Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные подходы к пониманию сущности антономасии 9
1.1 Антономасия как троп 9
1.2 Антономасия и дескрипции 11
1.3 Говорящие имена 13
1.4 Семантические и структурные характеристики антономасии 14
1.4.1 Антономасия как взаимодействие лексических значений 14
1.4.2Антономасия как пересечение имен собственного и нарицательного 18
1.5 Антономасия, метафора и метонимия 28
1.6 Когнитивные характеристики антономасии 32
1.6.1 Когнитивные принципы описания антономасии 32
1.6.2 Антономасия как логоэпистема 39
1.7 Номинативные характеристики антономасии 41
1.7.1 Антономасия как средство вторичной номинации 41
1.7.2 Мотивированность антономасии 47
1.8 Антономасия и переименование 54
Глава II. Структурно-семантические модели антономасии 57
1 Антономасия как модификация имен собственного и нарицательного ..57
2 Антономасия, построенная на семантической модификации имени собственного 59
.З Антономасия, построенная на грамматико-семантической модификации имени собственного 64
.4 Антономасия, построенная на модификации имени нарицательного...80
Исследование семантических особенностей и когнитивных механизмов построения антономастических комплексов 101
5.1 Когнитивная структура антономасии первого типа 103
.5.2 Когнитивная структура антономасии второго типа 121
Глава III Прагматические характеристики антономасии 132
1 Прагматика текста и антономасия 132
2 Антономасия как средство оценки 139
.2.1 Семантика антономасии как единицы с экспрессивно-окрашенным значением 139
2.2 Механизм восприятия и интерпретации антономастических комплексов, выражающих оценочность 148
2.3 Субъективная и объективная оценка в
антономастических комплексах 151
2.4 Абсолютная и относительная оценка 153
З. Прочие прагматические функции антономасии 155
Заключение 160
Список литературы 167
- Антономасия как троп
- Антономасия, метафора и метонимия
- Антономасия как модификация имен собственного и нарицательного
- Семантика антономасии как единицы с экспрессивно-окрашенным значением
Введение к работе
Номинативная деятельность человека является важнейшим элементом его осознания и опредмечивания объективного мира. Однако она не сводится лишь к отражению его общественного опыта и прямому выделению необходимого и существенного в предмете познания, но и несет в себе другие функции. Номинация носит двойственный характер. С одной стороны, она всегда первоначально протекает в речи и носит ситуативный характер. С другой стороны она строится на определенных моделях использования языковых средств, а создаваемые в результате номинации наименования могут входить в систему языка.
Антономасия, в основе которой лежит перенос имени, то есть определенный акт номинации, является частным случаем проявления этого дуализма. На сегодняшний день понимание антономасии сводилось к описанию ее лишь как стилистического приема, что, смещало акцент в сторону речи. Однако, даже, рассматривая антономасию как стилистический прием, многие ученые расходятся в своем мнении по поводу ее сущности. Так, наряду с определением антономасии как переносного использования имени собственного встречаются определения антономасии как переносного использования имени нарицательного. Такая неоднозначность свидетельствует не об ошибочности подходов к пониманию антономасии, а о необходимости не только осветить некоторые ее грани, но дать полное представление о данном феномене языка, которое является гораздо более широким явлением, чем отдельный стилистический прием. Антономасия представляет собой средство языковой номинации, в результате использования которого возникает совершенно новый класс имен, обладающих уникальными структурно-семантическими и прагматическими характеристиками.
Антономасия как средство языковой номинации находит выражение в различных формах. В зависимости от характера переносного использования имен (собственных или нарицательных) в работе выделяются типы антономасии, которые на основе структурно-семантических особенностей делятся на подтипы. Выработка комплексной классификации антономасии, безусловно, способствует лучшему пониманию этого феномена языка. В данной работе предпринимается попытка рассмотреть антономасию как единицу языка и речи, находящуюся на пересечении собственного и нарицательного имен, а также выявить ее иносказательно-дескриптивный компонент. Представляется целесообразным дать в работе краткий обзор когнитивных моделей, применимых к описанию метафоры как механизма мышления, и попытаться рассмотреть когнитивную структуру антономасии при помощи одной из этих моделей.
