Петр I в русском общественном сознании конца XVII - первой четверти XVIII века : формирование нового образа государя в России Бугаева Наталья Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Условия становления образа государя в русском общественном сознании конца XVII - первой четверти XVIII вв 49

1.1. Формирование образа царя в общественном сознании средневековой Руси 49

1.2. Социокультурный переход конца XVII — первой четверти XVIII вв. как условие становления нового образа монарха в России 76

Глава 2. Формирование и трансляция нового образа государя официальной идеологией в России первой четверти XVIII века 94

2.1. Церковные преобразования и трансляция религиозного культа монарха в России первой четверти XVTII века 94

2.2. Формирование и трансляция гражданского культа монарха в России первой четверти XVIII века 116

Глава 3. Восприятие нового образа государя русским обществом конца XVII - первой четверти XVIII века 137

3.1. Образ Петра І в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века 137

3.2. «Град Петра» и восприятие нового образа государя русским обществом конца XVII - первой четверти XVTII века 155

Заключение 176

Список источников и литературы 179

• Формирование образа царя в общественном сознании средневековой Руси
• Церковные преобразования и трансляция религиозного культа монарха в России первой четверти XVTII века
• Образ Петра І в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Динамика переходного периода, социально-экономические, политико-правовые, духовно-нравственные перемены последних десятилетий поставили вопрос о социальной и культурной идентификации российского общества. Интерес российского общества к своему историческому прошлому на рубеже XX - XXI веков был вызван переоценкой прежних ценностей и идеалов, новым осмыслением многих факторов общественно-исторического и социокультурного развития государства.

В сложном процессе реформирования современного российского общества в условиях медиатизированной политики остро встает проблема восприятия власти. Образ отдельных политических лидеров и власти в целом, формирующийся в массовом сознании, является сегодня важнейшим политическим ресурсом. Научную значимость получают вопросы о структуре и содержании образов государственной власти и ее представителей, о способах ее репрезентации, что актуализирует проблему изучения исторического компонента общественного сознания. Научно-исследовательский интерес вызывают особенности политического сознания российского общества, специфика процесса формирования и трансляции официальных установок восприятия власти и их рецепция массовым сознанием в контексте социокультурной динамики. В связи с этим, историческая деконструкция образа государя позволяет выявить глубинные, архаические пласты восприятия образов современной власти.

Массовые представления о государственной власти в современной России содержат комплекс представлений о власти, сложившийся в разные эпохи отечественной истории. В современном российском обществе, переживающем последствия модернизационных процессов, особый интерес вызывает образ царя, предложившего и осуществившего первую попытку модернизационных трансформаций. Так, по результатам массового опроса

4 российского населения, проводившегося Социологическим центром Российской академии государственной службы: «Среди государственных деятелей наиболее массовую положительную оценку получил Петр I. По мнению 90,2% опрошенных в 2001 г. и 89,6% опрошенных в 2003 г., он оказал огромное положительное влияние на формирование государственности России, ее превращение в великую мировую державу; в 1990 г. дань уважения Петру отдали 74% опрошенного населения России»¹. В январе - феврале 2003 года на вопрос: «Какие периоды и события в истории России наиболее интересны для Вас?» большинство респондентов — 61,1% ответили «Эпоха Петра I и превращение России в империю» . Интерес к личности Петра I и его преобразовательной деятельности во многом обусловлен значимостью исторического опыта нашего государства конца XVII - первой четверти XVIII веков для современности. Образ первого императора является сегодня своеобразным символом власти и воплощением имперской идеи.

Таким образом, изучение процесса формирования и восприятия образа государя в России конца XVII - первой четверти XVIII вв. является проблемой, имеющей как научную, так и общественную актуальность.

Историография проблемы. В силу специфики развития отечественной исторической науки формирование и восприятие образа государя в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века как научная проблема долгое время оставалась вне поля исторических исследований. Большинство отечественных историков рассматривали указанную проблему в контексте общего осмысления петровских преобразований: усилия исследователей были сосредоточены в большей степени на оценке личности Петра I и его государственной деятельности.

Первые сочинения, посвященные личности и деятельности Петра I появляются уже в первой половине XVIII века. Прижизненная история

¹ Историческая память в массовом сознании российского общества: (Результаты социологического
мониторинга) // Социология власти: Вестник Социологического центра РАГС. — 2003. — № 2. — С. 17.

² Там же. - С. 47.

5 Петра создавалась при его непосредственном контроле и представляла собой повествовательное изложение, носящее ярко выраженный панегирический характер . Установки официальной историографии первой четверти XVIII века во многом способствовали формированию в общественном сознании идеализированного образа первого императора, своеобразного культурно-исторического мифа о царе — преобразователе, творце, приведшего Россию «из небытия к бытию».

Среди апологетов петровского царствования второй четверти -середины XVIII века, чьи труды способствовали распространению «петровского мифа» - В. Н. Татищев и М. В. Ломоносов. Сподвижник Петра, входящий в его «ученую дружину», В. Н. Татищев полагал, что «монархическое правление государству нашему протчих полезнее, чрез которое богатство, сила и слава государства умножается, а чрез протчее / умаляется и гинет»⁴. Подчеркивая исключительную роль «законоиздания» в укреплении самодержавной власти, Татищев высказывает мысль о том, что законодательство государства должно быть согласовано с «честью монарха»: «Как то Петр Великий, хотя и мудрый государь был, но в своих законах многое усмотрел, что переменить нужно, для которого велел, все оные собрав, разсмотреть и вновь сочинить, того ради лучше оное прежде издания рассматривать, нежели, издав, променять, что с честию монарха не согласует»⁵. Автор «Истории Российской» связывает начало своего труда над древней русской историей с именем Петра I: «Причина начатию сего моего труда (...) воздать должное благодарение вечной славы и памяти достойному государю его императорскому величеству Петру Великому (...), все, что имею, чины, честь, имение, и, главное над всем, разум, единственно все по милости его величества имею, ибо если бы он меня в чужие край не посылал,

³ Шафиров П. П. Рассуждения о причинах Свейской войны // Россию поднял на дыбы... - М., 1987. - Т. 1. -
С. 491 - 549; Феофан Прокопович. История Петра Великого, от рождения его до Полтавской баталии, и
взятия в плен остальных шведских войск при Переволочке, включительно. — СПб., 1773; Манкиев А. И.
Ядро российской истории. - М., 1770.

⁴ Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8т. - Т. 1. - М., 1994. - С. 367.

⁵ Татищев В. Н. Избранные произведения. - Л., 1979.-С. 150.

к делам знатным не употреблял, а милостью не ободрял, то бы я не мог ничего того получить» .

Высоко оценивал реформаторскую деятельность Петра I, «премудрого
Государя», в результате которой «приняла новой вид Россия» М. В.
Ломоносов. Характеристика Петра I и его деятельности дана М. В.
Ломоносовым в «Слове похвальном блаженныя и вечнодостойныя памяти
государю императору Петру Великому», написанным по поводу
празднования коронации Елизаветы Петровны в 1755 году. Подчеркивая
исключительную роль первого императора в развитии Российского
государства, Ломоносов называет его «мужем, посланным от Бога на
удивление вселенной» . Личность Петра І в оценке Ломоносова обладает
уникальными, сверъестественными для человека качествами: он — «наш
Герой», «Великий наш защитник», и вместе с тем — неутомимый труженик:
«Везде Петра Великаго вижу в поте, в пыли, в дыму, в пламени — и не могу
сам себя уверить, что один везде Петр, но многие и некраткая жизнь, но лет
тысяча»⁸. Завершает «Слово...» вывод Ломоносова о сакральной сущности
Петра: «И так, ежели человека, Богу подобнаго, по нашему понятию, найти
надобно, кроме Петра Великаго не обретаю»⁹. -

Во второй половине XVIII века со становлением отечественной исторической науки предпринимаются попытки рационального осмысления петровского царствования. Как научная проблема вопрос об оценке личности и государственной деятельности Петра I впервые формулируется М. М. Щербатовым в его работе «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого». Анализируя характер и поступки Петра I, автор находит оправдание многим «порокам» самодержца, объясняя их особенностями социальной среды и воспитания, однако некоторые «пороки», по мнению Щербатова должны подвергнуться осуждению, поскольку примеру государя

⁶ Цігг. по: Толочко А. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. — М., 2005. — С. 29.

⁷ Ломоносов М. В. Слово похвальное блаженныя памяти государю императору Петру Великому // Петр
Великий: pro et contra. - СПб., 2003. - С. 92.

⁸ Там же.-С. 103.

⁹ Там же.-С. 104.

7 последовали приближенные. Это, прежде всего, женитьба Петра на «пленнице» Екатерине и заточение в монастырь первой супруги: «Не могу я удержаться, чтобы не охулить развод его с первою его супругою, рожденной Лопухиной, и второй брак (...); ибо пример сей нарушения таинства супружества, ненарушимого в своем существе, показал, что без наказания можно его нарушать»¹⁰. Подводя итоги царствования Петра I, Щербатов отмечает военные заслуги государя, его роль в развитии наук, ремесел и торговли, однако при этом «искренняя привязанность к вере стала исчезать, таинства стали впадать в презрение, твердость уменьшилась, уступая место нагло стремящейся лести, роскошь и сластолюбие положили основание своей власти...»¹¹. Определяя «пороки», М. М. Щербатов характеризует и добродетели монарха, отмечает почтенное отношение к Петру Великому современников и потомков «яко отцу и яко просветителю», прославление которого «яко некоторая великая река, которая что более удаляется от своего начала, то пространнее становится»¹².

Дальнейшее осмысление преобразовательной деятельности Петра I связано с именем Н. М. Карамзина. Взгляд историка на противоречивый и сложный образ Петра I был неоднозначным: если в конце XVIII века Н. М. Карамзин выступал апологетом петровских преобразований, то в начале XIX века, в связи с событиями европейской и отечественной истории, его общественно-политические воззрения, а с ними и взгляды на государственную деятельность Петра изменились. Якобинская диктатура во Франции, сомнения в идеалах Просвещения, разочарование в либеральных идеях и реакция на политику александровских реформ повлияли на мировоззрение историка, способствовали переосмыслению им событий петровской эпохи с позиции консерватизма. В 1811 году в «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Н. М. Карамзин выступил с критикой петровской европеизации, подчеркнув ее

¹⁰ Щербатов М. М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого // Петр Великий: pro et contra. -
СПб., 2003.-С. 114.

¹¹ Там же.

¹² Там же.-С. 117.

8 чуждость «народному духу» под которым подразумевал «привязанность к нашему особенному, не что иное как уважение к своему народному достоинству»¹³. По мнению Н. М. Карамзина, европеизация государства сопровождалась унижением национального достоинства россиян, этого унижения можно было избежать, не высмеивая и не искореняя в процессе приобщения к западной культуре национальные нравы и обычаи: «Русская одежда, пища и борода не мешали заведению школ»¹⁴. В «Записке...» высказана мысль о том, что церковные преобразования и отмена патриаршества привели к упадку духовенства и снижению роли Церкви в обществе, «блестящей ошибкой» названо и строительство Петербурга -города, основанного, по мнению Н. М. Карамзина, «на слезах и трупах».

В 30 - 50е гг. XIX века фигура Петра I становится предметом историко-философской дискуссии. Вопрос о характере и последствиях петровских преобразований способствовал кристаллизации двух течений общественно-политической мысли: западничества и славянофильства. Славянофилами Ю. Ф. Самариным, А. С. Хомяковым, К. С. и И. С. Аксаковыми, И. В. и П. В. Киреевскими высказывалась мысль о том, что насаждение Петром западных начал, чуждых «русскому духу», нарушило внутреннюю духовную свободу русского народа, разъединило верхи общества и народ, народ и государство. По словам И. С. Аксакова: «Сущность петровского переворота состояла в том, что земский тип государства был заменен типом полицейским; что в его лице государство оторвалось от народных начал»¹⁵. Западники же, высоко оценивая личность Петра I и его государственную деятельность, называют первого императора подлинным «создателем России», а его преобразования -естественной исторической необходимостью .

Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. - М., 1991.-С. 33.

¹⁴ Там же.

¹⁵ Аксаков И. С. О «Записке» К. С. Аксакова, поданной императору Александру II // Аксаков И. С. Отчего
так нелегко живется в России? - M., 2002. - С. 467.

¹⁶ Чаадаев П. Я. Философические письма. - М., 2006.; Герцен А. И. Двадцать осьмое января // Петр Великий:
proetcontra.- СПб.,2003.-С. 170- 176.

