Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Современные концепции интеграции россии в мировое хозяйство 16
1.1. Эволюция внешнеэкономической доктрины: от монополии к открытой экономике
1.2. Роль государства 28
1.3. Стратегия на будущее 40
ГЛАВА II. Мировое хозяйство на рубеже столетий 52
2.1. Тенденции к глобализации мирового хозяйства 52
2.2. Структурные изменения в мировой торговле и современная международная конкуренция
2.3. Проблемы реформирования институциональной структуры мирового хозяйства
ГЛАВА III. Внешнеэкономический комплекс россии: проблемы 90-х годов
3.1. Либерализация российской экономики: последствия для внешнеэкономического комплекса
3.2. Производственный и экспортный потенциал России 112
3.3. Зависимость российской экономики от импорта и проблема импортозамещения 120
3.4. Внешняя торговля России услугами 129
ГЛАВА IV. Отношение россии с международными экономическими организациями 163
4.1. Роль МВФ и МБРР в модернизации российской экономики 164
4.2. Сотрудничество России с Европейским союзом. Последствия расширения ЕС для России
4.3. РоссияиАТЭС 181
4.4. Россия и СНГ: реальность и перспективы реинтеграции ... 189
4.5. Условия и последствия возможного присоединения России к ВТО 197
ГЛАВА V. Торговая и валютная политика России 211
5.1. Экономические и правовые основы формирования торговой политики России 211
5.2. Специфика российского экспортного режима 221
5.3. Особенности формирования и функционирования системы регулирования импортных операций 230
ГЛАВА VI. Перспективы международной специлизации российской экономики 262
6.1. Основные объективные факторы международной специализации России 262
6.2. Развитие традиционного товарного экспорта 269
6.3. Потенциал внедрения российских экспортеров в новые товарные ниши 277
6.4. Проблемы специализации России в сфере услуг 289
торговле 295
Приложение I (таблицы) 320
Приложение II (графические материалы)
- Эволюция внешнеэкономической доктрины: от монополии к открытой экономике
- Тенденции к глобализации мирового хозяйства
- Производственный и экспортный потенциал России
- Россия и СНГ: реальность и перспективы реинтеграции
Введение к работе
В обыденной жизни все, связанное с «трагическим», актуализируется и усваивается человеческим сознанием через соотнесение с аксиологической системой, то есть с положительной или отрицательной оценкой, базирующейся на философско- и нравственно-эстетических категориях. Становление таких базовых категорий обычно занимает немалый отрезок в истории человеческих сообществ и может меняться с течением времени. Единственно продуктивным способом постижения смысла таких категорий является искусство, в особенности литература, которая отражает существенные особенности духовной и социальной культур, характерных для определенного времени в истории развития отдельной страны.
Обращаясь к англоязычному литературному наследию, трудно найти имя более авторитетное, чем Вильям Шекспир, поэт и философ, которого Белинский назвал «мирообъемлющим».
Подходы литературоведов и лингвистов к изучению творчества Шекспира меняются довольно быстро. Однако духовно-эстетические проблемы, о которых повествуют трагедии и комедии Шекспира, по-прежнему привлекают любителей литературы, режиссеров, актеров, литературоведов и филологов. По степени «притягательности» и «порождения многочисленных взаимоисключающих трактовок Шекспира можно сравнить, пожалуй, только с Библией» (Kermor, 1965).
За Шекспиром закрепилась слава одного из самых «непознанных» художников Новой истории и одного из самых плодовитых. И это притом, что лексикон Шекспира по данным The Harvard Concordance to Shakespeare (Spevack, 1974) составляет 29 066 слов, употребленных в текстах произведений 884 647 раз, из которых 680 755 - в стихах, и 203 892 - в прозе.
По разным аспектам изучения феномена классика английской литературы существует обширная библиография. Из этого списка (сотни публикаций) упомянем здесь те публикации, которые внесли неоценимый
5 вклад в отечественное шекспироведение (см, например, Морозов, 1954, 1956; Шведов, 1964; Пинский, 1971; Аникст, 1963; Комарова, 1983; 1988 и др.).
