплекс. Хотя этот феномен наиболее типичен для инкорпорирующих (палеоазиатских и палеоамериканских) языков, семантическая глагольная инкорпорация - весьма частое явление и в английском языке.
Единого подхода к определению данного явления не существует. Термин инкорпорация закрепился в языкознании на рубеже XIX и XX веков в связи с изучением американо-индейских и палеоазиатских языков (Ф. Боас, В. Крёбер, В.Г. Бо-гораз, В.И. Иохельсон, Л.Я. Штернберг и другие).
Понятие «инкорпорация» имеет множество интерпретаций, но его появление связывают в первую очередь с именем В. фон Гумбольдта в связи с классификацией языков по способу образования предложений. В. фон Гумбольдт разделил все известные ему языки на четыре типа, каждый из которых представляет собой основу, фундамент мировосприятия для говорящего. Один из типов включает языки американских индейцев, в которых слова способны сливаться в особые слова-предложения.
Характеризуя грамматический механизм, известный сегодня под названием инкорпорация, В. фон Гумбольдт писал о таком способе построения предложения, когда оно принимается не за сложенное из слов целое, а как бы действительно за одно слово [Гумбольдт, 1984]. При инкорпорировании происходит соединение в единое целое всех частей предложения. Гумбольдт также уделял внимание фонетической стороне явления, при которой части предложения произносятся в едином звуковом потоке.
Проанализируем несколько определений понятия «инкорпорация», представленных в лингвистических словарях и в научных трудах языковедов-типологов для определения сходств и различий в интерпретации данного явления. В словаре лингвистических терминов О.С. Ахмановой инкорпорация трактуется как продуктивный способ образования слова (или особого рода синтагматической единицы) путем сочетания примыкающих друг к другу корней, совокупность которых оформляется служебными элементами [Ахманова, 2004: 177].
В Лингвистическом энциклопедическом словаре под редакцией В.Н. Ярцевой инкорпорация определяется как способ синтаксической связи компонентов словосочетания (частичная инкорпорация) или всех членов предложения (полная инкорпорация), при котором компоненты соединяются в единое целое без формальных показателей у каждого из них [Ярцева, 2000: 193].
По А. Крёберу, инкорпорация - это «объединение в слове именного объекта и глагола, выступающего в предложении в роли сказуемого» [Kroeber, 1911: 578].
Наиболее емкое определение инкорпорации дано Э. Сепиром. Он включил в это понятие как обычное словосложение, прослеживающееся в индоевропейских языках, так и инкорпорирование, передающее синтаксические связи слов в предложении. Таким образом, инкорпорация - это «процесс объединения именной основы с глагольной, независимо от того, какова в ее логическом смысле синтаксическая функция имени» [Sapir, 1911: 257].
И.И. Мещанинов, в свою очередь, видел в инкорпорации только особый прием образования синтаксической группы, в которой «зависимые члены включаются в инкорпорированный комплекс своею неоформленною основою» [Мещанинов, 1978: 25]. Изучая данное явление, И.И. Мещанинов выделил два типа инкорпорации: полную и частичную. Полная инкорпорация заключается в «цельном синтаксическом построении в одном слитном виде, что внешне напоминает слово, с одним законченным смысловым содержанием, что соответствует предложению» [Мещанинов, 1978: 30]. При частичном инкорпорировании соединяются не все члены предложения в единое целое (как при полном инкорпорировании), а лишь те его части, которые наиболее тесно связаны друг с другом по своему значению [Мещанинов, 1978: 33].
В.М. Павлов (1985) неоднократно использовал в своих публикациях термин инкорпорация, но только применительно к языкам, которые иногда и определяются как инкорпорирующие (в частности, чукотско-корякские языки). Признанный филолог-германист обращал внимание на типологическое сходство инкорпорации со словосложением в индоевропейских, в частности, и в особенности в германских языках [Павлов, 1985: 127].
Итак, на основе вышеприведенных определений мы можем заключить, что одни языковеды расценивают инкорпорацию в качестве способа словообразования типа словосложения (А. Крёбер, В.М. Павлов), другие лингвисты считают инкорпорацию одним из способов выражения синтаксических отношений (И.И. Мещанинов, В.Н. Ярцева), третьи рассматривают ее как редкое морфосинтаксиче-ское явление, которое проявляется на границе морфологии и синтаксиса (Э. Сепир, В.З. Панфилов, А.Н. Жукова). Рассмотрим явление инкорпорации в качестве особого способа словообразования и выражения синтаксической связи и докажем право данной точки зрения на существование.
