Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 14
«Школа Иоахима Риттера» — история понятия и институциональная история 14
1.1 История понятия «школа Риттера» 14
1.2 Collegium Philosophicum 19
1.3. Исторический словарь философии (Historische Wrtebuch der Philosophie) ЗО
1.4 «Школа Риттера» vs «Франкфуртская школа» 35
Глава 2 44
Иоахим Риттер: Раздвоение мира модерна 44
2.1 Биография Иоахима Риттера 44
2.2 Теория модерна: раздвоение и компенсация 49
Глава 3 74
Теория модерна Германа Люббе и Одо Маркварда 74
3.1 Политический морализм vs. философия Common sense 74
3.2 Историцизм vs. историзм 90
3.3 Теория компенсации 124
Заключение 161
Библиография 1
- Collegium Philosophicum
- «Школа Риттера» vs «Франкфуртская школа»
- Теория модерна: раздвоение и компенсация
- Историцизм vs. историзм
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования имеет как исторические, так и систематические основания. В историческом аспекте достаточно указать на недостаточную степень изученности философского наследия школы Иоахима Риттера как в России, так и за рубежом. Несмотря на необычайно высокую степень своей концептуальной и общественно-политической значимости в истории послевоенной Федеративной Республики Германии, школа Риттера практически не представлена ни исследованиями, ни переводами на русском языке. Историко-философский анализ наследия Иоахима Риттера и его последователей представляет собой, таким образом, самостоятельную актуальную исследовательскую задачу.
В систематическом аспекте актуальность диссертационного исследования определяется тем, что рассматриваемая теория модерна школы И. Риттера представляет собой концептуально-теоретическую инновацию, которая позволяет «снять», выражаясь языком Гегеля, фундаментальную оппозицию в трактовке модерна, которая, модифицируясь, устойчиво воспроизводится в рамках различных сегментов общественно-научного знания. Один полюс этой оппозиции – оптимистически-позитивный и, нередко, апологетический – исторически сформирован под влиянием эпохи Просвещения с ее неограниченным доверием к разуму, прогрессу и освобождению от традиции. Второй полюс, исторически восходящий к различным формам контрПросвещения, серьезный импульс которым был дан Великой Французской революцией, а также нашедший новые мотивы в марксистской традиции, сходится – несмотря на фундаментальное различие своих оснований – в
1 В частности, Hacke J. Die Bundesrepublik als Idee. Zur Legitimationsbedrftigkeit
politischer Ordnung. Hamburg: Hamburger Edition, 2009. S. 102–113.
критическом неприятии модерна, выступая в различных формах «критики цивилизации», «критики буржуазного общества», «критики современной культуры» и т.д.
В качестве примера одного из научно-дисциплинарных сегментов знания,
где обнаруживается воспроизводство этой фундаментальной социально-
философской оппозиции, можно указать на современную политическую науку,
где, с одной стороны, представлены безальтернативные теории
«модернизации» и «догоняющей модернизации», а с другой – попытки объяснить (или даже обосновать) выбор «особого пути» развития тех обществ, которые не вполне соответствуют образцу «модернизированных» стран западных демократий. В рамках школы Риттера такое противопоставление, проявляющееся в различных плоскостях и сегментах социальной, политической и гуманитарной проблематики, является, по выражению Германа Люббе, «реликтовым средством интерпретации» 2 , поскольку разработанная здесь теория модерна включает в себя обе указанные оппозиции как необходимые элементы общества модерна.
Таким образом, основная особенность рассматриваемой в диссертации
теории модерна заключается в том, что она представляет более сложную
модель общества модерна, что позволяет раскрыть и прояснить
разнонаправленное многообразие тенденций современного общества и
культуры как сложное взаимосвязанное целое. Анализ европейской истории
последних столетий дает основания полагать, что воодушевление
прогрессистскими идеями на всем протяжении существования общества модерна сопровождается прямо противоположными тенденциями и оценками – критикой прогресса, цивилизации, разума. Поэтому необходимо такое
2 Люббе Г. В ногу со временем. Сокращенное пребывание в настоящем. - М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2015. С. 280.
«концептуальное расширение теории модернизации» , которое позволяет – наряду с фиксацией указанных процессов – объяснить тенденции, которые не вписываются в столь однозначную и прямолинейную логику. Например, рационализация всех сторон жизни – неотъемлемый момент модернизации – приводит не только к сокращению определенных форм «иррациональных» типов действия, но и к появлению множества других их разновидностей: «...мы наблюдаем постоянные массовые проявления иррационализма, которые фиксируются как во множестве сегментов жизненного мира, так и в больших
структурных образованиях»4.
Концепция модерна, предложенная в работах Иоахима Риттера, Германа Люббе и Одо Маркварда, предлагает принципиально иной взгляд на современное общество модерна, позволяющий учитывать больший спектр присутствующих в нем явлений.
В силу этого, именно теория модерна, сформулированная в работах указанных авторов – иногда объединяемых понятием так называемой «школы Риттера» – является объектом нашего исследования. Особое внимание при этом мы уделим тем специфическим характеристикам, которые, – согласно рассматриваемой концепции, – отличают общество модерна от домодерновых обществ и формируют существенные особенности современной культуры и общества. Эти особенности и являются предметом нашего исследования.
