Содержание к диссертации
Введение
Глава 1.Историография .9
1. Биография архиепископа Пахомия в общих работах по истории России и истории Русской церкви 9
2. Исследования Хронографа Пахомия 13
Глава 2. Обзор источников 22
1. Источники для изучения деятельности архиепископа Пахомия 22
2. Источники для изучения Хронографа Пахомия 24
Глава 3. Хронограф Пахомия в восприятии современников .32
1. Хронограф как востребованная историческая энциклопедия .34
2. Под пером последующих поколений: переработки Хронографа, сделанные читателями XVII–XVIII вв 46
Глава 4. Архиепископ Пахомий как писатель и редактор 60
1. Жанровое определение и композиция Хронографа Пахомия 60
2. «Летопищик вкратце для своей нужды» – цели создания Хронографа в изложении составителя 62
3. Работа Пахомия с хронографическим материалом .66
4. Русская история в представлении Пахомия .77
Глава 5. Архиепископ Пахомий – опыт исторического портрета 111
1. Личность и деятельность архиепископа Пахомия 111
2. Мир «любителя истории» XVII в 131
Заключение .139
Список использованных источников и литературы 143
Список сокращений
- Исследования Хронографа Пахомия
- Источники для изучения Хронографа Пахомия
- Под пером последующих поколений: переработки Хронографа, сделанные читателями XVII–XVIII вв
- «Летопищик вкратце для своей нужды» – цели создания Хронографа в изложении составителя
Введение к работе
Актуальность исследования .
Вторая четверть XVII в. стала временем возрождения Русского государства после испытаний Смуты. Территория страны росла за счёт продвижения на восток и возвращения отложившихся в Смутное время окраин, закладывался фундамент будущей империи. Административная работа в пограничных областях требовала деятелей решительных и смелых, в то же время – гибких и внимательных к конкретным условиям и ситуациям. Именно такой человек – русский церковный иерарх, возглавлявший в 1641– 1655 гг. Астраханскую и Терскую епархию – находится в центре внимания настоящей работы.
Важнейшим жанром русской исторической книжности этого периода стал хронограф – обширное сочинение, рассматривавшее русскую историю в тесной связке с историей всеобщей. Одну из групп памятников русской хронографии образуют хронографы особого состава – своеобразные частные исторические энциклопедии, созданные на основе Русского хронографа в его поздних редакциях.
Хронографы особого состава являются важным источником для изучения общественной жизни и исторической мысли России. Они содержат интересные отзывы своих составителей о знаменитых современниках, в них встречаются указания на методы и цели работы книжников. В составе хронографов могут читаться краткие личные летописцы, очень важные для биографических и просопографических исследований. Даже сам принцип отбора материала в этих хронографах информативен – он показывает круг проблем, волнующих любителей истории XVII столетия, раскрывает круг чтения людей, неравнодушных к прошлому страны и желающих узнать о нём больше. Насколько важно изучение поздних хронографических компиляций, показывает уже тот факт, что именно в составе подобного исторического сборника до нас дошло «Слово о полку Игореве».
Предметом исследования является идейный мир образованного русского книжника середины XVII в., в качестве объектов исследования выступают биография архиепископа Астраханского и Терского Пахомия и литературная судьба созданного им хронографа.
Цель исследования - создание развёрнутого исторического портрета архиепископа Пахомия в контексте его эпохи. Эта цель требует решения ряда более узких задач:
1)изучение и подробное описание биографии иерарха на фоне истории Астраханской епархии и событий истории Астраханского края в целом;
2)определение идеологического кредо Пахомия, изучение воззрений Пахомия-книжника в сравнении с общими идеологическими конструктами его времени;
3)изучение Хронографа Пахомия как памятника книжности, его состава и источников;
4)изучение литературной истории Хронографа – его рукописной традиции, списков и редакций.
Методологическая основа исследования. Необходимость подробно описать деятельность иерарха в широком событийном контексте времени потребовала обширных экскурсов в историю Русской церкви середины XVII в. в целом, историю Астраханского края, отношений Русского государства со степными народами, а также в историю самозванчества и отдельных вопросов военного дела. Эти экскурсы позволили сравнить Пахомия с другими деятелями его времени.
При решении задач, связанных с литературной историей Хронографа Пахомия используются методы сравнительно-текстологического анализа, основанные на сверке текста всех списков памятника. Таким образом, выявляются сокращения и дополнения, сделанные позднейшими редакторами
памятника. На основании этих наблюдений делаются выводы о происхождении различных вариантов текста Хронографа и их связи друг с другом.
В то же время исследование Хронографа Пахомия как памятника
книжности является в настоящей работе не самоцелью, а лишь
источниковедческой основой для более широких историко-
антропологических обобщений.
Хронологические рамки исследования определяются, с одной стороны, известными датами жизни архиепископа Пахомия. Первое известие о нём относится к 1638 г., точно известно время его смерти во время морового поветрия в Астрахани – май 1655 г. Однако изучение биографии иерарха требует обращения к более ранней истории Астраханской епархии – от 1602 г. включительно.
С другой стороны, для полноценной характеристики литературной деятельности Пахомия необходимо учитывать историю текста созданного им памятника русской исторической книжности. Время бытования Хронографа Пахомия в рукописной традиции оказалось весьма протяжённым – самые ранние из его списков относятся к 1650-м гг., самый поздний – к началу XIX в. Таким образом, хронологические границы исследования растягиваются от начала XVII до начала XIX в.
Степень изученности темы. Все научные труды, в которых исследуются или упоминаются архиепископ Пахомий и его Хронограф, можно разделить на две группы. Первую группу составляют общие работы по русской истории и истории русской церкви, освещающие деятельность самого архиепископа Пахомия. В составе этих общих работ можно встретить и специализированные биографические очерки, посвящённые Пахомию. Работы второй группы – это
текстологические исследования, в которых упоминается или частично изучается составленный Пахомием Хронограф.
Внимание учёных, занимавшихся историей России XVII в. в целом, фигура Пахомия привлекала главным образом в связи с делом самозванца Тимофея Акундинова. Также надо отметить, что имя архиепископа упоминается в ряде обзорных исследований по истории Астраханской епархии.
В то же время составленный Пахомием Хронограф оказался востребованным в качестве источника по церковной истории, к нему обращались учёные как в XIX столетии, так и в наши дни. Причина интереса к Хронографу Пахомия заключается в кратких, но ярких отзывах астраханского архиепископа о своих современниках – патриархах Филарете и ИоасафеI. Именно эти небольшие заметки и привлекались исследователями русской церкви при составлении исторических портретов первосвятителей.
Так, к Хронографу Пахомия обращался один из крупнейших русских церковных историков XIX столетия митрополит Макарий (Булгаков). Приводя содержащуюся в Хронографе характеристику патриарха Иоасафа I (со ссылкой на публикацию А.Н. Попова в «Изборнике славянских и российских сочинений, вошедших в хронографы русской редакции»), Макарий называл её «кратким, но знаменательным свидетельством современника»1. По-видимому, Макарий использовал и данный Пахомием словесный портрет Филарета (без прямого указания на источник).
