Государственная дума и парламентская пресса Российской империи в 1906–1914 гг. Ниткин Павел Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Периодическая печать в Государственной думе в годы первой русской революции (1906 1907 гг.) 24

1.1. Аккредитация газет в Государственную думу и борьба между изданиями разных политических направлений 24

1.2. Бюро печати и его борьба за улучшение условий работы журналистов в Таврическом дворце 37

1.3. Противостояние журналистов и охраны Таврического дворца 54

1.4. Бюро печати как оппозиционная организация 60

1.5. Парламентская пресса, Государственная дума и исполнительная власть: характеристика взаимоотношений 79

Глава 2. Парламентская пресса после первой русской революции (1907 1914 гг.) 84

2.1. Общее положение прессы в Таврическом дворце 84

2.2. Обеспечение журналистов информацией о работе комиссий и отделов Государственной думы 103

2.3. Председатель Государственной думы Н. А. Хомяков как защитник интересов печати 109

2.4. Отношения прессы с депутатами Государственной думы и регуляция конфликтов 124

2.5. Роль печати в Государственной думе третьего и четвёртого созывов 136

Глава 3. Государственная дума довоенного времени в освещении периодической печати (1906 1914 гг.) 140

3.1. Проблема точности и объективности информации о Государственной думе 140

3.2. Сотрудничество прессы с Государственной думой в обеспечении точности и объективности информации о работе Думы 156

3.3. Ответственность изданий и журналистов за публикацию сведений о Государственной думе 176

3.4. Основные проблемы освещения работы Государственной думы в периодической печати 193

Заключение 196

Список сокращении 200

Список использованных источников и литературы 201

Приложение 1 214

Приложение 2 217

Приложение 3 242

Приложение 4 243

• Бюро печати и его борьба за улучшение условий работы журналистов в Таврическом дворце
• Общее положение прессы в Таврическом дворце
• Роль печати в Государственной думе третьего и четвёртого созывов
• Ответственность изданий и журналистов за публикацию сведений о Государственной думе

Введение к работе

Актуальность исследования обусловлена тем, что существование парламентаризма, свободной прессы и парламентской журналистики является необходимым условием развития демократии. Роль журналистов в Государственной думе Российской империи заключалась в организации диалога между депутатами и избравшим их народом. Именно их усилиями деятельность Думы становилась публичной, именно их работа делала Государственную думу уникальным учреждением в системе власти Российской империи. Будучи представителями общественности, журналисты осуществляли контроль, формировали информационную повестку дня и общественное мнение. В связи с этим изучение отношений между Думой,

правительством и общественно-политической прессой является необходимым для понимания публичной стороны функционирования новой системы.

Степень научной разработанности темы. За последние 100 лет появилось более 6 000 публикаций, посвященных Государственной думе Российской империи. Как отмечает современный исследователь К. А. Соловьев, авторы большинства этих публикаций пытались осмыслить сущность возникшего в 1905 г. государственного строя и «поставить точку в бесконечном споре о конституции в России»¹. Историография по этому вопросу традиционно развивается в трёх направлениях.

Первое направление идеологически восходит к либеральным юристам начала XX в. Его представители утверждают, что к 1906 г. Россия юридически оформилась как конституционное государство. В советской и постсоветской историографии наличие конституционализма и парламентаризма в Российской империи 1906-1917 гг. в той или иной мере признавали В. С. Дякин (он считал Думу хоть и цензовым, но парламентом)², Н. Н. Рутыч (по его мнению, в стране появилась конституционная хартия -Основные законы)³, А. Ф. Смирнов (он видел в Основных законах 1906 г. конституционный акт)⁴, А. М. Давидович (на его взгляд, представительные учреждения формально соответствовали требованиям к парламенту)⁵, О. Ю. Рыбка (она называет Думу законодательным учреждением и признаёт за ней способность влиять на исполнительную власть)⁶, Д. М. Усманова (в своей оценке исследовательница опирается на самоопределение депутатов Государственной думы)⁷ и другие.

Соловьёв К.А. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия. М, 2011. С. 10.

² Власть и реформы : от самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 552.

³ Рутыч КН. Думская монархия. СПб, 1993.

⁴ Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской империи. 1906-1917. М, 1998.

⁵ Давидович A.M. Самодержавие в эпоху империализма. М, 1975.

⁶ Рыбка О.Ю. Государственная дума в системе власти России в начале XX века. Дис... д.и.н. М, 2001.

⁷ Усманова ДМ. Мусульманские представители в российском парламенте, 1906-1916. Казань, 2005.

Представители второго направления доказывают, что в Российской империи сохранилось полноценное самодержавие. Этот взгляд в основном характерен для большей части советской историографии и встречается в постсоветских исследованиях. О. Г. Малышева указывает на слабость созданных в 1906 г. представительных органов и отсутствие у них возможности фактически управлять страной - все основные вопросы по-прежнему решали царь и чиновничество. В ее представлении, в стране появились лишь зачатки конституционного строя⁸. Е. А. Юртаева видит истоки революции 1917 г. как раз в том, что государственный строй в действительности не изменился⁹. А. Н. Медушевский и Н. П. Ерошкин признают Государственную думу не законодательным, а законосовещательным органом¹⁰. Р. Ш. Ганелин говорил о том, что в России после 1906 г. установился лжеконституционализм¹¹. Позже в совместной статье с Б. В. Ананьичем они отмечали, что «самодержавие не превратилось в буржуазную монархию. Государственная дума не стала парламентом»¹². К этому же направлению можно причислить работы, в которых доказывается то, что монархия, по сути, сохранилась, а парламентские силы только симулировали политическую борьбу. Основным сторонником этой идеи был А. Я. Аврех¹³.

Третье направление предпринимает попытки синтеза двух представленных ранее точек зрения. Многие из представителей этого направления развивают введённый С. С. Ольденбургом термин «думская

⁸ Малышева О.Г. Думская монархия: рождение, становление, крах. Ростов-на-Дону, 2004.

⁹ Юртаева Е.А. Государственный совет в России (1906-1917 гг.). М, 2001.

¹⁰ Ерошкин Н.П. История государственный учреждений дореволюционной России. М, 2008.; Медушевский
А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М, 1998.

¹¹ Кризис самодержавия в России, 1895-1917. Л., 1984. С. 298.

¹² Ананъич Б.В., Ганелин Р.Ш. Кризис власти в России. Реформы и революционный процесс. 1905 и 1917
годы // История СССР. 1991. № 2. С. 101.

¹³ Аврех А.Я. П.А. Столыпин и III Дума. М, 1968.; Он же. Распад третьеиюньской системы / Отв. ред. И.И.
Минц; АН СССР, Ин-т истории СССР, Науч. совет по комплекс, пробл. «История Великой Октябрьской
Социалистической революции». М., 1985.; Он же. Царизм и IV Дума (1912-1914 гг.) / АН СССР, Ин-т
истории СССР. М, 1981.; Он же. Царизм и третьеиюньская система. М., 1966. См. также: Соловьев Ю.Б.
Самодержавие и дворянство в 1907-1914 гг. Л., 1990.

монархия»¹⁴, который предполагает дуалистичность государственного строя и наличие в нём признаков, как самодержавия, так и конституционализма¹⁵.

С таких позиций политическую ситуацию в стране в 1906-1917 гг. оценивает И. В. Лукоянов¹⁶. Он аргументирует свой взгляд тем, что исполнительная власть не отвечала перед законодательной. Оригинальное развитие идеи дуалистической монархии представляет С. В. Куликов¹⁷. С его точки зрения, Николай II был приверженцем либеральных идей конституционализма, что и обеспечивало существование в России нового политического строя. Согласно концепции Н. Б. Селунской и Р. Тоштендаля, в 1905-1907 гг. в России существовал далёкий от идеалов западноевропейской демократии, но всё же конституционный режим. Однако он прекратил своё существование в июне 1907 г., когда были внесены ограничения в избирательный закон¹⁸.

