Содержание к диссертации
Введение 3
Глава I. Материальные и организационные основы функционирования
помещичьего хозяйства 24
1. Душевладение и землевладение 26
2. Отношения помещиков и крестьян: эксплуатация и попечительство 46
3. Организация управления дворянскими имениями 55
Глава II. Общее состояние помещичьего хозяйства, его
производственный потенциал и отраслевая структура 63
1. Посевы зерновых на барской запашке 64
2. Урожайность озимых и яровых хлебов 72
3. Другие сельскохозяйственные отрасли 92
4. Товаризация сельскохозяйственного производства и попытки его
рационализации.... 103
5. Промышленное предпринимательство 111
6. Бюджеты имений 123
Заключение 144
Примечания 152
Список источников и литературы 174
Приложение 189
Введение к работе
Актуальность темы исследования. История предреформенной помещичьей деревни России предусматривает изучение целого ряда крупных проблем, имеющих самостоятельное научное значение. Ведущими среди них являются: крестьянское хозяйство, правовое положение и социальная психология крестьян, крестьянское движение, культура и быт крестьянства, помещичье хозяйство, дворянский быт и культура. Все они давно находятся в поле зрения исследователей и к настоящему времени изучены с различной степенью полноты. Подавляющее большинство проведенных историками-аграрниками исследований посвящены изучению различных аспектов истории крестьянства, в то время как помещичьему хозяйству в отечественной историографии было уделено гораздо меньшее внимание. Объясняется это, по нашему мнению, во-первых, монополией марксистской методологии в советской исторической науке, отдававшей приоритет народным массам как главной производительной силе общества и оценивавшей резко негативно «эксплуататорские классы», к которым относилось и дворянство, во-вторых, тем, что выработанная советской историографией концепция разложения и кризиса феодально-крепостнической системы отводила крестьянству главную роль в генезисе капитализма в России. Нацеленность внимания историков на «крестьянскую» проблематику объективно отодвигала изучение помещичьего хозяйства на второй план.
Сказанное в полной мере относится и к помещичьему хозяйству в Курской губернии первой половины XIX в. Между тем оно занимало видное место в экономике региона, особенно по такому параметру как доля произведенной сельскохозяйственной продукции (а в товарной продукции она была доминирующей). Ведущую роль дворянство играло также в организации крупного промышленного производства и развитии агрикультуры (рационализаторстве).
Таким образом, без проведения исследований, которые позволят получить достаточно ясное и как можно более точное представление о состоянии помещичьего хозяйства, общая картина уровня социально-экономического развития перед реформой 1861 г. как по России в целом, так и по Курской губернии в частности, так и остается обедненной, а интерпретация фактов - отражающей не вполне адекватно сущность реально развивавшихся процессов в различных сферах экономики и социальной жизни. Назревшая необходимость выработки новой концепции истории России первой половины XIX в., естественно, требует освобождения от устаревших подходов и всемерного расширения источниковой базы при проведении новых, в первую очередь региональных, исследований, обеспечивающих достаточную научную глубину и высокую степень конкретизации. Не случайно в среде современных зарубежных историков особенной популярностью пользуются научные проекты, реализуемые на микроисторическом уровне1.
Объектом исследования в данной работе являются исторически сложившиеся формы хозяйства аграрного общества.
Предмет исследования - помещичье хозяйство, включая его сельскохозяйственные и промышленные отрасли.
Хронологические рамки темы охватывают 40 - 50 гг. XIX в. Они дают возможность получить научно значимые результаты в виде итогов предшествующего развития. Указанные два предреформенных десятилетия вплотную примыкают к отмене личной зависимости крестьянства и позволяют более достоверно оценить наличие или отсутствие кризиса крепостного хозяйства.
Географические границы диссертации. Предмет исследования локализуется территорией Курской губернии, отличающейся значительной распространенностью помещичьего землевладения. Выбор обозначенных территориальных пределов обусловлен также административно-правовым и источниковедческим факторами: необходимая для изучения темы архивная документация и опубликованные источники привязаны к такому административно-территориальному субъекту Российской империи как губерния.
Историография проблемы исследования. История предреформенной крепостной деревни изучается уже более столетия. Исследование данной темы активизировалось на рубеже XIX - XX вв. в связи с назреванием революционных событий, самой революцией 1905 - 1907 гг., 50-летним юбилеем освободительной реформы 1861 гг. Первоначально исследователи уделяли большее внимание изучению помещичьего хозяйства, хотя и крестьянство также стало объектом исследования.
