Введение к работе
Актуальность проблемы. Поиски решения многих современных проблем необходимо возвращают нас к историческому опыту развития страны. Актуальность изучения опыта социально-политического развития обуславливается современными потребностями общественной жизни, необходимостью существенной перестройки политических структур общества во взаимосвязи с происходящими в нем коренными социально-экономическими преобразованиями. Растущее вовлечение миллионов людей в активный политический процесс, становящееся в новых условиях объективной исторической реальностью (при сохранении, однако, и даже усилении в то же время определенной политической пассивности и апатии населения), формирующийся качественно новый уровень отношений между гражданским обществом, государственной властью и отдельным человеком, практическая важность всестороннего анализа этих процессов и явлений настойчиво возвращают нас к тому времени, когда реализация идеи народовластия была провозглашена в качестве основной политической цели нового общества победившей в России пролетарской революции. Интерес к первым шагам социалистической демократии, и ее первым конкретным проявлениям тем более оправдан и необходим потому, что уже в них (и в связи с ними) следует искать и первооснову социально-политических конфликтов и деформаций, обусловивших превращение провозглашенного принципа приобщения народных масс к активной государственной деятельности (в практике его осуществления) в реальное отчуждение их от этой деятельности. Возвращение к опыту первых лет революции и мирного строительства во многом позволяет (через призму анализа конкретных проблем) подойти к ответу на вопрос: почему обучение демократии широких трудящихся масс так и осталось во многом в теоретически-декларативной плоскости, почему даже сейчас мы не можем в полной мере говорить о том, что все дела в стране решаются народом и его полномочными представителями. Только основываясь ца предшествующем опыте социально-политического развития страны можно правильно определить содержание и направленность происходящих в обществе политических реформ и пути их реализации, которые до сих пор остаются во многом неясными, непоследовательными и заметно противоречивыми. Формирование нового государства, демократизация всей системы управления необходимо требуют современной разработки эффективных методов повышения политической активности масс, развития политической и
правовой культуры населения. И здесь опять же нужно оглянуться на пройденный путь.
В истории социально-политического развития советского общества наглядно отразились основные этапы строительства социализма в стране. Общественно-политическая деятельность трудящихся являлась важнейшим фактором и одновременно условием становления нового образа жизни. Выявление того значения, которое имели факторы и процессы социально-политического характера, той роли, которую играло социально-политическое регулирование общественных отношений в период формирования и становления новой политической системы, позволяет констатировать актуальность их изучения как в плане исторической преемственности, так и в аспекте определения их места и роли в современном обществе.
Социально-политическое развитие российской деревни в годы нэпа является одной из важных, сложных и противоречивых проблем становления политической системы социалистического государства и истории доколхозного крестьянства. Многие выводы, вытекающие из ее всестороннего исследования, звучат в современных условиях весьмг актуально. И прежде всего это вывод о том, что любые попытки экономических преобразований без соответствующих изменений і политической сфере, в конечном счете обречены на поражение Нельзя реформировать существующую систему экономически, ш меняя ее политического механизма, ее политических институтов Прогрессивное экономическое развитие страны и демократизация ее политической системы диалектически взаимосвязаны между собой.
Хронологические и территориальные рамки исследования Хронологические рамки диссертации определены первой половино* 20-х гг., когда у правящей партии и пролетарского государстве имелась реальная возможность в рамках нэпа сбалансирование осуществить экономические и политические преобразованиі российского общества, когда потенциальные возможности нэпа моглі быть реализованы не только в экономической, но и в политической сфере. Именно в российской деревне в это время была осуществлен; попытка сбалансировать экономические возможности нэпа с е< политическим развитием. Однако уже 1925 год подвел черт; нэповским иллюзиям о перспективах демократизации общества, ; процессы, связанные с ней, приобрели инерционный и затухающи! характер.
Географические рамки исследования охватывают территории РСФСР, причем преимущественное внимание уделено использовании
и анализу конкретного фактического материала губерний Центральной России.
Историография проблемы.
Историография проблемы прошла нескольхо этапов з сзоем развитии: 1) 20-е гг.; 2) 30-е - серед. 50-х гг.; 3) серед. 50-х - серед. 80-х гг.; 4) с серед. 80-х гг.
Изучение, а точнее сказать, фиксация и первоначальный анализ проблемы социально-политического развития деревни в период перехода к новой экономической политике развертывались параллельно с самим изучаемым процессом. И подходы к проблеме, рассматриваемой нередко в контексте общих вопросов социалистического строительства, были далеко неоднозначными. Значительная часть литературы 20-х гг. формировалась в дискуссиях разного рода и наполненности, в ходе обсуждения на партийных и государственных съездах и конференциях реальных путей воплощения поставленных в ходе революции задач.
Для большинства руководителей партии и государства деревня и крестьянство изначально были своего рода социальным материалом. Для многих из них было характерно явное преувеличение мелкобуржуазности и реакционности крестьянства в ходе соц:; мистического строительства и вытекающей отсюда политической пассивности его и даже враждебности к происходящим преобразованиям. В той или иной мере такое отношение х крестьянству прослеживалось в выступлениях и публикациях представителей партийно-государственных "верхов". Опять же характерно и то, что мало кто из них специально обращался к проблеме социально-политического развития деревни. Как правило, рассматривалась она неизменно в контексте характеристики и анализа общих задач строительства социализма.
В работах В.И. Ленина, методология которых безусловно повлияла на формирование методологических и аналитических подходов к изучению истории советского общества, постановка вопроса о деревне и крестьянстве в первую очередь упиралась в проблему укрепления союза рабочего класса и крестьянства, обеспечения единства экономических, политических, социально-психологических интересов основных классов и социальных слоев общества. В своих послеоктябрьских трудах Ленин достаточно много уделил внимания этой проблеме, как и анализу путей развития политической системы и диктатуры пролетариата, форм и методов
привлечения трудящихся к управлению государством, регулирования общественно-политических процессов в городе и деревне. Отличает ленинские работы и внимание (правда, часто вынужденное конкретно-историческими обстоятельствами момента, переживаемого страной) к крестьянству в плане специфики включения его в систему новых социально-классовых и политических отношений, выяснения условий повышения (и регулирования) крестьянской активности, изменения политических настроений и социальной психологии крестьянства.
Труды других руководителей партии и государства отличал в этом плане гораздо более общий подход к проблемам деревни и крестьянства. Это характерно (хотя и в разной степени, за исключением, .пожалуй, только 1924-1926 гг. - периода общего пристального внимания к деревне) для работ Л.Д. Троцкого, А.И. Рыкова, Г.Е. Зиновьева, И.В. Сталина, Н.К. Крупской и др.
В теоретико-методологическом отношении на общем фоне заметно выделялись работы Н.И. Бухарина , отчетливо и последовательно развивавшего в 20-е гг. ленинские взгляды о характере и целях строительства нового общества, и прежде всего о союзе рабочего класса и крестьянства как основе и гаранте этого строительства. Бухарин видел необходимость постепенного и осознанного включения крестьянства в этот процесс на базе упрочения его социально-экономического положения и подъема культурного уровня. Это основная мысль большинства бухаринских работ 20-х гг., затрагивающих проблемы деревни. Однако, говоря о необходимости создания условий для экономического подъема крестьянских хозяйств и предоставления им экономической самостоятельности, Бухарин в тс же время неукоснительно придерживался идеи о подчиненном политическом положении крестьянства в рамках союза его с рабочим классом. Эта мысль, отражавшая в определенном отношении обшук позицию партийного руководства, была своего рода камертош» отношения правящей партии к крестьянству и возможностя* предоставления ему политической самостоятельности. При все? изменениях курса партии и государства по отношению к крестьянству эта позиция всегда оставалась неизменной.