Кроме того, существует группа исследований, авторы которых отошли от попыток определить сущность строя и занялись исследованием механизмов его функционирования. В первую очередь, это работы К. А. Соловьёва¹⁹, Ф. А. Гайды²⁰, А.С.Тумановой²¹, О.Г.Малышевой²², М. Ф. Флоринского²³, В. А. Дёмина²⁴, Дж. Хосинга²⁵, Дж. Моррисона²⁶ и других. Также после распада СССР появился целый ряд работ,

¹⁴ Ольденбург С.С. Царствование императора Николая П. Белград, 1939. Т. 1. С. 348-349.

¹ Кирьянов И.К. Российские парламентарии начала XX в.: новые политики в новом политическом
пространстве. Пермь, 2006.

¹⁶ Лукоянов И.В. У истоков российского парламентаризма. СПб., 2003.

¹⁷ Куликов СВ. Создание Государственной думы Российской империи: революция сверху или снизу? //
Таврические чтения-2015. Актуальные проблемы истории парламентаризма в России: Всероссийская
научно-практическая конференция. СПб., 2016. С. 34–9.

¹⁸ Селунская КБ., Тоштендалъ Р. Зарождение демократической культуры: Россия в начале XX в. М, 2005.

¹⁹ Соловьёв К.А. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия. М, 2011.

²⁰ Гайда Ф.А. Власть и общественность в России: диалог о пути политического развития (1910-1917). М,
2016.

²¹ Туманова А.С Самодержавие и общественные организации в России. 1905-1917 годы. Тамбов, 2002.

²² Малышева ОТ. Особенности становления парламентаризма в Российской империи // Парламентаризм в
России и Германии: История и современность. М, 2006.

²³ Флоринский М.Ф. К истории взаимоотношений между законодательной и исполнительной ветвями власти
в России в период думской монархии // Парламентаризм в России: Проблемы и перспективы. СПб., 2006. С.
20-32.

²⁴ Демин В.А. Государственная Дума России: механизм функционирования. М., 1996.

² Hosking G.A. The Russian Constitutional experiment. Government and Duma, 1907-1914/ Cambridge, 1973.

²⁶ Morrison J. The State Duma: A political experiment // Russia under the last tsar: Opposition and subversion, 1894-1917. Oxford, 1999,

анализирующих парламентский опыт Российской империи в более широком историческом контексте²⁷.

В последние годы идёт активное изучение политических сил, действовавших в Российской империи в период существования Государственной думы. Однако работ по такому важному новому явлению, как парламентская печать, практически нет. В изучении деятельности журналистов в Государственной думе на данный момент нет целостности. Некоторые авторы изучают отдельные стороны деятельности прессы в Думе. Так, парламентской журналистике посвящён небольшой раздел в монографии Г. В. Жиркова²⁸. Однако в нём нет полноценного анализа функционирования сообщества думских корреспондентов, ряд вопросов поднимается, но не раскрывается.

А. А. Подсумкова посвятила работу взаимодействию периодической печати и Государственной думы, однако ограничилась лишь 1906-1907 гг.²⁹ В таком виде исследование не показывает всю эволюцию отношений между прессой и нижней палатой российского парламента. И. Н. Фёдоров рассматривает журналистику как один из институтов гражданского общества и анализирует механизмы регуляции деятельности печати³⁰. Автор делает акцент на Думе первого созыва и на усилиях левой печати по распространению принципов конституционализма.

²⁷ См., напр.: Гаман-Голутвина О.В. Российский парламентаризм в исторической ретроспективе и
сравнительной перспективе // Политические исследования. М, 2006. № 3. С. 27-39; Елчев В.А., Васецкий
НА., Краснов Ю.К. Парламентаризм и народное представительство в России: История и современность. М,
2001;

Ильин В.В., Панарин А.С., Ахиезер А.С. Реформы и контрреформы в России: Циклы модернизационного процесса. М, 1996; Кравец И.А. Конституционализм в России в начале XX века и конституционная реформа 12 декабря 1993 года // Полития. М, 1997. № 2. С. 67-84; Медушевскш АЛ. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М, 1998; Селунская КБ., Бородшн Л.И., Григорьева Ю.Г., Петров АЛ. Становление российского парламентаризма начала XX века. М, 1996.

²⁸ Жирков Г.В. Журналистика России: от золотого века до трагедии. 1900-1918 гг.: Монография. Ижевск,
2014. С. 209-214.

²⁹ Подсумкова А.А. Государственная дума и периодическая печать России в начале XX в.: Автореф дисс. ... к.
ист. н. М, 1996.

³⁰ Фёдоров ИЛ. Парламентская журналистика как феномен качественных изменений в политическом
процессе России начала XX века (на примере Первой Государственной думы) // Актуальные проблемы
политики и политологии в России. Сб. ст. М, 2009. С. 175-181.

В ряде работ изучается не думская журналистика, а связанная с Государственной думой деятельность российской печати в целом³¹. Кроме того, в историографии есть примеры исследований журналистской работы депутатов Государственной думы³². Специализированная же деятельность аккредитованных в Думу представителей газет и журналов освещена лишь в статьях О. А. Патрикеевой и Д. М. Усмановой³³. О. А. Патрикеева в своих трудах затрагивает как проблему думской журналистики в целом, так и частные вопросы: вклад газеты «Новое время» в развитие парламентской печати, а также взгляд журналистки С.И.Смирновой-Сазоновой на повседневную жизнь Государственной думы и работавших в ней корреспондентов. Казанская исследовательница Д. М. Усманова пишет о зарождении профессии думского фотографа, о самоидентификации депутатов Думы через читаемые ими газеты.

Зарубежная историография в основном интересуется деятельностью прессы в контексте подготовки грядущей Октябрьской революции. К примеру, сфера интересов американского историка Дж. Джейли - проблемы

³¹ Горчева А.Ю. Пресса и Государственная дума (1906-1917) // Вестник Московского университета. Серия
«Журналистика». 2000. №4. С. 8-30; Махонина С.Я. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М,
1991.; Родионова Т.С. Русская общественно-политическая газета в преддверии открытия Первой
Государственной думы // Из истории русской журналистики (1702-2002). М, 2002.

³² См., напр.: Ахмадулин Е.В., Овсепян Р.П. История российской журналистики начала XX века. Ростов-на-
Дону, 2008.; Гессен И.В. П.Н. Милюков как журналист. // П. Н. Милюков: Сборник материалов по
чествованию его семидесятилетия. 1859-1929. Париж, 1930.; Родионова Т.С. Деятели печати и первая
Государственная Дума России. М., 2007.

³³ Патрикеева О. А. Газета «Новое время»: вклад в развитие парламентской журналистики в России (начало
XX в.) // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова: Серия «История и политология». М., 2013. № 2. С. 5-13.; Она
же. Государственная дума Российской империи на страницах газеты «Новое время». // Вестник
Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Выпуск № 1. Том 4. 2014. С. 160-168.;
Она же. Деятельность журналистов в Государственной думе Российской империи // Таврические чтения
2012. Актуальные проблемы истории парламентаризма. Сб. науч. ст. Ч. 2. СПб., 2013. С. 130-146.; Она же.
Зарождение парламентской журналистики в России в начале XX века // Вестник СПбГУ. СПб.: Изд-во
СПбГУ. Серия «История», 2012. № 4. С. 31-40.; Она же. Повседневная жизнь Государственной думы
России (по неопубликованным дневникам С. И. Смирновой-Сазоновой. 1906-1917 гг.) // Новейшая история
России. 2015. № 2. С. 133-141.; Усманова Д. М. Государственная дума и отечественная пресса: к вопросу о
«медиализации» работы российского парламента // Таврические чтения 2015. Актуальные проблемы
парламентаризма: история и современность. Международная науч. конф., СПб, Таврический дворец, 10-11
декабря 2015 г. Сб. науч. статей. / Под ред. А. Б. Николаева: В 2-х ч. СПб., 2016. Ч. 1. С. 247-255.; Она же.
Думский фотограф: рождение новой профессии? // Таврические чтения 2013. Актуальные проблемы
парламентаризма: история и современность. Международная научная конференция. Сб. науч. ст. 4. 2. СПб.,
2014. С. 51-60.

