Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Противоречия российской модернизации и крестьянская экономика .
1. Крестьянское землевладение, землепользование, производство 3 5
2. Краткая демографическая характеристика крестьянского хозяйства 65
3. Община и агротехнический прогресс 90
4. Столыпинское землеустройство 99
5. Влияние мировой войны на крестьянское хозяйство.
На пути к военному коммунизму 107
Глава 2. Политические настроения крестьянства .
1. Крестьянское движение накануне первой русской революции. Крияние trvcеKO-японской войуы на крестрянство 12.0
2. Влестьянство в революции 1905-1907 годоя 138
2. Настроения орестьянстви иежду двумг революциями. 173
Глава 3. Крестьянское хозяйство в годы революции и гражданской войны .
1. Земельный вопрос 198
2. Социально-демографические изменения крестьянского двора 219
3. Налоги, продразверстка, повинности 227
4. Крестьянское производство 249
Глава 4. Крестьянские восстания. «антоновщина».
1. Крестьянское движение в период военного коммунизма 267
2. Организация и деятельность «Союза Трудового Крестьянства» 294
3. Партия социалистов-революционеров и тамбовское восстание 1920-1921 гг. 324
Глава 5. Тамбовское крестьянство и государственная власть . 337
Заключение 351
Библиография
- Краткая демографическая характеристика крестьянского хозяйства
- Влестьянство в революции 1905-1907 годоя
- Социально-демографические изменения крестьянского двора
- Партия социалистов-революционеров и тамбовское восстание 1920-1921 гг.
Краткая демографическая характеристика крестьянского хозяйства
Еще одной значительной проблемой, которая встает перед исследователями крестьянского восстания, является освещение боевых действий, развернувшихся в ходе «антоновщины». Специальных работ касающихся данного вопроса, немало, но большинство из них посвящены отдельным операциям в ходе подавления крестьянского восстания. В обзорной статье В.Д. Дементьева и В.В. Самошкина указывается на то, что при рассмотрении военных действий исследователями допускается большое число фактических ошибок. За рамками работ остается рад важных вопросов, касающихся времени, места и результатов боевых операций45. Богатый фактический материал, показывающий развитие боевых действий на всем протяжении «антоновщины», содержится в статьях В.В. Самошкина46 и книге Ю.А. Щетинова и Б.А. Старкова «Красный маршал»47. И все же данная тема требует дальнейшего изучения. Особенно это касается действий партизанских армий Тамбовского края.
Все исследователи восстания так или иначе касались личности его фактического руководителя Александра Степановича Антонова. Наиболее подроб 23
ный анализ жизненного пути и политической деятельности этого человека дан в статье В.В. Самошкина48 и монографии Н.В. Фатуевой49. Но до сих пор практически не выяснен ряд вопросов. Например, каковы были конечные цели мятежного экс-начальника Кирсановской уездной милиции? Кем был A.C. Антонов для крестьян - новым Емельяном Пугачевым или боевым командиром, необходимым для ведения широкомасштабной войны?
Наличие у руководителя партизанских армий Тамбовского края большого военно-организаторского таланта подтверждено мнением М.Н. Тухачевского. Опубликованные в новом сборнике документов крестьянские отзывы об Антонове позволяют сделать вывод о том, что повстанцы ценили в нем энергичного и решительного командира, боровшегося за их интересы50. Крестьянство доверило A.C. Антонову руководство своим сопротивлением, но и он с этого момента был подконтролен крестьянским организациям. Первоначальные победы партизанских армий были следствием согласованной работы штаба Антонова, комитетов СТК и сельских обществ. Характерной особенностью современной историографии является широкое привлечение новых документов и материалов. Большим подспорьем для дальнейшей разработки темы крестьянского восстания Тамбовской губернии должен стать сборник документов и материалов «Антоновщина», вышедший в Тамбове. Сборник содержит много интересных документов связанных с деятельностью антоновского штаба. А в докладе В.А. Антонова-Овсеенко в ЦК РКП(б), который помещен в сборнике, сделаны обстоятельные выводы о ситуации в губернии в период «антоновщи-ны». Безусловной заслугой составителей стало то, что они расширили хронологические границы движения включив в сборник документы 1919 г Данный шаг подтверждает уже высказанную мысль о необходимости проведения единой линии между событиями осени 1917 г. и 1920-1921 гг. в Тамбовской губернии . Подобная позиция нашла свое развитие в работе Т.В. Осиновой, ко-торая посвящена крестьянскому фронту в годы гражданской войны. Говоря о расширении источниковой базы, приходится признать, что не все исследователи, анализируя документы, способны сделать объективные выводы. Иллюстрацией этого может стать статья Д. Фельдмана, в журнале «Родина»52. Вполне оправдано желание автора детально проанализировать ряд документов периода подавления «антоновщины». Но трактовка некоторых материалов основана не на фактах, а на эмоциях автора. Так, при рассмотрении приказа Полномочной Комиссии ВЦИК №171, Д. Фельдман усмотрел в нем «наказание за милосердие крестьян». Рассуждая о жестокости коммунистов, исследователь упускает из виду, что «Временный устав наказаний...» армии Антонова предусматривал столь же жестокие меры, как и приказы №130 и №171 по Красной Армии53. Это была взаимная жестокость, обусловленная остротой ситуации в губернии. В данном случае, необходимо признать, что односторонний подход при анализе исторических материалов приводит к результатам, далеким от тех, которые намечает исследователь.
