Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление русской военной эмиграции в Китае (первая половина 1920-х гг.) 33
1.1. Предыстория русской военной эмиграции в Китае (1917–1919) 33
1.2. Основные потоки русской военной эмиграции в Китай (1920–1922) и их характеристика 55
1.3. Сообщество военных эмигрантов в первой половине 1920-х гг.: социальная адаптация и организационная активность 100
Глава 2. Консолидация военной эмиграции (середина – конец 1920-х гг.) 145
2.1. Попытки объединения военных организаций. Военные организации в общественно-политической жизни эмиграции 147
2.2. Русские военные организации и русские военнослужащие в китайской армии (1924–1928) 206
2.3. Военная эмиграция и молодежное движение 226
Глава 3. Русская военная эмиграция в условиях нового подъема антибольшевистской борьбы и начала японской экспанисии в Китае (конец 1920-х – середина 1930-х гг.) 239
3.1. Завершение процесса консолидации военной эмиграции (1929–1931) 239
3.2. Русские военные организации Шанхая и Северного Китая в условиях нарастания внутренних противоречий (1932–1937) 289
3.3. Русская военная эмиграция в Маньчжурии в период японской оккупации и формирования «независимого» государства Маньчжоу-го (1932–1935) 310
3.4. Русские военные эмигранты в Синьцзяне и их участие в подавлении мусульманских восстаний 352
Глава 4. Русская военная эмиграция в период японского господства в Китае и после окончания Второй мировой войны 364
4.1. Руская военная эмиграция в Маньчжоу-го (1935–1945) 364
4.2. Военные эмигранты в Северном Китае и Шанхае в условиях японской оккупации (1937–1945) 424
4.3. Исчезновение русской военной эмиграции в Китае 448
Заключение 454
Источники и литература 462
- Предыстория русской военной эмиграции в Китае (1917–1919)
- Попытки объединения военных организаций. Военные организации в общественно-политической жизни эмиграции
- Завершение процесса консолидации военной эмиграции (1929–1931)
- Военные эмигранты в Северном Китае и Шанхае в условиях японской оккупации (1937–1945)
Предыстория русской военной эмиграции в Китае (1917–1919)
Исследуя проблему становления русской военной эмиграции в Китае, мы должны выделить те факторы, которые определили специфику этого процесса, заметно отличавшегося от процесса формирования русской военной эмиграции в Европе. В качестве основных факторов, определивших особенности складывания русской военной эмиграции в Китае, стоит выделить следующие. Во-первых, наличие в Китае сформировавшейся в начале ХХ в. российской сферы влияния с уникальной социокультурной средой, характерной для пограничного с Россией северовосточного региона страны (Маньчжурия). Российское влияние, в частности, выражалось и в военном присутствии: на территории Маньчжурии размещался Заамурский округ Отдельного Корпуса пограничной стражи и охранные войска КВЖД, просуществовавшие вплоть до 1920 г. Во-вторых, создание на северо-востоке Китая одного из наиболее ранних и устойчивых центров российского антибольшевистского сопротивления, превратившего полосу отчуждения КВЖД в базу Белого движения.
Остановимся подробнее на характеристике выделенных факторов.
К началу ХХ в. огромный и густозаселенный Китай утратил значительную часть своего суверенитета, превратившись в раздираемую державами полуколонию. Русское присутствие в Китае больше всего ощущалось на северо-востоке страны, в Маньчжурии. Азиатская политика С. Ю. Витте принесла России в 1896 г. очень выгодную концессию на строительство железной дороги по китайской территории, которая должна была стать продолжением Транссиба и связать российское Забайкалье с российским Приморьем. Территория вдоль строившейся Китайской Восточной железной дороги была выделена в особую зону – полосу отчуждения КВЖД, где русские осуществляли административные, судебные, охранительные функции96.
