Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Нефтяная промышленность России до октябрьской революции 34
1.1. Нефтяная отрасль до первой мировой войны: внутренние и внешние факторы десятилетнего застоя 34
1.2. Нефтяная промышленность: национальные интересы и внешнеэкономические связи 56
1.3. Нефтяная промышленность в период первой мировой войны 62
Глава 2. Нефтяная промышленность в годы гражданской войны и военного коммунизма 87
2.1. Бакинский нефтяной район после октября 1917 г 87
2.2. Национализация нефтяной промышленности в 1918 г.: причины и последствия 91
2.3. Кавказский нефтяной район в фокусе международной борьбы (июнь-август 1918 г.) 109
2.4. Кавказский нефтяной район в период существования независимого Азербайджана 114
2.5. Управление нефтяной промышленностью в период военного коммунизма 121
2.6. Алгемба: экономический абсурд и политические интересы 141
Глава 3. Нефтяная промышленность в годы нэпа: внутренние противоречия развития 152
3.1. Топливный кризис и нефтяная промышленность 152
3.2. Организация нефтяной промышленности в период нэпа: конфликт интересов 162
3.3. Соперничество нефти и угля в 1920-е годы 186
3.4. Нефтеразведка: интересы государственные и ведомственные 204
3.5. Проблемы перераспределения доходов между нефтяной отраслью и государством 218
3.6. Отечественный частный капитал в нефтяной промышленности 233
3.7. Национальные противоречия в районах нефтедобычи 239
Глава 4. Нефтяная промышленность в годы нэпа: противоречивое взаимодействие с мировым хозяйством 248
4.1. Сравнительный анализ развития советской и мировой нефтяной отрасли в 1920-е годы 248
4.2. Политика концессий и нефтяная промышленность 256
4.3. Сахалинская концессия: приоритет политических интересов 279
4.4. Договор с Барнсдальской корпорацией 283
4.5. Борьба за советский нефтяной экспорт в 1920-28 годы 292
Глава 5. Переход к централизованному директивному управлению отраслью и его первые результаты 313
5.1. Взаимодействие нефтяной отрасли с мировым хозяйством в связи с переходом к плановой экономике 313
5.2. Нефть и другие источники энергии в планах социалистического строительства 319
5.3. Первые опыты планирования в нефтяной промышленности 334
5.4. Техническая реконструкция отрасли: планы и результаты 345
5.5. Нефтяная промышленность в планах первой пятилетки 357
Заключение 381
Примечания по тексту диссертации 388
Источники и литература 466
Приложения 494
- Нефтяная отрасль до первой мировой войны: внутренние и внешние факторы десятилетнего застоя
- Организация нефтяной промышленности в период нэпа: конфликт интересов
- Политика концессий и нефтяная промышленность
- Первые опыты планирования в нефтяной промышленности
Введение к работе
Научная актуальность темы. Мировая история позволяет обнаружить некоторые общие для всех стран закономерности технико-экономического характера. Одна из них - это последовательный переход к новым, более прогрессивным доминирующим источникам энергии. Если XIX век прошел под знаком быстрого и непрерывного наступления угля и превращения его к концу века в главный источник энергии, то вся первая половина XX века -время непрерывного и быстрого роста доли нефти в топливно-энергетическом балансе мира. Однако в России - СССР на протяжении этих десятилетий действовала устойчивая тенденция, прямо противоположная мировой: соотношение между добычей угля и нефти менялось в пользу угля, а не нефти. По структуре топливно-энергетического баланса в 1900 г. Россия была самой передовой страной, соотношение нефти и угля тогда было таким же, как в США и Западной Европе примерно через 4 десятилетия. Но это преимущество было недолгим. В отличие от всего мира, в нашей стране в течении ряда десятилетий быстрее росла добыча угля, а не нефти. Ничего похожего не знала ни одна другая страна мира, располагавшая значительными открытыми запасами нефти. Процесс относительного вытеснения нефти происходил в нашей стране и до начала Первой мировой войны, и после нее, в двадцатые - тридцатые годы.
Почему историческая последовательность смены ведущих видов топлива дала сбой? Ведь этот процесс не мог быть "естественно-экономическим". Если принимать во внимание только экономическую рациональность, то в России должен был сохраниться и усилиться нефтяной профиль топливно-энергетического баланса. Можно предположить, что решающими оказались иные факторы, не связанные с экономической рациональностью.
В современной научной литературе одной из важнейших является проблема "догоняющего" модернизационного развития. Справедливо подчеркивается, что "догоняющий" всегда проигрывает соревнование, что ошибочна
установка пройти - пусть с опозданием - тот же путь, что и наиболее развитые в экономическом отношении страны. Изучение истории отечественной нефтяной промышленности может показать, как и почему был упущен шанс не догоняющего, а опережающего развития топливно-энергетического хозяйства - основы современной экономики, какие факторы обусловили ошибочную расстановку приоритетов, какие интересы сталкивались в ходе разработки и проведения нефтяной и энергетической политики в СССР.
На развитие нефтяной отрасли на протяжении всего исследуемого периода влияли различные (разумеется, менявшиеся) хозяйственно-политические группы - связанные не только с нефтедобычей, но и с угледобычей, отдельными регионами, свои специфические интересы имели руководители финансового ведомства, промышленности в целом, плановых органов (в советский период). Осмысление того, кто, как и почему жертвовал общенациональными нефтяными интересами в угоду корпоративным, почему государственная власть не сумела их в полной мере отстоять - задача, чрезвычайно актуальная и сегодня.
Исследование развития и функционирования промышленности в первое десятилетие Советской власти длительное время ограничивалось традиционно поверхностным освещением некоторых разрозненных микро- и макроэкономических вопросов, отдельных внешнеэкономических аспектов. Комплексного исследования развития нефтяной промышленности, а тем более имевшихся и упущенных альтернатив, не было. Лишь в последнее время стал появляться интерес к этой проблематике. Одна из первых работ, где рассматривается "упущенный нефтяной шанс для России", принадлежит В.Т.Рязанову, ссылающемуся на исследования диссертанта.1
Предметом исследования является соотношение и взаимосвязь политических и экономических факторов, определявших развитие нефтяной промышленности в 1917-1928 гг. Отрасль рассматривается как сфера политиче-
1 Рязанов В.Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX-XX вв. Спб., 1998. С.386-390.
ской и социально-экономической борьбы различных внешних и внутренних сил. В фокусе внимания - столкновение интересов различных отечественных и зарубежных групп, прямо или косвенно связанных с нефтяной промышленностью России - СССР, и воздействие этой борьбы на темп и ход развития отрасли.
Хронологические и территориальные рамки исследования.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1928 гг. За это время нефтяная промышленность страны, как и все народное хозяйство, прошла через ряд этапов, качественно отличающихся друг от друга по большинству ключевых параметров, нефтяные - и шире - топливно-энергетические интересы страны выражали и отстаивали (или должны были выражать и отстаивать) различные по своей сути носители высшей политической власти. Борьба за национальные нефтяные интересы велась с различными оппонентами как внутри страны, так и за ее пределами. Исследование позволяет сопоставить эффективность такой борьбы на разных этапах, поставить вопрос об общем и особенном в структуре конфликтов, "завязанных" на нефтяной комплекс на всем протяжении изучаемого периода. Исследование начинается с 1917 г., причем с периода, предшествующего Февральской революции. Разумеется, эта начальная дата, как и любая начальная дата в историческом исследовании, весьма условна. Чтобы понять противоречия и конфликты, приведшие к длительному застою отрасли, приходится обратиться к изучению несколько более раннего периода. Конечная дата - 1928 год - знаменует начало первой пятилетки, частью которой была "нефтяная пятилетка". Оценить качество принятых тогда плановых и управленческих решений невозможно, если не оценивать их последствия, проявившиеся в том числе, и в 1930-е годы. Поэтому приходится касаться и того, что было после 1928 г.
Территориальные рамки исследования - территория России - СССР, в них включены также формально независимый в 1918-1920 гг. Азербайджан (как основная нефтяная база, неразрывно связанная с Россией) и формально независимая в 1918-1921 гг. Грузия (как артерия транспортировки нефти).
Историография.
История первого десятилетия советской нефтяной промышленности всегда привлекала внимание отечественных исследователей. Отрасль изучалась как важнейшая часть народнохозяйственного комплекса, раньше других начавшая в 1920-е годы техническую реконструкцию. Бесспорные успехи отрасли в 1920-е годы были на виду и подробно описывались. Но внутренние противоречия, накапливавшиеся в течение десятилетия и приведшие к срыву всех планов нефтедобычи в 1930-е годы, к фактическому топтанию на месте в предвоенный период, до сих пор не получили освещения в научной литературе. Экономические и политические факторы, влиявшие на развитие отрасли, как правило, анализировались порознь в работах совершенно разных авторов: экономическая (точнее - технико-экономическая) сторона интересовала экономистов, политическая - историков. Комплексного исследования, учитывающего экономические и политические аспекты развития нефтяной промышленности в первые десятилетия после революции, нет ни одного.
Традиция одностороннего подхода к изучению нефтяной промышленности возобладала еще в 1920-е годы К десятилетию Советской власти был выпущен ряд работ, дававших оценку развития промышленности в новых условиях, в этих работах говорилось и о нефтяной промышленности1. Общий тон юбилейных трудов был радужно-оптимистичным. Характерна оценка В.Сарабьянова: "Нефтяная промышленность тоже развивалась успешно, а в отношении рационализации она обогнала большинство отраслей союзной индустрии ("американизировалась", как любят выражаться бакинские хозяйственники)"2. В.Сарабьянов далее привел ряд показателей, характеризующих технические изменения в нефтедобыче, но факторы, обеспечившие успехи отрасли, он не анализировал. За рамками работы остались и проблемы неф-
1 Квиринг Э. Очерки развития промышленности СССР. 1917-1927. -М.-Л.: Госиздат, 1929;
Милютин В.П. История экономического развития СССР (1917-1927). М.-Л.: Госиздат.