За рубежом творчество Шекспира начали изучать и интерпретировать еще при его жизни. Среди первых литераторов, писавших о Шекспире, стоит упомянуть имена таких корифеев, как Роберт Грин (Greene, 1592), Франсуа Мере (Francis Meres, 1598), Бен Джонсон (Ben Johnson, 1623), Джон Мильтон (John Milton, 1634), Джон Драйден (John Dryden, 1668), Морганн (Morgann, 1777). Текстологическим исследованиям посвящены работы Блейни (Blayney, 1991), Уоррена (Warren, 2000), Уэллса, Тейлора, Монтгомери (Wells, Taylor, Montgomery, 1997), МакЭвоя (McEvoy, 2000) и др. Особенности языка Шекспира в разное время анализировались такими авторами, как Хасси (Hussey, 1992), Блейк (Blake, 1984; 2002), Вильяме (Williams, 1997), Калпетер (Culpeter, 2001). По лексикону Шекспира было выпущено два фундаментальных словаря (Spevack, 1974; A. Schmidt, 1971).
Поскольку Шекспир писал для театра, и его пьесы пользуются заслуженной популярностью вот уже в течение четырех столетий, существует довольно большой объем литературы, посвященной истории шекспировских пьес на драматической сцене и в кино (см. например, Bentley, 2002; Barton, 1984; Bate, 2001; Berry, 2002; Brown, 1999; Styan, 2000 и др.).
В этой связи хочется отметить, что хроники Шекспира редко становились объектом исследования как западных, так и отечественных англистов-шекспироведов. Очевидно, подобная невостребованность отчасти объясняется некой «нетеатральностью» хроник в сложившемся понимании драматических произведений. Для хроник характерно обилие батальных сцен («Генрих VI», части I, II, III; «Ричард III», «Генрих V»), нередко полное отсутствие любовных интриг («Король Джон», «Генрих IV»).
Нам удалось выяснить, что немало литературоведческих и лингвистических работ посвящено исследованию «комического» и способов его достижения (см. напр. Хомяков, 2000; Артемова, 1973; Желтухина, 2000; Гарамян, 2002).
Исследования «трагического» и способов его реализации в тексте («субъективно-трагическое», термин создан В.А.Хомяковым по аналогии с Я. Дибелиусом (Хомяков, 1994)) предпринимались литературоведами в отечественном и зарубежном шекспироведении (Шведов, 1964; Минков, 1965 и др.). Однако эта область на сегодняшний день остается лишенной лингвистической почвы.
Ведь на самом деле, мы сталкиваемся с «трагическим» каждый день, и у каждого поколения народов, живущих на земле, очевидно, свои нюансы интерпретации определенных событий или ситуаций как трагических.
Однако, возвращаясь к Шекспиру, нельзя обойти молчанием тот факт, что его пьесы, трагедии в особенности, до сих пор вызывают живой интерес читателей и зрителей. Мы воспринимаем это как свидетельство близости современного понимания трагического и понимания трагического, сложившегося в Англии в эпоху Ренессанса.
Современный этап развития языкознания характеризуется не только расширением сферы применения когнитивного подхода к изучению фактов языка, но и использованию данного метода для выявления национальных особенностей членения действительности при функционировании конкретного языка. Наиболее значимым в когнитивной парадигме является возможность анализа семантического материала с привлечением «концептуальных данных в форме базы общего знания» (Аксельруд, 2002). Одним из приматов когнитивного подхода является постулат об отражении структур речемыслительной деятельности человека в языке.
Все вышеизложенное и определило выбор темы нашего исследования, которое посвящено когнитивно-семантическому анализу концепта «трагическое» на материале художественных текстов английского Возрождения - исторических хроник Вильяма Шекспира.