Естественно, в силу объективных ограничений данной работы мы не сможем представить даже краткий обзор разнопланового творчества указанных авторов, выходящего далеко за пределы их теории модерна, – тем более, что помимо деятельности в качестве академических философов, Одо Марквард и Герман Люббе активно выступали в медиа пространстве, участвовали в
3 Куренной В. Россия после кризиса: вызовы модернизации. Избранные места из
стенограммы Междисциплинарного круглого стола журнала «Гуманитарный
контекст» // Гуманитарный контекст. - 2009. - № 2. - С. 84-90. С. 86.
4 Куренной В. Иррациональная сторона рационального // Отечественные записки. -
2013. - № 1 (52). 73.
обсуждении актуальных вопросов в сфере культурной и образовательной политики Германии, полемизировали с влиятельными на тот момент философскими направлениями, в частности, с Франкфуртской школой.
Несмотря на влияние этих авторов на интеллектуальную и политическую
жизнь Германии, оценивая степень разработанности темы приходится
признать, что до последнего времени их работы фактически не были
представлены в российском интеллектуальном контексте. Данное
несоответствие фактической общественной значимости и медийной
известности, отражающееся в том числе в системе интеллектуальных «звезд», обладающих международным признанием, обнаруживается особенно наглядно, если обратить внимание на диспропорцию представленных на русском языке философов Франкфуртской школы и школы Риттера. Франкфуртцы представлены здесь во всем своем многообразии и полноте (существуют переводы и работы о Теодоре Адорно, Вальтере Беньямине, Гербарте Маркузе, Эрихе Фромме, Юргене Хабермасе, Максе Хоркхаймере, – если говорить только об основных представителях), тогда как Иоахим Риттер вообще не представлен на русском языке, а его основные последователи – весьма фрагментарно.
В постсоветский период в России реализовалась также широкомасштабная рецепция радикального «правого» крыла немецкой философско-политической мысли – Мартина Хайдеггера, Карла Шмитта, Эрнста Юнгера и др. Примечательно, что один из немногих авторов, связанных со школой Риттера, который представлен на русском языке не только в виде разрозненных статей, но и монографий, – это решительно культур-критически настроенный консерватор Гюнтер Рормозер 5 . Причины и мотивы столь избирательной рецепции заслуживали бы отдельного рассмотрения. Единственное, что можно сказать вполне определенно: постсоветская рецепция немецкой философско-5 Рормозер Г. Кризис либерализма. - М.: Изд-во Института философии РАН, 1996. Ср. также: Рормозер Г., Френкин А. Новый консерватизм. Вызов для России. - М.: Изд-во Института философии РАН, 1996.
политической мысли причудливым образом выбрала крайности, но обошла
здравомыслящую философию либерально-консервативной «середины»,
сформулированную Риттером и его последователями.
Несмотря на очерченную выше слабую рецепцию указанных авторов в российской интеллектуальной среде, еще в середине 1990-х гг. Николаем Плотниковым были выполнены переводы нескольких принципиальных статей Люббе – а именно «Историческая идентичность» и «В ногу со временем. О сокращении нашего пребывания в настоящем»6 – а также подготовлен важный обзорный текст о его философии истории «Реабилитация историзма. Философские исследования Германа Люббе». Позже, в 2005 году в сборнике «Политическая философия в Германии», подготовленном под редакцией Отфрида Хеффе и Йозефа Изензее, вышли переводы двух статей Г. Люббе «Право оставаться Иным. К философии регионализма», «Что такое народ? Новая актуальность права на самоопределение», а также перевод статьи
О. Маркварда «Прощание с принципиальным»7.
В последние годы ситуация с рецепцией школы Риттера начала меняться, прежде всего, в связи с деятельностью Виталия Куренного, выступившего инициатором перевода и редактором одной из ключевых работ Германа Люббе
6 Данная работа является рефератом, написанным самим Люббе к книге «В ногу со
временем», которая позже была переведена Алексеем Григорьевым под редакцией
Виталия Куренного. См. Люббе Г. В ногу со временем. О сокращении нашего
пребывания в настоящем // Вопросы философии. – 1994. - № 4. - С. 94-113; Люббе Г.
В ногу со временем…, 2015.
7 Люббе Г. Право остаться иным. К философии регионализма // Политическая
философия в Германии: Сборник статей. Под ред. О. Хёффе и Й. Изензее / Пер. с нем.
Д. Мироновой и С. Погорельской. - М.: Современные тетради, 2005. С. 53-61; Люббе
Г. Что такое народ? Новая актуальность права на самоопределение // Op. cit. С. 102-
109; Марквард О. Прощание с принципиальным (Автобиографическое введение к
одноименному сборнику) // Op. cit. С. 62-71.. В целом о сборнике см. Дмитриев Т.А.
Пятьдесят лет спустя: политическая философия в Германии после 1945 года //
Прогнозис. - 2008. - N 2. - С. 353-360.