Историография «антоновщины» стремительно развивается. Это относится как к количеству, так и к качеству исторических исследований. При этом необходимо отметить, что наиболее перспективным направлением на данный момент является то, которое рассматривает крестьянские восстания не как отдельные эпизоды внутренних противоречий, а как имманентную часть гражданской войны. Проблема двух фронтов в годы гражданской войны, получившая развитие в работах Т.В. Осиновой, наиболее четко, на наш взгляд, определяет позиций крестьянства в этот период времени . Исходя из этого, восстание в Тамбовской губернии перестает быть частным эпизодом в ходе гражданской войны, а приобретает значение составной части общего крестьянского фронта, чья победа ознаменовалась переходом к новой экономической политике.
Источники. Одним из основных источников данной работы явились опубликованные материалы статистических обследований тамбовской дерев 25
НИ. В первую очередь это сельскохозяйственные переписи, результаты многочисленных земских обследований. Во многих случаях использовались богатые архивные статистические материалы, отложившиеся в фонде губернского статистического бюро Государственного архива Тамбовской области (ГАТО).
И опубликованные, и архивные материалы хорошо дополняются различными отчетно-информационными сведениями, отчетами губернских и уездных учреждений, подготовительными данными к разного рода справкам и отчетам, поступавшим в канцелярию губернатора, губернского комиссара, в губернский и уездные исполкомы Советов, в партийные органы.
Богатый материал представлен в протоколах и журналах заседаний земельных органов, отчетах, стенограммах земельных съездов. Обобщенные по-губернские и поуездные материалы, направлявшиеся в центр содержатся в фонде Наркомзема Российского Государственного архива экономики (РГАЭ).
Использованные нами разного рода статистические материалы имеют и недостатки: в частности, порой трудно сопоставимые данные, а иногда и полное отсутствие таковых, недостаточная репрезентативность, неполнота учета (особенно это характерно для периода гражданской войны). Однако в целом они дают реальную картину развития крестьянского хозяйства и в этом плане лучших источников не существует.
Кроме того, автор вместе с участниками научно-исследовательского проекта «Крестьянская революция в России. 1902-1922гг.» (руководитель В.П. Данилов) при подготовке документальных сборников «Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921гг. Антоновщина» и «Аграрно-крестьянская революция в Тамбовской губернии в 1917-1918гг» в центральных и местных архивах выявил целый пласт документов, характеризующих крестьянство Тамбовской губернии. Состояние источниковой базы позволяет, на наш взгляд, выявить и проследить как динамику основных элементов крестьянского хозяйства в изучаемый период, так и их взаимодействие.
Под стать историографии «антоновщины» долгое время оставалась и ее источниковая база, почти целиком состоявшая из документов органов советской власти.
Изменившаяся политическая ситуация в стране в конце 80-х - начале 90-х годов позволила ввести в научный оборот целые пласты новых источников, ранее закрытых для исследователей. Охарактеризуем некоторые из них.
