Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Страх смерти - экзистенциальное измерение человеческого бытия (историко-философский контекст) 18
1.1. «Смерть Сократа» и «смерть Иисуса» как две парадигмы преодоления страха смерти 18
1.2. Проблема отношения человека к смерти в классической новоевропейской философии (от Ф. Бэкона до Г. Гегеля) 30
1.3. Проблема отношения к смерти в «философии жизни» Ф.Ницше 49
Глава 2. Человек перед лицом смерти в постиндустриальном обществе (Проблема смерти в контексте биоэтики) 65
2.1. Этический принцип уважения к жизни и право умирающего пациента на смерть с достоинством 66
2.2. Этический принцип уважения моральной автономии и достоинства личности и проблема правдивого информирования умирающего пациента 82
2.3. Проблема эвтаназии 99
2.4. Хосписное движение в контексте развития человеческой цивилизации рубежа XX-XXI веков 113
Заключение 125
Список использованной литературы
- «Смерть Сократа» и «смерть Иисуса» как две парадигмы преодоления страха смерти
- Проблема отношения человека к смерти в классической новоевропейской философии (от Ф. Бэкона до Г. Гегеля)
- Этический принцип уважения к жизни и право умирающего пациента на смерть с достоинством
- Этический принцип уважения моральной автономии и достоинства личности и проблема правдивого информирования умирающего пациента
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема смерти одна из наиболее излюбленных мистикой, оккультизмом и религиозными учениями, и конечно, имеет богатую собственно философскую традицию осмысления. Проблема смерти представляет собой своеобразную «черную дыру» и в индивидуальной, и в научной рефлексии: чем ближе к ней подходишь, тем сложнее от нее оторваться и взглянуть «со стороны». Увлечение темой смерти провоцирует исследователя, стремление разгадать ее тайну оборачивается тем, что исследователь неизбежно испытывает на себе влияние ее притягательной силы. И, тем не менее, тема смерти долго была для академической науки табуированной. Отчасти и по этой причине появляются «фантомы» страха в массовом сознании.
Тема отношения человека к смерти является «сквозной» для всей истории философии, в особенности начиная с Сократа, который первым из философов осмыслил проблему смерти как конститутивный момент жизни человека и его мировоззрения. На каждом этапе истории философии различные аспекты проблемы отношения человека к смерти (сущность смертности человека, страх смерти, надежда на бессмертие и т. д.) приобретали различные смыслы, получали различные трактовки, которые в «снятом виде» сохраняют свое значение в соответствующих концептуальных построениях, текстах современной философии. Начиная же с С. Кьеркегора, проблема отношения человека к смерти становится вообще центральной проблемой философского сознания, во всяком случае - в русле философии жизни и экзистенциальной философии. Характерен тезис М. Шелера о том, что только перед лицом смерти человек способен постичь смысл жизни. Аналогичное суждение высказывает и К. Ясперс: только в кризисной ситуации - на грани физического или морального краха человеку открывается глубина его экзистенциальной природы.
Не упуская из виду историко-философский контекст проблемы отношения человека к смерти в целом, мы преимущественно сосредоточились на таком аспекте этой проблемы, как страх смерти. Хорошо известно, что эта тема постоянно обсуждается в медицине (достаточно напомнить об общеизвестной установке классической врачебной этики не сообщать пациентам о фатальном прогнозе исхода их заболевания). В то же время в отечественной литературе нам не известны систематические исследования данной проблемы на материале истории философии.
Актуальность «сквозного» историко-философского освещения проблемы отношения человека к смерти (в особенности - страха смерти как экзистенциального измерения человеческого бытия) определяется следующими особенностями развития постиндустриального общества, тенденциями развития современной духовной и материальной культуры, такого направления современной философии, как биоэтика.
Во-первых, углубляющаяся медикализация общественной жизни ведет к все большему распространению такого явления, как «смерть в больнице», где пациент, образно говоря, «опутан проводами и трубками» медицинской техники, находится в такой реальности, в которой, как правило, умаляется значение самого факта умирания человека и испытываемого им страха смерти.
Во-вторых, практики современной интенсивной терапии, реаниматологии подчас оборачиваются парадоксальными результатами, когда в одних случаях граница жизни и смерти оказывается неопределенной (смерть мозга), в других -процесс умирания искусственно затягивается (вегетативное состояние и т. д.). В контексте названных биотехнологических практик (а также других, например вспомогательных репродуктивных технологий) вновь возникает потребность философского осмысления бытия человека (в онтологическом, антропологическом, этическом и др. аспектах). В условиях оказания современной медицинской помощи умирающим этический принцип безусловного уважения жизни человека трансформируется в этический принцип права пациента на достойную смерть, в силу чего представляется
5 актуальной историко-философская проработка этого нового философского концепта.
В третьих, в современном обществе, современной культуре идея права человека на достойную смерть интенсивно обсуждается в двух направлениях: как проблема эвтаназии и как проблема хосписов (паллиативной социально-медицинской помощи умирающим). Актуальность историко-философского освещения проблемы эвтаназии очевидна: термин «эвтаназия» создан Ф. Бэконом, но глубокое исследование этой проблемы именно как философской проблемы начинается в эпоху биоэтики в последней трети XX века1. Столь же актуальным, с нашей точки зрения, является историко-философское освещение идеологии паллиативной медицины, истоки которой уходят в средневековую культуру, а в зрелом виде эта идеология является производной правозащитной идеологии современной западной демократии, утверждением этического принципа уважения автономии личности (наиболее глубоко разработанного Кантом) в ситуации умирания и смерти человеческого индивида.
Современный научный и технический прогресс предоставил возможность человеку регулировать границы своей жизни, но сам по себе он не в состоянии решить, например, проблемы эвтаназии, аборта или клонирования человека, которые по своей сути есть этические дилеммы. Речь идет не просто о моральном выборе пациента, врача, ученого и т. д., но моральном выборе всего человечества, которое стоит в начале XXI века на перепутье, решая: эвтаназия, аборт, клонирование и т. д. - это благо или зло. Историко-философская проработка культурно-исторических, духовых истоков содержания таких проблем-дилемм сделает наше решение, по крайней мере, философски грамотным.
Тема смерти приобрела особенную актуальность в современном обществе также в связи с необходимостью решать проблемы смертной казни, терроризма, национальной нетерпимости и др. Междисциплинарная область современных научных и философских исследований проблемы смерти получила название
1 См.: Фут Ф. Эвтаназия// Философские науки. 1990. № 6. С. 62-80.
