Формирование концепции экономических реформ в СССР в 1985–1989 годы Рекеда Сергей Вячеславович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Историография и источники по теме экономических реформ перестройки в СССР 1985-1989 гг 15

Глава 2. Первый этап экономической реформы (1985-1987 гг.): мобилизация и либерализация 38

1 Формирование концепции экономической реформы 38

2. Противоречивость концепции экономической реформы 68

Глава 3. Второй этап экономической реформы (1987-1989 гг.): новая концепция социалистической экономики 88

1 Формирование теоретической основы и институтов новой модели экономики СССР 88

2 Противоречия реализации новой концепции экономических реформ 135

Заключение 152

Источники 157

Библиография

• Формирование концепции экономической реформы
• Противоречивость концепции экономической реформы
• Формирование теоретической основы и институтов новой модели экономики СССР
• Противоречия реализации новой концепции экономических реформ

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Реформы, начавшиеся в СССР в середине 1980-х гг., имели судьбоносные последствия не только для страны, но и для всего мира. Научная актуальность исследования состоит в том, что выявление особенностей реформационного процесса горбачевской перестройки дает ключ к пониманию причин разрушения советской и мировой социалистической системы, а вместе с ней СССР и ряда других стран как государственных образований, базировавшихся на этой системе. Изучение программ реформирования экономики позволяет понять, неизбежна ли была ликвидация существовавшей к середине 1980-х гг. хозяйственной модели, какие варианты ее изменения существовали и от чего зависел результат преобразований. Акцент на идеологическом аспекте реформаторского процесса был выбран в связи с чрезвычайной важностью идейной составляющей во всех сферах жизни СССР.

Цель данного исследования - проанализировать процесс формирования и эволюции концепции экономических реформ 1985-1989 гг. В соответствии с этим были определены и задачи исследования:

1. Установить причины проведения экономических преобразований середины 1980-х гг.

2. Оценить влияние идеологической сферы в целом на формирование и последующее сворачивание программы реформ 1985-1987гг.

3. Охарактеризовать идейное поле, в котором формировалась новая концепция экономических реформ 1987-1989 гг., предусматривавшая либерализацию советского хозяйственного механизма.

4. Выявить конкретные экономические инструменты, с помощью которых советское руководство планировало провести либерализацию хозяйственной модели СССР.

5. Определить причины неудачи экономических реформ 1987-

1989 гг. и ее политические последствия.

Хронологические рамки данного исследования определяются периодом с марта 1985 г., когда, получив пост Генерального секретаря ЦК КПСС, М.С. Горбачев возобновил процесс реформирования, начатый еще при Ю.В. Андропове, по весну 1989 г., когда, с одной стороны, руководство СССР зафиксировало безуспешность реформ, проводившихся ранее в рамках советской социалистической модели, а с другой - принципиально изменились политические условия проведения преобразований. Внутри этого хронологического отрезка можно выделить два подпериода:

5. Март 1985 г. - январь 1987 г., когда на Пленуме ЦК КПСС была озвучена часть нового плана преобразований, в котором основное внимание уделялось политической сфере. Таким образом, с самого начала 1987 года начинает формироваться совершенно новая концепция реформ, что дает право принять январь 1987 г. за конечную точку первого периода перестройки и отправную точку формирования и реализации новой концепции советского социализма.

6. Январь 1987 г. - весна 1989 г. Верхняя хронологическая граница была выбрана в связи с проведением в мае 1989 г. первого Съезда народных депутатов, в результате которого влияние политического и идеологического фактора на формирование и реализацию экономических реформ вышло на принципиально иной уровень. Кроме того, именно к этому времени, как будет показано в работе, советское руководство признало безуспешность реформирования в рамках прежней концепции и констатировало стремительное нарастание в хозяйственном механизме чрезвычайных явлений.

Объектом исследования выбраны концепции реформирования экономики СССР в период 1985 1989 гг. Предмет исследования процесс

формирования и эволюции концепций по преобразованию советской социалистической экономики.

Методологической основой данной работы являются методы научности, объективности и историзма, основанные на признании вариативности исторического процесса. Исследование носит проблемно-хронологический характер.