Самого иерарха митрополит Макарий упоминает только однажды – в контексте рассказа о патриарших выборах 1642 г2. Как известно, на этих выборах архиепископ Астраханский и Терский был одним из кандидатов. Любопытно, что этот факт в большинстве специальных биографических очерков о Пахомии совершенно не отмечен.
1Макарий. История Русской церкви. М., 1996. Т. VI. С. 314 (далее – Макарий. История Русской церкви). 2 Там же. С. 326.
С.М. Соловьёв в «Истории России с древнейших времен» также использует содержащиеся в Хронографе характеристики патриархов Филарета и Иоасафа I, не указывая, впрочем, памятника, из которого эти отзывы происходят3. Повествуя о начале Смоленской войны 1633–1634 гг., историк приводит суждение Пахомия о Филарете как непосредственном виновнике войны (тот будто бы хотел отомстить за свой плен), цитирует описание неудачной осады Смоленска войсками М.Б. Шеина, но обозначает свой источник просто как «хронограф», без указания имени книжника4. Архиепископ Пахомий упоминается на страницах «Истории России с древнейших времен» только один раз – в описании дела самозванца Тимофея Акундинова. Как известно, сторонник Акундинова КосткаКонюховский был схвачен, и показал под пытками, что Пахомий будто бы обещал самозванцу содействие в походе на Казань и Астрахань.
Исследователи советского времени и наших дней также обращались к
Хронографу Пахомия как к историческому источнику при изучении истории
русской церкви в XVII столетии. Например, в двухтомной обзорной работе
А.П. Богданова «Русские патриархи» очерк, посвящённый ИоасафуI, о
котором Пахомий писал, что тот был «ко царю недерзновенен», так и
называется – «Недерзновенный Иоасаф»5. Общепринятым (со времен
митрополита Макария) является представление о том, что именно
«недерзновенность» к царю стала главным доводом в пользу
поставленияИоасафа по воле патриарха Филарета6.
Другой авторский фрагмент Хронографа Пахомия, востребованный в качестве исторического источника – это рассказ о Смоленской войне 1632 –
3 Соловьёв С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1896. Кн. 2. Т. 9. С. 1161,
1204.
4 Там же. С. 1189, 1209.
5 Богданов А.П. Русские патриархи. 1589–1700. М., 1999. Т. 1. С. 362 (далее – Богданов
А.П. Русские патриархи). См. также: Булычёв А.А., Понырко Н.В. Иосиф // СКиКДР.
СПб., 1993. Вып. 3. Ч. 2. С. 99–105;Понырко Н.В. Иоасаф I // Там же. С. 78–80 (далее:
Понырко Н.В. ИоасафI).
6Макарий. История Русской церкви. С. 314; Понырко Н.В. ИоасафI. С. 78–79.
1634. Не добавляя ничего нового к событийной картине войны, рассказ содержит интересные оценочные суждения, которые привлекают внимание исследователей этого периода. Так, В.Н. Козляков в монографии, посвящённой Михаилу Фёдоровичу, отмечает, что Хронограф Пахомия, описывая неудачу М.Б. Шеина под Смоленском, отражает боярскую трактовку событий7.
Существует несколько небольших специальных работ, посвящённых архиепископу Пахомию и его деятельности. Это краткие биографические очерки в составе энциклопедий, словарей, или исторических обзоров. Первый такой очерк был написан Н.Т. Каменским в 1883 г. в рамках обзорного труда «Краткая история Астраханской епархии»8.
В «Материалах для истории Астраханской епархии» Н.Т. Каменский сосредоточился только на одном (но зато самом ярком) эпизоде биографии Пахомия – русско-ногайском конфликте 1642 г. Любопытно свидетельство автора о церковных реликвиях, сохранившихся в Астрахани от времени Пахомия9.
В 1902 г. отмечался юбилей основанной в 1602 г. Астраханской епархии. Этому событию был посвящён ряд общих исторических очерков, в которых мы можем встретить и краткие заметки о деятельности архиепископа Пахомия. Однако они ничего не добавляют к сведениям, изложенным Н.Т. Каменским10.
Пожалуй, наиболее обстоятельный очерк, посвящённый биографии Пахомия – это статья Русского Биографического словаря11, послужившая основой для всех последующих известных в литературе жизнеописаний астраханского архиепископа. Тогда при написании данного очерка был
7Козляков В.Н. Михаил Фёдорович. М., 2004, С. 219–220.
8 Каменский Н.Т. Краткая история Астраханской епархии // Астраханские епархиальные
ведомости. 1883. № 2. С.30–31.
9 Там же. С. 31.
10 Благонравов М. Архиереи Астраханской епархии за 300 лет её существования. Астрахань,
1886. С. 16–17; Саввинский И. Астраханская епархия (1602–1902). Астрахань, 1905. С. 37.
11Пахомий // РБС. СПб.,1902. Т.13. Павел преподобный – Петр (Илейка). С. 413–414.
привлечён максимально возможный в то время круг источников и литературы. Впервые в одной статье приводились и биография Пахомия, и сведения о Хронографе, который составил астраханский архиепископ. Данные о составе и источниках Хронографа были взяты из «Обзора Хронографов русской редакции» А.Н. Попова.
Второй специализированный очерк о Пахомии был составлен В.К. Зиборовым для «Словаря книжников и книжности Древней Руси». В этой обзорной работе учтены и новейшие (на тот момент) исследования, касающиеся Хронографа Пахомия12.
Впервые этот памятник русской исторической книжностиоказался в поле зрения знатоков древнерусской литературы в 1-й половине XIX в.В 1848 г., описывая рукописное собрание И.Н. Царского, П.М. Строев под номером 238 дал краткую характеристику рукописи Хронографа Пахомия, принадлежавшей некогда адмиралу А.И. Нагаеву13. П.М. Строев опубликовал фрагмент приписки Пахомия, предшествующей тексту Хронографа, отметил наличие у Хронографа двух частей – хронографической и летописной, а также опубликовал фрагмент приписки Пахомия14.
Этот же список Хронографа (под названием «Пахомия, архиепископа Астраханского, Астраханская летопись, составленная в 1649 г.») упомянут в 1859 г. в «Обзоре русской духовной литературы» епископа Филарета (Гумилевского)15. В следующем издании «Обзора…» указываются уже два списка – из собрания И.Н.Царского (под тем же названием – Астраханская летопись) и находящийся в Публичной библиотеке «хронограф, в котором русские события описаны до 1649 г.»16 На ошибочность разделения
12Зиборов В.К. Пахомий // СКиКДР. СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 3. С. 25–26 (далее – Зиборов В.К. Пахомий).
13 Строев П.[М.] Рукописи славянские и российские, принадлежащие почетному
гражданину и Археографической комиссии корреспонденту И.Н. Царскому. М., 1848. С.