Вследствие того, что антономасия как средство языковой номинации реализуется в речи, особого интереса заслуживают функции, выполняемые антономасией в акте коммуникации. Данная работа строится на анализе антономасии, встречающихся в газетных текстах. Газетный стиль характеризуется определенной прагматической направленностью. Прагматика газеты ориентируется на формирование мнения читателя и его отношения к описываемому лицу, объекту или явлению. Положительное или отрицательное отношение человека к какому-либо лицу, объекту или явлению зависит от того, как он оценивает это лицо, объект или явление. Таким образом, логично предположить, что антономасия, встречающаяся в газетных текстах, может служить для формирования у читателя определенной оценки. Также важным представляется выяснить, выполняет ли антономасия в газетных текстах иные функции, и, если выполняет, то какие.
Таким образом, цель исследования состоит в рассмотрении антономасии как средства языковой номинации, строящегося на такой модификации и переносе имени, которые приводят к созданию класса имен, занимающего промежуточное положение между классом собственных и нарицательных имен, и обладающего определенными структурно-семантическими и прагматическими характеристиками. В работе также исследуются когнитивные механизмы, в результате которых появляются эти характеристики и предпринимается попытка разграничения на их (характеристик) основе типов и подтипов антономасии. С целью выявления особенностей функционирования антономасии в тексте в определенных случаях рассмотрению подвергаются антономастические комплексы, которые выделяются на уровне высказывания и, соответственно, представляют собой более крупные, чем антономасия, структурные единицы.
Актуальность работы обусловлена тем, что антономасия, отдельные типы которой описывались с точки зрения структуры и семантики, не получала освещения в рамках прагматического подхода, а также прежде не предпринимались попытки вскрыть когнитивные механизмы создания и восприятия антономасии.
Научная новизна исследования определяется тем, что подход, применяемый в данной работе к антономасии, намного шире, чем понимание антономасии как просто тропа, и помимо стилистического приема подразумевает отнесение к антономасии и других проявлений вторичной номинации. Антономасия, как правило, рассматриваемая в художественной литературе, в данной работе исследуется на основе примеров, взятых из газетных текстов, что, несомненно, позволяет осветить некоторые специфические стороны этого явления, не проявляющиеся в текстах других функциональных стилей. В работе рассматривается компромиссное решение, элиминирующее разногласия по поводу отнесения антономасии к метафоре или метонимии.
Теоретическая значимость состоит в том, что в рамках исследования, предлагаются подходы, позволяющие выделить все структурно-семантические типы антономасии. На основе выделенных типов составляется классификация ее подтипов. Выявленные в ходе исследования когнитивные схемы, на которых строится антономасия, позволяют в обобщенном виде представлять антономастические комплексы, что также ведет к их классификации. В работе выделяются прагматические функции антономасии, используемой в газетных текстах, и проводится функциональное разграничение антономасии.
Практическая ценность работы заключается в возможности использовать материалы, собранные в ходе исследования, а также полученные выводы на практических занятиях по стилистике английского языка, ономастике и на занятиях, посвященных работе с английской и американской прессой.
Цель исследования определяет конкретные задачи:
1) определение антономасии как явления языка и речи;
2) выделение типов и структурно-семантических подтипов антономасии;
3) выделение когнитивных структур и механизмов создания и восприятия антономасии;
4) выделение прагматических функций антономасии в газетном тексте;
5) обобщение полученных результатов.
К методам исследования относятся дефиниционный анализ, метод структурно-семантического моделирования и метод моделирования когнитивной структуры антономастического комплекса.
Исследование проводилось на материале текстов, взятых из таких британских и американских газет и журналов как: The Times, The New York Times, The New York Times Book Review, The Guardian, Chicago Tribune, The Daily Mail, Newsweek, The Sunday Times, National Geographic, USA Today, International Herald Tribune за период с января 1999 по июль 2006 гг.
Цели и задачи определили следующую структуру работы:
Во введении обосновывается выбор темы исследования, определяется его цель и конкретные задачи, указывается актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, материал, на основе которого проводилось исследование, и общая структура работы.
Первая глава посвящена основным подходам к пониманию сущности антономасии. В этой главе рассматривается проблема определения антономасии как стилистического приема, выделяются основные типы антономасии в зависимости от реализации лексических значений, рассматривается соотношение метафоры, метонимии и антономасии, а также изучаются характеристики антономасии как средства номинации.