Это в первую очередь документы, исходящие из лагеря повстанцев и позволяющие взглянуть на «антоновщину» глазами самих антоновцев. К ним относятся документы о деятельности организующего ядра крестьянского восстания - «Союза трудового крестьянства» (СТК): варианты программы, устав, различные инструкции, протоколы собраний сельских, районных, уездных и губернского комитетов СТК. Они во многом позволяют представить роль СТК в придании традиционно бунтарским крестьянским движениям определенной организованности и осознанности, и - самое существенное - отражают поиск крестьянской альтернативы «диктатуре пролетариата» в момент ее кризиса.
Выявлены документы, позволяющие выяснить степень участия партии эсеров, ее центральных и губернских органов в организации восстания. Это, в частности, протокол Всероссийской конференции ПСР (сентябрь 1920 г.), материалы Тамбовского губкома ПСР, которые позволяют констатировать, что ПСР формально отмежевалась от повстанцев, что не помешало последним использовать некоторые эсеровские лозунги и программные установки, а отдельным эсерам принять участие в восстании.
Влестьянство в революции 1905-1907 годоя
Крестьянское движение в Тамбовской губернии приянло особый размах весной 1905 г. Об этом свидетельствуют ряд документов секретного стола губернатора. Из отчетов проясняются факты, которые характеризуют обстановку того времени. В перечне совершившихся преступлений в губернии есть, между прочим, и такой пункт: «Сопротивление распоряжениям правительства и неповиновение установленным властям» . К этому времени начинают проявлять себя первые революционные организации. Характеризуя положение губернии в начале 1905 г.. Тамбовский губернатор писал министру внутренних дел, что пропаганда достигла наивысшей напряженности, «стремясь дискредитировать в населении уважение к правительственной власти и уклонить ее от повиновения ей для чего население призывалось в многочисленно распространенных листках и подпольных изданиях к объединению для ниспровержения существующегб государственного порядка» .
Волнения крестьян с особенной силой развернулись в Тамбовском, Кирсановском, Лебедянском, Липецком, Моршанском уездах. Выступления начались весной 1905 г. во время сева ранних яровых культур. У многих крестьян не хватало семян для засева земли, и они вынуждены были обратиться за помощью к помещикам, большинство которых дать зерно отказались. В результате крестьяне напали на усадьбы, стали взламывать помещичьи амбары и насильно отбирать зерно. В помещичьи имения приходили целым «обществом», иногда с женами и детьми, экспроприация достигла невиданных до того времени размеров.
В ряде случаев крестьяне отказывались работать у помещиков за слишком нищенскую оплату труда. На сходах выносили приговоры, о повышении расценок на работы и снижение арендной платы за землю. В Кирсановском уезде
В имении помещика Миронова из деревни Болотово (Трескинская волость) 3 апреля 1905 г. явились 70 крестьян и заявили, что они решили запретить засевать ему свою землю, а в случае, если он не послушается и засеет, то они на хлеб «положат арест и свезут его к себе». Шести домохозяевам - своим односельчанам, которые арендовали землю у Миронова, крестьяне запретили сеять снятую исполу землю3. Крестьяне составили так называемый «приговор» и установили следующую плату: «сеять и пахать в одну пашку яровую землю (десятину) - 5 рублей, в две пашки - 10 рублей. Поденную плату установили мужчине - 1 рубль в день, женщине - 50 копеек в день, а кто наймется дешевле, тот уплачивает обществу штраф в 3 рубля» . В приговоре оговаривалось, что крестьяне соседних сел не должны наниматься дешевле установленной бо-лотовцами платы. Помещик Миронов сообщил о решении болотовцев земскому начальнику, который незамедлительно стал принимать меры к «нарушителям спокойствия». Он выявил среди крестьян 6 наиболее «злостных подстрекателей» однако не решился к ним принять меры административного воздействия а представил доклад на рассмотрение губернатора. Вскоре эти крестьяне были арестованы. В апреле этого же года начались волнения в Курдюков-ской, Калугинской волостях (Кирсановский уезд) и перекинулись на соседнюю Пичерскую волость (Тамбовский уезд). Крестьяне составляли приговоры, ус-танавливали фиксированную ПЛЗV з3, выполнение определенных Dcl6oT. Платэ. ехать вице-губернатор Богданович На сходе в Караваино Каширке и Шаблов 140 ке вице-губернатор вместе с земским начальством уговорили крестьян прекратить волнения. Лишь после долгих уговоров крестьяне приступили к работе.