«В ногу со временем» («Im Zug der Zeit»). До этого Люббе, также как и большинство других авторов школы Риттера, были в лучшем случае представлены немногочисленными переводами отдельных статей и глав из книг. «В ногу со временем» – стал первым полноценным переводом одной из важнейших книг Германа Люббе, принципиальной – прежде всего – для его философии культуры.
В силу указанных выше сложностей в рецепции творчества данных авторов, одной из основных целей диссертационного исследования является концептуальный анализ теории модерна в творчестве Иоахима Риттера, Германа Люббе и Одо Маркварда, который может способствовать введению идей школы Риттера в российский интеллектуальный контекст.
В своем исследовании мы, прежде всего, опираемся на первоисточники, а
также на вышедшие недавно в Германии монографии, посвященные творчеству
указанных авторов. Наследие Иоахима Риттера, историко-философский
контекст формирования его философии, как и его влияние на академическую
жизнь Германии подробно описаны в работе Марка Шведа «Раздвоение и
компенсация. Философская теория мира модерна Иоахима Риттера». Различные
философские позиции представителей школы Риттера были проанализированы
Шведа в его недавно вышедшей работе «Иоахим Риттер и школа Риттера:
Введение» 8 . Социально-политическое влияние школы Риттера, а также
институциональный контекст ее формирования показаны в работе Йенса Хаке
«Философия буржуазности. Либерально-консервативное обоснование
Федеративной Республики»9. Значение школы Риттера для легитимации нового политического порядка в ФРГ описано в работе Хаке «Федеративная Республика как идея. К необходимости легитимации нового политического
8 Schweda M. Entzweiung und Kompensation. Joachim Ritters philosophische Theorie der modernen Welt. Freiburg – Mnchen: Verlag Karl Alber, 2013; Schweda M. Joachim Ritter
und die Ritter-Schule zur Einfhrung. Hamburg: Junius, 2015.
9 Hacke J. Philosophie der Brgerlichkeit. Die liberalkonservative Begrndung der Bundesrepublik. Gttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2008.
порядка» 10 . Основные биографические данные о Риттере в кратком виде
изложены Ульрихом Дирзе в работе «Иоахим Риттер и его ученики»11, а также
в книге, вышедшей под редакцией Дирзе, «В память об Иоахиме Риттере»12.
Краткий обзор творчества Люббе представлен в работе, вышедшей под
редакцией Ханнса-Грегора Ниссинга, «Герман Люббе. Прагматический разум
после просвещения: введение»13, а также в сборнике интервью «В разговоре с
Германом Люббе»14. Критический, однако подробный анализ творчества Одо
Маркварда представлен в работе Алоиза Халбмайера «Похвала
множественности. К критике Одо Марквардом монотеизма»15.
Анализ данных источников направлен на решение следующих задач: 1. Исследовать институциональный контекст, в котором работали указанные авторы, описать их связи с другими влиятельными на тот момент философскими течениями и направлениями, что позволяет обоснованно выделить «школу Риттера» в качестве самостоятельного философского направления современной Германии;
10 Hacke J. Die Bundesrepublik als Idee. Zur Legitimationsbedrftigkeit politischer
Ordnung. Hamburg: Hamburger Edition, 2009.
11 Dierse U. Joachim Ritter und seine Schler // Hgli A., Lbcke P. (Hrsg.) Philosophie im
XX. Jahrhundert. Band 1. Phnomenologie, Hermeneutik, Existenzphilosophie und
Kritische Theorie. Reinbeck bei Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH, 1992. S.
237–278.
12 Dierse U. Joachim Ritter. Zum Gedenken. Mainz: Akademie der Wissenschaft und der
Literatur; Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2004.
13 Nissing H.G. Hermann Lbbe - Pragmatische Vernunft nach der Aufklrung. Zur
Einleitung // H.G. Nissing (Hrsg.) Pragmatische Vernunft nach der Aufklrung. Stuttgart:
Finker & Bumiller, 2001. S. 7-22.
14 Lbbe im Gespraech. Mnchen: Wilhelm Fink Verlag, 2010.
15 Halbmayr A. Lob der Vielheit. Zur Kritik Odo Marquards am Monotheismus. Innsbruck, Wien: Tyrolia Verlag, 2000.
2. Реконструировать теорию модерна, предложенную Иоахимом Риттером,
проанализировать основные предложенные им концептуальные положения,
определяющие специфику общества модерна;
3. Эксплицировать специфику теории модерна, предложенную Германом
Люббе и Одо Марквардом, сопоставить их теории с концепцией, предложенной
Иоахимом Риттером, проанализировать как общие черты, так и различия.
В соответствии с указанными задачами основной методологией диссертационного исследования является систематический и концептуальный анализ, а также историко-герменевтическая экспликация философского содержания работ рассматриваемых авторов в интересующем нас аспекте теории модерна. В силу слабой представленности указанных авторов на русском языке помимо анализа и экспликации их идей, мы также включим в работу рассмотрение их интеллектуальных биографий, а также исследование исторического и институционального контекста их становления. Следует особо отметить, что помимо монографий и первоисточников в диссертации использованы материалы, полученные в рамках интервью, бесед и консультаций с Марком Шведа, Йенсом Хаке, Райнхартом Майером, Ульрихом Дирзе и Мартином Ингельфельдом, которым я выражаю за это отдельную благодарность.