Для охраны российских объектов и имущества железной дороги, а также для упрочнения российского присутствия на северо-востоке Китая после восстания ихэтуней (1901 г.) был создан специальный Заамурский округ Отдельного Корпуса пограничной стражи со штабом в городе Харбине. В ходе последней реорганизации в 1910 г. войска Заамурского округа составили шесть пехотных и шесть конных полков, железнодорожную бригаду четырех-полкового состава, четыре конно-горные батареи и саперную роту. Воинские части были распределены на три отряда с центрами на ст. Бухэду, в Харбине и на ст. Ханьдаохэцзы. Все подразделения округа располагали хорошо оборудованными казармами, способными выдержать огонь стрелкового оружия, зданиями Офицерских собраний, складами с большими материальными запасами.
В 1915 г. в ходе Первой мировой войны воинские части Заамурского округа были направлены на фронт. В полосе отчуждения остались только одна кадровая сотня и железнодорожная бригада. Место ушедших на фронт подразделений округа заняли ополченческие дружины, гораздо хуже обученные и дисциплинированные. В дальнейшем личный состав этих дружин создал немало проблем администрации КВЖД.
Февральская революция 1917 г. была встречена в полосе отчуждения позитивно. Дело в том, что по своим социально-культурным характеристикам полоса отчуждения являла собой т.н. зону фронтира97. За предшествующий период здесь оказалось немало людей предприимчивых, авантюристичных, сочетавших в своем арсенале борьбы за благосостояние как законные, так и не вполне законные методы. Эти люди были настроены весьма демократично и возлагали большие надежды на ослабление прежних порядков. Впрочем, первоначально революция не принесла коренных перемен полосе отчуждения. Практически вся старая администрация во главе с генерал-лейтенантом Л. Д. Хорватом (председатель Правления КВЖД), получившим теперь полномочия комиссара Временного правительства в полосе отчуждения, сохранила свои позиции. Но уже летом 1917 г. ситуация существенно изменилась. Началось противостояние между администрацией генерала Хорвата и левыми организациями, чьи позиции были наиболее сильны в совете солдатских депутатов, возглавляемом членом РСДРП(б) прапорщиком М. Н. Рютиным. Совет располагал существенной вооруженной опорой в лице расквартированных в Харбине бойцов 559-й и 618-й ополченческих дружин.
В начале декабря 1917 г. большевицкий революционный комитет полосы отчуждения потребовал от Хорвата сложить свои полномочия. Однако, будучи человеком большой личной смелости, как это отмечали и друзья и враги генерала, Хорват отказался принять требования98. Положение старой администрации спасло лишь вмешательство китайцев.
Китайские власти Маньчжурии умело воспользовались сложившейся ситуацией для постепенного восстановления своего суверенитета в полосе отчуждения. Использовав в качестве повода стремление не допустить к власти в полосе отчуждения большевиков, китайцы ввели сюда свои войска. Сделано это было с согласия администрации КВЖД. С помощью китайских войск в середине декабря 1917 г. бойцы 559-й и 618-й ополченческих дружин были разоружены и начали выводиться в пределы российского Забайкалья. При этом не обошлось без вооруженного столкновения. Личный состав 618-й дружины, помещавшийся в казармах на Офицерской улице, оказал сопротивление китайским частям. В ходе перестрелки погиб командир дружины подполковник Давыдов, застреленный китайским офицером Цао Чжичаном. Вместе с харбинскими ополченческими дружинами разоружению и выдворению из Маньчжурии подлежали и охранные подразделения, располагавшиеся на линии, а также части Заамурской железнодорожной бригады, требовавшие восстановления совета солдатских и рабочих депутатов и вывода китайских войск99.
Вместо выводимых за пределы полосы отчуждения ополченческих дружин генерал Хорват, заручившись поддержкой со стороны китайских властей, объявил в январе 1918 г. о формировании специальной Охранной стражи для обеспечения безопасности путей и имущества КВЖД, аналогичной той, которая существовала в полосе отчуждения до 1901 г. Набор в подразделения стражи должно было осуществлять вербовочное бюро при штабе еще существовавшего под руководством генерал-лейтенанта М. К. Самойлова Заамурского округа100. В осуществлении набора в Охранную стражу ставка делалась на бывших военнослужащих, особенно офицеров, количество которых в полосе отчуждения к этому времени было весьма значительным101.