Применительно к исследованию периода перестройки большим объяснительным потенциалом обладает подход, основанный на концептуальном понятии «тип развития». Сама категория «тип развития» в контексте данного метода означает «историческую тенденцию, характеризующую соотношение между потребностями и условиями развития общества»¹. С ходом истории определенный тип развития закрепляется в конкретных социальных институтах и воспроизводится через систему этих институтов. Одним полюсом всех возможных типов развития общества является инновационный тип, складывающийся в условиях достатка необходимых для развития жизненно важных средств и ресурсов. Другим флангом спектра типов развития общества является мобилизационный тип, который «формируется как способ развития в условиях дефицита необходимых для развития ресурсов (финансовых, интеллектуальных, временных, внешнеполитических и иных) и/или в случае опережения встающих перед социумом задач степени зрелости внутренних факторов либо субъектов развития»². В связи с этим перестройка стала попыткой реформирования мобилизационной системы, существовавшей к тому моменту в СССР, с целью перейти на инновационный тип развития общества. Поэтому концепция «типа общества» стала теоретико-методологической основой исследования. При работе над диссертацией также использовался системный метод в силу того, что необходимо было

¹ Гаман-Голутеина О.В. Политическая элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 2006. С. 33.

² Там же. С.35-37.

оценить эволюцию советской идеологии, взглядов советского руководства во взаимосвязи с политикой и экономикой СССР исследуемого периода.

Научная новизна исследования. Впервые в отечественной историографии проведен анализ идеологической составляющей экономических реформ 1985-1989 гг. как вариативного процесса, на развитие которого влияли как субъективные, так и объективные факторы политического, экономического, социального характера.

Апробированы концептуальные подходы, которые прежде не использовались при изучении экономического развития СССР данного периода. Введены в научный оборот новые источники. Главным образом, это касается архивных документов, освещающих реформаторскую деятельность Политбюро ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

Выявлены сильные и слабые места концепций экономических преобразований, их внутренние противоречия, проанализированы возможные альтернативы.

Исследованы тематические области, которые прежде либо изучались поверхностно, либо вовсе выпадали из поля зрения исследователей. Так, в работе сделан акцент на анализе неосуществленных идей и проектов и выявлении причин, почему они остались нереализованными.

Одним из важных направлений в рамках исследования было сопоставление теоретической картины перестроечных реформ и их практического наполнения - этой проблеме также не уделялось внимания ни в отечественной, ни в зарубежной историографии.

Степень изученности проблемы. Всю историографию проблемы можно условно разделить на два периода - советский (1985-1991 гг.) и постсоветский (1991 г. - по настоящее время). Критериями выделения является наличие «идеологического пресса», влияющего на общие результаты и оценки научных исследований, а также широта источниковой базы.

Историография советского периода представлена, прежде всего, работами экономической направленности. Особенность подобных трудов заключается, с одной стороны, в прикладном характере исследований (их авторы обычно так или иначе участвовали в проведении реформ перестройки), с другой - в недостаточной объективности (синхронность проведения исследования с развитием изучаемых событий затрудняла комплексное восприятие проводимых реформ). Кроме того, несмотря на ослабление идеологических рамок во время перестройки, гуманитарная наука во многом сохраняла принцип «партийности» до конца 1980-х гг.

Поэтому основной корпус историографических работ представлен исследованиями постсоветского периода - более фундированными и прогрессивными с методологической точки зрения. При этом общей характерной чертой для историографии обоих периодов является практически полное отсутствие системных исследований периода перестройки. В целом, несмотря на довольно большое количество работ, посвященных периоду горбачевских преобразований, можно констатировать недостаточный уровень изученности вопроса формирования концепции экономических реформ перестройки. Детально историографический обзор по теме исследования представлен в первой главе диссертации.

Обзор источников. Для выполнения исследовательских задач были привлечены различные виды источников. Наиболее обширной группой стали партийные документы, которые позволили отразить дискуссии среди руководства КПСС о курсе реформ, включая споры, которые велись в «закрытом режиме» и не были опубликованы - ознакомиться с такими дискуссиями позволили архивные документы. Для определения того, каким образом воплощались на практике идеи реформаторов, была использована еще одна группа источников - законодательные акты. Архивные документы, отражавшие работу над законами и постановлениями, позволили исследовать не только принятые нормативные акты, но и те законотворческие идеи,

которые так и не были реализованы. Однако стоит признать, что потенциал

архивной информации для исследования темы диссертации был использован не в полной мере из-за недоступности целого ряда важных документов, характеризующих события, проходившие на уровне Политбюро.