Язык представляет собой систему линейно организованных знаков. Всякий языковой знак линеен по своей структуре: морфема есть последовательность фонем (которые не линейны, ибо знаками не являются), словоформа - последовательность морфем, наконец, предложение - последовательность словоформ. По зиция, которую занимает языковой знак в линейной цепочке более сложного знака, является определяющей для установления его значения [Володин, 2004].
В дальнейшем нас будут интересовать словоформы. Морфемы делятся на два класса: R или корневые и m - аффиксальные. С точки зрения линейной организации словоформы, все языки, имеющие морфологию, делятся на две группы:
Лексико-семантические способы языковой манифестации актантов
Общий фрейм "изменение" не содержит узла "оценка", т.к. изменение, отображая одновременно несколько параметров, может неоднозначно трактоваться в разных контекстах. В роли только положительной или отрицательной трансформации данное значение встречается довольно редко, так же как и в случае с качественной и количественной модификацией. Однако фреймы отдельно взятых глаголов этой группы имеют данный узел: например, глаголы to falsify, revolutionize обладают негативной коннотацией, в то время как семантические составляющие глаголов to amend, to innovate имеют положительные оттенки. В случае с глаголами to disguise, to rectify, to adjust, to adopt действие может рассматриваться как рациональное; с глаголами to mutate, to metamorphose, to twist - нецелесообразное действие.
Таким образом, с помощью фреймового анализа и формального описания параметров глагольной лексики двух базисных типов мы наглядно представили эти глаголы в виде определенной структуры и выявили случаи инкорпорации некоторых участников при глаголах.
Понятия инкорпорации и экскорпорации составляют неразрывное единство, поэтому для выявления специфики инкорпорации мы рассмотрим ее на фоне экскорпорации и в ее противопоставлении. Глагольные конструкции, в которых выражается инкорпорированный участник, называются конструкциями с родственными актантами (cognate objects) [Ляшевская, 2008]. Won t you stop and waltz with me a waltz, Pen? I m not afraid to waltz with you. This was an affectionate, but an unlucky speech. [W.M. Thackeray. The History of Pendennis, 1848] If you look at various translations of this verse, you ll find some differences in how that first part is worded with keywords. [A. Welborn. The Words We Pray, 2004]
В приведенных примерах мы наблюдаем явление экскорпорации, т.е. выражение семантического актанта, фиксированного в значении глагола. В первом примере объект a waltz представлен заполненной семантической валентностью при глаголе to waltz, однако, несмотря на принцип языковой экономии, выражен синтаксически. Во втором примере глагол вербального выражения смысла высказывания to word употребляется с выраженной семантической ролью объекта to word with keywords. Проанализировав корпусный материал, мы приходим к выводу об использовании намеренной экскорпорации в данных случаях. Детализация предмета речи (to waltz a waltz; to word with keywords) достигается поверхностным заполнением семантической валентности глагола.
Мы не можем не говорить о выражении эмоциональности и экспрессивности за счет повторения родственных корней у семантического предиката и его актанта. Такая речевая организация (экскорпорация) составляет целостную систему.
В работе Е.В. Падучевой инкорпорация трактуется более широко: в качестве лексического способа языковой манифестации аргументов при семантическом предикате. Отношением инкорпорирования связаны eyes и to see (to eye), hands и to give, voice и to speak; участник считается инкорпорированным (в семантическом понимании), если он фиксирован в толковании глагола с точностью до лексемы [Падучева, 2004: 57]. Как и в предыдущих случаях, при семантической инкорпорации соблюдается общее правило поверхностного выражения участника при глаголе: объем выражаемого понятия должен быть уже ограничен на заполнение валентности, т.е. уже значения лексемы, фиксированной в толковании. На практике это означает, что лексема употребляется вместе с модифицирующим определением, квантором, заменяется на неточный синоним или гипоним [Смирнитская, 2000].