Научная новизна работы заключается в том, что она представляет собой первое исследование на русском языке, посвященное философии указанных авторов. Предлагаемое диссертационное исследование, кроме того, впервые ставит в центр рассмотрения философии школы Риттера именно теорию модерна. С одной стороны, данная работа способствует рецепции одной из влиятельнейших философских школ Германии XX века, что позволяет расширить наше представлении о развитии немецкой философии в указанный период; с другой стороны, данная работа позволяет сориентироваться в сложных философских положениях – в части теории модерна – Иоахима Риттера, Германа Люббе и Одо Маркварда.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она является первым исследованием на русском языке, посвященным теории модерна школы Иоахима Риттера, что способствует включению указанных авторов в отечественный интеллектуальный контекст и вносит значимый вклад в отечественную рецепцию немецкой философии второй половины XX века.
Практическая значимость работы состоит в том, что представленные в ней материалы могут быть использованы при разработке учебников, прежде всего, по истории немецкой философии. Кроме того, введение данной концепции в российский интеллектуальный контекст, с одной стороны, позволит открыть новые перспективы в дискуссиях на тему «модерна» и «модернизации», с другой стороны, предоставит концептуальную рамку, которая может быть использована для анализа конкретных социально-культурных явлений современного общества.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. В историко-философском значении выражения «школа Риттера» к
образующим «школу» факторам относятся Исторический словарь философии и
регулярный семинар Collegium Philosophicum. В этом смысле «школа Риттера»
является политически и доктринально гетерогенной.
2. Политико-полемическое значение выражения «школа Риттера»
сформировалось под влиянием дискуссий с Франкфуртской школой. В данном
значении это выражение является удобной рамкой для анализа либерально-
консервативной теории модерна.
-
Ключевой характеристикой модерна для Иоахима Риттера является «раздвоение» современности между прошлым и будущим, политически впервые манифестирующее себя в событиях Великой Французской Революции.
-
Одним из основных отличий теории модерна Риттера от теории модерна, развитой в работах Одо Маркварда и Германа Люббе, является то, что для концепции Риттера характерна определенная философия истории, согласно которой целью и смыслом исторического развития является реализация человеческой свободы.
5. Вторым принципиальным отличием теории модерна Иоахима Риттера от
теории, предложенной Германом Люббе и Одо Марквардом, является
различное определение причин двойственности модерна. Причина
двойственности модерна, согласно Люббе и Маркварду, заключается не в
аисторическом характере модерновых институтов, как это подчеркивал Риттер,
а в уникальной темпоральной динамике модерна.
6. Одной из принципиальных проблем, возникающих вследствие
модернизации, согласно Одо Маркварду и Герману Люббе, является «кризис
ориентации», что в свою очередь формирует специфический запрос на
идеологию, «этику убеждения» или приводит к мораторию на суждение.
7. Если речь идет о принятии решений, то есть о «практической
ориентации», то адекватным ответом на «ориентационный кризис» является
следование нормам традиционной морали или философии common sense. Если
речь идет о понимании ситуации, то есть об «исторической ориентации», то
адекватным ответом на «ориентационный кризис» является консервация и
актуализация прошлого.
Достоверность результатов диссертационного исследования обусловлена опорой на актуальную исследовательскую литературу, тщательным анализом первоисточников, а также апробацией полученных результатов.
Апробация результатов исследования. Основные положения и
результаты диссертации были апробированы на международных,
всероссийских конференциях и научных семинарах:
1. Доклад: Теория институтов Германа Люббе. II Конференция памяти Романа Громова. Институциональная история философии. Вороново, НИУ ВШЭ, 3-4 июня 2016 г.
2. Доклад: Die philosophische Anthropologie von Odo Marquard. II
Межвузовская научно-практическая конференция для студентов и аспирантов
«Welt und Wissenschaft». Москва, НИУ ВШЭ, 12 апреля 2016 г.
3. Доклад: Легитимация гуманитарных наук в контексте процессов
массовизации. Международная научная конференция «Университет в
меняющимся мире», Ростов-на-Дону, ЮФУ, 13 – 15 октября 2015 г.
4. Доклад: Культурно-политические аспекты компенсаторной теории
(школа Иоахима Риттера). IV Ежегодная конференция «Культурная политика:
история и современность», Москва, НИУ ВШЭ, 21 – 22 мая 2015 г.
5. Доклад: Институциональный контекст формирования «школы» Иоахима
Риттера. Конференция памяти Романа Громова. Институциональная история
философии. Вороново, НИУ ВШЭ, 28 – 29 мая 2016 г.