198–199.
14 Там же. С. 198–199.
15 Филарет. Обзор русской духовной литературы. 862–1720 гг. СПб., 1857.
С. 220.
16 Филарет. Обзор русской духовной литературы 862–1720 г. Харьков, 1859. С. 330.
«летописи» и «хронографа» архиепископа Пахомия в «Обзоре…» Филарета указал впоследствии В.С. Иконников17.
Первым и, по существу, единственным исследователем-текстологом, давшим подробную характеристику Хронографу Пахомия как памятнику русской исторической литературы, стал крупнейший в XIX в. знаток русской хронографии Андрей Николаевич Попов, который описал состав памятника, отметил наличие у Хронографа двух частей – (хронографической и летописной) и указал ихисточники. Исследователю были известны два списка хронографа Пахомия. Первый происходил из Древлехранилища М.П. Погодина (№ 1450), второй – из собрания Н.М. Карамзина. На момент выхода в свет обзора А.Н. Попова Карамзинский список находился в Археографической комиссии18. А.Н. Попов также предпринял частичную публикацию текста Хронографа Пахомия.
Оценки состава и источников памятника, сделанные А.Н. Поповым, не подвергались в научной литературе пересмотру или существенным дополнениям. Расширялись только знания о рукописной традиции Хронографа. Так, в «Опыте русской историографии» В.С. Иконникова к уже известным Филарету (Гумилевскому) и А.Н. Попову рукописям были добавлены еще две – из собрания МГАМИД и из собрания И.Д. Беляева. Таким образом, в труде В.С. Иконникова общее число известных списков Хронографа Пахомия достигло пяти.
Описывая состав и источники Хронографа Пахомия, В.С. Иконников полностью следовал оценкам А.Н. Попова19. Отмечая, что Пахомий внёс в текст Хронографа очень мало своего, В.С. Иконников (как и ранее А.Н. Попов)
17 Иконников В.С. Опыт русской историографии. Киев, 1892. Т. 2. Кн. 2. С. 1380 (далее –
Иконников В.С. Опыт).
18 Попов А.Н. Обзор хронографов русской редакции. М., 1869. Вып. 2. С. 236 (далее – Попов
А. Обзор хронографов).
19 Иконников В.С. Опыт. С. 1380–1381.
противопоставлял Хронограф значительно более оригинальному Хронографу С.И. Кубасова20.
Советские исследователи неоднократно обращались к Хронографу Пахомия при изучении других произведений. Однако специальных исследований, посвященных этому памятнику, не появилось вплоть до нынешнего времени. В трудах советских ученых были введены в научный оборот многие новые списки Хронографа. Именно в это время краткие редакции Хронографа Пахомия попали в поле зрения исследователей как самостоятельное произведение. Это произошло следующим образом.
В 1955 г. А.Н. Насонов обнаружил в фондах ЦГАДА список летописи XVII в., изложение событий в которой доводилось до 1650 г., и определил его как летописный свод 1650 г., самостоятельный летописный памятник, бывший одним из предшественников патриаршего летописного свода 1652 г., также открытого А.Н. Насоновым21. Позднее, в 1983 г. ,«свод 1650 г.» попал в поле зрения А.Л. Гольдберга, изучавшего «Сказание о Словене и Русе» – историческую легенду 1-й половины XVII в., получившую очень широкое распространение в позднем русском летописании. Именно в работе А.Л. Гольдберга списки кратких редакций летописной части Хронографа Пахомия, и списки, содержащие полный текст Хронографа, были впервые обозначены как рукописная традиция одного памятника. Исследователь также впервые отметил наличие у памятника сокращённых вариантов.
И А.Н. Насонов, и А.Л. Гольдберг признавали свод 1650 г. самостоятельным произведением. Иначе оценивал этот памятник А.В. Лаврентьев, исследователь патриаршего летописного свода 1652 г. По его мнению, списки, названные А.Л. Гольдбергом, отражают краткие редакции свода 1652 г. (о чём, как отметил исследователь, говорит и название текста, начинающееся со слов «Летописец вкратце»). В то же время А.В. Лаврентьев
20 Там же.
21 Насонов А.Н. Летописные памятники хранилищ Москвы. Новые материалы //
Проблемы источниковедения. М., 1955. Вып. IV. С. 271.
полагал, что «окончательное решение вопроса о существовании свода 1650 г. в связи с указанными тремя «летописцами» – дело будущего»22
Некоторые списки летописной части Хронографа Пахомия были описаны в 1962 г. М.Н. Тихомировым23, отдельные рукописи привлекала М.А. Салмина при изучении легендарных повестей об основании Москвы24.
А.П. Богданов обращался к Хронографу Пахомия при изучении Летописца 1686 г. – памятника московского летописания конца XVII в. Исследователь показал, что Хронограф стал одним из источников Летописца – именно оттуда был заимствован текст Летописца за 1619–1655 гг., включая обширный рассказ о Смоленской войне25.
В 1999 г. в работе «Русские патриархи» А.П. Богданов опубликовал часть Летописца 1686 г., восходящую к Хронографу Пахомия26. Исследователь также использовал содержащиеся в Хронографе Пахомия характеристики патриархов Филарета и ИоасафаI27.
Тогда же, в начале 1990-х гг., появляется ряд работ, освещающих деятельность двоюродного брата архиепископа Пахомия – книжника Фёдора Ивановича Злобина. Как показал О.В. Творогов, этот книжник был автором особой редакции перевода «Троянской истории» Гвидо де Колумна. О.В. Творогову принадлежит также общий очерк деятельности Злобина для «Словаря книжников и книжности Древней Руси»28. Два года спустя появилась
22 Лаврентьев А.В. Свод 1652 г. как источник для изучения русской средневековой повести
// Русская книжность XV–XIX вв. М., 1989. С. 165.
23 Тихомиров М.Н. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях
Москвы. М., 1962 (далее – Тихомиров М.Н. Краткие заметки).
24 Повести о начале Москвы / Исследование и подготовка текстов М.А. Салминой. М, Л.,
1964. С. 255.
25 Богданов А.П. Летописец 1686 г. и патриарший летописный скрипторий // Книжные
центры Древней Руси. XVII в.СПб., 1994. С. 64.
26 Богданов А.П. Русские патриархи. С. 353–361.
27 Там же. С. 362.
28 Творогов О.В. Злобин Фёдор Иванович // Словарь книжников и книжности Древней
Руси. СПб., 1992. Вып. 3. Ч. 1. С. 402–404.
статья С.К. Росовецкого, посвящённая литературной работе Злобина29. Исследовательсвязывал с этим автором не только перевод «Троянской истории», но и ряд других памятников русской книжности последней четверти
XVII столетия, в том числе «Повесть о женитьбе Ивана Грозного на Марии
Темрюковне».