1929; СарабьяновВ. Итоги восстановительного периода. М.-Л.: Госиздат, 1927.
2 Сарабьянов В. Итоги восстановительного периода. М.-Л.: Госиздат. 1927. С.28.
тяников. Тогда же стало принято рассматривать историю советской нефтяной промышленности в полном отрыве от изучения хода развития отрасли до 1917 г., единый исторический процесс разрывался.
Проблемы отрасли становятся понятнее, если проводить хоть какое-то сравнительно-историческое исследование, рассматривать нефтяную промышленность как часть топливно-энергетического комплекса, где ресурсы в определенной степени взаимозаменяемы и возможны альтернативные решения. Элементы такого научного подхода содержала монография К.Н.Мурзанова "Нефть и уголь в народном хозяйстве СССР"1. В дальнейшем на долгие годы изучение альтернативных вариантов развития топливно-энергетического комплекса уйдет из исследовательской литературы. Не будут ставиться вопросы и об уже упущенных альтернативах развития, и об альтернативах, существующих в каждый данный, текущий момент времени.
Наиболее серьезно история советской нефтяной промышленности анализировалась в монографии В.И. Фролова, вышедшей в 1928 г. и не утратившей своего значения в наши дни2. Автор приводит обширный фактический материал по основным проблемам экономики нефти, пытается обратить внимание на ряд ошибок, допущенных в управлении отраслью. В этой работе последовательно анализируются все этапы развития отрасли с момента ее зарождения, что позволяет читателю делать какие-то сопоставления и выводы.
В 1920-е годы вышел ряд работ, в большей или меньшей степени касавшихся борьбы Советского Союза за свои нефтяные интересы на международной арене3. Архивные материалы в этих работах не использовались, на-
1 Мурзанов К.Н. Нефть и уголь в народном хозяйстве СССР. М.-Л., 1926.
2 Фролов В.И. Экономика нефтяного хозяйства. М.-Л.: Изд.Совета нефтяной промышлен
ности, 1928.
J Арене И. Борьба вокруг советской нефти. // Социалистическое хозяйство, 1924, № 4; Берзин Р.И. Мировая борьба за нефть. М., 1922; Богдановский С. Нефтяной империализм. М.-Л.: Изд. Совета нефтяной промышленности, 1926; Годзишевский Э. Русская нефть на мировом рынке. М.: Изд.ВСНХ, 1924; Ломов Г.И. В погоне за нефтью. М.-Л.: Изд.ВСНХ. 1925; Максимович Ю.К. Мировая нефтяная конъюнктура. М.-Л.; 1925; Павлович М. Ми-
писаны они были по "горячим следам" событий (что препятствовало должному уровню обобщений), но их авторы писали искренне и откровенных подтасовок и фальсификаций не допускали. Важные аспекты, имеющие отношение к борьбе Советского Союза с международными нефтяными монополиями в 1920-е годы, нашли отражение в переведенных на русский язык монографиях ряда зарубежных авторов того времени1.
В 1930 году была опубликована монография Г.С. Крейнина и Я.Е. Рубинштейна, содержащая большой раздел "Развитие нефтяной промышленности СССР" . Работа представляет собой серьезное исследование, в ней практически нет идеологических реверансов. Книга содержит большой именной и предметный указатель, что было редкостью в исследованиях по истории развития советской нефтяной промышленности. Авторы подробно и обоснованно, с цифрами и фактами, показывали достижения отрасли за период реконструкции, осторожно обращали внимание на некоторые проблемы.
В 1930-е годы в работах, освещавших историю становления советской нефтяной промышленности, ключевым фактором, объяснявшим все проблемы отрасли, выступало "вредительство". Пионером этого направления стал Г.М. Кржижановский. Еще в 1931 г. он утверждал: "Особо разительными успехами по линии вредительства могут похвастаться вредители-нефтяники. Еще в совсем недавнее время мы считали наше нефтяное хозяйство особо передовым, представляли его себе каким-то положительным оазисом по сдвигам технической реконструкции... Приходится признать, что именно здесь
ровая борьба за нефть. М.". Молодая гвардия, 1922; Сивков А. Мировая борьба за нефть. М., 1926.
1 Гарфиас В. Мировой нефтяной рынок - его запасы и источники. Л.: Госиздат, 1926; Гоф
ман К. Нефтяная политика и англо-саксонский империализм. М.: Нефтяное издательство,
1930; Делези Ф. Нефть. М.: Новая Москва, 1923; Денни Л. Борьба за нефтяную монопо
лию. Л.: Соцэкгиз, 1934; Леспаньоль де па Трамери. Мировая борьба за нефть. М., 1925;
Фишер Л. Империализм нефти. М.-Л.: Госиздат, 1926; Фишер Л. Борьба за нефть. М.-Л.
1927.
2 Крейнин Г.С, Рубинштейн Я.Е. Экономика нефти. Очерки. М. -Л.: Госиздат, 1930.
вредители организационно оказывались особенно сильными и нанесли стране особо существенный вред"1. Этот вред заключался, будто бы, в замедлении развития нефтеразведки, нефтедобычи, бурения, крекинга, нефтеналивного флота2.
В.Бронштейн и В.Розенблюм доказывали, что "вредительство" в нефтяном хозяйстве, начавшись еще в восстановительный период, прошло ряд этапов3.
Проблема "вредительства" в отрасли, будто бы имевшего место в 1920-е годы, акцентировалась и другой группой исследователей, выпустивших свою книгу в том же 1933 г.: "Нефтяная промышленность привлекла главное внимание вредителей" .
К положению отрасли накануне пятилетки (и, значит, итогам восстановительного периода) обращался И.В. Сталин. В докладе на объединенном пленуме ЦКК и ЦК ВКП(б) 7 января 1933 г. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), подводя итоги первой пятилетки, дал сравнительную оценку состояния нефтяной и угольной отрасли в 1928 и 1932 гг.: "В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест"5. В том, что касается нефти, И.В.Сталин воспользовался приемом риторического преувеличения: по ее добыче Советский Союз за годы пятилетки перешел с третьего на второе место в мире. Отнюдь не на последнем месте стоял СССР и по добыче угля, где отставание было значительно большим, но за годы пятилетки удалось перейти с пятого на четвертое место в мире (опередив Францию). Но доказывала ли история последних лет (перед тогдашним пленумом) появление прогрессивных тен-
1 Кржижановский Г.М. Вредительство в энергетике. М.-Л.: Соцэкгиз, 1931. С.12-13.
2 Там же. С.13.
3 Бронштейн В., Розенблюм В. Проблема нефти в мировом хозяйстве и мировой политике.
М: Партиздат. 1933. С.60.
4 Десять лет Советской Чечни. Ростов-на-Дону.: Партиздат, 1933. С.49.
5 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. Изд.11-е. М.: ОГИЗ, 1947. С.369.
денний в изменении топливно-энергетического баланса ведущих стран, нужно ли было форсированно догонять по добыче угля Великобританию, находившуюся тогда на третьем месте в мире, или строить свой топливно-энергетический баланс иначе, с упором на нефть, которой Великобритания (в отличие от СССР) в 1930-е годы не добывала - к сожалению, эти вопросы даже не ставились не только Генсеком, но и советскими исследователями.
Чуть позднее была дана несколько иная (по сравнению со сталинской) официальная оценка развития нефтяной промышленности в советский период, предшествовавший началу выполнения первого пятилетнего плана: "Нефтяная промышленность вступила в первую пятилетку, в основном завершив процесс технической реконструкции промыслового хозяйства как по линии эксплуатации, так и по линии бурения, освоив уровень техники, достигнутый к тому времени нефтяной промышленностью США"1. Почти исключительное внимание к технической стороне развития отрасли в двадцатые годы сохранялось практически во всей последующей советской историографии.
Ф.Ф.Дунаев в монографии, опубликованной в 1936 г. и посвященной экономике советской нефтепромышленности, не мог обойти вопросы истории развития отрасли в совсем недавний для него период. Но в работе абсолютно преобладает раскрытие следующего ключевого для автора тезиса: "Теоретическая и практическая работа в области экономики социалистической нефтяной промышленности долгое время находилась под очень большим влиянием вредительских, буржуазных и чуждых марксизму взглядов" .
Опубликованная в 1938 г. монография Н.М.Николаевского "Вопросы экономики нефтяной промышленности СССР. Исторический очерк", как и другие работы того времени, сильно идеологизирована, переполнена бездо-
1 Итоги выполнения первого пятилетнего плава народного хозяйства Союза ССР. М.:
Изд.Госплана СССР, 1934. С.99.
2 Дунаев Ф.Ф. Очерки по экономике социалистической нефтяной промышленности. Часть
первая. М.-Л. ОНТИ. 1936. С. 18.
казательными декларациями . Если движение отрасли вперед чем-то и тормозилось - то, по мнению автора, исключительно происками "вредителей", чему в работе, вышедшей в 1938 г., уделено, разумеется, достаточно много внимания. В работе Н.М.Николаевского справедливо отмечается: "В первые годы технической реконструкции в нефтедобыче глубоконасосное оборудование поступало из США"2. Читателю, возможно, были бы интересны хоть какие-то подробности, а их нет. И другие аспекты технической реконструкции в отрасли описываются, причем довольно подробно, но без всякого социально-экономического анализа. Тем не менее, монография Н.М.Николаевского выгодно отличается от ряда предшествующих работ наличием значительного фактического материала технико-экономического характера.
В работах 1930-х годов фактический материал, характеризующий технико-экономические параметры развития отрасли, гораздо более узок и ограничен, чем в предшествующий период, но и в них можно найти интересные сопоставления. А.Аракелян приводит таблицу, из которой видно, что доля производственных основных фондов нефтедобывающей промышленности во всей крупной промышленности СССР существенно понизилась с 1926 до 1935 г., а доля фондов угольной промышленности за тот же период возросла1.