Структура диссертации соответствует поставленной цели и отражает логику решения ключевых задач диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Collegium Philosophicum
Понятие «школа Иоахима Риттера» не является устоявшимся в российском интеллектуальном контексте, оно также не является однозначным в немецких историко-философских работах. Поэтому, прежде чем перейти к содержательной экспликации идей того круга философов, которых мы объединяем этим понятием, остановимся на его историческом содержании и проясним основания для его использования, равно как и тот смысл, в котором мы используем его в настоящей работе . Необходимость комментирования и обоснования использования понятия «школа» применительно к кругу мыслителей, так или иначе связанных с фигурой Иоахима Риттера, определяется, в частности, тем, что с начала XX века в немецкой философии категория «школа» не является нейтральной или само собой разумеющейся. Отчетливо «антишкольная» позиция была обозначена еще в начале XX в — в феноменологии, когда в Предисловии к первому выпуску «Ежегодника по философии и феноменологическому исследованию» (1913) относительно феноменологии издателями было заявлено, что «Это не школа» . Этот антишкольный мотив является определяющим и для последующего развития феноменологии в XX веке, для понятийной фиксации которого Герберт Шпигельберг использовал, как известно, весьма неопределенное понятие «феноменологическое движение».
Герберт Шнедельбах — постоянный оппонент Риттера и его последователей — в одной из своих последних работ отмечает, что понятие «школа» постепенно утратило свою актуальность в философии во торой половине XX века. Произошло это, по его мнению, под влиянием современных требований к организации научной работы: «… начиная с прошлого века мы пережили период глубокой сциентизации нашей дисциплины. Вплоть до середины века она была представлена великими ординарными профессорами и мастерами мышления, такими как Мартин Хайдеггер, Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно, Николай Гартман, Пауль Лоренцен или Карл Р. Поппер, которые воплощали своей фигурой философию «в целом», а также формировали «школы». Но эти школы в конце концов распались, прежде всего, под влиянием поворота в способах поощрения научной деятельности, которые стали делать ставку на проекты, ориентированные не на личность, а на темы; это принуждало, в первую очередь, молодое поколение к формам кооперации, выходящим за пределы школы» . Т аким образом, понятие «школа Риттера» само по ебе является проблематичным и нуждается в историческом прояснении правомерности своего дальнейшего использования в настоящей работе. Решению этой задачи посвящена настоящая глава диссертации. В то же время история понятия «школа Риттера», которая дополнена собранными нами материалами институциональной истории, а также свидетельствами очевидцев и участников этого процесса, представляют, на наш взгляд, еще самостоятельный интерес, поскольку предложенный анализ позволяет прояснить механизмы групповой идентификации и самоидентификации философов в современном социальном и институциональном контексте — на примере послевоенной философии ФРГ, что позволяет дополнить историю «школ» этого периода, представленную, прежде всего, «Франкфуртской школой» . Понятие «школа» как категория историко-философского анализа появилось в немецкой философской и историко-философской литературе в середине XIX века и предполагало определенное доктринальное и идейное единство группы философов. В таком случае, речь шла о «философских школах … , в значительной степени разделяющих общий понятийный категориальный аппарат и ведущих дискуссии на соизмеримом языке по поводу «конкретных» вопросов и проблем» . Сегодня, как отмечает В. Куренной, понятие «школа» может использоваться в слабом смысле, без определенной доктринальной идентичности: существует «совокупность профессиональных, институционально признанных школ направлений, которые хотя взаимодействуют на специализированном и недоступным профанам языке, однако существенно расходятся трактовке базовых элементов категориального аппарата…» Понятие «школа», таким образом, может использоваться как инструмент историко-философского анализа без отсылки к единству доктрины или метода. Как мы увидим ниже, понятие «школа Риттера» может пониматься как в более строгом, включающем определенные элементы понятийно-доктринального единства, так и в более слабом смысле, подразумевающем лишь каузальную организационную и институциональную историю. Собственно это различие и определяет некоторые сложности использования понятия «школа Риттера» в рамках историко-философского исследования. Рассмотрим этот вопрос более конкретно.
Понятие «школа Риттера» первоначально имело формальный и непубличный смысл. Как нам пояснил Мартин Ингенфельд (в письме от 16.07.15), выражение «школа» и «ученики» еще в 1950-х г. были вполне распространенными оборотами в немецкой университетской среде, которые характеризовали отношения между студентами, докторантами и их научным руководителем или патроном. Поэтому о «школе Риттера» начали говорить еще в 1950-х гг., по
«Школа Риттера» vs «Франкфуртская школа»
Несмотря на описанные сложности, Йенс Хаке, чья работа «Философия буржуазности. Либерально-консервативное обоснование Федеративной Республики» на сегодняшний день наиболее полно анализирует рассматриваемую дискуссию, указывает на вопрос легитимации политических оснований послевоенной ФР как определяющий стержень дискуссии в 1970-1980-е годы . В этом контексте сформулированная Люббе и Марквардом «компенсаторная теория» и ее критика со стороны Франкфуртской школы вляются противостоянием не только теоретических концепций, но нормативных установок. Имплицитно «компенсаторная теория» ориентирует на то, чтобы, выражаясь языком Маркварда, сказать «да» модерну, либеральной демократии послевоенной ФРГ, ыночной экономике техническому прогрессу. А негативные последствия модерна согласно этой логике могут быть компенсированы с помощью социального государства, развития сферы культуры и образования. Именно с этим «да» не могут согласиться левые интеллектуалы, когда оворят о том, что взгляды школы Риттера неактуальны, логически противоречивы или политически ангажированы (подобные упреки, в целом, взаимны).