танатология, которая, с нашей точки зрения, не является отдельной наукой, но в то же время образно выражает актуальность проблемы смерти и умирания в современной культуре.
Отечественная наука в основном знает медицинскую танатологию и отчасти знакома с философской танатологией, распространение которой обязано деятельности Российской ассоциации танатологов. За рубежом чаще всего встречается упоминание социальной танатологии, которая занята разрешением проблем смерти и умирания, общих для науки и социальной практики.
Кроме того, проблема смерти находит отражение во многих специальных науках, философии, религии, мистицизме, эзотерике, мифологии и пр. Так что рассуждения о смерти подчас являются диаметрально отличными даже на уровне определений, как об этом свидетельствуют энциклопедические заметки А. П. Лаврина, предложившего четырнадцать точек зрения на проблему «что такое смерть», среди которых есть филологическая, психологическая, квантовой механики, дилетанта и др.
В XX веке экзистенциальная проблематика человеческого бытия становится узловой темой философии. Научные результаты анализа одиночества, смерти и страха, полученные крупнейшими представителями постклассической и современной философии (Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр и др.) получили широкий резонанс в массиве современной философской и культурной мысли и, тем самым, оказали огромное влияние на весь спектр социальных (в широком смысле этого слова) процессов развития культуры и цивилизации.
Вместе с тем, экзистенциалы человеческого бытия - одиночество, смерть и страх «появляются» как предметы научного интереса, разумеется, не только в прошедшем веке. Глубокий культурный, мировоззренческий, ценностный кризис, постигший западную цивилизацию, обнажил те фундаментальные основания человеческого бытия, которые таились под тектоническими культурными породами. Это позволило мыслителям, обратившим внимание на
7 «бытование» экзистенциалов, предложить концептуальные варианты философской интерпретации места и значения экзистенциалов в жизни современного человека. В поле зрения философии попадает прежде всего человек в настоящем времени перед лицом бытия и вечности, а реалии ушедших эпох и историко-философские наблюдения оказываются по большей части иллюстративным материалом, подтверждающим основные выводы. Это ни в коей мере не устраняет актуальности другой научной задачи - исследовать условия проявления экзистенциалов в философских школах, стоявших у истоков западноевропейской мысли, заложивших основы европейской культуры, сформировавших ментальные структуры эпох античности, Средних веков, Возрождения и Нового времени.
Степень разработанности проблемы. Проблема отношения человека к смерти исследуется на протяжении всей истории философии, в которой автор данного исследования преимущественно выделяет линию философского осмысления самоценности человеческой жизни, страха смерти, эвтаназии и достойной смерти.
Экзистенциалы смерти и страха (как модусы бытия мира в его неразрывной связи с бытием человеческого сознания) стали предметом научного исследования преимущественно в философии XIX-XX веков. Наибольшее внимание уделяли изучению феноменов смерти и страха мыслители философии жизни, философы-экзистенциалисты, представители психоаналитических школ, постклассической философии и постмодернизма. Между тем, отдельные мыслители предшествующих эпох сделали отношение человека к смерти предметом особого анализа (Б. Паскаль, С. Кьеркегор, а ранее - Сократ, Платон, Плотин, Августин, М. Монтень и др.).
Подходы к философскому, научному осмыслению проблемы смерти обусловлены прежде всего рациональным осмыслением самой природы человека, его взаимоотношений с природой и обществом на конкретных этапах
8 культурно-исторического развития. Отталкиваясь от этого, схематически можно выделить несколько традиций в истории вопроса1. Жизнь человека принадлежит обществу
Эта концепция широко представлена античной философией (Платон. «Федон», «Государство», «Законы»; Аристотель. «Политика», «Никомахова этика» и т. д.). Основополагающая идея этой концепции заключается в том, что природа человека не самоценна, человек в основном рассматривается как часть целого, т. е. общества (государства-полиса). Именно такой подход в «Законах» Платона определил чрезвычайно широкое применение как уголовного наказания - смертной казни. Античность еще не знает термина «эвтаназия», однако и Платон, и Аристотель безоговорочно одобрительно относятся к социальной практике прекращения жизни «лишних людей». В то же время оба великих философа занимали категорически отрицательную позицию по отношению к самоубийству, опять же по причинам государственных интересов (дабы государство не лишилось самого важного капитала - годных к военной службе граждан). Что касается проблемы страха смерти, то Платон устами Сократа предложил одно из первых решений преодоления такого страха -философскую рефлексию.
Жизнь человека в руках Божьих
С увяданием Римской империи и укреплением христианства отношение человека к смерти начало претерпевать кардинальные изменения. Средневековая западноевропейская философия целиком определяется христианским мировоззрением, в котором переосмысливается ветхозаветное понимание смерти как наказания за грехи и далее указывается путь спасения, т. е. возвращения человеку бессмертия. Блаженный Августин в «Исповеди» утверждает примат веры над разумом, в том числе в решении проблемы страха смерти. Ф. Аквинский подчеркивает психофизическую целостность природы человека, обосновывая догмат воскрешения во плоти («О душе»), что также
См.: Шредер О. Б. Культурфилософский анализ феномена эвтаназии: Автореф. дисс. ... канд. филос. наук. Томск, 2004.
9 может играть важную роль в преодолении христианином страха смерти. И Блаженный Августин, и Ф. Аквинский утверждали, что самоубийство ломает дух, нарушает его путь в загробную жизнь, а потому есть величайший грех и бесовское заблуждение. Утверждается категорический запрет на любое «своеволие».
Чтобы еще раз подчеркнуть, что решение проблемы отношения человека к смерти есть производное культуры в целом, кратко осветим отношение к самоубийству в других религиях. В целом приведенная аргументация христианских авторитетов, отрицающая право человека на самоубийство, присуща и исламу, фатализм мировоззрения которого накладывает отпечаток и на отношение мусульманина к смерти. Что касается индуизма, буддизма и конфуцианства, то они гораздо в меньшей степени озабочены этической оценкой суицида и не склонны уделять самоубийству внимание как вопросу первостепенной важности.