В июле Таммбовский губернатор фон дер Лауниц сообщил департаменту об убытках, причиненных волнениями крестьян. Только из Петрово-Соловово было увезено крестьянами 2500 копен ржи. Из имения князя Шаховского, с хутора Николино, увезено 1000 пудов ржи . В связи с крестьянскими волнениями в Кирсановском уезде постоянно содержалась войсковая рота, однако она была не в состоянии контролировать слишком большой район «грабежа». Туда была выслана на подкрепление рота пехоты.
В своем донесении Тамбовский губернатор, как бы оправдываясь за создавшуюся обстановку, писал, что «смута шла из соседнего Балашовского уезда Саратовской губернии», и заявил, что в ближайшее время со смутой будет покончено. Из донесения губернатора фон дер Лауница от 20 июля видно, что в некоторые районы волнений крестьян он вынужден выезжать сам. Как он указывал в донесении, крестьяне деревни Балакиреве при встрече с ним «тотчас же раскаялись в совершенном ими разбое» и начали возвращать награбленное. Крестьяне деревни Моршань-Маркунь лишь после ареста нескольких крестьян стали возвращать зерно и солому. Арестованные были наказаны розгами, а затем со строгим наказом не бунтовать больше отпущены. Губернатор доносил: «Крестьяне д. Моршань, замешенные в грабеже у Петрово-Соловово, князя Шаховского, в экономии Сатина Балашовского уезда, несмотря на мои уговоры и разъяснения долго упорствовали на сходе... они заявили грубо нахально и с упорством: есть нечего сеять нечего мы не грабили не воровали а днем свезли то что нам нужно» . Характерно, ЧТО НИ пОМЄШІТІСИ НИ ИХ VTTр3.вляющие в ходе погромов не подвергались физическому воздействию.
Социально-демографические изменения крестьянского двора
Тамбовское крестьянство восприняло решения об отмене продразверстки неоднозначно. Значительные слои крестьян отнеслись к ним без энтузиазма и с традиционно-деревенским недоверием, считая, что власть ничего не делает просто так, без тайной выгоды для себя. Не мало было таких суждений: «Советская власть будет брать с крестьян больше, чем по декрету о налоге» (Козловский уезд); «как только уродится хлеб - будут отбирать по-прежнему» (Тамбовский уезд); иные крестьяне не верили, что продналог продержится до осени (Усманский и Моршанский уезды). Определенная (не обязательно зажиточная) часть крестьянства встретила новые решения настороженно-враждебно. Эти настроения отражены в высказывании: «Хотите завоевать симпатию отменой разверстки. Нет, теперь уже поздно. Натур налог - та же разверстка только название другое.» В уже упоминавшемся докладе от 3 марта 1921г. В.А. Антонов-Овсеенко отмечал: «Снятие хлебной продразверстки крестьянство истолковывает во вред нам как следствие победы »своих» войск признание полной «ограбленности» крестьян и совсем не ощущает признательности в ряде уездов выполнивших разверстку почти полностью.»43
Основания для такого рода сомнений у крестьян были. Посевкомы, созданные по решению VIII съезда Советов, вовсю работали весной 1921г. Это были органы, занимавшиеся государственным регулированием крестьянского хозяйства. Экономические стимулы были только провозглашены. Вплоть до осени 1921 г. сохранялось убеждение, что правильной экономической политикой, обеспечивавшей связи города с деревней, являлся социалистический про-дуктобмен, осуществлявшийся без торговли. Однако организованный товарообмен оказался нежизненным. Уже летом торговля начала выходить за рамки местного оборота.
Продразверстка, формально отмененная, по существу сохранялась как на хлеб, так и на ряд других видов сельскохозяйственной продукции. Ее продолжали взымать и весной и летом 1921 г., то есть спустя более полугода после отмены.44 В селе Сампур в сентябре 1921 г. по вопросу о сборе продналога была созвана беспартийная крестьянская конференция, обсуждавшая эту проблему более пяти часов. Крестьяне жаловались на тяжесть разверстки, особенно на яйца, масло и шерсть, но к концу дня была принята резолюция, в коей необходимость выполнения продразверстки признавалаьь.45 Трудно объяснить столь неожиданное решение иначе, как подчинением крестьян силе обстоятельств, тем более, что оно принималось на фоне только что разгромленного повстанческого движения.