Во второй главе в каждом из типов антономасии выделяются структурно-семантические подтипы, а также проводится исследование семантических особенностей и когнитивных механизмов построения антономастических комплексов.
Третья глава посвящена рассмотрению прагматических характеристик антономасии. В этой главе выделяются функциональные типы антономасии.
Заключительная часть содержит результаты рассмотрения структурно-семантических и прагматических особенностей антономасии как средства языковой номинации.
В работу также входит список литературы.
Антономасия как троп
Антономасия - явление, издавна обращающее на себя внимание исследователей. Тем не менее, этот термин трактуется весьма неоднозначно. Так, например, в «Словаре Лингвистических Терминов» О.С.Ахмановой дается три возможных значения этого термина:
1. Обозначение лица словом, имеющим отвлеченное значение свойственного или приписываемого данному лицу качества. Например, нечистый вместо черт, дьявол, домовой.
2. Троп, состоящий в метафорическом применении собственного имени для обозначения лица, наделенного свойствами первоначального (широко известного по литературе, истории и т.п.) носителя этого имени. Например, Морфей вместо сон, Отелло вместо ревнивец, Дон-Жуан вместо сластолюбец и т.п.
3. Фигура речи, состоящая в описательном обозначении лица. Например, победитель при Аустерлице, побежденный при Ватерлоо вместо Наполеон (Ахманова 1966, 50)
Как видно из приведенных дефиниций, во всех трех определениях акцент делается на функции описания или выражения свойств объекта. В первом случае эти свойства путем конверсии становятся обозначением объекта, его идентификатором, т.е. эксплицитны. Во втором случае свойства не выражены эксплицитно, однако также характеризуют объект, ибо они закреплены за данным именем. В третьем случае речь снова идет о неких характеристиках или свойствах объекта, но представляется трудным разграничить такое описательное его обозначение в рамках антономасии от перифраза. Например, тот же словарь дает следующее определение перифраза:
1. Описательное выражение.
2. Троп, состоящий в замене обычного слова (простого обозначения некоторого предмета одним словом) описательным выражением. Например, русск. Вечный город вместо Рим; город на Неве вместо Ленинград...(Ахманова 1996, 312).
И в первом и в третьем определении антономасии О.С.Ахмановой речь идет о замене имени объекта его характеристикой или характеристиками. Следовательно, можно заключить, что оба случая представляют одно и то же явление, за исключением структурных различий: в первом случае присутствует лишь одно слово, а во втором - сочетание слов. В первом случае замена константна, а во втором ситуативна.
Таким образом, из трех вышеприведенных определений для исследования проблем, поставленных в данной работе, наиболее приемлемым представляется второе.
Интересно отметить, что, хотя в остальных случаях (которые не являются антономасией) вместо определенного имени собственного используется описательное выражение (дескрипция), референт остается неизменным. Другими словами, имя может заменяться дескрипциями. Возникает вопрос о том, что общего имеет дескриптивное обозначение и антономасия, почему их часто принимают за одно явление и т.д. Для ответа на эти вопросы представляется необходимым обратиться к рассмотрению «определенных дескрипций», выделяемых многими учеными.
В своей работе «Дескрипции» Б. Рассел сравнивает 1) имя, являющееся «простым символом», прямо обозначающим индивидуальный объект, который и составляет значение имени, существующее само по себе и не зависящее от других слов; 2) дескрипцию, состоящую из нескольких слов с фиксированными значениями, из которых создается то, что может быть принято за значение дескрипции (Рассел 1982,41-54).
Определенные дескрипции имеют те же референции, что и имена собственные, но в отличие от последних, они напрямую указывают на характерные черты референта. Определенные дескрипции — такие выражения, как, например, первый космонавт Земли , автор Уэверли , нынешний король Англии — по своей роли в языке во многом аналогичны собственным именам в том отношении, что принадлежат к весьма ограниченному (качественно) числу языковых средств, с помощью которых при случае можно элиминировать в соответствующих контекстах употребление того или иного собственного имени, сохранив, однако, его референцию (Лебедев 2004). Отсюда можно сделать вывод, что знание определенных дескрипций делает возможным распознавание референта. «Так, возможность распознавания человека по имени Цицерон достигается при условии знания дескрипций великий оратор и житель Древнего Рима определенным образом» (там же). Однако дескриптивное указание не всегда приводит к выделению только одного референта. Иногда несколько референтов могут обладать сходными характеристиками, и тогда все зависит от того, насколько точны и конкретны дескрипции.