Актуальность диссертационного исследования состоит в том, что «трагическое» имеет высокую философско-эстетическую, психологическую и социальную значимость. «Трагическое» как философско-эстетическая
7 категория являлось предметом изучения многих наук: философии, психологии, литературоведения. Будучи предметом междисциплинарного исследования, «трагическое» остается малоизученным в лингвистике. Когнитивный подход в лингвистике требует пересмотра многих семантических явлений, что естественно отражается на их восприятии.
Целью работы является анализ концепта «трагическое» по когнитивным и семантическим параметрам, выделение составных частей этого концепта и описание их взаимодействия.
Цель исследования достигается в результате решения следующих задач: 1. Выявление адекватного определение «трагического» в Англии в эпоху Ренессанса и анализ фактов, влияющих на наивно-языковое представление о «трагическом» (философско-эстетические, социальные, психологические предпосылки «трагического»);
2. Извлечение из текста пьес лексикона, составляющего семантическое пространство концепта «трагическое» в каждой хронике;
3. Выявление типичной сценарной структуры, релевантной для хроник
Шекспира;
4. Структурирование фрейма «трагическое» и выявление его моделей;
5. Определение прототипов в когнитивно-семантических параметрах этого
фрейма;
6. Определение когнитивно-семантических характеристик концепта
«трагическое» в хрониках В.Шекспира.
Гипотеза исследования заключается в следующем:
1. Исторические хроники В.Шекспира должны характеризоваться
определенным набором когнитивных параметров, типичных для этого жанра;
2. Набор и соотношение лексикона, реализующего концепт «трагическое» в
каждой из десяти хроник, является примерно равным;
3. Функциональная значимость концептуально-семантических моделей,
актуализированных во фрейме «трагическое» различна.
Материалом для исследования послужил лексикон, входящий в
8 семантическое пространство «трагическое», полученный в результате сплошной выписки из текстов хроник и верифицированный при помощи словарей XVI - XVII вв. Общее количество - 470 лексических единиц и 11.288 контекстов.
Объектом исследования выступают тексты исторических хроник Шекспира.
Предметом анализа стала когнитивно-семантическая структура концепта «трагическое». С целью получения достоверных сведений о тех или иных когнитивно-семантических параметрах исследуемого концепта был проведен количественный анализ лексикона, а также выделены архетипы, прототипы и типы в его структуре.
Поставленные в исследовании задачи решаются с применением следующих методов исследования: семантико-компонентный анализ, дефиниционная интерпретация, контекстуальный и стилистический анализ, когнитивно-семантический анализ, количественный анализ.
Теоретическими основаниями настоящего исследования служат следующие положения когнитивной лингвистики, доказанные в научной литературе:
1. Язык неразрывно связан с речемыслительными процессами,
свойственными мозгу человека - сознанием, мышлением, познанием
(Р.Лангакер, Дж.Лакофф, Л.Талми, Ч.Дж.Филлмор, Н.Хомский,
Н.П.Бехтерева, Р.М.Фрумкина, В.З.Демьянков);
2. При исследовании структуры концепта различия между лингвистической
и эктралингвистической принадлежностью его компонентов нерелевантны
(Ч.Дж.Филлмор, А.Вежбицкая, Д.С.Лихачев);
3. Фрейм суть структура категорий или набор сущностей,
структурированных в соответствии с мотивирующим контекстом (сценарием),
представляющим собой корпус практик или историю социальных
установлений, на фоне которых формируется представление о существенном
виде знания, характерном для определенной линвокультурной общности (Т.
ван Дейк, Ч.Дж.Филлмор, П.Дж.Хейес, М.Минский);
4. Категоризация подразумевает процесс структурирования мира в рамках
преимущественно иерархических отношений и происходит при помощи
типового образа (прототипа) (Э.Рош, Дж. Лакофф, Дж.Тейлор, А.Вежбицкая,
В.И.Карасик, В.Н.Телия);
5. Выражаемые естественным языком значения представляют
определенный способ концептуализации действительности, присущий
носителям определенного языка, и который является исторически-, культурно-
и национально специфичным (В.Гумбольдт, Э.Сепир, Б.Уорф, Л.Вейсгербер,
А.Вежбицкая, С.Г.Тер-Минасова, Анна А.Зализняк, И.В.Левонтина,
А.Д.Шмелев).
