Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Общая проблематика разговорности. Разговорный язык и разговорная лексика как объекты исследования 26–56
1.1. Норма разговорного языка 27–45
1.1.1 Норма и вариативность в немецком языке 27–33
1.1.2 Разговорный язык как форма языка и проблема его границ 33–41
1.1.3 Изменчивость разговорной нормы в контексте общей динамики немецкого языка 41–45
1.2. Понятие и критерии выделения разговорной лексики 45–53
Выводы по первой главе 53–56
ГЛАВА 2. Словообразовательный статус и специфика немецких глагольных единиц как явлений синкретического характера 57–109
2.1. Проблема систематизации синкретических явлений в глагольном словообразовании современного немецкого языка 57–88
2.1.1 Единицы, имеющие формальное совпадение с основой самостоятельного слова 59–77
2.1.1.1 Аффиксоиды 60–65
2.1.1.2 Первые компоненты глагольных единиц 66–67
2.1.1.3 Частотные компоненты 67–77
2.1.2 Единицы, не имеющие формального совпадения с основой самостоятельного слова 78–88
2.1.2.1 Уникальные и связанные основы 78–79
2.1.2.2 Конфиксы 79–88
2.2 Словообразовательный статус и специфика немецких глагольных единиц с приглагольными частицами предложного и наречного характера 88–94
2.3 Словообразовательный и грамматический статус немецких глагольных единиц с субстантивными и адъективными компонентами 94–107
Выводы по второй главе 107–109
ГЛАВА 3. Структурно-семантический анализ немецких разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами 110–299
3.1 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом ab- 111–122
3.2 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом an - 122–132
3.3 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом aus- 132–140
3.4 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом auf- 140–149
3.5 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом bei- 150–151
3.6 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом ein- 151–158
3.7 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом nach- 158–162
3.8 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом zu- 162–168
3.9 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом vor- 168–174
3.10 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом durch- 174–183
3.11 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом ber- 183–188
3.12 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом unter 188–191
3.13 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом um- 191–195
3.14 Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом hinter- 195–198
3.15 Структурно-семантический анализ разговорных глагольных единиц, образованных по модели «конверсия именной основы + приглагольный компонент» 198–210
3.15.1 Разговорные глагольные единицы, образованные по комбинированной модели «приглагольный компонент + конверсия субстантивной основы» 203–207
3.15.2 Разговорные глагольные единицы, образованные по комбинированной модели «приглагольный компонент + конверсия адъективной основы» 208–210
3.16 Сопоставительный анализ разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами и омонимичными префиксами 210–218
3.17 Разговорные глагольные единицы с приглагольными компонентами наречного характера 219–293
Выводы по третьей главе 293–299
ГЛАВА 4. Особенности реализации и факторы продуктивности моделей образования глагольных единиц в немецкой разговорной лексике 300–334
4.1 Общие вопросы, связанные с понятием продуктивности в словообразовании 300–307
4.2 Продуктивность моделей образования глагольных единиц с приглагольными частицами в немецкой разговорной лексике 307–322
4.2.1 Количественный аспект продуктивности немецких разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами 307–315
4.2.2 Качественный аспект продуктивности немецких разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами 315–322
4.3 Словообразовательная активность предложных и наречных частиц в составе немецких разговорных глагольных единиц 322–330
Выводы по четвертой главе 330–334
ГЛАВА 5. Особенности мотивированности немецких разговорных глагольных единиц 335–381
5.1 Мотивационное значение и словообразовательное значение 336–339
5.2 Факторы, влияющие на степень мотивированности 340–350
5.3 Вопрос о степенях мотивированности лексических единиц 350–360
5.4 Анализ разговорных глагольных единиц по характеру и степени мотивированности 360–378
Выводы по пятой главе 378–381
Заключение 382–390
Список литературы
- Изменчивость разговорной нормы в контексте общей динамики немецкого языка
- Аффиксоиды
- Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом an
- Качественный аспект продуктивности немецких разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами
Изменчивость разговорной нормы в контексте общей динамики немецкого языка
Принципиальное значение для понимания феномена разговорного языка имеет его характеристика с точки зрения отношения к норме литературного языка.