Вышедшая в 1939 г. книга А.Е.Пробста является наиболее известным исследованием топливных проблем СССР, выполненным в предвоенное время4. Автора интересовала, прежде всего, проблема соотношения отдельных видов топлива, характер целенаправленного изменения структуры топливно-
' Николаевский Н.М. Вопросы экономики нефтяной промышленности СССР. Исторический очерк. М. Г01ГТИ. 1938.
2 Николаевский Н.М. Указ.соч. С.61.
3 Аракелян А. Основные фонды промышленности СССР. М.: Соцэкгиз. 1938. С.89.
4 Пробст А.Е. Основные проблемы географического размещения топливного хозяйства
СССР. М.-Л.: Изд.АН СССР. 1939.
энергетического баланса. Преимущественное развитие непервоклассных сортов топлива А.Е.Пробст считал закономерностью социалистической реконструкции географического размещения производительных сил, прежде всего, связанную с курсом на всемерное использование местного топлива1. Естественно, что относительная роль нефти при этом снижалась.
В работах, вышедших в 1940-е годы, если о нефтяной промышленности в 1917-1928 гг. и говорилось, то буквально несколько самых общих слов, написанных характерным стилем той эпохи .' "Под руководством СМ. Кирова нефтяная промышленность Баку вышла на широкую дорогу - был осуществлен выдвинутый товарищем Сталиным грандиозный план ее технического перевооружения"3.
Обширная монография С.М.Лисичкина4 носила скорее описательный, чем аналитический характер. Технические изменения в отрасли, в том числе и в 20-е годы, охарактеризованы достаточно полно, но задачу проанализировать социально-экономические и политические противоречия, связанные с развитием нефтяной промышленности, автор перед собой не ставил. В юбилейной книге "Нефтяная промышленность СССР", созданной большим коллективом авторов в 1958 г. в связи с очередной годовщиной Октября, история отрасли в первое десятилетие Советской власти излагается и в социально-политическом, и в технико-экономическом аспекте. В социальном аспекте почти все внимание уделяется становлению новых форм труда: ударничеству, субботникам, "авралам", соревнованию, другим "социалистическим методам труда"5.
1 Там же. С.88.
2 Тихонравов Н.В. Нефть. М. -Л.: Гостоптехиздат, 1947у 75 лет отечественной нефтяной
промышленности. Краткий очерк. М.: Миннсфтепром, 1946.
3 Тихонравов Н.В. Указ. Соч. С. 13.
4 Лисичкин СМ. Очерки развития нефтедобывающей промышленности СССР. М.: Изд.
АН СССР. 1958.
5 Нефтяная промышленность СССР. М.: Государственное научно-техническое издательст
во нефтяной и горнотопливной литературы. 1958.
В монографии Г.Д.Бакулева, вышедшей в свет в 1957 г., обращалось внимание на падение доли нефти в структуре централизованного потребления топливно-энергетических ресурсов в 1920-1930-е гг.1. В следующей работе Г.Д.Бакулев показывал, что нефть всегда была более экономична, чем уголь и торф. Он писал об огромных потерях, которые нес СССР, начиная с 1920-х годов, из-за ошибочной топливно-энергетической политики2. В книге М.М.Бреннера, опубликованной в 1962 г., признавалось (со ссылкой на решения XX съезда КПСС), что длительное опережающее развитие угольной промышленности по сравнению с нефтяной было ошибкой3.
В 1960-1970-х годах основное внимание уделялось борьбе Коммунистической партии и лично В.И.Ленина за развитие отрасли4. Эта проблема затрагивалась в целом ряде работ. К сожалению, их источниковая база весьма ограничена, с чем связаны многочисленные "ляпы". Выдвигались прямо фантастические положения: "Можно смело сказать, что до установления Советской власти в Азербайджане на нефтяных промыслах по сути не было никакой техники. Самые тяжелые работы выполнялись вручную рабочими и, в лучшем случае, конной тягой... Основным приводом буровых станков была
' Бакулев Г.Д. Вопросы экономики топлива в СССР. М: Госполитиздат, 1957. С.18.
Бакулев Г.Д. Топливная промышленность СССР и экономическая эффективность капиталовложений в ее развитие. М.: Изд. АН СССР, 1961.
3 Бреннер М.М. Экономика нефтяной промышленности СССР. М. Изд. экономической ли
тературы. 1962.
4 Аванесов Г.П., Буялов Н.И. Основные этапы развития нефтедобывающей промышленно
сти СССР. М.: Изд. ВНИИ ОЭНГ, 1977; Бейсембаев СБ. В.ИЛенин и Казахстан. Алма-
Ата: Изд. Казахстан, 1968; Искандеров М.С. Киров в Азербайджане. Баку, Азгосиздат.
1970; История Азербайджана. В трех томах. Том 2. Баку.: Изд. АН АзССР, 1960; Кочарли
Т. Великий подвиг. Борьба Коммунистической партии за социалистическую индустриали
зацию Азербайджана. 1926-1932 гг. Баку, 1965; Очерки истории Коммунистической пар
тии Азербайджана. / Под ред. М.С.Искандерова и др. Баку, Азернешр, 1963; Сафронов
Е.Д. Становление советской нефтяной промышленности. М.: Недра, 1970; Стетюха Е.И.
Нефтяная промышленность Чечено-Ингушетии за годы Советской власти. Грозный, 1960.
паровая энергия..." . Статистические данные опровергают все эти представления.
Стремление преувеличить достижения Советской власти проявлялось и в 1980-е годы2.
И в середине 1990-х годов продолжают выходить работы, свидетельствующие только о том, что развитие советской нефтяной отрасли в 1917-1928 гг. нуждается в серьезном изучении. Например, в российско-швейцарском исследовании 1995 года говорится, что в 1925 г. немецко-российская фирма "Дероп" создает сеть бензоколонок в Персии . Это не соответствует действительности: ни вместе с немцами, ни в какой-либо еще комбинации сеть бензоколонок в Персии в середине 1920-х годов СССР не создавал. В другом исследовании, увидевшем свет в том же 1995 г., выдвигается тезис: "три депрессии в добыче нефти совпадают с политическими катастрофами: гражданской войной,. отечественной войной и перестройкой"4. На самом деле, "депрессий" было больше: сильнейший удар по отрасли был нанесен в 1905 г., настоящая "депрессия" была и в 1933-1934 гг.
Внешнеэкономические и внешнеполитические отношения, в том числе, в связи с советскими нефтяными интересами, изучались в трудах
Нефтяная промышленность Азербайджана за 50 лет Советской власти. Баку. АзНТИ НОТ. 1970. С. 16.
Алигуссйнов М.А. Прошлое и настоящее азербайджанской нефти. Баку.: Азгосиздат, 1987. С.49.
3 Нефть и газ России. История и перспективы. М., КРЕС/АМС, 1995. С.42-43.
4 Вчера, сегодня, завтра нефтяной и газовой промышленности России. М.: 1995.
А.Г.Донгарова', В.Ф.Лопатина2, Н.Л.Рубинштейна3, М.Е.Сонкина4, В.Л.Шишкина5 и др.
Проблемы функционирования нефтяной промышленности в первые годы Советской власти становятся понятнее и благодаря работам тех ученых, основное внимание которых было сосредоточено на изучении дореволюционного развития отрасли. Среди них хотелось бы, прежде всего, отметить труды И.Л.Дьяконовой6 и А.А.Фурсенко7.
Наряду с исследованиями, основным предметом изучения которых стала нефтяная проблематика, отдельные вопросы, связанные с состоянием нефтяной промышленности в 1917-1928-е гг., прямо или косвенно затрагивались и в тех работах, где в центре внимания находились проблемы плана ГОЭЛРО, военного коммунизма, нэпа, индустриализации и т.д.
Большое количество работ советских исследователей было посвящено плану ГОЭЛРО и его реализации, многие аспекты этой обширной темы были всесторонне проанализированы. Особой глубиной, на наш взгляд, выделяется монография З.К.Звездина8. Однако на то обстоятельство, что по своей сути план ГОЭЛРО был продуктом эпохи военного коммунизма, и это имело огромные долгосрочные последствия, лишь в 1990-е годы обратил внимание
1 Донгаров Л.Г. Иностранный капитан в России и СССР. М.: Международные отношения,
1990.
2 Лопатин В.Ф. Провал антисоветских планов США. Генуя-Гаага. 1922. М.: Соцэкгнз.
1963.
3 Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Советского государства в 1921-1925 годах. М.:
Госполитиздат, 1953.
4 Сонкин М.Е. Окно во внешний мир: экономические связи Советского государства в
1917-1921 гг. М.: Мысль, 1964.
5 Шишкин В.А. Советское государство и страны Запада в 1917-1923 гг. Очерки истории
становления экономических отношении. Л.: Наука, 1969; Шишкин В.А. Цена признания.
СССР и страны Запада в поисках компромисса. 1924-1929 гг. СПб.: Наука. 1991.
6 Дьяконова И.А. Нефть и уголь в промышленной энергетике России XIX - начала XX ве
ка в международных сопоставлениях. Автореферат докторской диссертации. М., 1996;
Она же. Нефть и уголь в энергетике царской России в международных сопоставлениях.
М.,1999.
7 Фурсенко А.А. Нефтяные тресты и мировая политика. 1880 годы -1918 г. М.-Л.: Наука.
1965.
8 Звездин З.К. От плана ГОЭЛРО к плану первой пятилетки. М,: Наука, 1979.
Ю.П.Бокарев . До сих пор в научной литературе игнорировалось и то, что стратегические установки плана ГОЭЛРО были ориентированы на снижение удельного веса нефти в топливно-энергетическом балансе.