9 В 1843 году в Петербурге выходит объемная работа Н. А. Полевого «История Петра Великого», в которой автор уподобляет Петра мифическому герою, богоподобному существу, который «вдохнул жизнь в вещество» и был провиденциально предназначен для России: «Он родился предназначенный, он совершал предопределение Божие...»¹⁷. При этом автор упускает процесс становления царя — реформатора, избегает критических замечаний в оценке личности и государственной деятельности Петра I, поскольку «указывать на ошибки его нельзя, ибо мы не знаем: не кажется ли нам ошибкою то, что необходимо в будущем, для нас еще не наставшем, но

что он уже провидел» .

В середине XIX века историками, занимающимися эпохой Петра I, вводятся в научный оборот архивные материалы, публикуются документы по истории России конца XVII - первой четверти XVIII века¹⁹. Появляются исторические исследования, посвященные отдельным аспектам петровских реформ, прежде всего в сфере государственного управления²⁰. Истории петровской эпохи уделяет большое внимание профессор Московского университета М. П. Погодин²¹. В статье «Петр Первый и национальное органическое развитие» М. П. Погодин исследует состояние России накануне петровских преобразований и делает вывод о том, что «реформа началась в России задолго до Петра (...). Реформа предчувствовалась, вызывалась, испытывалась, и реформа именно европейская: домашняя русская жизнь выходила сама собою на европейскую торную дорогу» . Действия Петра, по мнению М. П. Погодина, логичны, а методы - оправданы сложившейся

¹⁷ Полевой Н. А. История Петра Великого: В 4 т. - М., 1899. - С.431.

¹⁸ Там же.

¹⁹ Походные журналы 1695 - 1698,1700 - 1703, 1705 -1724 гг. - СПб., 1853 -1855; Переписка императора
Петра I с государыней Екатериной Алексеевной. - М., 1862.

²⁰ Дитятин И. И. Устройство и управление городов в России. - Т. 1. Города России в XVIII столетии. — М.,
1875; Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: Историко-юридическое исследование. -
M., 1875.

²¹ Погодин М. П. Петр Великий // Москвитянин. - 1841. -Ч. 1. № 1. - С.З - 33; Он же. Суд над царевичем
Алексеем Петровичем. Эпизод из жизни Петра Великого. - М., 1860; Он же. Черты из жизни Петра I //
Русский вестник. — 1867. - №. 3 - 4.

²² Погодин М. П. Петр Первый и национальное органическое развитие// Петр Великий: pro et contra. - СПб.,
2003.-С. 256-257.

исторической ситуацией, поэтому автор признает «необходимость, законность и разумность петровской европейской реформы» .

Личность и деятельность Петра I стала предметом специального исследования Н. Г. Устрялова²⁴. В 1858 году выходит первый том его «Истории царствования Петра Великого». Основываясь на обширной источниковой базе, автор заключает - основная идея царствования Петра Великого «преобразить полуазиатскую Россию в государство, цветущее промыслами, искусствами, науками, с необходимым политическим весом в Европе» . Несомненной заслугой Н. Г. Устрялова является опубликование архивных документов, относящихся к истории России конца XVII - первой четверти XVIII века, которые вышли отдельным томом приложений к «Истории царствования...».

Свою трактовку личности и деятельности первого российского императора предложил Н. И. Костомаров. В работе «Русская история в жизнеописаниях главнейших ее деятелей» автор делает вывод о том, что основной причиной петровских реформ стали «военные обстоятельства», ими же обусловлен насильственный характер преобразований, поверхностная европеизация элиты и последовавший за ней культурный раскол русского общества. Характеризуя личность Петра, Н. И. Костомаров отмечает особый тип человека, к которому относится этот государь: «Петр, как историческая личность, представляет своеобразное явление не только в истории России, но в истории всего человечества всех веков и народов. Великий Шекспир своим художественным гением создал в Гамлете неподражаемый тип человека, у которого размышление берет верх над волею (...) В Петре (...) сама натура создала обратный тип - человека с неудержимою и неутомимою волею, у которого всякая мысль тотчас обращалась в дело» .

²³ Погодин М. П. Петр Первый и национальное органическое развитие // Петр Великий: pro et contra. - СПб.,
2003. -С. 266.

²⁴ Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого: В 4 т. — Спб., 1858 — 1863.

²⁵ Устрялов Н. Г. Указ. соч. - Т. 1. - С. XXIX.

²⁶ Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей. — М., 2005. — Кн. 2. — С. 481.

Значительный вклад в изучение представлений о Петре І в русском обществе конца XVII - первой четверти XVIII века внес М. И. Семевский²⁷. По сути, именно М. И. Семевский первый предложил рассматривать петровскую эпоху с помощью антропологического подхода, пусть и не облекая эту мысль в наукообразную форму. Анализируя сложившуюся историографическую ситуацию, историк отмечает, что все исследователи уделяли внимание либо фигуре Петра, либо его реформам, игнорируя «простой русский люд», его представления о власти и личности первого императора. «В самом деле, за громкими и славными победами Петра, за дивным основанием пышного города, (...) мы решительно не видим того народа, ради которого делалось все это. Где же он, со своим своеобразным взглядом на вещи? Что не слыхать его толков и рассуждений по поводу преобразований? (...) Как принимает этот народ указы о перемене одежд, нравов и обычаев, освященных давностью и духовными властями? Как принимает этот народ вести о неудачах царских, о его немощи; насколько он понимает его великие идеи, насколько сочувствует им? (...) Ну, да пересмотрите хотя все сочинения о Петре, какие только собраны (а их несколько шкафов) просвещенным начальством Императорской публичной библиотеки. (...) За всем тем вы почти нигде не видите русского человека петровского времени»²⁸. Изучение народных представлений о Петре I, по мнению М. И. Семевского, необходимо для воссоздания полной картины петровского царствования: «Ведь эта мелочь, эта забытая историками толпа -основание картины, ведь без нее она мертва, она не имеет смысла!» . На основе новых архивных документов — материалов Преображенского приказа и Тайной канцелярии исследователь впервые подверг анализу «темные» стороны петровского царствования, в частности старообрядческие представления о Петре-антихристе, народные слухи о подмененном царе.

²⁷ Семевский M. И. Поправки и исторические заметки. - Спб., 1860; Он же. Петр I как юморист. Новые
материалы для характеристики Петра // Светоч. - 1861. - Кн. 9. - С. 1 — 50; Он же. Народные толки о
происхождении Петра I // Светоч. - 1862. - Кн. 1. - С. 21 - 60.

²⁸ Семевский М. И. Тайный сыск Петра I. - Смоленск, 2003. - С. 189 - 190.

²⁹ Там же.-С. 191.

Во второй половине XIX века в трудах С. М. Соловьева появляются попытки развернутого обоснования государственной деятельности Петра I как исторически обусловленной. В его многотомной «Истории России с древнейших времен» эпоха петровских преобразований рассматривается как закономерный этап в развитии страны. Оценивая личность самого царя-реформатора, С. М. Соловьев отмечает сложный и противоречивый характер Петра - сильного, востребованного обществом, выдающегося государственного деятеля, реформаторская политика которого была «делом насилия со стороны верховной власти»³¹. В честь 200-летнего юбилея Петра I в 1872 году С. М. Соловьев издает «Публичные чтения о Петре Великом», в которых, рассматривая петровские преобразования в контексте социокультурной динамики, отмечает тот образ первого императора, «в каком мы видим его в продолжение всей его жизни» - образ царя - = работника, царя с мозольными руками. Характеризуя этот образ, автор определяет его историческое значение: «История ставит народ в исключительное, чрезвычайное положение, положение крайне опасное. (...) Он первый двигается, (...) первый проходит эту деятельную школу, которая одна могла развить самостоятельные силы народа, поставить его на ноги (...), ^j надо было для начинающего народа употребить наглядный способ обучения, и Петр, становясь работником, учеником, делался чрез это великим народным учителем»³³.

Яркую характеристику личности Петра І в рамках общего лекционного курса по русской истории дал В. О. Ключевский. В. О. Ключевский признает решающую роль войны в становлении личности реформатора и его государственной деятельности. Именно благодаря войне складывался специфический образ Петра. Характер царя-преобразователя, формирующейся в военных условиях (будь то «игра в войну» или реальные

³⁰ Соловьев С. М. История России с древнейших времен. - Кн. IX. T.18. - М., 1993.

³¹ Там же. - С. 428.

^j2 Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом // Соловьев СМ. Чтения и рассказы по истории России. -М., 1989.-С. 468.

³³ Там же.

13 сражения), как художественно — эмоционально замечает автор: «отлился односторонне, но рельефно, вышел тяжелым и вместе вечно подвижным, холодным, но ежеминутно готовым к шумным взрывам - точь-в-точь как чугунная пушка его петрозаводской отливки»³⁴. В «Исторических портретах» В. О. Ключевский приходит к выводу о том, что в конце XVII - первой четверти XVIII века в России изменилось самоопределение царской власти: Петру удалось «перевернуть в себе политическое сознание московского государя изнанкой налицо»³⁵. Историк выделяет «две основы образа мыслей и действий» Петра I, определяющие весь ход преобразований и государственную идеологию петровской эпохи — это чувство долга и мысль об общем благе отечества, в служении которому и состоит этот долг. «На этих основах держался и его взгляд на свою царскую власть, совсем непривычный древнерусскому обществу, но бывший начальным, исходным ' моментом его деятельности и вместе основным ее регулятором. В этом отношении древнерусское политическое сознание испытывало в лице Петра Великого крутой перелом, решительный кризис» .

Взгляды В. О. Ключевского на личность и эпоху Петра I оказали влияние на формирование научной позиции его ученика - П. Н. Милюкова. ' Историк признает преобладающую роль внешнеполитической ситуации в направлении реформаторской деятельности Петра I: отсутствие четкого, продуманного плана преобразования России, систематичности и последовательности в проведении реформ, П. Н. Милюков объясняет тем, что внутренняя политика Петра была средством достижения внешнеполитических целей и поэтому фактически обернулась разорением страны³⁸. Заслугой П. Н. Милюкова является его стремление установить связь между личностью Петра I и характером его реформ в историко-культурном ракурсе. В «Очерках по истории русской культуры» автор

³⁴ Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций: В 3 кн. - М., 1997. - Кн. 2. - С. 475.

³⁵ Ключевский В. О. Исторические портреты. - М., 2005. - С. 185.

³⁶ Там же.-С. 184.

³⁷ Там же.

³⁸ Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра
Великого. - СПб., 1905.

14 высказывает мысль о том, что на реформы конца XVII — первой четверти XVIII века «роковым образом» была наложена «резкая печать индивидуальности Петра», что в конечном итоге помешало ему «установить взаимное доверие между собой и своими сотрудниками и подобрать для реформы подходящих людей»³⁹.

Появление в начале XX века работ М. М. Богословского⁴⁰ продолжило историографическую традицию «петровского вопроса»: в них решалась проблема исторической преемственности и целесообразности реформ, дана оценка личности и государственным преобразованиям Петра I. М. М. Богословский представлял петровские реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым. Основная цель петровских преобразований, по мнению М. М. Богословского, заключалась в превращении России в «регулярное» европейское государство: «Под этими словами он подразумевал государство, целью которого должно быть общее благо людей, средством для достижения этой цели должна служить сама верховная власть, окружающая подданных самой внимательной опекой. На себя Петр смотрит как на учителя своего народа»⁴¹. В статье «Петр Великий по его письмам» М.М. Богословский подчеркивает необходимость изучения писем Петра I для характеристики личности государя. Изучая переписку Петра I, автор приходит к интересным наблюдениям: «Надо заметить, что в переписке Петра нет сколько-нибудь резкой черты, отделяющей их частную сторону от официальной. Обращаясь к близкому человеку с самым шутливым письмом, полным подробностей интимного характера, он тут же диктует свою волю как государь. И наоборот, к письму официального характера присоединяет нередко какую-нибудь приписку совершенно приватного свойства»⁴².

Милюков П. H. Очерки по истории русской культуры. - СПб., 1901. - Ч. 3. Вып. 1.-С. 154.

⁴⁰ Богословский M. M. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719 — 1729 гг. — М., 1902; Он же
Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в. - М., 1906; Он же Петр I. Материалы для
биографии: В 5 т. - M., 1940 - 1948.

⁴¹ Богословский M. M. Петр Великий (опыт характеристики) // Петр Великий: pro et contra. - СПб., 2003. -
С. 516.

⁴²Там же.- С. 519-520.