Если оценивать итоги дискуссии этого периода можно говорить о том, что именно аффирмативная установка «школы Риттера» создала основания для формирования идентичности послевоенной ФРГ: «слишком мало критика культуры и общества [Франкфуртской школы] ориентировалась на институциональную реальность Федеративной Республики Германия, чтобы в собственном смысле тать философией, релевантной для политической самоидентификации общества» . Кроме того, признанию сформулированной «школой Риттера» концепции модерна способствовало изменение политического дискурса в 1980-е гг., прежде всего, в отношении самого понятия «консерватизм». В 1970-е гг. понятие «консерватизм» трактовалось в контексте рассматриваемого спора двояким образом: с одной стороны «консерватизм» упрекали в его скрытой связи с авторитарном этатизмом, целью которого является вернуть тоталитарное немецкое прошлое под маской «либеральных преобразований» и обновленной риторики . Противники последней позиции подчеркивали, что либеральный консерватизм, напротив, позволяет переосмыслить консервативную традицию и одновременно дистанцироваться от иррационализма в духе Карла Шмитта или технократизма в духе Арнольда Гелена. В течение 1980-х годов интеллектуальная фигура, обвиняющая консерватизм в его связи с национал-социализмом, потеряла актуальность. Само понятие «либеральный консерватизм» в это время приобрело другие коннотации, прежде всего, связанные с тэтчеризмом и рейгоэкономикой. «Консерватизм» в этом контексте начинает связываться на дискурсивном уровне с «либерализмом», что политически способствует признанию сформулированного Люббе и Марквардом варианта теории модерна.
В интеллектуальном отношении о «победе» той или иной позиции говорить трудно: во второй половине 1980-х гг. появился ряд философов, таких как Хайнс Клегер (Heinz Kleger), Георг Колер (Georg Kohler) и Алоиз Мюллер (Alois Mller), которые стремились сблизить позиции Люббе и Хабермаса и найти некоторую «середину», учитывающую критические аргументы обеих сторон . Именно этой традиции ледует Йенс Хаке, огда при анализе динамики дискуссии, подчеркивает определенное сближение позиций Люббе и Хабермаса как на уровне аргументации, так на уровне языка, частности, благодаря терминологическим заимствованиям .
Несмотря на справедливость наблюдения, следует подчеркнуть: взаимовлияние Люббе и Хабермаса не может ликвидировать различия в базовых принципах теорий представленных авторов. Кроме того, дискуссия Хабермаса и Люббе не сводится к локальным спорам, обусловленным политической конъюнктурой. Скорее ее можно определить в терминах политически-интеллектуальной конфронтации. Именно она определяет общее полемическое отношение сторон друг к другу фактически по любому вопросу. Она сквозным образом пронизывает их позиции, когда они высказываются по вопросам о консерватизме, школьном образовании, авангарде, политическом морализме, просвещении и проч. И эта конфронтация с историко-философской точки зрения определяется, собственно, не олько теоретическими основаниями, о политическим самоопределением участников.
Вся драма, напряжение и внутренняя динамика этого спора зашиты здесь на нормативном уровне принципв. На уровне «первых оснований», которые невозможно обосновать, но можно принять или не принять — то есть решиться на определенное политическое самоопределение. Именно поэтому Люббе Хабермас спорят обо всем: начиная с авангарда и заканчивая системой школьного образования. Их спор не является чисто «теоретическим». Поскольку цель здесь — не только найти истину или предложить наиболее эвристически продуктивные категории для описания явлений модерна, но и отстоять свою нормативно-политическую установку. Собственно это отсутствие основания, которое можно было бы строго теоретически «доказать», подчеркивает сам Люббе, например, анализируя споры за определения таких понятий как «модерн», «модернизация», «образование» и проч. Он пишет следующее: не существует вечно истинного или предзаданного определения понятия. Понятие всегда может быть определено по-разному. Но это не является основанием того, что его определение можно просто подарить оппонентам.
Данная конфронтация сохраняется и после 1989 года, хотя с этого момента и по настоящее время тематика полемики принципиально меняется. С этого момента на первый план выходят вопросы, которые относятся не к специфически немецкому, а к международному контексту: влияние глобализации на национальное государство территориальные государственные границы, легитимность политических надгосударственных объединений таких как ЕС или НАТО, значение и роль социального государства и дальнейшая жизнеспособность этой политической модели .
В данной работе мы остановимся на базовых положениях теории модерна, разработанной Люббе и Марквардом, часто инорируя то, как исторически менялась концепция, в том числе в споре с Франкфуртской школой. Вторая глава данной работы посвящена концепции модерна самого Иоахима Риттера. Прежде всего, в силу того, что Риттер не представлен на русском языке, мы кратко остановимся на его биографии, затем зафиксируем основные концептуальные положения его теории и, наконец, остановимся на том, что было реципиировано Марквардом и Люббе при формулировке их теории модерна и что принципиально отличает их концепцию от концепции, предложенной Риттером.