В формирующейся партийно-советской историографии проблемь определенное место заняли работы М.И. Калинина, посвященньи вопросам советского строительства, . кооперации, крестьянскю
„ I Бухарин Н.И. Новое откровение о советской экономике или. как можн погубить рабоче-крестьянский блок. M.jJI.. 1925; Он же. Значение аграрне крестьянской проблемы //Большевик. 1925. Т4 3-4; Он же. Путь к социализму рабоче-крестьянский союз. М.; Л., 1925; и др.
2 -организациям и т.п. . В них содержались конкретные и
разносторонние оценки положения в деревне и состояния ее
общественно-политической жизни. Однако далеко не всегда Калинину
как "всероссийскому", а затем и "всесоюзному старосте", удавалось
проводить в жизнь (или способствовать такому проведению) установок
и положений, содержащихся в его работах. Поэтому, скажем, тезис о
необходимости сохранения прочного союза рабочего класса и
крестьянства как основы социалистического преобразования в деревне,
о необходимости расширения крестьянской самодеятельности и
инициативы в работах Калинина чаще всего декларировался (особенно
со второй половины 20-х гг.).
Работы, о которых шла речь, конечно же не исчерпывали черезвычайно разнообразной литературы 20-х гг., посвященной деревне и крестьянству, хотя и создавали своего рода идеологическое поле, оказывающее определенное воздействие на ее формирование. Нэповский период стал временем "расцвета исследований деревни; к этому периоду восходит масса оригинальных работ, посвященных жизни на селе и путям ее улучшения".
Качеством идей и высоким уровнем методологии отличались в
первую очередь труды русских исследователей-аграрников, особенно
представителей организационно-производственной школы. Соединение
экономического анализа с социальным в углубленном изучении
структуры и функционирования крестьянского хозяйства давало
весьма плодотворные результаты, фиксированные в работах
профессионалов-аграрников . Однако складывающуюся
историографию проблемы социально-политического развития деревни формировала в первую очередь литература несколько иного характера.
Прежде всего это была литература иного теоретико-
методологического уровня, с обозначенной, как правило,
политической и идеологической направленностью. Она была весьма
обильной, но в подавляющем своем большинстве создавалась не
профессиональными исследователями, а руководящими
Л Калинин ММ. О деревне. Л., 1925: Он же. Всесоюзный стаоостаМ. И, Калинин о крестьянских обществах взаимопомощи: Речи, статьи, доклады, м,, 1925; Он же. За эти годы: Статьи, беседы, речи (1919-1927 гг.). Л., 1926-1929. Кн. 1-3.; и т.д.
Шанин Т. Крестьяноведение и Вы: к русскому изданию // Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992. С. 21.
„ 4 См.: Кондратьев Н.Д., Огановский Н.П. Перспективы развития сельского хозяйства СССР. М., 1924.; Чаянов А.В. Организация крестьянского хозяйства. М., 1925; Макаров Н.П. Организация крестьянского хозяйства. М., 1926; Челинцев А., Матюхин Б., Никишин И. динамика крестьянского хозяйства (По материалам динамических переписей ЦСУза 1920-1926 гг.). М., 1928; и др.
8 функционерами партийного, государственного, профсоюзного, комсомольского и т.п. аппарата . Поэтому многие из этих публикаций носили прикладной прежде всего характер и выполняли не только информационно-аналитические функции, но и играли (может быть в первую очередь) ориентирующую (для местных работников) роль.
Многие из публикаций этого времени приобретают для современных исследователей все большую источниковедческую значимость, поскольку они насыщены богатейшим фактическим материалом, в значительной мере взятым из многочисленных обследований деревни, ее социально-экономических и политических структур, социально-классового состава и т.д., широко проводимых в те годы .
Отражая достаточно полно и предметно основные процессы развития деревни и крестьянства в послеоктябрьский период, литература 20-х гг. создавала реальную основу и для изучения социально-психологических изменений в крестьянстве, исследования существенных перемен, происходящих в его социально-психологическом облике. Некоторые из публикаций (работы Я.А. Яковлева, А.П. Шохина, A.M. Большакова и др.) даже по отбору и расположению фактического материала ориентируют исследователя именно на такой подход. Следует заметить, что как раз в это время появляется целый ряд специальных работ, в той или иной мере посвященных социальной психологии, психологии классов и социальных групп .
И еще одна существенная характерная черта историографии 20-х гг. связана с тем, что именно тогда в период нэпа, в ней стали формироваться три основных , направления. Первое из них можнс
_ ^ См.: Боговой И.В. Сельские Советы. Архангельск. 1921; Митрофанов А.Х Самодеятельность крестьянства в великую кампанию. М., 1921; Он же. Деревенски!
организации РКП(б) и осуществление ими новых задач и методов работы в деревне М., 1925; Шохина. Комсомольская деревня. М., 1923: Яковлев Я.А. Деревня как он; есть (Очерки Никольской волости). М., L923; Он же. Наша деревня: Новое в старом і старое в новом. М., 1924; Игнатьев В.И. Советская волость и стоящие перед ней задачи М., 1925; Чугунов СИ. Вопросы организации и деятельности сельских Советов М., 1925; Хатаевич М.М. щетинные ячейки в деревне. М., 1925; Розит Д.П. Партия і Советы в деревне. М., 1925; Милютин Н.А. Крестьянская взаимопомощь к кокц;
" См.: Гагарин А. Хозяйство, жизнь и настроение деревни (по итогаї обследования Починковской волости в Смоленской губернии). М.; л., 1925; Деревня и: новых путях: Андреевская волость Костромской губернии и уезда (Материалі обследования). Кострома, 1925: Росницкий Н. Лицо деревни: По материала; обследования 28 волостей и 32730 крестьянских хозяйств Пензенской губернии. М. Л., 1926; Большаков A.M. Деревня 1917-1927. М., 1927; и др.
„ . См.: Залкинд А.Б. Очерки культуры революционного времени. М., 1924 геиснер М.А. Проблемы социальной психологии. Ростов н/Д., 1925; Психология марксизм. Л.,1925; и др.
(бозначить как официальное. К нему принадлежала многочисленная щртийнс-советская литература, создававшаяся и распространявшаяся і рамках укреплявшейся марксистской идеологии, идеологии гравящей партии и ее программно-классовых установок. Іреимущественно об этой литературе и шла речь выше.
Второе направление в определенном плане можно назвать [еофицнальным, поскольку складывалось и формировалось оно за счет ех работ, которые по тем или иным причинам выходили за рамки осподствующих идеологических установок (точнее будет сказать, деологических представлений той группы партийно-государственных уководителей, в чьих руках сосредоточивались властные полномочия : нити идеологического руководства). Такие работы (даже если и оздавались представителями правящей партии) широкому аспространению не подлежали, а иногда и вообще оставались на ровне рукописей. Сюда в той или иной мере можно отнести работы как опубликованные тогда, так и оставшиеся в то время в рукописях) редставителей различных внутрипартийных "оппозиций", на есколько десятилетий вычеркнутые из историографии любой рактически проблемы, связанной с советской историей . Здесь и аботы, которые своим теоретико-методологическим подходом далеко е всегда укладывались в границах официальных концепций и потому мели право только на временное существование и только в искуссис-нном порядке, в пределах разрешенных обсуждений. Это в ервую очередь исследования философов, социологов, экономистов, "рарников-профессионалов, о которых частично уже говорилось. Это, зконец, те труды, которые в годы нэпа все чаще принадлежали тределенной категории авторов. Эти авторы за пределами юподствующего идеологического поля формировали третье зправление исследовательской литературы - эмигрантское.