В качестве источников активно привлекались мемуары участников перестройки различных взглядов - от политиков либеральных воззрений до консерваторов. Важную вспомогательную роль в исследовании сыграли такие группы источников, как периодика, статистика и труды идеологического характера (прежде всего, труды К. Маркса, В.И. Ленина и работы, развивающие их идеи). Детально корпус источников, привлеченных к работе над диссертацией, охарактеризован в первой главе.

Практическая значимость исследования определяется тем фактом, что многие проблемы экономического характера, ответом на которые стали реформы перестройки, не решены в России по сей день. В соответствии с этим проведенное исследование может быть использовано при составлении программы экономических преобразований в современной России для выработки стратегии и идеологического обеспечения этих реформ, а также для профилактики проблем, возникающих при их реализации. Помимо этого, работа может быть полезна при преподавании общих и специальных курсов по истории России периода перестройки.

Основные положения, выносимые на защиту:

Перестройка началась как ответ на объективную потребность СССР в реформировании экономической системы. Сложившаяся еще в 1930-х гг. хозяйственная модель становилась все менее адекватной тем задачам, которые возникали перед страной. Неудачные реформаторские попытки, предпринимавшиеся при Н.С. Хрущеве и Л.И. Брежневе, подвели советских руководителей к необходимости пересмотра некоторых советских идеологем. Инициативы Ю.В. Андропова в этом направлении легли в основу преобразований, начатых с

приходом к власти М.С. Горбачева весной 1985 г. и получивших название «ускорение».

Концепция реформ «ускорения» была по сути попыткой решить экономические трудности СССР в рамках ставшей неэффективной мобилизационной хозяйственной модели. Главными опорами советской экономики в таких условиях был административный аппарат и идеологическое воздействие. В борьбе с «бюрократическими оковами» М.С. Горбачев подорвал первую опору - ослабил контрольные функции государства, не выстроив альтернативный механизм экономического регулирования. При этом вторая опора, идеология, оставаясь без изменений, была неэффективна. Эта непоследовательность при проведении реформ 1985-1987 гг. не позволила получить от реформ ожидаемых результатов. Однако руководство страны увидело причины неэффективности преобразований не в допущенных ошибках (половинчатости и непоследовательности преобразований), а в априорной несостоятельности существующей мобилизационной модели.

Видение Горбачевым и его окружением причин неудачи «ускорения» в забюрократизированности экономики и дефиците политической свободы определило дальнейшую эволюцию концепции экономических реформ. Реформаторы сделали ставку на последовательную либерализацию экономической модели СССР. Началась работа над изменением правосубъектности предприятий, механизма планирования, ценообразования и пр. Однако выработав довольно системную и последовательную концепцию либерализации экономики, реформаторы оказались не в состоянии столь же последовательно реализовать эти планы. Принятый, без сомнений, очень важный, Закон о госпредприятии

не был дополнен соответствующей реформой системы

ценнообразования и налоговых сборов, а преобразование системы банков и планирования носило паллиативный характер. Соответственно подобный ограниченный характер проводимых реформ также не мог принести желаемых руководством СССР результатов.

Неудача первых шагов по либерализации советской экономики
усугубила положение в стране и породила еще большую
убежденность политиков в том, что экономика, основанная на
прежних социалистических принципах не эффективна. По мере
нарастания хозяйственных проблем, начиная с январского
Пленума 1987 г. и до первого Съезда народных депутатов,
открывшегося в мае 1989 г., акцент в концепции горбачевских
реформ все больше смещался из экономической плоскости в
политическую. Данное обстоятельство имело далеко идущие
последствия. Экономические реформы к 1989 г. стали
катализатором полномасштабной трансформации общественно-
политической системы СССР.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования были представлены на конференциях и круглых столах (включая международные):

Вторая ежегодная научная конференция студентов, магистрантов и аспирантов исторического факультета РАНХиГС «Государственность России: история и современность» (11 апреля 2011г.)

Третья ежегодная конференция студентов, магистрантов и аспирантов исторического факультета РАНХиГС «Россия и мир: история и современность» (19 апреля 2012 г.)

Международный круглый стол «Крупные энергетические

проекты на Балтике: бизнес или политика» (БФУ им. И. Канта,

Калининград, 16 марта 2012 г.)

Международный круглый стол «Историческая политика и электоральные циклы на постсоветском пространстве» (Фонд «Историческая память», Москва, 25 сентября 2012 г.)