Антономасия, метафора и метонимия
Из всего вышеизложенного вытекает, что антономасия представляет собой иносказание. Мнения ученых по поводу того, какой механизм переноса лежит в основе антономасии, расходятся. Так, некоторые ученые придерживаются мнения, что антономасия - это частный случай метонимии (см. определение И.Р. Гальперина), в то время как другие полагают, что при создании антономасии имя употребляется метафорически (см. определение О.С. Ахмановой).
Существуют также и другие точки зрения. Например, Г.Г. Хазагеров также затрагивает вопрос о сущности антономасии, рассуждая о парадигме когнитивных стратегий концептуализации. Прежде всего он говорит о выделении четырех стратегий, задействованных при концептуализации какого-либо явления. Эти стратегии порождаются двумя парами оппозиций: «метафора - метонимия» и «феномен - ноумен» (Хазагеров).
В рамках метонимической (основанной на смежности понятий) стратегии Г.Г.Хазагеров говорит о выделении двух вариантов: метонимической феноменологической стратегии и метонимической ноуменологической стратегии. Первая задает концептуализацию через примеры, образцы или просто через отдельные проявления. Например, любовь можно концептуализировать через примеры влюбленных пар — Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Мастер и Маргарита — или через проявления любви: "Любовь — это поцелуи, свидания, волнения". Вторая стратегия использует гиперонимы. Это классическое определение через род и видовую специфику: "Любовь — чувство, возникающее между мужчиной и женщиной". В основе обеих стратегий лежат отношения смежности. Одно явление определяется через другое, гомогенное ему.
Что же касается метафорической (основывающейся на сходстве) стратегии, то здесь также выделяются два подхода: ноуменологический — связанный с гетерогенной метафорой, и феноменологический — связанный с гомогенной метафорой, или символом. «Гетерогенная метафора, например "любовь — священная болезнь", построена на том, что какое-то явление концептуализируется через уподобление другому, как правило, понимаемому более плоско и обедненно. Обедненность достигается именно гетерогенностью, принадлежностью к совершенно иной, нежели определяемое явление, природе и позволяет метафоре осуществить функцию когнитивного предиката. Хитреца можно назвать "лисой" именно потому, что лиса, которая принадлежит к периферийному для нас миру, воспринимается упрощенно, как носительница ограниченного числа качеств» (Хазагеров).
Однако, когда речь идет о феноменологическом подходе, и метафора содержит гомогенный элемент, она превращается в символ. Г.Г. Хазагеров приводит следующие примеры: «Символ любви Купидон держит в руках лук и стрелы (гетерогенный компонент — метафора: любовь поражает человека, как стрела), но сам он изображается в виде обнаженного младенца (гомогенный компонент: дети — атрибут любви). В символе смерти — остове в саване, держащем косу, — также синкретически объединены два компонента: гетерогенный (коса как метафора скашивания человеческой жизни) и гомогенный (остов и саван как атрибуты смерти). Гомогенные компоненты — проявления метонимичности (смежности) на фоне метафорической стратегии (сходства). С этими проявлениями в метафору входит феноменальный мир, она перестает быть произвольным домысливанием к явлению иноприродной реальности, возникает мотив, привязывающий ее к действительности, ограничивающий степень свободы метафорического поиска» (Хазагеров). Итак, в данном случае символ трактуется как метафора, осложненная отношениями смежности, однако можно представить и другой путь: феноменологическая метонимическая стратегия может быть осложнена отношениями сходства, что также даст символ. «Это особенно заметно в социальном бытовании такого тропа, как антономасия. Выше понятие любви иллюстрировалось примерами таких пар, как Ромео и Джульетта. Объясняя его ребенку, можно было бы прибегнуть не к культурно значимым, а к бытовым примерам: "Это как у дяди Пети с тетей Аней". Однако существуют культурно отобранные эталонные примеры, выбивающиеся из ряда обычных метонимий, — антономасии. Так, Отелло — символ ревнивца, Дафнис и Хлоя — невинности. В этом случае дело не сводится только к лексикализации тропа. Самим фактом маркировки при репрезентации класса явлений в феноменологическую стратегию добавляются элементы стратегии ноуменологической, а в отношения смежности — отношения сходства (всякий ревнивец подобен Отелло, все невинные — Дафнису и Хлое)» (Хазагеров).