Рассмотрим примеры на английском языке: Не might not refuse, were Death himself waiting to strike him instantly, once he had looked with mortal eye on things. [K. Grahame. The Wind in the Willows, 1998] Claude, in the state of hallucination in which he found himself, believed that he saw, that he saw with his actual eyes, the bell tower of hell. [V. Hugo. The Hunchback of Notre Dame, 2006] Среди разных видов инкорпорированных участников особое место принадлежит частям тела. Примеры их инкорпорации в морфологическую структуру глагола немногочисленны, ср. eye - to eye (глаз и рассматривать), hands - to hand (руки и вручить), elbow - to elbow (локоть и облокотиться), throat - to throat (горло и горланить) [Kustova, 2007].
Гораздо чаще инкорпорация является чисто семантической. Части тела и органы тесно связаны с выполнением всевозможных конкретных действий и протеканием процессов: например, глаза связаны со зрительным восприятием, уши со слуховым, рот, горло и язык — с речью, голова — с ментальной сферой, руки — с действиями, предполагающими контакт (перемещение, получение, создание и разрушение объекта и т. п.), ноги — с ходьбой и прочими видами автолокомоции [Ляшевская, 2008]. Таким образом, это вносит ясность, почему та или иная часть тела попадает под единственно возможную семантическую роль актанта, имплицируемую глаголом, и, следовательно, однозначно фиксируется в его значении:
Тем не менее, оказывается, что имена частей тела чаще всего не следуют вышеупомянутому правилу экскорпорации, т.е. внешнего выражения при глаголе. Корпусные данные обнаруживают значительное число примеров, в которых глагол управляет лексемой, не осложненной какими бы то ни было атрибутами или кванторами, несмотря на то, что лексема является именем актанта [Ляшевская, 2008]:
В рассмотренных примерах мы не находим осложнения лексемы атрибутами или кванторами. Это позволяет нам подтвердить мнение о том, что не все имена частей тела следуют правилу внешнего выражения при глаголе. Глагол to stroll/ to walk/ to go в своем толковании фиксирует значение "прогуливаться, бродить, ходить, сделать какое-либо движение". Таким образом, анализируя значения данного глагола, мы приходим к выводу о том, что ноги, в качестве имплицированной части тела, непосредственно связаны семантической связью с глаголами to stroll/ to walk. Но опустить актант on foot представляется невозможным, так как будет нарушен смысл предложения. То stroll/ to walk on foot служит для эмфатического выражения действия: в данных примерах подчеркивается преодоление расстояния пешком, а не при помощи транспортного средства. Корпусный материал показывает, что тавтологическая экскорпорация является достаточно системным явлением в английском языке [Ляшевская, 2008].
Актант при данном виде экскорпорации в основном употребляется в позиции после глагола. Таким образом, мы имеем дело с намеренной тавтологией, при которой нарушение принципа языковой «экономии» и языковой повтор связаны со скрытыми намерениями говорящего, а так же с нестандартным семантическим профилированием описываемой ситуации [Ляшевская, 2008].
Итак, актант считается инкорпорированным (в семантическом понимании), если он фиксирован в толковании глагола с точностью до лексемы. При семантической инкорпорации соблюдается правило поверхностного выражения участника при глаголе: объем выражаемого понятия должен быть уже ограничен на заполнение валентности, т.е. уже значения лексемы, фиксированной в толковании.
Глаголы с инкорпорированными актантами инструментальной семантики
В ходе исследования нами были составлены фреймы для всех приводимых примеров, чтобы обеспечить точность анализа и достоверность результатов. Однако в целях простоты и доступности изложения в дальнейшем тексте диссертации мы ограничимся полуформальным вербальным описанием.
При переходе от глубинного к поверхностному уровню внимание перемещается с клея на обои: сначала объектом воздействия выступал клей (его переносили на обои), но затем в фокусе внимания оказались обои (на поверхностном уровне они поданы как прямой объект, т.е. дополнение). Это обусловлено прагматическим фактором: говорящего с практической точки зрения больше интересуют обои, чем клей. Это лишний раз подтверждает тезис А.Ф. Лосева: «Понимание выбирает из данного предмета те или другие его элементы ..., отодвигая в то же время другие его элементы на задний план ...» [Лосев, 1982: 356].
Получается, что на глубинном уровне (на уровне сценария) клей является объектом (нанесли на обои что? - клей); на подповерхностном уровне, соответствующем падежной рамке, клей уже подается как средство (промазали обои чем? -клеем); на поверхностном (синтаксическом) уровне клей тоже выступает как средство, хотя это и не выражено морфологически (в отличие от русского высказывания Они промазали обои клеем, где роль "средство" эксплицирована существительным в творительном, т.е. инструментальном падеже).