Разложение фронта, приход к власти большевиков и развернувшиеся репрессии против офицерства привели к бегству части офицеров на восточную окраину России и в относительно спокойную «Хорватию», как называли полосу отчуждения КВЖД. В Китае в это время сохранялись старые российские дипломатические, административные, хозяйственные учреждения, при российских дипломатических представительствах продолжали работать военные атташе и агенты. Прежде всего на Дальний Восток старались пробраться те офицеры, которые служили здесь еще до войны или имели в полосе отчуждения своих родственников, что в немалой степени относилось к бывшим чинам Заамурского округа пограничной стражи. Тот же генерал Самойлов, служивший в Заамурском округе в 1913–1915 гг., на фронте долгое время командовавший 1-й пограничной Заамурской пехотной дивизией, возвратился в Харбин в конце 1917 г. В это же время в Маньчжурию прибыли генерал-майор П. К. Межак, в прошлом командир 2-го Заамурского пехотного полка (1910-1914), на фронте – командир 1-й бригады 1-й Заамурской пехотной дивизии, и генерал-майор Д. Е. Чевакинский, бывший командир 1-го Заамурского конного полка102. Несколько тысяч солдат и офицеров прибыли в Забайкалье и на Дальний Восток в составе возвращавшихся с фронта на старые места дислокации воинских частей. Так, в марте 1918 г. в Приморье через полосу отчуждения проследовала Уссурийская казачья дивизия, возглавляемая генерал-майором Б. Р. Хрещатицким. Практически весь штаб дивизии вместе с Хрещатицким остался в Харбине.
Попытки объединения военных организаций. Военные организации в общественно-политической жизни эмиграции
На протяжении 1924 г. возникли условия для консолидации военной эмиграции на антисоветской основе. Анализируя процесс консолидации военной эмиграции в Китае, необходимо отметить два важных обстоятельства. Во-первых, инициатива в этом процессе во многом принадлежала европейским центрам военной эмиграции. В 1924 г. в Европе сформировались две крупнейшие организации, претендовавшие на объединение бывших военнослужащих Русской армии и флота за рубежом, – Корпус офицеров Императорской Армии и Флота (позднее Корпус Императорской Армии и Флота – КИАФ) и Русский Обще-Воинский Союз. Эти организации втянули в свою орбиту большинство военных объединений, практически лишив влияния на военных эмигрантов Высший Монархический Совет, ранее претендовавший на руководство Русской армией в изгнании. КИАФ был создан по приказу объявившего себя Императором Всероссийским в. кн. Кирилла Владимировича для возглавления им Русской армии и флота, оказавшихся за рубежом. РОВС, руководимый генералом П. Н. Врангелем, признавал в качестве главы русского воинства в эмиграции в. кн. Николая Николаевича-младшего, бывшего Главнокомандующего Русской Императорской армии. На Николая Николаевича ориентировалось и большинство монархических организаций, руководимых ВМС и стоявших на позициях непредрешенчества. С самого начала появления КИАФ и РОВС между ними разгорелась ожесточенная борьба617.
Во-вторых, в отличие от Европы, где военные организации пытались держаться в стороне от общественных и политических объединений, в Китае организации бывших военных сразу оказались тесно связанными с общественно-политической жизнью эмиграции. Тем самым нарушался принцип «армия вне политики», которого особенно последовательно старался придерживаться РОВС. Как писал в начале 1930 г. генерал Дитерихс, офицерство во многом и стало той «общественностью», которая погрязла в бесплодной политической борьбе618.
В Харбине представители военной эмиграции активно участвовали в организации и работе Беженского комитета, претендовавшего на общеэмигранскую роль. В середине 1920-х гг. в составе Правления ХКПРБ работали генералы Бордзиловский, Шильников, Андогский, Вишневский, Крамаренко, полковник Аргунов619, и др. Отдельные генералы и офицеры, входившие в состав Правления Беженского комитета, выступали представителями возглавляемых ими военных организаций, что давало объединениям военных некоторую «законность» своего существования в условиях запрета со стороны китайских властей Маньчжурии на работу «белых политических» организаций, в то время как Беженский комитет имел официальную регистрацию. У некоторых членов Правления ХКПРБ, в частности, генерала Шильникова, несколько раз являвшегося председателем Правления, даже возникал соблазн использовать часть его сумм для организации работы по политической линии, что вызывало недовольство у гражданской части руководителей Беженского комитета620.