Научная новизна работы усматривается в построении модели концептуально-семантического пространства «трагического» и установлении его когнитивно-семантических параметров, которые являются архетипичными для исторических хроник Шекспира. Помимо этого, когнитивный анализ хроник с учетом категоризации, рассматриваемой в качестве чрезвычайно важного процесса обработки информации, позволил выделить ядерные концептуальные модели и когнитивно-функциональный кластер фрейма «трагическое».
Теоретическая ценность диссертационного исследования заключается в попытке выявить и упорядочить лексикон, входящий в концептуально-семантическое пространство «трагического», что, в свою очередь, может рассматриваться как развитие основных положений когнитивной лингвистики применительно к концепту «трагическое» в английской языковой картине мира эпохи позднего Возрождения.
Практическая значимость обусловлена возможностью применения результатов и материалов исследования при дальнейшей разработке проблем когнитивной лингвистики и литературоведения. Материалы исследования могут оказаться полезными при подготовке лекционных курсов по семантике, когнитивной лингвистике, истории языка, стилистике и разработке спецкурса по языку В.Шекспира.
10 Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на теоретических семинарах и заседаниях кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации Сургутского государственного университета, кафедре английской филологии факультета английского и немецкого языков Штигорского государственного лингвистического университета. Основные этапы диссертационного исследования отражены в 7 публикациях.
На защиту выносятся следующие положения:
1 .Когнитивно-семантические параметры концепта «трагическое» в исторических хрониках В.Шекспира обусловлены выделением фрейма «трагическое», который определяется как универсальный для всех хроник. Фрейм «трагическое» при интерпретационно-когнитивном анализе содержания хроник распадается на четыре субфрейма: «грех», «смерть», «война» и «страх».
2. Моделирование речемыслительных процессов и их понимания с
применением фреймовых структур приводит к выявлению ядерных
концептуально-семантических моделей, актуализированных во фрейме
«трагическое». Прототипичные концептуально-семантические модели
# прирастают за счет концептуальных переходов, что позволяет в ряде случаев
снимать проблему многозначности слов и различать синонимы.
3. Кроме базовых концептуально-семантических моделей во фрейме
«трагическое» выделяется особый когнитивно-функциональный кластер с
усиленной служебной функцией, являющийся окказиональным образованием.
Собственная семантика лексических единиц, принадлежащих этому кластеру >
подавляется функцией триггера, активирующего отдельные фреймы или их
части. В^ исторических хроник Шекспира в роли когнитивно-
функционального кластера выступают лексические единицы, отражающие
картину мира елизаветинской Англии, т.е. особенности мировосприятия того
времени.
Структура исследования. Диссертационная работа состоит из Введения,
трех Глав, Заключения, Библиографического списка и Приложения.
Во Введении обосновывается выбор темы, актуальность и методы исследования, определяется объект, цель и задачи исследования, аргументируются научная новизна и теоретическая значимость, обосновывается практическая ценность работы.
В Главе 1 намечаются теоретические основы исследования: дается обзор семантических теорий в отечественной и зарубежной лингвистике, посвященных характеристике семантических полей, семантики фреймов и теории прототипов.
Эволюция внешнеэкономической доктрины: от монополии к открытой экономике
Растущие связи с внешним рынком, кредитные сделки, научно-техническое сотрудничество, компенсационные проекты и т.д. до середины 80-х годов базировались на государственной монополии внешней торговли и валютной монополии. Чтобы как-то выстоять в военном соревновании с Западом, был создан своеобразный механизм, имитировавший в системе централизованного планирования мировые экономические тенденции и научно-технический прогресс.