Теория модерна: раздвоение и компенсация
Науки о духе, несмотря на отдаленность от прагматических целей общества модерна, не являются эзотерическими. Они отвечают на определенную духовную потребность общества, а именно, на необходимость компенсировать абстрактность реальности, создаваемой модернизацией. На первый взгляд это отношение между науками о духе и практической жизнью отсылает к отношению между теорией и практикой в работах Аристотеля. Однако, по Аристотелю, единство теории и практики заключается в том, что они рассматривают один предмет: человек в своем практическом действии, руководствуясь познанием, уже включен в определенный божественный порядок. Теория рассматривает этот же порядок, но таким, каков он есть сам по себе безотносительно к практике человеческой жизни.
В модерновом обществе практика основана не на том знании, которое добывается в опыте и традиционно передается в рамках искусств (), а на науках о природе, обладающих определенной методологией. Это изменение принципиально постольку, поскольку человек перестает находиться к природе в непосредственном отношении, его отношение уже всегда опосредовано научным знанием. «“Сциентизация” практики заключается в том, что предшествующая ей наука должна сначала открыть и предоставить реальность, чтобы потом практика сделала ее объектом своего использования» .
«Сциентизация» модернового мира в то же время приводит к переворачиванию отношений между практикой и теорией: уже не практика предшествует опыту теоретической науки, познающей божественный порядок, в который эта практика включена, но науки становятся условием того, чтобы модерновые практики вообще стали возможны. Отсюда следует то, что . естественные науки, конституированные как основание модерновых практик, сами являются относительно свободными, не погруженными в практики — за счет этого отношение между познанием и действием в модерновом мире остается неопределенным и может быть лишь указано посредством расплывчатого понятия «применение».
Функция теории, в смысле Аристотеля, заключается в поддержании, сохранении и — в случае его нарушения — в восстановлении божественного порядка через его актуализацию посредством познания. Функцию открывать и познавать реальность в модерновом обществе перенимают естественные науки, при этом, данная реальность уже не имеет статуса «божественной», но является «реальностью природы» (Naturwirklichkeit). Науки о духе в свою очередь позволяют актуализировать историко-духовный редуцированный науками природе мир человека в его связи с обществом. Рассмотренные с этой точки зрения, науки о духе, также как и науки о природе являются неотъемлемой характеристикой общества модерна: «при разнице им выпавших задач обе науки имеют равное значение для общества» .
Однако если естественные науки, даже ориентируясь на общественный запрос могут сохранить свою относительную независимость рамках университета, так как являются субстанцией для осуществления модерновых практик, то прямое подчинение гуманитарных наук общественным целям, ведет к их политизации, и, как следствие, открывает университет влиянию разного рода идеологий и мировоззрений. Подчинение гуманитарных наук «высшим целям», ведет их инструментализации целях утверждения некой политической позиции. Это, по словам Риттера, противоречит тому, чем науки о духе являются (или могут являться) для модернового общества в целом, а не для утверждения партикулярнй политической позиции: они позволяют актуализировать прошлое в мире, который как никогда ранее в истории опирается в своих практиках на научные основания, а значит рискует потерять и забыть собственное происхождение. «человеческому иру остаться человеческим» . В этой гармонизации принципиальным является политическая индифферентность университета: «В современности — разрываемой политическими интересами мировоззренческими и идеологическими противоречиями — он (университет) является последним убежищем науки (Г умбольдт)» .
Как видно из приведенного анализа ключевых идей доклада, историко-философское изложение используется Риттером для того, чтобы эксплицировать причины, по которым стратегии легитимации науки, указывающие на ее свободу и независимость от человеческих целей потребностей, современном модерновом обществе не состоятельны. Причина этого в том, что процесс самоопределения модерновой науки осуществляется через эмансипацию от той традиции отождествления науки теорией, оторая была непосредственно связана с метафизическими и теологическими предпосылками. С другой стороны, определение тоо, на какой общественный запрос отвечают науки о дух, позволяет осознать необходимость их дистанции по отношению к идеологиям и политическим доктринам. Легитимация институционализации наук о духе основана на определенной концепции модерна, в рамках которой признается значение ак модернизационных тенденций, направленных на улучшение будущего, ак и значение компенсаторных тенденций, направленных на восстановление и актуализацию прошлого.
Идея «компенсации» была позже развита в рамках теории модерна Германа Люббе и Одо Маркварда, которую иногда обозначают как «теорию компенсации». Понятие приобрело известность в силу его активного обсуждения в 70е гг в Германии. В полемике, прежде всего, с Франкфуртской школой всех трех авторов стали обозначать как единую школу, а ее главное теоретическое положение как Ibid. «компенсаторную теорию». Марк Шведа подробно показал, что понятие «компенсация» занимает у Риттера подчиненную роль по отношению к понятию «раздвоение», которое является ключевой характеристикой модерна. Как показывает Шведа, од «компенсацией» Риттера не подразумевается «сглаживания» тех негативных черт, которые вместе позитивными улучшениями наших жизненных условий приносит модерн. Шведа отделяет, таким образом, концепцию Риттера т той громкой полемики, которая существенно исказила представление философии последнего. Однако стоит отметить, что концепция модерна, развитая в работах Одо Марквада и Германа Люббе, далеко не исчерпывается теорией компенсации, несмотря на то, что последняя действительно играет существенную роль в их работах. Кроме того, использование теории компенсации в качестве эвристического инструмента в дискуссиях с Франкфуртской школой не должно вводить заблуждение относительно теоретической фундированности, обоснованности сложности данной концепции. В следующей главе мы концептуально представим теорию компенсации, развитую в работах Люббе и Маркварда. В силу объективных ограничений данной работы мы дистанцируемся от упомянутой дискуссии с Франкфуртской школой, сконцентрировавшись на теоретических основаниях данной концепции, а также концептуально связав их с другими влиятельными философскими концепциями.