Изучение особенностей военного коммунизма в нефтяной отрасли воз
можно лишь на основе фундаментальных трудов по этой проблеме, создан
ных И.Б.Берхиным2, Э.Б.Генкиной \ Е.Г.Гимпельсоном4,
С.А.Павлюченковым5, Н.С.Присяжным6 и др.
Современная историография, посвященная нэпу, чрезвычайно обширна. Трудно даже перечислить всех авторов, так или иначе затрагивающих особенности развития тяжелой (в том числе - нефтяной) промышленности в тот период. Отметим лишь труды Ю.П.Бокарева7, В.П.Дмитренко8, Ю.А.Полякова9.
В ряде работ анализировались организационные формы промышленных предприятий, существовавшие в 1920-е гг.10, специфика управления промышленностью . К сожалению, реально существовавшие формы органи-
1 Русский рубль. Два века истории. М". Прогресс - Академия, 1994.
2 Берхии И.Б. Экономическая политика Советского государства в первые годы Советской
власти. М.: Наука, 1970.
3 ГенкинаЭ.Б. Государственная деятельность В.И.Ленина. 1921 -1922. М.: Наука. 1969.
4 Гимпельсон Е.Г. "Военный коммунизм": политика, практика, идеология. М: Мысль,
1973.
s Павлюченков С.А. Военный коммунизм: власть и массы. М.: РКТ - История, 1997.
6 Присяжный Н.С. Экономическая чума: военный коммунизм в России. (Историко-
экономический анализ. 1918-1921 гг.) Ростов-на-Дону, 1994.
7 Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в
СССР в 20-е годы. М.: Наука, 1989.
8 Дмитренко В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской дикта
туры: Проблемы регулирования рыночных отношений. М.: Наука, 1986.
9 Поляков Ю.А., Дмитренко В.П., Щербань А.В. Новая экономическая политика: разра
ботка и осуществление. М.: Политиздат. 1982.
10 Венедиктов А.В. Организация государственной промышленности в СССР. Том 1. М.-Л.:
Изд. ЛГУ. 1957,
" Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленности. Очерки истории ВСНХ. 1917-1932 гг. М.: Мысль. 1966.
зации промышленности не сопоставлялись с предлагавшимися в 1920-е гг. альтернативными вариантами организации обобществленной промышленности (они сохранились в архивах), что могло бы иметь особое значение для нефтяной отрасли.
В многочисленных работах советских историков, посвященных проблеме социалистической индустриализации, проанализированных и обобщенных В.С.Лельчуком1, подчеркивалось, что в СССР, начиная со второй половины двадцатых годов, более быстрыми темпами развивалась тяжелая промышленность. В последнее десятилетие широко обсуждалось, насколько оправданным был все больший упор на тяжелую промышленность, в ущерб легкой и сельскому хозяйству. Однако проблема рационального распределения капиталовложений внутри тяжелой промышленности, в частности, внутри топливно-энергетического комплекса, пока не нашла отражения в исторической литературе. За рамками выполненных ранее исследований остался и чрезвычайно интересный вопрос об изменении относительного значения нефтяной промышленности по сравнению с угольной в различных вариантах первого пятилетнего плана.
Проблема групповых интересов в советской партийно-хозяйственной элите в двадцатые-тридцатые годы привлекла внимание отечественных историков совсем недавно. Анализируя конфликты между партийно-хозяйственными руководителями в двадцатые - начале тридцатых годов, О.В.Хлевнюк пишет: "Это были типичные столкновения ведомственных интересов, за которыми не стояли какие-либо принципиальные цели или намерения. Защищая сегодня позицию своего учреждения, любой из участников конфликта, перейди он в другое ведомство, отстаивал бы уже на следующий день прямо противоположную точку зрения. Иначе говоря, это была борьба за определенную долю ресурсов и репутацию влиятельного руководителя..." .
1 См.: Лельчук B.C. Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в совет
ской историографии. М.: Наука, 1975.
2 Хлевнюк О.В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в 30-е годы. М: Россия
То, как столкновение групповых интересов сказывалось на развитии одной из ключевых отраслей - нефтяной промышленности - историки пока не изучали.
В работах советских и российских историков практически не исследовалась роль иностранных фирм в технической реконструкции нефтяной промышленности, формы взаимодействия с иностранным капиталом. В то же время американская историография оценивает поставки оборудования иностранными фирмами как решающий фактор развития отрасли в 1920-е гг.1. Зарубежные исследователи отмечали, что вплоть до 1950-х годов нефть и газ в Советском Союзе не были приоритетными отраслями топливно-энергетического комплекса, преимущественное внимание (и соответствующие капиталовложения) привлекали уголь (особенно бурый), торф, затем -еще и синтетическое жидкое топливо, которое надеялись получить из каменного угля2. Объяснение такой политики американские историки в значительной мере сводили к технико-экономическим просчетам, к тому, что в СССР неправильно соизмеряли отдачу инвестиций в различные отрасли топливного комплекса3.
Таким образом, существующая историография отечественной промышленности в 1917-1928 гт. позволяет поставить актуальные на сегодняшний день вопросы, но ответ на них еще предстоит дать. В какой-то мере это и попытался сделать автор данного исследования.
Цель и задачи исследования. Цель настоящей работы состоит в анализе развития нефтяной промышленности России - СССР в 1917-1928 гг., исследовании объективных и субъективных факторов, влиявших на это развитие, изучении столкновения интересов различных отечественных и зарубежных
молодая, 1993. С.ЗЗ.
' Campbell R.W. The Economics of Soviet Oil and Gas. Baltimore (Maryland), The Johns Hopkins Press,
1968. P. 8-9.
2 ibid. P.10.
3 Sutton A. Western Technology and Soviet Economic Development. 1917 to 1930. Stanford,
1970.
групп, связанных с нефтяным комплексом. В соответствии с этим главными задачами исследования являются следующие:
выявление причин десятилетнего застоя нефтяной промышленности перед 1917 г., оценка эффективности государственной нефтяной политики царского и Временного правительства, выявление отечественных и зарубежных групп, повлиявших на застой в отрасли;
исследование военно-коммунистических методов управления нефтяной отраслью, особенностей осуществления в ней национализации;
анализ конфликта нефтяных интересов в период существования независимого Азербайджана;
изучение форм и методов управления нефтяной отраслью в годы нэпа;
установление причин отказа от поиска новых нефтяных месторождений в 1920-е годы;
анализ внешнеполитической борьбы, взаимодействия и конфликтов интересов в связи с нефтяными концессиями и нефтяным экспортом в 1920-е гг.;
изучение причин отказа от нефтяных приоритетов в плане ГОЭЛРО и последствий такой стратегии;
исследование изменения топливно-энергетических приоритетов в первых планах развития и в различных вариантах первого пятилетнего плана.
Источниковая база разнообразна по своему составу и включает как опубликованные, так и архивные материалы, в том числе - впервые вводимые в научный оборот.
Фонды Российского государственного архива экономики (РГАЭ) позволяют воссоздать всестороннюю картину развития нефтяной промышленности в исследуемый период и возникавших при этом конфликтов интересов. Документы, освещающие экономические, внутри- и внешнеполитические аспекты развития отрасли, содержатся в фондах, целиком связанных с развитием топливно-энергетического комплекса, нефтяной отрасли и ее отдельных структурных подразделений, а также в фондах общеэкономических органов в
части, касавшейся нефтяные и топливных проблем. Диссертантом изучены и использованы фонды ВСНХ (Ф.6880'. (ф.3429), і (Ф.4372), Наркомторга (Ф.5240), ГОЭЛРО (Ф.5208), , Правления нефтяной промышленности Производственного управления Главтопа ВСНХ (Ф.6880), Москазнефти (Ф.5740), Главного представительства Грознефти (Ф.3991), Московского управления Директората нефтяной промышленности (Ф.1914), Совета нефтяной промышленности Директората нефтяной промышленности (Ф.3987), Управления по сооружению нефтепровода "Эмба-Саратов" Комгосоора ВСНХ (Ф.5746).
В 1910-1920-е годы нефтяная проблематика весьма объективно и полно отражалась в специальных периодических изданиях: журналах "Нефтяное дело" (до 1919 г.), "Нефтяное и сланцевое хозяйство" (позже "Нефтяное хозяйство", с 1920 г.), "Азербайджанское нефтяное хозяйство" (с 1920 г.). Статистические данные, характеризующие работу нефтяной промышленности, публиковались в сводных годовых отчетах о работе промышленности и народного хозяйства.
Что касается натуральных показателей, то официальные данные полностью совпадают с отчетными данными нефтетрестов и отрасли в целом, извлекаемыми из документов, хранящихся в РГАЭ. Достоверны данные о количестве скважин в эксплуатации, добыче нефти, объеме бурения в целом и разведочного бурения, соотношении разных способов добычи нефти и бурения скважин, структуре производства нефтепродуктов, масштабах и структуре нефтеэкспорта и т.д. В то же время известно высказывание Ф.Э.Дзержинского, относящееся к 1926 г.: "Утверждаю, что цифры, которые дают нам тресты, вздуты, что они фантастичны. Та отчетность, которую мы собираем, - есть фантастика, квалифицированное вранье... Мы не должны жить так, как сейчас живем. У нас система такова, что она покрывает эту фантастику. При этой системе выходит так, что можно врать сколько угодно"1. Оценка Ф.Э. Дзержинского (во всяком случае, в том, что касается неф-теотрасли) относится не к отчетным натуральным показателям. Вот приме-
' Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1977. Т. 2. С.497.
нявшиеся стоимостные показатели, действительно, весьма ненадежны. Какие-либо динамические сопоставления в "азбонах", "закдензнаках" или "сов-знаках" вообще невозможны, но очень большие проблемы возникают и при приведении к единой базе "довоенных" рублей, а также "товарных" и "золотых" рублей . В дальнейшем стоимостные показатели становились все хуже, все более поздние расчеты в "неизменных ценах 1926/27 г." специалистами признаются недостоверными .
