Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические проблемы этнополитической истории позднесредневековой Черкесии 21
1.1. Теоретические проблемы этнополитической истории адыгов 21
1.2. Историография позднесредневековой истории адыгов 43
1.3. Источниковая база исследования 83
Глава II. Развитие адыгского этнополитического пространства, XIII-XVI вв 111
II.1. Эволюция этнонимической карты Северо-Западного Кавказа: генезис основных терминов как отражение исторического процесса 111
II.2. Черкесские княжества XIII-XVI вв.: вопросы формирования и взаимосвязи с субэтническими группами 128
II.3. Интеграция абазин в адыгское этнополитическое пространство 151
II.4. Фактор «Черной Смерти» (1346-1353 гг.) в генезисе адыгского этнополитического пространства 171
II.5. Религиозный облик населения Северо-Западного Кавказа: христианские конфессии, этнические культы, начало процесса исламизации 189
II.6. Комплекс всаднического вооружения у черкесов: формообразование, стиль, экспорт 207
Глава III. Черкесия в системе международных отношений, XIII-XV вв 227
III.1. Адыги и кочевые государства: характер и основные этапы воєнно политического и культурного взаимодействия 227
III.2. Политико-дипломатические и торговые связи Каффы и Черкесии (1266-1475 гг.) 252
III.3. Версия о черкесском происхождении последней династии княжества Феодоро (Крымской Готии), 1403-1475 гг.: историографические и источниковедческие вопросы 274
III.4. Геополитические и этнокультурные причины вовлечения населения Северо-Западного Кавказа в мобилизационную систему египетских мамлюков 296
III.5. Проблема сохранения адыгской этнокультурной идентичности в среде черкесских мамлюков: генеалогические предания, язык, антропонимикой, аталычество, головные уборы, геральдика 316
III.6. Вовлечение населения Северо-Западного Кавказа в средиземноморскую систему работорговли (последняя треть XIII-XV вв.) 340
Глава IV. Черкесия под воздействием Османской империи и Русского государства, XVI в 354
IV.I. Включение Северо-Западного Кавказа в сферу влияния Османской империи, 1475 - первая треть XVI в 354
IV.2. Усиление военного давления Османской империи и Крымского ханства в 1539-1551 гг 374
IV.3. Военно-политические контакты Черкесии и Русского централизованного государства, 1552-1604 гг 398
IV.4. Черкесские князья на русской военной и административной службе 427
IV.5. Черкесия в период османо-сефевидской войны 1578-1590 гг 451
IV.6. Крымско-черкесские отношения: конфронтация, вассалитет, союзничество 468
Список сокращений 498
Список использованных источников и литературы 500
Приложение. Картографические источники 588
- Эволюция этнонимической карты Северо-Западного Кавказа: генезис основных терминов как отражение исторического процесса
- Адыги и кочевые государства: характер и основные этапы воєнно политического и культурного взаимодействия
- Вовлечение населения Северо-Западного Кавказа в средиземноморскую систему работорговли (последняя треть XIII-XV вв.)
- Крымско-черкесские отношения: конфронтация, вассалитет, союзничество
Эволюция этнонимической карты Северо-Западного Кавказа: генезис основных терминов как отражение исторического процесса
В истории этнонимии Северо-Западного Кавказа центральное место занимает вопрос об утверждении в источниках этнонима черкес и его взаимосвязи с этнонимом зих, использовавшимся с античной эпохи. Данный раздел не содержит попыток этимологизации этнонима черкес, поскольку для убедительного прояснения происхождения и смысла этого слова нет (вероятно, не существует вообще) необходимой информационной основы.
Этнонимическая традиция Северо-Западного Кавказа XIII-XVI вв. тесно связана с предшествующим периодом VI-XII вв., на протяжении которого основным этнонимом, обозначавшим население данного региона, являлся термин зихи и, соответственно, страна - Зихия. Второй термин, также весьма широко встречающийся в источниках - кашаки (касоги) - фиксируется позже и связан с группой восточных источников и национальных традиций использования этнонимов (арабо-персидской, хазарской, русской, осетинской, сванской, грузинской в целом).
Этноним зихи имел весьма внушительную укорененность в западной, европейской (в первую очередь, греческой) географической традиции. Первые фиксации этого этнонима относились к одному из многочисленных племен региона начала нашей эры. Вероятно, после дезинтеграции меотского союза племен в III в. н.э. инициатива в объединении племен С.-З. Кавказа перешла к зихам, которым удалось завершить этот процесс к VI в.
