Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теория вариантности в языкознании 6
1.1. Введение в проблематику 6
1.2. Различные толкования вариантности на разных языковых уровнях 9
1.3. Проблема тождества языковых единиц 17
1.4. Классификация языковых вариантов 23
1.5. Вариантность и языковая норма. Лексикографирование языковых вариантов 29
Выводы по главе 1 33
Глава 2. Система склонения немецкого языка 35
2.1. Понятие парадигмы в морфологии 35
2.2. Структурная характеристика парадигм склонения имени существительного в немецком языке 42
2.2.1. Становление системы склонения 42
2.2.2. Современная система склонения 48
Выводы по главе 2 67
Глава 3. Склонение иностранных существительных 69
3.1. Общее о лексических заимствованиях в немецком языке 69
3.2. Интеграция иностранных слов в систему немецкого языка 78
3.3. Склонение иноязычных существительных с четкими парадигматическими показателями 83
3.4. Склонение грамматически нестабильных иноязычных существительных 91
Выводы по главе 3 128
Заключение 130
Библиография 134
Приложения 152
- Введение в проблематику
- Различные толкования вариантности на разных языковых уровнях
- Понятие парадигмы в морфологии
- Общее о лексических заимствованиях в немецком языке
Введение к работе
Современное состояние немецкого языка характеризуется активными процессами заимствования обширных пластов лексики, относящихся к различным областям жизни: экономике, политике, спорту, искусству и т. д. Доля иностранных слов в составе немецкого языка достаточно велика. Согласно данным последнего издания Словаря иностранных слов издательства Дуден общий словарный состав немецкого языка оценивается, примерно, в 300 000 - 500 000 слов, из них около 100 000 - иностранные слова, т. е., приблизительно, на каждые три немецких слова приходится одно, перенесенное из другого языка.
Функционирование иноязычного существительного в языке-рецепторе неразрывно связано с важнейшей в современном языкознании проблемой -проблемой вариантности языковых единиц. Оказавшееся в чужой языковой среде иноязычное слово проходит этапы орфографической, фонетической, словообразовательной, грамматической и семантической ассимиляции. В целом, иноязычные заимствования подчиняются общим грамматическим правилам немецкого языка. Однако наряду с этим им свойственны некоторые специфические черты. Важной особенностью иностранных слов является их грамматическая диффузность, нестабильность грамматических признаков, поскольку одно и то же заимствованное существительное может иметь две формы генитива и/или множественного числа, а также две или три родовые формы. В отличие от собственно немецких существительных подобного рода варьирование грамматических форм широко распространено в сфере заимствованных слов. Актуальность исследования обусловлена необходимостью дополнить и в ряде случаев пересмотреть традиционную точку зрения на парадигматические характеристики иноязычных существительных в немецком языке. В учебных и справочных пособиях по
вопросам современного немецкого языка парадигматика иноязычного существительного представлена картиной, в целом, аналогичной таковой немецких существительных, с указанием отдельных отличий и перечислением некоторых вариантных рядов формообразования. Данное исследование на первый план выдвигает такую важную особенность иностранных слов как их грамматическая нестабильность.
Объектом диссертационного исследования выступает иностранная лексика, функционирующая в немецком языке.
Предметом изучения в диссертации являются иноязычные существительные, обнаруживающие колебания в грамматических признаках.
Целью исследования является исчерпывающее описание типов варьирования парадигматических характеристик иностранного существительного, выявление конкретных моделей, наглядно демонстрирующих грамматическую диффузность иноязычных существительных.
Достижение поставленной цели связано с решением следующих задач:
- исследовать понятие вариантности языковых единиц и ее истоки;
- изучить систему склонения немецких существительных, включая ее становление;
- рассмотреть специфику словоизменения иноязычных существительных с четкими парадигматическими показателями;
- проиллюстрировать многообразие способов образования генитива и средств выражения множественного числа в сфере иноязычных существительных;
- исследовать причины выбора иноязычными существительными маркировки падежа и числа и определить, является ли выбор произвольным или регулируется определенными правилами;
- определить частотность типов и моделей варьирования. Задачи работы определили комплекс методов исследования:
1) описательный метод, который включает наблюдение, обобщение,
интерпретацию и классификацию исследуемого материала;
2) метод историко-этимологического анализа;
3) квантитативный метод;
4) прием оформления результатов исследования невербальными способами: в виде схем и таблиц.