До начала первой пятилетки статистические неточности (в стоимостных показателях) были все-таки, на наш взгляд, связаны не с сознательным стремлением исказить истину, а чисто статистической сложностью приведения к единой базе данных за различные периоды времени.
Для данного исследования особый интерес представляют данные о капиталовложениях, это стоимостной показатель. Официальные данные о динамике капиталовложений в отрасль искажают соответствующие реальные процессы, они даны фактически в несопоставимых ценах. Однако годовая структура капиталовложений, их соотношения между нефтяной и угольной отраслью, достаточно репрезентативны, отражают действительное положение дел.
Определенное значение как источник по данной теме могли бы иметь мемуары. Однако большинство руководителей нефтяной и топливной промышленности в исследуемый период (И.Т.Смилга, В.А.Трифонов, И.В.Косиор, М.В.Баринов, С.М.Ганшин, И.Н.Стрижов) в 1930-е годы были репрессированы и не оставили мемуаров. Исключение составляют небольшие воспоминания руководителя Азнефти А.П.Серебровского (также репрессированного), посвященные роли В.И. Ленина в восстановлении неф-
' Бокарев Ю.П. Обратный щит. М., 1977, рукопись. С.444.
2 Ханин Г.И. Динамика экономического развития СССР. Новосибирск: Наука, 1991. С.66.
тяной промышленности , а также И.М. Губкина, вкрапленные в его работы и весьма ограниченные по затронутой проблематике2.
Оставил воспоминания и В.А.Радус-Зенькович, в 1920 г. возглавлявший Вторую трудовую армию, занятую в то время строительством нефтяной сверхмагистрали - нефтепровода и железной дороги между Эмбой и Саратовом . К сожалению, автор мемуаров, приводя отдельные интересные подробности, связанные с этим незавершенным "нефтяным" строительством, не сделал никакой попытки объяснить его смысл. Но в фондах РГАЭ история строительства Алгембы (так называли тогда создававшуюся нефтяную сверхмагистраль) представлена достаточно полно.
В целом имеющийся корпус источников позволяет всесторонне проанализировать процесс развития нефтяной отрасли в избранный период и сталкивавшиеся тогда "нефтяные" интересы.
Методологической основой исследования является системный подход, предполагающий рассмотрение фактов в их целостности и развитии. Работа базируется на принципе историзма, т.е. представлении истории как имманентно связанного процесса, признании объективных законов исторического развития.. В диссертации использован комплекс специальных исторических методов, прежде всего - историко-сравнительный и историко-системный. Особенностью методологии является анализ нереализованных альтернатив энергетического развития. При рассмотрении ряда аспектов темы применяется подход теории модернизации4. В методологии исследования автор старался также опираться на труды зарубежных и российских классиков исторической и историко-экономической науки.
Серебровский А.П. Руководство В.И. Ленина восстановлением нефтяной промышленности. М.: Госполитиздат, 1958. 2 Губкин И.М. Избранные сочинения. Том 2. М.: Изд. АН СССР, 1953.
Радус-Зенькович В.А. Страницы героического прошлого. М.: Госполитиздат, 1960. 4 Соколов А.К. Курс советской истории. 1917-1940. М., 1999. С.3-17.
Научная новизна исследования. В работе впервые проанализирован слабо изученный в историко-экономической литературе вопрос о специфике развития отечественной нефтяной промышленности в 1917-1928 гг., факторах, влиявших на это развитие, о борьбе интересов различных групп, предопределившей длительное отставание отрасли от требований отечественного народного хозяйства и мировых темпов развития. Внутренние проблемы отрасли и ее взаимодействие с мировым хозяйством рассматриваются в неразрывной связи и целостности. Раскрываются причины застоя российской нефтяной промышленности в период, предшествующий Первой мировой войне; анализируется топливная политика царского и Временного правительства в 1914-1917 гг. На основе новых архивных материалов изучен ход национализации Бакинской нефтяной промышленности в 1918 г. Раскрываются противоречия нефтяной политики независимого Азербайджана в 1918-1920 гг. Подробно рассмотрено, как политика военного коммунизма проводилась в одной из базовых отраслей экономики. Дан системный анализ развития отрасли и энергетической политики в период нэпа. В диссертации показано, что Советское государство, как носитель общенациональных интересов нефтяной отрасли, в целом довольно эффективно защищало эти интересы на международной арене (отдавая приоритет их политическому аспекту), однако внутри страны групповые и ведомственные интересы брали верх над общенациональными. В исследовании неоднократно на конкретном материале рассматривается проблема альтернатив развития топливно-энергетического комплекса в целом и нефтяной промышленности в особенности.
Практическая значимость работы состоит в том, что на опыт прошлого должна опираться и разработка современной нефтяной и энергетической стратегии России. Работа может быть использована при чтении лекционных курсов и проведении семинарских занятий по отечественной истории, истории экономики, а также в спецкурсах по истории энергетики, истории экономической политики СССР и смежным вопросам, материалы диссертации могут оказаться полезными при подготовке учебных пособий по этим курсам.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации докладывались автором на научных заседаниях в Институте российской истории РАН, а также на научных конференциях, проведенных в Российской государственной академии нефти и газа имени И.М. Губкина (январь 1997 г., май 1999 г.), Российском государственном гуманитарном университете (декабрь 1997 г., сентябрь 1998 г., май 1999 г.), Институте российской истории совместно с Научно-техническим обществом нефтяников и газовиков им. И.М. Губкина (декабрь 1998 г.), на Чтениях памяти В.П. Дмитренко в Институте российской истории (сентябрь 1998 г.), научном семинаре Исторического факультета МГУ «Индустриализация в России» (март 1999 г.). На основе результатов данного исследования автором читается спецкурс в Российском государственном гуманитарном университете.
Соискателем опубликованы две монографии (общим объемом 22 печ.л.), а также статьи в сборниках и периодической печати, тезисы выступлений на конференциях. Всего издано по теме диссертации свыше 30 печ.л. На монографию "Советская нефтяная промышленность в 1921-1928 гг." опубликована положительная рецензия бывшего наркома и министра нефтяной промышленности СССР Н.К.Байбакова.
Нефтяная отрасль до первой мировой войны: внутренние и внешние факторы десятилетнего застоя
К началу XX в. передовые страны Европы и США перешли к углю, как основе топливно-энергетического баланса. Этому предшествовала настоящая "битва за уголь", осуществлявшаяся при большей или меньшей поддержке государственной власти. Бисмарку принадлежит афоризм, под которым были готовы подписаться все государственные деятели той эпохи: "Железо и уголь - вот полюсы, вокруг которых вращается вся жизнь нашего времени".
А вот Россия в 1900 г. давала всего 2,1% угля, извлеченного из недр планеты. Но топливного голода в стране не было. Мы - практически единственные - уже тогда, первыми в мире, широко использовали нефтетопливо. Для этого были все предпосылки: на Россию в начале века приходилось свыше половины мировой добычи нефти, содержавшей 70-80% "нефтяных остатков", т.е. мазута. В 1900 г. на железных дорогах России нефтетопливо было главным - 40,5% всего потребления, лишь затем шел уголь - 35,2%, и третьими дрова - 24,2% [1]. В основном на мазуте работала промышленность не только Поволжья, но и Центрального района. К началу века на нефтетопливе работал весь каспийский и волжский флот. Причем изменения произошли стремительно, буквально на глазах. В 1873 г. И.Е. Репин закончил картину "Бурлаки на Волге", и он гениально запечатлел сцену, которую можно было наблюдать в реальности. Более того, сцена была типичной: в середине XIX в. армия бурлаков на Волге достигала 300 тыс. чел. [2]. Но это была "уходящая натура". Прошло каких-то два десятилетия - и бурлаков практически не стало: в том же году, когда Репин завершил свое полотно, началась промышленная эксплуатация нефтеносных месторождений Баку, а еще через 10 лет была изобретена эффективная нефтяная форсунка. Топить суда мазутом оказалось дешевле, чем нанимать бурлаков.
Однако постоянно стоявший перед глазами образец западной "угольной экономики" оказывал сильнейшее воздействие на сознание правящих кругов России. Это было и в конце ХГХ века, и позже, в годы Советской власти. Огромную роль играла ментальность "догоняющего" модернизационного развития. Так догоняли и "угольную Англию", правительство которой уже с начала XX в. проводило активную политику, направленную на обеспечение страны нефтяными ресурсами.
В России в конце ХІХ - начале XX вв. структура отечественного топливно-энергетического баланса страны воспринималась в одном аспекте: видели только недопустимое отставание от ведущих стран мира по добыче угля. Позиция правительства совпадала с общественным мнением. Министр финансов СЮ. Витте докладывал Николаю II в феврале 1900 г.: "Потребление каменного угля в России на 1 жителя в 7 раз меньше, чем во Франции, в 20-22 раза ниже Германии, в 26 раз ниже Бельгии и в 34 раза ниже Великобритании" [3]. Но ведь ни одна из этих стран не имела альтернативного - нефтяного - источника энергии.
В 1901-1902 гг. Россия, как и Европа, проходит через циклический кризис, охвативший все отрасли, в том числе - нефтяную. Но вот кризис заканчивается, в 1903 г. во всем мире, включая Россию, начинается оживление. На Западе оживление перейдет в подъем 1904-1907 гг., а вот в России оживление продлится всего несколько месяцев. О том, что было дальше - "длительная депрессия" или "пропущенная восходящая стадия экономического цикла" - в российской литературе уже довольно давно идут дискуссии. Остается спорным вопросом и то, почему мировой промышленный подъем обошел стороной Россию, хотя, разумеется, повлияли на это война с Японией, революция, уход части иностранного капитала.