Пожалуй, главная заслуга в постановке вопроса о состоянии помещичьего хозяйства перед отменой крепостного права принадлежала П. Б. Струве. Свои основные выводы он изложил первоначально в работе, опубликованной в журнале «Мир божий»2 и ряде других небольших статей, а затем в изданной в 1913 г. монографии «Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России XVIII и XIX вв.». Во-первых, П.Б. Струве писал об экономической прогрессивности помещичьего хозяйства: «Барщинное хозяйство в момент своей ликвидации было наиболее производительной организацией земледельческого труда»3. Во-вторых, он считал реформу 1861 г. превентивной: «Экономическое будущее в 50-х и 60-х гг. XIX в. бросало свою исполинскую тень на крепостное хозяйство и делало его, несмотря на его полный расцвет, несостоятельным... Реформа 18 февраля по своему экономическому смыслу и содержанию не столько подвела итоги прошлого и настоящего, сколько учла будущее»4.
Неудивительно, что впоследствии советские историки подвергали идеи Струве уничтожающей критике, но, как нам представляется, они воспринимали некоторые высказывания Струве не вполне адекватно. Так, его слова «цветущее состояние», «расцвет» помещичьего хозяйства они трактовали буквально. Между тем, на наш взгляд, сам Струве под термином «расцвет» подразумевал лишь наивысшую точку развития, которой достигло помещичье хозяйство в предреформенную эпоху. На это указывает, в частности, употребление им этого слова вместе с прилагательным «наивысший». Для нас совершенно очевидно также, что словосочетание «цветущее состояние» он применяет не ко всему помещичьему хозяйству, а лишь к какой-то части имений, причем только тех из них, которые пользовались кредитами: «...Частью (курсив наш - Р. Р.) самая задолженность свидетельствовала о цветущем состоянии хозяйства, поскольку долги делались на покупку земли, приносившей доход и повышавшейся в цене, шли на улучшение хозяйства»5. Во-вторых, в приведенной цитате слово «частью» употреблено в значении «отчасти, в какой-то степени» и т. п., а стало быть, значение фактора задолженности в сочинении Струве нельзя абсолютизировать. К тому же П. Б. Струве нисколько не сомневался в необходимости отмены крепостного права как социального института задолго до 1861 г.6. Конечно, доказательная база концепции П.Б. Струве была довольно-таки слаба, что, однако, не обязательно свидетельствует о неправоте этого талантливого и проницательного исследователя.
В годы перестройки отношение к концепции Струве стало меняться. Так, Б.Н. Миронов и И.Я. Фроянов дали позитивную оценку точке зрения П.Б. Струве .
Значительное внимание помещичьему хозяйству уделил П. И. Лященко. С его точки зрения, помещик был основным поставщиком хлеба на рынок . Отмечая вызванный, по его мнению, переменами в западноевропейском сельском хозяйстве, рост интереса к агрикультуре у российских помещиков, он оценивает его последствия следующим образом: «Однако по своей экономической сущности эта попытка имела чрезвычайно глубокое значение. Это был первый опыт русского сельскохозяйственного предпринимательства, в собственном смысле этого слова, первый опыт приложения производительного капитала в земледелии».9 По мнению автора, все попытки помещиков повысить доходность своих имений до 1861 г. чаще всего были безрезультатными. Любые формы организации крепостного труда он считал априори малоэффективными и несовместимыми с интенсивным развитием. Кроме того, развитие экстенсивного зернового барщинного хозяйства привело к «кризису товарного перепроизводства». В качестве доказательства такового он, ссылаясь на статистиков того времени (Протопопов, Семенов и др.), выдвигает тезис о том, что зерновое производство обогнало спрос10. Но при этом, из факта распространенности барщины Лященко делает вывод о том, что «крепостное помещичье хозяйство, по крайней мере именно в этой черноземной полосе, было все еще выгодно, как сравнительно с оброчным, так и с вольнонаемным хозяйством»11.
Теме помещичьего хозяйства была посвящена статья В. И. Пичеты, опубликованная в юбилейном издании, посвященном Великой реформе. В ней автор в основном повторяет сюжеты, рассмотренные в рамках вышеуказанных работ П.Б. Струве и П.И. Лященко. Однако Пичета отмечает, что связь помещичьего хозяйства с рынком возникла еще в XVIII в. благодаря развитию внутреннего и внешнего рынка и культурных потребностей самого дворянства, а в XIX в. условия хлебной торговли еще более благоприятствовали помещичьему сельскохозяйственному предпринимательству. По мнению автора, именно эти обстоятельства более всего способствовали интенсификации помещичьего хозяйства (к которой он относит плодопеременную систему; применение улучшенных приемов обработки земли; введение улучшенных семян и усовершенствованных орудий; травосеяние; заведение промышленности, перерабатывающей сельскохозяйственное сырье, и даже расширение барской запашки). Однако преобразование или расширение производства требовало капиталов, которых у большей части дворян не хватало. Пичета пишет о глубоком кризисе помещичьего хозяйства в 30-40-е гг. XIX в., вызванным помещичьими затратами на новшества и невозможностью их окупить. Итоговый вывод историка следующий: «Так во всех частях России нормально создавшиеся условия в развитии помещичьего хозяйства прямо или косвенно говорили в пользу немедленной ликвидации крепостных отношений, форма которых еще не предрешалась хозяевами-практиками»12.
