Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Исследование дискурса с позиции когнитивно-прагматического подхода 13-56
1.1. От основ прагматики к развитию прагматических концепций современной лингвистики 15-21
1.2. Развитие идей прагмалингвистики в современном языкознании 21-27
1.3. Понимание «жанра», «стиля» и «регистра» в отечественной и зарубежной лингвистике 27-32
1.4. Дискурс как отражение языковой картины мира 33-40
1.4.1. Типы и виды дискурса 40-43
1.4.2. Дискурс блогосферы как объект лингвистического исследования 43-55
Выводы по Главе 1 55-56
Глава 2. Структурно-номинативные и концептуальные характеристики словесных товарных знаков в англоязычном дискурсе блогосферы 57-107
2.1. Понятия номинации и категоризации и их отражение в языковой картине мира блогосферы 57-64
2.1.1. Сущность понятия «словесный товарный знак» и смежных с ним понятий 64-71
2.1.2. Товарные знаки в современной картине мира 71-75
2.1.3. Словесные товарные знаки как часть номинативного и ономастического пространства языка 75-82
2.2. Апеллятивация прагмонимов как элемент отражения социокультурого опыта носителей языка 83-96
2.3. Концептосферы апеллятизированных словесных товарных знаков 96-105
Выводы по Главе 2 105-107
Глава 3. Функционирование словесных товарных знаков в англоязычном дискурсе блогосферы 108-171
3.1. Апеллятизированные прагмонимы в репрезентационных структурах события (на материале дискурса блогосферы) 108-113
3.1.1. Апеллятизированные прагмонимы в структурах схем событий материального мира 113-122
3.1.2. Апеллятизированные прагмонимы в структурах схем событий из области психологии 122-127
3.1.3. Апеллятизированные прагмонимы в структурах схем событий силового взаимодействия 127-133
3.1.4. Апеллятизированные прагмонимы в семантической роли АГЕНСА в структурах схем событий 133-139
3.2. Моделирование процесса деонимизации прагмонимов в дискурсе блогосферы 139-151
3.3. Словообразовательные процессы, возникающие на основе деонимизированных прагмонимов в дискурсе блогосферы 151-159
3.4. Когнитивные механизмы воздействия апеллятизированного прагмонима на адресата в дискурсе блогосферы 159-163
3.5. Функции апеллятизированных товарных знаков в дискурсе блогосферы 163-169
Выводы по Главе 3 169-171
Заключение 172-174
Список литературы 175-213
Список лексикографических источников 203-204
Список источников иллюстративного материала 205-213
Приложение. Сводная таблица апеллятизированных прагмонимов английского языка 214-240
- Развитие идей прагмалингвистики в современном языкознании
- Понятия номинации и категоризации и их отражение в языковой картине мира блогосферы
- Апеллятизированные прагмонимы в репрезентационных структурах события (на материале дискурса блогосферы)
- Функции апеллятизированных товарных знаков в дискурсе блогосферы
Развитие идей прагмалингвистики в современном языкознании
Проблемами прагмалингвистики отечественные ученые начинают заниматься с конца 70-х годов.
Анализируя основные идеи ученых в рамках прагматического подхода в лингвистике, можно утверждать, что предпосылкой существования системы языка, а, следовательно, и речемыслительной деятельности, выраженной вербальными или невербальными средствами является диалогичность высказывания. М.М. Бахтин называет данное явление феноменом «услышанности»: «Слово хочет быть услышанным, понятым, отвеченным и снова отвечать на ответ... Оно вступает в диалог, который не имеет смыслового конца (но для того или иного участника может быть физически оборван)» [Бахтин 1986: 324]. Таким образом, язык существует, прежде всего, как средство коммуникации и реализации намерений говорящего в конкретной речевой ситуации.
Для Ю.Д. Апресяна прагматика представляет «закрепленное в языковой единице отношение говорящего к действительности, к содержанию сообщения, к адресату» [Апресян 1988: 8], что указывает на то, что экстралингвистические факторы и акциональный аспект становятся ключевыми факторами в прагмалингвистике, где язык изучается как инструмент представления мыслей, чувств и эмоций человека, получаемых в процессе познания реальности.