15 В рамках общего лекционного курса по русской истории свою точку зрения на личность и эпоху Петра I предложил в начале XX века С. Ф. Платонов. С. Ф. Платонов разделял идею преемственности русской истории: события конца XVII - первой четверти XVIII века рассматриваются им как обусловленные всем предшествующим развитием страны. Особое внимание историк уделяет процессу становления личности молодого царя-реформатора в 90 - е годы XVII века: его первое заграничное путешествие, дружба с иностранцами, «сумасбродные забавы», - все это оказало влияние как на самого государя, так и на представления о нем в русском обществе. «Дружба Петра с иноземцами, эксцентричность его поведения и забав, равнодушие и презрение к старым обычаям и этикету дворца вызывали у многих москвичей осуждение — в Петре видели большого греховодника»⁴³. В исследовании С. Ф. Платоновым была затронута проблема восприятия первого императора и і его преобразований русским обществом конца XVII - первой четверти XVIII века и сделан вывод о том, что «личность Петра и его культурные вкусы и , политическая деятельность были не поняты массой и возбуждали неудовольствие. Не понимая происходящего, все недовольные с недоумением ставили себе вопрос о Петре: «Какой он царь?» — и не находили ⁴ сразу ответа. Поведение Петра, для массы загадочное, ничем не похожее на старый традиционный чин жизни московских государей, приводило к другому вопросу: «Никак в нашем царстве государя нет?». И многие решались утверждать о Петре, что «это не государь, что ныне владеет». Дойдя до этой страшной догадки, народная фантазия начала усиленно работать...»⁴⁴.

Историк М. Н. Покровский предложил в начале XX века свою трактовку личности и деятельности первого российского императора. Петровскую эпоху историк рассматривает как период «завоевания феодальной России торговым капиталом»⁴⁵, сопровождавшийся разорением

⁴³ Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. - М, 1993. - С. 541.

⁴⁴ Там же. - С. 595.

⁴⁵ Покровский М. Н. Русская история: В 3 т. - Т. 2. - СПб., 2002. - С. 134.

страны и «крупными изменениями в быте русского общества»⁴⁶. По мнению М. Н. Покровского, «буржуазное сверху, петровское общество продолжало оставаться военным в своей сердцевине», а сложившийся в исторической литературе образ Петра I как «царя-мастерового» эффектный, но во многом обманчивый: «если не гнаться за эффектами, придется признать, что солдатом Петр стал гораздо ранее, нежели «мастеровым», и что барабанную науку он изучал в свое время не с меньшим рвением, нежели впоследствии ремесло корабельного плотника. (...) А когда Петр развеселится, в нем гораздо сильнее сказывался буйный солдат (...), нежели подгулявший мастеровой»⁴⁷.

Специальная разработка научно-исследовательских задач изучения восприятия Петра I была представлена в работах А. А. Кизеветтера и Е. Ф. ПІмурло в конце XIX - начале XX века . По мнению А. А. Кизеветтера, в процессе становления и развития отечественной исторической науки «все более стушевывались и тускнели в сознании общества и сам Петр как конкретное историческое лицо, и его реформа как реальный исторический факт. Имя первого русского императора приобретало чисто символический смысл». Подчеркивая важность изучения историографии петровского вопроса, историк исследует существующие взгляды на личность и деятельность Петра с начала XVIII до второй половины XIX века. В работе «Реформа Петра Великого в сознании русского общества» А. А. Кизеветтер выявляет причины противоречивых взглядов на петровскую реформу в русском обществе: наличие в оценке петровских преобразований одновременно «дифирамбов и проклятий» автор объясняет следующим образом: «Россия переживает резкий перелом в своем развитии, единственная творящая сила этого перелома, животворного в глазах одних, губительного в глазах других - личная воля Петра: такова исходная точка

⁴⁶ Покровский M. Н. Русская история: В 3 т. - Т. 2. - СПб., 2002. - С. 134.

⁴⁷Там же.-С. 151-152.

⁴⁸ Кизеветтер А. А Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Русское богатство. — 1896. — №

10. — С. 20 —46; Шмурло Е. Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. — Вып.1. (XVIII век). —

СПб., 1912.

„ „ ^, до r~

всех дальнейших заключении современников петровской эпохи» . Таким образом, противоречивые образы самодержца в русском общественном сознании первой четверти XVIII объясняются персонификацией власти: противники преобразований считают причиной своих бед «злую» волю первого императора, апологеты петровских реформ как причину своей радости называют «добрую» волю. В любом случае, оценка реформ сводилась к оценке личности реформатора. Этот подход, по мнению А. А. Кизеветтера, позже перешел в отечественную историческую науку и очень долго сохранял свои позиции.

Анализ образа Петра І в народном сознании представил в своем исследовании «Петр Великий в оценке современников и потомства» Е. Ф. Шмурло. После смерти Петра I «одни глубоко оплакивали потерю, другие не знали, как выпазить свою радость»⁵⁰. Такая неоднозначная реакция русского общества на смерть государя, по мнению Е. Ф. Шмурло, была обусловлена разным восприятием петровских реформ: «Одни - это Россия официальная, правительственная, сознательно или по расчету порвавшая со старым; (...) другие - та многомиллионная масса, для которой вся «реформа» пока еще сводилась к одному надруганию над самым святым и заветным, да к напряженной работе ради непонятных и чуждых ей целей»⁵¹. Автор рассматривает «народный образ» Петра в первой половине XVIII века, представленный в лубочных картинках, старообрядческих текстах, народных песнях о царе - реформаторе.

В целом, в дореволюционной историографии проблема петровских преобразований рассматривалась как ключевая в истории России. Так, по замечанию В. О. Ключевского: «Часто даже вся философия нашей истории сводилась к оценке петровской реформы: посредством некоторого, как бы сказать ученого ракурса весь смысл русской истории сжимался в один вопрос

⁴⁹ Кшеветтер А. А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Петр Великий: pro et contra. -
СПб., 2003.-С. 643.

⁵⁰ Шмурло Е. Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства // Петр Великий: pro et contra. — СПб.,
2003. - С. 670.

⁵¹ Там же.

18 о значении деятельности Петра, об отношении преобразованной им новой России к древней»⁵². Большое внимание уделялось последствиям европеизации российского общества, ставился вопрос о внутренней обусловленности политики Петра, преемственности или нарушении естественного хода национального развития России в конце XVII — первой четверти XVIII. Личность Петра I рассматривалась историками в контексте его государственной деятельности, была обозначена проблема взаимосвязи характера первого императора с его методами реформирования государства. Появляются первые исследования, посвященные некоторым аспектам восприятия Петра I русским общественным сознанием.

В советской историографии разрабатывались преимущественно социально-экономические аспекты петровской эпохи, но появлялись и работы, посвященные социокультурному развитию России конца XVII -первой четверти XVIII.

Прежде всего, необходимо отметить работы советских историков, носящие комплексный обобщающий характер. В монографиях Б. Б. Кафенгауза, В. В. Мавродина, Н. И. Павленко представлена общая характеристика личности и биография Петра I, дан анализ его преобразованиям российского государства . В большинстве обзорных трудов петровский период рассматривается как начало новой эпохи в истории России.

Особое внимание в советской историографии петровской эпохи уделялось государственной деятельности Петра I и становлению абсолютизма в России⁵⁴. Экономическому развитию России конца XVII -

⁵² Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций: В 3 кн. - М., 1997. - Кн. 3. - С. 50.

⁵³ Кафенгауз Б, Б. Петр Первый. - Ташкент, 1942; Мавродин В.В. Петр I. - М., 1944; Павленко Н.И. Петр
Первый.-М., 1975;

⁵⁴ Гордое Б. Оформление абсолютной монархии и колониальной империи при Петре. - Л., 1934;
Сыромятников Б. И. «Регулярное государство» Петра Первого и его идеология. - М; Л., 1943; Петр
Великий: Сб. ст. - М.; Л., 1947; Мавродин В. В. Петр I и преобразования России в первой четверти XVIII
века. - Л., 1954; Абсолютизм в России: XVII — XVIII вв: Сб. науч. ст. — М., 1964; Заозерская Е. И.
Мануфактура при Петре I. -M., 1947; Спиридонова Е.В. Экономическая политика и экономические взгляды
Петра I. - М., 1952.; Павленко Н. И. Торгово-промышленная политика правительства России в первой
четверти XVIII в. // История СССР. - 1978. - № 3. - С. 49 - 69; Дмитриев А. Д. Петр I и церковь. - М., Л.,
1931; Майкова Т. Петр I и православная церковь // Наука и религия. - 1972. - № 7. - С. 38 - 46; Семенова Л.

19 первой четверти XVIII посвящены исследования Е. И. Заозерской, Е.В. Спиридоновой, Н.И. Павленко. Церковной реформе посвящены публикации А.Д. Дмитриева, Т. Майковой, Л. Н. Семеновой: в них рассматриваются взаимоотношения Петра с духовенством, показана экономическая сторона церковной реформы, ее идеологическое значение. Основание Петербурга и его ранняя история исследуется в трудах С. П. Луппова, В. В. Мавродина, В. Н. Суслова. В целом, советскими историки, занимавшиеся исследованием отдельных аспектов внутренней политики Петра L и изучением процесса становления абсолютизма в России, сделали вывод о том, что бюрократизация и строгая централизация государственного управления, регулярная армия, упорядоченное финансовое дело, подчинение церкви государству являлись необходимыми атрибутами абсолютной монархии.

Еще одним направлением советской историографии стало изучение русской культуры конца XVII — первой четверти XVIII века⁵⁵ Советскими исследователями разрабатывались проблемы становления художественных взглядов Нового времени⁵⁶, вопросы развития литературного процесса в первой четверти XVIII века и влияния книгопечатания и библиотечного дела на становление национальной культуры⁵⁷, воздействие петровских преобразований на культуру, быт и нравы русского общества . В целом, советские исследователи рассматривали конец XVII — первую половину XVIII веков как важнейший период в развитии русской культуры, когда был осуществлен переход от культуры средневекового типа, характерными чертами которой были религиозность и замкнутость, к типу культуры нового

Н. Церковные преобразования в первой четверти XVIII в. // Вопросы научного атеизма: Сб. ст. - M., 1980. -Вып. 25: Атеизм, религия, церковь в истории СССР. - С. 130 - 150; Луппов С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII в. - М.; Л., 1957; Мавродин В. В. Основание Петербурга. - Л., 1978; Суслов В. Н. Город над Невой: страницы истории. - Л., 1984.

⁵⁵ Культура и искусство петровского времени. - Л., 1977; Культура и искусство России XVIII века. - Л.,
1981; Краснобаев Б. И. Основные черты новой русской культуры // Вопросы истории. — 1976. — № 9. - С. 93
-111.

⁵⁶ Евангулова О. С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII века: Проблема становления
художественных принципов Нового времени. - М., 1987.

⁵⁷ Васильченко В. Е. Очерк истории библиотечного дела в России IX - XVIII века. — М., 1948; Луппов С. П.
Книга в России в первой четверти XVIII в. - Л., 1973; Демин А. С. Русская литература второй половины
XVII - начала XVIII века: Новые художественные представления о мире, природе, человеке. - М., 1977.

⁵⁸ Семенова Л. И. Очерки истории быта н культурной жизни России: первая половина XVIII века. —Л., 1982.

20 времени — открытой и светской. При этом русская культура сохранила свою национальную индивидуальность, поскольку европеизация, осуществленная Петром I, не была всеобъемлющей, а носила утилитарный, выборочный характер⁵⁹. О специфике культурного перехода писал Д. С. Лихачев: «Переход от Средневековья к новому времени обычно совершается через Ренессанс. И хотя в России не было Ренессанса, однако в ней все же имелись заторможенные ренессансные явления, которые функционировали в течение очень длительного времени — начиная с конца XIV в. (...) В ренессансньгх началах западное влияние нашло благоприятную основу и почву. (...) Петровские реформы были подготовлены не только отдельными явлениями XVII века. Они явились закономерным результатом всего развития русской культуры, начавшей переходить от средневекового типа к типу нового времени. Закономерным был разрыв и во всей средневековой «знаковой системы» культуры, произведенным Петром. Переход до него неосознанный теперь стал осознанным»⁶⁰.

Из работ советских ученых по социальной истории изучаемого периода хотелось бы отметить исследования, посвященные политическим процессам в России конца XVII - первой четверти XVIII и восприятию власти в общественном сознании. К ним относится монография Н. Б. Голиковой «Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа», в которой автор впервые вводит в научный оборот некоторые архивные документы: судебно-следственные дела из фондов Преображенского приказа, материалы из приказных книг 1690 — 1720 годов⁶¹. Н. Б. Голиковой были исследованы политические процессы над стрельцами, чье «недовольство и выступления против Петра I и проводившейся им военной реформы вызывались стремлением сохранить свои привилегии как военного сословия»⁶², над духовенством, причиной недовольства которого

⁵⁹ Краснобаев Б. И. Основные черты новой русской культуры // Вопросы истории. - 1976. — № 9. - С. 110.