В нефтяной промышленности с 1903 г. проявляет себя новый фактор, серьезно влияющий на объемы нефтедобычи, привлекательность отрасли для капиталовложений, надежность поставок для потребителей. 1 июня 1903 г. в Баку началась стачка, уже на следующий день превратившаяся во всеобщую. Ее особенностью стала чрезвычайная неожиданность, внезапность, необъяснимость. "Июльская забастовка самих рабочих захватила врасплох, неожиданно - словно огромная снежная лавина. Даже требования рабочих не были сформулированы. Справедливо отмечалось, что на вопрос заводской администрации - почему бастуют, чего им надо - от отдельных рабочих получались часто несуразные ответы" [4].
Современник событий, крупнейший специалист по экономике нефтяной отрасли В.И. Фролов писал: "Можно с достаточным основанием утверждать, что до июля 1903 года борьбы рабочих с капиталистами в нефтяной промышленности не было, изредка возникавшие неорганизованные частичные забастовки до этого времени ни мало не колеблют этой общей оценки... Нет никаких сомнений, что в 1903 г. положение бакинских рабочих было не хуже, чем в 1902 г. и предшествующие годы, но до 1903 г. это положение не осознавалось настолько, чтобы побудить рабочих к каким-либо действиям" [5]. Экономически не мотивированную спонтанность стачки вынуждены были признать и советские историки: "поскольку июльская забастовка развернулась неожиданно, требования рабочих не были своевременно сформулированы" [6].
Как могло случиться, что забастовка началась без каких-либо экономических или политических требований, просто в результате эмоционально-психологического накала "общественного темперамента"? Кто и как подогревал страсти? Сегодня, почти через сто лет, провести расследование и дать однозначный ответ, наверное, невозможно. Мы можем только догадываться, кому это было выгодно.
Что происходило дальше, изложим характерным языком советской историко-партийной науки начала 1960-х годов: "В целом всеобщая стачка июля 1903 г. благодаря усилиям Бакинского Комитета РСДРП и стачечного комитета отличалась организованным характером. 6 июля и в последующие дни наблюдались отдельные анархические выступления. В Балаханах (район нефтедобычи - А.И.) группа малосознательных рабочих, подстрекаемых черносотенными элементами, прибегла к порче промыслового имущества и повреждению резервуаров. Одновременно наемные полицейские агенты устраивали пожары на промыслах с тем, чтобы создать удобный повод для массовых репрессий против бастующих" [7].
В результате беспорядков и пожаров добыча нефти упала с 52,1 млн. пудов в среднем за месяц в первом полугодии до 35,8 млн. пудов в июле 1903 г. Самый большой пожар начался в сентябре, пламя от горевших пяти крупнейших скважин поднималось более, чем на сто метров. Этот беспримерный пожар на Биби-Эйбатской площади (в районе Баку) унес не менее 820 тыс. тонн нефти [8]! Даже по нынешним временам - потеря очень значительная. В результате в 1903 г. нефтяная промышленность не смогла выйти из кризиса. Годовой объем добычи упал на 665 тыс. тонн [9]. Таким образом, если бы не пожары, в 1903 г. в России вновь наблюдался бы прирост нефтедобычи. На две копейки увеличилась среднегодовая цена нефти в Баку. И даже после этого она была вчетверо ниже, чем в США [10]. Несмотря на пожары и общую нестабильность в нефтедобыче, к 1904 г. "нефтетопливо почти безраздельно царило в Московском районе и в больших количествах ввозилось в Петроградский район" [11].
Но "вброс хаоса" только начинался.
В декабре 1904 г. в Баку происходит грандиозная стачка, о которой в известном труде сказано, что она "была как бы предгрозовой молнией накануне великой революционной бури" [12]. В ходе двухнедельной забастовки сожжено 225 вышек, добыча нефти в декабре 1904 г. упала на 30 млн. пудов [13]. События тут же перекинулись в Батум, откуда шел экспорт бакинской нефти. Британский консул в Батуме жаловался, что британские суда "чуть ли не по целым неделям задерживаются в порту, не производя буквально никаких работ" [14]. Бакинская стачка закончилась заключением коллективного договора, "Мазутной конституцией", большая часть требований рабочих была удовлетворена, прибавка к зарплате составила в среднем 20% [15].
Тем не менее, после "предгрозовой молнии" последовал первый порыв "социальной бури". 6-10 февраля 1905 г. в Баку произошли, говоря дипломатическим языком, армяно-азербайджанские столкновения. А если называть вещи своими именами — резня, в которой погибли десятки людей.
Баку был, наверное, самым космополитическим городом империи, настоящим библейским Вавилоном. В нефтяной отрасли действовали азербайджанские, русские, армянские, французские, английские и иные предприниматели. Если между ними и шла конкурентная борьба, то среди подданных российского императора, во всяком случае, — не по национальному признаку. Иногда предприниматели объединялись против Ротшильда, но не потому, что тот был французом, а из-за столкновения экономических интересов[16]. На промыслах работали представители 23 национальностей. Социально-экономический уклад не носил какого-либо национального оттенка, был по-настоящему космополитичен. Национальные особенности были видны только в артелях, русских и, особенно, азербайджано-персидских. Азербайджанцы использовали исключительно персов при добыче нефти из колодцев, работе чрезвычайно опасной для жизни и вредной для здоровья [17].
23% рабочих на промыслах составляли армяне, 11% — азербайджанцы [18]. Дальше будем излагать события так, как их видели современники — русские рабочие. Среди местного азербайджанского населения было много отпрысков былых ханских и бекских родов. При отчуждении нефтеносных земель именно им досталась львиная доля платы. Затем они взялись за "охрану" промыслов. "Охрана" заключалась в насилии и вымогательстве, грабили всех, кто попадался под руку, включая братьев азербайджанцев. Плата за "охрану" постепенно росла.
Организация нефтяной промышленности в период нэпа: конфликт интересов
Основные организационные формы - тресты и синдикаты - в годы НЭПа были общими для всей промышленности, регулировались одними и теми же общегосударственными нормативными актами. Нефтяная промышленность обладала и определенной спецификой, связанной с тем, что степень централизации управления была в ней выше, чем в других отраслях, частный капитал почти не допускался, требования хозрасчета были реализованы в минимальной мере. Из всех существовавших тогда трестов лишь нефтяные были обязаны передавать 100% своей продукции отраслевому синдикату, что полностью разрывало прямую связь нефтетрестов с рынком. Естественно, что руководители трестов критиковали существовавшую структуру управления и пытались предложить руководству иные модели. Эти предложения сохранились в архивах, однако в научной литературе не приводились и не исследовались.
В начале 1921 г. управление нефтяной промышленностью, как и всей индустрией страны, все еще было основано на принципах так называемого "главкизма". С 1918 г. существовала "Главнефть", являвшаяся главком двойного подчинения: добычей всего топлива ведал Горный Совет, его распределением - Главтоп. На практике, как отмечалось современниками, "Главнефть" не подчинялась ни Горному Совету, ни Главтопу, тем более, что рядом с ними постоянно возникали всевозможные временные комиссии с чрезвычайными полномочиями [1]. До 1920 г., когда нефтяных районов под властью Москвы не было, единственной задачей "Главнефти" был учет и распределение запасов нефти, завезенной в Советскую Россию еще до потери Баку, Грозного и Эмбы. После присоединения нефтедобывающих районов, перешедших к Советской власти с огромными запасами нефти, "Главнефть" по-прежнему занималась, прежде всего, распределением нефтепродуктов. В 1920 г., сразу после национализации, возникли органы, управлявшие нефтедобычей на местах. Организация всей нефтедобычи в Грозном была возложена на Центральное нефтеуправление, в Баку - на Азербайджанский нефтяной комитет. Отношения этих органов с центром строились на общей для периода "военного коммунизма" основе, исключавшей любые экономические расчеты.
С переходом к НЭПу встал вопрос о новых формах организации промышленности. Структура "Главнефти" и до середины 1921 г. менялась 6 раз. Новая организационная перестройка должна была упразднить главки, вообще-то им можно было бы попытаться придать новые функции, однако в ходе дебатов восторжествовала вполне обоснованная точка зрения, что "главки, со всеми находившимися в их ведении предприятиями, нецелесообразно было переводить на начала хозяйственного расчета" [3].
20 мая 1921 г. Главный Нефтяной Комитет был преобразован в Центральное управление нефтяной промышленности, подчиненное только Главному Управлению по топливу (ГУТу) [4]. 20 ноября 1921 г. все самостоятельные топливные главки, включая "Главнефть", были упразднены [5]. В составе ГУТа было создано правление нефтяной и сланцевой промышленности.
Весной-летом 1921 г. руководителями советского народного хозяйства не предполагалось, что производители нефти (как и угля) будут самостоятельно выходить со своей продукцией на всероссийский рынок, свободный оборот топлива первоначально ограничивался пределами местного рынка, т.е. не связанного с железнодорожными или водными перевозкам [6]. Прямой продуктообмен керосина и мазута на хлеб допускался в рамках общей политики продуктообмена между городом и деревней, проводившейся центральной властью. Хорошо известно, что продуктообмен сорвался, быстро вылился в обыкновенную куплю-продажу. Действовать на возникающем рынке должны были бы рыночные хозяйствующие субъекты, имеющие право и обязанность покупать и продавать, их отношения с партнерами и центром не могли оставаться прежними.
Как именно строить организационную структуру национализированной промышленности - было предметом многих дискуссий. Выдвигались самые разные предложения. Еще в 1921 г. решили, что основной хозяйственной единицей станет трест: промышленность подлежала, как тогда говорили, трестированию. Но какими будут эти тресты? Выдвигались различные предложения.
В 1921 г. идея создания единого государственного топливного треста, гиганта, объединяющего все предприятия всей топливной промышленности, не сразу была отвергнута [7]. Прямо противоположным вариантом этой сверх централизации была бы передача функций главков губсовнархозам (что-то похожее было осуществлено при Н.С.Хрущеве), но и этот проект не был принят [8]. В ведение губсовнархозов попали в 1922-1923 гг. лишь второстепенные нефтепромыслы.