По определению философского словаря, «норма» конкретизируется в понятиях, правилах и образцах и тесно связана с организацией человеческой деятельности, так как нормативные правила «задают совместно выработанные людьми устойчивые и общезначимые правила действий» [Современный философский словарь, 1998, с. 103]. Таким образом, понятие «норма» связано с понятием о приоритетах и ориентирах при осуществлении любой человеческой деятельности, отсутствие которых приводит к дезорганизации. Соответственно, норма представлена как естественная необходимость и первоначально возникает, как правило, стихийно. Позже она формируется в виде осознанно принятых правил и схем, к которым относятся в том числе и правила вербального общения, включая использование лексики. Языковая норма, как и любая другая, имеет организующее и консолидирующее значение для общества. Это во многом объясняется ее традиционностью, способностью сохранять связь поколений. Традиционность, преемственность норм обеспечивает их сохранность в ситуациях, когда поведение индивида регулируется только в общих чертах, а рамки социально приемлемого поведения в разных сферах жизни расширяются и размываются, что можно наблюдать в современный период существования общества.
Кодифицированная норма в немецком языке или немецкий литературный стандарт (в немецкой германистике встречаются разные обозначения этого явления: Standarddeutsch, Standardsprache3, Hochsprache, Schriftsprache4, Literatursprache, Nationalsprache, Einheitssprache) предполагает наличие единого языкового стандарта на всей территории, где проживают носители немецкого языка. Литературный стандарт используется в сфере официального или «приподнятого» (gehoben) общения. Единый стандарт может рассматриваться в качестве центра языковой системы, периферию при этом образуют различные варианты - региональные и социальные. Необходимо отметить, что количество этих вариантов и субвариантов настолько велико, что вплоть до настоящего времени не существует их единой систематизации, несмотря на стабильно высокий интерес и значительные усилия, предпринимаемые лингвистами в области изучения вариантов немецкого языка. Разработкой этого вопроса с успехом занимались М. Клайн (1992, 2004), У. Аммон (1995, 1998, 2005), П. фон Поленц (2000), Л. Хофер (1999, 2004), Х. Лёффлер (2005), Ч. Фёльдеш (2005), Й. Шмидт (2005), Д. Буссе (2006), Л. Айхингер (2005), Р. Шмидлин (2011), M. Хенниг (2009) и другие. Литературный язык в таком понимании противопоставляется разговорному языку, диалектам и социолектам. Такая трактовка термина «стандартный язык» (Standartsprache) дается в большинстве работ и словарей, например, в «Универсальном словаре немецкого языка» DUDEN или «Словаре по языкознанию» Х. Бусманна [Bumann, 2008, с. 680; DUDEN, 1989, с. 1452]. Такой взгляд на соотношение образующей центр нормы и прочих вариантов в языке в последнее время активно пересматривается. При этом обращают на себя внимание некоторые моменты, которые дают повод для критики изложенного выше мнения.
Во-первых, литературный язык не является автономной, объективно ограниченной системой. Следовательно, даже признавая, что в языке существует нормативный стандарт, принятый в качестве образца, приходится ставить вопрос о том, каким образом очерчиваются его границы. В первую очередь возникает необходимость выяснить, какую позицию по отношению к литературному стандарту занимает разговорный язык, так как границы между этими системами в целом условны, размыты и легко проницаемы.
Довольно часто исходят из такого понимания литературного стандарта, согласно которому им считается форма языка, признанная и сознательно принятая к употреблению образованными слоями общества, как в письменной, так и в устной форме, как в официальной, так и в неофициальной сфере общения [Barbour, 2005, S. 325; Jger, 1980, S. 377]. Согласно этому пониманию «литературный язык» включает в себя также разговорную форму языка образованных слоев населения: высшего и среднего. Как подчеркивает С. Барбур, в этом случае речь идет об общеупотребительном стандарте, который противопоставляется предписанному и обязательному к усвоению кодифицированному стандарту [Barbour, 2005, S. 325]. В связи с этим стоит упомянуть, что по отношению к русскому языку у отечественных лингвистов также устоялось то мнение, что разговорный язык принадлежит области русского литературного стандарта. По определению Е.А. Земской: «Русский литературный язык существует в двух основных разновидностях. Одну из них называют ко д и ф и ц и р о в а н н ы м литературным языком, другую – р а з г о в о р н ы м литературным языком» [Земская, 2011, с. 3].
Аффиксоиды
Заметный семантический сдвиг в сторону абстракции, который характерен для аффиксоидов, дает основания для дальнейшей дифференциации в группе основ, а именно для разграничения аффиксоидов и частотных компонентов.
Выше проблема двойственности словообразовательного статуса первых компонентов производных слов была сформулирована главным образом в связи с тремя их особенностями: 1) соотносимостью с основой непроизводного слова, 2) способностью к серийному участию в словообразовательных процессах, 3) десемантизацией и абстрактностью значения. Однако подобный вопрос может быть поставлен и по отношению к основам, которые в целом определяются как полнозначные. Так, целесообразно рассмотреть отдельно группу основ таких лексем, которые, в силу своей эврисемичности, активно сочетаются с широким кругом уточняющих формантов, и в силу этой особенности получили в ряде работ название «частотные компоненты».
К частотным компонентам можно отнести элементы, обладающие более или менее высокой словообразовательной активностью, совпадающие формально, этимологически и семантически с самостоятельными лексемами [Груздева, 2012, с. 29]. Отличие частотных компонентов от всех остальных полнозначных основ состоит в первую очередь в том, что они обладают заметной словообразовательной активностью, то есть обнаруживают тенденцию к серийному употреблению. Что касается их значения, то степень отвлеченности семантики частотных компонентов как основ сложных слов не выходит за рамки семантической абстракции, которая характерна для этих единиц как основ самостоятельных лексем. В связи с этим вторые компоненты глагольных единиц, обладающие выраженной обобщенностью семантики и использующиеся серийно в сочетании с различными превербальными компонентами, определяются нами, в отличие от аффиксоидов, как полнозначные основы.
В данном случае мы полагаем, что абстрактность и широкозначность заложена в значении так называемых частотных компонентов изначально, то есть, как и аффиксоиды, они обладают этими характеристиками, только выступая в роли словообразовательных элементов. М.Д. Степанова считает, что, хотя частотные компоненты « ... обладают высокой степенью обобщения, но их структура (полиморфемность, изменяемость по лицам и т. п.) не позволяет причислять такие глагольные компоненты к суффиксам или суффиксоидам» [Степанова/Фляйшер, 1984, с. 157].
Среди глагольных единиц и префиксальных глаголов немецкого языка лексемы с частотными компонентами встречаются довольно часто. Это единицы со смещенным семантическим центром, у которых основа обозначает широкое понятийное поле, она обладает неопределенным, эврисемичным значением, а приглагольный компонент, или префикс, выполняет уточняющую функцию. Таким образом, если говорить о мотивированности подобных глаголов и глагольных единиц, то она вполне прозрачна, так как обеспечивается знанием значения первого компонента, а дополнительных сем, которые могли бы осложнить понимание, базовый глагол, как правило, не приобретает.
В семантике этих единиц, по выражению В.Д. Девкина, « ... уже заложена некоторая дейктичность семантики» [Девкин, 1979, с. 165], благодаря чему они преобразуются в диффузы [Там же]. В результате роль семантического ядра переходит к первому компоненту (который все же сохраняет статус модификатора). Преобразование в серийно используемые единицы с абстрактной семантикой в составе словообразовательных конструкций у частотных компонентов имеет предпосылки в виде преобладания обобщенных сем в структуре лексического значения соответствующих мотивирующих глаголов.
Частотные компоненты глагольных единиц – это в первую очередь модальные глаголы и глагол lassen, глаголы со значением «иметь» и «приобретать» (bekommen, haben, kriegen), со значением общего действия (tun, machen) и глаголы bleiben и brauchen. Основы этих глаголов чаще всего используются при образовании рядов аналогичных словообразовательных конструкций. Принимая во внимание то, что перечисленные глаголы обладают достаточно широкой семантикой также и вне словообразовательных конструкций, нельзя не отметить, что при серийном использовании в словообразовании степень обобщенности их семантики увеличивается.
Приведем примеры наиболее активных частотных компонентов, входящих в состав немецких разговорных глагольных лексем: -brauchen-anbrauchen – использовать что-либо, приниматься за что-то: „Kein einziges Mal hat sie sich in den vergangenen 50 Jahren ein neues Mbelstck gekauft. Die UHT-Milch kommt auch nach dem Umzug erst in den Khlschrank, wenn sie angebraucht ist“ (Die Zeit, 04.12.2013 / DWDS). ausbrauchen – использовать полностью, израсходовать: „Die Schulbcher sind endgltig ausgebraucht“ (DUDEN online). un-abtun – снять с себя: „Es fllt sogar schwer, ihn als gutartigen Spinner abzutun. Es ist da etwas viel Bsartigeres am Werk“ (Die Zeit, 14.10.2014 / DWDS). zutun – 1. Закрыть. 2. Закрыться. 3. Добавлять: „Der Staat habe Besseres zutun, als sich um angeschlagene Autobauer zu kmmern. Einen kleinen Seitenhieb gegen die Amerikaner konnte sich Brderle im Moment des Triumphes nicht verkneifen“ (Die Zeit, 16.06.2010 / DWDS). -kriegen-abkriegen – 1. Получить часть чего-либо. 2. Причинить ущерб в опасной ситуации. 3. Отделить с трудом что-то прочно закрепленное: „Dann sollte ich vielleicht die Chance nutzen, so wenig wie mglich abzukriegen“ (Die Zeit, 31.07.2014 / DWDS). ankriegen – 1. С трудом надеть что-то. 2. С трудом зажечь, завести, привести в действие: „Er braucht viel zu lange fr seine Dankesrede, was vor allem daran liegt, dass er sein Handy nicht ankriegt, weil er vor lauter Trnen den PIN-Code nicht richtig trifft“ (Die Zeit, 25.05.2014 / DWDS). mitkriegen – 1. Получать вместе с чем-либо, в придачу. 2. Получать с собой (в дорогу и т. п.). 3. Понять, осознать, уловить. 4. Зафиксировать (о технике): „Mein Vater hat sofort mitgekriegt, dass irgendwas mit mir nicht stimmte, der wusste, dass ich einen Schlaganfall hatte, und ich bin rasch ins Klinikum gekommen“ (Die Zeit, 02.09.2014 / DWDS). r umkriegen – 1. (фам.) Склонить к чему-либо при помощи уговоров.
Разговорные глагольные единицы с приглагольным компонентом an
Инкорпорация «существительное + глагол» (N-Inkorporierung), по мнению П. Гальманна, проявляется в немецком языке на уровне словосочетаний Zeitung lesen, Klavier spielen, Bezug nehmen и подобных, в которых существительное, изначально выполнявшее роль дополнения в винительном падеже, становится частью предиката и занимает в предложении соответствующую позицию, образуя вместе с глаголом в изменяемой форме предикативно-глагольную рамку [Gallmann, 2015b, S. 1]. К инкорпорации существительного и глагола П. Гальманн относит и часть функциональных глагольных сочетаний (Einblick nehmen, Anspruch erheben и подобные) [Gallmann, 2015b, S. 1].
Как было сказано выше, другой вид инкорпорации существительного и глагола, который выделяет П. Гальманн, сопровождается универбацией «образованием единого комплексного синтаксического слова» [Ibid., S. 4]. Гальманн подчеркивает, что для немецкого языка этот вид инкорпорации не характерен, а те явления в глагольной лексике, которые могут интерпретироваться как универбы, на самом деле образовались в результате трех процессов [Ibid., S. 4–5]: 1. Обратное образование без экскорпорации (folgern Folgerung Schlussfolgerung schlussfolgern). С точки зрения правописания эти единицы не вызывают проблем и всегда пишутся слитно. 2. Обратное образование с полной экскорпорацией (in der Schlange stehen das Stehen in der Schlange das Schlange stehen ich muss Schlange stehen ich habe Schlange gestanden ich stehe Schlange). В таких случаях рекомендовано раздельное написание. 3. Обратное образование с частичной экскорпорацией (mit dem Kopf rechnen das Rechnen mit dem Kopf das Kopfrechnen kopfrechnen wir haben kopfgerechnet als wir kopfrechneten wir rechneten kopf. Также: notlanden, zwangsrumen, brustschwimmen). В этих примерах экскорпорация существительного и образование словосочетания произошли не полностью, что фиксирует орфография - единицы пишутся слитно.
Наличие частичной инкорпорации без универбации Гальманн усматривает также в образовании сочетаний «прилагательное + глагол» в том случае, если прилагательное употреблено в функции объектного предикатива и сообщает информацию о состоянии объекта (j-n wach bellen) [Gallmаnn, 2015a, S. 2].
Таким образом, даже если рассматривать инкорпорацию как один из способов словообразования, можно сделать вывод, что в современном немецком языке он не является продуктивным. Однако мы придерживаемся той точки зрения, что ни универбация, ни инкорпорация не могут являться отдельными способами словообразования [Motsch, 2004, S. 49]. Они представляют собой растянутые во времени процессы объединения компонентов привычного, устойчивого словосочетания в один комплекс с постепенным превращением одного из компонентов исходной синтаксической конструкции в словообразовательный элемент. Очевидно, что утрата членимости синтаксической конструкцией не происходит одномоментно и предполагает довольно продолжительный процесс, в ходе которого возникают промежуточные единицы. Х. Гюнтер, объясняя спорные случаи орфографии сочетаний глаголов с существительными, пишет о переходных явлениях, «которые происходят постепенно в ходе процесса языкового развития. ... Так как не всегда легко оценить, насколько далеко зашел подобный процесс в каждом отдельном случае, возникает неопределенность в правописании» [Gnther, 1974, S. 1451] (перевод наш. - Л. Ю.). Неопределенность в правописании некоторых единиц отражает неуверенность в том, к какому классу - сложных слов или словосочетаний -относится такая единица на данном этапе процесса универбации.
Таким образом, универбация, как и инкорпорация, - это диахронные процессы, определяющие динамику языкового развития. Они находят выражение в отдельных синхронических явлениях морфологического и морфосинтаксического характера, в том числе в таких моделях, как словосложение, стяжение, образование глагольных единиц с приглагольными компонентами, образование сложных существительных и прилагательных с аффиксоидами.
Наряду с другими способами образования глагольной лексики все чаще выделяется обратное словообразование. Как и многие другие авторы, занимавшиеся данной проблемой, Н. Фурхоп обращает внимание на несоответствие происхождения глагольных единиц с именными компонентами их внешней эквивалентности сложным словам и доказывает, что многие из них не являются продуктами словосложения, а были образованы в результате конверсии от основ существительных (frhstcken от Frhstck, seiltanzen от Seiltanz) или обратного словообразования (notlanden, staubsaugen) [Fuhrhop, 2007]. Указанные единицы часто характеризуют как «глагольные псевдокомпозиты» („Pseudokomposita“) с целью указать на то, что их этимология не соответствует их современной интерпретации как композитов [Asdahl Holmberg, 1976, S. 3; Ronneberger-Sibold, 2004, S. 1277, Altmann, 2011, S. 149].