Материалом исследования послужили существительные,
обнаруживающие колебания в грамматических признаках (4884 единицы), извлеченные из Словаря иностранных слов издательства Дуден.
Научная новизна данной работы определяется:
- выделением особой субсистемы склонения иноязычных существительных в немецком языке;
- выявлением моделей варьирования в парадигматической системе иноязычного существительного.
Теоретическая значимость исследования состоит в развитии теории вариантности применительно к проблеме иностранного слова в немецком языке, а также теории словоизменения заимствованных существительных. Полученные модели вносят определенный вклад в описание грамматической системы немецкого языка.
Практическая ценность работы заключается в возможности использования ее основных положений в дальнейших исследованиях грамматических форм иностранных существительных в немецком языке, на спецсеминаре по субстантивной парадигматике, а также в курсах лекций и практических занятий по грамматике немецкого языка.
Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, приложений.
Введение в проблематику
Язык находится в состоянии постоянного движения. Следствием и воплощением изменения, эволюции, восстановления и обновления языковой системы, одним из фундаментальных её свойств является вариантность.
Проблема вариантности языковых единиц по праву считается одной из важнейших в современном языкознании. Идея вариантности вывела науку о языке на новый виток развития, она "породила множество задач, поскольку необходимо было пересмотреть некоторые старые и устоявшиеся понятия и термины грамматики в свете новых представлений, с одной стороны, и разрабатывать те новые пласты языковых данных, которые обнаруживались при использовании идеи вариантности, с другой" [Ярцева 1983: 18]. В этой связи нельзя не вспомнить статью "К вопросу о "правильности" речи", авторы которой предложили создать особую лингвистическую дисциплину "ортологию", где категория вариантности была бы основной [Ахманова, Бельчиков, Веселитский 1960: 35]. А. Мартине трактует морфологию как ""изучение синхронических вариаций формы значащих единиц", или, другими словами, составление "алломорфов" каждой "морфемы" с указаниями относительно их дистрибуции" и предлагает ей название "акциденция" ("accidence"), "поскольку ее можно представлять себе как перечисление тех превратностей (accidents - accident по-английски значит случайность, несчастный случай, превратность». - Прим. перев.), которым подвержен формальный облик значащих единиц" [Мартине 1965: 461].
Варианты для реализации одной и той же сущности возникают вследствие многообразия системных возможностей языка, т. е. возможность вариативности заложена в самом устройстве языковой системы [Косериу 1963: 173-175; Солнцев 1984: 31; Степанов 1988: 84; Мусина 2000: 335]. Вариантность - это видоизменение частностей при сохранении главного (общего, инвариантного) [Девкин 1988: 14], следовательно, характеризуется понятиями "вариант" и "инвариант". Вариант - это разные проявления одной и той же сущности, инвариант - абстрактное обозначение одной и той же сущности в отвлечении от её конкретных модификаций - вариантов [Солнцев 1998: 80-81]. В лингвистике используется два ряда терминов: эмические (фонема, морфема, лексема и т. д.) для обозначения единиц-инвариантов и этические (фон, или аллофон, морф, или алломорф, лекса, или аллолекса) для обозначения единиц-вариантов.
Многие вопросы теории вариантности в языкознании, вплоть до самых основных, остаются неразработанными: центральные понятия "вариантность", "вариант", "инвариант" трактуются учёными по-разному, отсутствует общепринятая классификация языковых вариантов, не определена "демаркационная линия" между вариантами и смежными с ними явлениями и др.