Создавалось эмигрантское направление преимущественно теми ггориками, философами, социологами и экономистами, кто :азывался за границами родной страны далеко не по собственной ше и прежде всего из-за нежелания исповедовать и развивать эложения марксистской теории применительно к запросам и >требностям правящего политического режима. В большинстве гучаев их работы не были посвящены специальному изучению
—_
См: Троцкий Л.Д. Наши разногласия JJ Архив Троцкого: Коммунистическая позиция в СССР, 1923-1927. Е.ДЗД). Т. I.; Раковскии XT'. Письмо S. Валентинову от 2-6 августа 1928 года // Вопросы истории 1989. N 12: Сталин и изис пролетарской диктатуры: Платформа "союза марксистов-ленинцев ( гругща угина ) // Реабилитация: политические процессы 30-5СГ-Х годов. М., 1991; и др.
деревни и российского крестьянства, поскольку главное внимание обращалось на общие вопросы состояния и развития Советской России в условиях новой экономической политики . Однако целый ряд их аналитических оценок, общефилософских, социологических и экономических характеристик жестко фиксировали то, о чем предпочитала умалчивать официальная литература. И не случайно, что зачастую именно к этим оценкам и уходят корни тех "новых" подходов и концепций истории Советской России, которые весьма активно формируют современные исследователи нэповского периода, и российской деревни в границах этого периода.
С учетом всего сказанного формирующаяся историография 20-х гг. выглядела далеко не монолитно. Но существовал критерий, который очевидно или скрыто присутствовал в большинстве работ того периода и мог бы стать для них (пусть с достаточной условностью) своеобразной логической точкой отсчета. Критерий этот - отношение к правящему политическому режиму в России, к созданной им системе экономических, политических, идеологических, социально-психологических отношений и взаимодействий. И этот критерий (как скажем, классово-пролетарский подход коммунистов) был действительно определяющим как позиции автора, судьбу его произведения (а иногда и судьбу самого автора), так и его место в складывающейся историографической иерархии.
Возвращаясь к характеристике публикаций 20-х гг., посвященных непосредственно проблеме социально-политического развития деревни в годы нэпа, следует еще раз особо отметить обилие публикаций, их разноплановость и насыщенность богатым фактическим материалом. Материал этот осваивался на разном методологическом у методическом уровне. Многие публикации в определенном смысле "не дотягивали" до уровня теоретических.исследований, поскольку факть в большинстве случаев все-таки преобладали над попыткой и> осмысления. Правота и объективность в подходе к проблеме виделиа авторам прежде всего в констатации, в фиксировании факта, но не і его объяснении. Однако, важнейшее отличие литературы этих лет посвященной деревне, состояло в том, что на ее страницах предметне отражались основные аспекты ее социально-политического і экономического развития.
" См.: Бруцкус Б.Д. Социалистическое хозяйство: Теоретические мысли
К концу 20-х - началу 30-х гг. предметность и фактологическая насыщенность все в большей степени перестают характеризовать исследования о деревне, причем большинство публикаций приобретают однолинейный и однонаправленный характер в русле популяризации и пропаганды положений йдаптированного ленинского наследия, обозначенного в границах господствующей и все более мистифицирующейся маркистской идеологии как ленинизм. "Выкорчевывание буржуазных предрассудков" в области теории и практики социалистического строительства ставилось партийным руководством в лице его лидера как одна из основных идеологических задач исторических, философских, экономических исследований.
Обеспечение монопольное в области теории, сопровождавшееся упразднением теоретических оппонентов (в партии, в науке и т.п.) неуклонно вело к формированию заданной заранее, сконструированной схемы объяснения событий и явлений.
С проведением массовой коллективизации сельского хозяйства проблемы доколхозной деревни стали уходить на задний план. Они не просто теряли актуальность, а скорее становились ненужными историографии "победившего социализма". Тем более, что схема "Краткого курса" оказалась весьма удобной для наполнения ее дозированными и тщательно отобранными фактами, среди которых социально-политическим аспектам развития деревни места фактически не находилось.
Более двух десятилетий вопросы, связанные с этой проблематикой, оставались вне внимания исследователей. Немногочисленные публикации 30-50-х гг., в той или иной мере затрагивавшие доколхозный период, почти полностью ориентировались на освещение социально-экономических процессов и явлений, касаясь социально-политических аспектов весьма косвенно и "притушенно" .
Следует однако сказать, что отдельные моменты, связанные с этой темой, все-таки находили освещение в официальной историографии, посвященной главным образом становлению и развитию политической системы диктатуры пролетариата, истории социалистической государственности . В рамках концептуального
См.: Шуваев К.М. Старая и новая деревня: Материалы исследования с. Нрво-іного и дер. Моховаткц. Ъедезовскрго района Воронежской области за 1901 и
первых этапах развития коллективного Советы восемнадцатого года пролетарской
И.И. Советское крестьянство: Исторический о первых этапах развития коллективного
11 См.: Чугунов СИ., Шостак I.К. Советы восемнадцатого года пролетарской диктатуры. (Анализ состава Советов за 10 лет - 1924-1934 гг.) // Советскоегосударство. 1935. N 5; Ронин С.А. Переход к политике оживления Советов (1924-1925 гг.)
подхода, определяемого "Кратким курсом", научная значимост большинства таких публикаций связывалась только с конкретно политической значимостью их темы. Изучение фактическог материала и выявление на этой основе общих положений закономерностей, отличающих данный реальный процесс или явлени от других, заменялись подбором соответствующих фактов дл иллюстрации уже имеющихся теоретических выводов. Пафос частны соображений и силовая идеологическая аргументация определял методологический уровень работ этого периода.
И еще одна характерная черта его историографии - почти полно забвение богатой и разнообразной литературы 20-х годої Немногочисленность и одноплановость используемых источников литературы, критическое (скорее даже враждебное) отношение достижениям предшествующих исследователей (а зачастую и к самиї исследователям) практически ставили вне освоения и изучени громадный массив публикаций 20-х годов. Отказ от всестороннег конкретно-исторического рассмотрения поставленных вопросов соответствующего их анализа в определенном плане "облегчал положение исследователей, но, с другой стороны, закономерно вел и к своеобразному методологическому "самоубийству".
Новый отсчет исторического времени, новые возможности I соответственно, новые надежды появились у исследователей после X. съезда КПСС. Советское общество, и его историки в том числ< получили реальные импульсы для своего "оттаивания" в ввд ощутимых изменений внутренней и внешней политики правяще партии и государства, в виде серьезного расширения источниково базы исследований, связанного с новыми возможностями работы архивах и ростом источниково-документальных публикаций.
Критика культа личности Сталина и нарушений норм партийно
жизни и социалистической законности, определявших социальж
политическое развитие общества в предшествующие десятилетш
свидетельствовала, помимо всего прочего, об идеологическом
политическом кризисе сложившейся системы. Тем не менее основнь
социалистические ценности и перспективы развития общества по пут
коммунистического строительства не были подвергнуты сомнению
новые подходы в основном свелись к попыткам временної
усовершенствования экономической и политической структур
социалистического государства. Определенное ослаблена
// Советское государство. . 1936. N 5; Очерки по истории органов Советск( государственной власти. М., 1949; и др.
идеологического поля бюрократической системы, имевшее место во время "оттепели", достаточно быстро было преодолено. Поэтому не случайно, что основной концептуальный подход исследователей к определению перспектив будущего развития и толкованию прошлого в целом остался вполне традиционным", не выходя за рамки господствующей идеологии и сохраняясь практически в границах "Краткого курса". "Новизна" не выходила за рамки сложившихся уже в историографии традиций, хотя и перемены были налицо.