Исследование С.К. Росовецкого имело своей задачей реконструкцию идейного мира русского книжника конца XVII в. Предпринятый опыт установления социальной принадлежности автора текста на основании стилистики его произведений представляется нам весьма важным – ведь и в случае самого Пахомия приходится действовать сходным образом30. Исследователь отмечал наличие некоторых параллелей между текстами Пахомия и Злобина, однако в целом хронографический труд архиепископа Астраханского остался вне поля зрения исследователя.
Я.Г. Солодкин упоминает Хронограф Пахомия в учебном пособии по истории позднего русского летописания. Вслед за С.К. Росовецким исследователь выделяет в качестве отдельного источника Хронографа «Сказание» Ивана Пересветова о падении Константинополя, отмечает зависимость летописной части Хронографа от Степенной книги и хронографов 1617 и 1620 гг.31
Итог изучения Хронографа Пахомия подведён в статье В.К. Зиборова для «Словаря книжников и книжности Древней Руси»32.
Хронограф Пахомия никогда не издавался полностью. В 1848 г. фрагмент приписки Пахомия был опубликован П.М. Строевым33. Полный текст приписки публиковали А.Н. Попов34 и В.С. Иконников35. В 1869 г. А.Н.
29Росовецкий С.К. Одно из стилевых течений русской беллетристики конца XVII – начала
XVIII в. и провинциальный книжник Фёдор Злобин. // Книжные центры Древней Руси.
XVII в. Разные аспекты исследования. СПб., 1994. С. 346–352.
30 Там же.
31Солодкин Я.Г. История позднего русского летописания. М., 1997, С.95. 32Зиборов В.К. Пахомий. С. 25-26.
33 Строев П. Рукописи, славянские и российские. С. 198–199.
34 Попов А.Н. Обзор хронографов. С. 236–237.
35 Иконников В.С. Опыт. С. 1380–1381.
Попов издал фрагмент текста Хронографа Пахомия по спискам из собрания М.П. Погодина № 1450, и завершающую заметку из так называемого Карамзинского списка36.
Таким образом, к настоящему времени нет работ, в которых целостно и
подробно освещалась бы биография архиепископа Пахомия. Упоминания о
нём в общих работах по истории России и истории Русской церкви
немногочисленны и отрывочны. Даже специализированные очерки,
посвящённые Пахомию, очень кратки и содержат один и тот же небольшой
набор фактов. Хронограф, созданный архиепископом, также относительно
малоизучен. Систематического описания истории текста этого памятника не
существует. Датировка большинства известных списков крайне
приблизительна. Представление о работе, которую проделали
многочисленные позднейшие переписчики и редакторы Хронографа, не разработано. Нуждаются в уточнении и дополнении данные о круге источников Хронографа.
Источниковая база исследования. Вся совокупность источников,
привлечённых в настоящем исследовании, может быть разделена на две группы. Первую образуют акты и летописные памятники, позволяющие восстановить факты биографии Пахомия. Вторая группа – это памятники древнерусской книжности, необходимые для изучения созданного архиепископом Хронографа.
Источниками для изучения биографии Пахомия являются
разнообразные акты, касающиеся тем или иным образом его деятельности – наказы воеводам и воеводские отписки, расспросные речи.
Самыми информативными из этих документов являются наказы астраханским воеводам. Каждый наказ состоит из двух частей. Первая
36 Изборник славянских и российских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции, С. 315-321.
представляет собой ретроспективный обзор ситуации, связанной с компетенцией воевод и обусловившей то положение дел, которое сложилось к моменту составления наказа. Эти обзоры отражают и деятельность архиепископа Пахомия, самые яркие эпизоды биографии которого связаны не с церковными делами, а именно с гражданским администрированием, и в том числе – с внешнеполитическими манёврами воеводской власти в Астрахани. Вторая часть наказов – это разработанные на основе оценки ситуации подробные инструкции о действиях воевод.
Другую важную группу документов, связанных с деятельностью астраханской администрации, образуют отписки воевод. Это более или менее подробные отчёты, написание которых обусловлено конкретными событиями в жизни края.
Акты воеводской администрации ценны не только в качестве материала для реконструкции событий. Содержащаяся в них информация о пребывании в Астрахани конкретных исторических лиц (например, князей Ф.Ф. Волконского и В.Б. Веригина-Волконского) позволяет восстановить некоторые этапы литературной истории Хронографа Пахомия.
Помимо актового материала, существует и летописное свидетельство о Пахомии – это краткая заметка о смерти архиепископа в Летописном сказании Петра Золотарёва37, созданном после 1670 г. и повествующем о взятии Астрахани Степаном Разиным. Рассказ о событиях 1670 г. дополнен списком астраханских архиеерев – предшественников убитого разинцами митрополита Иосифа, именно в этой части упоминается Пахомий.
Кроме того, до известной степени может быть источником и сам Хронограф Пахомия. В своём историческом труде астраханский архиепископ не сообщает о себе никаких важных биографических фактов (кроме обстоятельств создания Хронографа), и всё же памятник оказывается информативным для характеристики политических взглядов Пахомия-
37Летописное сказание Петра Золотарёва // ПСРЛ. М., 1968. Т. 31. С. 206–233.
книжника и его идеологического кредо. Прежде всего, необходимо отметить те фрагменты Хронографа, где «слышен голос» самого составителя – это приписка, предваряющая произведение, и текст, описывающий события 1613 – 1649 гг., происходившие на памяти Пахомия. На этом участке, в свою очередь, выделяется своим объёмом рассказ о неудачной осаде Смоленска войсками М.Б. Шеина.
Вторую группу привлечённых источников составляют памятники русской книжности, связанные с Хронографом Пахомия. Это 1) источники Хронографа; 2) те произведения, источником для кторых послужил сам Хронограф.
На первом месте среди источников труда Пахомия стоит Русский хронограф редакции 1620 г., материал которого составил основу памятника. Для изучения литературной истории повестей, оказавшихся в составе Хронографа Пахомиянеобходимо привлечение летописейXVIIв.. Самыми крупными среди них оказываются патриаршие летописные своды 1652, 1670-х и 1680-х гг. Ни один из них не издавался, наиболее изученным является свод 1652 г. созданный при кафедре патриарха Никона38. Также в исследовании использованы Пискарёвский и Мазуринский летописцы и так называемый Сокращённый Временник.
Изучение обстоятельств бытования легендарных повестей в составе памятников летописания потребовало обращения к внелетописным версиям «Сказания о Словене и Русе», «Сказания о князьях Владимирских» и «Предания о основании Москвы князем Олегом». Все три исторические легенды неоднократно издавались39, однако в случае «Сказания о Словене и Русе»
38 Библиографию научных работ, посвящённых своду 1652 г. см.: Лаврентьев А.В.
Летописный свод патриарший 1652 г. //СКиКДР. СПб., 1993. Вып. 3. Ч. 2. С. 284; Буланин
Д.М. Библиографические дополнения к статьям, помещённым в «Словаре книжников и
книжности Древней Руси» // СКиКДР. СПб., 2004. Вып. 3. Ч. 4. С.739.