Жизнь человека - это выбор самого человека
Процесс секуляризации, начавшийся в эпоху Возрождения и получивший мощное развитие в эпоху Просвещения, в конце концов привел к философскому отрицанию христианского понимания смерти как перехода из имманентного в трансцендентный мир. В истории философии XVI-XIX веков одним из магистральных направлений ее развития становится пантеизм (Д. Бруно, Б. Спиноза, И. Фихте, Г. Гегель и др.), трансформацией которого стал французский материализм XVIII века (Ж. Ламетри, П. Гольбах и др.). Известная мысль Б. Спинозы о том, что «человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти» («Этика»), выразила в пределе такое пантеистически-умиротворенное отношение человека к смерти (страх смерти здесь просто игнорируется). Кризис этого направления философской мысли во второй половине XIX века, предвестники которого остро ощущал Б. Паскаль («Мысли»), наиболее полно выразил Ф. Ницше («Так говорил Заратустра» и др. произведения), философия жизни которого содержит созвучную современной культуре аргументацию оправдания эвтаназии, права человека на самоубийство
10 и т. д. Развивая интенции философии жизни, М. Шелер («Положение человека в космосе») и М. Хайдеггер («Бытие и время») применили метод феноменологии, показав, как смертность человека определяет всю структуру и сознания человека, и его деятельности. Необычайное напряжение отношения человека к смерти в философии экзистенциализма (Ж. Сартр. «Бытие и ничто», Н. А. Бердяев. «Проблема человека» и др.) предвосхитило биоэтические прикладные исследования мировоззренческих, морально-психологических аспектов смерти и умирания.
Оригинальное осмысление проблемы отношения человека к смерти мы находим в философии русского космизма: Н. Ф. Федоров (и его ученики и последователи - А. К. Горский и Н. А. Сетницкий), В. С. Соловьев, К. Э. Циолковский, В. Ф. Купревич и др.
Что касается современной философской танатологии, то к настоящему времени здесь сложилось множество концептуальных направлений, полное описание которых могло бы занять сотни страниц. К числу наиболее фундаментальных и методологически значимых оснований современной философии смерти можно отнести следующие подходы: культурно-исторический (Ф. Арьес, А. Я. Гуревич, П. С. Гуревич, В. М. Розин); герменевтический (М. М. Бахтин, В. Л. Рабинович, М. С. Уваров); дискурсивно-семиотический (М. Фуко, Ж. Бодрийяр, М. Бланшо, Ж. Деррида, А. В. Демичев, В. А. Подорога); системно-структурный (Б. М. Полосухин, В. В. Налимов); психоаналитический (3. Фрейд, К. Юнг, Ж. Лакан); клинический (В. А. Неговский. Э. Кюблер-Росс, С. Гроф, Л. Уотсон). Этот, далеко не полный перечень теоретических контекстов смысла и значения смерти в современных социально-гуманитарных практиках уже сам по себе говорит о фундаментальности проблемы отношения человека к смерти в современной науке, философии и культуре в целом.
В современной биоэтике литература, посвященная смерти и умиранию, практически необозрима, причем здесь проблема страха смерти занимает одно из центральных мест. Хотя термин «биоэтика» В. Р. Поттер ввел только в
1970 году, этому предшествовало появление (прежде всего в США) целого потока серьезных исследований, посвященных смерти и умиранию (в коллективном труде под редакцией О. Брима «Умирающий пациент», вышедшем в 1970 году, библиография за 1955-1970 годы составила 340 англоязычных работ). Сразу обращает на себя внимание междисциплинарный характер всех этих исследований, в которых начиная с 1970-х годов активно используется теоретический арсенал биоэтики (ее философско-этическая, философско-методологическая составляющие), в частности, обоснованные Т. Бичампом и Дж. Чилдрессом принципы биоэтики -уважения автономии личности и др.
В 1955 году философ и протестантский теолог Д. Флетчер провозглашает идею зависимости сохранения человеческого достоинства от нашей способности контролировать процесс умирания. В 1957 году глава римско-католической церкви папа Пий XII публично морально одобряет идею пассивной эвтаназии. В 1958 году профессор права Г. Уильяме публикует работу «Священность человеческой жизни и уголовное законодательство». В 1959 году в США под редакцией Г. Фейфеля выходит коллективная работа междисциплинарного характера с символическим названием «Смысл смерти» (аналогичный междисциплинарный труд под редакцией О. Брима вышел в 1970 году). В 1963 году Д. Митфорд публикует культурологическую работу «Американский образ смерти». Особого внимания заслуживает вышедшая в 1977 году работа уже упоминавшегося французского культуролога Ф. Арьеса «Человек перед лицом смерти», под влиянием которой другой французский ученый М. Вовен в 1983 году создает монументальный труд «Смерть и Запад с 1300 года до наших дней». Серия специальных работ посвящена психологическим аспектам умирания: в 1967 году психиатр Хинтон публикует работу «Умирание», в 1978 году медицинский психолог Гарфильд - работу «Психосоциальная поддержка умирающего». В работе клинициста и одновременно известного биоэтика Р. Витча «Смерть, умирание и биоэтическая революция» (1976 г., переиздана в 1978 г.) преимущественное внимание
12 уделяется этической тактике ведения умирающих больных, в особенности тактике пассивной эвтаназии, получившей широкое распространение в США. Много работ посвящено проблеме эвтаназии как таковой: в 1969 году под редакцией священника А. Даунинга вышла книга «Эвтаназия и право умереть: доводы в пользу добровольной эвтаназии» (переиздана в 1970 и 1971 гг.), в 1970 году под редакцией Р. Уильямса - работа «Жить и умереть: когда, почему и как» и т. д. Особое место в этом списке биоэтических работ занимает труд Э. Кюблер-Росс «О смерти и умирании» (1969 г.), в формировании современной философии и этики паллиативной медицины этой книге принадлежит ключевая роль.
Отечественная литература в 80-е годы XX века, отражающая проблемы умирающего человека, во-первых, несравненно более скудная, а во-вторых, посвящена исключительно проблеме эвтаназии: И. А. Шамов, 1981 г.; Н. С. Малеин, 1981 г.; А. Я. Иванюшкин и Е. А. Дубова, 1984 г.; Г. И. Царегородцев и Е. В. Кармазина, 1984 г.; Н. В. Элыптейн, 1986 (только в этой работе мы нашли обсуждение тяжелых больных с акцентом на проблеме страха смерти); Б. Г. Юдин, 1990 и т. д. Начиная с 1990-х годов, появляются работы философского характера отечественных биоэтиков, медиков, в которых наряду с проблемой эвтаназии рассматриваются и философские проблемы паллиативной медицины: А. Я. Иванюшкин (1994, 1998, 2003), А. В. Гнездилов (1994, 1995), А. М. Гуревич (1997), Б. Г. Юдин (1998), А. П. Зильбер (1998), А. К. Хетагурова (2003) и др. К сожалению, проблеме страха смерти здесь если и уделяется внимание, то только в связи с обсуждением этики «святой лжи» в отечественной онкологии.