цензуры в России в 1906-1917 гг. и борьба получившей свободу печати с правительством³⁴.

Таким образом, парламентская пресса остаётся относительно новым и неизученным объектом исследования. Автор настоящей диссертации предпринял попытку заполнить существующую лакуну в историческом знании.

Объектом исследования является сообщество журналистов, работавших в Государственной думе. Важно отметить, что под парламентской или думской прессой подразумеваются только представители печати, официально аккредитованные для работы в Таврическом дворце.

Предметом изучения стали отношения парламентской прессы с Государственной думой и исполнительной властью; место думской печати в государственном строе Российской империи; взгляды работавших в Думе корреспондентов на свою общественную и политическую роль.

Хронологические рамки исследования определены периодом нормального функционирования Государственной думы в качестве законодательного органа: она открылась в 1906 г., а с началом Первой мировой войны в 1914 г. изменила механизм своей работы. Заседания Думы стали проводиться значительно реже и в основном в закрытом режиме. Пресса же действовала в условиях военной цензуры.

Цель исследования состоит в том, чтобы всесторонне охарактеризовать и проанализировать взаимоотношения и взаимодействие Государственной думы с парламентскими журналистами.

В соответствии с целью работы поставлены следующие исследовательские задачи:

проследить основные этапы создания профессионального

журналистского сообщества Государственной думы;

Daly J. Government, Press, and Subversion in Russia, 1906-1917. // Journal of The Historical Society Volume 9, Issue 1, March 2009. C. 23-65; Он же. The Watchful State: Security Police and Opposition in Russia, 1906-1917. DeKalb, 2014.

изучить процесс аккредитации печати для работы в Таврическом дворце;

рассмотреть самоорганизацию парламентской прессы и её борьбу за улучшение условий своей профессиональной деятельности;

проанализировать отношения корреспондентов с законодательной и исполнительной властью;

изучить юридические основы работы журналистов в Государственной думе;

определить политические взгляды и позиции представителей различных направлений думской печати;

оценить вклад парламентских корреспондентов в освещение событий в Государственной думе в 1906-1914 гг.;

определить место и роль факторов, влиявших на точность и объективность попадавших в прессу сведений о Государственной думе. Для решения поставленных задач привлечены источники, которые

можно разделить на шесть категорий: неопубликованные материалы о деятельности органов власти (протоколы заседаний президиума и комиссий Государственной думы, документы Совета министров и Государственного совета), нормативные акты, документы политических партий, статистические источники, периодическая печать, а также источники личного происхождения. Использованные в работе архивные документы сосредоточены в 23 фондах пяти архивохранилищ Санкт-Петербурга и Москвы: Государственном архиве Российской Федерации, Российской государственной историческом архиве, Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга, Российской государственном архиве литературы и искусства, а также в Рукописном отделе Института русской литературы Российской академии наук.

К нормативным актам, которые регламентировали деятельность думской печати, относятся как общегосударственные законы (Временные правила о печати 1905 г., Уложение об уголовных наказаниях), так и

специальные документы, регламентировавшие работу Государственной думы и кодифицировавшие взаимодействие учреждения с прессой.

В фонде Государственной думы в Российской государственном историческом архиве сохранилась официальная переписка и материалы совещаний президиума и распорядительной комиссии, касающиеся работы журналистов³⁵. Фонд Государственного совета³⁶ и фонд департамента полиции МВД в Государственном архиве Российской Федерации³⁷ располагают делопроизводственными документами об обеспечении охраны Таврического дворца. В материалах Совета министров³⁸ сосредоточены данные о законодательных предположениях, которые затрагивали работу думской прессы. Кроме того, для исследования привлечена официальная переписка редакций с Государственной думой: фонд газеты «Правительственный вестник» в РГИА³⁹ и газеты «Русское слово» в Российском государственном архиве литературы и искусства⁴⁰.

В работе используются материалы судебного процесса над думским корреспондентом А. Л. Стембо, представлявшим газету «Биржевые ведомости» и осуждённом за клевету в материале о Государственной думе. Эти ценные документы хранятся в фонде Петроградского окружного суда в Центральном государственном историческом архиве⁴¹, а также в фонде Совета министров Российского государственного исторического архива⁴².

В исследовании использованы материалы 19 общественно-политических газет разной идеологической направленности за 1906-1914 гг., которые уделяли огромное внимание положению печати в Таврическом дворце: «Биржевые ведомости», «Военный голос», «Гражданин», «Голос

³⁵ Российский государственный исторический архив (далее - РГИА). Ф. 1278 (Государственная дума).

³⁶ РГИА. Ф. 1162 (Государственный совет).

³⁷ Государственный архив Российской Федерации (далее - ГА РФ). Ф. 102 (Департамент полиции).

³⁸ РГИА. Ф. 1276 (Совет министров).

³⁹ РГИА. Ф. 785 (Редакция газеты «Правительственный вестник» МВД).

⁴⁰ Российский государственный архив литературы и искусства (далее - РГАЛИ). Ф. 595 (Редакция газеты
«Русское слово»).

⁴¹ Центральный государственный исторический архив г. Санкт-Петербурга (далее - ЦГИА). Ф. 225.
(Петроградский окружной суд (г. Петроград) (1866-1917)).

⁴² РГИА. Ф. 1276 (Совет министров).

Москвы», «Колокол», «Наша жизнь», «Новое время», «Объединение», «Речь», «Россия», «Русское знамя», «Русское слово», «Русь», «Санкт-Петербургские ведомости», «Свет», «Слово», «Товарищ», «Торгово-промышленная газета» и «XX век». Все вышеперечисленные газеты представлены в Библиотеке Российской академии наук.

Ценнейшим источником сведений о внутренней жизни Государственной думы стали опубликованные мемуары и дневники. В их число входят воспоминания журналистов А. В. Тырковой-Вильямс⁴³ и А. Р. Кугеля⁴⁴, философа и корреспондента «Нового времени» В. В. Розанова⁴⁵, начальника Главного управления по делам печати А. В. Бельгарда⁴⁶, депутатов П. Н. Милюкова⁴⁷, И. В. Гессена⁴⁸, А. А. Кизеветтера⁴⁹, А.И.Гучкова⁵⁰ и М.М.Ковалевского⁵¹, дневник начальника думской канцелярии Я. В. Глинки⁵². Ряд полезных сведений содержится в неопубликованных мемуарах председателя Думы второго созыва Ф. А. Головина⁵³ и дневниках журналистки газеты «Новое время» С. И. Смирновой-Сазоновой⁵⁴.

В работе также использовались материалы партии «Союз 17 октября»⁵⁵, газеты «Речь»⁵⁶, личных архивных фондов кадета П.Н.Милюкова⁵⁷, социалиста А.Ф.Керенского⁵⁸, октябриста А. И. Звегинцева⁵⁹, члена

⁴³ Тыркова-Вилъямс А.В. На путях к свободе: Воспоминания. М, 2007.

⁴⁴ КугельА.Р. Листья с дерева. Л., 1926.

⁴⁵ Розанов В.В. В Таврическом дворце//Когда начальство ушло... 1905-1906 гг. СПб., 1910.

