Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм на территории южных и юго-восточных районов Курской области (октябрь 1941 – август 1943 гг.) Мартынов Богдан Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Германский «новый порядок» на территории южных и юго-восточных районов Курской области 24

1.1. Административно-территориальные изменения и основные черты немецкого оккупационного режима 24

1.2. Система террора в отношении населения оккупированных южных и юго-восточных районов Курской области 48

Глава 2. Организация и деятельность коллаборационистских органов гражданского управления в южных и юго-восточных районах Курской области .74

2.1. Структура, состав и основные направления деятельности гражданских органов оккупационной власти 74

2.2. Профашистские массовые печатные издания и особенности их пропагандистской деятельности 111

Глава 3. Коллаборационистские репрессивные органы и их деятельность на территории южных и юго-восточных районов Курской области 127

3.1. Органы русской вспомогательной полиции .127

3.2. Подразделение тайной полевой полиции (ГФП-725) и его карательная деятельность .161 Заключение .183

Список источников и литературы .1

• Система террора в отношении населения оккупированных южных и юго-восточных районов Курской области
• Структура, состав и основные направления деятельности гражданских органов оккупационной власти
• Профашистские массовые печатные издания и особенности их пропагандистской деятельности
• Подразделение тайной полевой полиции (ГФП-725) и его карательная деятельность

Введение к работе

Актуальность исследования. Современный социально-политический миропорядок характеризуется чрезвычайной противоречивостью. Ликвидация блокового противостояния, уход в прошлое мирного сосуществования двух мировых систем, распад СССР, ряд других событий и процессов конца 1980 – начала 1990-х гг. породили иллюзию новой мировой гармонии, основанной на рыночной целесообразности с неизбежно углубляющейся мировой интеграцией, хотя и под тщательным контролем и абсолютной мировой монополией США. В то же время, на фоне этих действительно огромных сдвигов из проблематики политических, социальных, исторических исследований, дискуссионных форумов практически исчезли проблемы активизации неофашистской идеологии. Начиналось же все это с принижения решающей роли СССР в разгроме фашизма. Данное явление получило особый толчок в государствах Прибалтики, где под видом переноса или демонтажа памятников советским воинам предпринимались попытки игнорирования освободительной миссии Советского Союза во Второй мировой войне. Вслед за Прибалтийскими государствами оправдание неофашизма, в той или иной тональности окрашенного националистическими лозунгами и риторикой, получило распространение на территории Грузии в период президентства М. Саакашвили и Украины при В. Ющенко. События последнего времени на Украине дают наглядный пример значительной активизации неофашистской идеологии, героизации сторонников С. Бандеры, национализма и активного сотрудничества части советских граждан с немецкими оккупационными властями. При этом все это осуществляется как часть государственной идеологии.

В контексте сказанного выше уже давно назрела необходимость осмысления феномена активного коллаборационизма среди определенной части советских граждан в годы Великой Отечественной войны на основании введения в научный оборот большого массива исторических сведений, на которых до недавнего времени стояли грифы «хранить вечно», «совершенно секретно». Ситуация усугубляется еще и тем, что в работах отдельных современных авторов предпринимаются попытки представить деятельность активных пособников немецких оккупантов в качестве «борцов против советского тоталитаризма», «сталинской тирании», «борцов за возрождение демократической России» и т.д. Подтверждением тому стала защита в марте 2016 г. в Санкт-Петербургском отделении Института истории РАН диссертации К.М. Александрова на соискание ученой степени доктора исторических наук «Генералитет и офицерские кадры вооруженных формирований Коми-

¹ См.: Баринов И.И. Воображаемая история? (Украинский национализм, Третий рейх и современная украинская историография) // Общественные науки и современность. 2013. № 1. С. 169-176.

тета освобождения народов России 1943-1946», вызвавшая достаточно бурную реакцию среди научной общественности России.

Поэтому изучение различных аспектов немецкого «нового порядка» и добровольного активного содействия отдельных советских граждан немецким захватчикам их союзникам (коллаборационизма) в годы Великой Отечественной войны является актуальной не только с научной точки зрения, но и практически важной проблемой.

Объектом исследования является немецкий оккупационный режим и такое явление, как активный коллаборационизм.

Предметом исследования выступает организация и деятельность гражданских и репрессивных коллаборационистских органов власти, созданных германской армией и ее союзниками на оккупированной территории южных и юго-восточных районов Курской области.

Хронологические рамки исследования: октябрь 1941 – август 1943 гг. Нижняя граница хронологических рамок исследования определяется началом немецкой оккупации южных и юго-восточных районов Курской области, верхняя граница – освобождением Красной Армией данных территорий от немецко-фашистских захватчиков и их союзников. В отдельных случаях, где это диктовалось исследовательской необходимостью, происходил выход за обозначенные хронологические рамки исследования.

Географические границы исследования охватывают южные и юго-восточные районы Курской области – Грайворонский, Белгородский, Прохо-ровский, Корочанский, Баброводворский, Старооскольский, Валуйский. 6 января 1954 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР эти территории и еще 16 районов Курской области были включены в состав Белгородской области. Расследование преступлений, совершенных активными пособниками немецких оккупантов в 1941-1945 гг., на территории отмеченных районов переходило в сферу компетенции созданного в феврале 1954 г. Управления КГБ СССР по Белгородской области. Выбор данной части территории Курской области обусловлен тем, что она в наименьшей части оказалась изученной в научных работах, посвященных историческим событиям выбранного хронологического периода.

Цель диссертационного исследования – выявить особенности нацистского «нового порядка», причины, формы и виды коллаборационизма среди отдельных советских граждан на территории южных и юго-восточных районов Курской области в период немецкой оккупации.

Достижение цели предполагает решение следующих задач:

- представить характерные черты немецкого «нового порядка», насаж
даемого оккупационными властями на территории южных и юго-восточных
районов Курской области в 1941-1943 гг.;

- уточнить особенности нового административно-территориального
управления, введенного немецкими оккупационными властями и их союзни-

¹ См.: Александров К.М. Генералитет и офицерские кадры вооруженных формирований Комитета освобождения народов России 1943-1946: дис. … докт. ист. наук. СПб., 2016.

ками на захваченной территории южных и юго-восточных районов Курской области;

выявить особенности формирования и деятельности коллаборационистских органов гражданского управления на оккупированной территории;

уточнить специфику коллаборационистских массовых печатных изданий, издававшихся под руководством немецких оккупационных властей на территории южных и юго-восточных районов Курской области;

рассмотреть основные направления деятельности репрессивных органов, созданных немецкими оккупантами из числа активных пособников германских захватчиков;

проанализировать социальный состав служащих гражданских и репрессивных органов власти, функционировавших на изучаемой территории;

выяснить характер деятельности 725-го подразделения тайной полевой полиции и русских добровольцев в его составе, действовавших на территории южных и юго-восточных районов Курской области.