На рубеже 50-60-х гг. историография социально-политической жизни доколхозной деревни еще только обретала свои тематические и хронологические контуры. Однако уже в это время достаточно отчетливо начали выделяться две объемные и многоаспектные сферы исследования, с которыми связывалась основная проблематика социально-политического развития деревни в доколхозный период, в том числе и в первые годы нэпа. Изучение этой проблематики позволило в дальнейшем выделить те сущностные характеристики, которые в совокупности складывались в само понятие социально-политической жизни доколхозной деревни. Речь идет, во-первых, об изучении собственно аграрной истории, тех социально-экономических, политических, классовых, социально-психологических и бытовых процессов и явлений деревенской жизни, которые обусловливали и определяли изменение общественного сознания крестьянства, возможности развития его политической активности, характер и масштабы участия крестьян в деятельности государственных и общественно-политических организаций. С другой стороны, все более наглядной становилась целесообразность изучения организационно-политических аспектов этой проблематики в рамках исследования советской политической системы, освещения формирования, укрепления и взаимодействия ее основных организаций, функционирующих в деревне и определяющих (в рамках системы) ее политическое лицо.
Следует сказать, что в конце 50-х - начале 60-х гг. освоение конкретной проблематики в этих направлениях шло, как правило, на уровне статейных публикаций и небольших брошюр, где подход к изучению вопроса был предельно приближен только к извлечению и анализу информации, содержащейся в вводимых в научный оборот (архивных, в первую очередь) источниках.
Широко проводившиеся в это время дискуссии, на страницах исторической периодики, научные конференции, публикация разнообразных источников по проблемам истории общества
фиксировали внимание исследователей на важных аспектах этих проблем, ориентируя на разработку их на уровне обобщающих монографических трудов. Число таких трудов заметно возросло ее второй половины 60-х гг., что придало несколько иную качественнук окраску и историографии аграрной истории.
Своеобразным ориентиром для историков стала книга Ю.А Полякова, посвященная развитию деревни в период перехода » нэпу . По широте поставленных задач, объему использованногс фактического материала и глубине его анализа эта монография резке выделялась на фоне других публикаций по проблемам нэпа Специальные главы ее были посвящены политической жизни деревні на начальном рубеже 20-х гг., хотя на первый план все же выступал! характеристики социально-экономических процессов. Монография по прежнему остается одной из ярких страниц историографии нэпа 60 х гг. Однако основная трактовка новой экономической политики, і русле которой выполнено исследование, сейчас далеко не таї бесспорна, как это было в те годы.
Отдельные аспекты проблемы были рассмотрены в монографш Ю.С. Кукушкина . Опираясь на тезис об "оживлении деятельності Советов" с начала восстановительного периода (не получившиі однако широкой аргументированной поддержки у друга: исследователей) автор остановился на вопросе о развитии низовы: советских органов .как организационных центров деревни пі мобилизации бедняков и середняков на борьбу с кулачеством. Как и других работах тех лет, возможности и уровень воздействия местны: советских органов на регулирование социально-классовых процессов деревне, как и реальная социально-политическая их роль, были определенной мере завышены.. Однако ориентированность партийно государственной политики на формирование в деревне именно таки Советов показана в работе вполне убедительно.
С историко-правовых позиций рассматривалась история низовы органов государственной власти в обобщающих работа А.И. Лепешкина . Развитие местных Советов исследовалось здесь русле ленинской концепции полновластия Советов, подтвержда незыблемость этой концепции в советской историографии.
XX Поляков Ю.А. Переход к нэпу и советское крестьянство.,М., 1967. 1049 і Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (192
Лёпешкин А.И. Советьг - власть трудящихся. 1917-1936. М., 1966. Дани; монография объединяла уже опубликованные ранее (в 1957 и 1959 гг.) исследоват автора по истории местных государственных органов.
С 70-х гг. ведет свое начало монографическое изучение истории крестьянских организаций. Одной из первых попыток осветить историю крестьянских комитетов общественной взаимопомощи стала работа П.А. Алексанова . Через десятилетие к ней добавилась монография Л.Д. Ефанова, выполненная., на материалах сибирского региона . Методологический подход авторов . и отбор ими конкретного исторического материала обусловило положение об определяющей роли партийного руководства в деле создания. и укрепления крестьянской взаимопомощи.
Серьезным вкладом в изучение доколхозной деревни явились капитальные исследования В.П. Данилова, наглядно показавшие плодотворность умелого сочетания теоретико-методологического (причем в малой степени идеологизированного) и конкретно-исторического подхода к анализу разнообразных, противоречивых, но теснейшим образом взаимосвязанных экономических и социально-классовых процессов пазвития деревни в преддверии коллективизации сельского хозяйства .
В той или иной мере многие исследователи целенаправленно или косвенно рассматривали историю социально-политического развития церевни в годы нэпа. Однако специальных публикаций, выводящих обобщение конкретно исторического материала на общетеоретический уровень системного характера, в литературе не имелось вплоть до 80-х гг. (за исключением нескольких статейных публикаций).
В этом плане следует отметить одну из первых попыток в комплексе рассмотреть содержание общественно-политических процессов в деревне нэповского периода. Речь идет о вышедшей в 1971 году небольшой монографии Л.И. Боженко и А.В. Гагарина, содержавшей общую характеристику вовлечения сибирского крестьянства в социально-политические организации в условиях нэпа . Но здесь возможности исследователей* оказались жестко детерминированы помимо всего прочего объемом работы и им удалось в лучшем случае только обозначить общие контуры комплексного подхода к теме.
гг; :
lJ Алексанов П.А. В борьбе за социалистическое переустройство деревни (Крестьянская взаимопомощь 1921-1932 гг.). М., 1971.
Ефанов Л.Д. Крестьянская взаимопомощь Сибири (Из опыта партийного руководатва.кресткомами.Л921-1932 гг.). Томск, 1982. .
^7^ Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование,
козяйство.ТЇ., 1977; Он.же. Советская доколхозная деревня: социальная структура,
социалыше отношения. М., 1979. „
іиально-политические организации в
„ ІО Боженко Л. И.,. „ГагаринА.В. .Соци сибирской деревне (1920-1927 гг.). Томск, 1971.
Эффективность такого подхода наглядно показала основательная обобщающая монография Ю.В. Куперта . Посвящена она, правда, более позднему периоду, но для исследователей, изучающих проблему применительно к началу 20-х гг., она ценна анализом и освещением того, как реализовались и воплощались (или же отрицались и затухали) в конкретной обстановке приближения и осуществления коллективизации выявившиеся в условиях перехода к нэпу тенденции социально-политического развития деревни. Примерно в том же аспекте выполнена и монография И.М. Чвикалова , хотя по охвату и качественным параметрам она значительно уступала работе Ю.В. Куперта.
Обобщающие монографии как бы фиксировали состояние изученности и разработки проблемы, уровень и концептуальность подхода к ней. Они свидетельствовали, что их авторы (как и их многочисленные предшественники) с большим или меньшим успехом разрабатывают единую концепцию однолинейного, последовательного и неуклонного подъема, взлета и развития по восходящей и социально-политической жизни деревни (в первую очередь в лице ее организационно-политических структур) и общественно-политической активности крестьянства при выделении и подчеркивании всеохватывающей роли партии и партийного руководства. Общественно-политическая жизнь деревни 20-х гг. характеризовалась в большинстве случаев в русле конкретизации и содержательного наполнения дефиниций и понятий только марксистской идеологии и часто берущих истоки из времен "Краткого курса".
Во многих случаях у исследователей сохранялись односторонние, необъективные, да и просто ложные оценки политических деятелей 20-х гг., связанные с традиционным освещением идейно-политической борьбы в партии по вопросам социалистического строительства.
Отбор и систематизация фактов, "удобных" для иллюстрирования заявленных заранее положений вели, как правило, к появлению очередной мифологизированной схемы развития деревни доколхозного периода (хотя все эти схемы мало чем отличались друг от друга). И вот здесь стоит сказать о роли и значимости конкретно исторического
Куперт Ю.В. Руководство Коммунистической партии общественно^ политической жизнью западно-сибирской деревни в условиях социалистической
политической жизнью _западно-сибирскри де[ реконструкции (1926-1937 гГ. ТомскЛ982.