39 См. напр.: Предание о основании Москвы князем Олегом // Повести о начале Москвы /
Исследование и подготовка текстов М.А. Салминой. М.–Л., 1964. С. 263–259 ; Сказание о
князьях владимирских. Первая редакция // Дмитриева Р.П. Сказание о князьях
владимирских. М., Л., 1955. С. 171–178; Хронографический рассказ о Словене, Русе и
городе Словенске // ПСРЛ. Л., 1977. Т. 33. С. 139–142.
были использованы и неизданные варианты: особенности ранних списков этой повести не получили подробного освещения в научной литературе.
Особую группу памятников исторической книжности, связанных с
Хронографом Пахомия, образуют два своеобразных произведения
летописного жанра - это летописец князя Ф.Ф. Волконского, повествующий о
важных событиях биографии этого неординарного военного и
государственного деятеля, и Летописец 1686 г., составитель которого заимствовал материал Хронографа Пахомия.
Научная новизна исследования
1)Впервые создан объёмный исторический портрет астраханского архиепископа. Административная и литературная деятельность Пахомия показана обширном историческом фоне. Каждый факт биографии Пахомия описан с опорой на актовый материал или летописные источники. Некоторые акты (из фондов архива Санкт-Петербургского института истории) впервые привлекаются для создания более полного представления о церковно-административной деятельности Пахомия.
2)Изучение Хронографа Пахомия позволило сделать ряд новых наблюдений над историей текста некоторых широко распространенных в русской книжности (и основательно изученных) памятников, таких, как, например, «Сказание о Словене и Русе» или «Предание о основании Москвы князем Олегом». Общее число списков памятника, описанных в работе, составляет 21 рукопись (до этого в литературе указывалось не более 5). Некоторые списки Хронографа, обнаруженные автором, вводятся в научный оборот впервые.
3)Разработано представление об истории текста Хронографа, его
текстологических вариантах – редакциях, внутри которых выделяются
отдельные виды. Ряд летописных текстов, ранее считавшихся
самостоятельными памятниками, впервые определяются как краткие редакции
Хронографа Пахомия. Выявлены некоторые новые источники произведения, в их числе – произведения, малораспространённые в рукописной традиции.
4)Уточнена картина взаимодействия трёх памятников позднего летописания: Хронографа Пахомия, Летописца 1686 г. и так называемого «летописца Ф.Ф. Волконского». В противовес господствующему в научной литературе мнению о вторичности, неоригинальности Хронографа Пахомия, М.А. Савинов обосновывает представление о Пахомии, как талантливом редакторе, умело работавшим с исходным материалом, оказавшимся в его распоряжении.
5)Показана важность Хронографа Пахомия и хронографов особого состава в целом для изучения общественной мысли Русского государства в XVII в. На примере одного из видов Основной редакции Хронографа показано, что хронографические тексты служили для современников важным средством фиксации и трансляции собственного исторического опыта. Связи Хронографа с другими памятниками и особенности его редакций позволяют выявить целый ряд идеологических предпочтений образованных любителей истории, живших и трудившихся в XVII столетии, раскрывают круг чтения людей, неравнодушных к прошлому страны и желающих узнать о нём больше.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут найти применение при составлении лекционных курсов, посвящённых истории России в XVII в., в научных трудах, посвящённых русской истории этого периода, а также проблематике формирования национального самосознания.
Апробация результатов исследования . Отдельные положения работы и диссертация в целом обсуждались на заседаниях семинара В.К. Зиборова на кафедре истории России с древнейших времён до 1917 г. исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, на
конференциях «Славянские чтения» в 2002–2004 гг., на Первом Всероссийском съезде историков-регионоведов (2007 г.). По теме исследования опубликовано 11 статей общим объёмом 5 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы и двух приложений.
Исследования Хронографа Пахомия
Вопрос об истории изучения Хронографа Пахомия неотделим от вопроса об изучении русской хронографии XVII в целом.
Поздние хронографы исследованы к настоящему времени крайне неравномерно. Большинство памятников русской хронографии XVII в. тем или иным образом оказывались в поле зрения исследователей, однако крупных специализированных работ, которые подробно освещали бы историю текста хронографов XVII в., до сих пор существует очень немного. В 1867 г. накопленные к тому времени знания о памятниках хронографического жанра обобщил и систематизировал Андрей Николаевич Попов16. Для XIX в. его труд «Обзор хронографов русской редакции» – вершина изучения древнерусской хронографии. Многие положения этой капитальной работы сохраняют свою актуальность и поныне, в наибольшей степени это касается именно поздних хронографов. А.Н. Попов впервые создал цельную схему эволюции хронографического жанра в древнерусской книжности. Он показал наличие у Русского хронографа трёх последовательно возникших редакций и подробно их охарактеризовал, указал источники Хронографа. А.Н. Попов ввёл также понятие «хронографы особого состава», и описал несколько памятников этой группы, и в их числе – Хронограф Пахомия.
В советское время в Секторе древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР была разработана методология текстологических исследований древнерусских литературных памятников, в том числе – хронографов. Были выработаны единые методические основы описания памятников хронографии. Появился целый ряд важных работ, посвящённых древнерусским хронографам вообще и поздним хронографам в частности. В первую очередь мы должны назвать работы О.В. Творогова, в которых рассматривается редакция 1617 г. Русского Хронографа. Основные итоги изучения этой редакции были изложены исследователем в статье «О хронографе 1617 г.», вышедшей в 1970 г.17 О.В. Творогов показал наличие у Основной редакции хронографа 1617 г. ряда видов, определил и описал их особенности. Наблюдения над Распространённой редакцией хронографа 1617 г. О.В. Творогов изложил в специальной статье, вышедшей в 2005 г.18
В 1973–1976 г. О.В. Творогов и В.А. Рыбин сформулировали общие методические принципы археографического описания хроник, хронографов и хронографических компиляций, а также принципы классификации списков Русского хронографа19 Были подробно описаны различия между разнообразными редакциями Русского хронографа и отдельными разрядами списков редакции 1620 г. – главного источника Хронографа Пахомия.
Теперь обратимся непосредственно к исследованиям Хронографа Пахомия. Впервые этот памятник оказался в поле зрения знатоков древнерусской литературы в 1-й половине XIX в.
В 1848 г., описывая рукописное собрание И.Н. Царского, П.М. Строев под номером 238 дал краткую характеристику рукописи Хронографа Пахомия, принадлежавшей некогда адмиралу А.И. Нагаеву20. П.М. Строев опубликовал фрагмент приписки Пахомия, предшествующей тексту Хронографа, отметил наличие у Хронографа двух частей – хронографической и летописной, дал краткое описание метода работы астраханского архиепископа (на примере хронографической части): «Автор сократил какой-то список Хронографа, поместил отрывки из других книг и кое-что переиначил: так поступали с Хронографом писатели XVII в.»21. Вторая часть Хронографа была определена П.М. Строевым так: «Выписки летописные, вначале с вымыслами, до 1683 г. Пахомий, архиепископ Астраханский, скончался 1655 г. мая 31, след. остальные записи прибавлены кем-то гораздо после. Событий неизвестных в этом летописце почти нет»22. Итак, список Хронографа из собрания И.Н. Царского оказался первым, введённым в научный оборот. П.М. Строев также опубликовал фрагмент приписки Пахомия23.