В процессе работы диссертантом также активно привлекался материал философской эссеистики, литературной критики и художественной литературы: Л. Толстой «Война и мир», «Анна Каренина», «Смерть Ивана Ильича»; Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание», «Бесы»; художественно-документальная хроника - Виктор и Розмари Зорза «История Джейн Зорза» и А. Камю «Миф о Сизифе», «Чума», «Посторонний»; Ф. Кафка «Замок»,
13 «Превращение» и т. д. Анализ литературы по теме диссертационного исследования показал отсутствие целостного историко-философского освещения такой стороны феномена смерти, как страх смерти, в особенности с учетом новых акцентов в осмыслении этого феномена в постиндустриальном обществе. Данное диссертационное исследование, как мы полагаем, восполняет означенный пробел: освещение историко-философского аспекта проблемы отношения человека к смерти и далее - проблемы эвтаназии, а также других философских проблем, сопряженных с современными социальными практиками помощи умирающему человеку, способствует углубленному осмыслению феномена смерти в контексте современной культуры в целом.
Цели и задачи исследования
Цель исследования заключается в целостном историко-философском и биоэтическом анализе (от античности до новейшего времени) проблемы смерти, в особенности - страха смерти как экзистенциального измерения бытия человека. Для осуществления этой цели автором ставятся следующие задачи:
Осуществить анализ понятийного и методологического аппарата, необходимого для исследования экзистенциальных проблем человеческого бытия и используемого современной философией, включая такое ее направление, как биоэтика.
Выделить исторические этапы философского осмысления проблемы смерти в связи с развитием культуры от античности до современного постиндустриального общества.
Показать специфику подходов к решению проблемы отношения человека к смерти в биоэтике как в одном из направлений философии рубежа XX-XXI веков.
Осуществить критический анализ проблемы эвтаназии, выделив при этом историко-философский аспект.
5. Раскрыть в контексте биоэтического дискурса трансформацию
понимания этического принципа безусловного уважения к жизни и достоинству
умирающего человека в современном постиндустриальном обществе.
6. В связи с выявленной эволюцией решений проблемы смерти в истории философии проанализировать роль и значение социальных практик помощи умирающим (хосписное движение) в развитии современного постиндустриального общества.
Объектом исследования является смерть человека, в особенности такой ее аспект, как страх смерти. Следует указать, что объективность феномена смерти носит специфический характер, поскольку опыт умирания каждый человек как бы уносит с собой.
Предметом исследования выступает преемственность и качественная специфика осмысления смерти человека (в особенности - страха смерти) на разных этапах истории философии, в том числе в таком характерном для постиндустриального общества философском направлении, как биоэтика.
Научная новизна работы и положения, выносимые на защиту
Сделана попытка проблему смерти (в особенности - страха смерти как экзистенциальное измерение бытия человека) рассмотреть в историко-философском плане, при этом использован опыт и понятийный аппарат современной биоэтики, в частности - концепт права человека на смерть. Историко-философский подход осмысления феномена смерти человека, с учетом биоэтического контекста проблемы смерти, является оригинальным для отечественной философии и может считаться приоритетным среди зарубежных историко-философских и биоэтических исследований.
В диссертации выделены исторические этапы философского осмысления проблемы смерти человека (с акцентом на таком ее аспекте, как страх смерти) -от античности до новейшего времени. Применительно к социальным практикам помощи умирающим в постиндустриальном обществе и в контексте биоэтического дискурса автором вводится и обосновывается понятие трансформации этического принципа «право на жизнь» в этический принцип «право на достойную смерть».
В качестве социокультурных образцов проанализированы две концепции переживания и преодоления страха смерти - «смерть Сократа» и «смерть
15 Иисуса». «Смерть Сократа» - это по преимуществу гносеологический и затем только этический подход к проблеме смерти («Познай самого себя!»), а «смерть Иисуса» - это по преимуществу онтологический и вслед за этим этический подход к этой проблеме («Я есть истина и жизнь!»). Сделан вывод, что оба эти подхода осмысления человеком загадки смерти могут быть использованы в качестве теоретического инструментария анализа биоэтического концепта «право на смерть с достоинством».
Обоснован вывод о том, что проблема отношения общества и человека к смерти не может быть полностью раскрыта только через историю философии. Историко-культурный, философский анализ явлений легитимизации применения жесточайших пыток и массовых смертных казней через сожжение человека заживо в деятельности святой инквизиции римско-католической церкви показал, что идеология презрения к страху смерти и даже -эксплуатации этого страха явилась порождением клерикально-тоталитарной общественной системы в Западной Европе в эпоху позднего Средневековья и Возрождения. Оправдание такой социальной практики философскими авторитетами (Блаженный Августин, Ф. Аквинский и др.) подтверждает оценку философии этой эпохи как «служанки богословия».
Проанализированы философские тексты классиков новоевропейской философии: Ф. Бэкона, Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Паскаля, Б. Спинозы, Д. Локка, Ж. Ламетри, Д. Дидро, П. Гольбаха, И. Канта, И. Гегеля, на основе чего выделены подходы и идеи, предвосхищающие многие современные (характерные для постиндустриального общества) акценты философского осмысления проблемы смерти, страха смерти (например, идея эвтаназии Ф. Бэкона как прообраз современного биоэтического концепта достойной смерти).
Проанализированы философские тексты Ницше как предтечи тех направлений современной философии, в которых проблема смерти стала одной из центральных (экзистенциализм и др.), на основе чего сделан вывод об
исключительной актуальности его философии в контексте современных биоэтических дискуссий о проблемах эвтаназии, самоубийства и т. д.
Дан анализ такого социального института постиндустриального общества, как хосписы, социокультурное значение которого, согласно выводам автора, выходит за рамки только медицинской реальности, но отражает характерные черты современной цивилизации в целом. Философия хосписного дела утверждает новые этические подходы при оказании помощи умирающим, сущность которых фокусируется в биоэтическом регулятивном принципе «право на достойную смерть».