⁴⁶ Белъгард А.В. Воспоминания. М, 2009.

⁴⁷ Милюков П.Н. Воспоминания [в 2-х томах]. Том 1. М. 1990.

⁴⁸ Гессен И.В. В двух веках. Жизненный отчет. // Архив русской революции [в 22 томах]. Том 22. Берлин,
1937.

⁴⁹ Кизеееттер А.А. На рубеже двух столетий : воспоминания. 1881-1914. М, 1997.

⁵⁰ А.И. Гучков рассказывает. Продолжение // Вопросы истории. 1991. №11. С. 178-195.

⁵¹ Ковалевский ММ. Моя жизнь: воспоминания. М, 2005.

⁵²ГлинкаЯ.В. Одиннадцать лет в Государственной думе, 1906-1917: дневник и воспоминания. М., 2001.

⁵³ РГИА. Ф. 1625 (Головин Ф. А.).

⁵⁴ Рукописный отдел Института русской литературы Российской академии наук (далее - РО ИР ЛИ РАН). Ф.
285 (Смирнова Сазонова С. И.).

⁵⁵ ГА РФ. Ф. 115 (Союз 17 октября).

⁵⁶ РГАЛИ .Ф. 1666 (Редакция газеты «Речь»).

⁵⁷ ГА РФ. Ф. 579 (Милюков П. Н.).

⁵⁸ ГА РФ. Ф. 1807 (Керенский А. Ф.).

⁵⁹ ГА РФ. Ф. 932 (Звегинцев А. И.).

Государственного совета И. X. Озерова⁶⁰, журналистов Е. Н. Тимирязевой⁶¹, М. М. Гаккебуша⁶², А. В. Руманова⁶³ и издателя «Нового времени» А. С. Суворина⁶⁴.

Статистическая информация об аккредитованных журналистах содержится в справочниках, издаваемых Государственной думой с 1909 по 1914 гг., а также в фонде Государственной думы в РГИА.

Методологической основой исследования стали принципы историзма и научной объективности при оценке исторических событий, позволяющие избежать предвзятости и политической ангажированности результатов. В процессе работы над диссертацией использовались как общенаучные (системный анализ, синтез, дедукция и индукция), так и традиционные методы исторического исследования: исторический, историко-биографический, историко-типологический, историко-генетический и иллюстративный.

Научная новизна исследования. Настоящее исследование - это первая попытка создать целостное видение процесса зарождения и становления российской парламентской журналистики, описать её влияние на власть и общественность России начала XX века. В рамках исследования впервые в историографии изучен и описан процесс аккредитации прессы и процесс формирования сообщества парламентских журналистов. Впервые проанализированы механизмы взаимодействия печати, Государственной думы и исполнительной власти. В диссертации рассмотрены юридические основы деятельности парламентской прессы, а также механизмы урегулирования конфликтов между журналистами и депутатами. В работе восстановлены забытые имена большинства парламентских журналистов, которые имели огромное влияние на общественное восприятие нового государственного строя. При разработке темы использован широкий круг

⁶⁰ ГА РФ. Ф. 1838 (Озеров И. X.).

⁶¹ ГА РФ. Ф. 593 (Тимирязева Е.Н.).

⁶² РГАЛИ. Ф. 157 (М. М. Гаккебуш).

⁶³ РГАЛИ. Ф. 1694 (А. В. Руманов).

⁶⁴ РГАЛИ. Ф. 459 (А. С. Суворин).

источников, преимущественно архивных, большая часть которых впервые введена в научный оборот.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Журналисты воспринимали себя как необходимый элемент обновлённого государственного строя. Они считали, что печать выполняла общественно важную задачу и обеспечивала связь между депутатами Государственной думы и народом Российской империи. Государственная дума как институт также в целом придерживалась этого взгляда.

2. Многие аспекты функционирования сообщества парламентских журналистов не были оформлены юридически. Пресса работала не по заранее оговорённым правилам, а по указным решениям думского руководства и правительства, которые иногда противоречили существующим регламентирующим актам.

3. Начиная с третьего созыва, руководство Государственной думы и
журналисты стремились отойти от юридической неопределенности и
правильно оформить взаимоотношения. Полностью сделать это не удалось,
однако многие проблемы были решены: например, в 1908 г. журналистские
организации - Общество думских журналистов и Бюро печати - были
официально зарегистрированы и стали полноценными участниками процесса
взаимодействия с властью.

4. Исполнительная власть видела в журналистах революционный элемент и всячески стремилась ограничить их взаимодействие с депутатами Думы.

5. Большинство депутатов в Государственных думах первых двух созывов (27 апреля 1906 г. - 3 июня 1907 г.) составляли представители оппозиции, среди парламентской прессы преобладали либеральные и левые издания. Таким образом, Государственная дума во всех отношениях была оформлена как оппозиционное учреждение. В стране существовало оппозиционное законодательное учреждение, деятельность которого

освещало в основном прогрессивное в политическом плане журналистское сообщество.

6. Государственной думе третьего созыва удалось выстроить
механизмы взаимодействия с исполнительной властью и печатью, которые
позволили обеспечить продуктивное сотрудничество в обеспечении
общественности информацией о деятельности представительного
учреждения. При этом учитывались интересы не только корреспондентов, но
и депутатов, а также соображения безопасности. В результате удалось
создать жизнеспособную систему, которая без изменений продолжила
работать и в Думе четвёртого созыва.

7. Власть и журналисты боролись за то, чтобы информация о
Государственной думе была как можно более объективной. Однако
обеспечение этого её качества оставалось невыполнимой задачей - по
причине как объективных (большой объём информации, плохая видимость и
слышимость в ложах прессы Таврического дворца), так и субъективных
(политические взгляды представителей печати) факторов.

Практическая значимость работы заключается в том, что её положения и выводы позволяют расширить знания о государственном строе и общественной мысли России в начале XX в. Полученные в ходе работы результаты могут быть использованы в курсах лекций по отечественной истории и истории отечественной журналистики. Результаты исследования могут привлекаться при подготовке учебных и учебно-методических пособий.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Работа выполнена в рамках специальности 07.00.02 - Отечественная история и соответствует следующим пунктам паспорта научной специальности ВАК: п. 4 - история взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов; п. 7 - история развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельности; п. 9 -

история общественной мысли и общественных движений; история политических партий России; п. 15 - исторический опыт российских реформ; п. 16 - история российских революций; п. 17 - личность в российской истории, её персоналии; п. 25 - история государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации были представлены в четырёх докладах на международных и всероссийских научных конференциях. По теме диссертационного исследования опубликованы восемь статей, три из которых - в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ. Общий объём публикаций составляет 3,8 печатных листа.

Бюро печати и его борьба за улучшение условий работы журналистов в Таврическом дворце

В 1906 г. журналисты отреагировали на недостаточное количество мест в Государственной думе организацией Бюро печати. На собрании 23 апреля корреспонденты решили создать исполнительный орган, который будет взаимодействовать с руководством Думы, защищать и продвигать интересы прессы. В первую очередь этот орган должен был заниматься увеличением представительства газет и журналов в Думе и улучшением условий работы журналистов в Таврическом дворце.

Газеты совершенно разных направлений - от консервативного «Нового времени» до многочисленных прогрессивных газет - выступали с резкой критикой условий, в которые корреспонденты попали в здании Думы. Общим для этих выступлений и, как следствие, объективно доминирующим в этой критике, был весьма важный новый мотив: стремление обосновать важность прессы в новом государственном порядке.

В вопросе о количестве мест «Новое время» опиралось на иностранный опыт: в «крошечном» прусском Ландстаге прессе выделено 60 мест. Во Франции - 200 мест в ложах второго яруса и 20 мест в первом ярусе для директоров газет и журналов. В Англии - по 250 мест в каждой палате, плюс помещения для работы и рестораны. В Австрии журналистам даже было разрешено заводить телефоны125.