В существующей историографии сложилось двоякое толкование для сосуществования в источниках двух наименований - зихов и кашаков. С одной стороны это объясняют сложением двух родственных (древнеадыгских) союзов племен: зихский союз, согласно такому подходу, занимал западную, приморскую часть региона, а касожский союз - центральную и, не исключено, еще и восточную часть Закубанья. С другой стороны большинство авторов, осмысливавших этот вопрос, не исключали синонимичность терминов и подчеркивали, что первый является греческим (европейским) обозначением адыгов, а второй - арабо-персидским и, в целом, восточным обозначением тех же адыгов.
Этот двоякий подход вполне реалистичен, посольку нельзя исключать процесс территориального размежевания адыгских племенных союзов и складывания на их основе крупных феодальных владений. Тем не менее, сумма тех сведений, которые сообщают нам нарративные источники в наибольшей степени поддерживают точку зрения о простой синонимичности двух этнонимов.
Одной из наиболее радикальных концепций этнической истории региона Северо-Западного Кавказа эпохи средних веков является концепция А.В. Пьянкова, которая была высказана им в соавторстве с В.А. Тарабановым в 1998 г. и окончательно сформулирована в 2001 г.287. Суть этой концепции состоит в предположении тюркской этнической принадлежности касогов и их отождествление с носителями кремационного обряда, часто практиковавшегося населением Северо-Западного Кавказа, начиная с середины VIII в.
Согласно А.В. Пьянкову, данный погребальный обряд оказывается неразрывно связан с предполагаемым массовым заселением в регион Западного Закубанья тюрок из ареала салтово-маяцкой культуры (Северский Донец). Исследователь настаивает также на том, что этноним касоги изначально маркировал именно этот пришлый воинственный народ. Таким образом, согласно данной концепции, регион исторической Зихии населяло два народа сами зихи, с адыгской принадлежностью которых А.В. Пьянков вполне согласен, и некий, то ли народ, то ли значительный воинский контингент на службе у хазарского правительства. Критика археологической части аргументации А.В. Пьянкова была предпринята автором данной диссертации в 2013 г.288. Подчеркнем ее основные положения прежде, чем перейти к вопросу о соотнесенности терминов зихи и касоги. А.В. Пьянков нарушил два главных принципа использования археологических данных при анализе этнических процессов. Во-первых, для реконструкции миграционного процесса степной коллектив (этнос) должен обладать всеми основными характеристиками погребального обряда в исходной точке своей миграции (то есть в историческом ареале своего формирования). У гипотетических тюркских касогов А.В. Пьянкова так и не выявлена их историческая родина. Сам автор версии не отождествляет их не с булгарами, не с хазарами. В ареале салтовских памятников на Северском Донце, предложенного А.В. Пьянковым в качестве исходной точки миграции, есть группа кремационных памятников (могильник Сухая Гомолыпа, порядка 600 погребений), которые, тем не менее, не могут быть признаны ареалом происхождения этноса или племени. Вероятно, это археологический след гарнизона (гарнизонов) на хазарской службе. Исследователи данной проблемы не исключают того, что появление носителей кремационного обряда на хазарской границе могло быть связано с касожским (адыгским) населением289. В целом, в тюркской Степи этой эпохи нет ни одного ареала памятников и ни одного известного по нарративным источникам этноса, который мог бы быть воспринят как «прототип» касогов-тюрок А.В. Пьянкова.
Второе совершенно явное нарушение методологии исследования археологических данных - это полное игнорирование А.В. Пьянковым фундаментального требования сопоставления с материалами исторической этнографии того региона, где локализованы исследуемые памятники. При выполнении этих двух главных методологических требований, исследователь закубанских кремаций приходит к выводам, прямо противоположным версии А.В. Пьянкова. «Обряд трупосожжения, - отмечает П.С. Успенский, - может быть связан с зихско-касожскими племенами, которые, по данным нарративных источников, локализовались на территории Северо-Западного Кавказа. Исследуемые нами закубанские памятники с погребениями по обряду трупосожжения в хазарский период находились в приграничной с Хазарским каганатом зоне, но не являлись его частью. Политическая независимость населения Закубанья сохранялась и в печенежско-половецкий период. Согласно письменным источникам, расположенные на левобережье нижнего течения Кубани племена были самостоятельным этнополитическим массивом»290.
Кремационный обряд погребения в регионе исторической Черкесии не является маркером этнического происхождения, но должен быть признан проявлением эволюции религиозных представлений автохтонного адыгского этноса. Кремация - второй по частоте использования адыгским населением погребальный обряд, который практиковался на протяжении порядка 600 лет. Бесспорна взаимосвязь кремации с «воздушным погребением», также тысячелетним обрядом, присущим адыгам, а также абхазам291. В таком случае, кремация представляет собой кардинальный способ уничтожения плоти.