Тем не менее, несмотря на нерешённость многих вопросов теории вариантности разработка этой проблемы не стоит на месте. Так можно утверждать, что единодушие достигнуто в таком аспекте, как оценка места и роли вариантов слов в структуре и функционировании языка. Если более четверти века назад А. Л. Воронов констатировал взгляды на вариантные модификации слова как на определённое излишество в языке, как на недостаток естественного языка, как на анормальное явление [Воронов 1976: 112], Г. Г. Огнева рассматривала их, "во-первых, как "балласт", от которого язык рано или поздно освободится, во-вторых, как резерв, способствующий отбору той единицы, которая наиболее точно передает данное содержание" [Огнева 1970: 17], то сегодня вариантность рассматривается как неотъемлимое свойство функционирующего языка, без которого немыслимо его развитие: "Языковая вариантность - следствие языковой эволюции, показатель языковой избыточности, но избыточности, дающей толчок к движению, развитию" [Валгина 2001]. Общепринятым считается также положение о том, что на определённом этапе развития литературного языка норма может носить компромиссный характер, т. е. быть представленной в виде двух или более вариантов, признаваемых в ортологическом плане относительно равноценными, несмотря на их функциональные различия [Горбачевич 1974:77].
Не лишним будет подчеркнуть, что вариативность единиц языка является воплощением динамических процессов в синхронии. Дело в том, что дихотомия синхронии и диахрониии Соссюра соответствует противопоставлению статики и динамики, и вследствие этого можно предположить, что единственно реальной является синхрония статическая. Однако Р. Якобсон указал на то, что существуют статические состояния, протяжённые во времени, и динамические состояния на уровне синхронии как взаимодействие различных субкодов [Якобсон 1963, 1985]. В нашем случае сосуществование в синхронном срезе языка параллельных способов выражения одной и той же сущности, их конкуренция, и есть проявление динамической синхронии.
Н. Н Семенюк, анализируя причины, порождающие вариантность, приходит к выводу, что "генетически вариантные реализации представляют собой или гетерогенные элементы, объединённые в результате определённых исторических процессов в системе литературного языка, или элементы «гетерохронные», относящиеся к различным периодам бытия данной системы и синхронизированные в ней в определённый исторический момент на правах вариантов" [Семенюк 1965: 53].
Часто звуковое варьирование объясняют так называемым «принципом экономии» речевых усилий, стремлением освободиться от избыточных элементов слова без ущерба для осуществления коммуникативного акта. Говорящий при этом избегает артикуляторных движений, которые не являются крайне необходимыми в процессе речепроизводства [Веренич 1989: 38].
Кроме того, языковая вариативность обусловлена функционированием определённых психолингвистических предпосылок и механизмов, и её причины объясняются с позиций психосемантики [Залевская 1988: 19-21]. В целом, В. Г. Гак выделяет три типа факторов, лежащих в основе языковой вариативности: внутренние (системно-структурные, давление системы), внешние по отношению к системе языка, но внутренние по отношению к языку в целом (развитие цивилизации, прекращение или установление контактов между группами носителей языка и др.), внешние по отношению к системе языка, но внутренние по отношению к языку и к его функционированию: логические и психологические факторы, связанные с общими закономерностями человеческого общения и мышления [Гак 2001:4-5].
Также необходимо отметить, что изучение вариантности имеет большое значение для решения таких прикладных задач как оптимизация обучения иностранному языку, совершенствование точности работы переводчиков и точности автоматизированного перевода, совершенствование словарного состава языка. С вариантностью неразрывно связаны проблемы языковой нормы, лингвистической семантики, лексико-грамматического тождества, языковой нейтрализации, синонимии, лингвистики текста и др. "Учить живому иностранному языку - значит учить сознательному варьированию языковых средств этого языка" [Шигапова 1998].