Утверждения о том, что вышеприведенные и другие антономасии являются символами, объясняются тем, что Афродита не просто богиня, отличающаяся исключительной красотой, но олицетворение красоты, красота как таковая. «Быть "красотой с Афродитою схожей" в представлении древних уже гипербола, потому что сама гипербола мыслилась как переход через некий предел (буквально — перебрасывание). "Бежать быстрее Ахилла" все равно, что бежать быстрей скорости, а "быть красотой с Афродитою схожей" означает быть похожей на саму красоту» (Хазагеров).
Антономасия как модификация имен собственного и нарицательного
Имена собственные и нарицательные противопоставляются на основе своих грамматических и семантических признаков. Эти признаки взаимозависимы. С одной стороны, можно сказать, что именно семантическая структура определяет наличие или отсутствие определенных грамматических категорий у имени, а с другой, можно утверждать, что после целенаправленного изменения грамматических характеристик имени и в определенном контексте его семантическая структура также изменится, что может быть особенно важным при восприятии текста.
Говоря более конкретно, в английском языке основными грамматическими признаками, влияющими на семантическую структуру имени, и одновременно зависящими от нее, являются такие грамматические маркеры как артикль, указательное, неопределенное и притяжательное местоимение. Семантическая структура имени собственного (а именно наличие назывного значения), которая обусловлена номинативными функциями, не подразумевает использования этих маркеров с именем собственным (исключением является артикль, употребление которого в определенных случаях обязательно). Если же это правило нарушается, то происходит изменение семантической структуры. Становится ясно, что имя соотносится не с единственным в своем роде объектом, а с одним из определенного множества объектов, обладающих сходными характеристиками, то есть, наряду с назывным значением возникает денотативное значение. Согласно упомянутому выше определению, предложенному И.Р. Гальпериным, такие случаи могут быть отнесены к антономасии. В рамках классификации, предложенной в настоящей работе, это будет антономасия первого типа. К грамматическим характеристикам, способствующим возникновению у имени собственного денотативного значения, также относится сочетаемость с прилагательными и употребление в некоторых синтаксических конструкциях. Однако денотативное значение может возникать и без изменения стандартной формы имени собственного, при наличии соответствующего контекста.
В то же время, семантическая структура имени нарицательного (а именно наличие денотативного значения) не предполагает написания имени нарицательного с заглавной буквы, которое привело бы к выделению объекта из всей совокупности ему подобных и приданию ему уникальности даже вне контекста. Когда такое выделение необходимо, то, как раз, используются такие грамматические маркеры, как определенный артикль, указательное или притяжательное местоимения и др. Если же имя нарицательное написано с заглавной буквы, то это создает предпосылки для возникновения назывного значения, которое и появляется при наличии соответствующего контекста. Опять же, на основе определения И.Р. Гальперина, такие случаи могут быть отнесены к антономасии или к говорящим именам (в зависимости от конкретной ситуации). В рамках данной работы это будет антономасия второго типа. Необходимо отметить, что в то время как написание с заглавной буквы не является обязательным условием приобретения именем нарицательным назывного значения, сама форма имени также может как меняться, так и оставаться неизменной.
Таким образом, на основании вышесказанного можно сделать вывод, что приобретение именем собственным денотативного значения и приобретение именем нарицательным назывного значения, в определенных случаях приводящее к созданию антономасии, может проходить двумя путями: 1) с сохранением их изначальной грамматической формы; 2) с изменением их грамматической формы. Если грамматическая структура имени осталась неизменной, но имя приобрело дополнительное значение, значит, имя подверглось семантической модификации в контексте. Соответственно, антономасию в целом можно разделить на антономасию, возникшую в результате семантической модификации имени, и антономасию, возникшую в результате грамматико-семантической модификации.
Представляется важным рассмотреть каждую из этих категорий и выявить, какие классы и виды имен они включают. Очевидно, что грамматическая модификация является лишь сопутствующим явлением при семантической модификации, поэтому сразу следует оговориться, что при грамматико-семантической модификации сохраняются все особенности, которые могут быть выявлены при рассмотрении чисто семантической модификации.