При анализе традиции именовать адыгов касогами, необходимо, прежде всего, иметь в виду то обстоятельство, что тысячелетние соседи адыгов -осетины и сваны - называют их касогами (касгон, кашак)292. В мегрельском языке, также наряду с этнонимом черкес, есть, очевидно, более старое обозначение - кашак. В XVII в., согласно записям Арканджело Ламберти, мегрелы именовали старшего князя Большой Кабарды Алегуко Шогенукова, кашак-мепе, то есть кашакский царь: «universal Principe de Circassi chiamato Chasciach Мере»293.
О синонимичности двух основных терминов говорит и русская традиция, в которой известен только термин касоги. И это при том, что русские монахи-летописцы не могли не знать о том, что Тмутороканское княжество основано прямо в центре Зихской епархии. А.В. Гадло, всегда стремившийся увидеть в касогах и зихах два самостоятельных адыгских племенных объединения, тем не менее, не мог не заметить, что наименование касоги «в ряде источников X-XI вв. покрыло собою весь адыгский этнический массив Северо-Западного
Среди племен Кавказа, которые в середине X в. вели войну против Хазарии, неизвестный еврейский автор этого периода, так называемый «Кембриджский аноним», упоминает народ Зибус. Это написание, скорее всего, является ошибкой более позднего переписчика, что тем более вероятно, поскольку в иврите буквы бет и каф пишутся почти одинаково. Поэтому комментаторы этого источника предлагают прочтение Зику с195.
Алемань приводит два вероятных перевода: «се (вот) те, кто воевал против нас» и «вот они те, кто воевал с нами (как союзники)». В послании хазарского царя Иосифа (около 954 г.) сановнику-еврею Хасдаю ибн Шапруту, советнику испанского халифа, сообщается о данничестве аланов и касогов: «все аланы до границы Аф-кана [Абхаза], все живущие в стране Каса [касоги]»296.
Адыги и кочевые государства: характер и основные этапы воєнно политического и культурного взаимодействия
Представления о характере отношений автохтонного населения Северо-Западного Кавказа с кочевниками относятся к наиболее важным в плане создания цельной концепции истории адыгов.
Автохтонный этнический массив Северо-Западного Кавказа сложился в глубокой древности и с тех пор не прекращал своего существования, испытывая множественное и временами весьма сильное давление696. Понять исторические условия, позволившие сохранять преемственность от одной протяженной эпохи к другой, невозможно без понимания, наверное, главного «алгоритма» взаимодействия этого земледельческого ареала с многочисленной вереницей кочевнических культур. Как это происходило? Ответ на этот вопрос и составляет основной смысл адыгской истории, и, в то же время, самое короткое описание этнической истории Северо-Западного Кавказа.
В эпоху Великого переселения народов регион С.-З. Кавказа стал испытывать сильное давление со стороны кочевников. Выживание автохтонного ареала облегчалось тем, что ни одно кочевническое наступление на Запад, как мы можем полагать, не преследовало целью аннексировать пространство С.-З. Кавказа. Так, центр гуннской державы находился в Паннонии. А.К. Амброз отмечает, что на территории Северного Кавказа нет ни одного археологического памятника V в., который можно было бы с уверенностью определить как
Волны миграций из глубинных районов Евразии не помешали образованию на С.-З. Кавказе Зихского (Касожского) племенного союза, окончательно оформившегося к VI в. и пережившего Хазарский каганат. Более того, на протяжении печенежско-кипчакского периода происходят процессы военно-политического и экономического усиления зихов.
Представление о том, что на С.-З. Кавказе существует устойчивый в военно-политическом отношении союз, располагающий большим ресурсом конных воинов, было неотъемлемой частью историко-географических представлений в арабо-персидской, европейской и русской традиции. Можно полагать, что в еще большей степени представление о существовании такой страны было актуальным знанием для кочевников. Поэтому, наверное, мы встречаем первое упоминание термина черкес в монгольском письменном памятнике Юань-чао би-ши («Сокровенное сказание монголов»), завершенном к 1240 г., в котором, при описании завоеваний на западе, использует этноним сэркэсут (сэргэсут): srkst (262), srgst (270)698.
Анализ основных военно-политических и этнографических данных показывает, что во взаимодействии черкесского пространства с кочевниками существовал повторяющийся исторический сценарий.