Международная конференция «Диалог России и Европейского союза: балтийское измерение» (БФУ им. И. Канта, Калининград, 11 декабря 2012 г.)

Круглый стол в рамках презентации книги доктора политических наук Л.М. Воробьёвой «Прибалтика на разломах международного соперничества» (Российский институт стратегических исследований, Москва, 16 апреля 2013 г.)

Международный круглый стол «Роль политических элит в трансформации системы идентичностей массовых групп стран Балтийского региона» в рамках Международной конференции «Россия и Европейский союз: динамика взаимоотношений» (БФУ им. И. Канта, Калининград, 17-20 апреля 2013 г.)

Международная конференция «Прибалтийские исследования в России» (Фонд «Историческая память», Москва, 12-14 ноября 2014 г.)

Кроме того, ряд выводов диссертационной работы был апробирован в рамках чтения спецкурса «Страны Балтии в условиях формирования независимости (1985-2004)» на историческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова для студентов-историков, специализирующихся на истории стран ближнего зарубежья.

Основные положения диссертации отражены в ряде научных публикаций. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании кафедры истории российской государственности исторического отделения ФГУ РАНХиГС (24 июня 2013 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Формирование концепции экономической реформы

Степень изученности темы СССР перестроечного периода трудно охарактеризовать однозначно. Это связано с особенностями процесса развертывания исследований в этой области. С одной стороны, в 1985-1991 гг. в стране имелись профессиональные кадры, предметом изучения которых была история современности. С другой - стремительное изменение общественно-политической ситуации вызвало методологический вакуум, который отрицательно сказался на исследовании данного периода. Западные советологи, не испытавшие на себе подобного эффекта и накопившие большой опыт критического анализа советской действительности, напротив, начали изучение горбачевских реформ еще в ходе их реализации.

Подавляющее количество концептуальных подходов к изучению перестройки были разработаны в постсоветской историографии. Одновременно и проблемой, и сильной стороной в данном случае является тот факт, что стремительное изменение общественно-политической ситуации в начале 1990-х гг. повлекло за собой «методологический шок» у ученых гуманитариев. В итоге основной тенденцией в постсоветской историографии стали попытки заполнения возникшего методологического вакуума через интеграцию российской исторической науки в общемировую. Этот процесс не завершен, и универсальной методологии по сей день не существует.

В 1990-е годы стал широко пропагандироваться цивилизационный подход, как готовая познавательная парадигма, которой, как первоначально считалось, можно было просто механически заменить марксистскую. Теория цивилизаций на рубеже XX-XXI вв. стала активно рассматриваться как замена формационного подхода, как универсальная парадигма, поскольку она так же, как и прежняя, выполняла просветительские и воспитательные функции, будучи основана на изучении национальных традиций, утверждении национальной идеи, сохранении основных тенденций образования и воспитания. Считалось, что с ее помощью можно объяснить и отечественную, и всеобщую историю, включая имевшие в ней место трансформационные процессы.

Не вызывает споров то, что цивилизационный подход имеет огромное преимущество, поскольку сочетается с социокультурной историей. Но сегодня вполне очевидно, что этот подход не является универсальным, он столь же ограничен, как и недостаточно разработан. Даже категория «цивилизация» требует дополнительного изучения, дальнейшего осмысления. Из анализа существующих определений (а их более двадцати) можно сделать вывод, что цивилизация представляется по большому количеству критериев, выделяемых на основе географических, природных, религиозных, экономических и других факторов, что затрудняет понимание сущности цивилизации.

Помимо этого, «атомизация» истории на основе цивилизационного подхода не позволяет проводить синхронистические сравнения в рамках всемирной истории. А главное - еще не доказано, что общества, называемые цивилизациями, именно цивилизации, а не просто разные ступени развития человечества. В связи с этим отрицается понятие «цивилизованная страна» в привычном смысле слова - все страны считаются цивилизованными. Проявляется трансформация общечеловеческих ценностей в национальные, хотя разным народам свойственны, к примеру, стремление к миру и благополучию и т. п.