Методологическую основу диссертации составляют принципы научной объективности и историзма. Первый принцип предполагает рассмотрение вопросов непредвзято, без приятия или отторжения той или иной концепции, теории исключительно на основании личных интересов, симпатий или конъюнктуры. Второй принцип в качестве необходимого условия ставит рассмотрение изучаемого явления в его генезисе, эволюции, перспективе развития и противоречивости воспроизводства.

Методы. В настоящем диссертационном исследовании широко использован метод системного анализа, который позволил выявить причины и условия распространения активного коллаборационизма, мотивацию добровольного сотрудничества отдельных советских граждан с немецкими захватчиками в период временной оккупации Курской области. При воссоздании реальной картины осуществляемых коллаборационистскими органами гражданского управления в социально-экономической и культурной сферах преобразований использовался метод сравнительно-исторического анализа, который позволил выявить их особенности на различных оккупированных территориях. Широко использован метод статистического анализа для выяснения социального и возрастного состава сотрудников гражданских и репрессивных органов власти, созданных из числа советских граждан, изъявивших желание перейти на сторону гитлеровской Германии. При изучении профашистских массовых печатных изданий, для выпуска которых немецкими оккупационными властями в Белгороде и Старом Осколе были привлечены отдельные советские граждане из числа бывших работников советских газет, использовался метод контент-анализа, позволивший выявить отдельные стилистические и тематические особенности данных пропагандистских изданий.

Степень изученности темы. В соответствии с идеологическими установками советского государства, которые на протяжении всего периода существования СССР предопределяли основные направления наук об обществе, проблемы перехода отдельных советских граждан на сторону гитлеров-5

ской Германии в 1941-1945 гг. в отечественной исторической науке специального освещения не получили.

В то же время, в появлявшихся публикациях второй половины 1940-начала 1950-х гг., преимущественно посвященных партизанскому движению, содержались небольшие сюжеты, в которых затрагивались вопросы сотрудничества советских граждан с немецко-фашистскими оккупантами. Для данного вида работ была характерна эмоциональность и довольно схематичный подход к объяснению феномена коллаборационизма.

Проблемы добровольного активного сотрудничества отдельных советских граждан на оккупированной территории страны в годы Великой Отечественной войны в этот период могли быть подняты либо в зарубежной литературе или в эмигрантских изданиях. Одним из таких образцов может служить статья Б. Башилова, опубликованная в аргентинской газете «Наша страна» для русскоязычных эмигрантов. Публикация была посвящена руководителю Русской освободительной Народной Армии (РОНА) Б. Каминскому.

В советской исторической литературе второй половины 1960-х гг. преимущественно рассматривались захватнические цели нацистской Германии и особенности оккупационного режима на захваченной территории СССР. Это были, как правило, сборники документов, принадлежавшие германскому командованию или нацистскому руководству. В то же время, проблемы коллаборационизма в советской исторической литературе в 1950-1960-е гг. оставались вне поля зрения специалистов. На данной теме лежал фактический запрет партийных идеологов.

С начала 1970-х гг. ситуация постепенно начинает меняться. На протяжении этого десятилетия свет увидели работы Ю.В. Арутюняна и В.М. Гриднева, посвященные аграрной политике немецких агрессоров на оккупированной советской территории. В трудах А.Ф. Юденкова, В.А. Шулякова, Т.К. Дандыкина рассматривались отдельные политические и организационных аспекты гражданского коллаборационизма на оккупированной германскими войсками территории Советского Союза. В монографи-

¹ Аброськин С.В. Зверства фашистов в Воронежской области. М., 1943; Леонтьев А. «Зеленая папка» Герин
га. М., 1942; Волин Б.М. Всенародная партизанская война. М., 1942; Сидельский Р.И. Борьба советских пар
тизан против фашистских захватчиков. М., 1942; Пономаренко П.К. Партизанское движение в Великой Оте
чественной войне. М., 1943.

² Башилов Б. Правда о Бригаде Каминского // Наша страна. 1952. № 152.

³ Немецко-фашистский оккупационный режим / под общ. ред. Е.А. Болтина. М., 1965; Совершенно секрет
но! Только для командования! Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и мате
риалы. М., 1967.

⁴ Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. М., 1970; Гриднев В.М.
Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-фашистской оккупационной поли
тики, 1941-1944. М., 1976.

⁵ Юденков А.Ф. Политическая работа среди населения оккупированной советской территории. 1941-1944.
М., 1971; Шуляков В.А. Деятельность местных органов советской власти на освобожденной от немецко-
фашистской оккупации территории в годы Великой Отечественной войны (1942-1945 гг.): автореф. дис. …
канд. ист. наук. Смоленск, 1978; Дандыкин Т.К. Страницы подвига. Военно-хозяйственная и политическая
деятельность Коммунистической партии в партизанских краях и зонах центра России (1941-1943 гг.). Тула,
1979.

ческом исследовании М.М. Загорулько и А.Ф. Юденкова весьма обстоятельно были изучены планы нацистской Германии по разграблению экономических ресурсов Советского Союза. В 1988 г. была опубликована работа советских специалистов И.А. Ивлева и А.Ф. Юденкова, в которой анализировались приемы, методы и средства идеологического воздействия немецкого командования на население оккупированной советской территории.

В целом, отличительной особенностью отечественных исторических исследований, посвященных вопросам сотрудничества отдельных советских граждан с немецкими захватчиками, являлись довольно ограниченный круг первоисточников из-за их закрытости, жесткий идеологический контроль партийно-государственных структур. Складывалась ситуация, при которой все, что не вписывалось в утвержденные штампы, подлежало под их подгонку или вовсе не допускалось обсуждению.

Крах советской системы привел к стремительному обрушению господствовавших на протяжении долгого периода времени идеологических установок. Одной из «мифологем», которую постигла данная участь, явилось утверждение об абсолютном единстве советского народа, выступившего единым патриотическим порывом против фашистской агрессии. С начала 1990-х гг. в российских исторических исследованиях начался процесс переоценки проблем коллаборационизма на оккупированной немецкими захватчиками территории страны в период Великой Отечественной войны. В работах А.Н. Колесника, В.В. Малиновского были подняты проблемы, которые в предшествующий период дискуссионными не могли априори выступать. Увеличение научных исследований, в которых рассматривались различные аспекты германской оккупационной политики и коллаборационизма на территории СССР, было обусловлено ростом интереса отечественных специалистов к ранее закрытой теме, а также допуском историков к широкому массиву прежде засекреченных документов. За последние десятилетия проблемы сотрудничества части советских граждан с германскими агрессорами и их союзниками получили основательное и разнообразное освещение в российской историографии. Значительный пласт представляют работы Г.А. Беликова, М.И. Семиряги, Е.Ф. Кринко, О.В. Будницкого,, в которых предпринята попытка переосмысления феномена, причин и форм коллаборационизма на оккупированной территории нашей страны.

¹ Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана «Ольденбург» (О срыве экономических планов фашистской
Германии на временно оккупированной территории СССР). М., 1980.

² Ивлев И.А., Юденков А.Ф. Оружием контрпропаганды. Советская пропаганда среди населения оккупиро
ванной территории СССР, 1941-1944. М., 1988.