1-й этап такого сценария - кочевническое давление либо спланированная завоевательная кампания. Каждая новая волна кочевых покорителей Запада не могла не затронуть, в той или иной степени, оседлое земледельческое население С.-З. Кавказа. Кочевнические армии встречали здесь всадническое сообщество, потенциал которого подкреплялся развитыми местными традициями изготовления оружия и доспехов, и коневодства699.
Очевидную угрозу своему существованию Черкесия испытала со стороны монголов. Завоевательный поход Бату на Запад привел, в том числе, к покорению черкесов и гибели их царя зимой с 1237 на 1238 г.700. Скорее всего, борьба происходила на открытых пространствах западных районов Черкесии (Зихии), включая Таманский полуостров и город Матрику, где государь (dux) Сикии (Sychia) встречал венгерских послов за несколько месяцев до
Период с 1237 г. и по, примерно, 1332 г., когда завершилась очередная ордынско-черкесская война, можно охарактеризовать как время наибольшего военного давления со стороны Орды. Внутри этого почти столетнего периода надо предполагать большие мирные паузы, во время которых черкесы дисциплинированно выполняли свои вассальные обязательства в отношении ханской власти. Но можно предполагать и героическое сопротивление, восстания, масштабные конфликты. В 1253 г. Гийом де Рубрук отметил, что Зикия не подчиняется татарам (Zikia, quae non obedit Tartaris)702.
Силы Золотой Орды в период ее наивысшего могущества были отвлечены серией масштабных столкновений с ильханами Ирана. Видимо, поэтому ордынское правительство не стремилось контролировать Керченский пролив, но стремилось контролировать Дербент. Целенаправленно против черкесов военные действия предприняли только два хана: Бату (1237) и Узбек (между 1327 и 1332).
Можем ли мы сказать, что усиление Черкесии началось в 1237 г. с поражения от монголов? Как это ни парадоксально, скорее да, чем нет. Кочевая империя бросила вызов местному сообществу, которое, прямо в соответствии с концепцией Арнольда Тойнби о вызове и ответе (challenge and response), стало усиливаться, консолидироваться и, надо полагать, увеличиваться численно.
Второй этап - стабилизация отношений до такой степени, которую можно считать относительно мирным сосуществованием. В золотоордынский период этот этап сопровождался расширением автохтонного пространства. В период между 1327 и 1332 гг. источники сообщают о нескольких походах ордынцев против черкесов. Вполне вероятно, что этот конфликт был вызван продвижением черкесов в Кабарду. Один из этих походов возглавили высокопоставленные перебежчики из государства Ильханов. Некто эмир Хасан, один из иранско-монгольских военачальников, погиб в Черкесии703. Весьма знаменательно, что единственные сохранившиеся сведения о военных действиях Золотой Орды в Черкесии относятся к периоду Узбека, когда северная монгольская империя достигла пика могущества, а ее южный конкурент -Ильханат - доживал последние дни.
В 1334 г. Ибн Баттута отметил, что черкесы имели свой квартал или участок для поселения в Сарае704. «Необходимо отметить, - писал Г. Вернадский, - что черкесы, как и аланы, считались первоклассными воинами. Военные соединения этих двух народов монгольские ханы во многих случаях брали или нанимали в качестве собственной охраны. Черкесские солдаты, вероятно, не смешивались с монголами и тюрками в монгольских армиях, а формировали самостоятельные сообщества, своего рода военные братства»705. Черкесы упоминаются в составе армии Мамая706.
Ибн Баттуте также принадлежит весьма важное свидетельство о существовании института татарского наместничества в Черкесии. Этот пост занимал эмир Нагатай (вар.: Нагдай, Нангудай), который являлся внуком знаменитого нойона или царевича Ногая, а его дочь Кабак была замужем за Узбек-ханом. Нагатай являлся «правителем черкесов» и «беклярбеком при Узбек-хане». Согласно генеалогической традиции, отец Нагатая Акхадай (Агадай) «правил вилаетом Булгар в течение 22 лет и совершал походы против русских и черкесов» и погиб в 713 г.х. (1312-13)707. Нангудай был казнен ханом Кельдибеком при его восшествии на трон осенью 1361 г.708. Упоминание фигуры наместника Черкесии именно при Узбек-хане выглядит закономерным, поскольку согласно позднейшим источникам он воспитывался среди черкесов. Его желание удерживать контроль над Черкесией как наиболее близкой страной к его ставке в Пятигорье709, вполне понятно. Интересно и то, что эмир Нангудай, поставленный им управлять Черкесией, занимает принципиально важный пост беклярбека, наверное, второй по важности после самого хана. Вполне возможно, что Нангудай располагал сильным контингентом черкесских воинов.