Еще одна концепция, которая претендовала на универсальность и некоторое время была популярна среди российских историков - это теория модернизации. В отличие от цивилизационного подхода, который делит мир «горизонтально» на отдельные географические регионы со специфическим набором социокультурных характеристик, данная теория вслед за марксизмом пытается выделить общие для всех народов этапы в вертикали их исторического развития. Возможно, именно это сходство марксистского и модернизационного подходов обеспечило популярность последнего на рубеже XX и XXI вв. В рамках данной парадигмы история рассматривается как процесс перехода от традиционного или аграрного общества к более современному или индустриальному обществу. При этом главным объектом изучения историков этой школы являлся процесс модернизации.

Важным отличием данной теории от материалистического марксизма является тот факт, что в понятие модернизации включались отнюдь не только социально-экономические изменения общества, но и культурные, мировоззренческие метаморфозы личности. Причем в рамках данной парадигмы эти факторы имели далеко не последнюю роль.

Тем не менее и такой взгляд на историю не закрепился надолго в научном мире. В рамки данной парадигмы не всегда можно вместить особенности развития тех или иных стран. В результате этого возникает вопрос какую общественно-политическую трансформацию в итоге можно считать модернизацией? Имеет ли место быть феномен «альтернативной модернизации», если та или иная страна пошла «неэталонным» (например, не западным) путем преобразований?

Противоречивость концепции экономической реформы

Вопросы ускорения научно-технического прогресса также заняли центральное место в первоначальной концепции реформ М.С. Горбачева. Причем предписывалось, как говорится в одной методичке для пропагандистов, подготовленной по итогам апрельского Пленума 1985 г., «на задачи науки смотреть по-новому с позиций требований времени -требований решительного поворота ее к нуждам общественного производства, а производства к науке... »110. Именно ускорение НТП должно было дать толчок развитию всей экономики и обеспечить преодоление застойных явлений. Для обсуждения проблем технического прогресса в июне 1985 г. на производстве было собрано специальное совещание, на котором М.С.Горбачев признал абсолютное бездействие руководства СССР предыдущих лет в решении столь важного вопроса: «Напомню, что впервые вопрос о проведении пленума по научно-техническому прогрессу был поставлен в речи Брежнева при вручении ордена Украине в 1973г. С тех пор этот вопрос всплывал несколько раз. Последняя попытка проведения пленума по научно-техническому прогрессу была, как вы знаете, предпринята в конце прошлого года. Но и она не была доведена до конца».

Локомотивом модернизации экономики должно было стать машиностроение, потому что «именно в нем материализуются основополагающие научно-технические идеи, создаются новые орудия труда, системы машин, определяющие прогресс в других отраслях народного хозяйства. Здесь закладываются основы широкого выхода на принципиально новые, ресурсосберегающие технологии, повышения производительности труда и качества продукции»112. На XXVII съезде КПСС, прошедшем 25 февраля-6 марта 1986 г., были подтверждены меры по преодолению главных препятствий на пути модернизации экономики: интенсификация научных исследований (с целью увеличения количества и скорости разработки изобретений) и совершенствование системы внедрения технических новшеств в производство. Корень этих проблем, как было постановлено на съезде, заключался в огрехах управленческого аппарата.

Согласно партийным материалам, советское руководство в период 1985-1987 гг. для раскрытия человеческого потенциала и развития НТП (а как следствие и оздоровления экономики) предполагало осуществить следующие меры:

Такого рода меры по интенсификации экономики можно отнести к инструментарию мобилизационного типа. Линия на восстановление эффективности административных рычагов управления экономикой, доставшихся от мобилизационной системы воплотилась в ряде конкретных законодательных шагов. К таковым относится, в частности, антиалкогольная кампания, начало которой было ознаменовано выходом 7 и 16 мая 1985г. законодательных актов Совмина и Верховного Совета СССР об усилении борьбы с пьянством и самогоноварением. Политолог, исследователь российской системы политического управления Александр Павроз пишет по этому поводу: «Данная компания не была случайной и так же встраивалась в контекст проводимых реформ. Курс на ускорение социально-экономического развития требовал мер по повышению эффективности экономики, в том числе и за счет использования ранее невостребованных резервов роста. Пьянство же, помимо чисто моральных аспектов проблемы, наносило народному хозяйству ущерб, который оценивался в 80-100 млрд рублей в год»116.