Теория разделения мирового хозяйства на социалистическое и капиталистическое отражала реально существующие различия в социально-экономических системах СССР и стран с рыночной системой хозяйства. Несмотря на растущие внешнеэкономические связи, советская экономика не могла быть полноценно интегрирована в мировую, т.к. на протяжении десятилетий развивалась, как и подчеркивалось во всех официальных документах, по своим законам, и тенденции ее развития все больше отклонялись от общемировых. Советские экономисты, за небольшим исключением, как бы "делились" на две неравные части. Большая часть занималась только внутренней экономикой, меньшая - только международной экономикой и внешнеэкономическими связями, и последствия такого деления ощущаются до сих пор.
Официальная концепция развития внешнеэкономических связей на протяжении практически всего советского периода исходила из второстепенной, вспомогательной роли внешнеэкономических связей в развитии страны. Так, во втором издании Большой Советской Энциклопедии в статье, посвященной внешней торговле, "забита" следующая формулировка: "непрерывный подъем всех отраслей народного хозяйства СССР опирается прежде всего на внутренние ресурсы, а советская внешняя торговля дает дополнительные ресурсы для развития социалистической экономики."1 На самом деле реальная роль внешней торговли для экономического развития страны была значительной.
Индустриализация 30-х годов в значительной мере осуществлялась на базе импортного оборудования, широко привлекались иностранные специалисты. Так, в 1932 г. за счет импорта было установлено 80% новых машин и оборудования. За все годы первой пятилетки на импортную технику, даже по данным официальной статистики, пришлось 15% всего объема капиталовложений, включая строительные работы. Число контрактов о технической помощи возросло с 30 в 1928 г. до 124 в 1931 г. При этом численность привлекаемых иностранных специалистов увеличилась в 9 раз.2) Широко практиковались зарубежные командировки советских инженеров для приобретения передового производственного и управленческого опыта.
Основную валюту для индустриализации в этот период, как и до революции, давал экспорт зерна, который в первую пятилетку рос, несмотря на острый дефицит продовольствия в стране.
Государственная монополия внешней торговли выполняла не только экономические функции, но имела четкую идеологическую заданность.3) Именно последняя была главным тормозом для полноправного участия СССР в международном разделении труда после Второй мировой войны. Только идеологическими причинами можно объяснить наш отказ участвовать в международных экономических организациях - МВФ, МБРР, ГАТТ, хотя в их уставы были включены положения, учитывающие интересы стран с плановой экономикой. Был не принят предложенный Америкой "План Маршалла". Вместо международного экономического сотрудничества голодная, обескровленная страна встала на путь абсолютно ненужной глобальной конфронтации и крайне обременительной внешней экспансии и гонки вооружений. Отсутствие свободного выезда граждан за границу ограничивало прямые связи советских предприятий с их зарубежными партнерами даже в пределах социалистического лагеря.
В считавшейся прогрессивной для своего времени изданной в 1980 г. коллективной монографии "Современные буржуазные концепции мирового капиталистического хозяйства" отмечалось, что "принцип монополии внешней торговли направлен на охрану интересов социалистического общества". При этом по сравнению с резолюцией Пленума ЦК КПСС 1925 г. в характеристике монополии внешней торговли был сделан акцент на повышение эффективности общественного производства, повышение совокупного спроса и рост возможностей реализации на внешних рынках.
Даже идеологи перестройки внешнеэкономической сферы на основе ее децентрализации в середине 80-х годов не отказывались от государственной монополии внешней торговли как принципа. Подчеркивалось, что речь идет не об отказе от монополии государства, в этой области а о разрушении монополии Министерства внешней торговли.
Вопрос о государственной монополии внешней торговли сохраняет определенные теоретическое и практическое значение и в условиях рынка. Ее минусы, связанные с автаркией, были видны еще в период НЭПа (известна дискуссия по этому вопросу между критиком монополии Н. И. Бухариным и наркомом внешней торговли Л.Б. Красиным). Защищая монополию внешней торговли, В. И. Ленин предложил более широкую трактовку ее роли - не только в связи с защитой социалистического строя, но как единственно возможной меры для защиты внешнеторговых интересов "бедных" стран, поскольку "...никакая таможенная политика не может быть действенной в эпоху империализма и чудовищной разницы между странами нищими и странами невероятно богатыми. В указанных условиях полностью сломить эту охрану может любая из богатых промышленных стран. Для этого ей достаточно ввести вывозную премию за ввоз в Россию тех товаров, которые облагаются у нас таможенной премией.