К этому же времени относится сообщение Абу-л-Фиды о существовании ордынского города Шакрак в непосредственной близости от Черкесии или даже в ее этнических границах710. Шакрак прекратил существование в первой половине 60-х годов XIV в., после пандемии чумы и в период начальной фазы длительной междоусобицы в Орде.
Не только татары управляли Черкесией, но и черкесских феодалов, выдвинувшихся на ханской службе, по всей видимости, привлекали к управлению другими провинциями. В венецианских документах (копиях или аналогах ханских ярлыков) 1342, 1347 и 1358 гг. упоминается эмир Зих («Зихабей владыка Таны», Зихи-бей, Зих-ходжа, Черкесбек), наместник улуса
Наместником Крыма немногим позднее был также некий эмир, предположительно, черкесского происхождения. Он фигурирует в документах Каффы как «Черкес правитель Кирк-ера» (Jhercie domino Chercherarum) в 1375 г. и «Черкес» (Jarchasso или Iharcassium) или «Зико», правитель Солхата (segno Zicho, segno de Sorcati), в 1380 г. подписавший договор с консулом Каффы Джаноно дель Боско712. Одно из написаний имени этого наместника -Жанкасиус-Зих (Jhancasius-Zich)713. Вполне вероятно, что он был выходцем из жанеевского княжеского рода.
Вовлечение населения Северо-Западного Кавказа в средиземноморскую систему работорговли (последняя треть XIII-XV вв.)
Значимым социокультурным явлением периода позднего средневековья в истории Черкесии стала работорговля. Большая часть невольников увозилась в Египет и другие страны Ближнего Востока1075. В рамках как российского кавказоведения, так и истории Северо-Западного Кавказа импорт черкесских рабов в Геную и другие государства европейской части Западного Средиземноморья изучен еще в далеко недостаточной степени. В то же время существует ряд весьма основательных исследований, посвященных истории работоговли в государствах Западного Средиземноморья1076. Эти исследования ввели в научный оборот огромную массу нотариальных актов, связанных с продажей невольников. Таким образом, изучение существующей литературы позволяет вычленить корпус данных, напрямую касающихся продажи черкесских (зихских) рабов.
Методологически крайне важен исследовательский ракурс, при котором этот вопрос рассматривается не только как часть исторического процесса в бассейне Средиземного и Черного морей, но и в плане закономерностей и факторов, воздействовавших на развитие черкесского историко-культурного пространства. Соответственно, необходимо решить две задачи: 1) показать масштаб и географию торговли невольниками из Черкесии; 2) выявить значимые для истории и исторической этнографии Черкесии данные, которые будут способствовать прояснению некоторых важных вопросов адыгской истории этого периода.
Как уже было отмечено, в источниках этого периода адыгское население Северо-Западного Кавказа маркируется двумя этнонимами - зихи и черкесы. Исследователь генуэзской работорговли М. Балар, на основе данных из нотариальных актов, а также на основе всей массы источников этого периода, отмечает, что этнонимы черкесы (Circassiens) и зихи (Zygues) являются синонимами, а личные имена Джаркасиус (Jharcasius, жен. Jarcaxia, Cerchasia, Charcasia и т.п.) и Zichi {жен. Zicha, при всей вариативности) указывают на черкесское происхождение1077. П. Пеллио отмечает зихское (черкесское) происхождение слуги по имени Ziquo, находившегося на службе у францисканского миссионера в Средней Азии Паскаля де Витториа (Pascal de Vittoria), упомянутого в письме последнего в 1338 г.1078.
В генуэзских источниках первоначально закрепляется форма джаркас и только потом появляется более адаптированная под итальянское произношение форма чиркас. Так, зихские пираты, действующие у побережья Зихии, определяются в контракте капитана Вивальдо Лаваджио (апрель 1290 г.) как джаркасы (jarchaxi)1079.
В 1272 г. в Генуе упоминается Ролландо Чаркасио (Rollando Carcasio), вероятно, черкес по происхождению, за которого был внесен налог как за невольника1080. Это можно считать первым упоминанием о черкесском рабе в Генуе. В октябре 1281 г. в Пере, генуэзской колонии Константинополя, черкесская невольница была приобретена Джиованни Гарибо ди Фосталетто1081.
М. Балар отмечает, что большинство рабов, проданных в Каффе в 1289-1290 гг., происходило из соседних регионов Кавказа: черкесы или зихи составляли 44% продаж, 23% - лазы, абхазы - 11%, куманы - 3,5%. В Генуе, черкесы составляли 45% от всех восточных рабов, лазы - 17%, болгары - 12%, русские - 5%1082.