Важную роль в восстановлении рычагов мобилизационной системы сыграли меры по борьбе с нетрудовыми доходами. Это было необходимо для эффективной работы экономических стимулов на производстве. Известный экономист Гавриил Попов писал в 1985 г.: «Чтобы выплаты по труду были эффективным рычагом, надо полностью устранить все виды нетрудовых доходов. Заботиться о расходовании (а именно этого требует последовательная реализация принципа «по труду») можно только в том случае, если будет абсолютная уверенность в пресечении нетрудовых доходов, уверенность в том, что человек много заработавший, действительно, 117 - честный труженик» . Указ «Об усилении борьбы с извлечением нетрудовых доходов» от 23 мая 1986г. вводил административное взыскание за использование в личных, корыстных целях государственного имущества, уклонение от подачи декларации о доходах от занятия кустарно-ремесленным промыслом и другой индивидуальной трудовой деятельности. Также указ вводил административное наказание за ведение кустарно-ремесленной деятельности, «относительно которой имеется специальное запрещение»118, и уголовное наказание за занятие «индивидуальной трудовой деятельностью, относительно которых имеется специальное запрещение, совершаемое в значительных размерах или с использованием наемного труда, а равно лицом, ранее судимым за занятие запрещенными видами индивидуальной трудовой деятельности»119.

Формирование теоретической основы и институтов новой модели экономики СССР

Большое внимание здесь М.С.Горбачев уделял именно демократии на предприятиях: «Первостепенное значение имеют развитие демократии на производстве, последовательное внедрение подлинно самоуправленческих начал в работу трудовых коллективов... Это тот рычаг, который поможет обеспечить широкое и активное участие трудящихся во всех сферах общественной жизни, позволит избежать многих ошибок и просчетов» . Помимо профилактики ошибок демократия здесь должна была решить проблему производственной дисциплины, попытки укрепить которую генсек не оставлял, начиная с 1985 г., - теперь лишь изменились методы достижения цели. Кроме того, через демократизацию М.Горбачев надеялся оптимизировать производство и вовлечь рабочего в решение социальных проблем: «По-настоящему поднять инициативу и творчество народа мы сможем, если наши демократические институты будут активно и реально влиять на положение дел в каждом трудовом коллективе, касается ли это планирования, организации труда, распределения материальных и других благ, подбора и выдвижения на руководящие посты наиболее авторитетных и компетентных людей»186.

Другими словами, М.С.Горбачев стремился придать эффективность производству через формирование заинтересованности отдельного рабочего в деятельности предприятия, политически открывая дорогу для этой заинтересованности. Однако поиски рычагов активизации хозяйственного развития у генсека вышли далеко за рамки непосредственно экономической сферы. По воспоминаниям Н.И.Рыжкова, «к концу 1987 года у Горбачева и его ближайших соратников окрепло убеждение, что прогрессивные изменения в экономике не произойдут, если они не будут сопровождаться политической реформой. В первую очередь, по его образному выражению, необходимо было "встряхнуть КПСС"»187. При этом о намерениях «встряхнуть» партийные и государственные структуры именно в контексте экономических преобразований М.С.Горбачев заявил еще в начале 1987 г., обрисовывая делегатам Пленума ЦК КПСС новую кадровую политику партии. Сначала генсек заявил, что «принципиальным направлением демократизации нашей жизни Политбюро считает совершенствование советской избирательной системы» (предлагалось обсуждать на «предвыборных совещаниях» несколько кандидатур, а также укрупнить избирательные округа), а затем отметил, «что в общем русле дальнейшей демократизации советского общества надо рассматривать и вопросы расширения внутрипартийной демократии» . Главный вопрос данной инициативы заключается в том, каков механизм воздействия либерализации внутрипартийной жизни на эффективность деятельности отдельного завода или фабрики. Если описанию взаимосвязи производственной демократии и эффективности этого производства М.С.Горбачев уделил в своих выступлениях достаточно много внимания, то экономический смысл демократизации партийных и государственных органов был представлен очень лаконично и в общих чертах. Наиболее четко этот вопрос был раскрыт в следующих словах генсека: «Демократизация общества по-новому ставит и вопрос о контроле за тем, как работают партийные, советские и хозяйственные органы, их кадры... Нам все еще приходится возвращаться к одному и тому же вопросу по нескольку раз, принимать дополнительные меры к его решению. Это, в частности, наглядно показало обсуждение на последнем заседании Политбюро хода выполнения постановлений ЦК и Совмина СССР по ускорению развития машиностроения. Мы принимаем нужные решения, но, как и прежде, не реализуем их полностью в установленные сроки. Происходит это и потому, что многие еще не освободились от груза старых привычек, безответственного отношения к своим обязанностям»190. То есть речь шла о саботировании спускаемых «сверху» постановлений, а не о снижении эффективности обновленной экономической модели в результате давления бюрократических рамок. Эту обновленную модель еще предстояло создать. Кадровое обеспечение этой задачи - вопрос, действительно, важный, но лежащий отдельно от проблемы эффективности экономических стимулов в советской экономике и уже постепенно решавшийся другими методами: «Хотя и медленно, небезболезненно, но в работе министерств и ведомств происходят перемены. Штабы отраслей принимают непосредственное участие в разработке предложений о переводе предприятий на новые условия хозяйствования... Мы укрепили некоторые отрасли и их подразделения способными людьми. К руководству пришли, как правило, энергичные специалисты, желающие по-новому поставить дело, обеспечить внедрение современных методов труда» .