Различные толкования вариантности на разных языковых уровнях
Вариантно-инвариантный подход к явлениям языка утвердился первоначально в фонологии [Солнцев 1998: 81]. Н. С. Трубецкой установил, что "любая фонема может реализоваться в ряде различных звуков" [Трубецкой 1960: 46]. Все эти различные звуки, в которых реализуется одна и та же фонема, он называет вариантами фонемы. Трубецкой выделяет факультативные и комбинаторные варианты. Звуки, которые в том или ином языке встречаются в одной и той же позиции и могут замещать друг друга, не меняя при этом значения слова, являются факультативными вариантами одной фонемы [Трубецкой 1960: 53]. А если два акустически (или артикуляторно) родственных звука никогда не встречаются в одной и той же позиции, то они являются комбинаторными вариантами одной и той же фонемы [Трубецкой 1960: 56].
Л. Ельмслев распространил эти две возможные разновидности вариантов фонемы на лингвистические варианты вообще. Он называет первую разновидность "вариациями", свободными вариантами, а вторую - "вариатами", связанными вариантами: "Вариации определяются как комбинационные варианты, поскольку они не предопределяют существование каких-либо сущностей в цепи и сами не предопределяются существованием последних; вариации включаются в комбинацию. Вариаты определяются как солидарные варианты, ибо данный вариат всегда предопределяет существование данного вариата другого инварианта (или другой разновидности инварианта) в цепи и предопределяется существованием последнего: в слог ta входят два вариата двух различных инвариантов, а именно, вариат t, который может выступать только с а, и вариат а, который может выступать только с t; между ними имеется солидарность" [Ельмслев 1960: 338].
Выделение вариантов единиц других уровней возможно вследствие изоморфизма, однотипности структуры конститутивных языковых единиц различных уровней, и вместе с тем, однотипности отношений между этими единицами на разных уровнях [Макаев 1961: 52]. Но процедура фонологического анализа не может быть столь же эффективно применима к элементарным единицам других уровней языка - морфемам, лексемам и синтаксемам, которые в отличие от фонем наполнены семантическим содержанием, имеют знаковый характер. М. М. Гухман в этой связи даже ставит под сомнение изоморфизм фонологического и морфологического уровней в языковой модели [Гухман 1968: 122]. Поэтому в других сферах лингвистики понятия "вариант" и "инвариант" обозначены пока недостаточно чётко.
На морфологический уровень схему "фон - фонема" перенесли дескриптивисты. Последователи Л. Блумфилда под морфемой подразумевали означаемое, означающее было названо ими "морфа" или "морфный сегмент". Под морфой подразумевался неотождествленный еще по функции элемент, наделенный некоторым значением. Морфы, прошедшие процедуру идентификации, определялись как алловарианты (алломорфы) одной морфемы [Арутюнова 1968: 66-83]. Классифицируя алломорфы по морфемам, представители дескриптивной теории полагают, что "два элемента можно рассматривать как алломорфы одной и той же морфемы, если они 1) имеют одно и то же значение, 2) находятся в отношении дополнительной дистрибуции, 3) встречаются в параллельных конструкциях" [Глисон 1959: 136]. Таким образом, американские лингвисты не выделяют формальное сходство в качестве критерия для объединения элементов в одну морфему, большое значение придавая функциональным критериям. В результате они приходят к тому, что окончания множественного числа в словах cats, cows, oxen, stomata, изменение корневого гласного, например, ед. ч. mouse - мн. ч. mice, даже отсутствие какого-либо признака множественного числа, например, ед.ч. deer - мн. ч. deer - это алломорфы одной морфемы.
Однако "морфема представляет собой единицу двуплановую, индивидуально соотносящую форму и содержание, и отведение главенствующей роли функциональным признакам морфемы нарушает основной принцип её строения: слияния определённого означаемого с определённым означающим в единый знак" [Кубрякова 1974: 70]. Поэтому в языкознании утверждается точка зрения, согласно которой "наличие у алломорфов фонематического сходства, инварианта признаётся в качестве необходимого критерия их отнесения к одной морфеме" [Степанова, Фляйшер 1984: 91], и, следовательно, не допускается сведение в одну морфему функционально тождественных морфов, не имеющих ничего материально общего. На этом основании Э. А. Макаев и Е. С. Кубрякова [Макаев, Кубрякова 1969: 104], а также Л. 3. Гумирова [Gumirova 2001: 49] отказываются считать членами одной морфемы супплетивные образования.