В основном, Генуя принимала тот человеческий товар, который ей поставляла Каффа. Восточных (черноморских) рабов было много больше, чем «сарацин». Балар отмечает, что 4/5 рабов, продававшихся в Генуе, были уроженцами восточных районов Черного моря1083.
Этнические клички вместо имен говорят о недавнем происхождении невольника: рабы были захвачены незадолго перед тем, как их продали и нотариусы, и их клиенты даже не знают как назвать своих клиентов, указывая их по названию национальности - Ч(дж)аркасиус, Ч(дж)аркасия. Соответственно, турецкий раб получил имя Отоман. Но встречаются и настоящие имена -например, Sabagi - имя черкесского раба1084. Это имя может быть сопоставлено с Жабаги - хорошо известное черкесское имя по более поздним источникам (например, Жабаги Казаноко, политический деятель XVIII в.). Sabagi можно сопоставить еще с одним черкесским именем - Сибек (Сибок, жанеевский князь середины XVI в.). В актах, опубликованных Н.Д. Прокофьевой, фигурируют черкешенки с именами Ордиби и Бакте1085. Невольников могли крестить, что не
В источниках часто встречаются свидетельства о предоставлении свободы, по истечении какого-то времени, по состоянию здоровья и возрасту, либо после смерти хозяина, что говорит нам о том, что европейцы в моральном отношении тяготились рабовладением. Так, бакалейщик Гуидето завещал освободить после его смерти двух рабов - Маргариту, чья национальность не указывается и черкеса Мартино. В 1299 г. Мельяно Сальфаджо освободил двух рабов - Лазино (видимо, лаз по происхождению) и Чаркасию1087.
Сохранились свидетельства того, что бывшие рабы выкупали на волю своих сородичей. Так, Джиованни де Джаркасия (Giovanni de Jarchaxia), принадлежавший ранее Джиакомо Ломеллино, помог черкесу Орко (Orco) выкупиться из рабства. Вполне возможно, что имя Орко отражает адыгское оркъ
В итоге, в Генуе появились небольшие этнические общины, состоявшие из бывших рабов, где новые вольноотпущенники могли найти помощь и поддержку. Автор XV в. Агостино Джустиниани рассказывает любопытную историю о черкесской рабыне по имени Маргарита, которая в 1462 г. принадлежала ремесленнику и страдала от неизлечимой болезни. С огромной набожностью она поцеловала обрывок власяницы Святой Катерины Сиенской и была исцелена. Государство затем освободило ее, что отражало осознание греховности рабства, а также чувство уважения к святой1089.
Ф. Панеро предлагает искать ментальные и культурные истоки известного образа «генуэзского крепостного» (genovese servaggio) не столько в условиях жизни зависимого крестьянина, сохранявшего личную свободу, сколько в эпохе, Численность черкесов в Каффе и Генуе.
Власти Генуи в этот период стремятся поставить под свой контроль торговлю людьми, которую вели ее подданные, а также и все те, кто пользовался генуэзскими портами. С этой целью в Каффе было основано особое учреждение - Оффициум Святого Антония - которое собирало налоговые сборы со всех сделок и годовые сборы за владение рабом1091.
В материалах венецианского нотариуса Бенедетто Бьянко, фиксировавшего сделки в Тане, в период с 1359 г. по 1366 г. фигурирует 26 генуэзских продавцов, стремившихся обойти налог на работорговлю,
Каффа не была только транзитным пунктом, но и сама эксплуатировала рабский труд. Здесь было достаточное количество богатых жителей, которые могли позволить себе содержание одного или нескольких рабов. Численность рабов в общей численности населения может быть легко определена. Так, в 1385-1386 гг., Томмазо ди Монтальдо собрал налог по 8 аспров за каждого раба. Сбор в 4240 аспров позволяет оценить численность рабского населения Каффы в 530 человек. Если соотношение между свободными и несвободными в Каффе может быть сравнимо с тем, которое существовало в Генуе, примерно 3%, то это будет означать, что население Каффы почти равнялось 20,000 человек.
Кем были эти рабы? Чаще всего в эти годы Каффа импортирует подростков. Среди тех, кто зафиксирован в записях Массарии, бухгалтерской книги казначейства, 2/3 по-прежнему носили языческие имена, татарские и черкесские: Achoga, Cotolboga, Mogalboga, Jharcasius, Chexica, Torontai и пр. Более половины каффских рабов принадлежали генуэзским или латинским хозяевам, а остальные - грекам, армянам, татарам, сирийцам и евреям1093.