Вообще говоря, существовали разные возможности организации нефтепредприятий отрасли. Можно было бы особенно не фантазировать, а создать нефтяные предприятия по типу крупных нефтяных фирм, существовавших в дореволюционной России, где они занимались добычей нефти, ее переработкой, транспортировкой и доведением до потребителя. Так же обстояло дело и на Западе. Предприятия, самостоятельно реализующую свою продукцию, получающие плату за нее, могли бы самостоятельно решать основные проблемы своего развития, выполняя установленные обязательства перед государством.
Другой, отдельный вопрос - о собственности. Собственность могла оставаться государственной, предприятия - казенными, (такие проекты были и до революции), но можно было бы создать рядом с ними акционерные предприятия с контрольным или даже 100-процентным пакетом акций у государства. В других отраслях, например, в угольной промышленности акционерные предприятия учреждались и, по неподтвержденным данным американских исследователей, некоторые видные большевики даже владели в них крупными пакетами акций [9]. Идея создания акционерных обществ в нефтяной промышленности также обсуждалась, но была отклонена [10]. Созданные в других отраслях (включая, разумеется, угольную) акционерные общества оставались, конечно, не "совсем настоящими" - они работали без фондового рынка, без полной экономической власти со стороны акционеров, без возможностей свободно отчуждать акции. За привычным названием стояло совсем другое содержание. В 1923 г. при разработке планов трестирования предлагалось превратить крупнейшие тресты в акционерные общества, с этой идеей выступал, в частности, И.И.Межлаук.
Как заметил тогда же один из руководителей ВСНХ А.М.Гинзбург: "Это имело бы свой смысл лишь при условии свободной мобилизации имущества, вложенного в государственные тресты. Но этот принцип из опасения возможной фактической денационализации крупной промышленности был отвергнут. Тресты остались чисто государственными образованиями, в которые не допускается ни частный, ни кооперативный капитал" [11]. Денационализации тогда удалось избежать, она произошла через семь десятилетий, в 90-е годы, и в качестве внешней формы имела превращение государственных (казенных) предприятий в акционерные.
В начале НЭПа казалось, что наиболее значимое отличие советских трестов от всех прочих в том, что собственность полностью принадлежит государству. И.Т.Смилга полагал тогда: "Наши тресты являются как бы акционерными обществами, все 100% акций которых находятся в руках государства" [12]. Вскоре выяснилось, что это не единственная и даже не главная особенность советских трестов: так, "Англо-Персидская нефтяная компания", контрольный пакет акций которых был в руках английского государства (будущая "Бритиш Петролеум") имела мало общего с "Азнефтью", действовала совершенно по другим законам.
Она была субъектом олигополистического рынка и отличалась от находившейся в руках частных акционеров "Ройял Датч Шелл", прежде всего, более открытой политической поддержкой государства. В то же время "Англо-Персидская компания" обязана была иметь рыночную конкурентоспособность продукции, сопоставимую с "Ройял Датч Шелл".
Итак, три крупнейших советских производителя нефти - Азнефть, Грознефть и Эмбанефть - были названы трестами. В нефтетресты входили нефтедобывающие, нефтеперерабатывающие, обслуживающие, даже машиностроительные предприятия. Однако - и это исключительно важно - в отличие от дореволюционных или западных нефтяных фирм (имевших форму акционерных обществ), заниматься реализацией своей продукции нефтяные тресты права не имели. Добыча и переработка нефти были оторваны от транспортировки и реализации нефтепродуктов, переданных другим организациям, что принципиально отличало советские тресты от "буржуазных". Основной смысл трестирования первоначально виделся в том, что таким путем промышленность должна была перейти от "главкизма" на начала хозяйственного расчета [13]. Понятие хозрасчета оставалось весьма размытым, хотя сразу же было ясно, что не только мелкие и мельчайшие, но "и крупные тресты, в том числе нефтяные, мало напоминали американские или западноевропейские" [14]. По масштабам производства советские нефтетресты были сопоставимы с крупными западными компаниями, от последних они отличались тем, что не были самостоятельными хозяйственными субъектами, никогда не имели в качестве основного реального критерия эффективности, экономического императива, степень прибыльности или даже какой-то иной чисто экономический критерий деятельности. Требования Госплана, ВСНХ или СТО могли быть (и подчас были) экономически иррациональными, однако подлежали обязательному исполнению.
Политика концессий и нефтяная промышленность
20 июня 1918 г. вся нефтяная промышленность России была национализирована. Прежние собственники остались ни с чем, рассчитывать сразу же после этой акции на их поддержку не приходилось. Тем более, что несколько ранее Советская Россия аннулировала все прежние внешние займы, а 28 июня 1918 г. была национализирована вся крупная и средняя промышленность. Никаких различий между капиталом отдельных стран при этом не делалось. Правда, была предпринята мало известная попытка компенсировать потери американцам: председатель комитета хозяйственной политики ВСНХ Ю.Ларин предложил в качестве компенсации передать Соединенным Штатам Камчатку, о чем сам он вскоре и написал в журнале "Народное хозяйство" [1]. Предложение показалось американской стороне достаточно интересным и, видимо, серьезным: во всяком случае, консул США пытался обсудить в ВСНХ детали такой сделки [2].
Начиная с середины 1918 г. Москва утратила контроль над нефтяными районами, поэтому и проблема привлечения в них иностранного капитала не вставала. Но вообще вопрос об иностранных концессиях советское руководство впервые стало обсуждать, по крайней мере, с начала 1919 г. В феврале 1919 г. в Совнаркоме возникла идея (надо сказать, фантастическая) - предложить иностранцам построить и эксплуатировать на правах концессии Великий Северный железнодорожный путь. Соответственно, надо было решить в принципе: допустимы для советского государства концессии или нет. По предложению В.И.Ленина Совнарком признал "концессии представителям иностранного капитала вообще, с принципиальной точки зрения, допустимыми в интересах развития производительных сил" [3]. Возникло "диалектическое противоречие": для развития производительных сил концессии полезны, хотя, конечно, для развития новых, социалистических производственных отношений прямой пользы от них нет.
Под концессией тогда понималось "предоставление права иностранному капиталу заниматься хозяйственной деятельностью, изъятой из сферы свободной инициативы и принципиально монополизированной в пользу государства и его органов" [4]. Таким образом, если рассуждать в терминах коммунистического режима, в социалистическом народнохозяйственном комплексе могли возникнуть анклавы совершенно иной социально-экономической природы, однородной с капиталистическим мировым хозяйством. И теоретически, и практически все, что связано со взаимодействием с иностранными капиталистическими фирмами на территории СССР, представлялось тогда чрезвычайно сложным.
Весной 1920 г. Грозный и Баку стали советскими. Вся вторая половина 1920 г. - это, как известно, период ужесточения политики "военного коммунизма". В Бакинской и Грозненской нефтепромышленности положение ухудшалось из месяца в месяц, изо дня в день. Казалось, собственными силами процесс падения нефтедобычи и бурения не остановить. В рамках проводимой политики так оно и было. Начался зондаж зарубежных предпринимателей, а затем и переговоры с ними. 23 ноября 1920 г. был издан декрет "Об общих экономических и юридических условиях концессий" [5]. В Декрете о концессиях говорилось, что процесс восстановления и российского, и мирового хозяйства может быть мнoгократно ускорен, если Россия обеспечит мировой экономике доступ к добыче и переработке своих природных богатств, а та, в свою очередь, предоставит необходимые для этого капиталы [6].
В.И.Ленин заявил 6 декабря 1920 г.: "в декрете о концессиях мы выступаем от имени всего человечества с экономически безупречной программой восстановления экономических сил мира на почве использования всего сырья, где бы оно ни было" [7]. Таким образом, признавалось наличие неких общих интересов "всего человечества", которые выражало советское правительство. Диалектика единства и противоречий интересов мирового капиталистического и российского некапиталистического хозяйства применительно к вопросу о концессиях тогда не рассматривалась. В дальнейшем она породила немало дискуссий.
1 февраля 1921 г. Совнарком принял постановление: "Одобрить в принципе выдачу нефтяных концессий в Грозном и Баку и на других действующих промыслах и начать переговоры, ведя их ускоренно" [8].
В то время существовало серьезное опасение, что рабочие Баку и Грозного не поддержат передачу промыслов обратно в руки капиталистов. В том же постановлении Совнаркома было записано: "Поручить т.Сталину выяснить, вполне ли разъяснено бакинским и грозненским рабочим значение концессии, как средства для восстановления нашего хозяйства и укрепления советского строя, или требуется посылка туда особого политического руководителя" [9].
Концессионные договоры можно было заключать, но с точки зрения идеологии вопрос оставался сложным. У рабочих могло сложиться впечатление, что прежние хозяева вернутся и начнут их эксплуатировать. Следовало каким-то образом показать, что господство пролетариата возвращение капиталистов не подорвет. На X съезде РКП/б/ была признана допустимость концессий, более того 15 марта 1921 г. X съезд РКП/б/ в резолюции "Советская республика в капиталистическом окружении" одобрил в принципе сдачу в концессию части грозненских и бакинских промыслов [10].
X съезд открывал новую экономическую политику, а концессии были разрешены еще в самый разгар политики "военного коммунизма", непримиримой борьбы с любыми эксплуататорами, ожидания скорой мировой пролетарской революции.
Переговоры о возможных нефтяных концессиях велись начиная с 1920 г., сложность была в том, что западные фирмы желали получить только те участки, которые принадлежали им до революции [11]. Советское правительство не шло на это, полагая, что такой шаг будет расцениваться и внутри страны, и за рубежом как частичный отказ от итогов национализации.