В Шанхае, также как в Харбине, организации военных приняли активное участие в работе объединений, претендовавших на положение общеэмигрантских. Это касалось, в частности, созданного в 1924 г. Комитета защиты прав и интересов русских в Шанхае, который возглавлял бывший российский консул в Шанхае В. Ф. Гроссе. В руководство Комитета входили представители ССАРФ и Казачьего союза, а также Дальневосточной казачьей группы генерала Глебова. Однако вскоре после создания комитета начались трения между военными и Гроссе, который стремился держать организацию вне политики и к тому же сотрудничал с Комитетом по репатриации русских из Шанхая. Особенно жестким было противостояние между Гроссе и генералом Глебовым. В ноябре 1925 г. Гроссе сложил с себя полномочия председателя Комитета защиты прав. Новым председателем организации был избран Н. А. Иванов, бывший асессор Смешанного суда в Шанхае, вице-председателем – генерал Вальтер, глава ССРАФ. В состав Правления вошли Шендриков и генерал Глебов621. Конфликт этим не был исчерпан. В противовес Комитету защиты прав Гроссе создал общество «Помощь», на базе которого в июне 1926 г. был сформирован Русский эмигрантский комитет (РЭК). Наличие двух противоборствующих организаций, претендовавших на защиту прав и интересов русского эмигрантского населения в Шанхае, мало способствовало делу объединения эмиграции. В этом противостоянии был заметен и политический подтекст – в состав Комитета защиты прав входили в основном «николаевцы», а в работе РЭК участвовало несколько «кирилловцев».
Отдельные организации бывших военных были представлены в составе политических объединений. Например, Комитет Монархических организаций Дальнего Востока в 1925 г. включал в себя целый ряд организаций бывших военных, в том числе казаков. В Шанхае в Комитете состояли Общество Забайкальский и Амурских казаков, Союз пограничников Приамурского края, Союз бывших военнослужащих Приволжья и Урала, Союз бывших питомцев Российских кадетских корпусов, а также Союз Архистратига Михаила, якобы имевший отделения в Тяньцзине, Мукдене и на ст. Пограничная622. В руководящие структуры Комитета входили полковник П. П. Унтербергер, заместитель председателя Общества Кадровых Офицеров Императорских Гвардии, Армии и Флота, генерал-майор А. М. Хрущев, Генерального штаба полковник И. А. Бафталовский, полковник Г. Н. Еременко623. В дальнейшем, с созданием в конце 1926 г. подчиненного ВМС Дальневосточного отдела Русского Зарубежного Патриотического Объединения под руководством М. Я. Домрачева624, отдельные организации бывших военных вошли в его состав. К таким организациям в Шанхае относились учрежденный в середине 1926 г. Союз Георгиевских кавалеров (председатель – полковник К. Н. Арцыбашев), Общество офицеров 8-го Камского полка (председатель – полковник Арцыбашев), Русское Военно-Научное общество «Армия и Флот» (председатель – полковник Колесников), Казачье Объединение (председатель – генерал-майор П. П. Оглоблин)625.
Участие военных организаций в деятельности общественно-политических объединений препятствовала процессу их консолидации, усиливая внутренние противоречия и способствуя дроблению и расщеплению военных групп.
Западные военно-политические центры и проблема консолидации военной эмиграции в Китае.