Различные виды образования одной формы в разных группах слов Е. И. Шендельс называет альтернантами грамматической формы [Шендельс 1959: 80], С. Б. Гринберг - аллоформами [Гринберг 1962: 2]. Так, альтернантами формы или аллоформами множественного числа в немецком языке являются: die Kinder, Frauen, Arzte, Autos, Lehrer, в русском языке -крестьяне, паруса, яблоки, цветы, в английском языке - boys, oxen [Шендельс 1959: 80]. Р. 3. Мурясов предлагает ввести для обозначения какого-либо категориального признака в морфологии и в словообразовании понятие маркера, который может выступать как в виде алломорфов, так и в виде фонетически нетождественных морфов. Тогда разные показатели множественного числа существительных (ср. в рус. -и/-ы, -а, нем. -е, -en, -s, -ег, англ. -s и -en), к примеру, можно было бы назвать маркером плюральности [Мурясов 1977: 125].
Tea Шиппан наряду с морфемными вариантами, представленными алломорфами, выделяет семантические варианты морфем. Например, суффикс -ег в немецком языке, с помощью которого образуются обозначения лица: если сравнивать слова Erfurter, Lehrer, Schneider, Trinker, Faulenzer, в них можно распознать несколько вариантов значения "лицо", которые явствуют из различных основ. Так, суффикс -ег может в зависимости от семантики словообразовательной основы образовывать обозначения лица по происхождению, профессии, временным занятиям, по качествам, по привычкам и т. д. [Schippan 1987: 75].
Понятие парадигмы в морфологии
Термин "парадигма" (от греч. paradeigma - пример, образец) был введен в античной грамматике для обозначения образца видоизменения одного и того же слова. Данный термин относился, прежде всего, к совокупности форм спряжения или склонения одного типа [Кубрякова 1998: 366]. Сегодня термин "парадигма" трактуется более широко - как "объединение единиц, которые связаны между собой ассоциативной связью" [Кубрякова, Соболева 1979: 5-7].
Идея о существовании в языке ассоциативных и синтагматических связей принадлежит Ф. де Соссюру. Синтагматическими он определяет отношения, наблюдаемые между элементами речевой цепи. Синтагматическое отношение всегда налицо (in presentia): оно покоится на элементах, в равной мере наличных в актуальной последовательности. Одновременно в языке существуют отношения иного рода. Например, слово обучать невольно вызывает в сознании множество других слов (обучение, поучение и др., или: писать, кричатьидр.,шт ещё: воспитывать, просвещать и др.), которые имеют между собой общей ту или иную черту. Эти отношения Ф. де Соссюр называет ассоциативными. Ассоциативное отношение соединяет отсутствующие (in absentia) элементы в потенциальный ряд. В этой связи Ф. де Соссюр сравнивает языковую единицу с элементом здания - колонной: "С одной стороны, колонна находится в определенном отношении с поддерживаемым ею архитравом: это взаиморасположение двух единиц, одинаково присутствующих в пространстве, напоминает синтагматическое отношение; с другой стороны, если это колонна дорического ордена, она вызывает в мысли сравнение с другими орденами (ионическим, коринфским и т.д.), т. е. с такими элементами, которые не присутствуют в данном пространстве: это - ассоциативное отношение" [СоссюрФ.де1998:121].
Вследствие расширения значения термина "парадигма" он стал использоваться для обозначения самых разных систем. Прежде всего, различают некоторые типы парадигм в пределах морфологии. Более того, понятие парадигмы проникает на другие языковые уровни - возникают синтаксическая, лексическая и словообразовательная парадигмы. Вместе с тем, как замечает Р. 3. Мурясов, сфера употребления термина "парадигма" пересекается со сферой использования таких смежных лингвистических терминов как, например, "категория", "поле", "класс", "тематический ряд", "лексико-семантическая группа" и т. д., и это лишает его терминологической строгости [Мурясов 1980].