Чвикалов И.М. Советская деревня: партийные организации, Советы,
F 8
крмсомол. Из опыта КПСС по укреплению партийных организаций, руководству
.оветами и комсомолом на селе в период социалистической реконструкции (1926-
материала, вводимого в, научный оборот на страницах исторических
іубликаций. . '
В условиях консервации традиционных для административно-командной системы подходов и установок конкретные исторические ракты, приводимые исследователем на страницах своих публикаций, могли играть совершенно особую роль, приобретая своего рода імбивалентность. И вполне реальной была ситуация, когда фиксация рактического материала (комплекса фактов) в ряде исследований по :воему научному значению играла гораздо большую роль, чем тгереотипные выводы, делаемые авторами этих исследований на эснове своего традиционного анализа приводимых фактов.
Своего рода амбивалентный подход к анализу и истолкованию рактов, уже зафиксированных на страницах исторических публикаций, был характерен для работ западных исследователей :оветской истории, которые в подавляющем большинстве шли в это їремя по разряду "буржуазных фальсификаторов". И в іеофпциальной советской историографии такой подход к использованию уже получивших официальное истолкование фактов и документов был достаточно распространен. Правда, говорить о :ущесгвовании в это время неофициальной советской историографии іриходится с определенной условностью, имея в виду лишь тодгс гогд'у и наличие ряда рукописей по истории советского общества, туть к публикации которых был надежно перекрыт идеологическими карьерами. Стоит привести в' качестве характерного для того времени тримера «двухтомник по истории коллективизации, который был подготовлен в начале 60-:х гг., а потом объявлен 'очернительским"» и в свет так и не появился.
До середины 80-х гг. конкретная разработка истории социально-политической жизни доколхозной деревни осуществлялась в основном 'вширь" за счет расширения тематики исследований, новой тематической объективации, усиления, если можно так выразиться, 'междисциплинарных связей". Доколхозная деревня привлекала знимание не только историков. И. в этом плане следует особо зыделить один из "стыковых" аспектов исследований. Речь идет об изучении общественного сознания и социальной психологии юколхозного крестьянства, систематизации представлений о іроцессах и явлениях социально-психолопіческого и идеолопіческого
!м.: Коллективизация: истоки, сущность, последствия // История СССР.
характера, в рамках которых происходили изменения в сознании, культуре, социально-психологическом облике крестьянина, происходило становление и формирование своеобразного механизма социализации и политизации его личности.
Теоретическая разработка вопроса о социально-психологическом
облике крестьянства к этому времени была связана с работами
И.Т. Левыкина и В.В. Новикове . Особенно выделялись
насыщенностью конкретно-фактическим материалом исследования В.В. Новикова, в определенной мере компенсировавшие заметное отставание в конкретно-историческом изучении социальной психологии российского крестьянства на разных этапах его истории от теоретико-философского и социологического ее осмысления.
И еще один конкретный аспект историографической проблематики этого периода - начало всестороннего комплексного изучения огромного конкретного материала, накопленного в результате социологических обследований деревни в 20-е годы
К 80-м гг. историография аграрной истории и в том числе обозначенная нами проблема, вышла на уровень подготовки обобщающих исследований. Но в обобщающих трудах синтезировались не только достижения предыдущих изысканий. Сложившаяся (а точнее сказать непоколебленная еще к этому времени) схема идеологического и концептуального подхода к истории страны и аграрной истории в частности со всей отчетливостью была реализована как на страницах многотомных "Истории СССР" и "Истории КПСС", так и в обобщающих исследованиях по истории крестьянства регионального уровня, сведенных в конечном счете в многотомную "Историю крестьянства СССР". Характерно, что ее первый "советский" том, посвященный первому десятилетию советской власти и ее аграрной политике уже к моменту выхода в свет (1986 г.) стал своеобразным фактом историографического прошлого, поскольку в основе своей остался в рамках прежних подходов. Общественно-политическая жизнь деревни, охарактеризованная в специальных
-у.
* См.: Левыкин ИЛГ. Некоторые методологические проблемы изучения психологии крестьянства. Орел, 1970: Он же. Теоретические и методологические проблемі социальной психологии. М-, 1975.
пробле*м>і социальной психологии. Ы.,
Зотова О.И., Новиков В.В., {Дорохова Е.В. Особенности психологии крестьянства
(прошлое и настоящее), м.. 1983.
„ *ч См.: Арутюнян IO.B. Оп ** "">-"
""* См.: Новиков В.В. Очерки психологии крестьян. Ярославль, 1975;
ч -.".и., Новиков"" "' -г—n п Л--* *- г
: и настоящее)
_. rj..~ Опыт социологического изучения села. М., 1968; Он же.
Ш.ЛДЬІ^,фЧМ0і30гї1ческих исследовании села в двадцатые годы // Вопросы истории КПСС. 1966. N Ъ\ Соскина А.Н. История социальных обследовании сибирской деревни в 20-е гг. Новосибирск, 1976.
5 См.: История советского крестьянства. М., 1986. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти. 1917-Г927.
См.: Арутюн:
і срциодогиче(
966VN 3: Сосі
Новосибирск,
разделах этого издания целиком и полностью продолжала оставаться результатом и объектом созидания и реализации усилий правящей Коммунистической партии и пролетарского государства. Кстати сказать, в значительной мере это положение соответстБОвало действительности 20-х гг., особенно в организационно-политической и идеологической сфере, в аспекте формирования и функционирования новых для деревни институциональных структур. Другое дело, что традиционная абсолютизация партийно-классового подхода и анализа при соответствующем отборе фактического материала, деформированное отражение социально-классовой структуры деревни, соответственно искажавшее и картину ее социально-политичесхого развития, стремление авторов (а скорее невозможность для них) не выходить за рамки уже отработанной официальной идеологической и историографической схемы, не давало возможности увидеть за всем этим действительную жизнь деревни в 20-е годы.
Перестройка и "ускорение" породили в обществе множество надежд на осуществление совершенно немыслимых ранее планов и ожиданий. И первые перестроечные годы, казалось бы, эти ожидания оправдывали. Историческая наука расставалась с прежними представлениями о своих задачах и роли, со стереотипами, десятилетиями господствовавшими в обществознании. Первоначальная стремительность этого процесса была обусловлена необходимостью прачкой и глубокой интеграции российской исторической науки з общемировой процесс исторического познания, базирующийся иэ приоритете общечеловеческих (а не классово-партийных) ценностей и критериев. Однако чересчур усердная борьба со стереотипами и "пережитками советского прошлого" грозит привести отечественных исследователей к стиранию граней между стереотипами и принципами, стереотипами и истинными ценностями, потеря которых для истории будет значить потерю самой себя. Торопясь преодолеть состояние "хвоста общественного движения", в котором очутилась не только историческая наука, но и все наше обществознание исследователи рискуют впасть в другую крайность - замену в своих изысканиях господства прежнего идеологического поля новым, но совсем не обязательно основанным на приоритете общечеловеческих ценностей.
Не останавливаясь специально на характеристике того кризисного состояния, в котором оказалось сейчас российское общество и историческая наука (а кризис наличествует безусловно), выделим только те содержательные моменты, которые отражают новые
возможности подходов к разработке проблемы социально-политической жизни доколхозной деревни, проблемы крупной и объемной, хотя и вполне конкретной, если искать ей место в структуре проблематики аграрной истории и историографии. Речь идет именно о возможностях, поскольку конкретизация их, привязка к реальным аспектам общей темы в новых условиях перестроечного и постперестроечного периода только начинается.
Однако следует прежде всего обозначить те новые моменты в развитии современной истории и историографии, которые и обусловили появление и определенные шансы реализации упомянутых новых возможностей. И здесь стоит начать с такого определившегося в условиях гласности и свободы выражения явления как плюрализм мнений и подходов к оценке и анализу прошлого и настоящего.