Н.Д. Арутюнова и Е.В. Падучева под прагмалингвистикой понимают исследование «поведения знаков в реальных процессах коммуникации» [Арутюнова, Падучева 1985: 4], то есть в дискурсе, поскольку он выражает «субъективную психологию человека», репрезентирует его экзистенциальный опыт. В связи с чем, особую значимость имеют «импликатуры речевого общения», выражающие скрытый смысл высказывания в процессе коммуникации, а также понятие «пресуппозиция» [Арутюнова, Падучева 1985: 29-32]. Прагматические пресуппозиции понимаются учеными как ««элемент общего знания говорящего и слушающего» [Падучева 1977: 101] и являются необходимым условием «эффективности речевого акта» [Арутюнова 1973: 88].
С развитием лингвистических идей все большее внимание уделяется пониманию импликатуры, то есть той скрытой информации, которую адресат может получить из высказывания. Т.Г. Винокур отмечала, что «исследование семантики коммуникативной импликатуры языка в отношении к структуре общественной жизни, или… к картине мира» [Винокур 1993: 22] является одним из главных вопросов языкознания, так как построение высказывания зависит от контекста. В концепции Т.Г. Винокур большой акцент делается на «соавторстве» высказывания как условии существования дискурса. Под соавторством понимается «ориентация: а) на другое лицо вообще; б) на другое лицо как конкретную социально-детерминированную личность; в) на конкретную личность в отношении ее признаков с признаками говорящего…» [Винокур 1993: 84].
В работах, посвященных прагмалингвистике, выполняемых в когнитивном ключе, акцент делается на процессе изучения человеческой когниции в понимании контекста. Варьирование происходит в рамках определенного ситуационного контекста, в котором особую значимость приобретает «смысл», являющийся частью «концептуальной системы носителя языка как системы его мнений и знаний о мире, отражающих его познавательный опыт на доязыковом и языковом этапах и уровнях и несводимой к какой бы то ни было лингвистической сущности» [Павилёнис 1983: 12], поскольку мыслительный процесс индивидуален и субъективен, процесс интерпретации знака протекает по-разному у разных носителей языка. Ученый отмечает «значимость учета прагматического фактора контекста употребления языкового выражения при определении его осмысленности» [Павиленис 1983: 30]. В данном случае язык выступает как материализация сознания коммуникантов, учитывающего особенности языкового высказывания с учетом когнитивных процессов. Тогда «контекст является многомерной структурированной иерархией, являющейся индексом координат для участников коммуникации. …Данная структурированная иерархия строится пересечением двух плоскостей социальной и когнитивно психологической» [Заботкина 2012: 39], что еще раз подчеркивает мысль о том, что речевой акт «не ограничен устной речью» [Демьянков 1986: 232].
Участники коммуникации должны обладать релевантными знаниями, создающими единое коммуникационное поле, то есть прагматические аспекты (контекст, психофизические характеристики участников коммуникации и др., могут варьировать свое языковое поведение, оказывать влияние на когнитивные механизмы адресанта и реципиента в процессе коммуникации. Анализ отношений между говорящим, высказыванием и вербальным и экстралингвистическим контекстом, подчиняется психологии межличностных отношений, то есть всегда учитывает речевую и дискурсивную ситуацию и отношение к ней адресата и говорящего, которые влияют на специфику прагматической установки [Малюга 2001: 4]. При этом выявляя механизмы познания и поведенческие модели, которые, в свою очередь, обусловливают комплекс знаний, приобретенных человеком, описывается язык как материальное отражение мысли и средство отражения действительности, опираясь на мнение А. Шлейхера, что «мышление – это содержание, а язык – форма» (Цит. по: [Звегинцев 1956: 96]).