Тенденции к глобализации мирового хозяйства
Динамичное развитие мировой торговли явилось одним из базовых факторов самого длительного в истории периода стабильного развития глобальной экономики. В течение 80-х и 90-х годов на долю внешней торговли пришлось почти четверть прироста мирового ВВП.33)
Основными участниками мировой торговли товарами являются экспортеры и импортеры из стран Европейского союза, США, Японии - их доли в мировом товарном экспорте в 2001 г. составили 37,12 и почти 7% соответственно. При этом доля ЕС и Японии за истекшее десятилетие сократилась при некотором возрастании доли США. В 1990-2001 гг. наиболее быстрыми темпами рос объем вывоза товаров из латиноамериканских и азиатских стран (прежде всего Китая), стран бывшего СЭВ и Балтии (см. Таблицу 4).
Ранжировка ведущих мировых импортеров и основные тенденции в изменении их позиций в международной торговле такие же, как и в "экспортном варианте" (см. Таблицу 5).
Активизация процесса вовлечения стран в мировую торговлю товарами дала мощный стимул для развития международной торговли услугами, причем не только непосредственно связанными с их производством, но и другими, в том числе социальными. Сейчас мировой экспорт и мировой импорт коммерческих услуг составляют почти 25% соответственно общего мирового экспорта и общего мирового импорта.
Расстановка "страновых" сил в этой сфере международного обмена в принципе аналогична той, которая сложилась в мировом товарном экспорте и импорте, за исключением того, что на мировом рынке услуг фактически незаметно присутствие стран бывшего СЭВ и СССР (см. Таблицы 6 и 7).
Международное движение капиталов в конечном итоге представляет собой межстрановые миграции инвестиций в целях наиболее эффективного их вложения за рубежом (для стран-экспортеров) и привлечения необходимых материальных и финансовых ресурсов в условиях их объемной и структурной нехватки в национальной экономике из-за границы (для стран-импортеров). Оно составляет одну из основных компонентов процесса глобализации мирового хозяйства.
Сама масштабность такого перемещения объясняется как остротой конкуренции на национальных и мировых товарных рынках и рынках капиталов и усложнением ее форм, так и многообразием форм экспорта и импорта капиталовложений. В 1981-2000 гг. мировой объем вывоза капитала вырос в 7,7 раза, ввоза - в 7,4 раза (см. Таблицу 8), т.е. международный обмен потенциальными инвестициями рос более чем в 3 раза быстрее, чем экспорт и импорт товаров. При этом, если за истекшее двадцатилетие этот обмен ежегодно рос на 10,8%, то в 1990-2000 гг. - на 15,2%, т.е., как и в случае с международным товарным обменом, в 90-е годы происходило ускорение темпов роста вывоза и ввоза капиталов. Экспортные международные потоки капиталов за 1981-2000 гг. выросли с 4,6% мирового ВВП до 12%. Ведущими экспортерами и импортерами инвестиций в 1981-2000 гг. продолжали оставаться развитые страны - в 1981 г. на их долю приходилось 79% суммарного вывоза капитала, в 2000 г. - 84%, по его ввозу соответст вующие показатели были равны 70% и 81%. США продолжают оставаться как крупнейшим экспортером, так и главным импортером капитала в мире, за ними неизменно следует Великобритания, активно участвуют в это процессе Германия, Канада, Нидерланды, Бельгия-Люксембург и Швейцария. Из раз вивающихся стран крупными экспортерами капитала выступают страны Персидского залива, Турция, Индия, Аргентина, Таиланд; импортерами Бразилия, Аргентина, Мексика, Индия, Турция. Китай в 90-х годах стал од I ним из крупнейших в мире экспортеров и импортеров капитала. К числу го сударств, относительно крупных реципиентов зарубежных инвестиций относятся европейские страны с переходной экономикой - Польша, Венгрия, Чехия. В последние два десятилетия в структуре международного движения капиталов произошли заметные изменения. Формально соотношение между ссудным и предпринимательским капиталом за 1981-2000 гг. изменяется в пользу последнего - на рубеже 80-90-х годов на долю ссудного капитала (без элементов портфельных инвестиций), приходилось почти 3/4 вывоза и почти 4/5 ввоза всего объема международных потоков инвестиций, в 2000 г. эта доля сократилась до 2/5 и 1/3 соответственно, хотя с учетом фактической "принадлежности" части портфельных инвестиций к ссудному капиталу, эти доли превышали половину всего объема вывозимого и ввозимого капитала.