Всё это можно установить с помощью анализа словарных дефиниций и перефразирования: They spread the glue on the wallpaper — smeared the wallpaper with glue — glued the wallpaper. Как видим, при движении к поверхности происходит еще и сокращение длины высказывания в целях языковой экономии.
Из всего сказанного следует вывод, что нельзя установить единую семантическую (ролевую) структуру высказывания в целом, не оговаривая, какой уровень семантической глубины имеется в виду. У высказывания бывает несколько ролевых структур на разных уровнях семантической глубины; при порождении высказывания осуществляется серия кодовых переходов от самого глубинного (чисто мыслительного) уровня к самому поверхностному (языковому) уровню, и представления о ролевом раскладе ситуации меняются по мере подъема. Так бывает не всегда (иногда все уровни изоморфны), но часто, что и заставляет нас говорить о наличии у высказывания нескольких уровней глубины и нескольких ролевых структур.
Среди глаголов посессивной сферы части тела представлены у 12 глаголов: to seize, to touch, to hand, to grasp, to grip и др. Несмотря на то, что актант (часть тела) подразумевается, в вышеперечисленных глаголах инкорпорации нет. Начало и конец существования - слишком абстрактная категория, которая прямо не соотносится с понятием частей тела. Поэтому на логическом уровне части тела не предстают как облигаторные участники ситуации при креативных глаголах в их первоначальном значении каузации возникновения объекта. Однако их приходится считать таковыми, если они обозначают создание физического объекта to make tooling with your own hands. Такая модель управления фиксируется в переносных употреблениях, где глагол обозначает чистое создание, а сема [руками] функционирует как квази-предлог со стертым значением (т.е. экскорпорируется): (1) Still, I don t believe any other craftsman can get, like the poet that one time in his life created the first object by his hands, with his disoriented dreams still throbbing in him. [M. Jones. Foundation for National Progress, 1976] (2) At first the impression was created by the two pairs of hands. [T.T. Eng. The Gift of Rain, 2007]
Среди глаголов посессивной сферы нас интересует группа глаголов со значением приобретения физического объекта, в толкование которых имплицируется указание на возникающий контакт между объектом и рукой to grasp, to grab, to grip, to catch, to pick. На примере этих глаголов мы не наблюдаем инкорпорации актанта. Это зависит от того, что, во-первых, число участников ситуации не фиксировано to catch with a hand - hands, во-вторых, hand как "верхняя конечность", служащая для схватывания предметов имеет субститутов (mouth, teeth), и в-третьих, говорящий может уточнить, какая именно часть руки контактирует с объектом to grasp a handkerchief with fingers, to catch a snowflake with a palm. Единственное исключение составляет глагол to hand (to I over) "вручить ", у которого инкорпорация поддержана морфологической структурой. Рассмотрим примеры с выраженным инкорпорированным актантом:
В рассмотренных примерах семантическая структура может быть представлена в виде модели Subject - Predicate - Direct Object на поверхностном уровне, т.к. именно этот уровень позволяет определить явление инкорпорации. Глагол to hand (over) имеет в своей структуре инкорпорированный актант инструментальной семантики [руки], а именно "вручить или передать из рук в руки". Таким образом, этот глагол относится к группе глаголов, обозначающих способ совершения действия, фрагмент смысла [руки], в котором является фиксированным.
Интерпретация переменных: "Не handed him the bundle ": x - он (агенс), у -одушевленный объект, і - инструмент/ средство. А - действие, направленное на передачу объекта из рук в руки, z - неодушевленный объект. В зависимости от состава участников обозначаемой ситуации остальные семантические группы глаголов можно классифицировать по трем параметрам: 1) ситуация не предполагает участия частей тела (субъекта): to fascinate, to keep silent, to sound, to confess, to follow: Gertrude followed him, flying behind him and sitting on his head and his back and croak ing real quiet to herself, "Dog, dog". [K. Di Camillo. Because of Winn-Dixie, 2001] 2) часть тела является обязательным, но не единственно возможным участни ком ситуации: например, комбинация с инструментом, to dig "рыть — руками или лопатой"; to knock "стукнуть — кулаком или молотком", или же существует выбор между разными частями тела в роли участника to creep I to crawl "ползти — на животе, брюхе, боку, коленях"; to breathe "дышать — носом, ртом, легки ми, животом"; to perceive "воспринимать — глазами, ушами" и т.д.: