Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общие условия трудовой повседневности торгового сословия Оренбуржья в пореформенный период с. 48
1.1. Экономическая ситуация, налогообложение и нормативно-правовая база предпринимательства в пореформенной России как объективные условия трудовой повседневности оренбургского купечества с. 48
1.2. Транспортная сеть и система связи в Оренбургской губернии как основные факторы деловой повседневности региональных предпринимателей с. 74
1.3. Городская среда как пространство трудовой повседневности оренбургских купцов во второй половине XIX начале XX вв с. 116
Глава II. Сферы трудовой повседневности и специфика делового поведения, быта и психологии оренбургского купечества пореформенной эпохи с. 151
2.1. Проблемы трудовой повседневности купцов, осуществляющих торговлю на азиатском направлении с. 151
2.2. Специфика повседневного купеческого труда в сфере ярмарочной торговли с. 178
2.3. Новые явления в трудовой повседневности купечества в рамках стационарной торговли с. 199
2.4. Изменения в трудовой повседневности купцов владельцев промышленных предприятий с. 222
2.5. Эволюция трудовой повседневности предпринимателей, занятых в сфере услуг с. 256
Заключение с. 286
Список используемых источников и литературы с. 293
Приложение с. 320
- Экономическая ситуация, налогообложение и нормативно-правовая база предпринимательства в пореформенной России как объективные условия трудовой повседневности оренбургского купечества
- Городская среда как пространство трудовой повседневности оренбургских купцов во второй половине XIX начале XX вв
- Специфика повседневного купеческого труда в сфере ярмарочной торговли
- Эволюция трудовой повседневности предпринимателей, занятых в сфере услуг
Экономическая ситуация, налогообложение и нормативно-правовая база предпринимательства в пореформенной России как объективные условия трудовой повседневности оренбургского купечества
Из всех сфер человеческой обыденности (семейная, досуговая и деловая), трудовая повседневность, на наш взгляд, занимает ведущее место в жизни любой социальной группы, поскольку именно в труде преобладающая часть населения пореформенной России проводила большую часть своей жизни. Для купечества трудовая повседневность вообще являлась той самой сферой повседневности, которая и определяла сословный статус. И хотя в самом начале пореформенного периода купечество лишилось монополии на проведение торговых операций, в сознании обывателя предпринимательство было самым тесным образом связано с деятельностью именно этой категории населения.
Большое влияние на повседневный труд купеческого сословия оказывали условия в которых проходила реализация коммерческих замыслов предпринимателей. По словам Е. В. Банниковой, условиями труда «может быть названа совокупность факторов, влияющих на работоспособность и здоровье работника» 1 . Эти условия носили множественный характер.
Например, не зависящие от действий индивида объективные условия труда складывались в соответствии с экономической ситуацией в государстве в конкретный период времени. Состояние экономики, в свою очередь, определялось международной обстановкой. Так, например, участие России в различных войнах заставляло правительство облагать предпринимателей дополнительными налоговыми выплатами, имевшими как единовременный характер, так и синхронизированными с протяженностью боевых действий.
Также к объективным условиям относится юридическая база коммерческой деятельности. Постоянно подвергавшееся корректировке в рассматриваемый период времени торгово-промышленное законодательство вынуждало купцов раз за разом адаптироваться к новым условиям ведения бизнеса. На масштабность предпринимательской деятельности прямое влияние оказывало наличие (или отсутствие) удобных путей сообщения внутри государства. Неудовлетворительное состояние путей и средств коммуникации «запирало» коммерсантов в границах своего региона, не позволяя выйти на рынки других городов страны.
Помимо этих условий, на труд купечества объективно влияло географическое положение административной единицы на территории которой протекала профессиональная деятельность предпринимателя. Например, возможность вести заграничную торговлю открывала новые перспективы в развитии бизнеса и расширяла направления сбыта товаров. А наличие на территории края судоходных рек позволяло коммерсантам снизить расходы на транспортировку своих товаров.
К субъективным же условиям трудовой повседневности можно отнести, к примеру, место осуществления предпринимательской деятельности. Так, в густонаселенном городе клиентская база была гораздо шире, нежели в сельской местности, в столице шире, чем в провинции. Обмен товаров на ярмарках подразумевал более тяжелые условия работы предпринимателей, по сравнению с пунктами стационарной торговли. Необходимость преодолевать значительные расстояния для сбыта и закупки продукции в условиях полного бездорожья и сурового климата отрицательно сказывалась на здоровье предпринимателей. К тому же ярмарочные помещения, в противовес магазинным, порой являлись малопригодными для длительного нахождения в них человека.
Еще одним субъективным условием была сфера приложения коммерческого таланта купца. Организация торгово-посреднических операций значительно отличалась от ведения какой-либо производственной деятельности. Субъективными обстоятельствами можно также назвать объемы предпринимательской деятельности купечества – каждый из коммерсантов сам решал, ограничиться ли ему несколькими лавочками с «мелочным товаром» или направить усилия на создание крупной семейной фирмы.
Отсюда брало начало такое условие повседневного труда, как организация рабочего места - освещенность, температура, степень комфортности. При большей или меньшей степени удобства своего постоянного места работы купцу приходилось затрачивать различный объем физических и психологических усилий для получения прибыли.
В рамках данного параграфа в качестве объективных условий трудовой повседневности оренбургского купечества будут проанализированы общее состояние российской экономики, налоговая обстановка и нормативно-правовая база предпринимательства в России пореформенного периода.
В 50 60-е гг. XIX в. мировая политическая и экономическая конъюнктура вынуждали российское правительство отказаться от дальнейшего использования отсталой крепостнической системы. Результатом этого стала попытка компенсации отрицательного воздействия этого архаичного явления на развитие страны с помощью реализации программы буржуазно-либеральных преобразований.
Отсчет периода Великих реформ начинается с манифеста 19 февраля 1861 г. Однако событие, послужившие катализатором смены внутриполитического и экономического курса России, произошло в предыдущем десятилетии. Вооруженное противостояние двух социально-экономических систем передовой буржуазной и отсталой крепостнической в ходе Крымской войны закончилось не в пользу традиционной экономики России, в результате чего наша страна утратила влияние в международных делах и понесла колоссальный материальный ущерб. Негативный эффект от поражения империи усугублялся еще и тем, что в тот период экономика России была интегрирована в мировое хозяйство. «Потрясения внешней торговли в войне 1853 1856 гг. вскрыли глубокие связи крепостной России с единым мировым рынком. Они убедительно свидетельствовали об острой необходимости буржуазных реформ», отмечалось в работе А. С. Нифонтова1.
После фиаско в Крымской кампании мощным импульсом, побудившим царские власти активизировать поиск новых торговых партнеров, стало начало гражданской войны в Северо-Американских Штатах. Следствием этого конфликта стал общемировой хлопковый кризис, угрожающий импорту данного продукта через границы западных стран в Российскую империю. Закономерным последствием негативных явлений отечественного экспорта-импорта явилось усиленное внимание российского правительства к странам Азии, лежащим на границах Уральских и Сибирских губерний, имеющим все шансы стать основными поставщиками хлопкового сырья на российские фабрики.
В начале пореформенного периода самой передовой отечественной отраслью экономики была именно хлопчатобумажная промышленность. В одной из работ нового времени исследователи охарактеризовали это направление производства как «самую капиталистическую»2 отрасль. С ней было связано начало промышленного переворота в стране. Прочие направления легкой промышленности империи также были довольно развиты. К числу хорошо освоенных отраслей можно отнести льняное, шерстяное и свеклосахарное производства.
Совсем иное положение сложилось в тяжелой индустрии. Со второй половины XIX в. Россия утратила лидерство в области производства чугуна. К 1860 г. Россия по выплавке чугуна занимала лишь 8-е место, выплавляя металла в 13 раз меньше, чем Англия. Основной причиной этого было господство крепостного труда 1 . Еще более сильный количественный, а главное качественно-технологический разрыв между Россией и Европой наблюдался в машиностроительном секторе и в создании средств производства. К началу пореформенных лет в стране действовали около 100 машиностроительных заводов, а производство машин только за 1850-е гг. выросло в 16 раз2. Однако практически все сложное высокотехнологичное оборудование для российского машиностроения поставлялось из-за границы.
Для поддержания зарождающегося российского машиностроения государство, начиная с 1857 г., пошло по пути либерализации таможенного законодательства. Как записал в своей книге видный российский экономист В. Витчевский, «...наибольшее значение для позднейшего расцвета всей русской индустрии имело постепенное уменьшение пошлин на железо и покровительство машиностроительным предприятиям путем разрешения им беспошлинного получения желез, машинных частей и принадлежностей, и облегчения ввоза отдельных частей сельскохозяйственных машин и орудий»3. Приведенные сведения доказывают, что господдержку получали, прежде всего те предприятия, стабильная работа которых была необходима для модернизации экономики страны.
Городская среда как пространство трудовой повседневности оренбургских купцов во второй половине XIX начале XX вв
В самом начале эпохи Великих реформ, то есть до превращения Уфимской губернии в отдельную административно-территориальную единицу, на землях Оренбуржья проживало 921 895 душ мужского населения и 916 306 душ женского1. Однако, в мае 1865 года императором Александром II было утверждено положение о территориальном реформировании уральской провинции. «Для устранения затруднений и неудобств в управлении нынешнею Оренбургскою губерниею и в видах лучшего устройства местной администрации повелеваем: Губернию сию разделить, по хребту Уральских гор, на две особые губернии, из коих одну, лежащую на западной стороне Уральских гор, наименовать Уфимскою, а другую, на восточном склоне хребта, Оренбургскою» гласило подписанное монархом постановление2.
В результате подобного раздела территория народонаселение Оренбургской губернии значительно сократились. Число жителей региона в 1866 году составило 827 625 душ обоего пола с незначительным численным преобладанием мужчин 416 350 и 411 275 мужских и женских душ соответственно1. А из 10 крупных городов в составе Оренбуржья остались ровно половина. Население пяти крупных городов Оренбуржья показало следующую динамику
Как и в начале пореформенного периода, Оренбург ко второму десятилетию XX в. оставался самым густонаселенным городом губернии.
Крупный региональный центр, в котором были расположены все органы управления краем, с развивающейся промышленностью, обеспечивающий торгово-транспортную коммуникацию с Центральной Азией и предлагающий жителям и гостям различные блага цивилизации, просто не мог показать обратную динамику. А вот Троицк, который до начала ХХ в. оставался вторым по величине населенным пунктом края, в 1900 г. уступил это место Челябинску, совершившему, благодаря изменениям в экономике города, демографический рывок. Это произошло потому, что основой благосостояния Троицка являлись внешнеторговые операции местных коммерсантов на азиатском направлении, а после соединения железнодорожными линиями территории ханств с городами Центральной России монопольное положение Оренбурга и всего региона в этом виде коммерции было ликвидировано.
Хуже всего демографическая ситуация складывалась в Верхнеуральске. Слабое торгово-экономическое значение уездного центра и, как следствие, отсутствие промышленных заведений, бедность купеческими капиталами привели лишь к троекратному увеличению жителей за полувековой отрезок времени, тогда как жителей Оренбурга стало больше в 4 раза, Троицка почти в 6 раз, Орска в 6,5 раз, а Челябинска аж в 12,5 раз.
Кроме размеров и общего числа жителей, города Оренбургской губернии различались и по сословной структуре населения. Столицу региона недаром называли городом дворян и военных, потому что во второй половине XIX века эти две категории населения составляли значительную часть городского общества. Также современники определяли Оренбург как город предпринимательства и торговли. «Здесь можно сказать торгуют все, не исключая чиновников, писцов, учителей: кто на сотни тысяч и миллионы, кто по мелочам», - писал А. Алекторов1. Столь популярный у жителей способ заработка был вполне объясним присутствием в городе платежеспособного населения в лице чиновников, офицеров и предпринимателей.
В отличие от губернской столицы, в других городах региона не сосредотачивалось значительного числа знати. Состоятельную часть горожан уездных центров формировали представители торгового сословия. Эти населенные пункты были гораздо беднее капиталами, чем губернский центр. Основную массу населения 4-х уездных городов составляли мещанский и крестьянский элементы.
Лидером по численности привилегированных сословий (дворяне, священнослужители, купцы) являлась региональная столица, однако в процентном отношении этих категорий населения к общей массе жителей Троицк и Челябинск выглядели более «благополучными» нежели Оренбург. Дворяне насчитывали 5,82 % населения Оренбурга, духовенство всего 0,58 %, а купечество (вместе с почетными гражданами) 10,57 %1. Получается, что в 1863 г. 16,97 % жителей Оренбурга составляли представители привилегированных категорий населения. В Троицке дворянство включало в себя 4,63 % жителей, духовенство 0,91 %, а купечество целых 17,77 %, что в общей сложности составляло 23,32 % горожан, которых можно отнести к платежеспособной массе населения. Наиболее «дворянским» городом в 1863 г. был Челябинск, дворяне составляли здесь10,38 % жителей. Духовенство в составе небольшого уездного центра составляло 3,34 %, а купечество 5,49 % населения. Значит доля наделенных привилегиями лиц в Челябинске составляла 19,21 %. В самом малонаселенном городе губернии Верхнеуральске дворяне в общей массе населения составляли 6,34 %, лица духовного звания 0,43 % и купечество 9,38 %. Значит общая составляющая лиц указанных категорий была равна 16,15 %.
Самую многочисленную категорию городского населения Оренбургской губернии в 1863 г. составляли мещане. В Оренбурге их доля составляла 37,21 % горожан, в Троицке 26,37 %, в Верхнеуральске 35,14 %, в Челябинске 54,13 %.
К концу XIX в. в год первой всеобщей переписи населения, сословный состав городских жителей региона претерпел существенные изменения. Если мещанство, как и в начале пореформенного периода, оставалось самым многочисленным городским сословием (в городах Оренбуржья оно составляло от 47 % до 81 % населения1), то ряды купечества после 1863 г. начали заметно сокращаться. Подобный процесс был, в первую очередь, связан с изменениями в законодательной базе империи, подразумевающими всесословный доступ к коммерческой деятельности и утверждающими новые принципы налогообложения предпринимательства. В 1897 г. доля торгового сословия в Оренбурге составляла всего 2,06 %, в Троицке 2,51 %, в Челябинске 2,08 %, в Орске 1,1 %, в Верхнеуральске 0,77 %.
Снижение численности гильдейского купечества в городах Оренбуржья было вызвано, в том числе, и открывшейся возможностью освоения новых рынков. Е. В. Бурлуцкая пишет, что «...в результате присоединения азиатских территорий у оренбургских коммерсантов, традиционно ведущих бизнес с азиатскими партнерами, появилась возможность перенести свои конторы ближе к району коммерческих интересов в Ташкент, Раимское укрепление и пр.»2.
Превращение Оренбурга в железнодорожный узел стало толчком для модернизации всей городской инфраструктуры. «Такое сближение Оренбурга с Россией, которое доставит рельсовый путь, конечно должно во многом совершенно изменить жизнь города к лучшему…» , писал генерал-губернатор Н. А. Крыжановский Городскому голове, купцу В. Н. Ладыгину.
Роль купечества в экономике Оренбуржья и его социальный вес были настолько велики, что представители торгового сословия всегда принимали участие в обсуждении любых инициированных губернаторской администрацией проектов по благоустройству городской среды. Данное обстоятельство определялось еще и тем, что именно купечество составляло основной контингент органов городского самоуправления. Как отметил в своей книге о Челябинске П. В. Мещеряков, купец «был центральной фигурой города. Он – хлебник, заправлял в нем экономической и политической жизнью»2. Эту же мысль подтвердил и М. И. Альбрут: «В органах городского самоуправления действительно ведущей фигурой был купец»3. А современный исследователь Н. Н. Алеврас констатировала, что «хозяйственно-экономический импульс городской жизни задавало купечество»4.
Специфика повседневного купеческого труда в сфере ярмарочной торговли
В начале пореформенного периода для купеческого сообщества Оренбургской губернии все еще актуальным видом коммерческой деятельности оставалась ярмарочная торговля. Крупные города Оренбуржья имели установленные дни ярмарочного торга, но съезд коммерсантов именно из купеческого сословия на эти мероприятия в указанное время был очень незначителен. Поэтому, если во всероссийском масштабе ярмарки традиционно ассоциируются с деятельностью купцов-гильдейцев, то особенностью оренбургских ярмарок являлось преобладание на них представителей других сословий. Тем не менее, несмотря на отсутствие среди местных купцов ярмарочного ажиотажа, организационные заботы, связанные с проведением подобного предприятия, являлись частью повседневного трудового быта оренбургских купцов вплоть до полного перехода к стационарной всесезонной торговле.
В целом же, Оренбургская губерния в пореформенную эпоху не могла похвастаться наличием крупных ярмарок, сравнимых по масштабу с такими общероссийскими торжищами, как, например, Нижегородская и Ирбитская. В регионе преобладали сельские ярмарки - небольшие по оборотам и малолюдные.
В статистическом сборнике говорится: «Ярмарочная торговля сосредоточена преимущественно не в городах, а в уездах, из коих особенно отличаются Челябинский и Троицкий, где население состоит по большей части из крестьян и казаков, которые значительно зажиточнее башкир»1. О незначительном влиянии ярмарочного торга на рост экономики Челябинска Н. Н. Алеврас писала, что «...внутригородская экономическая ситуация непосредственно не зависела от состояния ярмарок, имевших больше общерегиональное значение...»2.
Подобный порядок вещей сложился из-за разделения Оренбургской и Уфимской губерний в 1865 г., в результате чего на территории последней остались наиболее крупные ярмарочные города некогда единого региона. «Замечательнейшие по торговым оборотам из городских ярмарок: Мензелинская, Бугульминская и Уфимская. Обороты первой, по сложности за 5 лет (1846 1850) простирались ежегодно до 759 111 р. сер., на второй до 460 771 р. на третьей до 123 574 р. сер.», записал В. М. Черемшанский3. По словам автора, в дни ярмарочного торга эти населенные пункты посещали и иногородние коммерсанты. «Купечество на эти ярмарки съезжается из Москвы, Казани, Симбирска и некоторых сибирских городов»4. Торжища, функционировавшие в городах, оставшихся в составе Оренбургского края, не имели столь широкого размаха и практически не привлекали купечество из других регионов страны.
Реализация товаров на ярмарках в пореформенном Оренбуржье была максимально развита на землях Челябинского уезда, как наиболее сельскохозяйственной части губернии. Читаем у В. М. Черемшанского: «Из уездов первое место по обширности торговых оборотов на ярмарках занимает Челябинский...» 1 . «Из числа ярмарок, назначенных в городах, собираются только в г. Челябе, в других же съезда не бывает, а в г. Орске нет даже назначенного срока для ярмарки», констатировали «Списки населенных мест»2.
На территории Челябинского уезда в 1884 г. действовало 38 ярмарок3. В самом же городе только три. Как гласит источник, ярмарок «три: 1-я Никольская весенняя с 8-го по 11-е мая, 2-я Ивановская с 25 по 28 сентября и 3-я Никольская зимняя с 1 по 11 декабря. Последние значительны оборотами хлебом и салом; в другом же отношении весьма незавидны. По трехлетней сложности они приносят городу доход в год 1464 руб. 25 коп. серебром»4.
В Троицком уезде ярмарок насчитывалось 15, в Верхнеуральском 8, а в Орском только 3 ярмарки5. А в местности, относящейся к Оренбургскому уезду, в 1884 г. не было зафиксировано ни одной ярмарки, «...что объясняется влиянием Оренбурга как главного торгово-промышленного центра губернии и наличием постоянной торговли на базарах»6.
Что касается посещаемости оренбургских ярмарок представителями именно гильдейского купечества, то их число было весьма незначительно, по сравнению с представителями иных сословий. Например, в Челябинске в период с 22 по 29 сентября проводился торг, носивший название Ивановской ярмарки. В 1871 году это мероприятие посетили: дворян – 75 чел., купцов – 70 чел., купеческих приказчиков – 95, торгующих по свидетельствам – 42, женщин и крестьян – 1 800, казаков и «азиатцев» – 4 000. Всего 6 082 человека1. Как показали данные, основную массу посетителей Ивановской ярмарки составляли казаки, крестьяне и представители тюркской народности, причем, скорее всего, кочующие вдоль границы уезда казахи, а не богатые торговцы из Средней Азии. Зарегистрированные в гильдейских списках торговцы составили всего 1,15 % от всех прибывших на Ивановскую ярмарку в 1871 г.