Историцизм vs. историзм
Несмотря на непредсказуемость будущего, возрастает необходимость выстраивания долгосрочного планирования. При этом, в силу увеличения количества коммуникативных и кооперативных отношений, а также их широкой географии время становится необходимым для организации медиумом координации действий как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Именно в силу этого в эпоху модерна приобретают значение такие вторичный добродетели, как пунктуальность и умение обращения со временем . Сложности с предвидением будущего отражаются в целом ряде современных культурных явлений, подробно проанализированных Люббе. В частности, именно илу нопрделенности будущего возникает проблема прецепции. С помощью данного понятия, комплементарного понятию «рецепция», Люббе описывает антиципацию того, что будет интересовать будущие поколения в их собственной истории, то есть в той истории, которая для нас является настоящим. Наиболее отчетливо проблема прецепции проявляется в архивном деле. Основной целью архива является обеспечение возможностей для актуализации истории. Иными словами, в архиве аккумулируются исторические источники. При этом там собираются не только источники, которые относятся к нашему прошлому, но и источники, которые относятся к нашему настоящему и могут стать полезными для историков будущего, исследующих наше время. Однако информационная динамика общества модерна такова, что становится невозможным сохранить все источники о нашем времени. В силу динамики модерновой цивилизации количество источников прогрессивно увеличивается актуализация отраженной в них истории .
Данная проблема — изобилия источников — решается с помощью отбора документов для уничтожения (Kassation). Эта процедура — в том числе — основана на предположениях о том, что будет интересно следующим поколениям в той истории, которая для нас является настоящим. Однако интересы рецепции исторического наследия меняются не только из-за изменений в методологии исторической дисциплины, но и вместе с изменением культурных и политических интересов. В этой связи прецепция, так же как рецепция, во многом становится зависимой от контингентных условий, в силу сложностей антиципацией интересов будущих поколений в отношении нашего сегодняшнего настоящего .
«Сокращение настоящего» подразумевает утрату ценности опыта; в культуре «ускоренных изменений» опыт участия в жизненных отношениях устаревает слишком быстро, чтобы служить основанием ля суждения настоящем или предсказания будущего. Марквард, анализируя антропологические эффекты процесса утраты ценности опыта, указывает, что его следствием является специфическая трансформация возраста современного человека, которую он выражает формулой «люди больше не взрослеют». Когда жизненные отношения относительно постоянны, мы можем руководствоваться опытом; из опыта мы узнаем, какое решение имеет успех ри данных обстоятельствах. Опыт позволяет нам преодолеть чуждость миру, через практику понять, как следует вести себя в той или иной жизненной ситуации. В условиях сокращения периода «постоянных жизненных отношений», то есть в условиях, когда «данные обстоятельства» постоянно меняются, опыт не имеет большой ценности. Одновременно с этим «чуждость миру» становится непреодолимой, последнее и означает, что люди перестают взрослеть. Вместо накопления опыта по мере взросления и постепенного преодоления чуждости миру, мы постоянно оказываемся в ситуации, когда мир всякий раз «чужд, нов и непонятен», то есть в положении детей.
Этому же способствует тот факт, что все большее количество информации мы вынуждены принимать на веру — причем в самых разных областях. Современная дифференциация наук и специализация приводят к тому, что человек, являясь специалистом в одной области, принимает на веру те положения, которые в упрощенной форме предоставляют ему специалисты других областей. Даже в одной научной области перепроверка данных — подтверждение на собственном опыте тех выводов, к которым пришли предшественники, часто оказывается проблематичной — в том числе по причине крайней затратности современных научных экспериментов (по крайней мере, такова ситуация в современных экспериментальных науках). В повседневной жизни мы также вынуждены доверять информации, получаемой по опосредованным медийным каналам, у нас нет возможности проверить ее самостоятельно. Иными словами, у нас формируется привычка доверять тому, что мы не познаем на собственном опыте.
В других терминах на это же явление обращает внимание Никлас Луман: «то, что мы знаем о нашем обществе и даже о мире, в котором живем, мы знаем благодаря массмедиа … знание, заимствованное из массмедиа, словно само по себе образует закрытую, саму себя подпирающую структуру. Подобное знание мы характеризуем как сомнительное, и все-таки вынуждены на нем останавливаться и из него исходить» . Отношение мира масс-медиа к «внешнему миру» (инореференция) задается не через отношение подобия или соответствия. Это отношение сложнее: масс-медиа определенным образом отбирает, селектирует «внешний мир». Селекция осуществляется в соответствии с бинарным кодом, специфичным для мира масс-медиа — «информация / не информация». Для информации важен характер новизны. «Неактуальная» информация, по существу, информацией не является.