Дан всесторонний анализ проблемы эвтаназии как биоэтической дилеммы, на основе которого автор формулирует развернутую дефиницию этого понятия, уточняет классификацию видов эвтаназии, определяет релевантность аргументов «за» и «против» в современных философских дискуссиях об эвтаназии, делает вывод о возрастании значения данной проблемы в развитии человечества в начавшемся XXI веке.
Теоретико-методологическая основа исследования
Методологической основой диссертационной работы является сочетание нескольких подходов: исторического, проблемного, историко-биографического, герменевтического, семиотико-типологического и сравнительно-исторического. В соответствии с современным состоянием разработки методологических проблем историко-философских исследований в настоящем исследовании история философии рассматривается в общем контексте социально-исторического и культурного процесса в качестве его неотъемлемой части. При этом содержание истории философии, понятой преимущественно как «история проблем», необходимо конкретизируется в имманентном исследовании внутреннего содержания персональных философских учений в их целостности. В анализ феномена смерти, страха смерти включены элементы феноменологического и экзистенциального подходов. Исследование биоэтических аспектов темы проведено на основе концепций, развиваемых А. Я. Иванюшкиным, П. Д. Тищенко, Б. Г. Юдиным. Инструменты
17
биоэтического исследования складываются из особой междисциплинарной
методологии, включающей аспекты: историко-философский,
эпистемологический, антропологический и этический. Важно подчеркнуть, что в биоэтическом дискурсе концепт «этический» понимается не в смысле классической нормативной этики, но как рациональные процедуры формирования оптимальных решений моральных дилемм (например, дилеммы эвтаназии).
Апробация работы. Материалы исследования, основные идеи и положения диссертации представлены автором на следующих научных конференциях: «Вузовская наука - региону» (Третья Всероссийская научно-техническая конференция. Вологда, ВГТУ, 2005); «Наука и образование -2005» (Международная научно-техническая конференция. Мурманск, МГТУ, 2005), «Проблемы гуманитарных наук и образования в техническом вузе». (Научно-практическая конференция. Мурманск, МГТУ, 2006).
Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
«Смерть Сократа» и «смерть Иисуса» как две парадигмы преодоления страха смерти
Согласно данным науки, человек современного анатомического типа (вид homo sapiens) существует примерно 130 тыс. лет. Более 9/10 указанного исторического времени - это «древнекаменный век», в течение которого главным вопросом для нашего вида был вопрос борьбы за выживание с другими биологическими видами. Неолитическая революция, т. е. использование в трудовой деятельности достаточно сложно обработанных, шлифованных каменных орудий, началась около 10 тыс. лет назад. Это была настоящая революция в судьбе вида homo sapiens, потому что он, создав земледелие и скотоводство, перешел от присваивающего к производящему хозяйству. В результате вид homo sapiens, скажем так, «выжил необратимо»: если перед неолитической революцией численность вида равнялась примерно 3 миллионам, то на ее исходе - уже 100 миллионам. Первый «демографический взрыв» был более 5 тыс. лет назад, когда неолитическая революция завершилась возникновением цивилизации. Каменные орудия были вытеснены бронзовыми; формируются государства, т. е. такие общности людей, жизнь которых уже регулируется правом; создается письменность, и умственный труд отделяется от физического; накапливаются «элементы преднаучного знания» (зарождение «элементов» математики, астрономии относится к III-II тысячелетиям до н. э.) .
Этот беглый набросок научной версии развития человека (как биологического вида) приведен с той целью, чтобы на его фоне представить мнение современного авторитетного философа В. М. Розина, который считает, что страх смерти появляется у человека довольно поздно, а именно где-то на рубеже II-I тысячелетий до н. э. Автор утверждает, что переживание страха смерти человеком появляется тогда, когда в обществе, в культуре формируется человеческая индивидуальность, личность. Рассмотрев кардинальные изменения (в этот исторический период) взаимоотношений человека с его богами и одновременно влияние изобретения письменности (института образования, в особенности - профессии учителя), В. М. Розин заключает: «Приведенная реконструкция позволяет утверждать, что к рассматриваемому периоду человек осознает себя в двух антропологических моделях: древней модели души и новой модели личности. В первой модели смерть - это переход из одного мира в другой и лишение (жизни), во второй - острые переживания личностью состояния лишенности. Рїменно сознавание смерти в двух этих разных антропологических моделях и порождает страх перед смертью и драматические ее переживания».1
С возникновением философии отношение человека к смерти и в особенности - феномену страха смерти становится предметом постоянной философской рефлексии. Последовательное освещение философского опыта осмысления, преодоления страха смерти человеком, начиная с этапа высокой античности, оправдано в нескольких отношениях.
Во-первых, менталитет человека современной западной культуры определяется прежде всего двадцатью веками влияния христианства, идеология которого во многих чертах наследует философский опыт античности, в особенности - сократовско-платоновской философской традиции.
Во-вторых, если рассматривать философию как самосознание культуры, то различные модели практического отношения человека к смерти (к умирающему больному, к самоубийству, к смертной казни) в античной Греции, в Европе эпохи Возрождения или современном постиндустриальном обществе так или иначе связаны с философским дискурсом соответствующей эпохи.
Привычное для каждого философа-профессионала деление древнегреческой философии на «досократовский этап» и этап ее мощного взлета у Сократа, а затем Платона и Аристотеля представляет интерес и в контексте нашего исследования. Хотя Демокрит (460-370 гг. до н. э.) и Сократ ровесники (согласно легенде, во время своих путешествий Демокрит, не называя своего имени, встречался с Сократом, но последний не знал, кто перед ним), философия Демокрита должна быть отнесена к досократовской философии, всех представителей которой Сократ снисходительно называл «физиками» (от древнегреческого «фюзис» - природа).
Легенда говорит, что Демокрит не просто был знаком с «отцом медицины» Гиппократом (460-377 гг. до н. э.), но последний был даже приглашен посетить в качестве врача великого философа, у которого наивные сограждане с беспокойством стали подозревать признаки помешательства. Согласно этой легенде, Гиппократ уже по первым фразам Демокрита убедился, что интеллект его ни в коей мере не поврежден, а его знаменитый смех (как известно, за Демокритом в истории философии даже закрепилось прозвище «смеющийся философ») как раз есть проявление его несомненного психического здоровья2.