В феврале 1921 г. вопрос о концессиях обсуждался с рядом фирм. Среди них - бельгийское общество "Петроль де Грозный", к которому попали все акции дореволюционной компании "Ахвердов и К0". Бельгийская фирма изъявила желание получить прежние участки в Грозном, дававшие половину добычи района. Вместо прежних участков в 100 десятин Советское правительство предложило иные участки, в 600 десятин. Компания "Петроль де Грозный" отказалась от этого предложения и настаивала на возвращении прежних участков. Обществу были предложены иные нефтяные земли в Грозном, в том числе - очень богатые нефтью. Бельгийцы опять отказались, заявив, что желают получить только прежние участки, в крайнем случае - "округлив" их соседними участками, но не из числа принадлежавших до революции другим фирмам. [12]. Когда велись переговоры с другими фирмами, то все они точно так же просили свои прежние участки. На "чужие" участки ни одна фирма не шла. Они уверяли Советское правительство, что если взять чужие участки, это вызовет за границей судебные иски, а вся вывезенная нефть будет арестована. Участков, которые ранее никому бы не принадлежали, в Грозном почти не оставалось [13].
Одновременно переговоры велись с американцами. 31 марта 1921 г. В.И.Ленин спрашивает Г.В.Чичерина: "Разъяснено ли Вандерлипу, что мы могли бы сдать американцам в концессию громадные нефтяные площади (Баку, Грозный, Эмба, Ухта) и этим бы Америка побила Англию?" [14].
28 марта 1921 г. В.И.Ленин поддерживает идею: построить 10-дюймовый нефтепровод Петровск - Москва или Грозный - Москва. Хотя экономически наиболее оправданным было бы строительство нефтепровода Нижний Новгород - Москва или Ярославль - Москва, но и нефтепровод с Северного Кавказа на Москву не был таким экономическим абсурдом, как Алгемба (нефтепровод между Саратовом и Эмбой, строившийся в 1920-1921 гг). Беда в том, что внутри страны средств для строительства не было и их получение не предвиделось. В.И.Ленин нашел, как ему казалось, выход: предложить иностранцам сдать в концессию значительную часть Бакинского или Грозненского нефтяного района в обмен, помимо прочего, на строительство нефтепровода [15]. 2 апреля 1921 г. В.И.Ленин пишет: "Архижелательно 1/4 Баку (а то и 2/4) сдать концессионерам на условиях помощи из-за границы и продовольствием и оборудованием" [16]. Однако иностранные фирмы на заключение концессионных договоров не шли, хотя все новые предложения и обсуждались.
Первые опыты планирования в нефтяной промышленности
С первых дней существования Госплана в центре его внимания оказались вопросы планирования восстановления топливной промышленности. На методологические подходы Госплана большое влияние оказала книга профессора В.И.Гриневецкого "Послевоенные перспективы русской промышленности", опубликованная в Харькове в 1919 г., где был разработан план возрождения производительных сил страны. Первой задачей экономической политики В.И.Гриневецкий считал восстановление и подъем топливной промышленности [1]. Ту же мысль неоднократно высказывал возглавлявший Госплан Г.М.Кржижановский, ссылаясь, конечно, не на В.И.Гриневецкого, а план ГОЭЛРО [2].
Уже на второе полугодие 1921 г. был разработан и принят топливный план, причем его выполнение достигло 97%.
В начале 1922 г., при подготовке материалов к Генуэзской конференции, Госплан дал ряд прогнозных оценок по топливной промышленности на 1925 и 1932 гг.
Госплан предполагал наличие следующих потребностей России в топливе (в млрд. пудов 7000-калорийного топлива): [4]
Таким образом, как и намечалось в плане ГОЭЛРО, производство нефтетоплива должно было расти гораздо медленнее, чем торфа или угля.
Вывоз предполагался преимущественно в виде нефтетоплива и небольшого количества донецкого антрацита [6].
Тогда же Госплан попытался оценить возможную в перспективе добычу нефти с точностью до миллиона пудов:
1922 г. - 263 млн.пудов
1925 г. - 497 млн.пудов
1932 г. - 956 млн.пудов [7].
В материалах Госплана отмечалось: "Капитальные расходы на восстановление и оборудование нефтяных промыслов крайне скромны; если отнести бурение, как ежегодно повторяющуюся работу к эксплуатационным расходам, то для выполнения программы надо во все нефтяные районы вложить капитальных затрат в период 1923-1925 гг. около 85-90 млн.рублей, а в период 1923-1932 гг. - около 900 млн.рублей. Ежегодные годовые расходы (включая и капитальные затраты) по всем промыслам будут в 1925 г. - около 70 млн.рублей, в 1932 г. - около 100 млн.рублей, с избытком покрываясь стоимостью продукции, каковая составит в 1925 г. (по современным ценам) не менее 450 млн.рублей, а в 1932 г. - не менее 890 млн.рублей" [8].
Эти материалы Госплана не стали основой для принятия каких-либо конкретных решений, например, увязывающих размеры ежегодных капиталовложений и прироста добычи нефти.
В феврале 1923 г. в Госплане был разработан перспективный план добычи нефти и угля на 12 лет, уже с разбивкой по годам [9].
Как видно из приведенных цифр, прирост добычи нефти намечался очень скромный, в 1928/29 и 1929/30 гг. всего по 10 млн.тонн. И, тем не менее, современник событий писал в 1923 г.: "План развития нефтяной промышленности построен без надлежащей осторожности и далек от истины. По плану уже (!) в 1932 г. ожидается достижение рекордного 1901 г., когда было добыто 700 млн.пудов нефти, а в 1934/35 операционном году ожидается добыча уже 960 млн.пудов нефти - цифры, поражающей своей величиной всякого более или менее знакомого с состоянием нефтепромышленности в довоенное время" [10].
Действительная добыча вскоре далеко превзошла "поражающие своей величиной" планы нефтедобычи.
В том же 1923 г. была составлена первая "нефтяная пятилетка" Азнефти, она предусматривала добычу в Бакинском районе в 1925/26 г. в размере 425 млн.пуд. [11]. Это, если учесть долю Азнефти, больше чем по планам Госплана 1923 г.
В целом более удачной оказалась работа по составлению не перспективных, а годовых планов, она велась в Топливной секции Госплана и в Госплане ГУТа ВСНХ, производственные программы по добыче нефти устанавливались в ходе совместных заседаний Топсекции Госплана и Топплана [12].
В первом квартале 1922/23 г. добыча нефти (по трем районам составила 114,9% от планового задания [13]. План по бурению был выполнен лишь на 52,3% [14]. Добыча угля в Донбассе составила 84,2% от плана [15]. В материалах Госплана отмечалось: "Поскольку в результате недостаточного выполнения производственных заданий поступление топливных ресурсов было ограничено, постольку при назначении топлива потребителям к поставке приходилось урезать их потребности" [16].
Но уже по 1922/23 г. в целом производственная программа по отраслям топливной промышленности была выполнена значительно точнее:
- нефтедобывающая - 94% плана
- каменноугольная - 99% плана [17]
Успех планирования особенно можно заметить, если сравнить с выполнением плана некоторыми другими отраслями:
- химическая - 66% плана
- текстильная - 124% плана [18].
У плановиков появились основания заявить: "Топливный план в настоящее время является основным стержнем для всего планового хозяйства Республики. Именно на его основе базируются все остальные планы. Выполнение плана в течение последних двух лет надо считать 100%-ным. Мы должны вести политику, которая имела бы своим результатом создание Комиссариата Энергетики - основы всей хозяйственной жизни России" [19].
Тем не менее, планирование не смогло предвидеть или приостановить кризис сбыта осени 1923 г.
Один из руководителей ВСНХ А.М.Гинзбург писал: "С осени 1923 г. в направлении нашей экономической политики замечается возврат к усиленной регламентации хозяйственной жизни. Первичные хозяйственные ячейки подвергнуты более жесткому контролю и регулированию. Если в первый период нэпа хозяйственные организации развивались по пути децентрализации и расширения самостоятельности отдельных хозяйственных единиц, то во второй период (с осени 1923 г. - А.И.), под влиянием "ножниц", кризиса сбыта и опасений червонной инфляции, начался заметный сдвиг в сторону зажима промышленного процесса в плановое русло... Тресты лишены были права свободного установления цен почти на все важнейшие предметы потребления, и цены эти стали устанавливаться распоряжениями нового Комиссариата внутренней торговли" [20].
Усиление планового начала не принесло ожидаемых результатов.
После кризиса сбыта осени 1923 г. существовало опасение перепроизводства. Программы развертывания промышленности на 1924/25 г. были приняты в меньших размерах, чем получилось на деле. Правительство вынуждено было в течение года "на ходу" корректировать программы. В 1924 г. Госплан еще не давал директив отдельным отраслям промышленности и отдельным трестам. Производственные программы, составленные трестами, поступали в Промплан ВСНХ, который сводил их в программы отдельных отраслей.
Производственная программа нефтяной промышленности на 1924/25 год двигалась по инстанциям рассмотрения 84 дня, и была утверждена лишь в январе 1925 г., т.е. во втором квартале. Тогда не была утверждена производственная программа угольной промышленности, а программа торфяной промышленности - в мае 1925 г., т.е. в третьем квартале [21].
Первые производственные программы топливных отраслей опирались преимущественно на увеличение нагрузок довоенных основных капиталов, "процесс же увеличения этих нагрузок, нужно признаться, протекал довольно стихийно" [22].
До 1925 г. новое промышленное строительство во всех отраслях было весьма скромным, восстанавливалась, ремонтировалась прежняя промышленность, доставшаяся советской власти с царских времен. Индустриальное наследство дореволюционной России даже кое у кого породило, по словам Л.Д.Троцкого, "представление, будто техническое оборудование нашей промышленности принадлежит к естественным богатствам нашей страны и будто можно на этой "естественной" основе... строить дальше социализм до полного завершения. Но это иллюзия" [23].