³ Колесник А.Н. Генерал Власов – предатель или герой? М., 1991; Малиновский В.В. Кто он российский кол
лаборационист: патриот или предатель? // Вопросы истории. 1996. № 11-12. С. 160.

⁴ Беликов Г.А. Оккупация. Ставрополь. Август 1942 - январь 1943. Ставрополь, 1998; Семиряга М.И. Колла
борационизм: природа, типология и проявления в годы Второй Мировой войны М., 2000; Кринко Е.Ф.
Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942-1943 гг.). Майкоп, 2000; Будницкий О.В. Одесса. Жизнь
в оккупации, 1941-1944. М., 2013.

В диссертациях В.А. Горелкина, Н.В. Дорониной, М.И. Филоненко, статьях С.К. Бернева, Л.А. Болокиной, В.А. Македонской и В.М. Шестовой рассматриваются проблемы развертывания массовой идеологической работы и психологической войны немецких агрессоров против населения оккупированной территории. В отличие от публикаций советского периода, посвященных вопросам идеологической борьбы СССР и нацистской Германии, в исследованиях современных российских авторов изучаются такие аспекты нацистской идеологической политики, как школьное образование, возрождение церковной жизни, пропаганда нацистских культурных ценностей и пр.

В работах И.Г. Ермолова, Б.Н. Ковалева исследуются административные изменения, создание коллаборационистских органов власти, инициированные немецкими оккупационными властями. В советской историографии совершенно недоступной для исследователей являлась тематика, связанная с функционированием органов местного управления, создаваемых под эгидой немецких оккупационных властей. Причина в том, что после освобождения оккупированной немецкими войсками территории СССР Красной Армией, не ушедшие вместе с отступавшими германскими частями активные пособники – бургомистры, начальники и служащие управ, бирж труда, сотрудники вспомогательной полиции, старосты и т.д. – сразу же арестовывались органами государственной безопасности. Следственные дела по данной категории преступлений оказались в ведении КГБ СССР, и им сразу же присваивался гриф «секретно».

Еще один вопрос, который также продолжает оставаться слабо изученным до настоящего времени – это деятельность русской вспомогательной полиции. Данная проблема получила рассмотрение преимущественно в рамках исследований, в целом посвященных активному коллаборационизму на временно оккупированной территории СССР. Среди авторов данных работ следует назвать С.И. Дробязко, Б.Н. Ковалева, С.Г. Чуева, С.В. Богданова.

¹ Горелкин В.А. Пропагандистская деятельность нацистской Германии среди военнослужащих Красной Ар
мии и население временно оккупированных территорий СССР в период Великой Отечественной войны:
1941-1945 годы: дис. … канд. ист. наук. Волгоград, 2003; Доронина Н.В. Нацистская пропаганда на оккупи
рованных территориях Ставрополья и Кубани в 1942-1943 гг.: дис. канд. … ист. наук. Ставрополь, 2005;
Филоненко М.И. Психологическая война немецко-фашистских войск против частей Красной Армии и насе
ления временно оккупированных территорий в годы Великой Отечественной войны (на материалах Воро
нежской области. 1942-1943 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2006; Бернев С.К. Периодиче
ская печать на территории Северо-запада РСФСР (1941-1944) // Вестник Новгородского государственного
университета. 2008. № 49. С. 9-11; Болокина Л.А. Немецкая пропаганда среди населения Калининской об
ласти в начале Великой Отечественной войны // Вестник Военного университета. 2009. № 4 (20). С. 157-161;
Македонская В.А., Шестова В.М. Информационно-психологическое воздействие немецко-фашистской про
паганды на вооруженные силы СССР и население временно оккупированных территорий РСФСР в годы
Великой Отечественной войны // Исторические, философские, политические и юридические науки, культу
рология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 3 (29): в 2-х ч. Ч. II.
С. 144-149.

² Ермолов И.Г. Самоуправление на оккупированных территориях РСФСР // Ученые записки. С. 16-21; он
же. Сельские старосты как низшее звено в системе административного управления на оккупированных тер
риториях РСФСР // С. 78-82; Ковалев Б.Н. Коллаборационизм в России в 1941-1945 гг.: типы и формы. Ве
ликий Новгород, 2009.

³ Дробязко С.И. Под знаменем врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил
1941-1945 гг. М., 2004. С. 236-270; Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-
1944. М., 2004. С. 116-138; Чуев С.Г. Власовцы – пасынки Третьего рейха. М., 2006. С. 60-89; Богданов С.В.

В рамках методологии истории повседневности были подготовлены
исследования Е.Ф. Кринко, И.Г. Тажидиновой, Т.П. Хлыниной,

А.А. Алексеева. В них преимущественно рассматриваются проблемы психологического, бытового характера, гендерные аспекты, которые фактически не поднимаются в других исторических исследованиях.

Определенная работа была проведена курскими специалистами по изучению особенностей исторического развития Курской области в условиях немецкой оккупации. Среди них необходимо отметить исследования С .А. Никифорова, А.В . Шевелева, В.В. Коровина, В.А. Коровина. В то же время, из-за относительно протяженной территории Курской области в наибольшей степени оказались изученными вопросы оккупации и коллаборационизма в самом городе Курске и в отдельных районах Курской области. Южные и юго-восточные районы Курской области оказались недостаточно изученными, прежде всего, из-за сосредоточенности основного массива документов в Архиве УФСБ по Белгородской области.

Зарубежные исследователи еще со второй половины 1950-х гг. довольно активно начали изучать особенности нацистского оккупационного режима и сотрудничества отдельных советских граждан с германскими захватчиками в 1941-1945 гг. В 1957 г. увидела свет монография Александра Даллина «Немецкое правление в России». В 1959 г. вышла книга американского историка и журналиста Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего Рейха». Одна из глав его монографии «Новый порядок» описывает планы нацистов по установлению оккупационного режима на захваченных территориях, о терроре, направленном на уничтожение «неполноценных» народов. Работа английского историка Джеральда Рейтлингера «Дом, построенный на песке. Противоречия германской политики в России» посвящена анализу германской оккупационной политики в захваченных областях Советского Союза. Исследование восточногерманского историка Норберта Мюллера «Вермахт и оккупация. 1941-1944», впервые увидевшее свет в Берлине в 1971 г., на широком документальном материале показывает преступную сущность немецкого оккупационного порядка на временно захваченных территориях СССР. В монографии немецкого историка Гельмута Краузника рассматривается

Неотвратимое возмездие: рассекреченные документы. Из истории борьбы органов государственной безопасности Белгородской области с изменниками Родины и активными пособниками немецких оккупантов. Белгород, 2014.

¹ Кринко Е.Ф., Тажидинова И.Г., Хлынина Т.П. Повседневный мир советского человека 1920–1940-х гг.:
жизнь в условиях социальных трансформаций. Ростов н/Д, 2011; Алексеев А.А. Великая Отечествен
ная война: оккупация Псковщины // ГЕО-СИБИРЬ-2009. Новосибирск, 2009. Т. 6. С. 63-70.