К наиболее ранним попыткам создать на территории Китая объединение бывших русских военных на антисоветской основе относилась инициатива генерала Глебова по консолидации казачества. В апреле 1924 г. по предложению Глебова, вышедшего из подчинения атаману Семенову, в Шанхае был создан Совет войсковых атаманов Казачьих войск. Глебов занял пост председателя Совета, его заместителем являлся генерал Анисимов, заместитель атамана Оренбургского казачьего войска. В состав членов Совета вошли генерал-майор И. Н. Потанин, заместитель атамана Енисейского казачьего войска, генерал-майор Л. Ф. Власьевский, заместитель атамана Забайкальского казачьего войска, войсковой старшина Ушаков, заместитель атамана Семиреченского казачьего войска, а также к работе были привлечены с правом совещательного голоса генерал Савельев, заместитель атамана Уссурийского казачьего войска, генерал Оглоблин, заместитель атамана Иркутского городового казачества, князь И. Долгоруков, почетный казак Дальневосточной казачьей группы, и генерал-лейтенант М. И. Афанасьев, представитель Донского казачьего войска626. Совет не занял антисеменовской позиции, но признал Семенова лишь атаманом Забайкальского казачьего войска.
Завершение процесса консолидации военной эмиграции (1929–1931)
На рубеже 1920-х – 30-х гг. начавшийся ранее процесс консолидации военной эмиграции в Китае достиг своей высшей точки. Центральная роль в этом процессе принадлежала «николаевским» военным организациям и, прежде всего, РОВС. Параллельно с этим заметно активизировалась антисоветская деятельность военной эмиграции, разворачивавшаяся на фоне советско-китайского вооруженного конфликта вокруг КВЖД и вторжения японцев в Маньчжурию.
Смерть в. кн. Николая Николаевича в январе 1929 г. привела к некоторой растерянности и временной дезориентации «николаевских» организаций в Китае. Стали раздавать голоса о том, стоит ли теперь собирать средства в Особую Казну1047. Усилились колебания в среде тех военных, которые ранее готовы были примкнуть к РОВСу1048. Региональные подразделения Дальневосточного отдела союза по прежнему находились в состоянии формирования, а руководство отделом практически бездействовало. Генерал Бурлин, поставленный Парижем перед выбором либо РОВС, либо БРП, избрал Братство. В феврале 1929 г. он сообщил генералу Лукомскому, что в связи со смертью великого князя его полномочия прекращаются, и дал понять, что дальше работать по 2-й линии не намерен1049.
Несколько позднее в письме к генералу Стогову Бурлин изложил свою точку зрения на проблему взаимоотношений между РОВС и БРП. Задача Обще-Воинского Союза, по его мнению, состояла в объединении и сохранении активных элементов в эмиграции, «в поддержании в них на должной высоте военных знаний и в проведении внутренней организационной работы… РОВС, представляя собой резервуар и хранилище наших военных сил, может выделять отдельных лиц для подготовительной работы в настоящий момент, но сам, как легальная и открытая организация, должен временно пока уклоняться от подготовительной активной работы, переложив ее на своих идейных друзей и союзников. Рассматривая таковым БРП, я считаю, что переложение этой работы на анонимную и, следовательно, безответственную организацию устранит все выпады врагов и связанные с ними дипломатические осложнения... В подготовительный период члены РОВС также примут участие, перейдя временно на этот период в распоряжение агентов тайной организации, которая уже отдала по своим органам приказ о согласии откомандировать своих членов в могущую развиться из РОВС русскую белую армию… В данный момент сфера деятельности РОВС – эмиграция, а сфера деятельности тайной организации – русская территория, эмиграция же для нее только тыл и материальная база»1050.
Бурлин отмечал, что между военными руководителями этих двух видов деятельности должна быть спайка во взаимодействии. Впрочем, она уже и так существует. Со стороны центра необходимо лишь отдать распоряжение органам Дальневосточного отдела РОВС об оказании лицу, ведущему работу по 2-й линии, полного содействия и об откомандировании в его распоряжение тех лиц РОВС, которые ему потребуются по ходу его работы. Другими условиями ведения успешной работы Бурлин называл материальную поддержку из центра и строгое разделение военных организаций и т.н. общественных. Петр Гаврилович указывал на необходимость автономной работы РОВС от Хорвата, роль которого заметно изменилась в сравнение с тем, как это было определено великим князем. «Ставка на этого почтенного человека, – указывал Бурлин, – битая ставка, долженствующая принести не только некоторые осложнения, но и явный вред для нашего дела»1051.