Тем не менее, основной сферой использования понятия парадигмы является морфология. Однако и здесь термин имеет различное содержание. Так, О. С. Ахманова приводит следующие определения парадигмы: "1) совокупность флективных изменений, служащих образцом формообразования для данной части речи; 2) совокупность форм словоизменения данной лексической единицы, совокупность словоформ, составляющих данную лексему" [Ахманова 1969]. Кроме того, данный термин употребляется в качестве наименования: 1) совокупности словоформ, объединенных в систему выражения частной грамматической категории, например, парадигма претерита или оптатива в древнегерманских языках - "парадигма I степени" или "малая парадигма"; 2) совокупности парадигм, объединенных в систему выражения обобщенной грамматической категории, например, времени или наклонения в древнегерманских языках - "парадигма II степени" или "большая парадигма" [Историко-типологическая морфология германских языков 1977: 86-88]. Вследствие этого выделяют четыре уровня грамматических парадигм: 1) макропарадигма, которая понимается как вся парадигматика данной части речи; 2) категориальная парадигма как совокупность словоизменительных форм, репрезентирующих ту или иную грамматическую категорию данной части речи; 3) парадигма как совокупность словоформ, объединенных в систему выражения частной грамматической категории; 4) микропарадигма, т. е. все возможные грамматические формы одного конкретного слова [Мурясов 2003: 4]. Встречается и другое понимание макропарадигмы [Carstairs 1986: 4]. Здесь маКропарадигма определяется как а) совокупность двух или большего количества сходных парадигм, все словоизменительные различия каждой из которых объяснимы на основе различий в фонологическом оформлении основ или лексически обусловленных синтаксических или семантических различий, или б) единичная парадигма, не комбинируемая указанным образом с другими.
Рассмотрим, к примеру, парадигмы немецких существительных Gast, Apfel, Hand, Mutter и Uhu:
а) В одну макропарадигму группируются существительные Gast, Apfel, Hand, Mutter. Парадигма Apfel сходна с парадигмой Gast в виду того, что они идентичны за исключением форм номинатива, аккузатива, генитива множественного числа, а парадигма Hand сходна ей в виду того, что они идентичны за исключением генитивной формы единственного числа. Данные словоизменительные различия предсказуемы. Во-первых, в пределах классов Gast и Apfel словоизменительное различие между присутствием и отсутствием -е во множественном числе можно предсказать на основе фонологического оформления основы: факт того, что Apfel, в отличие от Gast, не получает окончания -е, является примером общего правила, действующего для существительных, оканчивающихся на безударные -el, -ег или -en. Во-вторых, в рамках классов Gast и Hand, где словоизменительное различие свойственно генитиву единственного числа, мы можем предсказать распределение генитивного маркера -(e)s на основе лексико-грамматически детерминированного родового различия между feminina и не-feminina. В-третьих, макропарадигма содержащая классы Gast, Apfel и Hand учитывает возможность, что некоторые её члены могут разделять характеристики и Apfel и Hand, а именно feminina, оканчивающиеся на -el, -ег или -en, т.е. существительное Mutter.
б) Парадигма пятого существительного (1Лш) останется в стороне и составляет отдельную макропарадигму. Каждая парадигма относится к одной и только одной макропарадигме [Carstairs 1986: 4-6].
А. А. Зализняк предлагает следующее образное представление парадигмы: "парадигма есть набор клеток, каждая из которых имеет в качестве названия некоторое грамматическое значение и содержит одну словоформу (нормальный случай) или несколько словоформ (являющиеся вариантами друг друга) или ничего не содержит (так называемая пустая клетка)" [Зализняк 1967: 30].