² Никифоров С.А. Политика оккупационных властей на территории Курской области в 1941-1943 гг.: дис. …
канд. ист. наук. Курск, 2003; Шевелев А.В. Разведывательные, полицейские и пропагандистские формирова
ния оккупационных властей на территории Курской области в годы Великой Отечественной войны: дис. …
канд. ист. наук. Курск, 2004; Коровин В.В. Партизанское движение на территории Курской области: дис. …
докт. ист. наук. Курск, 2008; Коровин В.А. Коллаборационизм на территории Курской области в 1941-1943
гг.: форм проявления, политико-правовые и социальные последствия: дис. ... канд. ист. наук. Курск, 2015.

³ Dallin A. German Rule in Russia. 1945-1945. A Study of Occupation Policies. New York; Lоndon, 1957.

⁴ Shirer W. L. The Rise and Fall of the Third Reich. London, 1959.

⁵ Reitlinger G. The Hous Built on Sand. The Conflicts of German Policy in Russia. 1941-1944. London, 1960.

⁶ Miiller N. Wehrmacht und okkupation 1941-1944. Berlin: Deutscher Militrverlag, 1971.

деятельность карательных подразделений вооруженных сил фашистской Германии с 1938 по 1942 гг.

В целом, на протяжении всех послевоенных десятилетий западные исследователи не прекращали изучение как проблем коллаборационизма на временно оккупированной германской армией территории СССР, так и деятельности русской вспомогательной полиции, военных комендатур и гражданских органов управления. Однако в силу вполне понятных причин в их распоряжении были материалы только западноевропейских и американских архивов. Никакой речи об использовании материалов советских архивов (общесоюзных и региональных), не говоря уже об архивах территориальных управлений КГБ СССР, не могло идти и речи. Безусловно, это не позволяло западным авторам рассмотреть все аспекты коллаборационизма на оккупированной территории СССР.

С конца 1980-х гг. и до наших дней в странах Западной Европы и США были опубликованы работы Т.П. Муллигана, С.И. Ньюлэнда, С.Д. Кабаллеро и К. Лилеса, В. Косика, Д. Литлджона, У. Андерса, А. Муноза, А. Боляновского, М. Рахля, посвященные различным аспектам восточной оккупационной политики нацистской Германии и особенностям коллаборационизма на захваченных территориях Советского Союза.

В то же время, анализ современной как отечественной, так и зарубежной литературы по вопросам коллаборационизма на оккупированной территории СССР в 1941-1944 гг., обращает внимание на сохраняющиеся пробелы: это – слабая изученность социального состава и мотивации добровольного сотрудничества отдельных советских граждан с оккупантами, особенности функционирования гражданских органов власти, созданных из числа активных пособников немецких захватчиков, социальный состав и деятельность репрессивных органов и структур, созданных из числа пособников оккупантов, и ряд других.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

1. В научный оборот впервые вводятся материалы архивно-уголовных дел, расследованных в 1943-1982 гг., вначале сотрудниками НКВД по Курской области, а затем УКГБ по Белгородской области, в отношении бывших активных пособников немецких оккупантов, совершивших преступления против советского государства и граждан в период оккупации Курской области.

2. Установлено, что нацистский оккупационный режим на территории южных и юго-восточных районов Курской области изначально начал осуще-

¹ Krausnick H. Hitlers Einsatzgruppen Die Truppe des Weltanschau – ungskrieges 1938-1942. Frankfurt am Main,
1985.

² Mulligan T P. The politics of illusion and empire: German occupation policy in the Soviet Union, 1942–1943.
N.Y., 1988; Newland S.J. Cossacks in the German army 1941–1945. London, 1991; Caballero C J., Lyles K. For
eign volunteers of the Wehrmacht 1941-45. Hong Kong, 1993; Косик В. Украна i Нiмеччина у другiй свiтовiй
вiйнi / Пер. iз франц. Р. Осадчука. Ред. О. Романiв. Париж-Нью-Йорк-Львiв, 1993; Littlejohn D. Foreign Le
gions of the Third Reich. V. III, IV. San Jose, 1994; Anders W. Russian Volunteers in Hitlers Army, 1941–1945.
N.Y., 1997; Munoz A.J. Hitler’s Easter Legions. V. II. The Osttruppen. N.Y., 1997; Pahl M. Fremde Heere Ost. Ber
lin, 2012.

ствлять политику тотального террора. Однако, по мере того, как война против СССР стала приобретать затяжной характер, немецкие оккупационные власти вынуждены были искать дополнительные средства, способы и методы воздействия на население данных районов с целью поощрения активного коллаборационизма.

3. Выявлены особенности нового административно-территориального управления, введенного немецкими оккупационными властями и их союзниками на захваченной территории южных и юго-восточных районов Курской области.

4. Рассмотрена специфика немецкого «нового порядка», установленного оккупационными властями на юге и юго-востоке Курской области.

5. Выяснены формы и виды коллаборационизма отдельных советских граждан с немецкими захватчиками на оккупированной территории юга и юго-востока Курской области.

6. Проанализированы мероприятия в экономической, социальной,
культурной, духовной сферах, осуществленные коллаборационистскими ор
ганами гражданского управления на территории южных и юго-восточных
районов Курской области в период их оккупации.

7. Установлен возрастной и социальный состав работников гражданских и репрессивных коллаборационистских органов власти на исследуемой территории. На основании материалов следственных дел выявлена мотивация части советских граждан, добровольно перешедших на сторону нацистской Германии.

8. Проведен контент-анализ коллаборационистских массовых печатных изданий, издававшихся под руководством немецких оккупационных властей на территории южных и юго-восточных районов Курской области.

9. На материалах архивно-следственных дел реконструирована карательная деятельность добровольцев («гиви») 725-й внешней команды тайной полевой полиции из числа советских граждан на территории южных и юго-восточных районов Курской области.

Источниковую базу данного диссертационного исследования составили документы опубликованного и неопубликованного характера.

К используемым опубликованным материалам относятся: опубликованные подборки документов, материалы газетных публикаций.

Опубликованные подборки документов включают материалы высшего нацистского руководства третьего рейха, немецкого военного командования, материалы оккупационных властей и коллаборационистских органов власти на захваченной территории СССР.

Определенный пласт фактического материала содержится в коллаборационистской периодической печати, выпуск которой был организован не-¹ Преступные цели - преступные средства: Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941-1944 гт). М., 1968; СС в действии: Документы о преступлениях / Пер. с нем. М., 1970; Картотека «Z» Оперативного штаба «Рейхслейтер Розенберг». Ценности культуры на оккупированных территориях России, Украины и Белоруссии (1941-1942). М., 1998; Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Сборник документов и материалов. Иерусалим, 1991; Коллаборационизм в Советском Союзе, 1941-1945: справочник по фондам РГВА / сост.: А.Е. Забелин, В.И. Коротаев. М., 2014.