Пожалуй, крупнейшим дореволюционным исследователем -специалистом по истории крепостной промышленности является М. И. Туган-Барановский13. Автор в рассматриваемый нами период показывает причины роста помещичьего фабричного предпринимательства, которые, по его мнению, заключались прежде всего в падении цен на хлеб в конце 20-х -30-х гг. XIX в. Туган-Барановский анализирует также вопрос о сравнительной экономической эффективности крепостного и вольнонаемного труда. На его взгляд, труд наемных рабочих был производительнее принудительного труда, о чем косвенно свидетельствовал более интенсивный рост промышленности, основанной на наемной рабочей силе, и сокращение числа помещичьих фабрик с начала 1830-х до конца 1840-х гг.14, однако делает несколько оговорок. Во-первых, мысли в российском обществе о невыгодности крепостного труда были в значительной мере навеяны знаменитым сочинением А. Смита, во-вторых, для помещиков труд крепостных в земледелии при существующих тогда условиях оставался достаточно выгодным15, в-третьих, самым непроизводительным являлся труд кабальных (отдаваемых помещиками фабрикантам в работу за определенную плату) и приписных работников16.
Отличительной чертой дореволюционных исследований было то, что они основывались почти исключительно на опубликованных источниках -периодике, описаниях, статистических изданиях.
В 1920-х гг. начинается утверждение марксистской методологии в советской историографии. Расширяется источниковая база исследований и, в частности, подвергаются изучению семейные архивы российских помещиков. При этом в большей степени тогда исследовалось помещичье хозяйство, которое, по мнению историков, эволюционировало в капиталистическом направлении17.
В 30-х - начале 40-х гг. XX в. в советской историографии была поставлена проблема разложения и кризиса феодально-крепостнической системы, в русле которой изучалось как помещичье, так и крестьянское хозяйство предреформенного периода. С. В. Вознесенский считал, что это время «назревания конфликта между капиталистическим способом производства и существовавшими феодальными отношениями». П. С. Дроздов усматривал внутреннее противоречие крепостной системы в том, что помещики, стремясь увеличить производство товарной продукции, усиливали эксплуатацию крестьянства, подрывая основу существования самого помещичьего хозяйства . Сам термин «кризис» в то время еще не утвердился в научном обиходе, но были обозначены его главные проявления: усиление феодальной эксплуатации, рост барской запашки за счет крестьянских наделов, лишение крестьян средств производства, рост задолженности помещичьих имений, начинающееся открепление крестьян от земли, смягчение внеэкономического принуждения по мере развития отходничества, внедрение сельскохозяйственной техники, сокращение численности крепостных как признак их физического вымирания. Итоги изучения проблемы были подведены в статье Н.М. Дружинина «Разложение феодально-крепостнической системы в изображении М. Н. Покровского»19. Сам процесс разложения и кризиса крепостнической системы рассматривался как упадок и деградация сельской экономики. По сравнению с предыдущим периодом не произошло существенных сдвигов и в расширении источниковой базы исследований20.
После Великой Отечественной войны принимает большой размах комплексное изучение помещичьего и крестьянского хозяйства в рамках отдельных вотчин и губерний21.
Однако в этот период проблема кризиса крепостничества разрабатывается не только в конкретно-историческом, но и в теоретико-методологическом плане22.
Со второй половины 50-х гг. XX в. разработка данной проблемы еще более активизировалась. Этому способствовало создание в структуре АН СССР Комиссии по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР, секции генезиса капитализма, научного совета по закономерностям исторического развития общества и перехода от одной общественно-экономической формации к другой. Особо важную роль сыграло проведение, начиная с 1958 г., сессий Всесоюзного (позже межреспубликанского) симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Симпозиум стал мощным координационным центром, консолидировавшим историков-аграрников СССР. Трудно переоценить роль и значение получивших в те годы широкое распространение дискуссий: о «восходящей» и «нисходящей» стадиях феодализма (1959-1963 гг.), о первоначальном накоплении (1955 г.), о мелкотоварном укладе (1959-1963 гг.), о расслоении крестьянства (1961-1965 гг.), об интенсивности феодальной эксплуатации (1966-67 гг.). Однако следует отметить, что внимание исследователей было сосредоточено преимущественно на «крестьянской» проблематике. Работы же, посвященные помещичьему хозяйству, появлялись крайне редко и к тому же в них затрагивались лишь отдельные аспекты данной темы, например задолженность дворянских имений23 и зерновое производство в помещичьем хозяйстве24.