В то же время, понимая, что центр не готов идти по предложенному им пути, Бурлин заявлял: «…Но Вы ведь ничего из этого сделать не можете. Средств у Вас, как и у меня, никаких нет, а лиц, могущих быть в этой работе сотрудниками, я знаю всех наперечет, знаю, кому что можно поручить и кто на что годен, и убежденно с полным откровением Вам скажу, что все наиболее полезные работники уже связаны со мной так или иначе, а новых для такой работы Вы мне дать не можете, ибо их нет пока». Чтобы его вызов центру выглядел не столь явным, Бурлин подчеркнул, что готов по мере своих возможностей, кстати весьма ограниченных, предоставлять в центр время от времени информацию о подпольной работе и положении в Китае1052.
Лукомский был даже рад уходу Бурлина. В частности, в своем письме к полковнику Бендерскому Лукомский отмечал, что его бывший помощник за последнее время «совсем отбился от рук», в том числе якобы самовольно разрешив генералу Сахарову сформировать Сибирский Добровольческий корпус и выпустить заем на 100 тыс. китайских долл. на содержание этого корпуса1053.
Генерал Ханжин, оставаясь в Дайрене, и не имея помощников и средств из центра, которые могли бы избавить его от необходимости работать для обеспечения семьи1054, уже через полгода интенсивной работы получил переутомление, развившееся в малокровие мозга, и был вынужден запросить центр о замещении его в должности начальника отдела. В качестве замены себе Ханжин предлагал генерала Володченко1055, у которого хотя и «не со всеми хорошие отношения, но живет в центре», а помощником к нему – генерала Петрова1056.
Недееспособность военного руководства подтолкнула генерала Хорвата и его окружение в очередной раз поднять вопрос о подчинении себе не только «николаевских» гражданских организаций дальневосточной эмиграции, но и военных. Однако поддержки со стороны генерала Кутепова он не получил. Также центр отклонил просьбу Ханжина. Более того, в апреле 1929 г. было ликвидировано автономное положение военной эмиграции на Дальнем Востоке – должность генерала Лукомского и его канцелярия упразднены. Теперь Ханжин напрямую подчинялся генералу Кутепову и начальнику его канцелярии генералу Стогову1057.
Событием, которое ускорило организационное оформление Дальневосточного отдела РОВС и других крупных объединений военных, и активизировало деятельность антибольшевистских сил эмиграции стал советско-китайский конфликт 1929 г. вокруг КВЖД.
Советско-китайский конфликт вокруг КВЖД и военная эмиграция.
К концу 1920-х гг. напряжение в отношениях между Москвой и Нанкином достигло своего пика. Нанкинское правительство Чан Кайши, боровшееся за объединение страны под своим руководством, стремилось лишить китайских коммунистов, главного из своих врагов, поддержки со стороны СССР и возвратить себе полный контроль над КВЖД. Деятельность Советского Союза в Китае Чан Кайши определял понятием «красный империализм», еще более трудный, чем империализм «белый». К тому же Чан Кайши, подталкивая к столкновению с СССР дружественного себе «правителя» Маньчжурии маршала Чжан Сюэляна, стремился его ослабить и не дать тому объединиться с другими милитаристами. В свою очередь, Чжан Сюэлян ставил перед собой задачу установить собственный контроль над КВЖД, тем самым еще больше укрепив свои позиции и автономию в отношениях с Нанкином.
Первым шагом на пути эскалации напряженности между Мукденом и Москвой стал захват китайской полицией в декабре 1928 г. в Харбине телефонной станции, принадлежавшей КВЖД. В первой половине 1929 г. в китайской прессе развернулась мощная антисоветская кампания с требованием захвата железной дороги, ее принудительного выкупа и т.п. В мае 1929 г. китайская полиция совершила обыски в советском Генеральном консульстве в Харбине и консульствах в Цицикаре и на ст. Маньчжурия. Некоторые советские сотрудники были арестованы и вывезены в Мукден. В июле, после встречи Чан Кайши и Чжан Сюэляна в Пекине, китайцы осуществили вооруженный захват КВЖД. Были закрыты Торговое представительство СССР и представительства крупных советских торговых организаций. По всей линии железной дороги были закрыты и разгромлены профсоюзные и кооперативные организации советских рабочих и служащих дороги, часть советских сотрудников были уволены. Производились обыски и аресты советских граждан1058. В Харбине для арестованных граждан СССР был создан специальный Сумбэйский лагерь. Места уволенных советских железнодорожников получили сотни русских эмигрантов, многие из которых являлись членами антисоветских организаций и белыми активистами.