мецкими оккупационными властями на захваченных территориях юга и юго-востока Курской области: газета «Восход» в Белгороде, «Новая жизнь» – в Старом Осколе, «Курские известия» – в Курске. На страницах этих газет публиковались приказы немецких оккупационных властей, распоряжения руководителей городов (городских голов, начальников управ, бургомистров), многочисленные материалы пропагандистского и идеологического характера профашистской направленности. Данные издания позволяют выявить отдельные черты повседневной жизни советских граждан, оставшихся на оккупированной территории. Кроме того, данные материалы способствуют выявлению особенностей развертывания психологической войны немецкого командования против советской пропаганды, антифашистского подполья.

В то же время, необходимо отметить, что специфика объекта и предмета исследования изначально ограничили наличие необходимой информации в открытой печати.

К неопубликованным документам относятся материалы, извлеченные из шести архивохранилищ страны: 2-х центральных, 2-х региональных и 2-х ведомственных. Всего было изучено 25 фондов вышеуказанных архивов. Подавляющее большинство архивных документов вводится в научный оборот впервые.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) были использованы материалы фонда Р-7021 – Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, коллективным хозяйствам (колхозам), общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (1942-1951): Акты Курской областной комиссии; протоколы, опросы и заявления мирных жителей о зверствах немецко-фашистских оккупантов над военнопленными и мирными гражданами; расстрелах, чинимых немецко-фашистскими оккупантами над мирными жителями; списки советских граждан, угнанных насильственно на работу в Германию. Среди материалов фонда Р-7445 – Международный Военный Трибунал для главных немецких преступников (Нюрнбергский процесс) - наибольший интерес представляли: распоряжение Главного обвинителя от СССР при Международном Военном Трибунале о порядке сохранности документов советского обвинения; выписка из обвинительной речи; письма Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) были изучены документы трех фондов: фонд 17 – Центральный Комитет КПСС (Организационно-инструкторский отдел ЦК ВКП(б), материалы горкомов, обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик за 1942-1943 гг.); фонд 69 – Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (приказы НКО, директивы и указа-

ГАРФ. Ф. Р-7021; Р-7445. РГАСПИ. Ф. 17; 69; 625.

ния по организации партизанского движения, создания агентурной сети на временно оккупированной территории СССР, о шпионской, диверсионной и террористической деятельности немецкой разведки и работе гестапо в партизанских отрядах); фонд 625 – Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич, начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования, 1942-1944 гг. (приказы, донесения, инструкции, карты, схемы, подборки материалов оккупационных властей по борьбе с партизанами и подпольщиками, о репрессиях против населения, помогавшего партизанам, о националистических формированиях, сотрудничавших с оккупационными властями).

В Государственном архиве Курской области (ГАКО) наибольший интерес представляли материалы фондов учреждений и организаций, действовавших на территории Курской области в период немецкой оккупации. В них сосредоточены: приказы, распоряжения, воззвания, обращения германских властей и органов местного управления, об обязанностях сельских старост и городского головы, о правилах передвижения, об обязательном ношении отличительных знаков для евреев, об условиях вербовки граждан в Германию. Документы об образовании общинных хозяйств; о регистрации населения; о выдаче патентов на занятия ремеслом и торговлей; о налоговой политике; об обязательном начальном обучении; о работе культурно-просветительных учреждений; о терроре по отношению к гражданскому населению.

В Государственном архиве Белгородской области (ГАБО) в большей мере были изучены документы коллаборационистских органов власти, созданных немецких оккупантами в Грайворонском, Прохоровском, Валуйском и Корочанском районах. Среди этих документов особый интерес представляют: приказы немецкого военного командования, приказы, распоряжения, указания, письма начальников районов, бургомистров, районных старшин и старост, адресованные их подчиненным по исполнению предписываемых карательных мероприятий на оккупированной территории, а также разнообразным вопросам хозяйственной деятельности и управления.

Особую группу источников по проблематике настоящего диссертационного исследования составили архивные документы Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Курской области (АУФСБ РФ по Курской обл.) и Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Белгородской области (АУФСБ РФ по Белгородской обл.).

В АУФСБ по Курской области наибольший интерес представляли документы фонда 4-го отдела УНКВД КО: отчеты и докладные записки в вышестоящие государственные и партийные органы, сводки, разведывательные бюллетени о ситуации на временно оккупированной германскими войсками и их союзниками территории Курской области. В АУФСБ по Белгородской об-

ГАКО. Ф. Р-3483; Р-3487; Р-3555; Р-3580; Р-3605.

ГАБО. Ф. Р-1051; Ф. Р-1052; Ф. Р-1053; Ф. Р-1058; Ф. Р-1060; Ф. Р-1062; Ф. Р-1063; Ф. Р-1065.

АУФСБ РФ по Курск обл. Ф. 4.

АУФСБ РФ по Белгород. обл. Ф. 10; 12; 13.

ласти наибольшее внимание было уделено фондам 12, 13, в котором сосредоточены архивно-уголовные дела о гражданах, совершивших в годы Великой Отечественной войны преступление, квалифицируемое как измена Родине. Также использованы материалы фонда 10 – «Трофейные документы Старо-оскольской полиции» и «Трофейные документы Валуйской полиции», которые представляют собой первоисточники о деятельности местных полиций, оказавшиеся в распоряжении советских органов госбезопасности после освобождения территории районов от немецких захватчиков.

Итак, специфика предмета диссертационного исследования предопределила преобладание неопубликованных материалов над опубликованными в общем массиве источников. При этом среди архивных материалов преобладают рассекреченные документы ведомственного характера – УКГБ СССР по Белгородской области.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что основные положения могут быть использованы в преподавательской и воспитательной работе образовательных учреждений для разработки лекций, специальных курсов, методических рекомендаций по вопросам новейшей истории России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Захват территории Курской области германскими войсками и их союзниками сопровождался установлением немецкого «нового порядка», характерными чертами которого являлось уничтожение прежней советской системы управления, изменение территориально-административного устройства, подчиненное стратегическим целям нацистской Германии на Востоке.

2. После срыва плана молниеносной войны против СССР и приобретения военными действиями на восточном фронте затяжного характера германское командование вынуждено было внести определенные коррективы в осуществление своей оккупационной политики на территории южных и юго-восточных районов Курской области.

3. По мнению германского командования, одним из средств удержания в повиновении населения оккупированной территории, изъятия продовольственных и других материальных ресурсов, создания условий для расквартирования немецких частей, обеспечения безопасности тылов германской армии, противодействия советскому подполью и партизанскому движению, должна была явиться активизация добровольного коллаборационизма среди населения захваченных районов.

4. Значительную роль в подрыве антифашистских настроений, привития духа преданности нацистской Германии, почитания Гитлера среди населения оккупированной территории должно было сыграть развертывание немецкой пропаганды, а также налаживание выпуска коллаборационистских массовых периодических изданий, находившихся под пристальным контролем оккупационных властей. Для реализации данной задачи немецкое командование активно привлекало к сотрудничеству бывших работников местных печатных изданий.

5. Подбор и назначение на руководящие должности руководителей как гражданских, так и репрессивных коллаборационистских органов власти в южных и юго-восточных районах Курской области осуществлялись под непосредственным руководством и контролем немецких оккупационных властей и разведывательных органов. Основным критерием утверждения на начальствующие должности в коллаборационистские органы власти являлась ненависть к советскому строю, а также преданность идеям и готовность служить нацистской Германии.