⁶⁰ Лихачев Д. С. Была ли эпоха Петровских реформ перерывом в развитии русской культуры? // Петр
Великий: pro et contra. - СПб., 2003.- С. 710.

⁶¹ Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа. - М., 1957.

⁶² Там же.-С. 127.

«была деятельность Петра, развернувшаяся после его возвращения из первого заграничного путешествия» , процессы над боярами и отдельными представителями дворянства, которые были немногочисленны и составляли около 5,5 % всех слушавшихся дел⁶⁴, а также политические процессы крестьян, солдат и посадских людей. Автор опровергает сложившуюся в исторической науке точку зрения о том, что старообрядцы являлись одной из крупных сил, боровшихся против петровских преобразований: «Та часть духовенства, которая не хотела мириться с реформами обычно чисто механически причислялась к старообрядцам (...). Недовольство политикой Петра в среде старообрядческого духовенства имело место, но оно появилось значительно позже и не приобрело такого размаха, как недовольство, имевшееся в среде православного духовенства»⁶⁵.

В монографии Н. С. Гурьяновой «Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма» исследуются представления старообрядцев о Петре I — антихристе, осуществляется анализ эсхатологической литературы⁶⁶. Большое количество судебно-следственных дел об объявлении царствующего монарха антихристом свидетельствует, по мнению Н. С. Гурьяновой, о том, что «политические идеи, выраженные в религиозной форме в виде эсхатологических построений реализовывались в общественной практике» . Автором был проведен глубокий анализ старообрядческих текстов, рассмотрены теории чувственного и духовного антихриста как основные концепции учения о «Петре I - антихристе». Исследовательница делает вывод о том, что причиной появления старообрядческих текстов о Петре I -антихристе стала личность и государственная деятельность первого императора: «Образ Петра I, все его действия соответствовали традиционным

⁶³ Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа. -М., 1957.
-С. 128

⁶⁴ Там же. -С. 160

⁶⁵ Там же.

Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. - Новосибирск, 1988. ⁶⁷ Там же. - С. 7.

22 христианским представлениям об антихристе. Первый российский император в сознании старообрядцев воплощал в себе апокалипсические черты самого страшного, последнего антихриста. То, что Петр I — антихрист — доказывалось путем сопоставления общехристианских эсхатологических представлений с деятельностью императора»⁶⁸.

Попытка реконструкции представлений о царе, бытовавших в низах российского общества XVII - XIX была, осуществлена в монографии К. В. Чистова о русских народных социально-утопических легендах⁶⁹. На большом историко-культурном материале (исторические свидетельства, судебные дела, художественные произведения, записи устно-поэтических нарративов) автором рассматривается развитие легенд о «царе-избавителе», «подмененном царе», о «далеких землях», определяются закономерности в повторяемости фольклорных сюжетов утопического характера. По мнению К. В. Чистова, образ Петра I не соответствовал народной утопической легенде о царе - избавителе: «Как бы не идеализировались отдельные стороны деятельности Петра, он никогда не изображается крестьянским царем; это свидетельствует о том, что с ним не связывались надежды на освобождение от «крепости» .

Большой вклад в изучение процесса формирования нового образа государя в общественном сознании внесли представители тартуско-московской школы: Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский. В рамках применяемого им семиотического подхода были исследованы социокультурные процессы в России конца XVII - первой четверти XVIII века. Исследователи подчеркивали, что петровская эпоха положила начало глубоким переменам во всей системе культуры. Однако полного разрыва со средневековой культурой не произошло - «новый этап общественной психологии и семиотики культуры был трансформацией

Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. - Новосибирск, 1988. - С. 37.

⁶⁹ Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. - М., 1967.

⁷⁰ Там же.-С. 114.

*71

предшествующего» . Наиболее заметной оказалась трансформация официальной идеологии: «Государственно-религиозная модель не исчезла, а подверглась интересным трансформациям: в аксиологическом отношении верх и низ ее поменялись местами. Практическая деятельность из области «низкого» была поднята на самый верх ценностной иерархии» . При этом поведение Петра I «предстает не как культурная революция, но как антитексты, минус-поведение, находящееся в пределах той же культуры»⁷³.

Идеологии петровского времени, восприятию новой титулатуры русского государя, осмыслению феномена Петербурга была посвящено совместное исследование Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского «Отзвуки концепции «Москва - третий Рим» в идеологии Петра Первого»⁷⁴. Авторами был сделан вывод о том, что «в собственном сознании реформаторов активно действовали стереотипы предшествующей культуры»⁷⁵, поэтому: «В ^! ряде случаев преобразования Петра могут рассматриваться как кардинальные переименования в рамках уже существующего культурного кода. Во многих идеях, на которых строилась система отношений петровской государственности с Западом, просматривается (...) концепция «Москва -третий Рим»⁷⁶. В принятии Петром I титула «император», в некоторых аспектах строительства нового «царствующего Града» Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский находят семиотическую соотнесенность с идеей «Москва — третий Рим».

Образ Петербурга в русском общественном сознании, само название новой столицы рассматривается представителями тартуско-московской семиотической школы в контексте формирования образа первого российского императора. В работе «Символика Петербурга и проблемы

⁷¹ Лотман Ю. М. «Договор» и «вручение себя» как архитепические модели культуры // Лотман Ю. М.
История и типология русской культуры. - СПб., 2002. - С. 29.

⁷² Там же.

⁷³ Успенский Б. А. Этюды о русской истории. - СПб., 2002. - С. 85.

⁷⁴ Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Отзвуки концепции «Москва - третий Рим» в идеологии Петра
Первого». (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко) // Лотман Ю. М. История и типология
русской культуры. - СПб., 2002. - С. 349 - 361.

⁷⁵ Там же. - С. 354.

⁷⁶ Там же.

24 семиотики города» Ю. М. Лотман впервые рассматривает пространство Петербурга как семиотическое: автором был исследован образ города в сознании русского общества и сделан вывод о том, что «история Петербурга неотделима от петербургской мифологии»⁷⁷.

В рамках семиотического подхода к изучению феномена Петербурга было осуществлено исследование В. И. Топорова «Петербург и «Петербургский текст русской литературы»»⁷⁸. Характеризуя образ Петербурга в сознании русского общества, автор делает вывод о двойственном восприятии новой столицы: «На одном полюсе признание Петербурга единственным настоящим (цивилизованным, культурным, европейским, образцовым, даже идеальным) городом России. На другом -свидетельства о том, что нигде человеку не бывает так тяжело, как в Петербурге, анафематствующие поношения, призывы к бегству и отречению .

*7Q

от Петербурга» . В. Н. Топоров приводит сопоставительный анализ образов Москвы и Петербурга, указывает на «ключевой пункт» в котором Петербург ?„ и Москва резко расходятся: «Речь идет о важнейшей пространственной характеристике, совмещающей в себе черты диахронии и синхронии и имеющей выход в другие сферы (вплоть до этической). Москва, московское пространство (тело), противопоставляется Петербургу и его пространству, как нечто органическое, естественное, почти природное (...) -неорганичному, искусственному, сугубо «культурному», вызванному к жизни некоей насильственной волей в соответствии с предумышленной

»> 80

схемой, планом, правилом» .

Соотношению светской и духовной власти в России посвящено исследование Б. А. Успенского «Царь и патриарх: харизма власти в России» (М., 1998). Основное внимание автор уделил процессам адаптации

⁷⁷ Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю. М. История и
типология русской культуры. - СПб., 2002. - С. 208 - 220.

⁷⁸ Топоров В. И. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» // Топоров В. И. Миф. Ритуал.
Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. — M., 1995. — С. 259 - 367.

⁷⁹Там же.-С. 261.

⁸⁰ Там же.-С. 272-273.

25 византийской культуры на русской почве, возникновению представлений о харизматической природе власти и роли ритуалов поставлення главы государства и главы церкви в этом процессе. В монографии «Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов» Б. А. Успенским раскрыт характер эволюции обряда помазания на царство, доказана зависимость значения царского титула от культурной и семиотической ориентации. Принятие Петром I императорского титула, по мнению автора, «было культурным, а не религиозным актом (...) это был, собственно говоря, акт переименования, который органически вписывался в общую тенденцию петровских реформ, так или иначе — буквально или метафорически - сводившихся к переодеванию России в европейское платье»⁸¹.

Фундаментальным исследованием, посвященным становлению и ^f> трансляции образа государя, стала совместная работа Б. А. Успенского и В. М. Живова «Царь и Бог. Семиотические аспекты сакрализации монарха в России» . Основываясь на богатой источниковой базе, авторы рассматривают процесс сакрализации монарха в России в контексте историко-культурного развития, анализируют процесс формирования гражданского культа Петра I, семиотические атрибуты царской власти. Сакрализация монарха представлена авторами как устойчивая характеристика русского культурно-политического сознания первой четверти XVIII века. Более того, сакрализация монарха оказывается важнейшей осью русского культурного сознания, которая формируется эпохой барокко, с характерной для нее игрой смыслами и принципиальной метафоричностью: «Культурно-семиотические предпосылки сакрализации монарха состоят в прочтении новых текстов носителями традиционного культурного языка. (...) Отсюда барочные тексты, относящиеся к царю, одними воспринимаются как

⁸¹ Успенский Б. А. Царь и император. Помазание на царство и семантика монарших титулов. — М., 2000. — С.
49.

⁸² Живов В. M., Успенский Б. А. Царь и Бог. Семиотические аспекты сакрализации монарха в России //
Языки культуры и проблемы переводимое. - М., 1987. - С. 47 - 148.

26 кощунство, а другим дают толчок к реальному поклонению»⁸³. Сакрализация монарха вступала в конфликт с традиционным религиозным сознанием, причем, как подчеркивают исследователи, «этот конфликт в принципе был неустраним, поскольку сакрализация монарха входила в самый механизм

государственного, и в частности синодального, устройства» .

Таким образом, в рамках советской исторической науки были исследованы социально-экономические, политические, культурные аспекты истории России конца XVII - первой четверти XVIII века, разработан новый - семиотический подход к изучению социокультурной динамики, в рамках которого поставлен вопрос об особенностях восприятия и атрибутики нового образа государя в русском общественном сознании, даны некоторые семиотические характеристики образа Петра I.

В современной исторической науке происходят структурные изменения, затронувшие ее методологию, понятийный аппарат, содержание гуманитарного знания в целом. Историки активно используют возможности других гуманитарных наук: психологии, социологии, культурологи, политологии. Возникновение междисциплинарного научного пространства создает условия для взаимопроникновения и взаимообогащения социальных дисциплин, расширения проблемного поля исторической науки. Растет число публикаций по таким направлениям исследований, как история ментальностей, микроистория, история повседневности.

Процесс «гуманизации» науки затронул и исследователей истории России конца XVII — первой четверти XVIII века. Изучение петровской эпохи происходит сегодня в рамках различных исследовательских подходов, при этом сохраняет свою актуальность историографическая традиция, сложившаяся в советской исторической науке. Продолжателями этой традиции выступают в современной историографии петровской эпохи Н. И. Павленко, Е. В. Анисимов, труды которых внесли заметный вклад в

⁸³ Живов В. М., Успенский Б. А. Царь и Бог. Семиотические аспекты сакрализации монарха в России //
Языки культуры и проблемы переводимости. - М., 1987. - С. 142.

⁸⁴ Там же.

27 освещение государственной деятельности и личности Петра I⁸⁵, Л. Б. Шейнин, чье исследование «Петербург и российский меркантилизм» (Москва., 1997) посвящено социально-экономическим аспектам истории России конца XVII - первой четверти XVIII века, Ю. А. Сорокин, в работе которого в контексте изучения эволюции русского абсолютизма рассмотрены идейно-политические установки европейских мыслителей и их реализация в России в царствование Петра I, показана роль церковной реформы первой четверти XVIII века в становлении новой модели власти в России⁸⁶.

В современной исторической науке особое внимание уделяется изучению модернизационных трансформаций в России. Модернизационным процессам в России конца XVII - первой четверти XVIII века, соотношению традиции и модернизации посвящены работы современных исследователей А. Б. Каменского, С. Н. Гаврова . В монографии А. Б. Каменского феномен модернизации применительно к России сводится к европеизации страны, ее основная задача - «оздоровление» государства. Автор утверждает, что во второй половине XVII века Русское государство постиг «всеобъемлющий внутренний кризис, кризис традиционализма», откликом на который и стали петровские преобразования. «С этой точки зрения бессмысленно спорить, нужны или не нужны были России реформы Петра: они содержали то единственное лекарство, которое только и могло ее спасти. (...) По-видимому, есть основания считать, что лекарством этим была модернизация, или, иначе говоря, европеизация политических, социальных и экономических институтов страны. Следовательно, именно она, европеизация, и составляла суть потребностей страны» . Специфику петровской модернизации А. Б. Каменский видит в том, что результатом ее было превращение страны в

⁸⁵ Павленко Н. И. Вокруг трона. - М., 1998; Он же. Меншиков: Полудержавный властелин. - М., 1999; Он
же. Соратники Петра. -М., 2001; Аниснмов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра
Великого в первой четверти XVIII века. - СПб., 1997; Он же. Рождение империи. Власть и реформы при
Петре Великом // Власть и реформы. От самодержавной к Советской России. - М., 2006. - С. 103 - 139.