В. Фляйшер выделяет три модели обратного словообразования глагольной лексики [Fleischer/Barz, 2012, S. 440]: 1. Образование глаголов от сложных существительных на -ung или -er: Runderneuerung runderneuern (по терминологии, которую использует П. Гальманн, это обратное образование без экскорпорации). 2. Образование глаголов от сложных существительных, у которых второй компонент является результатом отглагольной конверсии (то же относится и к субстантивации – примеч. наше): Kopfrechnen – kopfrechnen (обратное образование с частичной экскорпорацией у Гальманна). 3. Образование глаголов от причастий с первым компонентом прилагательным или существительным: ferngelenkt – fernlenken.
Последний вариант, описанный В. Фляйшером, можно рассматривать не как отдельную словообразовательную модель, а как дальнейшее развитие и восстановление глагольной парадигмы в рамках процесса грамматикализации („Paradigmatizitt“ [Lehmann]). Изначально, скорее всего, имела место вербализация прилагательного, в результате которой оно перешло в форму причастия. Случаи же «изолированного» употребления одной из форм слова в речи, когда новые глаголы не реализуют все потенциально возможные формы, а функционируют чаще всего в форме причастия II, нередко встречаются в разговорной глагольной лексике и характерны для глагольных единиц с пространственной семантикой. Например, лексема anhetzen – «прибежать в большой спешке, задыхаясь, без сил» - в словаре и текстовом корпусе DWDS приводится только в составе сочетания „angehetzt kommen“. Употребительной формой глагольной единицы anlatschen также является причастие II в сочетании с глаголом kommen. На различных сайтах и в текстах электронных версий публицистических изданий случаи употребления этой лексемы в других формах практически не встречаются. Анализ корпуса статей газеты Die Zeit показал, что глагол fernlenken фактически не используется в других формах, кроме причастия 2 (было обнаружено только одно исключение из 30 примеров, подстверждающих этот факт).
Качественный аспект продуктивности немецких разговорных глагольных единиц с приглагольными частицами
Приглагольный компонент auf сохраняет внешнюю и внутреннюю соотнесенность с омонимичными предлогом и наречием. Предлог auf (двн., свн. f) развился из соответствующего наречия, что отражено в его семантике. Предлог auf- обозначает положение предмета на горизонтальной поверхности или направление его движения к поверхности (чаще горизонтальной) [Pfeifer]. Такие значения предлога auf, как «пребывание в помещении», «участие в мероприятии», являются производными вариантами основного пространственного значения и не характерны для омонимичного приглагольного компонента.
В еще большей степени метафоричными являются другие производные значения предлога: представление о горизонтальной поверхности трансформируется в представление об опоре, базе, основе, как конкретной, так и абстрактной. Таким образом формируются значения «указание на образ, способ выполнения действия», «указание на причину чувств и состояний», «указание на обстоятельства, при которых совершается действие», «указание на предыдущее действие как предпосылку», «ссылка на источник». Значение «направления в пространстве» развивается в значение «указание на цель притязания», «указание на степень или меру выполненного действия» [DUDEN, 1989, S. 150].
Так же как в случае с предлогом an, пространственная семантика наречия auf преобразуется во временную и проявляется в значениях «обозначение определенного промежутка времени» и «одновременность» (auf einmal), «конкретный временной пункт», «последовательность действий во времени» и «повторяемость действий во времени», «направление во времени». Временная семантика характерна и для приглагольного компонента [Ibid.].