Этот же список Хронографа (под названием «Пахомия, архиепископа Астраханского, Астраханская летопись, составленная в 1649 г.») упомянут в 1859 г. в «Обзоре русской духовной литературы» епископа Филарета (Гумилевского)24. В следующем издании «Обзора…» указываются уже два списка – из собрания И.Н.Царского (под тем же названием – Астраханская летопись) и находящийся в Публичной библиотеке «хронограф, в котором русские события описаны до 16 г.»25 На ошибочность разделения «летописи» и «хронографа» архиепископа Пахомия в «Обзоре…» Филарета указал впоследствии В.С. Иконников26.
Первым исследователем-текстологом, давшим подробную характеристику Хронографу Пахомия как памятнику русской исторической литературы, стал крупнейший в XIX в. знаток русской хронографии Андрей Николаевич Попов, который описал состав памятника, отметил наличие у Хронографа двух частей – (хронографической и летописной) и указал их источники. Исследователю были известны два списка хронографа Пахомия. Первый происходил из Древлехранилища М.П. Погодина (№ 1450), второй – из собрания Н.М. Карамзина. На момент выхода в свет обзора А.Н. Попова Карамзинский список находился в Археографической комиссии27. А.Н. Попов также предпринял частичную публикацию текста Хронографа Пахомия. Уже в «Обзоре хронографов русской редакции» он издал приписку, которую астраханский архиепископ предпослал тексту своего Хронографа28. А несколько позднее, в «Изборнике славянских и российских сочинений, вошедших в Хронографы русской редакции» А.Н. Попов издал текст Хронографа за 1619– 1650 гг. и дополнение из Карамзинского списка – вариант «Чаши государевой заздравной»29.
Источники для изучения Хронографа Пахомия
Особенность редакции – наличие обширного вставного рассказа о крещении Руси. Рассказ заимствован из Степенной книги. Изложение событий в этой редакции доводится не до смерти царевича Димитрия Алексеевича, а до бракосочетания царя Алексея Михайловича с Марией Милославской77. От текста за 1619–1649 гг. остались только сообщения о событиях в жизни царской семьи, дословно совпадающие с аналогичными известиями Основной редакции Хронографа Пахомия.
А.Е. Викторов характеризовал эту редакцию как «летописец русский, сначала подробный, преимущественно по Степенной книге, а потом краткий, продолженный до 1648 г.»78. Рукопись известна также как список «летописного свода 1650 г.»79 А.Н. Насонов отметил ее родство со списками ОР РГБ, ф. 228 (собрание Д.В. Пискарёва), № 185 и другими списками, которые мы относим к редакции Б (ОР РГБ, ф. 313 (собрание А.Ф. Фёдорова). № 31 и ОР РГБ, ф. 299 (собрание Н.С. Тихонравова). № 52). Список ОР РГБ, ф.228 (собрание Д.В. Пискарёва, № 185 имел, по замечанию А.Н. Насонова, пропуски по сравнению с ОР РГБ, ф. 310 (собр. В.М. Ундольского), № 75580 (в редакции Б нет вставки из Степенной книги о крещении Владимира. – М.С.). М.А. Салмина упоминает этот список в числе «летописцев», содержащих рассказ об основании Москвы князем Олегом81.
Редакция Г. Представлена одним списком – (19) ОР РГБ, ф. № 37 (собрание Т.Ф. Большакова), № 131. 53 л. Рукопись в 1, переплёт – современный, выполнен в 1963 г. мастером А.И. Салакидиновой. Отдельно от рукописи сохранён старый переплёт – картон в коже с тиснением.
Заглавие чётко указывает на принадлежность памятника к кругу редакций летописной части Хронографа Пахомия: «Выписан из Летопищика вкратце и о Руской земли, от которого колена росийския и славянския люди и почему именуется Росия и словяне. И о создании Великаго Новаграда, и откуду влечашеся род великих князей, и вся по ряду что быша в Росийской державе по 158 год».82
Список был описан в 1962 г. М.Н. Тихомировым как «сборник с летописными статьями». В описании рукописи М.Н. Тихомиров привёл часть рассказа об основании Москвы князем Олегом, указал на присутствие в тексте рассказа о дарах Мономаха. Исследователь дал этой редакции следующее определение: «Рукопись представляет собой компиляцию XVIII в., которой придан вид единой летописи»83.
Рукопись известна в литературе также как список «летописного свода 1650 г.»84 М.А. Салмина указывает этот список в числе «летописцев», содержащих рассказ об основании Москвы князем Олегом85.
В соответствии со своим названием, эта редакция представляет собой краткий пересказ летописной части Хронографа Пахомия. При общей конспективности изложения здесь чётко звучит взгляд Пахомия на причины Смоленской войны: «Патриарх Филарет Никитич, хотя свою обиду отмстити, на полских людей посылал…»86 5) Редакция Д. Представлена одним списком - (20) ОР РГБ, ф. 310 (собрание В.М. Ундольского), № 766. 88 л. А.Е. Викторов датировал эту рукопись XVIII в87. К тому же времени относил эту рукопись М.Н. Тихомиров88. Рукопись известна также как список «летописного свода 1650 г.»
Эта поздняя краткая редакция летописной части Хронографа Пахомия имеет следующие особенности. В заглавии слово «Летопищик» заменено на «Летописиц» (так! - М.С.), нет слов «И о создании Великаго Новаграда». Исходный текст Хронографа не подвергся серьёзному сокращению, исключена вставка из «Хождения Трифона Коробейникова» (хотя есть дословно переписанное известие Пахомия об отправке посольства в Святую Землю). Указание оригинала на Ростов как на место хранения грамоты Александра Македонского русским князьям (в «Сказании о Словене и Русе») составитель этой редакции счёл, очевидно, ошибкой и подправил: «Во граде Русове» (на поле против этих слов глосса: «написано Ростове»). Как и во всех кратких редакциях, сильно сокращён текст за 1619-1649 гг., изложение событий продолжено и доведено до воцарения Фёдора Алексеевича. 6) Редакция Е имеет собственное название «Летописец от создания света». Эта краткая редакция летописной части Хронографа известна в одном списке. (21) ОР РНБ, ф. 550 (Основное собрание рукописной книги), Q. XVII. 71. 253 л. Рукопись в 4, переплёт - доски в тиснёной коже с двумя застёжками. Рукопись представляет собой сборник, включающий, помимо «Летописца от создания света», сборник «Звезда Пресветлая». Текст «Летописца…» начинается с л. 196. Почерк - скоропись.