Опора на диалогичный характер дискурса, в котором адресант «направляет» слушателя в нужную сторону, адаптируя имеющиеся языковые средства и стратегии в целях осуществления коммуникации, привели к развитию идеи, в основе которой уже лежит анализ особенностей когнитивных процессов, необходимых для понимания высказывания, опирающийся на «принцип инференции». М.Л. Макаров определяет инференцию как «...широкий класс когнитивных операций, в ходе которых и слушающим, и нам, интерпретаторам дискурса, лишенным непосредственного доступа к процессам порождения речи в голове или «душе» говорящего, приходится «додумывать за него»» [Макаров 2003: 123]. Формально-логические (дедуктивные) инференции, к которым относятся: логическое следствие, семантическая пресуппозиция и конвенциональная импликатура, основанные на информации, получаемой из высказывания, в концепции М.Л. Макарова противопоставлены вероятностно-индуктивным видам инференции, основанием для которых «служат различные аспекты внешнего и внутреннего контекста, знания социокультурного характера, когнитивные структуры всех уровней, отображающие опыт деятельности в аналогичных ситуациях, элементы перцепции, нормы, правила и принципы языкового общения и взаимодействия в группах того или иного типа» [Макаров 2003: 125]. Процесс инференции помогает «выйти за пределы буквального / дословного значения единиц, разглядеть за… языковыми формами больше содержания» [Кубрякова 2004: 411]. Таким образом, инференция – это трактовка адресатом языковых намерений говорящего, необходимая как неотъемлемое условие успешности коммуникации. Данная позиция рассматривает семиозис как вид интерпретативной деятельности или как «процесс порождения множественных реальностей», при этом «выстраиваемый индивидом мир отличается от миров, выстраиваемых другими говорящими в той мере, в какой различаются их индивидуальные истории» [Кравченко 2008: 44]. Следовательно, прагмалингвистика направлена на изучеение интенций, существующих в сознании индивида, которые обусловливают выбор им языковой стратегии, и механизмы, задействованные в процессе интерпретации получаемой информации. И потому, по мнению Т. Гивона, «прагматика – это ключ к интегрированному пониманию жизни, поведения, когниции и коммуникации» [Givon 1989: 36], в рамках которой интерпретация личного опыта и полученных знаний человека, представляют собой реальность как не что абсолютное, «а скорее нечто фреймо-подобное, определяемое контекстом, зависящим от перспективы наблюдателя» (“…not absolute fixed entities, but rather frame dependent, contingent upon the observer s perspective”) [Givon 1989: xvii].
Прагматический контекст включает дейктический контекст, включающий отношения между коммуникантами и условия речевой ситуации; общий дискурсивный контекст (общие дискурсивные знания); общий культурный контекст (общие знания об окружающей действительности) [Givon 1989: 324]. Успешная коммуникация представляется невозможной без существования у адресата и адресанта общего прагматического контекста. Процесс коммуникации, является выражением мыслительной деятельности человека, который, реализуя коммуникативные намерения, старается донести смысл до адресата. Адресат, в процессе восприятия речи, декодирует смысл вербализированной инференции, обладая определенным набором концептов «в их двоякой функции – как оперативных единиц сознания и как значений языковых знаков, т.е. как неких идеальных единиц, объективированных в языковых формах и категориях» [Кубрякова 2004: 462].
Понятия номинации и категоризации и их отражение в языковой картине мира блогосферы
Раскрывая вопрос о роли языка для человека в анализе языковой картины мира, важным аспектом является понимание языковой категории.
Категории представляют собой «…конструкты нашего сознания, моделирующие наши знания о мире и соотносящие их с моделями знаний, зафиксированных в структуре языка» [Васильев 1997: 3]. Поскольку «реальные объяснения функционирования языка можно получить только при обращении к когнитивным структурам», то «мыслительные категории практически неотделимы от языковых категорий» [Баранов 1997: 14]. Языковые категории выделяются человеком на основании совокупности общих свойств явлений действительности, и объединяют множества языковых единиц в классы, которые характеризуются одинаковым набором признаков. Следовательно, «в языке, призванном хранить, обрабатывать, передавать и интерпретировать различные знания, категории как классы языковых объектов с общими концептуальными характеристиками приобретают характер особых формантов знания, выполняющих специфическую роль в организации и оперативном использовании знаний о мире, о языке как части мира, о способах их обработки и интерпретации человеком» [Болдырев 2006: 6]. В любом естественном языке мира существует несколько языковых пластов, которые являются чрезвычайно важными для понимания сущности окружающей действительности и речемыслительной деятельности человека.
Ими являются предметность, признаковость и процессуальность, составляющие основу систем речи. «Эти категории задают главные рубрики распределения полнозначных единиц номинации в лексиконе и… отражают восприятие мира в главных формах его бытия во времени и пространстве, то есть в виде разных форм материи с разными формами ее движения и воздействия на человека. Проще говоря, …мир воспринимается как заполненный объектами, что причисление объектов к тем или иным классам (лиц и вещей, в первую очередь) зависит от связываемых с ними перцептуальных признаков и что последние тоже подлежат классификации на процессуальные и непроцессуальные после того, как они сами начинают вычленяться из объектов как их части или атрибуты» [Кубрякова 1997: 271]. Среди указанных классов слов «особое место принадлежит предметной лексике, которая соотносится одновременно с несколькими значимыми языковыми категориями, одной из которых является категориальное значение предметности. Данная категория является базовой когнитивной составляющей; человек категоризует и концептуализует окружающей мир так, как он считает необходимым, ориентируясь на свое понимание действительности» [Манерко 2000: 31].