Итоги изучения проблемы кризиса феодально-крепостнической системы во второй половине 50-х - первой половине 60-х гг. подвела Всесоюзная дискуссия 1965 г. о переходе от феодализма к капитализму в России. Доклад и выступления, прозвучавшие на данной дискуссии, были опубликованы в 1969 г. в материалах всесоюзной дискуссии, посвященной переходу от феодализма к капитализму в России . Ведущим автором концепции кризиса крепостной системы, изложенной в коллективном докладе, подготовленном специально для этой дискуссии, был И. Д. Ковальченко. Основные положения своей концепции он первоначально изложил в упомянутой выше монографии и статье «Об уровне земледельческого производства в России в первой половине XIX в.»26.
По сравнению с прежним представлением о кризисе, сложившемся еще в 30-х гг., новая концепция более правильно и глубоко интерпретировала накопленный и введенный в научный оборот материал. Она отошла от трактовки кризиса как состояния полного упадка и деградации хозяйства. В ней нашел объяснение бесспорный факт ускорения экономического развития России в первой половине XIX в. Кризис теперь рассматривался как заключительный этап разложения феодализма, между тем, как ранее эти две фазы не разделялись. Он начался в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX в. Сердцевиной нового объяснения данного явления было следующее. На докризисном этапе разложения системы феодально-крепостнические отношения, хотя и тормозили, но еще не исключали возможности некоторого развития производительных сил, однако на стадии собственно кризиса они превратились в оковы экономического прогресса: «Кризис был таким этапом разложения феодализма, когда крепостнические производственные отношения стали оковами развития производительных сил, когда крепостнические формы хозяйства заходили в тупик, а прогресс общественного производства осуществлялся прежде всего на основе мелкотоварных и капиталистических отношений»27. Отсюда вытекало, что носителем поступательных прогрессивных тенденций являлось крестьянство и крестьянское хозяйство. Помещичьему хозяйству в прогрессе по существу отказывалось, поскольку оно было основано на крепостном принудительном труде.
После дискуссии 1965 г. изучение кризиса и его различных проявлений продолжилось, причем по-прежнему полностью доминировала крестьянская тематика. Назовем только наиболее крупные и значимые труды. В 1967 г. вышло фундаментальное исследование И.Д. Ковальченко «Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в.» . В 1973 г. опубликована капитальная монография Б.Г. Литвака «Русская деревня в реформе 1861 года. Черноземный центр 1861-1895»29. Вне всякого сомнения заметным событием стало издание в 1974 г. работы В.А. Федорова «Помещичьи крестьяне Центрально-Промышленного района России конца XVIII - первой половины XIX в.» . Проблема кризиса была представлена и в книге П.Г. Рындзюнского «Утверждение капитализма в России. 1850-1880 гг.», опубликованной в 1978 г.31.
Что же касается истории помещичьего хозяйства первой половины XIX в., то она, как и прежде, изучалась явно недостаточно. В одном из историографических обзоров отмечалось: «На фоне интенсивного изучения исторических судеб крепостного крестьянства особенно заметен спад интереса историков к собственно помещичьему хозяйству. Правда, некоторые аспекты последнего рассматривались в связи с исследованием экономики крепостной деревни, но крупных специальных работ за последние 20 лет не появилось. Можно указать лишь на ряд статей, освещающих эволюцию помещичьего землевладения и опыты помещиков по «рационализации» своих хозяйств» . Автор обзора называет, в частности, статьи В.И. Крутикова и М.М. Шевченко33. К ним можно добавить еще одну статью Крутикова, касающуюся помещичьей задолженности34. Вопрос о задолженности помещиков черноземных губерний рассматривал и Б.Г. Литвак в указанной выше монографии. Ситуация с изучением помещичьего хозяйства не изменилась к лучшему и в последующие годы.