Исходный текст Хронографа подвергся при составлении «Летописца…» значительному сокращению, были исключены «Житие Св. Ольги» и «Хождение Трифона Коробейникова». Текст «Сказания о Словене и Русе» разорван на л. 198 известием: «В лето 4058 Иисус Наввин прокля Иерихон град. И помроша все людие и скоты. В том же граде некто именем Ахар взя себе от ерихонского богатства в корысть. Обличен и со всем домом побиен камением». Изложение событий оканчивается на известии о смерти Димитрия Алексеевича.
Рукопись привлекалась при изучении рукописной традиции «Звезды Пресветлой». М.Р. Поклонская датирует её концом XVII столетия90.
Основные итоги изучения рукописной традиции Хронографа можно сформулировать следующим образом.
Хронограф, созданный архиепископом Пахомием, дошёл до нас в значительном по сравнению с другими хронографами особого состава числе списков. На сегодняшний день нам известна 21 рукопись XVII–XVIII вв., содержащая его текст. Переписывался и сам хронограф полностью, и его летописная часть как отдельное произведение. Если полный текст памятника при этом почти не подвергался изменениям, то летописная часть всегда сокращалась и перерабатывалась. В некоторых случаях текст летописной части не только сокращался, но и дополнялся вставками из других источников, т.е. можно говорить о появлении на основе летописной части хронографа Пахомия самостоятельных кратких летописцев.
Краткие редакции Хронографа Пахомия появляются уже во второй половине 1650-х гг. Самыми ранними из них являются Соловецкая и редакция А (БАН 4.7.27.) Несколько позже формируются другие краткие редакции летописной части хронографа, в XVIII в. число рукописей этой группы значительно превысило число списков Основной редакции.
Под пером последующих поколений: переработки Хронографа, сделанные читателями XVII–XVIII вв
Это указание на Ростов, как на место хранения грамоты Александра Македонского может показаться довольно странным. «Сказание» составлялось в Новгороде и описывает происхождение новгородской топонимики. Ни один другой вариант «Сказания», известный как по летописям, так и по ранним внелетописным спискам, указания на Ростов как на место хранения грамоты, не содержит.
Не понимали этого указания на Ростов и некоторые позднейшие переписчики Хронографа. Так, составитель одной из кратких редакций летописной части Хронографа передал слова «во граде Ростове» как «во граде Русове», добавив на поле глоссу «написано Ростове»
Однако сам по себе образ идола Велеса в Ростове в древнерусской литературе хорошо известен. Очевидно, именно на русском северо-востоке в дохристианскую эпоху культ Велеса имел особенно глубокие корни – все наиболее яркие свидетельства об этом божестве связаны именно с городами северо-восточной Руси – Ростовом и Ярославлем.
С культом Велеса связывалось древнее тотемное животное славян – медведь. Известные по источникам эпизоды, в которых медведь выступает как носитель какой-то потусторонней силы, связаны опять же с северо-восточной Русью58.
Архиепископ Пахомий, эрудированный книжник, несомненно, был хорошо знаком с житийной литературой. По-видимому, именно это обстоятельство повлияло на обработку «Сказания о Словене и Русе».
Хронограф Пахомия – не единичный в русской исторической литературе XVII в. случай обращения к сюжету об идоле Велеса в Ростове. Интересную историческую легенду находим, например, в Густынской летописи, которая связывает основание города Владимира и христианизацию русского Северо-востока с деятельностью крестителя Руси Владимира Святого. Кстати, составитель Густынской летописи напрямую указывает на Житие Авраамия Ростовского как на свой источник: «И оттуду (из Владимира. – М.С.) пришед въ Ростовъ, и тамо разруши идола Волоса, бога скотия (о нем же ищи в житии преподобнаго Авраамия, ростовского чудотворъца)…».59 Необходимо отметить, что Пахомиевский вариант «Сказания» с «градом Ростовом» получил дальнейшее распространение за пределами рукописной традиции Хронографа Пахомия. В конце XVII в. именно этой версией легендарной повести о древнейшей истории Руси воспользовался Тимофей Каменевич-Рвовский при составлении «Историчествующего древнего описания и сказания»60.
Сразу за рассказом, основанным на «Сказании о Словене и Русе» в тексте Хронографа Пахомия следует небольшой рассказ, известный в литературе под условным названием «Предание об основании Москвы князем Олегом».
В «Предании» повествуется о том, как «вельможа» Олег, родич Рюрика и воспитатель сына Рюрика князя Игоря, вокняжился в Киеве (этот сюжет излагается в относительном соответствии с древним летописным рассказом), а несколько позднее основал Москву, посадив там на княжение «от сродник своих». В легенде подчеркивается происхождение Игоря «от колена Августа кесаря».
«Предание об основании Москвы князем Олегом» неоднократно попадало в поле зрения исследователей русской литературы XVII в. В статье для «Словаря книжников и книжности Древней Руси» М.А. Салмина приводит мнение М.О. Скрипиля о датировке «Предания» 1660-ми гг.61 Эта точка зрения на время возникновения легенды в науке не пересматривалась. В 1964 г. М.А. Салмина опубликовала текст «Предания» по нескольким поздним спискам, указав при этом на существование более раннего варианта этой легенды62. Исследовательница привела шифры нескольких «летописцев», содержащих текст этого раннего вида «Предания», в котором Олег называется не вельможей, а князем. В числе «летописцев» была названа и рукопись, отразившая полный текст Хронографа Пахомия (ОР РНБ, собр. М.П. Погодина, № 1450), а также шесть списков кратких редакций летописной части Хронографа.
Приведём текст этого первоначального варианта «Предания». «Предиреченный же князь Олег прииме великое княжение над словяне и Русью, и нача по многим местам грады ставити, и дани и оброки уставливати по всей руской земли. Прииде же на реку глаголемую Москву, в нея же ту прилежат две реце, единой имя Неглинна, а другой Яуза, и постави ту град немал, и прозва его Москва, и посади на княжение от сродников своих. Прииде же и в Киев и убив трех братов киевских началников Кия, Щека, Хорива, и нача княжити в Киеве, и в Великом Новеграде. И поиде бранию в Византию в силе тяжце, и положи на Византию дань, и паки возвратися в Киев и княжив 33 лета и умре»63.
Поскольку списки «Предания» в составе основной редакции ХП являются вообще самыми древними списками этой исторической легенды (Хронограф, как мы уже знаем, составлялся в 1649–1650 гг.), заманчиво было бы предположить, что именно архиепископ Пахомий является автором «Предания». Однако известный по остальной части Хронографа метод работы астраханского архиепископа – компиляция и обработка уже готовых текстов, не дает достаточных оснований для такой атрибуции. Более логичным выглядит, на наш взгляд, следующее объяснение – Пахомий располагал каким-то летописным сочинением, содержащим эту легенду, или, что представляется более вероятным, занёс в Хронограф устное предание.