Таким образом, инициативы по демократизации всех сфер жизни не решали ключевых противоречий концепции преобразований 1985-1987 гг. и не могли претендовать на фундамент новой концепции хозяйственных реформ. Определенным потенциалом для повышения эффективности отдельных производств могло обладать расширение прав рабочих на предприятии, однако эти новшества не могли привести к изменениям макроэкономического характера, для которых нужно было создание новых

Материалы пленума Центрального Комитета КПСС 27-28 января 1987 года. С. 32. Там же. С. 55. хозяйственных институтов и механизмов. Включение же в программу реформ достаточно масштабной в условиях того времени реконструкции политической системы СССР, включая избирательную, имело мало общего с достижением задачи развития концепции экономической реформы. Для достижения этой задачи нужны были разработки именно в экономической плоскости.

Академическое сообщество СССР к 1987 г. обладало определенными теоретическими наработками в области экономического реформаторства. Имеющиеся в Государственном архиве Российской Федерации документы свидетельствуют о том, что запрос высших органов государственной власти на результат научных изысканий советских экономистов резко возрос в середине 1987 г., что можно объяснить подготовкой к июньскому Пленуму ЦК КПСС, на котором планировалось представить обновленную концепцию хозяйственным преобразований. Именно в этот период сотрудниками таких научных центров, как ИМЭМО АН СССР, Институт Дальнего Востока АН СССР, Институт экономики мировой социалистической системы АН СССР и др. для советской властной элиты был подготовлен ряд аналитических записок на тему экономических преобразований. Особенная их ценность состояла в том, что данные документы содержали не простую теоретизацию, а рекомендации, основывающиеся на зарубежном опыте хозяйственных преобразований. К описываемым странам относились как капиталистические государства, так и социалистические. Однако следует отметить, что, описывая в своих записках опыт США или Японии, советские экономисты обращали внимание на новшества, которые не затрагивали системных рамок существовавшей в СССР модели социализма и не противоречили советской идеологии.

Противоречия реализации новой концепции экономических реформ

Данное положение было введено в проект Закона о госпредприятии в октябре 1986 г. Показательно, что именно в это же время в Комиссию Талызина пришла аналитическая записка, в которой описывался польский вариант производственного самоуправления. Соответственно можно утверждать, что, внедряя «демократию на производстве», советские реформаторы опирались на опыт польских коллег. «В настоящее время рабочее самоуправление действует почти на 7 тыс. предприятий ПНР, на которых работает более 6 млн человек, - говорилось в данной записке. -...Более 50% состава органов рабочего самоуправления представляют рабочие и члены профсоюзов. Как неоднократно подчеркивал тов.Ярузельский, руководство ПНР рассматривает рабочее самоуправление как прочный элемент социалистического обновления, хозяйственной реформы, расширения демократии через непосредственное участие трудящихся в управлении предприятиями. При этом самоуправление выступает как фактор борьбы против бюрократических извращений, отвечающий современным требованиям социалистического строя»241. Соответственно, советские аналитики рассматривали производственное самоуправление не как самоцель достижения демократии на производстве, а как политический инструмент борьбы с тем, что Горбачев назвал «механизмами торможения» экономического развития - бюрократическим произволом. При этом широта компетенции рабочих коллективов, заложенная в итоге в Закон о государственном предприятии, фактически копировала польский вариант Вместе с тем, в записке описаны и сложности, которые неизбежно должны были проявиться при таком расширении прав рабочих коллективов: «В соответствии с законом, в компетенцию рабочего самоуправления входят стратегические вопросы развития предприятий. К главным их них относятся: учреждение годового плана; принятие решений по проблемам инвестиций; согласие на создание ими объединений предприятий; принятие решений об изменении направления деятельности предприятия, а также о распределении фондов и их использовании; принятие решений по социальным вопросам и жилищному строительству; назначение и снятие директора предприятия и других руководящих лиц... Широкий круг полномочий рабочего самоуправления явился причиной многочисленных конфликтов с профсоюзами, администрацией и партийными организациями в первые годы их деятельности...Вместе с тем, по имеющимся оценкам, только 60% органов рабочего самоуправления нашло свое место на предприятиях и 20% полностью использует круг полномочий, предоставленных законом от 25 сентября 1981 г.» . После включения в законопроект этих принципов производственного самоуправления документ уже не подвергался качественным изменениям. В итоге основополагающий документ нового советского хозяйственного механизма был принят в следующем виде.