Во второй половине 80-х и 90-х гг. XIX в. проблема кризиса крепостничества в России, включая и такай ее аспект, как история помещичьего хозяйства, теряет свою былую популярность у отечественных историков. Сложившуюся историографическую ситуацию весьма точно обрисовал В.А. Федоров в рецензии на монографию Г.Т. Рябкова «Смоленские помещичьи крестьяне в конце XVIII - первой половине XIX века», опубликованную в 1991 г.: «Отметим в заключение, что в последнее время заметно сократилось количество исследовательских работ о русской крепостной деревне в дореформенную эпоху. Между тем остается еще много нерешенных, спорных вопросов, требующих кропотливых изысканий в архивах. Необходимость дальнейшего конкретного изучения крепостного хозяйства той эпохи диктуется и тем, что до сих пор нет четкого определения понятия «кризис крепостничества»; а в некоторых трудах, вышедших в последние годы, такой кризис в указанное время голословно отрицается вообще»35.
Вероятно, среди таких трудов автор имел ввиду рецензию Б.Н. Миронова и И.Я. Фроянова на изданный в 1989 г. вузовский учебник «История СССР с древнейших времен до 1861 года», редактором которого был Н.И. Павленко, а одним из авторов - В.А. Федоров. Б.Н. Миронов и И.Я. Фроянов высказали ряд новых для советской историографии принципиальных соображений по рассматриваемой проблематике: 1. «Имеются веские аргументы и в пользу того, что внеэкономическая зависимость не исключает достаточно высокой эффективности труда». 2. «Представляется неудачной и формулировка: «разложение и кризис феодально-крепостнической системы хозяйства». Во второй половине XVIII - первой половине XIX в. хозяйство крепостной деревни приспосабливалось к новым условиям, видоизменилось, развивалось, но ни в коем случае не распадалось и не дезорганизовывалось». 3. «Неубедительной представляется и трактовка «кризиса феодализма» в 1830-50-е годы... На самом деле ни помещичье, ни крестьянское хозяйства не испытывали в это время упадка...». 4. «Нам представляется, однако, что новые явления в сельском хозяйстве - это прежде всего признаки развития крепостнической системы, которая в середине XIX в.еще далеко не исчерпала (курсив наш - P.P.) себя». Далее авторы рецензии цитируют вывод П.Б. Струве о «полном расцвете» крепостного хозяйства и упреждающем характере реформы 1861 г.36.
Все это похоже на тотальную ревизию создаваемой советскими историками на протяжении ряда десятилетий концепции разложения и кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства. Разумеется, в короткой рецензии авторы не могли дать достаточно убедительную и тем более развернутую аргументацию своим нестандартным оценкам.
По проблеме кризиса в годы перестройки высказался и Б.Г. Литвак. С его точки зрения, кризис - «не стагнация, а такое состояние, которое фиксирует исчерпанность возможностей развития, прогресса»37. На рубеже XX-XXI вв. после примерно десятилетнего застоя интерес к забытым было сюжетам снова начинает пробуждаться у историков, но сделано пока немногое. Показательно, что на сессиях возобновившего после перерыва свою работу Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы прозвучало всего несколько выступлений, имеющих хотя бы отдаленное отношение к рассматриваемой проблеме: В.А. Федорова - о ростовских огородниках-предпринимателях и о слободе Мстере, P.M. Введенского - о зажиточных крестьянах Голицыных, Г.И. Обуховой - об уральских и В.В. Пудани - о сибирских крестьянах, Э.А. Морозовой - о частном землевладении помещичьих крестьян с. Рассказово38. Следует отметить, что ни один из авторов даже не упомянул о кризисе крепостничества.
В начале XXI в. появились первые после длительной паузы диссертационные работы, посвященные крепостному хозяйству. Прежде всего это кандидатская диссертация Е.Н. Бунеевой «Крупное помещичье хозяйство России в конце XVIII - первой половине XIX века» (Воронеж, 2002). Тема рассматривается автором на примере вотчинного комплекса Бутурлиных, расположенного в Воронежской, Костромской и Московской губерниях. В работе обстоятельно освещаются вопросы об управлении вотчинами, о положении крестьян и их занятиях, формах эксплуатации крепостных, но аграрному сектору помещичьего хозяйства уделено, на наш взгляд, недостаточное внимание. Автор придерживается традиционных подходов, характерных для советской историографии: пишет об «интенсивном разложении феодально-крепостнической системы», «крахе помещичьего хозяйства, основанного на крепостном труде», «всеобъемлющем кризисе феодализма в России»39.
В диссертации Т. В. Платоновой, посвященной саратовскому дворянству40, имеется глава «Экономическая деятельность дворянства». Автор стремится по-новому взглянуть на вопрос о помещичьем хозяйстве, в некоторых случаях одобрительно отзывается о выводах П.Б. Струве, но при этом не сомневается в наличии кризиса крепостничества41.