Каково же решение проблемы отношения к смерти человека у Демокрита? Эта проблема для Демокрита - всего лишь одна из множества других философских проблем, причем, превалирует здесь онтологический аспект: «...во вдыхании и выдыхании заключается жизнь и смерть...». Вдох и выдох трактуются в натурфилософии Демокрита как обмен атомами между внутренней средой организма и окружающей внешней средой, то есть смерть - это вдох без выдоха1. В своей этике Демокрит всего лишь несколько раз упоминает о страхе у человека перед смертью, но ограничивается здесь больше остроумной, чем, с нашей точки зрения, глубокой мыслью: «...глупцы желают жить, боясь смерти, вместо того, чтобы бояться старости... Глупцы, боясь смерти, желают себе старости» .
Осмысление проблемы отношения человека к смерти в философии Сократа (469-399 гг. до н. э.) есть подлинное «рождение этой проблемы» в западноевропейской культуре.
Маркс, говоря о том, что Сократ является олицетворением самой философии, прежде всего имеет в виду не только его жизнь - одного из первых древнегреческих мудрецов, но и его смерть. Главное здесь заключается в том, что Сократ решительно отказался избежать смертной казни - не только отвергнув подготовленный друзьями и учениками побег из тюрьмы, но и всей своей тактикой защиты на суде сам спровоцировал вынесение смертного приговора ему присяжными судьями . Символично то, что казнь осуществилась в форме самоубийства.
Проблема отношения человека к смерти в классической новоевропейской философии (от Ф. Бэкона до Г. Гегеля)
Новоевропейская философия есть самосознание того этапа развития общества, когда важнейшим фактором развития культуры становится наука и в первую очередь - естествознание. Символичным является то, что в самом начале этого периода человеческой истории рождается философ, который стал пророком и все ускоряющегося научно-технического прогресса, и формирования на этой основе индустриального (а затем и постиндустриального) общества, и, что для нас самое важное, который предвидел почти за 400 лет новые, ставшие реальностью только в конце XX века решения проблемы отношения человека к смерти. Этот философ -Фрэнсис Бэкон (1561-1626).
Далее мы очень кратко осветим некоторые стороны философии этого английского мыслителя, исключительно с той целью, чтобы реконструировать контекст его решения проблемы смерти и умирания человека.
Общеизвестно, что Ф. Бэкон - основоположник линии эмпиризма в новоевропейской философии, родоначальник такой трактовки природы философии, когда она является по преимуществу гносеологией и еще в большей степени - методологией. С одной стороны, философия Ф. Бэкона - это решительный разрыв с бесплодностью прежней схоластической философии и науки, а с другой - эта философия открывает перспективы опытного естествознания, опытной науки, успехи которой мы воочию наблюдаем и в современной геномике, и в той же паллиативной медицине (оказывающей квалифицированную и эффективную помощь умирающим). Свое сочинение «Новый органон» (1620) автор начинает словами: «Человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько постиг в ее порядке делом или размышлением, и свыше этого он не знает и не может»1.
Основательное знакомство с историей науки свидетельствует, что еще в течение всего XIX века (когда уже был огромный выбор источников для утоления «философской жажды ума») философские тексты Ф. Бэкона были очень популярны среди ученых-естествоиспытателей. С нашей точки зрения, секрет необыкновенной, скажем так, свежести его философских сочинений в том, что здесь философская рефлексия опять, как во времена античности, противопоставила «мир по истине» «миру мнений» - в этом суть бэконовского учения об «идолах познания». Ф. Бэкон неоднократно обсуждает тему отношений человека к смерти. В его «Опытах или наставлениях нравственных и политических» вслед за главой 1 «Об истине» идет глава 2 «О смерти»: «Люди страшатся смерти, как малые дети потемок; и как у детей этот врожденный страх усиливается сказками, так же точно и страх смерти» (это произведение он правил и дополнял, начиная с первого издания в 1597 году и заканчивая последним прижизненным изданием в 1625 году). Философ, для которого «человек - слуга и истолкователь природы», советует находить утешение перед «лицом смерти»: во-первых, в преодолении суетности и суеверий; во-вторых, в осознании причастности своего бытия к величественному бытию природы («Умереть столь же естественно, как и родиться»); в-третьих, в человеческом творчестве, в котором субстанциальность природы продолжается субстанциальностью бытия человека: «...кто поглощен благими помыслами, тот поистине избавлен от мук смерти.... У смерти есть еще то, что она открывает врата доброй славы и унимает завистников.. .»2.
В самом большом произведении Ф. Бэкона «О достоинстве и приумножении наук» (1623) обсуждается наиболее важная для нас тема -помощи умирающему человеку. Развивая эту тему, Ф. Бэкон, между прочим, впервые вводит в философский, научный лексикон термин «эвтаназия».
Суть воззрений Ф. Бэкона на проблему отношения врача к умирающему человеку состоит в следующем.
У врачей многие болезни считаются неизлечимыми. Исходя из этого, врачи несправедливо обрекают на смерть множество больных, однако, к счастью, немалая часть из них выздоравливает независимо от врачей. Здесь необходимо пояснение: в одной из книг «Корпуса Гиппократа», а именно в книге «Об искусстве», обосновывается, что «медицина как искусство или избавляет человека от болезни, или притупляет силу болезни, но тем, которые уже,побеждены болезнью, она не протягивает своей руки... если кто будет думать, что искусство властно в том, что не есть искусство... тот обнаруживает незнание»1.
Позиция Ф. Бэкона в корне отличается от позиции автора книги «Об искусстве» (историки считают, что это книга не принадлежит самому Гиппократу, что не меняет сути дела: тактика медицинского нигилизма в отношении к умирающим сохранялась вплоть до XVIII века). Согласно Ф. Бэкону, «само утверждение, что болезни неизлечимы, как бы санкционирует и безразличие, и халатность, спасая невежество от позора» .
Необходимо специальное направление медицины по эффективному оказанию помощи неизлечимым, умирающим больным: «Если бы они (врачи -К. Л.) хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы и увеличить свои познания в медицине и приложить (в то же время) все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком еще не угасло дыхание... Эта дисциплина должна получить развитие... Я абсолютно не сомневаюсь в необходимости создать какую-то книгу о лечении болезней, считающихся неизлечимыми. Для того чтобы она побудила и призвала выдающихся и благородных врачей отдать свои силы этому труду, насколько это допускает природа»1.