Как известно, понятие "грамматическая категория" существует и выявляется только в парадигме. "Подобно любой категории знакового уровня, грамматическая категория двумерна: план содержания представлен грамматическим значением, план выражения - системным набором взаимно противопоставленных словоформ (не менее двух), или парадигмой, объединенной значением этой категории. Отсутствие названных средств выражения грамматической категории равнозначно отсутствию самой грамматической категории" [Гухман 1968: 123]. И наоборот, грамматическая категория объединяет в систему связанные и противопоставленные друг другу словоформы, образующие парадигму, поскольку те выражают грамматическое значение, входящее в объем содержания грамматической категории. Следует отметить, что речь в данном случае идет о грамматической категории словоизменительной. Помимо словоизменительных грамматических категорий существуют грамматические категории классифицирующие. Они также двумерны: имеют план выражения (грамматическую форму) и своеобразный план содержания (классифицирующую функцию), например, категория грамматического рода в немецком и русском языках [Ярнатовская 1970: 7].
Общее о лексических заимствованиях в немецком языке
"Прежде всего, к заимствованию иностранных слов в родной язык побуждает, конечно, потребность. В соответствии с ней перенимаются слова для понятий, которым в языке пока не хватает названия. Как правило, перенимаются понятие и обозначение одновременно из тождественного источника. В числе наиболее важных категорий следует выделить топонимы и антропонимы; кроме того, иноземные продукты. Если по существу это продукты природы, то названия для них вместе с вещью могут перейти от нецивилизованных народов к цивилизованным, тогда как введение искусственных продуктов с их названиями предполагает некоторое превосходство чужой культуры, которое, разумеется, должно быть только односторонним. В большей степени несомненно то, что подобное превосходство является условием для заимствования технических, научных, религиозных, политических понятий. Сильное культурное влияние почти всегда несет с собой интенсивный импорт иностранных слов. Можно еще упомянуть о потребности, которая может вызвать прием слов из более низкой культурной области, потребности изображения чужих условий, будь то изображение, преследующее поучительную цель и стремящееся к правдоподобному описанию и повествованию, будь то изображение с поэтической целью. Сверх истинных потребностей идут заимствования, когда чужой язык и культура ценится выше, чем собственные, а потому употребление слов и выражений из этого языка считается особенно благородным или изысканным" [Paul 1920].
Различают следующие формы заимствований [Stepanova, Cernyseva 1986: 46]: 1) формальное заимствование, 2) калькирование. (1) При формальном заимствовании заимствующий язык перенимает внешнюю форму слова. Результатом формального заимствования является иностранное слово (Fremdwort), которое после полной ассимиляции может стать заимствованным словом (Lehnwort). (2) Калькирование - это передача иноязычного содержания языковыми средствами заимствующего языка. В то время как при формальном заимствовании перенимаются иноязычное слово и его содержание, калькирование базируется на приспособлении исконного языка к новому содержанию [BuBmann 1990: 444]. Выделяют следующие подгруппы калькирования. Прежде всего, различают семантическую и формальную кальку.
Семантическая калька (Lehnbedeuttmg, а также Bedeutungsentlehnung [Ulrich 1987: 32-33]) - это дополнительное значение, приобретенное словом в результате иноязычного влияния, например, нем. Ente вслед за фр. canard (в значении "ложное газетное объявление").
Формальная калька (Lehnbildimg) - это новообразование, возникшее под иноязычным влиянием но при помощи исконных языковых средств, которое (с растущей степенью независимости от образца) может быть словообразовательной или свободной калькой.
Словообразовательная калька (Lehnformung) - это новообразование, которое опирается на морфемную структуру иноязычного образца, например, франц. Presence d esprit нем. Geistes-gegenwart; англ. popular song нем. Popular-lied [Kleine Enzyklopadie 1969: 514]. Словообразовательная калька подразделяется на дословную кальку и полукальку.
Дословная калька [Zimmer 1995] (Lehnubersetzung) - это дословный перевод, педантично добросовестная копия иноязычного образца, например, com-mun-io - gi-mein-ida (Gemeinde), domus-dei —» gotes hus (Gotteshaus); conscientia — Gewissen [Lewandowski 1994: 647].