В исследовании С. А. Козлова42 рассматривается широкий круг проблем, среди которых особый интерес вызывает анализ эволюции сельскохозяйственного производства, патернализма и рационализаторства, сочетавшегося с традиционализмом.
Б. Н. Миронов в обобщающем фундаментальном труде обнародовал целую систему доказательств своих тезисов, высказанных еще в упомянутой выше совместной с И. Я. Фрояновым рецензии. Не ставя под сомнение правомерность и перспективность позиции Б. Н. Миронова43, однако и не соглашаясь с ней полностью, отметим, что не все его аргументы равноценны. Часть из них являются, пожалуй, в большей мере иллюстрациями, чем средствами конкретизации тех или иных положений, выдвинутых исследователем, что вовсе не плохо, но не всегда достаточно для широких обобщений. Это лишний раз показывает необходимость проведения новых исследований различного формата по многим аспектам проблемы. В ходе обсуждения данной монографии на «Круглом столе» рассматриваемые проблемы почти не затрагивались. Д. Мейси поддержал высказанную автором оценку состояния помещичьего хозяйства накануне отмены крепостничества. М. Карпачев и Ю. Тихонов подвергли критике вывод Миронова о том, что труд крепостных, состоявших на барщине, был производительнее труда оброчных и государственных крестьян44.
В заключение определим степень изученности вопроса о состоянии помещичьего хозяйства Курской губернии в середине XIX в. Сразу отметим, что историография указанной темы довольно скудна. Еще в 1920-х гг. А.Н.
Насоновым было проведено монографическое исследование крупной курской вотчины - Ракитянской Грайворонского уезда, принадлежавшей Юсуповым 5. Данная работа вплоть до настоящего времени безусловно сохраняет свою научную ценность. Некоторые аспекты развития помещичьего хозяйства Курской губернии в первой половине XIX в. освещены с разной степенью полноты в работах Л.М. Рянского. Так, в его кандидатской диссертации приведена погодная сводка данных о посевах и сборах хлебов на барской запашке, почерпнутых из губернаторских отчетов за 1842-1860 гг., проанализированы основные повинности крепостных крестьян46. В другой его работе сообщаются интересные сведения, касающиеся роли крестьянской общины в организации управления имениями курских помещиков47. Л. М. Рянский исследовал и дал краткую характеристику развития помещичьего хозяйства в некрупном имении помещиков Бураго, основанную на изучении материалов об опеке этого имения48. Ценная информация о развитии свеклосахарной промышленности Курской губернии в первой половине XIX в., в которой дворяне были полными монополистами, содержится в монографии А.Н. Бочарова и А.С. Травиной49.
Отдельные разрозненные факты, касающиеся некоторых курских имений, приводятся в диссертации Т.В. Ковалевой50.
Таким образом, на сегодняшний день как проблема кризиса крепостнической системы, так и состояние помещичьего хозяйства в России в первой половине XIX в. изучены далеко не с исчерпывающей полнотой. Специального обобщающего исследования, посвященного состоянию помещичьего хозяйства Курской губернии перед реформой 1861 г. также еще не создано.
Цель исследования - изучение различных параметров и общего состояния помещичьего хозяйства Курской губернии перед отменой крепостного права в России. Реализация данной цели предусматривает решение следующих задач: исследовать душевладение и землевладение различных слоев дворянства; осветить характер взаимоотношений между помещиками и их крепостными; - изучить наиболее распространенные формы управления помещичьими имениями и организации работы крестьян на барщине; - определить производственный потенциал и отраслевую структуру помещичьего хозяйства; - выяснить общее состояние и уровень земледельческого производства в помещичьем хозяйстве, уделив главное внимание установлению реальной урожайности зерновых культур на барской запашке; - исследовать вопрос о состоянии вотчинной промышленности и ее месте в помещичьем хозяйстве; - показать процесс становления и развития новых явлений в помещичьем хозяйстве (рационализаторство, предпринимательство, рост товарности) и их влияние на положение крепостных крестьян.
Источниковая база исследования. Разрешение поставленных задач потребовало поиска, изучения и анализа широкого круга разнообразных источников, как архивных, так и опубликованных.
Большими информационными возможностями для изучения помещичьего хозяйства обладают личные фонды курских дворян, сосредоточенные в центральных архивах страны. В них содержится разнообразная бюрократическая и хозяйственная документация, отражающая состояние различных сфер жизни дворянских имений. Особую ценность представляют помещичьи инструкции и ведомости, содержащие сведения о земледелии, скотоводстве и других отраслях хозяйства. Нами изучены фонды крупнейших курских помещиков - Шереметевых (Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.1088) и Барятинских (Российская государственная библиотека, Отдел рукописей (РГБ ОР). Ф.19; Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.1255). В
Государственном архиве Курской области (ГАКО) хранится лишь один плохо сохранившийся личный фонд помещика Шварца, в котором имеются хозяйственные документы по принадлежащему ему имению в с. Верховье Белого Колодезя Щигровского уезда.