«Предметность, будучи свойством грамматическим, с большой языковой абстракцией, представляет и систематизирует отражение сложного образа мира предметов, бесконечное разнообразие всех форм и видов материи, иными словами – весь мир» [Савельева 2010: 84]. Изучая категорию предметности, рассмотрению подвергается все материальное, созданное природой или человеком. Категория предметности – это сложная категория, поскольку она обозначает качественное (предметное) многообразие выделяемых в языке явлений действительности. Изучение категории предметности происходит на основе изучения свойств и качеств, приписываемых предмету в процессе познания мира, и служащих отличительными признаками предмета. Анализ категории предметности позволяет понять, как «языковая картина мира передает информацию о действительности, как распределяет ее по своим категориям, рубрикам и единицам, какие конкретные характеристики служат основой для концептуализации человеческого опыта» [Манерко 2000: 32], поскольку «предметное имя является набором очень большого числа свойств, которые могут акцентироваться в большей или меньшей степени – в зависимости от контекста» [Рахилина 1999: 16].
Категориальное значение предметности выражено в языке с помощью имен или единиц номинации, то есть онимов, представляющих «смысловые корреляции, открывающие неочевидные значимостные связи. Причем связей этих может быть сколько угодно, и их число демонстрирует «глубину» семантической ауры имени» [Литовкина 2010: 34].
По мнению Г.В. Колшанского, номинация представляет собой «закрепление за языковым знаком понятия – сигнификата, отражающего определенные признаки денотата – свойства, качества и отношения – предметов и процессов материальной и духовной сферы...» [Колшанский 1977: 101]. А.В. Суперанская различает естественную и искусственную номинацию, отмечая, что естественные или первичные номинации «более ранние и всеобъемлющие» [Суперанская 2007: 236], так как такие слова созданы непосредственно для называния данного объекта. Слова, образованные от других единиц, представляют собой явления вторичной номинации. Эти «искусственно созданные имена, как правило, бывают порождением целенаправленного словотворческого акта, а не естественного отбора в результате языковой практики… Искусственные имена обычно принадлежат специально культивируемым системам (подсистемам)…» [Суперанская 2007: 241].
Разграничение имен на нарицательные и собственные происходит в лингвистике в основном по семантическому критерию. Имена нарицательные обладают разнообразием контекстуальных коннотаций, вызывающих в сознании слушателя определенный набор ассоциаций и отличительных признаков. О. Есперсен отмечал, что «имена собственные (в том виде, как они реально употребляются) «коннотируют» наибольшее количество признаков» [Есперсен 1985: 1]. Ученый пришел к выводу, что «между именами собственными и именами нарицательными нельзя провести четкой границы, поскольку различие между ними количественное, а не качественное. Название всегда называет качество или качества, по которым узнается его носитель или носители, своими качествами отличающиеся от других лиц или предметов. Чем более своеобразным и специфичным является обозначаемый предмет, тем более вероятно, что название ему будет дано произвольно, и тем более оно приближается или даже превращается в имя собственное. Если говорящий хочет указать на конкретное лицо или предмет, он имеет иногда в своем распоряжении специальное название, то есть имя собственное, которое в данной ситуации будет понято как обозначение этого лица или предмета; иногда же ему приходится составлять из других слов сложное обозначение, достаточно точное для этой цели» [Есперсен 1985: 1].
Имя собственное рассматривается в традиционной лингвистике как единица, не имеющая обобщенного понятия, а обладающая денотативным значением, определенным семантическим своеобразием и идентифицирующими и индивидуализирующими функциями. Имя собственное объединяет единичное и общее в диалектическом единстве, представляя предмет опосредованно через отсылку к денотату. Так, если говорящий употребляет имя нарицательное телефон, то слушающий не будет связывать с данным словом никаких дополнительных ассоциаций, кроме тех, которые заложены в значении лексической единицы, то есть «устройство для передачи звука на расстояние» [enc-dic.com] “a device that uses either a system of wires along which electrical signals are sent or a system of radio signals to make it possible for you to speak to someone in another place who has a similar device” [CED]. При использовании словосочетания мобильный телефон происходит дальнейшая детализация наименования, встраивающаяся в процесс категоризации, так как возникает дополнительная ассоциация – «переносное устройство» - “a phone with access to a cellular radio system so it can be used over a wide area, without a physical connection to a network” [OED]. Если данное словосочетание заменить другим особым наименованием, которое называется словесным товарным знаком IPhone [http://tess2.uspto.gov], то в этом случае адресат подключит характеристики, описывающие телефон и его обладателя, такие как, например, мобильный, дорогой, модный, качественный. В целях большей конкретизации, адресант может уточнить название модели, например, IPhone 7 Plus, при этом к уже существующим коннотациям прибавятся новые, а старые будут модифицированы – не просто дорогой, а находящийся в верхнем ценовом сегменте, не модный, а ультрамодный и т.д.