⁸⁶ Сорокин Ю. А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII века. - Омск, 1999.

⁸⁷ Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. - М., 1999; Он же. От Петра
I до Павла I: Реформы в России XVIII века: опыт целостного анализа. - М., 1999; Гавров С. Н.
Социокультурная традиция и модернизация российского общества. — М., 2002; Он же. Модернизация во имя
империи. Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. - М., 2004.

⁸⁸ Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. — М., 1999. - С. 129.

28 регулярное государство, полицейскую империю, в которой отсутствовала основа для формирования гражданского общества. Таким образом, модернизация, с точки зрения автора, оказалась в значительной степени мнимой, носящей внешний характер.

Петровские преобразования как первую волну модернизации рассматривает современный исследователь С. Н. Гавров. Анализируя модернизационные трансформации в России, ученый приходит к выводу: «В течение столетий основные усилия в процессе российской модернизации совершались не ради вхождения в западную по своей генеалогии цивилизацию модерности, но ради сохранения, воспроизведения и упрочения империи» . С. Н. Гавров характеризует петровские преобразования как имперскую модернизацию, при которой величие империи являлось главной целью, а общество лишь средством для ее осуществления. Технологический рывок, совершенный в эпоху петровских преобразований, по мнению исследователя, не был подкреплен соответствующими изменениями в политическом устройстве и социальной жизни общества, это было «строительство на непрочном фундаменте». Результатом имперской модернизации, осуществленной Петром I, стало увеличение разрыва между Властью и не принявшим столь радикальные трансформации обществом.

Выступая с позиций философской антропологии, к теме человека и феномену переходности обращается в своей монографии Л. А. Черная⁹⁰. Автор раскрывает механизм перехода русской культуры от Средневековья к Новому времени, делает вывод о появлении «человека нового типа» с рационалистическим мировидением как конечного и важнейшего результата переходных процессов в культуре. Давая оценку личному воздействию Петра I на культурный процесс конца XVII - первой четверти XVIII века, Л. А. Черная приходит к выводу о том, что «замена механизма моды на механизм государственного давления с разветвленной системой наказаний и штрафов

⁸⁹Гавров С. Н. Модернизация во имя империи. Социокультурные аспекты модернизационных процессов в

России. - М., 2004. - С.6.

⁹⁰ Черная Л. А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. - М., 1999.

29 обернулась как для царя, так и для его подданных трагическим конфликтом. Начиная с первых шагов, монарх допустил грубейшее насилие над человеческой личностью и тем самым обрек последующие преобразования на непонимание и сопротивление со стороны управляемого им народа»⁹¹. Изучая литературный процесс начала XVIII века, автор обращает внимание на некоторое сходство главных героев светских повестей с личностью первого императора. Их общая черта — динамизм: «Не люди, а «фейерверки», впрочем едва ли более яркие, чем сам Петр Великий...» . Автором была установлена связь между образом жизни Петра I и его методами реформирования государства, которая, в конечном итоге, повлияла как на результаты преобразований, так и на формирование образа государя в общественном сознании.

Социокультурный переход рубежа XVII - XVIII веков рассмотрен в <, монографии Н. А. Хренова «Культура в эпоху социального хаоса», где автор исследует феномен переходности, структуру переходного процесса и связанные с ней трансформации картины мира . Особое внимание автор уделяет становлению новой картины мира в русской культуре рубежа XVII — XVIII веков и роли в этом процессе архитектуры. Исследуя >, пространственный аспект картины мира, Н. А. Хренов заключает, что «радикальность реформ Петра заключалась и переориентации в отношениях к пространству»⁹⁴. По мнению автора, в петровскую эпоху со строительством новой столицы меняется иерархия пространства: из профанного пространство Петербурга становится сакральным и противопоставляется Москве. Переосмыслению пространства государства должна была способствовать архитектура, которая при Петре становится делом государственным: «Она в такой же степени нехудожественная, как и художественная реальность. Однако на рубеже XVII - XVIII веков в России

⁹¹ Черная Л. А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. — М., 1999. - С.
77.

⁹² Там же.-С. 130.

⁹³ Хренов Н. А. Культура в эпоху социального хаоса. - М., 2002.

⁹⁴ Там же.-С. 306.

возникла не только архитектура как вид искусства, а собственно государство как вид искусства.. .»⁹⁵.

Специальных работ, раскрывающих характер взаимосвязи в сознании русского общества образа Петра I с образом «Града Петра», среди многочисленных исследований последних лет, посвященных Петербургу петровского времени⁹⁶, практически нет. В этом отношении можно лишь выделить монографию О. Г. Агеевой, в которой впервые исследуются особый петербургский хронотоп, европейско-русские модели пространства и времени города «новой культуры». В исследовании предложен анализ «всего спектра мнений о городе - от его менявшейся на протяжении первой четверти XVIII в. правительственной, декларируемой в указах и проповедях официальной «программы» до суждений частных лиц, народных толков, слухов и городских мифов, а также, учитывая особую роль символичности в мышлении людей той эпохи, - и воплощения темы Петербурга в

художественных образах и символах». В монографии анализируется раскол в русском общественном сознании, который сформировался относительно оценки Петербурга.

Семиотическое направление в изучении истории России периода _; петровских преобразований представляет сегодня В. М. Живов и ученица Ю. М. Лотмана - Е. Погосян. В исследовании «Культурные реформы в системе преобразований Петра I» для характеристики политико-идеологической ситуации в России первой четверти XVIII века В. М. Живов использует понятия «религиозный культ» и «гражданский культ» Петра I. По мнению ученого «в религиозном плане новая государственность выступает, прежде всего, как особый гражданский культ монарха, параллельный его церковному

Хренов Н. А. Культура в эпоху социального хаоса. - М., 2002. - С. 310. ⁹⁶Анисимов Е. В. Царь и город: Петровский Петербург. - СПб., 2004; Кошелова О.Е. Люди Санкт -Петербургского острова Петровского времени. - М., 2004; Синдаловский Н. А. Мифология Петербурга. -СПб., 2002.

⁹⁷Агеева О. Г. «Величайший и славнейший более всех градов в свете...» - град святого Петра. (Петербург в русском общественном сознании начала XVIII века). - СПб., 1999. - С. 8.

⁹⁸ Живов В. М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. - М., 2002. - С. 381 - 438.

31 культу»⁹⁹. Сочетание гражданского и религиозного культа Петра I обусловлено, по мнению В. М. Живова, единым комплексом пропагандируемых культурно-политических идей. В исследовании также представлен анализ пародийно-кощунственных ритуалов как мероприятий публичной сферы, определено их место в парадигме новой власти.

В монографии Е. Погосян «Петр I — архитектор российской истории» (СПб., 2001) исследуется придворный календарь при Петре I, а также деятельность первого императора, направленная на создание российской историографии. Петровская эпоха рассмотрена в монографии как период формирования официальной истории и официальной культуры России. По мнению Е. А. Погосян, складывание годового цикла гражданских праздников и оформление придворного календаря при личном участии Петра I должно было формировать историческое сознание русского общества: «Выстроив ряд важнейших викториальных дней, Петр превратил список торжеств в своего рода конспективную версию официальной истории империи. Годовые гражданские праздники должны были, по замыслу царя, ежегодно воспроизводить, «оживлять» перед глазами подданных историю его царствования»¹⁰⁰. Основное внимание автора сосредоточено на конкретных усилиях монарха и других участников идеологического строительства по созданию придворной (официальной) культуры.

Особую актуальность в современной исторической науке приобретает тема самопрезентации российской монархии¹⁰¹. Во многом росту исследовательского интереса способствовал выход монографии американского историка Р. Уортмана о мифах и церемониях русской монархии¹⁰². Фундаментальное исследование Р. Уортмана предложило

⁹⁹ Живов В. М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Живов В. М. Разыскания в
области истории и предыстории русской культуры. - М., 2002. - С. 393.

¹⁰⁰ Погосян Е. А. Петр I - архитектор российской истории. - СПб., 2001. - С. 9 - 10.

¹⁰¹ Захарова О. Ю. Власть церемониалов и церемониалы власти в Российской империи XVIII - начала XX
века. - М., 2003; Зелов Д. Д. Официальные светские праздники как явление русской культуры конца XVII -
первой половины XVIII века. - М., 2002; Проскурина В. Мифы империи: Литература и власть в эпоху
Екатерины II. - М., 2006.

¹⁰² Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. — М., 2002. — Т. 1: От Петра
Великого до смерти Николая I.

32 целостную картину авторепрезентаций российской монархии XVIII — начала XX веков, была показана особая роль идеологии государственной власти в российской истории. Заслуга и, во многом, методологическая новация американского исследователя состояла в том, что он сумел последовательно описать эту идеологию не как систему рационализированных предписаний и формулировок, но как автоообраз власти, как ряд сменяющих друг друга культурно-психологических интуиции правящей элиты о собственном месте в жизни империи, а также о самой империи, ее характере и предназначении. Рассматривая русский императорский двор как «театр власти», Р. Уортман подробно исследует «сценарии власти» - политическую символику, мифы и церемонии. «Пышные, подчиненные строгому ритуалу представления, требовавшие от русской монархии неимоверных расходов и затрат времени, свидетельствуют о том, что русские правители и их советники считали j символику и образность церемоний насущно необходимыми для осуществления власти»¹⁰³. В петровскую эпоху, по мнению Р. Уортмана, был создан новый образ государя - героя и бога: «Петр презентировал себя как основателя России, героя, отделенного от прошлого, casus sui, отца самому себе»¹⁰⁴. Труд Р. Уортмана способствовал «кристаллизации» такого 3 направления исследований, как политическая антропология России¹⁰⁵.

Подводя итоги, следует отметить, что сложилась историографическая традиция прежде всего в изучении личности и эпохи Петра I, создана фундаментальная научная база для дальнейшего исследования и реконструкции образа монарха. Однако, несмотря на наличие серьезных работ по отдельным аспектам проблем формирования и восприятия нового образа государя в сознании русского общества конца XVII - первой четверти XVIII века, специального анализа этого процесса проведено не было.

Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. - М., 2002. - Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. - С. 18. ^,(М Там же. - С. 76.

¹⁰³ Кром М. Отечественная история в антропологической перспективе // Исторические исследования в России - II. Семь лет спустя. - М., 2003. - С. 190.

33 Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования — выявить структуру и содержание образа государя в России конца XVII — первой четверти XVIII вв.

Реализация этой цели обусловила постановку и решение ряда научных задач:

- показать становление образа царя в общественном сознании
средневековой Руси и выявить основные компоненты традиционного образа
государя;

определить новые компоненты образа государя, сформированные в условиях социокультурного перехода конца XVII - первой четверти XVIII вв.

раскрыть идеологическую основу процесса формирования нового образа государя в России первой четверти XVIII века и определить способы трансляции религиозного и гражданского культа Петра I официальной идеологией;

определить содержание основных компонентов образа Петра І в русском общественном сознании конца XVII — первой четверти XVIII вв.;

- установить характер взаимосвязи образа Петра I с образом
Петербурга в русском общественном сознании конца XVII - первой четверти
XVIII века.

Предметом данного исследования является процесс формирования и восприятия нового образа государя в России конца XVII - первой четверти XVIII вв.

Хронологические рамки исследования охватывают период конца XVII - первой четверти XVIII вв. Нижняя хронологическая граница определяется тем, что со второй половины 90-х годов XVII столетия в русском общественном сознании начинают формироваться новые социально-политические представления, связанные с восприятием личности Петра I. Внешний облик молодого царя, его дружба с иностранцами, его почти постоянное отсутствие в Московском Кремле и образ жизни «какого-то

34 бездомного, бродячего студента»¹⁰⁶, наконец, первая триумфальная церемония и поездка в Европу, - все это не соответствовало традиционному образу православного государя и способствовало распространению слухов о ненастоящем, подмененном царе. Примечательно, что этот период складывания нового образа государя в общественном сознании совпал с оформлением единого органа для борьбы с политическими преступлениями -Преображенского приказа.