Семантическая модификация, прежде всего, будет делиться на семантическую модификацию имени собственного и нарицательного. В зависимости от того, какой класс имени подвергается семантической модификации, может создаваться антономасия первого типа, либо второго типа или говорящее имя.
Семантика антономасии как единицы с экспрессивно-окрашенным значением
Антономасия имеет экспрессивную окраску, которая появляется на основе субъективной модальности. Так как в антономасии помимо идентификации объекта дается указание на его свойства и их качественная или количественная характеристика (функция, типичная для оценочных прилагательных), то можно утверждать, что часть ее (антономасии) функций совпадает с функциями оценочных прилагательных.
Е.М. Вольф, говоря о словах с экспрессивно окрашенным значением (а точнее об оценочных прилагательных), выделяет квалификативную структуру, которая состоит из четырех компонентов: собственно квалификация - само прилагательное, субъект квалификации, объект квалификации и основание квалификации (Вольф 1978,29,35).
В.Н. Телия о квалификативной структуре пишет следующее: «Следует подчеркнуть, что в квалификативной структуре помимо объекта квалификации - того, что квалифицируется как имеющее место в мире, следует выделить и предмет квалификации, т.е. те свойства реалии, которые стимулируют эмотивную реакцию субъекта речи. Иначе говоря, объект квалификации представлен здесь в выделительном отношении - денотативная структура расчленяется на целое и квалифицируемый его признак. При этом объект квалификации предстает как тема оценочного суждения, а предмет квалификации входит в его рему, что и обусловливает пересечение и тесное взаимодействие этих структур, а тем самым - и целостность экспрессивно окрашенных значений» (Телия 1977,205).
Применительно к антономасии, которая все же не является конструкцией с оценочным прилагательным, хотя и выполняет оценочную функцию, термины объект квалификации и квалификация удобнее заменить на квалифицируемый объект и квалифицирующий объект, так как квалифицируются свойства одного объекта по отношению к свойствам другого объекта. Характеристики квалифицируемого объекта, т.е. предмет квалификации, обусловливают выбор того или иного квалифицирующего объекта и переносное использование его имени (с учетом того, относится ли это имя к классу объектов или к индивидуальному объекту). Одним из основных требований является то, чтобы их наличие/отсутствие было важно для квалификации объекта. Квалифицируемый объект квалифицируется по отношению к квалифицирующему объекту. За квалифицирующим объектом уже, как правило, закрепилась определенная оценка в общественном сознании, и это помогает выработать оценку квалифицируемого объекта.
Следует уточнить, что выделение квалифицирующего и квалифицируемого объектов возможно только при рассмотрении не антономасии (которая является структурно-номинативной единицей), а антономастического комплекса, который представляет собой высказывание.
Можно проследить семантическую структуру антономастического комплекса на следующем примере:
The question of what really happened on those first nights of looting in Baghdad - when the national museum and then the national library, were sacked, many of their precious treasures looted or wantonly destroyed - will be the subject of study for years. ... Archeologists, even those sympathetic to the West, are already comparing those Walpurgis Nights of criminality and destruction to the invasion of early Baghdad by the Mongols from the East, in 1258. (Chicago Tribune, Apr. 18,2003)
В данном примере в антономастическом комплексе можно выделить квалифицируемый объект, а именно those first nights of looting, и квалифицирующий объект - those Walpurgis Nights. Их включение в антономастический комплекс основано на наличии общего признака - разгула, беззакония, вседозволенности. Слово looting само по себе имеет отрицательные коннотации, однако негативная оценка, закрепленная за словосочетанием Walpurgis Nights, выражена намного сильнее, так как признак выражен намного ярче. Эта оценка переносится на квалифицируемый объект.
Следующий пример «яркой» антономасии демонстрирует, что помимо одного общего признака - героизм, участие в боевых действиях - рядовой Джессика Линч, которая побывала в плену в Ираке, и была участницей раздутой PR-кампании для поднятия боевого духа американских солдат, имеет мало общего с персонажем нашумевшего в свое время боевика о ветеране Вьетнама. Между ними существуют многочисленные различия, начиная с того, что Рембо был мужчиной. Что же касается общего признака, на основе которого строится вся антономасия, то в концепте Рембо, который разделывается с десятками врагов, он выражен намного ярче.
Похожие диссертации на Антономасия как средство языковой номинации: семантика и прагматика