Военные эмигранты в Северном Китае и Шанхае в условиях японской оккупации (1937–1945)
Начавшаяся летом 1937 г. японо-китайская война внесла кардинальные перемены в жизнь русских эмигрантских колоний в городах Северного Китая и Шанхае, оказавшихся объектом особого внимания со стороны японских властей.
Установление японского контроля над территориями Северного и Восточного Китая происходило разными путями. Если северокитайские города оказались в руках японцев без особых затруднений, то в районе Шанхая, как и в 1932 г., разгорелись ожесточенные бои. Для защиты Международного сеттльмента и Французской концессии в августе 1937 г. были мобилизованы все имевшиеся в наличии у иностранных муниципалитетов воинские контингенты. Русские служащие ШВК и Французской муниципальной полиции вновь сыграли исключительно важную роль в обеспечении защиты и порядка в иностранной части Шанхая.
С объявлением мобилизации Русский полк ШВК (Батальон «С») занял позиции на границе Сеттльмента и китайского Чжабэя (Чапея) в районе Северного вокзала, где развернулись наиболее интенсивные бои1892. Русские части не только охраняли границы иностранных концессий, но и несли патрулирование улиц, сопровождали грузы, вели наблюдение за внутренними объектами, помогали в уборке улиц, подвергшихся артиллерийским обстрелам, и вывозе раненых, и т.п. К концу ноября китайские войска потерпели окончательное поражение и покинули район Шанхая. Но некоторые подразделения, оказавшись в окружении, интернировались на территории иностранных муниципалитетов. Одно из таких подразделений (т.н. китайский батальон) было размещено в лагере на Сингапур-род под охраной служащих Русского полка, со временем превратившись в главную «головную боль» полка, поскольку отношения между русскими и интернированными китайцами никак не складывались1893. Лагерь на Сингапур-род существовал до конца 1941 г.
Бои за Шанхай спровоцировали угрозу перенесения боевых действий на территорию иностранных концессий и заставили муниципальную администрацию задуматься о возможной мобилизации всех иностранных резидентов города. В этих условиях руководство Шанхайского отделения РОВС предложило всем военным организациям, входившим в союз, представить точные адреса и телефоны своих членов, и сведения о том, в каком виде могло бы выразиться участие каждого члена организации в случае введения в городе чрезвычайного положения и мобилизации всех иностранцев. Предполагалось даже организовать специальный русский воинский резерв на случай возникновения реальной опасности для жителей Шанхая1894.
В период боевых действий хорошо показали себя русские молодежные организации. Так, члены Шанхайского отдела Союза мушкетеров помогли вывезти имущество русского молитвенного дома на Бродвее, нередко рискуя своей жизнью1895. Шанхайские скауты, проживавшие на территории Французской концессии, под руководством своего начальника подпоручика Радецкого-Микулича помогали русским беженцам, прибывавшим из пострадавших районов города, работали при беженском общежитии, участвовали в оказании медицинской помощи. Штаб-квартира дружины была превращена в своего рода санитарный пункт, в отдаленных кварталах концессии действовали санитарные летучки скаутов-велосипедистов. Для осуществления более ответственной задачи организации «службы связи» с подразделениями, несшими охрану иностранных концессий, Радецкий отобрал группу старших скаутов, которую и возглавил. Группа предложила свои услуги директору Муниципальной полиции Французской концессии, который с благодарностью принял это предложение. В работе «службы связи» принимали участие и мушкетеры. В дальнейшем, все участники скаутской команды связи (19 человек) за свою работу были награждены медалями Шанхайской Французской концессии с аграфом на ленте с надписью «За события в Шанхае 1937 г., Французская полиция»1896.