Население городской агломерации Генуи в 1531 г. составляло по разным оценкам от 80 до 100 тысяч человек1094. Но надо иметь в виду, что после середины XV в. Генуя переживала экономический и политический кризис. В мае 1522 г. последовало вторжение имперской армии Карла V, поддержанное итальянскими силами, закончившееся тотальным разграблением города1095.
Крымско-черкесские отношения: конфронтация, вассалитет, союзничество
Крымское ханство в первые десятилетия своего существования было далеко от той степени могущества, которое было присуще ему в середине и второй половине XVI в. Ханство не контролировало весьма значительные и развитые в экономическом отношении территории полуострова, занятые генуэзскими колониями и Готским княжеством. Более того, правители Большой Орды считали это новое отколовшееся ханство незаконным образованием и были близки к тому, чтобы ликвидировать его. Позиции дома Гиреев укрепились после турецкого завоевания Каффы и Мангупа в 1475 г. Тогда же подверглась нападению Копа, важное торговое поселение в нижнем течении Кубани. В 1479 г. состоялась масштабная экспедиция османов в Черкесию. Флот отплыл от берегов Анатолии и в итоге неожиданной атаки османам удалось разорить ряд районов на западе Черкесии, включая Анапу и Копу.
В 1498 г. к Менгли-Гирею за помощью обратился князь Антонон (Айтек) и крымское войско приняло участие в черкесской междоусобице. Менгли-Гирей был воодушевлен тем обстоятельством, что группа черкесских князей во главе с Айтеком признала его сюзереном. В письме Ивану III хан не скрывал своего удовлетворения: «опроче Черкас дела нам нет; а и сами ведаете, Айтек в головах, черкасские князи и люди приехали и поминки (дань) привезли. Божиим милосердием то наше дело делается»1495. Но уже в 1501 г. ему пришлось убедиться, что черкесская страна и не помышляла о покорности1496. В 1518 г. крымский царевич отмечал в письме в Москву, что война против черкесов носит ежегодный характер1497. В том же году к хану Мухаммад-Гирею прибыло посольство от черкесских князей, заявившие о готовности выплачивать ему дань и по итогам переговоров хан направил в Черкесию своего посла1498. Заметим, что хан направляет к черкесам не наместника, а посла. Таким образом, речь не шла о прямом административном подчинении, но, скорее всего, о признании верховного сюзеренитета хана.
Вхождение Черкесии в политическое пространство Крымского ханства получило отражение в картографических памятниках. Они со всей ясностью показывают нам, что Крымское ханство вместе с вассальной Черкесией представляло собой крупную евро-азиатскую державу, занимавшую пространство Северного Причерноморья и Северного Кавказа - от Молдавии на западе до Каспийского моря и Дагестана на востоке1499.
Объединение с ханством сопровождалось переселением значительных групп черкесов в Крым. В районе Карасу-базара Челеби зафиксировал небольшое черкесское селение: «Стоянка селение Черкес. Это деревня на высоком холме с одной мечетью и ста черкесскими домами»1500. Анонимный турецкий автор в 1740 г. отмечает значительное черкесское присутствие в Джане (Джанкое): «Это значительное село, расположенное на большой реке, которая впадает в Азовское море. Оно защищено направленным к реке рвом. Там находится Ак-Чибукбег [?], вассальный вождь черкесского хана, который командует войском, составленным из людей 300 черкесских сел»1501. Учитывая крымско-татарскую транскрипцию Джаней для обозначения княжества Жане и жанеевцев, мы можем предположить, что в названии Джанкой отобразилось название адыгского субэтноса. В таком случае Джанкой означает «джанское/жанское село».
Наряду с переселением черкесов в Крым, имел место процесс освоения Восточного Приазовья и Таманского полуострова татарами и ногайцами. Присутствие тюркского кочевого и оседлого населения в западной части Черкесии отражено в картографических источниках. На ряде карт Г. Делиля у Черкесии отмечено второе название - Pays de Ladda, что переводится как «страна Ладды»1502. В французском словаре такая лексема не значится, что может указывать на ее местное - кавказское или татарское происхождение. Можно предположить, что в слове Ладда сочетается французский артикль la, сопутствующий имени существительному. Тогда мы получаем форму la Adda или lAdda. Термин Adda является часто употребляемым географическим наименованием при описании Черкесии XVII-XVIII вв. Так, француз Ферран, придворный медик крымского хана, в 1709 г. писал: «Переехав ногайские земли, вступили мы в Черкесию, которую татары называют Адда. ...Недалеко от Темрюка виден древний замок, называемый по имени страны Адда... Область Адда простирается до речки Кара-Кубани, служащей ей границей; она населена
В отчете Феррана термин Адда имеет двоякое заначение: 1) синоним Черкесии; 2) обозначает западную область Черкесии, включающую Таманский полуостров и часть нижнего течения Кубани, лежавшую между ее основным течением и старой протокой Кара-Кубанью (так называемый Каракубанский остров). И, если у Феррана крепость Темрюк имеет второе название Адда, то на карте Делиля эта крепость также имеет второе обозначение в виде Лада (Ladda).