Н.Д. Арутюнова в своей теории референции выделяет две функции имен: референтную – называющую предмет, и атрибутивную – характеризующую предмет. При «референтном употреблении определенных дескрипций мысль говорящего движется от предмета к его описанию, а при атрибутивном употреблении дескрипции направление мысли инвертируется – мысль движется от признаков (описания) к предмету» [Арутюнова 1976: 192]. Вместе с тем, по словам А.А. Живоглядова, онимы, выполняя свою первостепенную референтную функцию, не лишены функций атрибутивных [Живоглядов 1987], что особо проявляется в словесных товарных знаках.
Сущность товарного знака состоит в обозначении уникального референта, единичного понятия. Тогда в существующем классе однородных предметов, например, машин, имя Ford может носить только машина, обладающая определенным набором характеристик, важнейшей из которых будет принадлежность к одноименному автомобильному концерну. Помимо нарицательного имени машина, у такого автомобиля будет и имя собственное Ford, хотя в данном случае объект и не является уникальным в своем роде (есть и другие автомобили этой марки). Но, с другой стороны, имена людей также повторяются, и если в группе людей, в которой будет несколько человек с именем Анастасия, мы произнесем данное имя, то откликнутся все члены группы с данным именем.
Апеллятизированные прагмонимы в репрезентационных структурах события (на материале дискурса блогосферы)
Коммуникация участников дискурса блогосферы представляет собой сложный лингвистический процесс. Коммуниканты, общаясь друг с другом, воспринимают разнообразную информацию. Эта лингвистическая и экстралингвистическая информация необходима для понимания и достижения коммуникативных целей. По мнению В. Коллер, «люди живут в конкретных реалиях материального мира, задействуют определенные дискурсивные практики и совершают действия на основе представлений о себе, других коммуникантах и о мире в целом» [Koller 2008: 433]. Как оказывается, «это не только отношение «реальный мир – язык», но и отношение «реальный мир – сознание»» [Позднякова 2007: 67], при этом участники коммуникации «сопоставляют свои ментальные схемы со схемами реципиентов, чтобы обеспечить взаимопонимание» [Koller 2008: 434]. Это указывает на результат познавательных процессов, показывающих то, как человек воспринимает свое место в окружающей действительности, взаимодействует с другими объектами и оперирует понятиями времени и пространства. По мнению В.Я. Шабеса событие выражает «различие между состояниями мира, или ситуациями» [Шабес 1989: 15]. В.З. Демьянков дает трактовку события «как того, что описывается (характеризуется и т.п.) высказываниями» [Демьянков 1983: 321]. Таким образом, в нашем исследовании мы подразумеваем под событием некое действие или ситуацию, вербально репрезентирующую состояние, процесс или результат.
Е.С. Кубрякова считает, что пониманию и продуцированию в дискурсе способствуют репрезентации, оносящиеся «как к процессу представления ...мира в голове человека, так и к единице подобного представления, стоящей вместо чего-то в реальном или вымышленном мире и потому замещающей это что-то в мыслительных процессах» [КСКТ 1997: 157]. Понятие репрезентации является достаточно широким. Более узкое понимание мы находим у Ю.Е. Кравченко, который определяет репрезентацию как «представление человека о ситуации, в качестве компонентов которой можно выделить объекты и их свойства; связи между объектами и взаимодействия объектов; процессы, протекающие в объектах» [Кравченко 2017: 112]. Следовательно, концептуальная организация дискурса осуществляется посредством типичных репрезентационных структур, которые предполагают выстраивание когнитивных связей, которые коррелируют со структурой события между коммуникантами внутри дискурса.
Так как при формировании дискурса задействуются разные лингвистические и экстралингвистические знания, в процессе концептуализации действительности внимание человека фокусируется на разных объектах, и решаются определенные коммуникативно прагматические задачи. Можно отметить, что одни структуры употребляются чаще других, поскольку они не просто «идеализированная совокупность когнитивных объектов, а совокупность социально и ситуативно-обусловленных дискурсивных практик» [Augoustinos, Walker 1995: 306].
Несмотря на разнообразное вербальное отображение, количество репрезентационных структур ограничено для каждого языка.