Логика местных властей, упорно действовавших отжившими и самоубийственными методами, лишь на первый взгляд вызывает недоумение. Сложившийся в губернии громоздкий и неповоротливый бюрократический аппарат предпочитал привычную практику, неохотно перестраиваясь для решения новых задач. Указания центра на этот счет выполнялись с запозданием и не всегда. Кроме того, на первых порах продналог мало чем отличался от продразверстки. В той же Сампурской волости налог первоначально установлен был в 1 пуд 10 фунтов, через несколько дней он был увеличен на 20 фунтов, а затем еще на 1 пуд.46 В целом по губернии размер натурналога весной 1921 г. определялся в 5 3 млн. а в октябре - уже в 8 5 млн. пудов.47 Такие перепады в натуральном обложении вызывали бурное недовольство крестьян.
Составной частью военно-коммунистической экономики помимо продразверстки стали также трудовая, гужевая и военно-конские повинности. Основное бремя натуральных повинностей падало на крестьянство как на преобладающую массу населения, располагавшую к тому же рабочим скотом. Начало натуральных повинностей (трудовая, военно-конская) относилось к периоду первой мировой войны, имели место они и при Временном правительстве (гужевая повинность), однако апогей их приходится на годы военного коммунизма.
Первые декреты Советской власти о натуральных повинностях относятся к осени 1918 г. Однако местные власти прибегали к ним и раньше. Так, весной 1918 г, в Тамбовской губернии прошла мобилизация лошадей для нужд Красной Армии. Приведем пример: 27 мая 1918г, губернский военный комиссар К, Волобуев для укомплектования дивизии В.И. Киквидзе приказал срочно приступать к мобилизации лошадей в Тамбовском уезде.48 Населению никто не объяснил сколько требуется лошадей, комиссия по приемке последних не явилась в назначенное время. Действовали в большинстве случаев силой, как это бало, например, 6 июня в селе Арапово, куда приехал сам Киквидзе с большим вооруженным отрядом. Все село было окружено солдатами, населению приказали тот час же собраться. Приемка лошадей проходила ночью, причем брали и молодняк, и кобыл с сосунами. Всего с 5 175 душ обоего пола при 607 рабочих лошадях было взято 139 лошадей, из которых 8 - породистых (заметим, что крестьяне в разгар сельскохозяйственных работ лишились почти четверти рабочих лошадей.) Все протесты оставались без внимания. Во время действия комиссии солдаты отряда разъезжали по селу устрашая население выстрелами и вымогали у него съестное.49 На следующий день Тамбовский уездный ис-полком констатировал что «этот случай распространялся по всем ближайшим волостям и ужасно встревожил населений.»50
Местные власти широко применяли трудгужповинности для заготовки топлива, перевозки грузов, обработки и засева пустовавших земель, уборки урожая, помощи семьям красноармейцев. Так, в январе 1919 г. Тамбовский гу-бисполком дал указание повсеместно организовать засев культурных земель путем создания дружин, введение трудовой повинности и привлечения к этим работам в первую очередь кулаков.51
Тяжелым бременем ложились на крестьян натуральные повинности в условиях военной угрозы. Так, летом 1919 г. в связи с наступлением войск Деникина крестьянство губернии в разгар сельскохозяйственных работ в срочном порядке направлялись на строительство оборонительных сооружений. Только в Тамбовском уезде в июле 1919г. для рытья окопов было мобилизовано 1 500 человек и 100 подвод.52
Натуральные трудовые повинности крестьянства сложились в систему в конце 1919 г.53 Именно тогда, 19 ноября 1919 г. Совет Обороны принял постановление «О натуральной, трудовой и гужевой повинности», определившее государственные повинности населения:
1) натуральную дровяную, 2) трудовую - по заготовке, погрузке и выгрузке всех видов топлива, 3) гужевую - для подвоза топливных, военных, продовольственных и иных государственных грузов в города, к железным дорогам, пристаням и другим приемным пунктам. Трудовая повинность распространялась на всех граждан от 18 до 50 лет (женщины - до 40 лет), а гужевая - на всех владеющими лошадьми и другим упряжным скотом и перевозочными средствами. Уклонение от трудгужповинности квалифицировалось как дезертирство.