Верхней хронологической границей являются 20-е годы XVIII века. В 1721 году царь принимает титул Императора и Отца отечества. Новая титулатура была неразрывно связана с имперской идеей, юридическим оформлением и идеологическим обоснованием абсолютной власти монарха, возвышением и сакрализацией культа Императора. «Петр перелицевал власть, изменил традиционное соотношение ее компонентов, модифицировав -ее природу (...), он изъял душу у власти, разменял ее на государственное могущество. (...) Послепетровскую власть подтачивало противоречие: для народа царь являл собою живую икону - и этим представлениям должен был соответствовать. В то же время, как первое лицо империи монарх был профессиональным военным и человеком светским. Кроме того, Петр обрек ^: русскую власть на превращение в нерусскую (по крови, воспитанию, образу жизни); она - главный символ раскола «верхов» и «почвы», их отчуждения»¹⁰⁷. Формирование государственной доктрины российского абсолютизма способствовали переосмыслению роли самодержца и формированию устойчивых стереотипов восприятия образа государя.

Методологическая основа и методы исследования. Теоретико-методологические основы исследования базируются на историко-антропологическом подходе, который направлен на интеграцию исследовательского материала, накопленного различными областями гуманитарного знания и предполагает «особую чувствительность историка к

Ключевский В. О. Русская история: Полный курс лекций: В 3 кн. - М., 1997. - Кн. 2. — С. 568. Глебова И. И. Политическая культура России: образы прошлого и современность. — М., 2006. - С. 259.

35 языку и понятиям изучаемой эпохи, к ее символам и ритуалам. Эти понятия и представления людей прошлого могут обозначаться разными терминами («ментальность», «культура», «сознание» и т. д.), но в любом случае сохраняется установка на диалог с прошлым, на выявление его «инаковости», качественного своеобразия, отличий от времени, в котором живет

исследователь» .

Исследование опирается на принципы полидисциплинарности, единства логического и исторического, логический принцип непротиворечивости выдвигаемых положений. Актуальными для нашего исследования стали также традиционные для научных исследований принципы историзма, сравнительности, проблемности. Методы исследования, посредством которых реализуются вышеназванные принципы - сравнительно-исторический, историко-генетический, структурно- ; системный, историко-типологический. Также в работе был использован аксиологический метод, позволяющий выявить ценностные доминанты нового образа государя в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века.

Основополагающим понятием для диссертационного исследования Ь является понятие «образ» — сложный конструкт, являющийся неотъемлемой категорией философского, психологического, эстетического дискурсов. В гносеологии образ «характеризуется через систему субъекта и объекта, через активное, преобразующее отношение субъекта к действительности. Главная его черта — репрезентация идеального, соединенного с нравственно-этическими и социально-культурными ценностями и оценочными суждениями. Образ, понятый как синтез наглядности и абстрагирования, является результатом продуктивной деятельности воображения, создающей различные модели и конструкции и проводящей мысленные эксперименты»¹⁰⁹. Анализом построения, функционирования и развития

¹⁰⁸ Кром М. Отечественная история в антропологической перспективе // Исторические исследования в

России - П. Семь лет спустя. - М., 2003. - С. 180.

¹⁰⁹ФарманИ. П. Образ//Новая философская энциклопедия: В 4 т. -М., 2001.-Т. З.-С. 128.

образа занимается психология. В психологической науке под «образом» понимается форма отражения объективной реальности. Как эстетическая категория «художественный образ» характеризует «особый, присущий только искусству способ и форму освоения и преображения действительности»¹¹⁰.

Для описания массовых представлений о монархе категория «образ» употребляется нами в контексте политико-психологического анализа и была заимствована из арсенала политической психологии, поскольку восприятие власти или политическое восприятие имеет свои специфические особенности. Если психологическое восприятие направлено на отражение объективной реальности, политическое восприятие сосредоточено на «смысловые и оценочные интерпретации власти и лидеров»¹¹¹. Политический образ как результат политического восприятия / отражения также имеет свою специфику: «Политический образ представляет собой, как и любой образ, с одной стороны, отражение реальных характеристик объекта восприятия, т.е. политической власти личности лидера и т.д., а с другой — проекцию ожиданий субъекта восприятия, т.е. граждан. В образе политической власти отражаются знания, представления, мнения, оценки, ожидания, эмоции, требования массового сознания к власти»¹¹². Исходя из вышеуказанных определений, под образом государя мы понимаем сложный социально-психологический феномен, возникающий в результате формирования представлений о личности и деятельности самодержца в общественном сознании и формирующийся под влиянием как осознаваемых (специально конструируемых) установок восприятия, так и бессознательных (базовых) устойчивых компонентов, связанных с традициями национальной политической культуры.

Под «обществом» в исследовании понимается социокультурная система, представляющая собой совокупность всех способов взаимодействия

¹¹⁰ Толстых В. И. Образ художественный // Новая философская энциклопедия: В 4 т. — М., 2001. — Т. 3. — С.
129.

¹¹¹ Шестопал Е. Б. Политическая психология. — М., 2007. — С. 352.
^1,2 Там же.

37 и форм объединения людей, в которой выражается их всесторонняя зависимость друг от друга. В этом широком смысле оно близко к определению понятия «общество», данного В. О. Ключевским: «Я разумею общество как историческую силу, не в смысле какого-либо специального людского союза, а просто как факт того, что люди живут вместе и в этой совместной жизни оказывают влияние друг на друга. Это взаимное влияние совместно живущих людей и образует в строении общежития особую стихию, имеющую особые свойства, свою природу, свою сферу деятельности»¹¹³. При этом духовную сторону жизни общества отражает общественное сознание, которое понимается как социально-философская категория, включающая систему идей, теорий, взглядов, чувств, которые вырабатываются социальными группами либо стихийно, под влиянием их обыденной жизни, что соответствует первому уровню общественного ; сознания - обыденному массовому сознанию, либо культивируются вполне осознанно, целенаправленно и преднамеренно и выражаются в систематизированной концептуальной форме в виде теорий, концепций, программ, что соответствует второму уровню общественного сознания -идеологии (теоретическому сознанию).

Источниковая база работы обусловлена выбором предмета исследования, поставленной целью и научными задачами. Необходимо отметить, что на рубеже XVII - XVIII веков в России происходят кардинальные изменения в характере исторических источников, в видовой структуре их комплекса. В это время появляются мемуаристика, научные сочинения, публицистика, периодическая печать, существенно меняется характер законодательства, актов и материалов делопроизводства. Источниковая база исследования содержит следующие источники:

1. Произведения общественно-политической мысли конца XVII — первой половины XVIII века. Среди произведений общественно-политической мысли важнейшую группу источников представляют церковно-полемические

^1,3 Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций: В 2 кн. - Кн. 1. - М., 2000. - С. 18.

38 сочинения Стефана Яворского, Гавриила Бужинского, Феофилакта Лопатинского¹¹⁴, исторические произведения барона Гизена¹¹⁵, П. П. Шафирова и Б. А. Куракина¹¹⁶, публицистическое сочинение неизвестного автора «О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга» , а также «Слово, произнесенное при поднесении Петру Великому гравюры, представляющей Петербург»¹¹⁸. Особо необходимо отметить сочинения Феофана Прокоповича - видного государственного деятеля, писателя и проповедника петровской эпохи, давшего в своих произведениях идеологическое обоснование абсолютистской власти в России¹¹⁹. Благодаря ему, церковные проповеди и панегирики стали событием не только религиозной, но и светской жизни. Перемены, произошедшие при Петре I, он пропагандировал как полное обновление России, а самого монарха объявил демиургом, «воскресивший аки от мертвых Россию», «Соломоном» и .-. «Иафетом», «Давидом и Константином» в одном лице. Написанные Феофаном трактаты «Слово о власти и чести царской» (1718 г.), «Правда о воли монаршей» (1722 г.) определили на столетия отношения между государством и церковью, монархом и подданными в России.

Для нашего исследования произведения общественно-политической < мысли имеют важное значение, поскольку они позволяют выявить идеологическую основу формирования нового образа государя в сознании русского общества конца XVII - первой четверти XVIII века.

2. Русские и западноевропейские источники личного происхождения — мемуаристика и письма. К настоящему времени общепризнанным в исторической науке является утверждение о том, что мемуаристика возникла

Стефан Яворский. Проповеди блаженныя памяти Стефана Яворского. - М., 1804 — 1805; Гавриил Бужинский. Полное собрание поучительных слов. - М., 1784; Феофилакт Лопатинский. Служба благодарственная о великой Богом дарованной победе под Полтавою. - М., 1709.

¹¹⁵ РГАДА, ф. 181, оп. 1, д. 40.

¹¹⁶ Шафиров П. П. Рассуждения о причинах Свейской войны // Россию поднял на дыбы... - М.,1987. - Т.1. -
С. 491 - 549.; Куракин Б. И. Гисторня о царе Петре Алексеевиче. 1682 - 1694. // Архив князя Ф. А.
Куракина. - СПб., 1890. - Кн. 1. - С. 39 - 78.

¹¹⁷ ОР РНБ, Эрм. собр., д. 359.

¹¹⁸ Там же.

^1,9 Феофан Прокопович. Сочинения. - М.; Л., 1961; Он же Правда о воли монаршей во определение наследника державы своей...- М., 1722; Он же История Петра Великого, от рождения его до Полтавской баталии, и взятия в плен остальных шведских войск при Переволочке, включительно. - СПб., 1773.

39 в процессе индивидуализации человека при переходе от средних веков к новому времени. «В начале XVTII века в поступательный процесс эмансипации человеческой индивидуальности и создания вторичных социальных связей, формирования и структурирования общества начало резко вмешиваться государство, ускоряя и, естественно, деформируя этот процесс, что не способствует развитию источников личного происхождения, и на протяжении почти всего XVIII века эти источники в России развивались мало»¹²⁰. Из немногочисленных отечественных дневников и воспоминаний конца XVTI - первой четверти XVIII века необходимо отметить «Записки» Ивана Афанасьевича Желябужского , автобиографию «Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина» , путевые записки П. А. Толстого , «Записки» графа А. А. Матвеева¹²⁴, поденные записки А. Д. Меншикова¹²⁵. Из обширной иностранной мемуаристики начала XVIII века в исследовании привлекались записки и дневники посетивших Россию во время царствования Петра I датского посланника Юста Юля, голштинского графа Г. Ф. Бассевича и камер-юнкера Ф. В. Берхгольца, француза Корнелия де Бруина, секретаря прусского посольства И. Г. Фоккердота, брауншвейгского резидента Ф. X. Вебера , австрийского дипломата И. Г. Корба . В целом, донесения иностранных дипломатов и их мемуары отражают внешний облик Петра, его характер и образ жизни, специфику образа русского государя в представлениях современников, однако они, как и любые источники личного происхождения, отличаются субъективизмом, кроме того, огромное влияние

¹²⁰ Румянцева М. Ф. Теория истории. - М., 2002. - С. 255.

¹²¹ Желябужский И. А. Записки Йвана Афанасьевича Желябужского // Россию поднял на дыбы... - М., 1987.
-Т. 1.-С.393-460.

¹²² Куракин Б. А. Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина // Архив князя Ф. А. Куракина. - СПб, 1890. -
Кн. 1.-С. 241-287.

¹²³ Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе 1697 - 1699 гг. - М., 1992.

¹²⁴ Матвеев А. А. Записки // Рождение империи. — М., 1997. - С. 359 - 414.

¹²⁵ ОР РНБ, ф. 480, д. 2; РГАДА, ф. 181, оп. 1, д. 42.

¹²⁶ Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом // Петр Великий. - M., 1993. -
С.85 - 125; Бассевич Г. Ф. Записки о России при Петре Великом // Петр Великий. - М., 1993. - С. 159 - 172;
Берхгольц Ф. В. Дневник камер-юнкера // Неистовый реформатор. - M., 2000. - С. 105 - 502; К. де Бруин
Путешествие в Московию // Россия XVIII века глазами иностранцев. - Л., 1989. - С. 17-188; Фоккердот И.
Г. Россия при Петре Великом // Неистовый реформатор. - M., 2000. - С. 9 - 104; Вебер Ф. X. Записки Вебера
о Петре Великом и его преобразованиях // Русский архив. — 1872. — № 7 — 8.

¹²⁷ Корб И. Г. Дневник путешествия в Московское государство // Рождение империи. - М., 1997. - С. 21 -
258.

40 на описание событий и их оценку оказывали отношения между Россией и государством, которое представлял данный дипломат, характер их личных взаимоотношений с русским монархом, нравственные качества автора мемуаров. Ценную информацию содержат воспоминания иностранцев -свидетелей поездок Петра І в Европу: записки герцога де Сен-Симона о пребывании русского царя в Париже в 1717 году, воспоминания маркграфини Вильгельмины Байрейтской о посещении Петром I Берлина¹²⁸.