Безусловен и очевиден сейчас.реальный интеграционный процесс включения российской исторической науки в мировую науку. Об этом свидетельствуют резко возросшие масштабы участия российских историков в международных конференциях и симпозиумах, создание и функционирование совместных научно-исследовательских программ и научных семинаров, в том числе и по аграрной истории
Существенно и реально расширилась источниковая база многих
исследований, в том числе и по истории доколхозной деревни. Более
свободный доступ в архивные учреждения, возможность введения в
научный оборот целых комплексов секретных ранее. документов по
советской истории, заметно выросшие масштабы их публикации на
страницах вновь образованных источниковедческих изданий,
сериальных документальных сборников, многочисленных
тематических подборов документов - все это свидетельство нового качественного уровня отбора, систематизации и введения в широкий исследовательский оборот значительного массива документальных источников.
Отказ от жесткого классового партийного подхода в объяснении прошлого страны был предопределен крушением административно-командной системы, в которой этот подход до середины 80-х гг. играл определяющую роль. Только сейчас, возвращаются в историографию
имена "реабилитированных" политиков и ученых 20-30-х гг.,
, -,
/ / „ См.: Современные „концепции аграрного развития: Теоретический семинар
// Отм«ственная история. 1992. N 5; 1993. N 2, 6; и т.д.
См.: Документы свидетельствуют: из истории деревни накануне и в холе
коллективизации; 1927-1932 гг. М., 1989; Дисскуса« 1923 г. /7 Известия ЦК КПСС.
1990.' N5-7, 10, 12; 1991. N3; ''Социализм это, рай на земле": Крестьянские
ения о социализме в письмах 20-х годов//Неизвестная Россия. XX век.
. 3; и т.д.
гаге
восстанавливается научная (а иногда и политическая) значимость их трудов. В последние годы широко (хотя и достаточно выборочно) переиздавались труды партийных и государственных руководителей, долгое время пребывавших в ранге "врагов народа" . Получили "второе рождение" основные работы., известных экономистов, философов, социологов 20-30-х гг., как оставшихся в России и в подавляющем большинстве репрессированных, так и попавших в разряд эмигрантов и положивших начало многим казалось бы "современным" концепциям развития советского общества в послеоктябрьский период, в частности в годы нэпа
Мало того, в новых условиях реабилитируются не только исторические личности, но и исторические события. Самый яркий пример последнего времени - это недавняя реабилитация на государственном уровне Кронштадтского восстания весны 1921 года, ставшего, как известно, симптомом острейшего внутреннего кризиса страны и правящей партии и своего рода первоимпульсом введения новой экономической политики. Только сейчас мы подходим к государственной реабилитации крестьянских восстаний рубежа 1920-1921 гг., также сыгравших свою "регулирующе-ориентирующую роль" после окончания гражданской войны.
Следует сказать, что в современной историографии отечественной истории (в том числе и ее аграрной ветви) есть одна особенность, отличающая данный период ее развития от всех предшествующих. А состоит она в том, что впервые за многие десятилетия в ее рамках с большим или меньшим успехом, но все же соединяются несколько разнонаправленных в свое время историографических традиций. Речь идет прежде всего о традиции официальной литературы, формировавшейся под воздействием и в рамках господствующей в обществе марксистской идеологии (и теперь вынужденной резко менять ориентиры). Далее это литература неофициальная, которая создавалась не благодаря, а вопреки этой идеологии (хотя зачастую
_.
См.: Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988; Of; же. Проблемы теории и практики социализма, м.. 1989; Он же.„ Путь к социализму: Изоранные произведения. Новосибирск, 1990; Рыков Л.И. Избранные произведения. М., 1990; Архив Троцкого: Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. М., 1990. Т. 1-4; Троцкий Л.Д. Новый курс // Молодой коммунист. 1989. N 8; и т.д.
2" См.: Кондратьев HJ1. Проблемы экономической динамики. М.. 1989; Он же. Избранные сочинения. М., 1993; Чаянов Л.В. Крестьянское хозяйство: Изоранные труды. М., 1989; Он же. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации. М., 1991; Сорокин П.А. Современное состояние России. // Новый мир. 1992. N 4-5; Федотов Г.П. Судьоа и грехи России: Изоранные статьи по философии русской истории и культуры. СПо., 1991. Т. 1-2; Валентинов И. (Н. Вольский). Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. М., 1991; Авторханов А. X съезд и осадное положение в партии // Новый мир. 1990. N 3; и др.
вопреки не самой идеологии, а ее вульгаризированным проявления!» подменявшим сущность и содержание марксистской теории пусть даж в ее российском варианте). Третье направление - эмигрантска литература, отличающаяся однако весьма заметно от насыщенно! объемной и многоплановой эмигрантской литературы 20-х гг. Нова эмигрантская литература не играет самостоятельной роли, находяс скорее между упомянутой только что неофициальной историографие и уже сложившейся к настоящему времени историографическо традицией западной "советологии" (если воспользоваться термине недавнего прошлого).
В условиях перестройки резко вспыхнул интерес к ново экономической политике 20-х гг. Экономисты, философы, историкі публицисты пытались продемонстрировать ее позитивный опыт дл доказательства необходимости реформирования современного обществ и его экономики если и не по нэповскому образу и подобию, то хот бы с учетом его существенных черт. Однако новая историческа обстановка и степень "желания" руководства страны ориентировать; на прошлый опыт делают все более иллюзорной попытку подобної подхода. Поэтому волна обобщающих и конкретно-исторически публикаций, посвященных нэпу и анализу его опыта, в последи^ время заметно спадает, оставив тем не менее за собой ощутимый ді нескольких лет историографический капитал, характеристика которої заслуживает самостоятельного и подробного рассмотрения.
В границах интереса к нэпу, на фоне его с большей или меньше отчетливостью просматривается интерес к той сфере, развил которой собственно и предопределило переход к нэпу - аграрної Анализ альтернативных вариантов развития советского общества в 2( е гг., исследование его внутренних взаимосвязей взаимозависимостей экономического, политического, культурного т.д. характера, выявление разнонаправленных процессов это: развития очень часто выводят исследователей на проблемы истор* деревни и российского крестьянства. Однако следует сказать, что работах общеисторического характера, где проблемы нэпа доколхозной деревни рассматриваются нередко уже на урові конкретно-исторического приближения, анализ и использоваш связанного с нашей темой материала не носит характе] самостоятельной задачи. Здесь он преимущественно играет ра материала для наполнения соответствующих авторских концепций
Ч7Т——
»*w См.: Наше Отечество: Опыт политической истории. М., 1991. Т. 2.; Истов итечества: люди, идеи, решения: Очерки истории Советского государства. М., 19S
I количественном отношении здесь преобладают статейные убликащш . На общем фоне этих публикаций следует указать на е из них, где аспекты связанные с характеристикой социально-олитического развития деревни в годы нэпа, можно выделить остаточно отчетливо, хотя опять же они не определяли целевую становку авторов в этом направлении. Это прежде всего работы Э.М. Голанда, М.Д. Северьянова, Н.С. Симонова, Е.Г. Гимпельсона и р.32 .
Сужая угол зрения историографического подхода до литературы,
освященной только доколхозной деревне, стоит сразу указать на один
чевидный факт. При определенном внимании исследователей к
амым первым годам Советской власти, времени революции и
ражданской войны, гае на первый план выступают прежде всего
аботы В.В. Кабанова , при наличии в литературе таких интересных
серьезных исследований (охватывающих хронологически весь пегшод
овой экономической политики), как монографии Ю.П. Бокарева и
Э.С. Борисова , все же основной массив публикаций последнего
ремени по истории доколхозной деревни связан. с
редколлективизационным непосредственно и собственно
оллективизационным периодами, т.е. концом 20-х - началом 30-х гг. Гервой половине 20-х гг., т.е. начальному этапу осуществления нэпа, аграрной историографии "повезло" пока меньше.