Именно это совпадение позволяет нам быть уверенными в предложенной версии истолкования делилевской Ладды как Адды. Более того, мы можем быть уверенными в том, что сведения Феррана были известны Делилю и повлияли на его представления по географии и этнографии Северного Кавказа.
Ферран был не единственным французским автором периода деятельности Делиля, который использовал понятие Адда. Абри де ла Мотрэ, путешественник и дипломат, в 1711 г. совершил длительную поездку по Черкесии. При описании Таманского полуострова, Мотрэ пишет о «деревнях Адды, нечто вроде острова... обнимающего область Тамани, Темрюка и т. д.»1504. В начале XIX в. Г.-Ю. Клапрот зафиксировал на левом берегу Кубани, в районе Анапы смешанное татарско-черкесское население, которое бежало сюда с Таманского полуострова после захвата Крыма Россией: «Им дали татарское имя адали, что
Картографические источники отражают также процесс дезинтеграции Крымского ханства, при котором черкесские владения одно за другим выходили из режима покровительства со стороны ханской власти. Так, Джон Лодж (J. Lodge) в 1769 г. («Новая и точная карта Крымской Татарии, Азовского моря и частей рек Днепр, Буг и Кубань») посчитал важным указать, в каком отношении к Крыму находится то или иное черкесское владение1506. Карта была опубликована в журнале для джентльменов «Gentlemen s Magazine» в сентябре 1769 г. и была призвана наглядно показать как политически актуальный регион, где разворачивалось русско-турецкое противостояние, так и основные сведения по его истории. Жанеевцы (Djani Nation) указаны как данники крымского хана (tributary to the Khan of the Krim). Как данники хана указаны еще хатукаевцы (Khaitucki Nation) и темиргоевцы (Kemerguni Nation). В отношении Темиргоя это замечание, после открытого конфликта с ханством и победы над ханским войском в 1761 г., носит уже неактуальный характер. Но, в целом, стремление показать различный внешнеполитический статус черкесских княжеств, соответствует этому историческому периоду, когда черкесские территории одна за другой отделялись от ханства. Так, бжедуги показаны как свободный народ: «Boshaducki a free Nation». Егерухаевцы, входившие в состав Темиргоевского владения, имеют, согласно составителю, отличный от темиргоевцев статус: «Yerakai an independent Nation».
28 июня 1747 г. сообщается, что от крымского хана «отложились темиргойцы, абазыкеи (абадзехи), бжедухи, сапсых (шапсуги), убых»1507. В апреле 1751 г. в рапорте премьер-майора И. Барковского абадзехи охарактеризованы, как грозная сила, не подконтрольная крымскому хану1508. В мае 1753 г. русский источник сообщает, что Большая Абаза и Шапсо к крымскому хану «ни малейше не подданы»1509. В 1758 г. темиргоевцы участвуют 6-го июня 1761 г. происходит сражение у современного Усть-Лабинска, в ходе которого победа достается темиргоевцам. Предыстория Лэбэпэ зау — «Усть-Лабинского сражения» — песня о котором сохранилась в черкесском фольклоре такова. В 1760 г. темиргоевцы атаковали свиту абазинского-башильбаевского князя Игебокова, сестра которого являлась матерью хана Крым-Гирея. В результате стычки абазинский князь погиб. «Крымский хан, — сообщал комендант Кизляра И.Ф. де Боксберг 28 июня 1761 г. астраханскому губернатору В.В. Неронову, — на темиргуйцах ищет крови родного своего дяди, Башилбайского владельца... Весьма великое сражение у тех войск было и многочисленно крымского войска темиргуйским войском побито и ранено, да и в реке Лабе потонуло, причем де потонул аги Ислама Тагетова брат, который в Крыму перед всеми весьма славным воином именовался. А в плен темиргуйцами взято агов три, ширинов — две, да мурз двоя, а протчего всякого звания народу более трехсот человек; но чрез тамошней де народ слышно, что взято мирз и протчего народа наиболее вышеописанного»1511.