Среди источников личного происхождения важное значение имеет частная переписка. В исследовании были использованы фундаментальные публикации «Письма и бумаги императора Петра Великого», «Письма русских государей и других особ царского семейства», «Переписка и бумаги графа Бориса Петровича Шереметьева»¹²⁹. Значимость переписки Петра I как исторического источника была отмечена М. М. Богословским: «Его письма не рассчитаны на печать, поэтому всегда искренни, всегда верно и точно отражают его, как он есть, и имеют значение чистого и прозрачного исторического источника, трудно заменимого при изучении личности Петра»¹³⁰. Анализ этого вида источников не только позволяет установить специфику формирования образа государя в сознании близких к нему людей, но и выявить способы самопрезентации Петра I, раскрыть содержание собственных представлений монарха о сущности царской власти.

3. Фольклорные материалы, представленные в исторических песнях,
сказках, легендах, преданиях и анекдотах о Петре I. Устная
повествовательная традиция, героем которой выступает Петр I,
характеризуется идеологическим, эстетическим, нравственным

разнообразием. Возникая в различных слоях русского общества, фольклор отражает различные, иногда противоречащие взгляды и оценки личности

¹²⁸ О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 году. Из записок герцога де Сен-Симона // Петр Великий.
- М., 1993. - С. 138 - 153; Эпизод из посещения Берлина Петром Великим, рассказанный маркграфиней
Вильгельминой Байрейтской в ее мемуарах // Петр Великий. — М., 1993. - С. 154 — 159.

¹²⁹ Письма и бумаги императора Петра Великого: В 13 т. — СПб.; М., 1887 - 1992; Письма русских государей
и других особ царского семейства. - М., 1861; Переписка и бумаги графа Бориса Петровича Шереметьева.
1704 -1722. -СПб, 1879.

¹³⁰ Богословский М. М. Петр Великий по его письмам // Петр Великий, pro et contra. - СПб., 2003. - С. 521.

41 первого императора, в совокупности обеспечивая многомерность, содержательную глубину образа Петра I. О своеобразии этого вида исторических источников очень точно высказался исследователь русского фольклора Б. Н. Путилов: «Устная народная история не нуждается в точных датировках, она замыкается в отдельно взятом времени, словно бы лишенном прошлого и не знающем будущего. Это время - эпическое, по-своему замкнутое, сцементированное одним именем и окрашенное деяниями одного героя. (...) От своих фольклорных предшественников (...) Петр отличается небывалой для государя активностью. Он — один из самых деятельных героев русского фольклора. В этом смысле он — представляет новый тип русского

1 О 1

царя» . В исследовании были использованы фольклорные материалы, вошедшие в сборники «Петр Первый в русских народных преданиях, легендах, сказках и анекдотах» (М., 1993), «Петр Великий в преданиях, ,, легендах, анекдотах, сказках, песнях» (СПб, 2000), «Русские исторические песни» (Л., 1987).

Основной фонд устных прозаических рассказов о Петре I составляют предания, называемые в литературном обиходе XVIII века анекдотами. Необходимо заметить, что значение понятия «анекдот» в конце XVII - XVIII ? вв. отличалось от современного нам: под ним подразумевался короткий рассказ о реально происходивших событиях. Исполнители / собиратели анекдотов не сомневались в истинности рассказа, подкрепляя эту убежденность соотнесением сюжета с историческими реалиями — походами Петра I, осадами городов, поездками по России и в Европу. Жанр анекдота изначально предполагал доверие читателя к анекдоту как рассказу очевидца. О достоверности многих рассказов исследователи спорят до сих пор, но ценность анекдота как источника этот факт не умаляет, поскольку в анекдотах представлен яркий, живой образ Петра I. Из анекдотов XVIII о Петре I нами были использованы собрания А.К. Нартова, Н. И. Кашина, Я.

¹³¹ Путилов Б. П. Петр Великий - фольклорный герой // Петр Великий в преданиях, легендах, анекдотах, сказках, песнях. - СПб., 2000. - С. 12.

42 Штелина, И. Голикова . Изучение фольклорных материалов, представленных в исторических песнях, сказках, легендах, преданиях и анекдотах о Петре I позволяет реконструировать сложившийся в сознании русского общества конца XVII - первой четверти XVIII века новый образ государя, установить характер интерпретации идеологических установок традиционным сознанием.

4. Материалы делопроизводства конца XVII - первой четверти XVIII
века, представленные судебно-следственными делами Преображенского

« 133

приказа над представителями различных социальных групп и сословии . Следственные дела о «непригожих речах» как источник для изучения образа государя в сознании русского общества конца XVII - первой четверти XVTII века обладают важнейшими достоинствами: в них зафиксирована «прямая речь» людей петровской эпохи, можно достоверно установить автора «непригожих речей», его социальное положение, наконец, содержание этих высказываний, сама возможность их произнесения достаточно свидетельствует о характере политических представлений русского общества изучаемого периода. Изучение материалов делопроизводства позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на неоднозначный характер представлений о Петре І в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVTII века, существовали некие общие элементы образа государя, основанные на представлениях о «правильном» и «неправильном» царе. Несоответствие реального государя этим общим идеальным представлениям и порождало, в конечном итоге, «непригожие речи» о Петре I.

5. Законодательные акты конца XVII - первой четверти XVIII века.
Период преобразований Петра I - начало нового этапа в истории

русского права и законодательства как его источника, связанное с изменением соотношения обычая и закона: утверждается приоритет закона как источника права, устанавливается общий для законодательства принцип

¹³² Петр Великий. - М., 1993; Анекдоты о Петре Великом. - М., 1992; Петр Великий в преданиях, легендах,
анекдотах, сказках, песнях. - СПб., 2000; Петр Первый в русских народных преданиях, легендах, сказках и
анекдотах. - М., 1993; Петр Великий: воспоминания, дневниковые записи, анекдоты. - СПб., 1993

¹³³ РГАДА, ф. 7, ф. 146.

6. Материалы периодической печати. Первая русская газета
«Ведомости» появляется по указу Петра I 2 января 1703 года. В
«Ведомостях» публиковались внутренняя и иностранная хроники, сведения о
военных, хозяйственных и культурных событиях. Основной функцией
первой газеты являлось идеологическое воздействие на подданных и
формирование общественного мнения путем распространения официальной
информации, массовая пропаганда петровских преобразований и военных
успехов (максимальный тираж «Ведомостей» достигал 4 тысяч экземпляров).
«Ведомости» состояли из нескольких листков небольшого размера,
набранных обычно в одну колонку без заголовков. Первоначально газета
печаталась церковно-славянским шрифтом, но с 1708 года он был заменен на
более легкий гражданский. Газета выходила нерегулярно, так в 1705 году
вышло 46 номеров, а в 1718 — только один. Единого печатного комплекта
всех номеров газеты нет ни в одной библиотеке России, поэтому Российская
национальная библиотека совместно с Российской государственной
библиотекой сформировали единую электронную базу данных «Первая
русская газета «Ведомости» (1703 - 1727)», ресурсы которой были
использованы в исследовании¹⁴⁰. Изучение материалов периодической
печати позволяет не только раскрыть содержание нового образа государя, но
и выявить способы трансляции этого образа официальной идеологией в
России первой четверти XVIII века.

7. Произведения изобразительного искусства конца XVII - первой
четверти XVIII века, представленные портретами, гравюрами, лубочными
картинками. Визуальные источники содержат ценную информацию о
способах изображения Петра I, о застройке Петербурга, о публичных
церемониях петровской эпохи - триумфах, маскарадах, фейерверках. В
работе были использованы парадные портреты Петра I работы А.
Шхонебека, И. А. Никитина, В. О. Киприанова, А. Матвеева, И. Ф. Зубова¹⁴¹,

¹⁴⁰ Адрес доступа:

¹⁴¹ Государственный Русский музей. Русский гравированный портрет XVII - начала XIX века. Каталог
выставки. - Л., 1989. - С. 29; Государственный Русский музей. Живопись. Альбом. — Л., 1988. - № II;

6. Материалы периодической печати. Первая русская газета
«Ведомости» появляется по указу Петра I 2 января 1703 года. В
«Ведомостях» публиковались внутренняя и иностранная хроники, сведения о
военных, хозяйственных и культурных событиях. Основной функцией
первой газеты являлось идеологическое воздействие на подданных и
формирование общественного мнения путем распространения официальной
информации, массовая пропаганда петровских преобразований и военных
успехов (максимальный тираж «Ведомостей» достигал 4 тысяч экземпляров).
«Ведомости» состояли из нескольких листков небольшого размера,
набранных обычно в одну колонку без заголовков. Первоначально газета
печаталась церковно-славянским шрифтом, но с 1708 года он был заменен на
более легкий гражданский. Газета выходила нерегулярно, так в 1705 году
вышло 46 номеров, а в 1718 — только один. Единого печатного комплекта
всех номеров газеты нет ни в одной библиотеке России, поэтому Российская
национальная библиотека совместно с Российской государственной
библиотекой сформировали единую электронную базу данных «Первая
русская газета «Ведомости» (1703 - 1727)», ресурсы которой были
использованы в исследовании¹⁴⁰. Изучение материалов периодической
печати позволяет не только раскрыть содержание нового образа государя, но
и выявить способы трансляции этого образа официальной идеологией в
России первой четверти XVIII века.

7. Произведения изобразительного искусства конца XVII - первой
четверти XVIII века, представленные портретами, гравюрами, лубочными
картинками. Визуальные источники содержат ценную информацию о
способах изображения Петра I, о застройке Петербурга, о публичных
церемониях петровской эпохи - триумфах, маскарадах, фейерверках. В
работе были использованы парадные портреты Петра I работы А.
Шхонебека, И. А. Никитина, В. О. Киприанова, А. Матвеева, И. Ф. Зубова¹⁴¹,

¹⁴⁰ Адрес доступа:

¹⁴¹ Государственный Русский музей. Русский гравированный портрет XVII - начала XIX века. Каталог
выставки. - Л., 1989. - С. 29; Государственный Русский музей. Живопись. Альбом. — Л., 1988. - № II;

45 гравюры А. Зубова, П. Пикарта, А. Шхонебека, с изображением важнейших мероприятий петровского царствования¹⁴², а также описания триумфальных арок . Использование указанных изобразительных материалов представляется необходимым для исторической деконструкции нового образа государя, поскольку позволяет установить те элементы образа Петра I, которые целенаправленно культивировались и пропагандировались официальной идеологией петровской эпохи. Особую значимость для раскрытия образа первого императора в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века имеют народные картинки — лубки¹⁴⁴, позволяющие установить специфику рецепции официальных идеологических установок традиционным сознанием.

Таким образом, все вышеперечисленные источники позволяют решить поставленные в исследовании задачи.

Положения, выносимые на защиту:

1. В общественном сознании средневековой Руси складывается традиционный образ государя, содержащий комплекс базовых представлений, сформированных под влиянием византийской традиции и включающий идею богоустановленности царской власти, представление о «праведном», «благочестивом» государе, идею об «истинном» государе как «природном» / прирожденном правителе и представления об особом сакральном статусе русского царя как хранителя Святой Руси и блюстителя чистоты православной веры.

Портрет петровского времени. Каталог выставки. - Л., 1973. - С. 87, 74, 79; Государственный Русский музей. Русский гравированный портрет XVII - начала XIX века. Каталог выставки. — Л., 1989. - С.59; Шедевры русской живописи. - М., 2006. - С. 21; Портрет петровского времени. Каталог выставки. - Л., 1973. — С. 64 - 65; Государственный Русский музей. Русский гравированный портрет XVII - начала XIX века. Каталог выставки. - Л., 1989. - С. 37.

¹⁴² Русская гравюра конца XVII - XVIII века. Альбом. - Л., 1993. - № 6; А. Ф. Зубов. Каталог выставки. - Л.,
1988. - № 8. - С. 21; Русская гравюра конца XVII - XVIII века. Альбом. - Л., 1993. - № 3; А. Ф. Зубов.
Каталог выставки. - Л., 1988. - № 12. - С. 22; Русская гравюра конца XVII - XVIII века. Альбом. - Л., 1993.
- № 2; Памятники русской культуры первой четверти XVIII века в собрании Государственного ордена
Ленина Эрмитажа. - Л.; М., 1966.-№727; Гравюра петровского времени. Каталог выставки. - Л., 1971.-С.
13.

¹⁴³ РГАДА, ф. 381, оп.1, д. 976, д. 990.

¹⁴⁴ Ранняя русская гравюра. Вторая половина XVII - начало XVIII в. Каталог выставки. - Л., 1979. - № 33;
Русские народные картинки XVII - XVIII веков. Гравюра на дереве. Каталог выставки. - М., 1970. - № 46,
№47.