Ограниченное количество вотчинно-поместных архивов курских помещиков в известной мере компенсируется наличием целого массива дел об опеке дворянских имений, также являющихся основными источниками данного исследования. К сожалению, в курском областном архиве хорошо сохранился всего один фонд дворянской опеки (Рыльской), насчитывающий свыше тысячи единиц хранения (ГАКО. Ф.294). Однако ситуацию спасает то обстоятельство, что сотни дел об опеке дворянских имений различных уездов губернии сосредоточены в фонде палаты гражданского суда (ГАКО. Ф.59).
Дела об опеке представляют собой целый комплекс документов. Наибольшей ценностью для исследования помещичьего хозяйства обладают описи имений и еще в большей степени отчеты опекунов имений, которые ежегодно подавались в дворянскую опеку. Отчеты состоят из ряда специальных ведомостей, имеющих балансовую форму и раскрывающих состояние всех отраслей хозяйства, а также бюджета имения. Едва ли не самыми значимыми являются ведомости о посеве, урожае, расходе «хлебов и трав». В них указаны данные о приходе (остаток от прошлых лет, количество собранных, перемолоченных копен и вымолоченного из них зерна) и расходе (внутрихозяйственное потребление, продовольствие дворовых людей и семьи помещика, помощь и ссуды нуждающимся крестьянам, продажа) зерна различных культур. Как видим, «зерновые» ведомости приводят целый спектр сведений, необходимых для изучения земледельческого производства и выяснения степени его товарности в дворянских имениях. Однако многие из таких ведомостей почти не поддаются обработке, особенно при определении такого показателя как урожайность зерновых в «самах». Как известно, для исчисления данного показателя необходимо знать количество высеянного и собранного зерна. Если первый параметр прямо указан в ведомости, то второй зачастую приходится определять путем громоздких и сложных вычислений. Главная причина затруднений состоит в том, что более или менее крупные помещики обычно не перемолачивали весь хлеб, а хранили его в копнах и скирдах. Порой накапливались большие запасы хлеба, состоявшие из урожаев нескольких лет. Далеко не во всех делах сообщалось, из копен урожая какого конкретно года получено зерно. Между тем, необходимо знать, какое количество зерна каждой из выращиваемых в указанном имении культур было получено именно из копен, собранных в данном году. Все это зачастую требует множества сопоставлений, проверок, перепроверок, и далеко не всегда удается достичь приемлемого результата. Вот почему пришлось отказаться от использования многих весьма заманчивых и потенциально очень ценных источников51. Поскольку при хранении хлеба в копнах количество зерна по понятным причинам постепенно уменьшалось (а оно учитывалось при исчислении собранного урожая), то получаемые показатели' являются скорее несколько заниженными, чем завышенными. Этот, нюанс принципиально важен. Полноценной заменой отчетов опекунов могут служить также встречающиеся в делах об опеке приходно-расходные книги, правда, в меньшем количестве.
В работе использованы составленные в 1858 г. описания дворянских имений. Пока введены в научный оборот описания обширных вотчин всего двух владельцев - Юсуповых и Шереметевых (РГИА. Ф. 1088; РГАДА. Ф. 1290). В отличие от очень кратких и схематичных опубликованных описаний , подлинные архивные описания более богаты по своему содержанию, в частности, содержат сведения, раскрывающие роль общины в управлении имениями.
В процессе исследования изучались отчеты курских губернаторов (РГИА. Ф.1263, 1281). Они содержат разнообразную хозяйственную информацию, среди которой, пожалуй, наибольший интерес представляют систематические сведения о посевах и сборах хлебов. Начиная с 1842 г. они были дифференцированными: показывались на барской запашке, наделах крепостных и государственных крестьян. Отношение исследователей к этому источнику неоднозначно. Часть специалистов считала их достаточно достоверными, другие отнеслись к ним скептически и даже негативно (в первую очередь к таким показателям, как сборы хлебов, исчисление которых проводилось на основании пробных умолотов). С нашей точки зрения, наибольшего доверия заслуживают данные губернаторских отчетов о размерах посевов, и их можно использовать в историко-экономических исследованиях. Но что касается данных об урожайности, то к ним следует отнестись с большой осторожностью. В нашем исследовании они привлекаются лишь в целях сопоставления с аналогичными показателями из других источников.