Комментируя эти данные, автор делает особый акцент на важной роли парламентской прессы в качестве связующего элемента между народом и депутатами: «Все эти заботы об удобствах парламентской печати совершенно понятны: ведь за спиною каждого журналиста стоит тысячная толпа его читателей, так что в сущности в газетной трибуне сидит та же публика, что и в ложах. Правда, она услышит парламентских ораторов лишь на следующий день или даже позже, но зато её, этой невидимой публики - сотни тысяч!»126

При этом автор не занимается идеализацией зарубежных порядков и демонизацией порядков российских: «Наши журналисты недовольны тем, что их трибуна отрезана от помещения членов Государственной думы, что получение билетов, дающих право входа в Думу, сопряжено с различными формальностями и т. д. Многое, конечно, может быть упрощено и облегчено, но надо заметить, что и за рубежом работа журналистов в парламенте обставлена некоторыми ограничениями. Билеты выдаются в ограниченном количестве даже в английском парламенте, а в австрийском Рейхсрате требуют от журналистов и фотографической карточки, удостоверяющей их личность. В зале заседаний в места депутатов доступ запрещён почти повсюду, но в «кулуарах» палаты, там, где отдыхают депутаты, журналисты сходятся с ними и могут обменяться своими впечатлениями - так, по крайней мере, во Франции»127.

Весьма решительно автор статьи ставит вопрос о статусе и достоинстве журналистов аккредитованных в Думу, критикуя использование по отношению к ним слова «допущены»: «Это «допущены» звучит чем-то в роде того, что их согласны терпеть там, и оттого мест им дали мало, и к обстановке занятий отнеслись равнодушно. Дума, вероятно, исправит эту ошибку»128.

Критика слева звучала ещё жёстче. Хлёстко выступила газета «XX век»: «Казалось бы, [что] Государственная дума учреждена прежде всего для России и что на обязанности правительства лежит позаботиться дать возможность русским обывателям получать сведения полные, точные - не из уст «Петербургского телеграфного агентства», а в изложении независимых журналистов. Но это только кажется»129.

В «XX веке» подчёркивали важность работы не только в зале заседаний, но и в кулуарах: «Заграничная пресса придаёт [кулуарам] не менее важное значение, чем самим заседаниям. Ибо здесь, в кулуарах, бывает весьма часто сосредоточена вся жизнь Думы. Здесь можно схватить истинное настроение массы депутатов. Здесь они высказываются часто гораздо полнее, чем в официальных заседаниях.

Наконец в кулуарах же большей частью продолжается начатый в заседании спор членов Думы по тому или другому вопросу, и нередко он ведётся с неменьшей страстностью, энергией и силой доказательств, чем в заседании.

Для печати всё это имеет огромное значение. Понять, уловить дух кулуара -задача нелёгкая и главное - необходимая для политической газеты и весьма интересная для читателя. Именно поэтому английские, французские и германские газеты отводят кулуарам весьма много места»130. Поэтому автор возмущён тем, что вопрос о допуске прессы в кулуары составителями правил не рассматривался вообще.

Газета «Слово» до начала работы Думы писала, что многие журналисты ходатайствовали правительству о получении аккредитации хотя бы в кулуары -раз уж из-за ограниченности мест невозможен полный доступ в Думу. Но им было отказано131. Однако в будущем в кулуары всё же смогли попадать как полностью аккредитованные репортёры, так и те, кто по распоряжению председателя Думы С. А. Муромцева получил отдельные «кулуарные» билеты «без права входа в зал заседаний»132.

Впоследствии С. А. Муромцев отменил своё распоряжение. Это произошло после того, как 8 июня 1906 г. во время речей министров внутренних дел и юстиции ложи прессы были переполнены до такой степени, что не закрывались двери. Ажиотаж среди печати привёл к нарушению порядка в заседании. Левая газета «Наша жизнь» в качестве виновников выставляла не журналистов, а канцелярских служащих, которые по каким-то причинам приводили в Думу всех своих друзей и знакомых и давали им лучшие места - в проходе, рядом со стенографистками. Лишение корреспондентов кулуарных билетов представлялось как удар по читателю: «Принимая во внимание, что многие как столичные, так и провинциальные газеты, благодаря жеребьёвке не получили нумерованных билетов, а вынуждены были удовлетвориться билетами того типа, на которых г. председателем было написано отныне его историческое распоряжение, нельзя не протестовать против этого распоряжения, которое лишает возможности многих журналистов сообщать хоть какие-то, зачастую имеющие важное значения сведения в провинциальные газеты»133.

Вероятно, вопрос с кулуарными билетами изначально был решён относительно быстро, поскольку в последующее время в газетах больше не было жалоб на то, что пресса в кулуары не допускается. Ведь критические заметки с указанием и жалобами на возникающие в работе трудности -хороший индикатор наличия проблем в организации деятельности парламентских корреспондентов.

Условиями в Думе были недовольны представители печати разных политических воззрений. Например, ультраконсервативный М. О. Меньшиков язвительно критиковал размещение журналистов, попутно продвигая уже упомянутую мысль о важности их труда: «В парламенте они [журналисты] до известной степени должностные лица, ибо идут для работы, и до такой степени парламенту необходимой, что не приди мы сами, нас пришлось бы нанимать. Как мысль продолжается в слово, так парламентское слово подхватывается тучей газетных листов и разносится по всей стране. Но как плохо помещены в парламенте несчастные тучегонители! По витой лестнице нужно взбираться на хоры между колоннами, и хоры эти под самым потолком, совершенный раёк в театре. К балюстраде жмутся иностранные корреспонденты и русские хроникёры: только те что-нибудь видят и слышат, кто у самых перил, да и те видят лишь затылки гг. депутатов и их лысины. Вся остальная масса печати ничего не видит и ничего не слышит. Это я заявляю во всеуслышание, как жалобу перед страной»134.

В целом Дума оставила у одного из самых именитых и высокооплачиваемых публицистов страны довольно тяжёлое впечатление: «Жара, духота, теснота. Сам зал нагоняет зевоту. И речи скучные, и чем-то снотворным дышат стены зала»135. Да и отношение Думы к печати в политическом плане Меньшиков критиковал - ему не понравилось, как председатель С. А. Муромцев прервал обсуждение упрёков со стороны печати: «Призываю вас к порядку. К

Государственной думе нельзя относить такие выражения, как «упрёки». Авторитет Думы выше всяких упрёков». М. О. Меньшиков иронизировал по этому поводу: «Таким образом, не далее, как на второй день истории нашей Думы объявлен догмат о её непогрешимости. Следующий догмат очевидно будет о непорочном зачатии кадетской партии, и России останется приложиться к туфлям пятисот пап, объявившихся в Таврическом дворце»136. Публицист считал журналистов представителями народа в печати и требовал для них права критики: «Или допустимы одни лишь приветственные телеграммы и комплименты, что столь усердно читались в Думе?»137

Многие корреспонденты после начала работы Думы были недовольным видимостью и слышимостью в здании Таврического дворца. Но так было не всегда. В нескольких статьях о подготовке дворца к открытию Думы обсуждались вопросы акустики и обзора с журналистских мест, и тогда эти качества не вызывали беспокойства. То же самое «Новое время» устроила проделанная работа: «Судя по прекрасному резонансу во всём зале, можно думать, что и здесь [на местах для журналистов] всё будет слышно. [...] Не со всех кресел [журналистов] виден весь зал, но кафедра и министерские места - безусловно со всех. У каждого кресла, как и у депутатов, выдвижные пюпитры»138.