2. В ситуации социокультурного перехода конца XVII — первой четверти XVIII века происходит трансформация традиционного образа государя. Впервые официальной идеологией были сделаны попытки рационального осмысления образа монарха с помощью европейских концепций «общего блага» и «государственной пользы». Европейские идеи о государстве как воплощении божественного разума и государе - создателе общественного блага легли на русскую идеологическую почву с ее мессианистической концепцией Москвы как Третьего Рима. В итоге освоение нового политического и культурно-исторического мышления сопровождалось дальнейшей сакрализацией монарха

3. Упразднение патриаршества и установление коллегиальной формы управления церковными делами означали смену официальной идеологической парадигмы восприятия власти царя. Перенесение на царя -функций главы Церкви давало основания для религиозной персонификации царской власти и формирования религиозного культа самодержца. При этом переосмысляются традиционные элементы образа государя: при сохранении представлений о божественном происхождении царской власти, происходит трансформация представлений о «праведном» и «неправедном» царе - % источником закона выступает сам Петр I и как Отец отечества, и как фактический глава Церкви. В соответствии с новыми идеологическими установками была пересмотрена мессианистическая функция царя: служба государю и Отечеству становится необходимым условием личного спасения подданных.

4. Формирование особого гражданского культа Петра I являлось
способом самопрезентации самодержавной власти и осуществлялось путем
идеологического воздействия на общественное сознание. Основные
идеологические инструменты пропаганды гражданского культа Петра -
панегирическая литература и публичные церемонии: триумфы, маскарады,
фейерверки. На фоне растущей сакрализации монарха гражданский культ
приобретает выраженные религиозные коннотации и оказывается тесно

47 взаимосвязанным с религиозным культом, что обусловило включение гражданского культа императора в комплекс религиозных представлений.

5. Попытка рациональной легитимации царской власти, утверждение «античного» и «западноевропейского» компонентов образа государя трактовались с позиции средневекового традиционного сознания. В рамках традиционного мировоззрения осмысление и оценка транслируемого официальной идеологией образа Петра I происходили с помощью конструкта должное / сущее. В итоге усвоение русским обществом конца XVII - первой четверти XVIII века новых идеологических установок восприятия государя сопровождалось взрывом эсхатологических настроений, актуализацией мифологических ориентации и архетипа, что препятствовало положительной рецепции образа императора и легло в основание, легенды о Петре-Антихристе.

6. Новая столица - Санкт-Петербург стала одновременно моделью «регулярного государства», религиозно-мифологической идеологемой и своеобразным элементом образа Петра I. Официальные идеологические установки восприятия нового образа государя как абсолютного монарха соотносились с идеологическими установками восприятия новой столицы. Основные компоненты образа самодержца коррелировали с образом «царствующего града», поэтому в сознании русского общества первой четверти XVIII века интерпретация транслируемых установок восприятия «Града Петра» и нового образа государя осуществлялась по единому механизму.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые на междисциплинарной основе раскрыт процесс формирования нового образа государя в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII вв. Определена структура образа государя, показано соотношение традиционных и новых компонентов этого образа, установлена специфика восприятия официальных идеологических установок общественным сознанием, раскрыт характер взаимосвязи образа Петра I с образом

48 Петербурга в русском общественном сознании конца XVII - первой четверти XVIII века. В научный оборот введены новые архивные материалы, представленные следственными делами из фондов Преображенского приказа и Тайной канцелярии, характеризующие особенности восприятия нового образа государя, его интерпретацию русским обществом конца XVII - первой четверти XVIII века.

Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейшей теоретической разработки проблемы формирования образа власти и ее верховного носителя в общественном сознании, содержащийся в данном диссертационном исследовании материал, отдельные положения и выводы могут быть использованы при написании обобщающих и специальных работ по проблемам российской истории и политической антропологии, разработке и чтении общих и специальных курсов по истории России, истории российской политической культуры и общественного сознания.

Апробация работы. Основные результаты диссертационной работы отражены в 9 научных публикациях, а также были представлены в докладах и выступлениях на четырех Всероссийских научных конференциях (Омск, 2004,2006, Нижневартовск, 2006, Тверь, 2006) .

Формирование образа царя в общественном сознании средневековой Руси

Формирование образа верховной власти и ее носителя в общественном сознании в значительной степени определяется культурно-историческими представлениями и ориентациями, унаследованными от предшествующих поколений. В традиционном обществе преемственность в усвоении образа власти, устойчивость этого образа, а также его ценностно-смысловое наполнение и эмоциональная окраска имеет принципиальное значение, поскольку в религиозном сознании христианская религия и государственно-политическое устройство тесно взаимосвязаны.

С разделением Римской Империи на Западную и Восточную, и, в большей степени, с выделением западной (католической) и восточной (православной) ветви христианства обозначились разные подходы к проблеме соотношения власти духовной (Священства) и светской (Царства). Результатом оформления разных концепций взаимоотношения церкви и государства становится складывание особых систем религиозно-политических представлений, характерных для западной и восточной (византийской) традиции. Западная церковь, руководствуясь теократическим идеалом, подчиняет своему духовному руководству светскую власть, превращаясь в реальную политическую силу, в некое государство в государстве. Римская католическая церковь, будучи иерархической, жестко централизованной организацией во главе с папой римским, создавала серьезный противовес государственной власти. Светская власть обращается к авторитету церкви: инаугурационное помазание императоров, совершенное папой римским как преемником апостола Петра, становится гарантией легитимности власти и необходимым условием придания особой харизмы императору. В процессе оформления национальных монархий и абсолютизации королевской власти, в Европе получает свое развитие теория божественного права королей, согласно которой монарху принадлежит вся полнота как светской, так и духовной власти. Своеобразным «ответом» на «вызов» абсолютистской политической идеи стала католическая антироялистская теория, возрождавшая идею папского превосходства.

В Византийской империи церковь разрабатывает религиозно-политическую теорию «симфонии» Священства и Царства. Культ императорской власти становится здесь одним из важнейших элементов государственной религии. Идея божественного происхождения верховной власти нашла свое выражение в концепции воплощения господства Царя Небесного в личной власти царя земного. Внешним атрибутом этой концепции выступал двухместный трон византийских императоров, где одно место предназначалось для василевса, а другое для Царя Небесного, которого символизировал положенный на сиденье крест. Однако полное обожествление византийского императора противоречило бы основам религиозного сознания, уподобление василевса Богу происходило лишь в рамках идеи параллелизма монарха и Бога, кроме того, сакрализация монарха не была личной, персонифицированной, и в этом отношении походила на сакрализацию священнослужителей.

Церковные преобразования и трансляция религиозного культа монарха в России первой четверти XVTII века

Идеологическая основа петровских преобразований начала складываться еще до непосредственного реформирования государства. Как справедливо заметил американский историк Ричард Уортман, «в этом отношении символические изменения предшествовали политическим и социальным переменам: Петр переопределил значение своего правления и, еще даже не взявшись за реформы, предложил новый образ монархии»244.

Первостепенное значение для реализации новой концепции власти имели изменения в церковно-обрядовой сфере, поскольку церковь являлась хранительницей традиционных культурных норм и нравственных аксиом. С другой стороны, по своим последствиям, эти изменения (наряду с культурными преобразованиями) были, пожалуй, одними из самых болезненных для общественного сознания: религия оставалась основой мировоззрения и любые преобразования в этой сфере воспринимались традиционным сознанием как дискредитация благочестия. Посетивший в 1702 году Россию иностранец Корнилий де Бруин, характеризуя особенности русского двора отметил, что «государь, правящий сим государством, есть монарх неограниченный над всеми своими народами (...), и наконец, что всего удивительнее, власть его простирается даже на дела духовные, устроение и изменение богослужения по своей воле: это уже такая область, касаться которой другие венчанные особы воздерживаются из опасения возбудить против себя духовенство» Церковные преобразования, осуществленные Петром, являлись не просто административным предприятием, они затрагивали все устройство церковной жизни. Цель церковных преобразований заключалась не столько в секуляризации, «сколько в абсолютизации государственной власти, ее освобождении от всех религиозно-нравственных норм. Это был вызов национальной традиции, духовным ценностям и всему укладу жизни русского народа»246. На смену старомосковской модели оцерковленного государства пришла новая модель огосударствленной церкви, чьи функции были полностью подчинены нуждам государства и идеи «общего блага». Вся жизнь общества, в том числе и религиозная законодательно регламентировалась и выстраивалась по принципу практической целесообразности, в основу которого и легли идеи государственной пользы, «всеобщего блага» и служения Отечеству: «Служи верою и правдою, то в начале Бог, а при нем и я тебя не оставим»247. Таким образом, идея служения Богу дополняется идеей служения царю и Отечеству, причем характер этого служения, по мнению Петра должен быть разный: «Какое же различие между бога и царя, когда воздавать будут равное обоим почтение? Менее низкости, более усердия к службе и верности ко мне и государству - сия - то почесть свойственна царю»248.

Образ Петра І в сознании русского общества конца XVII — первой четверти XVIII века

Формирование нового образа государя в России в конце XVII — первой четверти XVIII века осуществлялось под влиянием западноевропейских монархических концепций. Европеизация происходила не только на уровне государственных институтов, но и на уровне картины мира русского общества, прежде всего дворянства. Причем «сперва возникло новое российское государство, по существу, совершенно не зависимое от старой картины мира. И лишь позднее начался процесс введения образа этого нового государства в национальную картину мира» . Таким образом, государственный заказ распространялся не только на заимствование ., западноевропейских моделей управления, но и на трансформацию традиционной картины мира русского общества, направленную на формирование светских элементов в ее структуре. Это привело к тому, что «государство агрессивно навязывало новое мировосприятие, внедряло новые социальные институты (...). Вместе с тем, несмотря на радикальные установки власти, пласты традиционной культуры не могли отмереть. Средневековые и не только средневековые, а более ранние пласты жизни продолжали сохраняться и определять менталитет народа»358. Иными словами, несмотря на начавшиеся преобразования и изменение политической парадигмы, ядро русской культуры оставалось неизменным, как и не подверглись трансформации некоторые традиционные элементы картины мира русского общества, вступавшие в противоречие с новыми идеологическими установками государственной власти.

Многие социокультурные изменения конца XVII — первой четверти XVIII века осмыслялись обществом в рамках средневекового сознания. Прежде всего это касалось трансформации традиционного образа государя -блюстителя чистоты православной веры и гаранта национальной безопасности. Поэтому, не смотря на кризис традиционного сознания, сохранялась идея об исключительности царского рода, как и оставался устойчивым образ богоустановленного, благочестивого и прирожденного государя.

Социокультурная трансформация конца XVII - первой четверти XVIII века актуализировала в сознании русского общества антиномию «должного» и «сущего» как универсальный механизм переживания действительности. С помощью конструкта должное / сущее происходили осмысление и оценка транслируемого официальной идеологией нового образа государя. Несоответствие Петра эталонным представлениям о «должном» православном государе вызывало негодование. Именно так оценивалась : поездка молодого Петра в Европу: «Посылка сия и намерение, воспринятое монархом, отлучиться из России в иностранные земли, принята была „ подданными с величайшим негодованием, яко дело не только никогда не бывалое, но и яко противное закону прежних государей и закону божию; а духовенство не оставило то объяснить и из Священного Писания...» .

Похожие диссертации на Петр I в русском общественном сознании конца XVII - первой четверти XVIII века : формирование нового образа государя в России

Социальное и экономическое развитие г. Брянска в конце XVII - первой четверти XVIII векаЦырульников Дмитрий Егорович

Поморье в политической истории России в конце XVII - первой четверти XVIII вв.Кондрескул Александр Михайлович

Деятельность государственных и военных органов по укреплению дисциплины в Русской Армии : конец XVII - первая четверть XVIII в.Бочков Александр Федорович

История канонизации русских святых в конце XVII - первой четверти XVIII в.Симонов, Александр Николаевич

Дворянская служба в конце XVII - первой четверти XVIII вв. : идеология и практикаПудина, Светлана Ивановна

Иноземное население Москвы конца XVII-первой четверти XVIII вв. : (по материалам немецкой слободы)Ковригина, Вера Александровна

Центральное государственное управление России во второй половине XVII - первой четверти XVIII века: Монастырский приказАмосова Инга Владимировна

Развитие городской праздничной культуры в России в последней трети XVII - первой четверти XVIII вековОдинцова, Елена Владимировна

Д.Н. Блудов: формирование личности представителя "просвещенной бюрократии" : в конце XVIII - первой четверти XIX вековСавицкая, Ирина Сергеевна

Формирование дворянской политической мысли в России во второй четверти и середине XVIII векаПольской Сергей Викторович