В современной когнитивной и прагмалингвистике используется понятие «схема события» (“event schema”), которая понимается как «концептуальная модель, которая объединяет тип действия или состояния с наиболее важными участниками, осуществляющими разнообразные роли в данном действии или состоянии» [Dirven, Vespoor 2004: 78].
Схемы событий являются отражением того, как человек воспринимает окружающую его реальность. Исследование апеллятизированных прагмонимов во фрагментах дискурса блогосферы с применением схем событий позволит определить, какие когнитивные процессы и механизмы задействуются в процессе деонимизации. По словам Ю. Юнгера, «каждый человек имеет какие-то когнитивные схемы, которые подготавливают его/ее к принятию определенных (именно этих) видов единиц информации» [Junger 1987: 658]. Эта же мысль звучит в работе В.И. Холодной, которая учитывает «обобщенную и стереотипизированную форму хранения прошлого опыта относительно строго определенной предметной области (знакомого объекта, известной ситуации, привычной последовательности событий и т.д.).
Когнитивные схемы отвечают за прием, сбор и преобразование информации в соответствии с требованием воспроизведения устойчивых, нормальных, типичных характеристик происходящего» [Холодная 1997: 92l], то есть в процессе построения дискурса адресант подготавливает сознание адресата «к достаточно предсказуемому заранее пути, по которому будет разворачиваться конструкция» [Манерко 2000: 197], с целью упростить процесс когнитивной обработки информации. Схемы событий носят «стереотипный характер», а «стоящая за ними ментальная структурированная «картинка» служит своеобразной точкой отсчета при передаче новой информации», помогая «реконструировать авторскую интерпретацию ситуации и основания этой интерпретации» [Беляевская 2017: 120].
Схемы событий являются универсальным способом представления информации и позволяют проанализировать событие, выраженное вербально, с учетом прагматических интенций его участников, отношений, существующих между ними, и их семантических ролей (semantic roles), помогая понять «экстралингвистические и лингвистические характеристики речевой ситуации, обусловленной когнитивной и коммуникативной функциями языка», актуализированных в схеме [Воробьева 2017: 86-87]. Следовательно, репрезентационные структуры схем событий представляют собой когнитивно-прагматические механизмы, направленные на «переработку визуально-пространственной и пропозиционально лингвистической информации» [Манерко 2000: 53].
Ч. Филлмор, говоря о репрезентационных структурах дискурса, отмечает, что для членов данных структур характерны определенные роли [Fillmore 1968: 65]. В рамках схемы события семантические роли подразделяются на роли участников события (participant roles) и объектов, не являющихся участниками события (non-participant roles), то есть объектов, которые не принадлежат к «концептуальному ядру ситуации» (“the conceptual core of a situation”) [Dirven, Radden 2007: 270], а являются свободными членами предложения, описывающими условия или окружающую обстановку события [Radden, Dirven 2007: 303], и не влияют на изменение типа схемы события. Обычно данные семантические роли вводятся с помощью предлогов или предложных фраз и являются обстоятельствами образа действия, времени, места, цели и др., не входят в концептуальное ядро схемы и являются вспомогательными, не облигаторными членами схемы события, то есть их присутствие в схеме необязательно.
Среди ролей участников события можно выделить: инициатора события – агенса (agent), пассивного участника события – пациенса (patient); причину события (cause), место события (location) и цель события (goal). В свою очередь, пациенс имеет несколько типов: носитель опыта или экспериенцер (experiencer), объект события – «участник, который пассивно вовлечен в ситуацию, в качестве субъекта, на которого оказывается влияние, чье появление вызвано событием, субъект, который просто существует или претерпевает какие-либо изменения» [Dirven, Radden 2007: 270], получатель (recepient) объекта события, и обладатель (possessor) объекта. Перечисленные роли не употребляются все вместе, а образуют устойчивые комбинации, формирующие схему события.