Газета «Свет» тоже хвалила акустические свойства зала общих заседаний: «Любители произвели испытание акустических условий зала заседаний. Беседа, ведённая с места председателя и с мест на хорах, наиболее удалённых от трибун, была отчётливо слышна во всех уголках зала. Разговор вёлся обыкновенным не повышенным голосом»139. В том же ключе высказывалось и «Слово»: «Акустике здесь очень хорошо. Будет хорошо слышно из дальних углов самый средний голос»140. В дальнейшем проблемы с акустикой в думском зале обсуждались на протяжении всего существования парламента.

Общее положение прессы в Таврическом дворце

В Государственной думе третьего созыва концепция распределения журналистских аккредитаций изменилась - это дело было отдано в руки Главного управления по делам печати МВД. Оно же занималось распределением конкретных мест в ложах прессы между конкретными редакциями280. Согласно вступившим 18 октября 1907 г. Высочайше утверждённым правилам о допуске посторонних лиц в здание Таврического дворца, представителям прессы выделили места только в верхних ложах, и они не могли находиться за их пределами. Кроме того журналисты не могли получить билет на посещение заседаний без согласия на то не только председателя Думы, но и начальника охраны Таврического дворца281.

В связи с этим «Биржевые ведомости» писали: «Вчера все журналисты провели день в смятении: надо было добывать заветные, пресловутые, драгоценные и недосягаемые билеты в Государственную думу. [...] эти мелочи [...] помогут оценить ту чёрную, скучную, бессмысленную работу, которую приходится делать журналистам только для того [...] чтобы завтра попасть в самый дальний, самый скверный угол галереи и там, на коленке, настрочить многострадальный отчёт»282.

Корни новых правил можно искать в письме начальника охраны В. Ф. Остен-Сакена в департамент полиции, которое тот написал в сентябре 1907 г. По сути, его письмо было набором предложений по защите «высших должностных лиц и дворца от возможных покушений со стороны революционных организаций»283. В нём он требовал, чтобы выдача билетов журналистам не проводилось без участия охраны, как это делалось в первой и второй Думах. Для этого он предлагал снабжать билеты специальным штампом, без которого они будут недействительны. В. Ф. Остен-Сакен просил также организовать процесс таким образом, чтобы охрана получала как можно более полные сведения о корреспондентах. Ещё начальник охраны просил нейтрализовать Бюро печати и не выделять ему и «подобным частным учреждениям» помещений. И вообще он хотел поставить прессу в жёсткие рамки: «Во избежание устройства в помещениях Думы собраний корреспондентов, как это производило в минувшую сессию Бюро печати, [нужно] включить требование, запрещающее впуск корреспондентов во дворец в то время, когда не происходят заседания Думы, а в дни заседаний пропуск корреспондентов производить не ранее как за час до открытия заседания»284. В начале работы третьей Думы всё было устроено примерно так, как и предлагал В. Ф. Остен-Сакен.

Уже в первый день работы Думы председатель Совета министров П. А. Столыпин заявил, что готов пересматривать правила о печати совместно с председателем Думы. Ссылаясь на его слова, к избранному спикером Н.А.Хомякову отправилась журналистская делегация285. В её состав вошли М. М. Фёдоров, В. А. Бонди («Биржевые ведомости»), А. А. Пиленко («Новое время»), М. И. Ганфман («Речь»)286. На встрече с Н. А. Хомяковым они поставили вопрос «об установлении более правильного и достойного» положения печати в нижней палате парламента287. По сообщениям прессы, председатель посчитал претензии справедливыми и заявил, что вполне рассчитывает на удовлетворение требований. Кроме того, он обещал содействовать увеличению числа мест для печати и выделению отдельного помещения для журналистов (которого - в отличие от первой и второй Дум - в третьей Думе не было)288.

По газетным отчётам о событиях в Думе можно восстановить картину того, в чём заключалась неправильность и недостойность положения прессы. Из-за того, что журналисты не попали в нижние ложи и входили в здание Думы через отдельный вход для публики, у них не было возможности работать в кулуарах. В связи с этим представитель «Биржевых ведомостей» В. А. Бонди констатировал: «Печать совершенно разобщена с парламентом. В нынешней Думе печати ничего не видно, ничего не слышно. Переговорить с депутатом, т.е. понять подоплеку дела, уяснить характер пленарных собраний Думы, являющихся обыкновенно результатом негласных совещаний и компромиссов, - почти невозможно»289.

«О нашем бедственном положении можно было бы писать целые фельетоны. [...] Даже самые крайние правые депутаты весьма неодобрительно отзываются о правилах», - так охарактеризовал условия работы журналистов в Думе референт «Нового времени» А. А. Пиленко290. Газета «Товарищ» высказывалась примерно в том же ключе: «Разговаривать с членами Думы нельзя. [...] Открывать окна из галереи в залу кулуаров тоже нельзя, а если и можно, то с разрешения пристава Думы. Духота, жара наверху. [...] Но кому до этого дело. Журналисты должны ко всему привыкать. Когда же, в самом деле, печать будет поставлена в более или менее приличное положение...»291

В таких условиях журналисты были вынуждены довольствоваться краткими разговорами с депутатами при входе или выходе из Думы или же искать с ними встречи за пределами Таврического дворца - например, у них на квартирах292. Прояснять происходящее в Думе можно было и в разговорах с коллегами -например, после первой декларации правительства журналисты «усиленно интервьюировали друг друга»293.

В газете «Русь» положение печати в первые дни третьей Думы описывалось в подразделе с названием «В корреспондентском чердаке»: ««Корреспондентов проводят на хоры; оттуда ни им к депутатам, ни депутатам к ним ходу нет; говорят, это была специальная забота изолировать козлищ печати, т.к. боялись, что они совратят октябристских овечек к переходу в партии более левые. [...]

Мест наверху мало, оттуда плохо видно и почти ничего не слышно; воздух отвратительный - туда собираются все испарения; через полчаса лица побледнели и у всех начинает невыносимо болеть голова»294. Права была С. И. Смирнова-Сазонова, когда писала, что пресса «страшно зла»295.

С определённой критикой сложившегося положения выступила даже крайне правая газеты «Объединение». Издание признавало, что ограничения, наложенные на печать, печальны, но это результат хаоса, творившегося в первых двух Думах. Там, по мнению газеты, депутаты были вынуждены терпеть агитацию, зачастую просили защиты от представителей печати, а около половины немногочисленных мест для русской печати отдавали инородцам и евреям. Далее автор заявлял, что печать и депутаты разрознены везде - даже в Англии. Но на фоне таких ограничений власти хотя бы могли создать удобные условия для работы296. Даже чиновники отмечали тесноту в ложах прессы: «Печать появилась в таком количестве, что представители газет сидели буквально на коленях друг у друга и не имели никакой возможности делать записей, по недостатку места», -вспоминал В.Н.Коковцов первое заседание, на котором Дума обсуждала бюджет297.

Передача распределения билетов в руки исполнительной власти дала корреспондентам новые поводы обвинять её в попытках ограничить прогрессивную частную прессу. По сообщениям «Руси», в первое время, когда большинство журналистов работали в верхней ложе, все четыре нижних ложи, в которые вмещалось 150 человек, занимали немногочисленные представители ПТА298, а также казённых изданий, вроде газеты «Россия»299. По этому поводу поэтично высказались «Биржевые ведомости»: «Там, где в прошлом году, сзади депутатских мест, были ложи журналистов, теперь - гладкая равнина.

- Места покойников.

Но это «кладбище» оживляется. Длинной шпалерой, огибая зал, выстраивается ряд хорошеньких женщин. Кажется, все служащие канцелярии Думы»300.