Самое широкое распространение трудовая и гужевая повинности получили при заготовке и доставке дров, требовавших огромного количества рабочей силы и перевозочных средств. Только за первую половину 1920 г. в Тамбовской губернии к трудгужповинности было привлечено 104 513 чел., мобилизовано 52 996 лошадей. Ими было заготовлено 39 577 куб. саженей дров, перевезено 164 826 куб. саженей дров и 177 147 пудов продовольствия и фуража.54
Партия социалистов-революционеров и тамбовское восстание 1920-1921 гг.
Сопративление тамбовского крестьянства Советской власти началось уже во время ее установления в сельской местности. Крестьянский протест был направлен прежде всего против насильственного вторжения новой власти в специфические мелкособственнические интересы селян. В мае 1918 г., в частности, председатель Шехманского волостного совета Липецкого уезда A.A. Кровяков в ходе следствия по делу «вооруженного контрреволюционного восстания со стороны шехманской буржуазии» показывал: «Попытки не дать сорганизоваться (Советской) власти в селе Шехмани были еще в первые дни организации пролетарской власти - в первых числах января - со стороны местных кулаков - зажиточных крестьян. Основанием к попыткам не дать сорганизоваться власти было недовольство со стороны кулаков резолюциями, внесенными местным советом относительно установления строгих мер по борьбе с производством «самогона» спекуляцией и определением продовольственной нормы до одного пуда потребления ржи - муки на один месяц на каждого едока» .
Судя по всему, у местного населения, и не только «кулаков», быстро возникло недовольство такой политикой советских властей. В начале апреля 1918 г. оно переизбрало Шехманский сельский совет, доверив власть «элементам зажиточного класса». Тот же A.А. Кровяков признал: «Причины, послужившие основанием к переизбранию сельского совета: желание создать совет иной конструкции, из элемента зажиточного класса. Причем у новоизбранного совета была определенная тенденция: упразднить стеснения в области спекуляции, повышения таксы на хлебные продукты и установить полную свободу торговли»24.
Напротив, самого Кровякова вновь избранный сельский совет обвинял в «черносотенницкой» деятельности с дореволюционных времен и приверженности монархии. Обвинения его за период пребывания в руководстве волсове-том сводились также к следующему: «... прикрываясь под крышей советской власти, (он) сеял рознь между крестьянами и смуту, вопреки инструкции Совета Народных Коммисаров. Вместо того, чтобы организовывать крестьян и тем самым закреплять власть Советскую и привлекать крестьян на сторону власти Советской, заставлять относиться к Советской власти с доверием, он терроризировал крестьян, натравливал одних крестьян против других и, тем самым, приводил крестьян в отчаяние. И, делая все это, он делал работу черносотенную и всеми такими мерами подготовлял почву для прихода Царской власти, находясь под вывеской Советской власти» .
В условиях взаимных обвинений в середине апреля 1918 года дело дошло до вооруженного конфликта между «беднотой» и «зажиточным населением» Шехмани и некоторых окрестных сел. Липецкий уездный совет, не вдаваясь в тонкности сложных и специфических для каждого села внутренних взаимоотношений жителей, однозначно занял позицию поддержки «бедноты». Выпущенная уездным советом листовка «К событиям в Шехмани» напоминала сводку о настоящих боевых действиях: «...Липецким Совдепом с экстренным поездом был выслан сводный отряд численностью до 200 чел. при 8-ми пулеметах. Ранним утром 13-го с (сего) м (есяца) Шехмань была окружена и контрреволюционерам предъявлен ультиматум. Во время переговоров контрреволюционеры стали набатным звоном призывать на помощь окрестных единомышленников .
В разведчика конного отряда были произведены выстрелы с колокольни. после чего в село был пущен отряд конницы и пехоты. Шапило4 со своими сторонниками сдался» .
Насильственные способы разрешения советскими властями внутрикре-стьянских конфликтов только усиливали напряженность в деревне, порождали трагические ситуации.
В селе Озерки Козловского уезда весной 1918 г. также проявилось недовольство населения местным советом. Собрание граждан села позже констатировало: «Из произнесенных прений выяснились все неправильные поступки старого совета, которые тяготили и угнетали местное общество. Общество было лишено - под влиянием старого совета и безответственных солдат красной армии - свободного слова и действия. При расстреле, будто бы по приговору общества 28 марта 1918 г. двух граждан Порядиных, солдаты Красной армиии нагайками подгоняли граждан подписываться на приговоре» .