В первом разделе данного закона очерчены основные права и обязанности, которые превратили государственное предприятие в главное звено народного хозяйства. Большая нагрузка и ответственность при принятии решений, согласно документу, ложилась теперь на трудовой коллектив, который «являясь полноправным хозяином на предприятии, самостоятельно решает все вопросы производственного и социального развития» . Соответственно и все просчеты и потери в новых условиях должны были отражаться в первую очередь на доходе трудового коллектива. Закон о госпредприятии запрещал изъятие дохода на предприятии: лишь определенная часть его теперь должна был тратиться на расчет с бюджетом, вышестоящим органом и выплату кредитов. Оставшаяся после этого прибыль поступала в распоряжение трудового коллектива и составляла различные фонды: заработной платы, развития производства, науки и техники, социального развития, материального поощрения и т.д. В случае недостатка оборотных средств трудовой коллектив обязывался возместить его за счет собственного дохода.244 При этом исключительные права в новых условиях получали директора предприятий, которые теперь могли независимо от вышестоящих инстанций распределять «хозрасчетный доход». Новые полномочия директоров в совокупности с отсутствием номенклатурного контроля породили скрытую приватизацию (вплоть до акционирования) de facto еще до того, как этот процесс был запущен de jure. Р.Пихоя в своей статье «Как власть обменяли на собственность» так характеризует этот процесс: «Директора предприятий не только выводились из номенклатуры (их утверждали не партийные органы, а собрание трудового коллектива), но и становились независимыми и богатыми (!) людьми... Отмечу удивительное обстоятельство: акционирование крупнейших советских предприятий и отраслей промышленности шло едва ли не тайно. Когда новое российское правительство летом 1990 г. попыталось выяснить, что принадлежит России, то только что назначенный вице-премьер по промышленности Ю.Скоков сообщил, что акционирование, осуществляемое руководителями союзных ведомств, выводит промышленность из-под российского контроля»245.

Кроме того, право распоряжаться полученным доходом позволяло предприятиям использовать хоть и регламентированный, но все же обширный инструментарий материального стимулирования труда: определять формы и системы оплаты труда работников, определять рабочие места с повышенной ставкой, предоставлять льготы, доплачивать за совмещение должностей и увеличение объемов работ, разрабатывать и выдавать премии, определять другие конкретные направления использования фонда материального поощрения246.

В схему управления предприятием закон вводил также системные изменения, базирующиеся на принципе демократизации и самоуправления трудового коллектива, в том числе выборности руководителей. При этом на производстве сохранялся партийный контроль: «Партийная организация предприятия, являясь политическим ядром коллектива, действует в рамках Конституции СССР, направляет работу всего коллектива, органов его самоуправления, профсоюзной, комсомольской, других общественных организаций и осуществляет контроль за деятельностью администрации»247.

Законодательно были зафиксированы и изменения в отношениях предприятие-госведомство. В силу юридически закрепленной самостоятельности предприятий в руках государства оставались лишь косвенные рычаги влияния на производственный процесс - экономические методы на основе контрольных цифр, государственных заказов, долговременных экономических нормативов и лимитов. Именно взаимоотношения между производственным звеном и ведомством стали одной из наиболее дискуссионных тем во время подготовки закона о госпредприятии. Судя по обсуждению на Политбюро и свидетельствам В.Медведева, руководители правительства упорно настаивали на придании контрольным цифрам и госзаказу силы обязательного задания, спускаемого сверху, аргументируя выбор тем, что без этого невозможно государственное планирование.