«Летопищик вкратце для своей нужды» – цели создания Хронографа в изложении составителя
Более того, астраханский воевода выгнал на голодные места Ногайской стороны тех степняков, которые пришли из-под Азова ранее (в т.ч. кейкувата Янмамета мурзу Тинмаметева), а с ними и тех ногайцев, которые вообще никогда не отходили от Астрахани (Би мурзу Иштерекова и некоторых других). Конечно, ногайцы почти сразу же ушли «от животинныя безкормицы» обратно в Мочаки, за неповиновение князь Телятевский посадил всех мурз вместе с семьями на аманатный двор, а некоторых даже «роздал за приставы». Улусные люди этих пострадавших мурз присоединились к тем «безприветным» ногайцам, которые тщетно ждали помощи от русских властей против казыевцев. Злоключения кочевников на этом не кончились – в продолжение зимы воевода неоднократно отправлял в Мочаки карательные экспедиции из русских ратных людей и едисанских татар. Надо полагать, что едисанам подобные походы на давних врагов были вполне выгодны. Но, как мы уже знаем, с самими едисанскими мурзами князь Фёдор тоже обходился неприветливо, так что закономерен был уход к калмыкам сначала едисан, а потом и части ногайцев, которые стали также сноситься с казыевцами. Вот в этот момент и закончилась карьера Телятевского.
Ещё до прихода царской грамоты, предписывавшей совершенно отстранить ретивого воеводу от дел, архиепископ Пахомий и второй воевода Иван Траханиотов уговаривали ногайских предводителей никуда не отходить от Астрахани до «государева указу», и обнадёживали мурз «государевым жалованием». После того, как пришли подробные указания из столицы, а Телятевский был посажен «за приставы», Пахомий и Траханиотов предприняли ряд конкретных мер по возвращению ногайцев в русское подданство. К предводителям казыевцев и темрюкцев было отправлено письмо с требованием возврата пленённых осенью жен, детей, и улусных людей ногайских мурз. Во главе посольства был поставлен ногаец Кучук Акбирюев, который, возвратившись в
Астрахань, докладывал архиепископу и воеводе об успехе своей миссии – казыевцы и темрюкцы отпустили пленных. Освобождённые ногайцы пришли в Мочаки. Там, по распоряжению Пахомия и Траханиотова, они получили продовольствие и были отпущены в свои улусы. Стрелецкий голова Яков Молвянинов составил роспись, по которой общее число возвращённых из плена ногайцев составило почти 20 тысяч человек, из них «мужского полу, которые могут на конь сесть» – около четырёх тысяч, а женщин и детей – около 15 тысяч36.
Впрочем, часть Больших Нагаев и после того оставалась в крымских пределах, и в марте 1645 г. воеводы князья Б.А. Репнин и Ф.Ф. Волконский предприняли попытку возвратить из Крыма мурз Урмаметевых. Астраханец сын боярский Бажен Мизинов отправился уговаривать мурз, и те вроде бы решили вернуться под Астрахань. В этих переговорах принимали участие и донские казаки. Но, когда ногайцы находились в трёх днях пути от Азова, азовский Мустафа-бей проинформировал об их перемещениях хана, и тот загнал Урмаметевых обратно в Крым37.
Действия архиепископа Пахомия в ситуации 1642-43 гг. показывают, насколько наш герой соответствовал конкретно-историческим условиям, в которых он оказался. Вынужденный заниматься делами светской власти, иерарах успешно разобрался в проблеме, сумел вникнуть в причины сложившейся ситуации и принял решение, наиболее отвечающее сложившемуся положению дел.
Следующий по хронологии факт биографии Пахомия – это его работа над Хронографом, который был составлен в 1649–1650 гг. Об этой работе известно исключительно со слов самого Пахомия – из приписки, которой он сопроводил свой труд.
Приписка эта (она уже была подробно разобрана в главе 4 настоящего исследования) адресована некоему иеромонаху Мисаилу. Из её текста следует, что Пахомий работал над Хронографом около года, выписывая на столбцы из различных книг (библейских сочинений, хронографов, летописей) статьи, казавшиеся ему важными. Получившийся материал он отправил Мисаилу с просьбой внести текст в книгу38.
Хронограф Пахомия, особенно его завершающая часть, даёт важный материал для характеристики политических взглядов астраханского архиепископа. Круг источников Хронографа свидетельствует о высокой эрудиции составителя и наличии у Пахомия весьма обширной библиотеки, включавшей и некоторые весьма редкие в рукописной традиции сочинения.
Следующий исторический эпизод, в котором появляется архиепископ Пахомий, мог при неблагоприятных обстоятельствах тяжело отразиться на его судьбе. В начале 1650-х гг. Пахомий едва не был втянут в дело самозванца Тимофея Акундинова.
Акундинов выдавал себя то за сына, то за внука (по женской линии) царя Василия Шуйского. Будучи подьячим в приказе Новой Чети в Москве, он около 1643 г. бежал в Польшу вместе с подьячим Константином (Косткой) Конюховским (Конюховым). В Польше Акундинов объявил себя гонимым царевичем. Вмешались русские послы, и самозванцу пришлось бежать в турецкие владения. Ради достижения своих целей Тимофей Акундинов с лёгкостью менял веру. В Царьгарде он «побусурманился», а в Риме перешёл в католичество40. Следует отметить, что Акундинов отнюдь не был заурядным авантюристом. Он известен как одарённый литератор, оставивший обширное эпистолярное наследие. Среди его адресатов – дубровницкий князь Милутин, русский резидент при Богдане Хмельницком Василий Унковский, путивльский воевода князь Прозоровский. Анкудинов, доказывая свои права на московский трон, писал свои послания своеобразным «царским» языком41. В 1646 г. в Царьграде он подавал русским послам стихотворную декларацию. По мнению А.М. Панченко, литературное наследие Тимофея Акундинова, ещё недостаточно исследованное, необходимо изучать и как исторический источник, и как литературную «игру в царя»42.
Связь Пахомия с делом Акундинова возникла следующим образом. В 1652 г. в Ревеле был схвачен подельник самозванца Костка Конюховский. В мае Костку привезли в Москву. Под пыткой он подробно рассказал о похождениях Акундинова, начиная с его побега из Москвы в 1643 г. В числе прочих дел самозванца Конюховский описал амбициозный проект похода на Астрахань и Казань с участием турецких войск: «Как Тимошка был в Царегороде, и он у султана помощи себе просил, ратных людей, хотел идти под Астрахань и под Казань; да хотел ему в том помогать Астраханский архиепископ Пахомий и дворовые его люди, потому что архиепископ ему давно знаком и дружен с тех пор, как были на Вологде вместе»43.
Акундинов между тем скрылся в Голштинии. На требование выдачи самозванца голштинский герцог Фридрих выдвинул встречное требование – возвратить документы, связанные с персидскими торговыми делами голштинцев в 1634 г. Документы были немедленно предоставлены, а выданного Акундинова доставили в Москву, причём по дороге он неудачно попытался покончить с собой, бросившись под колёса телеги4