В итоге совет был переизбран, а в новый состав вошли «кулаки-контрреволюционеры». Руководители прежнего совета решили защитить свою власть с помощью отряда Красной гвардии, который грозился «произвести расправу с противниками старого совета и устроить варфоломеевскую ночь». 8 мая 1918 г. красногвардейцы на общем собрании сельчан стали угрожать толпе винтовками, но та, узнав об отсутствии у отряда патронов, набросилась на него и жестоко убила 4-х бойцов .
Весной 1918 г. в тамбовской деревне имели место факты сопротивления налоговой и продовольственной политике Советской власти. Так, 29 марта часть населения с. Яковлево Лебедянского уезда в связи с наложением на нее контрибуции на сельском сходе «с выражением материнских слов» напала на председателя и секретаря местного сельского совета. Пострадавшие в своем прошении в уездный ревтрибунал о наказании «контрреволюционеров» и «непримиримых врагов власти бедноты» сообщали: «Эти слова его (Михаила Стефанова) также были встречены собравшимися с общим восхищением и криками: «Туши огонь, тащи их сюда на расправу, ишь гады какие». После чего раздалась команда со стороны Петра Стефанова и Михаила Стефанова: «А ну фронтовики, вперед, к столу», - и тут снова их сторонники заревели: «Бей их, вышвыривай за окно», и тут мы увидели перед собой первых 1 человек (из списка участников восстания), которые предстали перед нами грозными палачами, стуча кулаками по столу. Тут мы чуть оба не лишились чувств, и у нас блестнула мысль: «Знать Советскую власть победила буржуазия», - т.к. толпа не переставала кричать: «Довольно, Федор Савельевич, Ваша власть отошла. Вы думаете вечно босяки Россией управлять будут; в Москве вашего брата уже вешать начали, и что уже Н. (Николай II - ) сидит»...» .
3 апреля драматические события на «продовольственной почве» произошли в с. Верхние Пупки Козловского уезда. В тот день сюда прибыл член уездного совета Щербаков «на предмет реквизиции излишков хлеба». Председатель местного продовольственного комитета П.Г. Ненашев отказался выполнить требование председателя Советской власти, за что был арестован. Узнав об этом, жители села освободили своего земляка и, наоборот, заключили под стражу Щербакова, которому заявили, что «у нас явилась Власть хуже Ца-ризма» и грозили убийством .
Правда, весной 1918 г. «продовольственная диктатура» только начиналась и большинство тамбовских крестьян ее еще не ощутили. А мобилизация в Красную Армию затронула интересы всех крестьян.
Июньское (1918 г.) восстание мобилизованных (подавляющее большинство которых были крестьянами) в Тамбове, а также крестьянское востаннє в селе Рудовка (октябрь 1918 г.) Кирсановского уезда довольно подробно описаны в литературе. Именно последнее считается началом непрекращавшейся череды восстаний против властей до «антоновщины».
Крестьянское восстание в Тамбовской губернии осенью 1917г. против помещиков и восстание в 1920 -1921 гг. лишь на первый взгляд далеки друг от друга и хронологически и политически. Связь между ними не случайна, как и то, что оба события имели общероссийский резонанс и самые реальные политические последствия. Правда, в промежутке между первым и вторым крестьяне получили (вернее - взяли) помещичью землю, но экономические и социальные плоды этого акта сводились на нет продовольственной диктатурой, запретом свободной торговли, изъятием не только «излишков», но и необходимых для жизни продуктов, деятельностью продотрядов, комбедов, первыми попытками принудительной коллективизации, мобилизацией в армию.
На чаше весов крестьянского менталитета эти факторы явно перевешивали, настраивая крестьян против новой власти. Здесь необходимо подчеркнуть, что сама новая власть была настроена против крестьян весьма решительно. Марксистская доктрина, которой эта власть руководствовалась, рассматривала крестьянство как исторически отживший, реакционный класс. Большевизм несколько смягчил эти критерии в условиях крестьянской России, но твердо стоял на почве неизбежности тотального государственного принуждения в отношении деревни. Н.И. Бухарин, далеко не самый жесткий из ленинцев, в мае 1920 г. писал: «По отношению к некулацкой крестьянской массе принуждение со стороны пролетариата есть классовая борьба постольку поскольку крестьянин есть собственник и спекулянт»10.