Все события подразделены на три группы: «1) те, которые относятся к материальному миру (material world), выполняемые агенсом действия или бездействие пациенса, повлекшие изменение ситуации; 2) раскрывают психологическую область (psychological world), куда относятся чувственное восприятие, эмоции и мнения; 3) репрезентируют ситуации силового взаимодействия (force-dynamic world) [Dirven, Radden 2007: 272]. Такое деление вызвано тем, что схемы событий разных групп отражают разную направленность внимания говорящего. Таким образом, одно и то же явление может быть вербально выражено по-разному, с применением разных схем событий, что обусловливает и различное восприятие информации адресатом. Схемы событий заложены в сознании коммуникантов и употребляются интуитивно, актуализируясь в зависимости от определенной коммуникативной ситуации, отражая когнитивные процессы, происходящие в сознании человека. Схема реализует имеющуюся концептуальную структуру, дополняемую когнитивно-значимой информацией. Все элементы схемы взаимосвязаны друг с другом и находятся в определенном порядке, который отражает отношения между элементами схемы, реализующие их взаимообусловленность и внутренние связи, а также понимание и прагматическое восприятие данных связей говорящим. Репрезентационные структуры схем-событий позволяют провести анализ особенностей речемыслительной деятельности, реализованных в конкретной схеме, как отражении когнитивной и языковой информации.
Функции апеллятизированных товарных знаков в дискурсе блогосферы
Анализируя употребление апеллятизированных словесных товарных знаков в дискурсе блогосферы, нам представляется необходимым провести анализ их когнитивно-прагматических функций.
Е.В. Трифонова выделяет номинативно-дифференцирующую и экспрессивно-прагматическую функцию словесных товарных знаков [Трифонова 2002: 40]. Товарные знаки выделяют товар производителя среди других товаров и, апеллируя к набору ассоциаций, связанных с товарным знаком, побуждают потребителя к совершению определенных действий.
Рассматривая апеллятизированные товарные знаки в дискурсе блогосферы, мы можем говорить о приобретении прагмонимом дополнительных функций и утрате (полной или частичной) функций, осуществляемых им в рекламном дискурсе. Так, например, номинативно-дифференцирующая функция товарного знака, призванная выделить товар среди товаров других производителей, не свойственна для апеллятизированных прагмонимов, поскольку в процессе апеллятивации товарный знак постепенно переходит из категории имен собственных в категорию имен нарицательных и обозначает не товар определенного производителя, а весь класс подобных товаров. В то же время можно говорить о том, что в дискурсе блогосферы номинативно-дифференцирующая (или идентифицирующая) функция претерпевает изменения и распространяется со словесного товарного знака, на объект, который им обладает, но не является производителем товара. Рассмотрим пример: I m a Filofax man, have a personal Malden In my opinion, they are much more versatile. I can store things other than my diary in it; work out plan, year calendar for exams/deadlines/important events etc. [https://www.thestudentroom.co.uk/showthread.php?t=2833597]. Автор, используя апеллятизированный товарный знак Filofax “a brand name for a type of small book in which a record can be kept of phone numbers, future plans and visits, business meetings, etc. (noun, countable, TM)” [CED] в большей степени характеризует себя и приписывает определенные качества, такие как организованность и склонность к планированию. В данном случае можно выделить характеризующую функцию апеллятизированного прагмонима, раскрывающую характер адресанта, иллюстрирующую его образ жизни и мировоззрение по средствам товарного знака. Н.А. Стадульская в своем исследовании, посвященном рекламному дискурсу, называет данную функцию «подфункцией» текстообразующей функции, указывая, что товарные знаки выступают «в качестве ключевых слов, связующих элементов содержательно-смыслового пространства и структуры текста» [Стадульская 2014: 301, 303], «в тесной и ощутимой зависимости от ближайшего и общего контекста» [Ларин 1974: 126]. В дискурсе блогосферы текстообразующая функция имеет первостепенное значение. Используя словесные товарные знаки в определенном контексте, авторы не стремятся прорекламировать определенный товар, а создают художественный образ и лингвокультурный фон события, погружая адресата в свой мир. Таким образом, мы считаем обоснованным выделение «характеризующей подфункции» словесных товарных знаков в самостоятельную функцию в дискурсе блогосферы.
Другой функцией выступает пространственно-временная функция прагмонимов в дискурсе блогосферы, которая «используется с целью воссоздания культурного фона события произведения, что позволяет также представить ситуацию в заданной культурной действительности» [Стадульская 2014: 303]. Рассмотрим пример: Sorry, no pictures. I may have taken some when I first found it, but that was back when I used a flip phone, so they re probably gone [http://www.neogaf.com/forum/showthread.php?t=1355401]. Употребление апеллятизированного товарного знака flip phone “a small mobile phone that closes by folding in the middle to make it easier to carry (noun, countable)” [MMD] относит нас к определенному периоду начала 2000-х, когда невозможна была фотосьемка телефоном определенного типа. Реципиент, обладая общим с автором когнитивным и прагматическим пространством знания, следовательно, общей концептуальной картиной мира, языковым и культурным контекстом, понимает, о каком времени идет речь без указания года, а с помощью словесного товарного знака.