6. Мотивация активного сотрудничества с германскими захватчиками была довольно разнообразной и во многих случаях предопределялась стремлением выжить в чрезвычайных условиях военного времени, боязнь быть угнанным на принудительные работы в Германию, желанием выслужиться в глазах новой власти, прежними личными, семейными обстоятельствами, стремлением отомстить за прошлые обиды, реализовать свои низменные наклонности.

7. В целях противодействия антифашистскому подполью, ликвидации партизанского движения на оккупированной территории южных и юго-восточных районов Курской области немецким командованием активно использовалось карательное подразделение ГФП-725, в состав которого входили преимущественно добровольцы из числа украинцев и советских фольк-сдойче. После окончания Великой Отечественной войны органы государственной безопасности СССР начали работу по нахождению и задержанию бывших служащих тайной полевой полиции. С 1974 по 1982 гг. УКГБ СССР по Белгородской области были арестованы 11 бывших служащих данного репрессивного органа фашистской Германии, которые были осуждены Белгородским областным судом за совершенные в годы войны преступлений.

Соответствие шифру специальности. Диссертация соответствует шифру (паспорту) специальности 07.00.02 Отечественная история; областям исследования: 4 История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов; 6. История повседневной жизни различных слоев населения страны на соответствующем этапе ее развития; 18 Исторические изменения ментальности народов и социальных групп российского общества; 23 История Великой Отечественной войны.

Апробация материалов и выводов исследования Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях, общим объемом 26,4 п.л., в том числе: 3 статьи в ведущих рецензируемых журналах перечня ВАК РФ, 1 монография, 3 статьи в научных журналах, сборниках научных трудов. Полученные в ходе работы результаты докладывались на международных, всероссийских и региональных научных конференциях в Москве, Сыктывкаре, Белгороде.

Структура диссертационной работы. Исследование состоит из введения, трех глав, включающих в себя шесть параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.

Система террора в отношении населения оккупированных южных и юго-восточных районов Курской области

Определенный пласт фактического материала содержится в коллаборационистской периодической печати, выпуск которой был организован немецкими оккупационными властями на захваченных территориях юго-востока Курской области: газета «Восход» в Белгороде, «Новая жизнь» – в Старом Осколе, «Курские известия» – в Курске. На страницах этих газет публиковались приказы немецких оккупационных властей, распоряжения руководителей городов (городских голов, начальников управ, бургомистров), многочисленные материалы пропагандистского и идеологического характера профашистской направленности. Материалы данных печатных изданий позволяют выявить отдельные черты повседневной жизни советских граждан, оставшихся на оккупированной территории. Кроме того, данные материалы способствуют выявлению особенностей развертывания психологической войны немецкого командования против советской пропаганды, антифашистского подполья.

В то же время необходимо отметить, что специфика объекта и предмета исследования изначально ограничили наличие необходимой информации в открытой печати.

К неопубликованным документам относятся материалы, извлеченные из шести архивохранилищ страны: 2-х центральных, 2-х региональных и 2-х ведомственных. Всего было изучено 18 фондов вышеуказанных архивов. Подавляющее большинство архивных документов вводится в научный оборот впервые.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ)1 были использованы материалы фонда Р-7021 – Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, коллективным хозяйствам (колхозам), общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (1942-1951): Акты Курской областной комиссии; протоколы, опросы и заявления мирных жителей о зверствах немецко-фашистских оккупантов над военнопленными и мирными гражданами; расстрелах, чинимых немецко-фашистскими оккупантами над мирными жителями; списки советских граждан, угнанных насильственно на работу в Германию; заявления и акты на ущерб, причиненный немецко-фашистскими захватчиками гражданам отдельных районов Курской области. Среди материалов фонда Р-7445 – Международный Военный Трибунал для главных немецких преступников (Нюрнбергский процесс) наибольший интерес представляли: распоряжение Главного обвинителя от СССР при Международном Военном Трибунале о порядке сохранности документов советского обвинения; выписка из обвинительной речи; письма Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ)1 были изучены документы трех фондов: фонд 17 – Центральный Комитет КПСС (Организационно-инструкторский отдел ЦК ВКП(б), материалы горкомов, обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик за 1942-1943 гг.); фонд 69 – Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (приказы НКО, директивы и указания по организации партизанского движения, создания агентурной сети на временно оккупированной территории СССР, о шпионской, диверсионной и террористической деятельности немецкой разведки и работе гестапо в партизанских отрядах); фонд 625 – Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич, начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования, 1942-1944 гг. (приказы, донесения, инструкции, карты, схемы, подборки материалов оккупационных властей по борьбе с партизанами и подпольщиками, о репрессиях против населения, помогавшего партизанам, о националистических формированиях, сотрудничавших с оккупационными властями). В Государственном архиве Курской области (ГАКО)1 наибольший интерес представляли материалы фондов учреждений и организаций, действовавших на территории Курской области в период немецкой оккупации. В них сосредоточены: приказы, распоряжения, воззвания, обращения германских властей и органов местного управления, об обязанностях сельских старост и городского головы, о правилах передвижения, об обязательном ношении отличительных знаков для евреев, об условиях вербовки граждан в Германию. Документы об образовании общинных хозяйств; о регистрации населения; о выдаче патентов на занятия ремеслом и торговлей; о налоговой политике; об обязательном начальном обучении; о работе культурно-просветительных учреждений; о терроре по отношению к гражданскому населению.

В Государственном архиве Белгородской области (ГАБО)2 в большей мере были изучены документы коллаборационистских органов власти, созданных немецких оккупантами в Грайворонском, Прохоровском, Валуйском и Корочанском районах. Среди этих документов особый интерес представляют: приказы немецкого военного командования, приказы, распоряжения, указания, письма начальников районов, бургомистров, районных старшин и старост, адресованные сельским старостам и старшинам по исполнению предписываемых карательных мероприятий на оккупированной территории, а также разнообразным вопросам хозяйственной деятельности и управления.

Структура, состав и основные направления деятельности гражданских органов оккупационной власти

Российский историк Б.Н. Ковалев в своей книге «Повседневная жизнь населения России в период оккупации» отмечает: «В административном отношении крупные города делились на районы, как правило, в старых границах. В каждом городском районе создавались районные управы со старшинами во главе. В районных управах имелись следующие отделы: а) административный; б) жилищный; в) технический; г) финансовый.

Начальники отделов городской управы подбирались городским головой и с его характеристикой представлялись на утверждение германскому военному коменданту»1.

Довольно схожие по своей организационной структуре органы гражданского управления из числа коллаборационистов были созданы на территории захваченных немецкими войсками и их союзниками районов Курской области.