«Русь» же гневно рассказывала, как до начала работы Думы нововременец А. А. Пиленко якобы жаловался, что все левые газеты будут иметь возможность общаться с депутатами и получать сведения, а «Новое время» и правые - нет. Тем не менее, по сообщениям газеты, из представителей частных изданий в кулуары первым попал именно А. И. Ксюнин из «Нового времени», и он же сидел в нижней ложе вместе с работниками казённых изданий. По словам Пиленко, он попал туда по специальному билету как сотрудник ПТА301. Любопытно, что при этом корреспондент «Руси» А. Л. Стембо в том же самом номере печатал рубрику «Из кулуаров».

В дальнейшем к «Новому времени» в кулуарах добавился «Колокол», а коллеги по цеху также шутили, что «сегодня или завтра наверное увидим корреспондента «Русского знамени»»302. А. В. Тыркова-Вильямс в своих воспоминаниях цитировала слова В. А. Маклакова, сказанные им социалистам в думской комиссии: «Помните, что весы удачи колеблются. Сегодня вы в большинстве и оттираете правых. Завтра вы будете в меньшинстве, они вас не пустят. Какой вы тогда подымете шум»303. Как видно, журналисты попали именно в такое положение.

Роль печати в Государственной думе третьего и четвёртого созывов

Датой окончания Первой русской революции принято считать 3 июня 1907 г. - день роспуска Государственной думы второго созыва и введения нового избирательного закона. Вторая Дума была распущена императором после того, как отказалась лишить неприкосновенности ряд депутатов, обвинённых правительством в попытке государственного переворота. Сразу после роспуска нижней палаты парламента в силу вступило новое избирательное законодательство. Новая система получила название Третьеиюньская монархия.

Ставший реакцией правительства на Первую русскую революцию закон изменил избирательную систему таким образом, что в новой Думе большинство получили центристские и правые силы: «Союзу 17 октября» досталось примерно 150 мест, в правые фракции вошло примерно столько же. За пять лет существования третьей Думы через неё прошло более 450 депутатов, при этом октябристско-правое большинство всегда составляло примерно две трети от общего числа. Таким образом, в Таврическом дворце теперь преобладали силы, основной задачей которых была не борьба, а сотрудничество с исполнительной властью. Дума и правительство начали искать точки соприкосновения для обеспечения конструктивной работы.

Председатель Совета министров П. А. Столыпин в этот период начал видеть во всех парламентских фракциях инструмент для проведения своей реформаторской программы. За счёт политических преобразований (постепенное введение свобод и укоренение парламентского строя) и экономических мер П.А.Столыпин планировал добиться своей главной цели - обеспечить стабильность государственной системы. Умеренные силы Государственной думы стремились к тому же. Глава партии октябристов А. И. Гучков считал, что только благодаря реформе избирательного законодательства представительный строй окончательно закрепился в Российской империи. С точки зрения возможностей реконструирования государства октябристы исключительно положительно оценивали новую Третьеиюньскую систему. Со временем она сломалась под действием обострившихся внутренних противоречий, но в целом её основной задачей было социальное сотрудничество и политическая стабильность, которых не хватало в первых двух «революционных» Думах.

Отношение правительства к прессе в Таврическом дворце также было прямым следствием Первой русской революции. Все изначально наложенные на печать ограничения можно считать результатом того, как она работала в первых двух Думах. Большинство журналистского корпуса в своих политических взглядах было левее кадетов. В результате того, что до третьей Думы пресса сама занималась распределением аккредитаций, левые силы вытесняли (или притесняли) консервативные и играли ключевую роль в формировании информационной повестки дня. В обновлённой нижней палате парламента это пытались исправить за счёт того, что аккредитацию передали в руки Главного управления по делам печати.

Третья Дума строила свои отношения с правительством и журналистами на единых принципах. Президиум пытался действовать в направлении поиска взаимной выгоды и конструктивного сотрудничества. Думское руководство, понимая всю важность объективного освещения работы парламента, обратной связи с населением страны, осуществляемую периодическими изданиями, старалось выполнять разумные требования печати: улучшение условий работы, получение доступа к информации, борьба с цензурой думских репортажей. В то же время президиум не допускал разгула прессы, который, к примеру, наблюдался в Думе второго созыва, куда было аккредитовано около 450 журналистов.

Такая позиция Государственной думы в отношениях с прессой исключала серьёзные конфликты и позволяла смягчить антагонизм журналистов с исполнительной властью. После того, как в начале работы третьей Думы правительство установило очень жёсткие правила аккредитации, размещения и работы печати, октябристскому руководству Думы удалось постепенно их смягчить и сформировать достаточно удобные практики взаимодействия как для газет, так и для нижней палаты российского парламента. Единственное поражение

Дума и журналисты потерпели в борьбе против Главного управления по делам печати - оно продолжило аккредитовывать журналистов и в третьей, и в четвёртой Думах467. Поэтому иногда после консультации с департаментом полиции оппозиционным корреспондентам отказывали в билетах. В 1911 г. так было, например, с А. В. Тырковой468.

Думе третьего созыва удалось осуществить самое важное: выстроить и укрепить практики взаимодействия с печатью. Примечательно, что за небольшими исключениями (о которых речь пойдёт в главе 3), президиум и журналисты стремились строить отношения в рамках системы, отказавшись от юридического нигилизма. Это проявилось, например, в вопросе о допуске журналистов в нижние ложи: президиум хотел сделать это за счёт изменения существующих правил, а не за счёт частных договоренностей, указных исключений и прочих неуставных действий. В итоге новые правила принять не удалось, и большинство требований печати фактически удовлетворялись обходными путями - но формально их стремились оформлять в рамках существовавшей системы юридических актов, регулировавших жизнь Государственной думы.

Президиум Думы шёл на уступки печати, но никогда ей не потакал. Все ослабления режима преследовали одну цель - обеспечить возможность нормальной работы прессы. При этом учитывались не только интересы корреспондентов, но и другие соображения: безопасность и удобство депутатов, мнение правительства, некоторые формальные мотивы (например, нежелание превращать почётные ложи Таврического дворца в коридор). Вероятно, в расчёт бралось и желание обеспечить спокойную обстановку. Когда правые депутаты предложили прекратить проход журналистов через кулуары, думское руководство согласилось. Вполне возможно, при этом учитывалось то, что кулуарные журналисты передавали даже случайно подхваченные слова, и это могло приводить к серьезным политическим последствиям.

Первый председатель третьей Думы Н.А.Хомяков считал легализацию Бюро печати одним из важнейших этапов в выстраивании отношений с журналистским корпусом. В 1908 г. это было сделано - Общество думских журналистов было официально зарегистрировано, и теперь Дума вступала в переговоры не с самодеятельной организацией, а с юридическим лицом. В первых Думах неопределённость статуса исполнительного органа прессы была одним из препятствий на пути к определению места печати, поскольку многие представители исполнительной власти попросту не воспринимали его как сторону диалога.

Установленная в третьей Думе система оказалась настолько работоспособной, что она не изменилась и в четвёртой. Архивных документов по взаимодействию прессы и Думы четвёртого состава практически не сохранилось, но если судить по материалам печати, то отношения были близки к идеальным - в первую очередь потому, что газеты вообще не уделяли им внимания. В первые месяцы работы Думы предыдущих трёх созывов в прессе регулярно появлялись заметки, посвященные тяготам и лишениям, которые приходилось терпеть журналистам. В ноябре-декабре 1912 г. подобных сообщений не было. В концептуальном плане это вписывается в попытки построения стабильной государственной системы, в которой преемственность играет далеко не последнюю роль.

Ответственность изданий и журналистов за публикацию сведений о Государственной думе

Парламентские корреспонденты считали себя особой группой журналистов. Однако, как и все остальные работники печати, в своей работе они руководствовались прежде всего Временными правилами о печати. Новый закон опубликовали 24 ноября 1905 г., и с его появлением положение печати в Российской империи изменилось коренными образом. Прекратила своё существование предварительная цензура, а министр внутренних дел потерял право запрещать прессе обсуждать какие-либо вопросы. Тем не менее, после выхода номеров издатели всё равно отправляли издания цензорам, потому что закон запрещал публиковать информацию о передвижении войск и призывы к беспорядкам, провоцировать враждебное отношение к государственным органам и вооружённым силам, а также печатать заведомо ложные сведения о должностных лицах и армии.