Сравнительно-описательная функция, предназначенная «для характеристики внешности, характера, предмета, ситуации, героя произведения и пр. в сравнении с качеством определенного товара и его товарным знаком» [Стадульская 2014: 303], раскрывается через использование таких оборотов, как like и as, когда описание объекта дается, апеллируя к набору положительных или отрицательных ассоциаций, связанных с апеллятизированным прагмонимом. В предложении: What kind of swimsuit would I look best in? I think of myself as a bikini girl, though I m now like 50 lbs overweight [https://answers.yahoo.com/question/index?qid=20120516213952AAJFoIV], автор сравнивает себя с bikini girl, стройной девушкой, фигура которой позволяет носить минималистичный купальный костюм. Merriam-Webster Dictionary On-line дает следующее определение апеллятизированного прагмонима bikini: “a woman s scanty two-piece bathing suit” [MWD]. В указанном примере можно также выделить контрастивную функцию прагмонима, поскольку автор не только сравнивает, но и противопоставляет bikini girl себе.
His work in my life has been more like a crock pot than a microwave. Good things often take time, and it is important to be patient. Here is a big implication of this principle. Knowing God has been patient and abounding in love toward me in my walk with Jesus, I need to allow room and time for God to work [http://www.daytonumc.org/pastors-blog/?page=22]. В данном примере автор блога – пастор сравнивает постижение учения Бога с работой мультиварки (апеллятизированный прагмоним crock pot “a large electric cooking pot, used to cook stews and other dishes slowly” [OED]), которая все делает медленно, противопоставляя ее микроволновой печи (microwave), которая используется для очень быстрого приготовления пищи.
Коннотации прагмонимов лежат в основе оценочно-моделирующей функции. Примером является отрывок о поколении тех, кто отказывается становится взрослыми: Where is the pride in accomplishment, the fact that we enjoy different things now that we ve matured? People have been using Estuary English for so long to prove that they re down wiv de kidz, that they ve turned into toddlers themselves. The way they dress is utterly infantile: if not onesies, jeans and trainers with everything, of course, it not occurring to anyone that in a professional environment they might want to smarten up [https://blogs.spectator.co.uk/2016/05/adults-nowadays-arehe-generation-of-kids-who-refusedo-grow-up/]. Апеллятизированный прагмоним onesies “a one-piece close-fitting lightweight garment worn by a young child, usually having sleeves but leaving the legs uncovered and fastening with press studs at the crotch” [OED] показывает пренебрежительное отношение автора к людям, чья одежда описывается как infantile, при том, что их младенческий возраст (toddlers) и отрицательная коннотация подчеркивается фразой “they re down wiv de kidz”. Использование товарного знака помогает образной визуализации описываемых людей.
Анализируя функции апеллятизированных словесных товарных знаков в дискурсе блогосферы, можно выделить количественно-измерительную функцию. В примере: And I know what you mean about diapers being expensive! I figure we can afford to use 1 pampers a day [http://www.circleofmoms.com/july 2008-babies/anyoneried-parents-choice-diapers-from-wal-mart-308573], автор говорит о своем уровне дохода, используя апеллятизированный товарный прагмоним pampers “disposable diapers of soft, absorbent paper with an outer covering of thin plastic” [CD], что характерно для общества потребления.
Экспрессивно-прагматическая функция апеллятизированных товарных знаков – одна из самых распространенных функций, осуществляемых прагмонимом в дискурсе блогосферы. Это связано, прежде всего, с самой сущностью и первоначальной целью торговых марок, выражающейся в придании названию экспрессии и создании у реципиента системы ассоциативных связей с товаром или услугой. Несмотря на переход прагмонима из категории имен собственных в категорию имен нарицательных, положительные или отрицательные коннотации, нередко связанные с индивидуальным опытом потребителя, остаются, что обусловливает наличие экспрессивного компонента в апеллятиве: WGAF? She is a baggie eyed breast implanted no talent dime a dozen nothing. [http://www.celebitchy.com/239936/did_blake_lively_piss_off_karl_lagerfeld_wh en_she_signed_on_to_gucci/]. Прагмоним baggie «a plastic bag typically used for storing food» [OED] сам по себе не несет негативной коннотации, но в указанном примере проводится параллель между значением «сумка для продуктов» и прилагательным baggy «мешковатый», чтобы усилить экспрессивность высказывания и нагляднее проиллюстрировать «мешки под глазами» описываемой знаменитости.