Производственный и экспортный потенциал России
Поэтому, конечно, неправомерно связывать категорию "производственный потенциал" только в контексте с возможностями производства продукции на экспорт. Производственный потенциал национальной экономики вообще определяет возможности выпуска продукции предназначенной в равной степени как для ее вывоза за рубеж (если она окажется востребованной -конкурентоспособной - на внешнем рынке), так и для внутреннего потребле-ния (если она способна конкурировать на внутреннем рынке с импортируемой продукцией). Экспортный потенциал, определяемый как "способность всего национального производства, промышленности, отдельных отраслей или предприятий производить необходимое количество конкурентоспособной продукции на экспорт",7 ) - понятие более конкретное, имеющее более узкую "направленность". Таким образом уровень экспортного потенциала субъектов внешнеэкономических связей определяет их способность конкурировать с иностранными партнерами на международных рынках. По сути производственный потенциал, если его рассматривать во внешнеторговом "приложении", определяет уровень и изменение экспортного потенциала и потенциала импортозамещения, т.е. возможность производства продукции, конкурентоспособной как на внутреннем, так и внешнем рынках. Именно конкурентоспособность национального производства, вернее, сохранение и повышение ее уровня на макро- мезо и микроуровне является основной мотивацией ведения хозяйственной деятельности, т.к. это, при прочих равных условиях, повышает гарантированность сбыта продукции - неважно, на внешнем или на внутреннем рынке - и обеспечивает сохранение или повышение эффективности сделок.
Реформенные преобразования национального хозяйства России не смогли решить задачу не только повышения, но даже сохранения возможности эффективного производства продукции - общеэкономический потенциал страны за 1990-2001 гг. уменьшился в целом наполовину (см. Таблицу 1). Имеющаяся ресурсная база народнохозяйственного комплекса сократилась и претерпела негативные качественные структурные изменения.
В настоящее время валовой внутренний продукт составляет 70% от уровня 1990 г., промышленное производство за эти годы потеряло в своем объеме более 40%, сельскохозяйственный сектор "похудел" на 33%. Рекордсменом деградации продолжает остается инвестиционный сектор, несмотря на улучшение ситуации в 1999 г., 2000 г. и 2001 гг. - сейчас объем капиталовложений составляет менее трети от уровня 1990 г.
Инвестиционный кризис признается основным фактором резкого снижения производственного потенциала России. За годы реформ доля валового накопления основного капитала в структуре ВВП страны заметно снизилась - с 24-29% в 1990-1992 гг. до менее 18 в 2001 г. (см. Таблицу 25). Снижение возможностей для роста капиталовложений привело к изменению производственной и технологической структуры инвестиций в основной капитал.
Необходимость радикального обновления производственного аппарата страны и коренных изменений его структуры выдвинулась в число ключевых проблем перспективного периода. На высокую степень изношенности производственного аппарата указывают существенные изменения возрастной структуры основного капитала (см. Таблицу 27).
Средний возраст производственного оборудования в промышленности России, составлявший в 1990 г. менее 11 лет, достиг в 2000 г. почти 19 лет. Доля производственного оборудования в возрасте до пяти лет упала в 90-х годах более чем в 7,5 раза (с 29,4% в 1990 г. до 4,7% в 2000 г.).