Цензурные нарушения по новым правилам направлялись на рассмотрение в суд, который мог принудить издателя убрать из номера нарушающие закон материалы. В некоторых случаях тираж полностью уничтожался. В качестве наказания ответственным за нарушения лицам использовались штрафы, аресты и тюремное заключение582.

Правила не были идеальными, и это признавал бывший начальник Главного управления по делам печати А. В. Бельгард. В мемуарах он объяснял это тем, что составителям пришлось разработать документ, в котором бы сочетались освободительный дух Манифеста от 17 октября и практическая необходимость контролировать печать583. Писать новый закон пришлось в срочном порядке, поэтому после публикации его ещё три с половиной месяца дорабатывали. Дополнения появились 18 марта 1906 г., но окончательный вариант правил опубликовали в «Правительственном вестнике» только в начале мая - уже после открытия Государственной думы. «Новые правила никого, конечно, не удовлетворили и были встречены газетами довольно кисло, а крайними левыми органами печати даже враждебно», - резюмировал чиновник584.

В Учреждении Государственной думы 45-я и 46-я статьи регламентировали порядок публикации стенографических отчётов о заседаниях. За составление отчётов отвечали присяжные стенографы, и стенограммы допускались к печати после одобрения председателя Думы. Отдельный порядок был прописан для отчётов о закрытых заседаниях: публиковать можно было только части стенограмм, и разрешение на это давал либо председатель (если закрытым заседание признавала Дума), либо правительство (если закрытие инициировали министры).

Именно по совокупности этих двух документов В. В. Водовозов заявил о том, что можно безнаказанно печатать любые материалы пленарных заседаний Думы585. Примерно так же ситуацию понимал начальник думской канцелярии Я. В. Глинка. Он считал, что в декабре 1910 г. председатель Думы А. И. Гучков за счёт манипуляций с официальными отчётами поставил печать под удар. После одного из заседаний, в котором бранился правый депутат В. М. Пуришкевич, журналисты специально спрашивали А. И. Гучкова, оставят ли ругань депутата в стенограмме. Как утверждал Я. В. Глинка, «для газет это имело значение, так как в таком случае они являлись неответственными»586 и могли спокойно писать о выходке скандального правого. Председатель Думы обещал корреспондентам, что оставит слова Пуришкевича в стенограмме, но после этого велел их убрать и даже не упоминать, что они были произнесены. Именно в таком виде стенограмму отправили сделавшему запрос прокурору.

Однако правительство иначе смотрело на вопрос публикации официальных отчётов. В 1907 г. Сенат рассматривал дело об использовании думских стенограмм для пропаганды в войсках и постановил, что одобренные председателем отчёты можно перепечатывать полностью, но любые изменения, в том числе и сокращения, могут рассматриваться как преступление587.

В апреле 1913 г. группа из 33 депутатов внесла законодательное предположение, чтобы изменить регламент публикации отчётов. Они хотели дополнить 45-ю статью Учреждения Думы и закрепить положение о том, что точное воспроизведение в печати официально утверждённых думских отчётов, а также «согласные с истиной передача в печати [...] речей, произнесённых в открытых заседаниях общих собраний Государственной думы, и сообщение прочих сведений об этих заседаниях не влекут за собой никакой ответственности»588. Тем же самым депутаты хотели дополнить статью 103 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

В пояснительной записке депутаты отмечали, что газеты находятся в опасном положении: целый отчёт не поместится ни в один номер, а по толкованию Сената, даже делать выборку речей может быть незаконным589. Депутаты хотели изменить законодательство таким образом, чтобы оно обеспечило достоверную и неискажённую передачу событий, но при этом не требовало буквальной передачи. Они провозгласили принцип: «Иммунитет отчётов о происходящем в парламенте есть логическое последствие прежде всего иммунитета народных представителей, ибо если бы за их речи карались представители печати, оглашающие их, то слово депутата в действительности не было бы свободно»590.

Исполнительная власть с депутатами не согласилась. Председатель Совета министров В. А. Коковцов отправил проект министру внутренних дел Н. А. Маклакову, министру юстиции И. Г. Щегловитову и государственному секретарю С. Е. Крыжановскому. Все трое высказали серьёзные возражения. Н. А. Маклаков посчитал, что авторы хотят, чтобы под видом отчётов публиковались суждения, «возбуждающие к ниспровержению существующего в государстве общественного строя»591. Довод про иммунитет думских отчётов, по мнению министра, имел бы доказательную силу, если бы в стране существовал «парламент в настоящем значении этого слова»592, перед которым исполнительная власть несла бы ответственность.

Министр юстиции И. Г. Щегловитов утверждал, что Сенат в своей трактовке закона был прав, а предложение депутатов только создаст простор для политически мотивированных редактур и искажений. Ещё министр отмечал, что министерство уже внесло на рассмотрение в Думу новый устав о печати, 95-я статья которого регламентирует вопрос об отчётах: «Преследование устраняется лишь в отношении беспристрастно изложенных, соответствующих истине сообщений обо всём, происходящем в заседании законодательных учреждений при обсуждении определённого предмета, и, таким образом, устраняется возможность использования отчётов в агитационных видах»593. Госсекретарь С. Е. Крыжановский тоже посчитал, что упомянутого министром юстиции пункта в законе о печати будет достаточно594.

Постоянный закон о печати принят не был. Поэтому можно говорить о парадоксальной ситуации: абсолютно все средства массовой информации - от левых газет до государственных телеграфных агентств - при желании можно было привлечь к ответственности за искажение отчётов о заседаниях Государственной думы. Ведь в предвзятости и искажениях за 11 лет существования Думы обвиняли и аккредитованные издания, и государственные телеграфные агентства.

Правила касались только официальных отчётов. Но как уже было показано, аккредитованные в Думу журналисты писали репортажи на основе черновых стенограмм и собственных впечатлений. Газеты печатали даже попавшие к ним из неофициальных каналов сведения с закрытых заседаний. В 1907 г. издатель «Нового времени» А.С.Суворин переживал насчёт публикации подобных материалов, но его сыну Михаилу и А. А. Пиленко совместными усилиями удалось убедить его в том, что писать о закрытых заседаниях по слухам можно595.

Впоследствии печать не наказывали за материалы о закрытых заседаниях, но в теории эти материалы могли стать поводом для преследования. В пояснительной записке к законодательному предположению о новых правилах публикации отчётов депутаты Государственной думы вообще утверждали, что с точки зрения существовавшего на тот момент законодательства законно только цитирование изданных в официальном порядке стенограмм596. Поэтому они и хотели поменять правила и узаконить сложившийся порядок: «Не может быть сомнений, что с таким вовсе неопределённым положением, при котором повременной печати пришлось бы совершенно не говорить о деятельности Государственной думы, жизнь не мирится»597.

Публикация кулуарных сведений, за возможность получать которые так упорно боролись журналисты, особо не регламентировалась. Поэтому журналисты должны были опираться только на Временные правила о печати и законодательство о клевете. Однако на практике были случаи, когда корреспонденты слишком сильно доверялись кулуарным слухам и несли за это ответственность. Именно это произошло с автором «Биржевых ведомостей» A. Л. Стембо. К суду за клевету его привлёк сначала октябрист Я. Г. Гололобов (кадет А. А. Кизеветтер относил Гололобова к числу правых октябристов, от которых «слишком уже разило черносотенным духом»598), а потом и правый B. А. Образцов.