В октябре 1941 г. обер-квартирмейстер при командовании 16-й армии вермахта подписал циркулярное письмо, адресованное руководству оккупационных комендатур. Название этого документа уже само по себе свидетельствовало о его содержании: «О списке гражданских лиц, настроенных лояльно к Германии». В нем отмечалось: «… новое политическое деление русского населения наталкивается на этой стадии оккупации на особенные трудности. На политических основаниях в новом строительстве не могут быть использованы ни эмигранты, ни их потомки, не смотря на их однозначно антибольшевистские настроения»1.

При подборе кадров и назначении на различные должности немецкие оккупационные власти во внимание принимали, прежде всего, преданность третьему рейху. Их профессиональные и человеческие качества во внимание не принимались. Не случайно, на различные руководящие должности попадали люди, злоупотреблявшие спиртными напитками, должностным положением в личных корыстных целях.

Так, например, заместитель председателя колхоза «Октябрьская революция» Губин, став старостой села Драгунское в Томаровском районе, беспробудно пьянствовал с немецким комендантом, выдал трех коммунистов. Председатель колхоза Бахолдин, желая выслужиться перед захватчиками, собрал у колхозников 200 коров и направил их в Белгород. Старшиной в Прохоровке был назначен бывший приемщик зерна элеватора Пиндюк, а его помощником – бывший председатель колхоза «Новый мир» Дохов. Они выдали немцам активистов и их семьи2.

Анализ документов, которые в последующем оказались в распоряжении советских органов государственной безопасности, свидетельствует о том, что немецкие оккупационные власти и их союзники с самого начала реализации захватнической политики тщательно контролировали сам процесс подбора претендентов на руководящие должности, а также их персональный состав вновь формируемых из числа коллаборационистов профашистских органов власти на территории южных и юго-восточных районов Курской области.

В Белгороде группа пособников немецких захватчиков подобралась из работников консервного завода треста «Главплодовощ». Городским главой был назначен начальник цеха Г.Х. Пфецер, его помощником Н.И. Рожков – коммерческий директор завода. Директором электростанции был назначен Розенталь – бывший инженер завода, старшим нарядчиком управы – экспедитор Попов. Членом городской управы стал заведующий отделом сбыта Четвериков. В Белгороде городскую полицию первоначально возглавил Беланов (в прошлом инженер маслозавода), Жилищный отдел городской управы возглавил Захарин, бывший заведующий отделом райисполкома1.

Практика подбора руководителей коллаборационистских органов власти преимущественно из числа антисоветски настроенных граждан стала явлением повсеместным. Так, например, с первых дней оккупации Юга России немецкие власти активно выявляли возможный актив из местного населения, т.е. потенциальных кандидатов на руководящие и административные должности в городах и сельской местности.

Предпочтение отдавалось противникам советской власти, которые скрывали свои антисоветские взгляды до прихода гитлеровцев. Кроме того, германские оккупационные власти делали ставку на советских граждан, ранее осужденных за политические и уголовные преступления

В качестве еще одного примера приведем выписку из распоряжения № 23 по Старооскольскому районному управлению от 12 сентября 1942 г. В данном документе разъяснялось, что в соответствии с указаниями Венгерского военного командования, рассмотренных в присутствии представителя Венгерского военного командования, структура и штат районного управления утверждались в следующем виде: - управление (начальник управления - Карамзин Г.Т.); - финансовый отдел (начальник отдела - Емельянов М.А.); - страховой отдел (инспектор по страхованию - Коптев Н.Я.); - дорожный отдел (начальник отдела - Яновский А.М.); - отдел здравоохранения (начальник отдела - Соболева М.И.);

Профашистские массовые печатные издания и особенности их пропагандистской деятельности

Наименование «русская вспомогательная полиция» стало активно использоваться немецкими оккупационными властями уже в первые месяцы после начала военных действий и захвата части территорий Советского Союза. Именно такое название немецкие оккупационные власти использовали для обозначения местных репрессивных органов, основное предназначение которых заключалось в поддержании немецкого «нового порядка» на захваченной территории. Данные структуры формировались из числа местного населения, изъявивших добровольное желание служить на стороне гитлеровской Германии.

Информации о деятельности репрессивных органов власти, созданных на территории Курской области в период германской оккупации, была очень скудной. Так, например, в коллаборационистской газете «Восход» за все время ее издания в оккупированном Белгороде, появилось всего лишь пять публикаций, имеющие отношение к Белгородской городской полиции, в т.ч. одно информационное сообщение о создании городской полиции, одно объявление о наборе в полицию добровольцев и три статьи, посвященные годичному юбилею этого органа.

Как показали последующие события, при наступлении Красной Армии вместе с германскими частями из оккупированных районов Курской области бежали и некоторые активные пособники немецких оккупантов. Перед своим бегством руководители коллаборационистских репрессивных органов в спешном порядке уничтожали документы деятельности этих структур.

Поэтому реконструкция деятельности профашистских репрессивных органов, функционировавших на оккупированной территории южных и юго-восточных районов Курской области, наталкивается на целый ряд сложностей документального характера. В этом плане основным источником являются архивно-уголовные дела в отношении бывших служащих городских, районных полицейских органов, расследованных следственным управлением КГБ по Белгородской области в 1954-1985 гг.

В Белгороде городская полиция была создана 8 июля 1942 г. (приказ № 192 по Белгородской городской управе), в Прохоровском районе – 22 декабря 1942 г. (приказ № 7 начальника района). В других районах на территории южных и юго-восточных районов Курской области органы вспомогательной полиции были созданы приблизительно в это же время или несколько раньше.

В коллаборационистской газете «Восход» от 16 июля 1942 г. был напечатан соответствующий приказ по Белгородской городской управе. В нем говорилось следующее: «В целях упорядочения внутренней жизни города для борьбы с уголовным элементом для обеспечения порядка и спокойствиия города, урегулирования паспортизации населения, правильного оформление актов гражданского состояния и осуществления общего надзора за нормальным порядком города приказываю: с сего числа организовать управление белгородской управы городской полиции г. Белгорода, непосредственно подчиняющейся мне. Начальником городской полиции назначен Ушаков Г.Е., на которого возложено полное руководство всеми перечисленными функциями городской полиции»1. В данном печатном издании, издававшемся в Белгороде в 1941-1943 гг., появлялись небольшие объявления, касавшиеся деятельности полиции, от прочтения которых у простых граждан могло формироваться однобокое представление о деятельности данного органа – предупреждение эпидемических заболеваний и борьба с грызунами, контроль над сферой торговли. Однако основной функцией коллаборационистской полиции являлась борьба с любыми проявлениями антифашистских настроений и деятельности среди советских граждан.

Белгород дважды подвергался оккупации немецкими войсками: с 24 октября 1941 г. по 9 февраля 1943 г., а затем с 18 марта по 5 августа 1943 г.

На территории сравнительно небольшого по площади и численности населения типичном русском провинциальном городе была создана разветвленная сеть карательных органов немецкого оккупационного режима.

В нее входила городская полиция, включавшая 5 полицейских участков. Во главе городской полиции немецкими оккупационными властями был поставлен Беланов. Горполиция размещалась по улице Попова, 20 и улице Фрунзе, 31. Полицейские участки находились в районе Савино, а также по улицам Красина, Пушкина, Харьковской и Донецкой.