Переход территорий Северного и Восточного Китая под контроль японцев, несмотря на то, что в крупных городах этих регионов продолжали функционировать самоуправляющиеся иностранные концессии, где и проживала основная часть русских эмигрантов, поставил на повестку дня вопрос о создании новых административных структур для руководства эмигрантскими колониями, сформированных из числа прояпонских деятелей и представителей организаций, ориентировавшихся на сотрудничество с японскими властями.
В условиях начавшейся войны часть русских, проживавших в Тяньцзине, выразила желание покинуть территорию Северного Китая, а объявленная в это время Тяньцзинской РНО спешная регистрация эмигрантов была расценена как подготовка к эвакуации. В ответ на это руководство Пекин-Тяньцзинского района Дальневосточного союза военных в лице его начальника есаула Е. Н. Пастухина в августе 1937 г. заявило, что «русская белая эмиграция с полей боя с коммунистами и подсобными им силами не бежит, но строго выполняет свой долг Белой Идеи». Вскоре Союз военных, ссылаясь на «крайне острое по своей неопределенности положение русской белой эмиграции в Тяньцзине», объявил о создании при себе временного гражданского отдела для регистрации эмигрантов до создания «правомочного всеобъемлющего учреждения»1897.
Право регистрации в гражданском отделе предоставлялось «белым русским эмигрантам, крепко стоящим на антикоммунистической позиции и строго соблюдающим принципы Нового Северного Китая1898 и братских ему Ниппон и Маньчжоу-Го». На лиц же, «имеющих тенденции проживать в Новом Северном Китае, не признавая его законов и положений», право регистрации не распространялось1899.
В октябре 1937 г. на базе временного регистрационного отдела ДВСВ был организован первый в Северном Китае Антикоммунистический комитет (АК), являвшийся аналогом БРЭМ и сменивший собой местные русские национальные общины. Возглавили АК сторонники тесного сотрудничества с японцами – приверженцы атамана Семенова и фашисты. Особенно здесь выделялся есаул Пастухин. Последовательный антибольшевик, веривший, что только Япония сможет помочь белой эмиграции ликвидировать советскую власть в России, он был в то же время мало известен широкой общественности, непопулярен, как любой радикал. Полон амбиций, но в силу общей неразвитости, низкого офицерского чина и отсутствия харизмы не мог стать настоящим лидером крайне разнородной эмигрантской общины. Выдвижение на первый план в жизни эмиграции прояпонских военных организаций привело к окончательной ликвидации в Северном Китае структур РОВС.
Антикоммунистический комитет был призван консолидировать русскую эмиграцию на антисоветской основе. Консолидация началась с военной части эмиграции. Еще в августе 1937 г. в Тяньцзине состоялся сход членов местного Казачьего союза, который решал стоит ли союзу входить в состав маньчжурского Союза казаков на Дальнем Востоке. Большая часть делегатов схода, несмотря на замечание атамана Забайкальской станицы полковника Е. Л. Трухина1900, в прошлом соратника генерала Шильникова, об отсутствии срочности в решении данного вопроса, выступила за вхождение в ДВСК. Сторонники вхождения в ДВСК, представленные в основном обер-офицерами – сотник Потапаев, есаулы Капустин и Семенов, войсковой старшина Шарабурин и др., указывали, что «политическая и жизненная ситуация Северного Китая резко изменилась, власть стала другой и поэтому никакие дальнейшие расколы уже недопустимы и мелкие группы обязаны, преследуя общие цели, вливаться в более крупные объединения… Вступить в Дальневосточный Союз – наш священный долг и выполнить приказ Походного Атамана – наша священная казачья обязанность». Кроме того, подчеркивалось, что «эмиграции и особенно казачеству путь один – с Императорской Ниппон… Дальневосточный Союз давно идет по этой цельной дороге и японцы с ним считаются, как со своим, и нам пора выйти на верную дорогу»1901.
В сентябре 1937 г. был образован Тяньцзинский отдел ДВСК, начальником которого стал полковник Трухин, его заместителем – генерал Н. М. Наумов, начальником штаба отдела – Генерального штаба полковник В. Токмаков, адъютантом – сотник Г. Челпанов. Отдел сразу объявил о регистрации казаков.