К губернаторским отчетам примыкают документы, хранящиеся в фонде Курской губернской комиссии народного продовольствия (ГАКО. Ф. 56), служившие подготовительными материалами для составления отчетов. Достоинство их состоит в том, что сведения о посевах и сборах хлебов даются нередко дифференцировано и в поуездном разрезе.
Весьма интересна документация фонда Курского губернского особого о земских повинностях присутствия (ГАКО. Ф. 67). Предметом исключительного интереса для нас являются ведомости о количестве земли у частных владельцев, в том числе потомственных дворян по 14-ти уездам Курской губернии. К сожалению, эти ведомости не отличаются единообразием формуляра. Часть из них содержит только сведения об общем количестве земли и ревизских душ у каждого владельца, другие -градуируют землю по угодьям (пашня, лес, сенокос, огородная, степная и неудобная земли), а также нередко содержат сведения о «заводах и фабриках», мельницах, пасеках и других «доходных заведениях», доходах от них и от «хлебопашества» (со слов владельцев или старост). Правда, у нас есть веские основания усомниться в достоверности, а тем более уж точности данной информации о размерах доходов. Ценность этих ведомостей заключается в том, что они являются единственным источником, содержащим массовые данные о размерах земельных угодий всех категорий помещиков. Сходные, но гораздо менее содержательные данные приводятся в опубликованных описаниях дворянских имений 1858 г., однако они касаются лишь имений с числом крепостных 100 душ мужского пола и выше53.
Среди печатных источников заметный интерес представляет опубликованное военно-статистическое описание54. Оно насыщено весьма богатым фактическим материалом. С точки зрения изучаемой темы достаточно значимыми являются сведения о посевах и сборах хлебов и промышленных предприятиях, принадлежавших дворянам.
Определенную ценность представляют сведенные в таблицы статистические данные, собранные Курским губернским статистическим комитетом55, прежде всего промышленная статистика.
Интересные, порой уникальные факты, не получившие отражения в других источниках, приводятся в многочисленных корреспонденциях, опубликованных в различных периодических изданиях: «Земледельческая газета», «Журнал сельского хозяйства и овцеводства», «Журнал министерства государственных имуществ», «Курские губернские ведомости» и др.
В совокупности весь корпус используемых источников содержит необходимый объем информации для всестороннего исследования состояния помещичьего хозяйства Курской губернии в середине XIX в. и предоставляет возможности выхода на более широкую проблематику общеисторического характера.
Методологической основой диссертации послужили фундаментальные принципы научной объективности и историзма. Автор стремится использовать преимущества и сильные стороны сравнительно новых в отечественной историографии подходов, однако отдает должное марксистской парадигме, освобожденной от формационного редукционизма и узкоклассового воззрения на исторический процесс, разделяя мнение тех авторов, которые считают необходимым разгрузить формационную теорию от объяснения макропроцессов в целом, оставив за ней анализ одного из типов социально-исторической казуальности, напрямую связанного с материальным производством. Специфика объекта обусловила использование историко-сравнительного, историко-генетического, системного и ряда статистических методов.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые проведено всестороннее исследование состояния помещичьего хозяйства Курской губернии перед отменой крепостного права. Содержащиеся в диссертации факты и обобщения позволяют по-новому оценить ряд существенно значимых аспектов проблемы кризиса крепостного хозяйства в России. В частности, доказано, что как в сельскохозяйственном производстве, так и в промышленной сфере, основанных на крепостном труде, развитие производительных сил не прекращалось вплоть до реформы 1861 г. и, следовательно, прежние представления историков о глубоком кризисе помещичьего хозяйства в этот период являются преувеличением, по крайней мере, применительно к Курской губернии. Впервые вводится в научный оборот значительное количество содержательных документальных материалов (вотчинная документация, описания помещичьих имений, отчеты опекунов).
Практическая значимость работы заключается в том, что ее фактический материал, выводы и наблюдения могут быть использованы для дальнейшей разработки проблемы, в преподавании общего и специальных курсов по отечественной истории, экономической и социальной истории, истории Курского края и проведении краеведческой работы в различных учебных заведениях.
Апробация работы. Основное содержание диссертации отражено в 8 публикациях общим объемом 2,45 п. л.56. Отдельные положения диссертации были изложены автором на международной (Тамбов, 2002), областной (Курск, 2004) и межвузовской (Курск, 2005) научных конференциях. Тема исследования получила поддержку Российского гуманитарного научного фонда (проект № 05-01-01230а).
Структура работы включает введение, две главы, примечание, список источников и литературы и приложение.