Германская военная комендатура в первый период оккупации города располагалась по улице Фрунзе, 57.

Во второй период оккупации города Белгорода из-за того, что линия фронта проходила в непосредственной близости от центральной части города, а территория далее улицы Воровского в сторону железнодорожного вокзала была запретной, немецкая комендатура переместилась в бывшее здание поликлиники по улице Ново-Московской, городская полиция – недалеко от этого здания по улице Коммунистической.

Белгородская районная полиция размещалась по улице Воровского, 47. Ее полицейские участи находились в селах Старый Город, Болховец и Таврово.

После освобождения Красной Армией города Белгорода в августе 1943 г. сразу начались задержания правоохранительными органами изменников Родины и активных пособников немецких захватчиков. В ходе допросов многих из них выяснялись различные детали оккупационных порядков: структура и функции полиции, методы, которые применяли служащие Белгородской вспомогательной полиции по отношению к населению.

Довольно подробные сведения были получены из протокола допроса от 12 августа 1947 г. Шапошникова П.П., 1916 года рождения, уроженца и жителя Белгорода, добровольно поступившего на службу в Белгородскую городскую полицию в марте 1942 г.

Вот, что было получено из его допроса. «Организатором полиции был Беланов Семен Никифорович, до войны работал инженером молокозавода. До моего поступления в городскую полицию она насчитывала уже 100 человек полицейских, т.е. состояла из 9 отделений по 11 человек в каждом и организована была в три взвода»1.

К первой годовщине со дня образования полиции в Белгороде ее новый начальник Ушаков опубликовал в издававшейся в городе оккупационной газете «Восход» статью, посвященную этому событию. Статья получила название «Год работы».

Вот что он писал в этой статье: «Откатившаяся перед победоносным шествием Германской Армии жидо-комиссарская свора поставила своей задачей как можно больше разрушить и разграбить наш город, засорить его своими агентами и шпионами, которые должны были провоцировать оставшееся честное русское население, деморализовывать его бандитскими элементами и грабителями и вести свою черную, предательскую работу по разложению тыла.

Учитывая это и добиваясь установления с первых же дней после изгнания большевиков порядка в городе, охраны населения города, решительной борьбы с большевистскими агентами, Ортскомендатура и Городская Управа решили организовать городскую Полицию, на которую и были возложены эти задачи.

Подразделение тайной полевой полиции (ГФП-725) и его карательная деятельность

Руководство ГФП указания в своей деятельности получали от управления «Заграница/контрразведка» ОКВ через группу «А» упомянутого управления, приданную ОКХ. По месту дислокации ГФП получала указания от полевых начальствующих инстанций (1-Ц/АО).

В секретных документах немецкого командования предписывалось, что военные власти и воинские части должны были оказывать всемерную помощь ГФП в ее деятельности. Однако ответственность по сохранению служебной тайны, а также ответственность руководителей ГФП за военные и административные мероприятия устанавливалась персональная.

Немецкое командование в своих секретных документах регламентировало также структуру и подчиненность подразделений тайной полевой полиции. Так, устанавливалось, что во главе ГФП назначается шеф полевой полиции при Верховном командовании сухопутных сил, входящих в группу «А» Управления «Заграница/контрразведка» ОКВ, приданную ОКХ. В состав тайной полевой полиции входят группы ГФП при верховном командовании сухопутными силами при командованиях армиями, пограничными частями и погранзаставами под руководством директора полевой полиции в каждой.

Штатный состав групп ГФП на военное время предусматривался соответствующим табелем. Устанавливалось, что чиновники ГФП подчинялись в административном отношении: - Верховному командованию вооруженными силами ОКВ (Управлению «Заграница/контрразведка»), высшей инстанции для ГФП; - Шефу полевой полиции при Верховном командовании сухопутных сил, следующему по порядку подчиненности после ОКВ (Управление «Заграница/контрразведка»); - начальникам по службе (руководителям групп ГФП при ОКХ, при командованиях армиями, пограничными частями, погранзаставами). Меры наказания, к которым могли прибегать административные начальники, предусматривались имперским служебным уложением о наказаниях (Свод законов 1937 г.) и соответствующим дополнительным постановлением.

В военном отношении служащие ГФП подчинялись: - Шеф полевой полиции при Верховном командовании сухопутными силами и его штаб – генерал-квартирмейству и его начальникам; - группа ГФП при Верховном командовании сухопутными силами (ОКХ) – коменданту главной ставки и его начальникам; - группы ГФП при командованиях армиями – главному квартирмейстеру, при командованиях пограничными частями – начальнику штаба, при пограничных заставах – командиру части и его начальникам.

Устанавливалось, что меры наказания применяются согласно военному уложению о наказаниях. Также регламентировался порядок подчиненности по линии контрразведывательной службы: - Шеф полевой полиции при Верховном командовании сухопутными силами и группа ГФП при ОКХ – руководителю группы «А» при ОКХ, выделенной от управления «Заграница/контрразведка» ОКВ; - группы ГФП при командованиях армиями и другими военными соединениями 1-Ц/АО. Служебные характеристики на чиновников полевой полиции составляли их административные начальники. При этом они должны были принимать во внимание мнение военных начальников.

Что касается состава тайной полевой полиции, то к чиновникам ГФП относились: шеф полевой полиции при Верховном командовании сухопутными силами, директора полевой полиции, комиссары и вахмистры.

Назначение и отзыв чиновников полевой полиции производил начальник управления «Заграница/контрразведка» по поручению начальника штаба ОКВ.

Усиление, замена и роспуск групп ГФП производился управлением «Заграница/контрразведка» ОКВ по предложению шефа полевой полиции при Верховном командовании сухопутными силами. Для усиления ГФП, в особенности на оккупированной немецкими войсками территории, могли использоваться и солдаты, не являющиеся полицейскими чиновниками, но которые могли быть годными к службе в ГФП вследствие их личных качеств: опытности, знания языков, довоенной профессии, особой сообразительности и т.д. Они зачислялись на службу в ГФП в качестве вахмистров вспомогательной полиции.

Предусматривались также обстоятельства поддержки ГФП жандармерией и воинскими частями. Так, если в отдельных случаях при проведении особых мероприятий личного состава ГФП оказывается недостаточно, то через 1-Ц/АО армии или через руководителя группы «А» управления «Заграница/контрразведка» ОКВ надлежало получить поддержку полевой жандармерии или специально выделенных унтер-офицеров и солдат. Предусматривалось, что наименование должностей и ранги чиновников, назначенных на службу в полевую полицию в качестве «зондерфюреров», подразделяются в соответствии с градацией служебных постов на классы, согласно инструкции о штатах военного времени.

Для выполнения своих карательных функций официальный состав группы ГФП, кроме немцев – подданных Германии, пополнялся добровольцами из числа изменников Родине – граждан СССР. Принявших присягу на верность служения гитлеровской Германии, немцы называли «гиви» (сокр. от нем. «хильфсвиллиге» - добровольный помощник).