Россия и СНГ: реальность и перспективы реинтеграции
Как отмечалось выше, всестороннее развитие взаимодействия с обоими блоками жизненно необходимо для России, в частности, с точки зрения возможности использования преимущества своего геоэкономического положения как своеобразного транзитного моста между Европой и Азией.
Но полномасштабная, форсированная интеграция России, как в европейский, так и восточно-азиатский блок представляется нереальным вариантом. Для их участников это означало бы коренное изменение регионального характера объединений, которое неизбежно повлечет за собой ослабление их единства и снижение интенсивности интеграционных процессов.
Не соответствует такой вариант и долговременным стратегическим интересам в самой России. При ее современном экономическом потенциале и перспективах его развития она не сможет рассчитывать на занятие ведущих позиций в любом из этих блоков, а, следовательно, реализовать геоэкономический и геополитический статус великой державы. В то же время ей придется поступиться, причем во многом, своей самостоятельностью в решении вопросов внутренней, внешнеэкономической и оборонной политики.
Более того, от России и дальше будут требовать максимального открытия своего рынка, что приведет к резкому ослаблению защиты отечественных товаропроизводителей от иностранных конкурентов.
Второй вариант участия России в многополюсном мире - сохранение позиции своего рода независимого внеблокового "аутсайдера" - также представляется неэффективным с точки зрения ее геоэкономических и геополитических интересов. Этот вариант обеспечил бы ей свободу действий и во внутренней политике, и на международной арене, дал бы возможность самостоятельно выбирать приемлемые формы сотрудничества с любыми государствами и их группировками. Но в этом случае, действую в одиночку, Россия может лишиться многих экономических преимуществ непосредственного участия в интеграционных процессах, и ей не удастся уйти от нынешней малоэффективной системы взаимоотношений с внешним миром, а в внешнеэкономические связи останутся для нее инструментом решения в основном текущих задач.
"Внеблоковая" позиция чревата также ослаблением возможностей воздействия России на принятие решений, касающихся развития мирохозяйственных отношений. Кроме того, нельзя не учитывать, что появление на российских границах мощных интеграционных объединений может усилить притяжение европейских регионов страны к Западу, а азиатских - к Востоку, что способно создать угрозу территориальной целостности страны.
В складывающихся условиях не может быть предпочтительным третий вариант, предполагающий активизацию усилий России в развитии реальной интеграции в рамках СНГ. Для этого имеются все объективные обоснования - именно в этом направлении Россия имеет больше всего нерешенных проблем - десятилетний опыт развития связей на многостороннем уровне в рамках Содружества показал, что реальной интеграции, подобно ЕС, на части территории бывшего СССР не получилось.
"Вопреки провозглашенному намерению при создании СНГ всемерно развивать и укреплять интеграционное взаимодействие между его участниками на новой основе в реальности началось прямо противоположное движение, т.е. за прошедший период Содружество фактически решало задачи дезинтеграции постсоветского пространства.
За весь период существования торгово-экономических отношений в рамках СНГ наблюдался процесс активного сокращения фундаментального показателя экономического взаимодействия стран-участниц - торговли (на 15-20% ежегодно). За 1992-2001 гг. взаимный товарооборот стран-членов СНГ сократился более чем в 3 раза. При этом его реальное падение в 1,5-2 раза опережало сокращение производства.
В результате переориентации внешнеэкономических связей на дальнее зарубежье резко сократилась доля поставок и закупок продукции во взаимном товарообороте стран Содружества. Его удельный вес в совокупном ВВП СНГ снизился за 90-е годы с 18% до менее, чем 2,5%, т.е. в 7,7 раза.99) Сейчас доля взаимного товарооборота в общем объеме внешней торговли стран-партнеров составляет 22%, т.е. в 2-3 раза ниже, чем в НАФТА, ЕС и АТЭС. Разрыв кооперационных связей между бывшими союзными республиками, по подсчетам экспертов, обеспечил ежегодные потери национальных ВВП на уровне 30-40%.