Профессиональным долгом врача по отношению к умирающим больным является эвтаназия, понимаемая как облегчение мук умирания. Ф. Бэкон пишет: «И я хотел бы пойти здесь немного дальше: я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта эвтаназия... уже сама по себе является немалым счастьем»2.
Так великий философ и гуманист наметил программу медико-социальной помощи умирающему человеку, которую человечество начало практически реализовывать только в 60-е годы XX века (а российское общество - лишь в 1990-е годы).
В целом материалистическая философия Ф. Бэкона находит достойное продолжение в философии Томаса Гоббса (1588-1679). Созданная Гоббсом социальная философия, положившая начало обоснованию легитимности государственной власти через теорию «общественного договора» (которую потом развивали и Локк, и Монтескье, и Руссо, и Кант), возводится на строгом метафизическом основании механистического материализма и номинализма и потому представляет собой подлинный пример законченной философской системы.
Этический принцип уважения к жизни и право умирающего пациента на смерть с достоинством
Существенной особенностью современного этапа развития здравоохранения является то, что революционные изменения здесь касаются не только медицинских технологий, но и медицинской этики, которая в последние 35 лет обозначается также термином «биоэтика». В огромном потоке литературы по биоэтике значительная ее часть посвящена проблемам умирающего пациента.
Когда речь идет о новых этических подходах в современной медицине, вновь и вновь приводятся принципы этики Гиппократа, именно те из них, которые в современном здравоохранении подвергаются некоторой трансформации. Этот момент необходимо подчеркнуть: в современной медицине сохраняется дух этики Гиппократа, но в некоторых пунктах меняется, так сказать, буква его этики.
Принцип уважения к жизни (пациента) сформулирован в «Клятве» Гиппократа1, где, говоря языком биоэтики, запрещается активная эвтаназия («Я не дам никому просимого у меня смертельного средства...»), поддерживаемое врачом самоубийство («...и не покажу пути для подобного замысла...») и далее - искусственный аборт («точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария»). Очевидно, что в последнем пункте современная медицина особенно расходится с бескомпромиссной этикой Гиппократа.
В плане современной тактики ведения терминальных больных положение медицинской этики о «высочайшем уважении к жизни пациента» конкретизируется с позиций философии паллиативной медицины. Во-первых, врачи и медсестры в работе с терминальными больными должны различать ординарные и экстраординарные медицинские средства и методы. Во-вторых, они должны владеть современными подходами лечения хронической боли, а также купирования (снятия) другой тягостной симптоматики, как правило, сопровождающей умирание. В-третьих, профессиональный долг всех специалистов, работающих в системе оказания паллиативной медицинской помощи, заключается также в социальной, психологической и духовной поддержке терминальных больных и их семей.
При этом требуют осмысления новые подходы к решению труднейшего этического вопроса информирования таких больных об их состоянии. Комплексная оценка эффективности оказания паллиативной медицинской помощи терминальным больным отражается в понятии «качество жизни» таких больных.
Первоначально идея разграничения ординарных и экстраординарных медицинских средств при лечении терминальных больных восходит к 1957 году, когда тогдашний глава римско-католической церкви папа Пий XII (мы уже упоминали об этом замечательном историческом факте) дал свои разъяснения по поводу пределов оказания реанимационной помощи, если при этом применяются новейшие медицинские методы - прежде всего ИВ Л (искусственная вентиляция легких). Необходимо подчеркнуть, что углубленное клиническое исследование состояний «смерть мозга» (когда в ходе реанимации мозг целиком погиб, а сердце в течение нескольких суток еще сокращается) и «стойкое вегетативное состояние» (когда погибла только кора головного мозга, и такой «человек-растение» может жить десятилетиями) начнется через несколько лет. Первое описание «смерти мозга» относится к 1959 году, а критерии диагностики, были разработаны в 1968 году, однако в данном рассуждении папы Пия XII мы уже находим современный этический анализ оказания медицинской помощи пациентам в критическом состоянии. Собственно медицинские проблемы определения момента смерти, показаний к прекращению реанимации и т. д. у папы Пия XII связаны с каноническими вопросами. Когда больной в бессознательном состоянии достаточно долго находится на аппаратном дыхании и улучшения его состояния не наступает, возникают вопросы - не рассталась ли уже здесь душа с телом, можно ли в этом случае проводить таинство соборования и т. д. Папа Пий XII подчеркивает, что вопрос о критерии смерти не богословский, а медицинский, однако он важен для церкви, так как христианские таинства могут совершаться только над живым человеком. Новый критерий смерти, как смерти мозга, был принят спустя десятилетие, в 1968 году, «Сиднейской декларацией о констатации смерти» Всемирной медицинской ассоциации1. Признание пациента мертвым, если все функции его головного мозга (в том числе стволовые) необратимо отсутствуют, стало медицинским, моральным, а во многих странах юридическим основанием прекращения в таких случаях реанимации -отключения ИВЛ. Предвосхищая такое решение проблемы продолжения абсолютно бесперспективной реанимации, папа Пий XII говорит в 1957 году, что отключение ИВЛ здесь не будет безнравственным. При этом он подчеркивает важнейший момент современных этических подходов: при решении столь сложных моральных проблем врачи должны считаться с волей близких, с семьей.
Именно обсуждая проблему пределов использования таких медицинских средств, как ИВЛ, папа Пий XII разграничивает «ординарные» и «экстраординарные» медицинские методы: «Долг врача - применять все разумные, приемлемые меры для восстановления самостоятельного функционирования жизненно важных органов сознания, а при необходимости применять и чрезвычайные средства, которые имеются в распоряжении врача и предназначены для этих целей. Однако в безнадежных случаях совершенно необязательно использовать такие чрезвычайные средства неопределенно долго» . Таким образом, если ординарные медицинские методы этически обязательны при лечении терминальных больных, то экстраординарные -этически необязательны.
По мере развития хосписного движения, становления других современных форм организации помощи терминальным больным идея разграничения ординарных и экстраординарных медицинских методов становится основополагающей в философии современной паллиативной медицины. В 1982 году Всемирная медицинская ассоциация (ВМА) принимает «Венецианскую декларацию о терминальном состоянии», где, в частности, говорится: «Врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания - по просьбе родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца... Врач должен воздерживаться от применения экстраординарных способов терапии, которые, по его мнению, не окажут реальной пользы больному»2.