Семантическая связь анализируемого приглагольного компонента и наречия auf выражается в наличии у них общих значений «наверх, ввысь» и «открытый, распахнутый», которые не характерны в современном немецком языке для соответствующего предлога [Ibid.]. Семантика приглагольного компонента auf- в составе проанализированных глагольных единиц: Приглагольный компонент auf- реализует в разговорном словообразовании те же значения, что и в общеупотребительном [Ср.: Benoist, 2001, S. 146–152; Fleischer/Barz, 2012, S. 404–406], но частотность его семантических вариантов в разговорном словообразовании имеет свою специфику. Чаще всего превербальный компонент auf- реализует следующие значения: 1. Значение перемещения в пространстве, которое отражается в семантических вариантах: а) «движение вперед», б) «движение вверх» и является основным, так как в основе других значений компонента auf- лежат указанные пространственные семы. 2. Значение «открывание», «раскрывание» также связано с представлением о движении вверх или вперед (наружу). 3. Мутативное значение «улучшения состояния»: семантические признаки движения объекта в горизонтальной или в вертикальной плоскости ассоциируются в сознании носителей языка с развитием, прогрессом и трансформируются в признаки «улучшение», «развитие», «разработка». 4. Инхоативное значение начала действия сформировалось, возможно, на базе семы «открывать», переосмысленной как «начинать что-то». В. Фляйшер и И. Барц отмечают, что при реализации этого значения происходит актуализация семы «точечное, единичное действие» [Fleischer/Barz, 2012, S. 405; Khnhold, 1973, S. 327]. 5. Интенсифицирующее значение компонент auf- реализует в разговорной лексике довольно часто. Немецкие германисты, занимавшиеся изучением семантики приглагольных компонентов, подчеркивают начличие дополнительных интенсифицирующих сем при выражении отдельных значений [Benoist, 2001, S. 147; Fleischer/Barz, 2012, S. 406]. В некоторой степени аугментативные семы сочетаются с инхоативным значением, так как подчеркивают внезапный характер действия. Оттенок усиления присутствует также при реализации значения «устранения объекта» (auffuttern – (шутл.-разг.) съесть с большим аппетитом), а также значения «усиления» (aufpeppen – воодушевить, привести в оживленное состояние). Словообразовательный анализ разговорно-окрашенных глагольных единиц, однако, показывает, что это значение может рассматриваться как самостоятельный, отдельный семантический вариант, а не только как сопутствующая другим значениям сема: aufputschen – натравливать, подзуживать; auffetzen – порвать на клочки. Стоит отметить, что нередко аугментативная сема привносится в значение лексемы за счет компонента auf- в том случае, если производящий глагол имеет синонимичное значение, в том числе ту же стилистическую окраску (futtern – auffuttern).
Анализ структуры и словообразовательного значения разговорных глагольных единиц с компонентом auf-, образованных от вербальной основы, показал, во-первых, что основной словообразовательной моделью, по которой образованы эти единицы, является модель с пространственным значением, причем пространственные отношения могут быть выражены различно, что позволило выделить семантические варианты внутри этой модели. Во-вторых, можно сделать вывод, что образование глагольных единиц с auf- отличается достаточным разнообразием с точки зрения словообразовательной семантики. Таким образом, было выявлено шесть словообразовательных моделей разной степени продуктивности: модель с пространственным, ингрессивным, интенсивирующим, фактитивным, реверсивным и результативным значениями. 1. Модель с пространственным значением (всего 20 единиц):
В первую подгруппу вошли глагольные единицы со значением перемещения в пространстве. Их словообразовательное значение соответствует формуле «перемещаться или перемещать вверх/наружу тем способом, который обозначен глагольной основой». Пространственное значение может быть как прямым (1.1.1), так и переносным, абстрактным (1.1.2). Кроме того, в значении представленных глагольных единиц присутствует сема «однократность действия»: 1.1.1 auffischen – 1. Вытащить из воды, «выудить». 2. Случайно обнаружить, встретить (от fischen – ловить рыбу): „"Kleiner Tiger" im Netz: Drogenbaron im Meer aufgefischt. Die USA haben einen der meist gesuchten Drogenhndler gefasst“ („Kleiner Tiger“ im Netz. Drogenbaron im Meer aufgefischt / SPIEGEL ONLINE Panorama, 16.08.2016). aufrappeln, sich – 1. Вскакивать, подниматься; 2. Собраться с силами, с духом; 3. Преодолеть слабость, недомогание (от rappeln – (разг.) 1. Производить грохочущий звук, греметь. 2. Греметь чем-либо; двигаться, гремя. 3. (разг., диал.) Шевелиться, двигаться. 4. Выпрямиться с трудом, собраться с силами): „Wir werden uns aufrappeln und noch einmal alles geben“ (Die Zeit, 16.12.2015 / DWDS).