Стоит оссбо отметить одну из первых в нашей литературе опыток рассмотреть начальные годы советской аграрной истории с озиций социально-философского осмысления. Осуществлена эта
ордюгов Г.А., Козлов В.А, История и конъюнктура: субъективные заметки по истории тетского оснцества^. М., 1992; Роговин В.З. Была ли альтернатива? Троцкизм : взгляд
:рез юды.М., 1992; и др\ , .
,„« „ V,M-: CoBejcjcHH Союз в 25- годы: (Круглый стол) // Вопросы истории.
.. Нэп и,его судьба //. Историки коммунизм", нэп... JI История
енинская концепция нэпа: Становление
ДР-
Он же. Как
(Очерки
эп и
ая концепция нэпа: Становление
JZ См.: Грланд Ю.М. Кризисы, разрушившие нэп. М., 1991; Он іернули нэп?,//Знамя. 198в. N10: Он же. Политика и экономика
нцествешюй борьбы 20-х годов) //Знамя. 1990. N3: Северьянов МД. ..
)временность: Полемические заметки. Красноярск. 1991;, Симонов Н.С. Реформа эдитического строя: замыслы и реальность (1921-Г923 гг.) // Вопросы истории КПСС. Ї91. N U Он же. Демократическая альтернатива тоталитарному нэпу // История ССР. 1992. N 1; Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ I Отечественная история. 1993. N 2; и др.
" См.: Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях "военного зммунизма . М., 1988: Он же. Аграрная революция в России // Вопросы истории. 389. N11; Он же. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке I Вопросы истории. 1993. N 2; и т.д.
34 См.: Бокарев ЮЛЬ Социалистическая промышленность и мелкое эестьанское производство в СССР в 20-е годы. М., 1989.
" См.: Борисов Ю.С. Производственные кадры деревни. 1917-1941. М., 1991.
удачная попытка в книге С.А. Никольского , однако посвящена она времени революции и гражданской войны и с нэповским периодом только "состыкована".
Из всего сказанного очевиден вывод, что при множестве публикаций, посвященных истории доколхозной деревни, сюжеты, связанные с изучением ее социально-политической жизни (и особенно первых лет нэпа) редко когда выделяются в качестве объекта самостоятельного исследования. Чаще всего они интегрируются в содержании как общих работ по советской истории 20-х гг., так и исследований, посвященных общей опять же характеристике доколхозной деревни и российского крестьянства в условиях нэпа.
Последнее десятилетие не принесло заметных достижений в изучении социально-политической жизни доколхозной деревни, взятой в качестве самостоятельного объекта исследования, хотя безусловно можно говорить об определенном пополнении ее историографического багажа и в этом ключе . Характерно, что внимание историков начинают привлекать такие сюжетные выходы на тему, которые ранее вообще не были представлены в историографии
В исследованиях последнего времени все более отчетливо выделяется интерес к проблеме изменения общественного сознания и социально-психологического облика крестьянства в послеоктябрьский период. Применительно к доколхозной истории российской деревни в этом плане следует, прежде всего, выделить работы В.А. Козлова и И.С. Кузнецова . О многозначности подхода к данному аспекту проблемы свидетельствуют исследования П.И. Симуша, В. Бердинских и др. . Другими словами, изучение социально-психологического
*Р См.: Никольский С.А. Власть и земля. М., 1990.
" См.: Рязанцев Н.П. Перевыборы Советов в оошественно-политическои жизни советской деревни в середине 20-х годов. Ярославль, 1992.; Клинин И.И. Новый курс партии в деревне и сельские ячейки в середине 20-х годов // Вестник ЛГУ. Сер. 6. История КПСС, науч. коммунизм, философия, право. 1990. N 2; Грехова Н.Н, О взаимоотношениях крестьянства с Советами (на материалах Нижегородской губернии) // Мининские чтения. Нижний Новгород, 1992;, Венер М. Лицом к деревне- советская власть и крестьянский вопрос (1924-1925 гг.) // Отечественная история. 1993. N 5; и др.
8 См.: Лигвак К.Б Политическая активность крестьянства в свете судебной статистики 1920-х годов //История СССР. 1991. N2; Он же. Самогоноварение и употребление алкоголя в российской деревне 20-х годов // Отечественная история,
^ См.: Козлов В.А. Культурная революция и крестьянство. 1921-1927. М., 1983: Козлов В.А., Хлевшок О.В. Начинается с человека: Человеческий Фактор і
оциалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х годов, м., 1988; Кабытов П.А., .озлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения М., 198Д; ivjxp.
7, См.: Кузнецов И.С. Социальная психология сибирского крестьянства в 1920-«
годы. Швосибирск, 1992. їй
См.: ІСимуш П.И. Мир таинственный: Размышления о крестьянстве. М., 1991 Бердинских В. Очерки крестьянской цивилизации в России // Волга. 1991. N 1-3; и др.
облика и изменения общественного сознания крестьянства выделяется как весьма перспективное направление в исследовании социально-политической жизни доколхознои деревни.
Перед исследователями социально-политического развития доколхознои деревни стоят те же самые внешние (по отношению к теме) проблемы, что и перед' всей отечественной историографией. Расширившиеся возможности освоения новых материалов, формирование новых исследовательских подходов и переоценка исторического прошлого страны совсем не являются гарантией ее подъема на качественно иной, более высокий уровень. Тот кризис, в котором сейчас находится отечественная историография, теоретико-методологическая "невнятица", во многих случаях обусловленная авторским желанием "соответствовать" текущему политическому моменту, "политизируемость" многих проблем - только отражение той сложной обстановки, в которой находится все российское общество.
Объект исследования - социально-политическая жизнь доколхознои деревни, рассматриваемая как целенаправленно функционирующая система, состоящая из совокупности достаточно специфических компонентов. В качестве важнейших компонентов этой системы, определяющих динамику и направленность ее развития прежде всего рассматриваются низовые органы государственной власти - селльсоветы и волисполкомы, а также политические эрганизации деревни (партийные и комсомольские) формирование и деятельность которых носили непосредственно политический характер. Необходимой частью исследования является также изучение истории низовых крестьянских организаций (селькомов и кресткомов), издававшихся для достижения конкретных экономических целей, но призванных одновременно быть центрами крестьянской общественной :амодеятельности. Еще один структурно-содержательный аспект диссертации связан с анализом форм и методов работы партии и государства по привлечению трудящегося крестьянства (с учетом ліецифики его отдельных категорий) к активной общественно-политической деятельности. В общем и целом, для изучения выделены гакие аспекты проблемы, которые наглядно отражают структуру, :ущность и содержание социально-политической жизни доколхознои деревни как системы, показывают характер и методы реализации ее эсновной и частных целей в конкретно-исторических условиях первых іет нэпа.
Цель и задачи исследования. Главная цель исследования состоиі
в изучении социально-политической жизни деревни первых лет нэш
как единой системы многообразных, сложных и противоречивы}
взаимосвязей классов социальных слоев и политических структуї
села, ориентированной правящей партией и государством н;
расширение общественно-политической активности крестьянства і
введение этой активности в русло социалистических преобразований
При этом основным путем реализации данной установки і
диссертации является последовательное и взаимосвязанное во все:
своих основополагающих характеристиках рассмотрение
функционирования ведущих компонентов, определяющих структуру ] содержание системы и ориентированных на осуществление свои: частных в рамках системы целей и достижение ее общей цели. ] числу связанных со всеми компонентами системы характеристи применительно к исследуемому периоду следует отнести: 1) классовы характер мероприятий правящей партии и пролетарского государства осуществляемых в социально-политической сфере; 2) жестки партийный контроль и ориентацию на партийное руководств развитием всех социально-политических процессов на сел« 3) расширение масштабов привлечения трудящихся к активном участию в государственном управлении и общественной деятельност только в русле советского строительства при сохранении классовс политической лояльности крестьянства; 4) растущую политизациі общественного сознания трудового крестьянства, усиление повышение его социально-политической активности, ориентированно на защиту своих классовых интересов.