В 1989 году Комитет экспертов ВОЗ по обезболиванию при раке и активной поддерживающей терапии дает системное определение понятия паллиативного лечения. «Паллиативное лечение: - поддерживает у больного стремление к жизни, рассматривает смерть как естественный процесс; - не торопит смерть, но и не оттягивает ее наступление; - обеспечивает уменьшение боли и смягчение других беспокоящих больного симптомов; - включает психологическую и духовную поддержку больного; - предлагает систему, поддерживающую у больного способность как можно более длительно вести активную жизнь вплоть до самой его смерти; - предлагает систему оказания помощи семье больного во время его болезни, а также после его кончины»1.
Два первых положения этого классического определения паллиативного лечения, по сути дела, основываются на доктрине отказа от экстраординарных медицинских методов у терминальных больных. Далее в Докладе экспертов ВОЗ подчеркивается, что именно здесь проходит демаркационная линия, отделяющая прежнюю, привычную всем систему ценностей в медицине (основная цель медицины - спасение жизни) от новой системы ценностей (новой философии), на которой зиждется именно паллиативная медицина: «...агрессивное поддержание жизни по неприемлемой для больного цене нельзя считать правильным»2.
Этический принцип уважения моральной автономии и достоинства личности и проблема правдивого информирования умирающего пациента
Принцип уважения автономии личности пациента занимает центральное место в биоэтике2.
В развернутом виде этот принцип означает: уважение личности пациента, недопустимость навязывания ему медиками своих религиозных, философских воззрений, политических пристрастий и т. д.; предоставление пациенту необходимой информации, правдивость во взаимоотношениях с ним; возможность выбора из альтернативных вариантов; самостоятельность в принятии решений; возможность осуществления контроля за ходом исследования и (или) лечения; вовлеченность пациента в процесс оказания ему медицинской помощи («терапевтическое сотрудничество»)3.
Приверженность большинства отечественных медиков обычаю «святой лжи» общеизвестна и подтверждается социологическими опросами. При опросе в начале 1990-х годов более 300 московских врачей на вопрос, считают ли они, что пациент имеет право знать неблагоприятный прогноз своего заболевания, 27,5% ответили «да», но 45,9% - «нет». На вопрос же о действительном, фактическом информировании безнадежных больных 60,8% ответили «обычно нет»; 10,9% - «иногда»; 1,9% - «частично»; 3,5% - «почти всегда» и 22,2% -«не приходилось сталкиваться с такими проблемами»1. Таким образом, лишь несколько более 5% опрошенных врачей в случаях безнадежного прогноза заболевания в те годы (15 лет назад) правдиво информировали своих пациентов. Мы полагаем, что и сегодня данная ситуация изменилась не намного.
Обычай врачебной «святой лжи» восходит к самому Гиппократу. Однако, несмотря на непререкаемый авторитет Гиппократа, решение этой сложнейшей этической проблемы, например, в отечественной медицине в XIX веке не было однозначным и прямолинейным. Хорошо известно, что врачи, осматривавшие и лечившие умиравшего в течение 40 часов после дуэли А. С. Пушкина, сказали ему правду о безнадежности его состояния .
Определяющее влияние на решение данной морально-этической проблемы в советской медицине оказала работа одного из основоположников отечественной онкологии Н. Н. Петрова «Вопросы хирургической деонтологии» (первое ее издание вышло в 1944 г., а последнее, 5-е, в 1956 г.). Позиция Н. Н. Петрова по вопросу информирования онкологических больных может быть определена языком современной биоэтики как «сильный патернализм»: «Терминов «рак», «саркома» лучше избегать совершенно, заменяя их словами «опухоль», «язва», «сужение», «инфильтрат» и т. п.»1.
Н. Н. Петров допускал сообщение диагноза рака, да и то как предположительного, лишь в ситуации отказа больного от лечения. В принципе такого подхода вплоть до настоящего времени придерживается большинство отечественных онкологов.
«Сильный патернализм» Н. Н. Петрова и в целом всех отечественных врачей, как мы полагаем, имеет следующие объяснения. Во-первых, это верность традиции гиппократовского врачебного патернализма, который в основе своей, конечно, гуманен, милосерден, так как проистекает из этического принципа «Прежде всего не навреди!». Во-вторых, такая моральная позиция совпала и как бы была усилена государственным патернализмом, который был сильно выражен в советском обществе. Между прочим, ученые, представители школы исторической антропологии подчеркивают такую особенность архетипов сознания, глубинных слоев социальной психологии: «Ментальносте, как правило, изменяются очень медленно и неприметно, и эти смещения, игнорируемые самими участниками исторического процесса, могут стать предметом изучения лишь при условии, что к ним применят большой масштаб времени»2.
Последнее обстоятельство необходимо отчетливо сознавать при обсуждении проблемы информирования онкобольных (особенно в терминальном состоянии) в современном российском обществе, поскольку социальная психология нашего населения, моральная атмосфера в наших учреждениях здравоохранения, медицинская этика на уровне косных правил и обычаев (которые непосредственно и определяют решение обсуждаемой проблемы) меняются гораздо медленнее, чем, например, может быть изменено медицинское право (что, собственно, и произошло одномоментно, а именно в 1993 году).
Рассмотрим правовую сторону проблемы подробно. Действующее законодательство современной Российской Федерации отражает философский дух современных демократий, приоритет прав человека. Исключительно важно, что в Конституции РФ (законе прямого действия!) в ст. 21, в частности, говорится: «Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам». Совершенно логично, в «Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан», вступивших в силу тоже в 1993 году, в ст. 30 «Права пациента» предписывается: «При обращении за медицинской помощью и ее получении пациент имеет право на... получение информации о своих правах и обязанностях и состоянии своего здоровья... информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство...»1.
Проблема информирования пациента вообще стала ключевой этической проблемой в современной клинической медицине. В пересмотре этических подходов в медицине сначала в США, а затем и вообще на Западе наиболее убедительно проявился кризис патерналистской модели взаимоотношений врачей, медсестер и пациентов. Вне всякого сомнения, при создании нового российского законодательства в области здравоохранения в 90-е годы XX века основную роль играли юристы (при недостаточной роли, с нашей точки зрения, медицинской общественности), выражавшие романтические настроения скорейшего переустройства российской жизни по западным образцам. Здесь есть своя логика: все законодательство РФ не может противоречить принципам и нормам международного права, например, ратифицированным нашим государством Конвенциям ООН или Совета Европы (в состав которого Россия вступила в 1996 году) по различным аспектам защиты прав человека.