Полукалька (Lehniibertragung) - это вольный перевод иноязычного слова, который лишь частично воспроизводит иноязычный образец. Сложное слово может быть передано простым словом, простое слово может быть расширено до сложного, например, patria — Vaterland [Lewandowski 1994: 648].
Свободная калька (Lehnschopfimg) - это формально независимое новообразование при переводе иноязычного слова, словотворчество, вызванное иноязычным влиянием, самый свободный вариант формальной кальки, например, Automobil —» Kraftwagen, Cognac — Weinbrandt, Milieu — Umwelt [Lewandowski 1994: 646-647].
К формальным калькам хотелось бы отнести и фразеологическую кальку (Lehnwendung) - пословный перевод фразеологизма [Арапова 1998: 211], например, errare humanum est — Irren ist menschlich [Lewandowski 1994: 648]. Формы заимствования наглядно представляет следующая схема. ФОРМЫ заимствования Формальное заимствование Калькирование / \ / \ Иностранное Заимствованное Формальная калька Семантическая калька слово слово У V \. Словообразовательная Свободная Фразеологическая калька калька калька / \ Дословная Полукалька калька
И, наконец, существует ложное заимствование, псевдозаимствование (Scheinentlehnung) - слово, которое кажется заимствованным, но которое не существует в таком виде в языке-источнике, например, Handy (mobile phone), Oldtimer (veteran car) [Schindler 2003: 22]. В немецкий язык термин "Fremdwort" (иностранное слово) предположительно был введен философом и пуристом К. К. Ф. Краузе (1781-1832) [Duden 1990: 9], однако само понятие уже ближе к середине XVII в. было осознано ученым Ю. Г. Шоттелем и писателем Ф. фон Цезеном. Они употребляли выражения "fremde Worter" (чужие слова), "auslandische Worter" (иностранные слова). Термин "Lehnwort" (заимствованное слово) появляется еще позже. Он начинает свою историю в середине XIX в., будучи употребленным Г. Ф. Эбелем в книге "О заимствованных словах в немецком языке", где, правда, нет четкого разграничения заимствованных и иностранных слов [Kleine Enzyklopadie 1969: 509]. Постепенно термин "заимствованное слово" утверждается как обозначение заимствований, которые настолько ассимилировались с немецким языком, что только этимологические исследования могут выявить их иноязычное происхождение, например, Brief -раннее заимствование из латинского breve "краткое послание" (к лат. brevis "краткий"); falsch - заимствование из старофранцузского fals, которое, в свою очередь, происходит от латинского falsus "ложный" (к лат. fallere "вводить в заблуждение"); klar - заимствовано из латинского clams "ясный" через посредство французского clair и средненидерландского claer [Kluge 1995]. Этим "онемеченным" заимствованиям противостоят собственно иностранные слова: слова, перенесенные из чужого языка, (пока) сохранившие прежнее звучание, орфографию и/или формообразование, например, Pneumonie, Spaghetti. Следует отметить, что диахронный принцип классификации иностранных слов, основанный на этимологии слов, предполагает сложный анализ и требует самых точных знаний истории немецкого языка.
В противоположность этимологической типологии П. фон Поленц рассматривает заимствованные слова в синхронии [Polenz 1967]. Он утверждает, что традиционное определение различия между "иностранным словом" и "заимствованным словом", ориентированное на степень графической, фонетической и словоизменительной ассимиляции, неудовлетворительно. Так, полагает он, общеупотребительные слова Lexikon и Atlas считались бы из-за необычной формы множественного числа иностранными словами, а редкие термины Enzyklopadie и Foliant, образующие множественное число при помощи немецких суффиксов - заимствованными словами. Поэтому нельзя решать проблему иностранных и заимствованных слов, руководствуясь внешними критериями, утверждает немецкий лингвист. Большее значение играет то, кем слово произнесено, кому оно сказано, в какой ситуации, касаемо какого вопроса, в каком контексте, с какой стилистической окраской и, прежде всего, в каком значении по отношению к значениям других слов того семантического поля, в котором разместилось заимствованное слово.