Цель исследования необходимо диктует и выбор конкретної пути изучения проблемы. В данном случае стержневым целеполагающим для нее является организационно-политически аспект, позволяющий проследить как основные закономерное] складывания и функционирования изучаемой системы, так и ( специфические проявления в обстановке перехода к мирної* строительству.
В границах осуществления общей целевой установі исследования в качестве частных его задач, решение которь вытекает из анализа и обобщения конкретно-историческо материала, а также из состояния изученности проблемы, выделяют следующие:
а) изучение многостороннего комплекса мероприятий правящі партии и государства по укреплению политического механизі
диктатуры пролетариата в деревне; выяснение результативности и эффективности этих мероприятий в обстановке первых лет нэпа; отражение поискового характера многих из этих мероприятий.
б) выявление классовой обусловленности развития социально-
политических процессов и явлений в первые годы нэпа; выяснение
направленности и характера осуществления принципов пролетарской
демократии в деревне с учетом ее социально-классовой структуры.
в) выявление роли и места партийного руководства в социально-
политическом развитии села.
г) определение места и роли в жизни деревни ее социально-
политических организаций: советских, партийных, комсомольских,
крестьянских; выявление конкретно-исторической обусловленности их
развития; исследование динамики их количественного и качественного
состава.
д) выявление и анализ конкретных форм и методов работы
партии и государства по практическому привлечению трудящегося
населения деревни к активной общественно-политической
деятельности и государственному строительству с учетом специфики
отдельных категорий и слоев этого населения.
Источники. Основными группами документальных источников
для данной темы с учетом их принадлежности и происхождения
являются: 1) партийные документы; 2) документы государственных
организаций; 3) документы общественных организаций;
4) статистические источники; 5) периодическая печать. Если же брать в расчет такие характеристики документов, как их назначение, условия выработки и использование, то из их массы могут быть выделены, во-первых, источники программного, законодательного, сугубо нормативного характера (Программа и Устав РКП(б), Конституции СССР и РСФСР, уставы общественных организаций, положения о них и т.д.). Во-вторых, следует выделить большую группу источников, носящих в отличие от предыдущих документов стратегического плана более конкретный, тактический характер (решения съездов Советов, сессии ВЦИК и ЦИК СССР, законодательные акты, резолюции и постановления партийных съездов, конференций, пленумов и ЦК РКП(б), решения съездов общественных организаций, их центральных органов и т.п.). В них определяются формы и методы борьбы партийных, государственных и других организаций за осуществление своих программных положений с учетом конкретной исторической обстановки. В третьих, выделяется самая обширная по объему и разноплановая по характеру группа
источников, которые достаточно условно можно назвать организационными. Эта группа отчетливо подразделяется на документы организационно-директивного, установочного характера (циркуляры, распоряжения, приказы, указания, планы, инструкции и т.п.) и на источники организационно-исполнительного характера (отчеты, доклады, сводки, информационные письма о степени и результатах выполнения планов, указаний, инструкций и т.п.). Помимо того, ряд документальных источников является непосредственным формальным выражением и свидетельством растущей социально-политической активности трудящегося крестьянства (решения сельских сходов, беспартийных крестьянских конференций, собраний по выборам низовых Советов, кресткомов, селькомов, и других сельских организацийб крестьянские письма, просьбы, заявления и т.д.).
В диссертации дана аналитическая характеристика комплекса опубликованных источников по теме с выделением специфики и значимости для изучения проблемы каждого из них: стенографических отчетов съездов Советов и сессий ВЦИК, партийных съездов и конференций, съездов и конференций комсомола и других общественных организаций; публикации законодательных актов, документов партии и комсомола и т.д.; статистики государственных партийных, комсомольских, крестьянских и других организаций разнообразных ведомственных изданий; периодической печати; и др.
Значительный массив источников, использованных. при работ< над темой, составляют впервые вводимые в научный оборот неопубликованные документы из фондов центральных и местные государственных архивов: Государственного архива Российскоі Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива зкономикі (РГАЭ), Российского центра хранения и изучения документої новейшей истории (РЦХИДНИ), Центра хранения документої молодежных организаций (ЦХДМО), Государственного архив; Владимирской области (ГАВО), Государственного архива Ивановскоі области (ГАИО), Государственного архива Костромской області (ГАКО), Государственного архива Нижегородской области (ГАНО) Центра документации новейшей истории Нижегородской області (ЦДНИНО), Государственного архива Новосибирской області (ГАНовО), Государственного архива Рязанской области (ГАРО) Центра документации новейшей истории Рязанской облает (ЦДНИРО), Государственного архива Томской области (ГАТО) Государственного архива Ярославской области (ГАЯО) и ег
29 Рыбинского филиала (РФ ГАЯО), Центра документации новейшей истории Ярославской области (ЦДНИЯО).
Научная новизна. Диссертация является первым комплексным исследованием во всероссийском масштабе социально-политической жизни российской деревни в первые годы нэпа. Отличается новизной подход автора к исследованию социально-политической жизни доколхознои деревни как системы в динамике ее внутреннего развития, обусловленного реальным ходом исторического процесса, с учетом противоречий этого процесса и поисков конкретных путей их разрешения. Такой подход позволил дать сравнительную характеристику основных компонентов данной системы, выделить и определить роль каждого из них в общественно-политическом развитии деревки в годы нэпа. Ряд аспектов общей проблемы (комплексный анализ динамики количественного и качественного состава социально-политических организаций деревни, роль и место сельских комитетов в социально-политической структуре деревни, роль демобилизованных красноармейцев в социально-политической жизни деревни и др;) практически впервые подвергаются специальному направленному изучению. Выводы диссертации основаны на обобщении и анализе обширного документального материала, в значительной части впервые вводимого в научный оборот.
Апробация работы. Все основные положения диссертации отражены в научных публикациях автора. получивших положительную оценку в советской историографии . Всего по тем едиссертации автором опубликовано 56 работ (в том числе 2 монографии, 5 учебных пособий и курс лекций) общим объемом 95,5 печ.л. Два учебных пособия по теме удостоены специальных дипломов выставки литературы, выпускаемой вузами, НИИ министерств и ведомств РСФСР (Москва, 1985 г.). Различные аспекты проблемы докладывались на научных конференциях в Москве, Костроме, Нижнем Новгороде, Ярославле и др.
Материалы диссертации включены в лекционные курсы новейшей отечественной истории и истории Ярославского края, читаемые в Ярославской государственном университете. На основе материалов диссертации разработан и читается специальный лекционный курс, а также проводится специальный семинар по той же теме. В целях
См.: История СССР. 1985. N5. С. 157-158; Вопросы истории. 1986. N8.
обеспечения данных спецдисциплин необходимой литературой автор подготовил и опубликовал пять учебных пособий общим объемом 30 печ. л. и ряд методических указаний. В русле темы автором осуществляется руководство научно-исследовательской работой студентов, подготовкой дипломных работ и кандидатских диссертаций.
Практическая значимость исследования. С учетом уже осуществлявшейся деятельности по практическому внедрению результатов исследования следует указать на следующие области использования материалов диссертации: научная работа (подготовка обобщающих трудов по истории российского крестьянства, истории советской политической системы, координация усилий исследователей в направлении изучения данной темы и т.д.); учебный процесс (подготовка соответствующих разделов лекционных курсов по отечественной истории, истории общественных организаций, истории края и краеведению,. а также специальных лекционных курсов и семинаров по данной тематике; научно-исследовательская и учебно-исследовательская работа студентов и т.д.).
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложения, включающего 31 таблицу.