Указанные обстоятельства приводили к тому, что у местного купечества отсутствовал интерес к строительству стационарных и удобных торговых мест в пунктах проведения ярмарок. Исключение составляли ситуации, в которых коммерсант мог что-либо выгадать лично для себя.
О слабой заинтересованности челябинской деловой элиты в качественной организации ярмарочных мероприятий свидетельствуют сведения, почерпнутые из архивных источников. Так, при подготовке к проведению Никольской ярмарки 1-11 декабря 1866 г. ярмарочный комитет назначил организаторами двух представителей торгового сословия: «челябинских: купца 2-й гильдии Порфирия Степановича Ильиных и купеческого сына Николая Абрамовича Смолина»2.
Первоначально на строительство торговых ярмарочных мест предполагалось затратить 55 рублей3. Организаторы рассчитывали устроить до 100 балаганов, 20 полков, 15 навесов, 20 сыромятных шестов и до 30 погонных сажен коновязей. Далее был произведен расчет стоимости работ: «Окортомить участок из кольев до 800 штук по 1,5 копейки за штуку на 12 рублей всего»; «Заплатить за постройку 100 балаганов по 30 коп. за каждый – 30 руб., 20 полков, 15 навесов, 20 сыромятных шестов по 10 коп. за штуку – 5 руб. 50 коп., и 30 погонных сажен коновязей по 5 коп. за сажень – 1 руб. 50 коп. всего на сумму 37 руб.»1. Однако, «в назначенные 14 и 18 ноября дни торга… …на взятие постройки и сборки временных ярмарочных помещений, желающих никого не нашлось»2 . Члены ярмарочного комитета вторично пригласили «…желающих произвести постройку помещений хозяйственным образом», но, судя по всему, безрезультатно3.
Чтобы решить эту проблему было решено использовать часть строительного материала, оставшегося после Ивановской ярмарки, проходившей с 22 по 29 сентября. Но и этой меры оказалось недостаточно, так как большая часть оставшегося после нее имущества находилась в непригодном ко вторичному использованию состоянии. В результате, чтобы привлечь подрядчиков на строительство торговых объектов, ярмарочному комитету пришлось увеличить стоимость контракта практически в 3,5 раза до 130 рублей. После проведения ярмарки потребовалось заплатить «за кортомку теса челябинским 2-й гильдии купцам: Алексею Мотовилову за 480 штук по 3 коп. за каждую – 14 руб. 40 коп., Петру Мотовилову за 550 штук по 3 коп. – 16 руб. 50 коп., Михаилу Зобнину за 330 штук по 3 коп. – 9 руб. 90 коп., Константину Мотовилову за 800 штук по 4 коп. – 32 руб., также за исколотый на мелкие части тес: купцу 2-й гильдии Константину Мотовилову за 89 штук по 12 коп. – 10 руб. 68 коп.4.
В целом, торговые пункты внутригородской челябинской ярмарки в начале пореформенного периода находились в весьма плачевном состоянии. Это, в свою очередь, отбивало желание у иногородних купцов посещать подобное место торговли. К тому же, на Соборной площади города, где традиционно собирался сезонный торг, было довольно тесно и продавцам, и покупателям. Жалоба иногородних участников на столь стеснительные условия содержится в статье Г. Х. Самигулова1. По его сведениям, торговцы писали: «Мы, нижеподписавшиеся купцы и торгующие крестьяне, постоянно приезжающие на ярмарки для торговли, на предложение Ярмарочного Комитета о переносе ярмарочных помещений с Соборной главной городской площади на другое за городом место; сею сказкою показываем, что перенести ярмарочную торговлю за город мы все согласны и предполагаем, что от этого ярмарки в г. Челябе, год от году упадающие, улучшатся, если только будут устроены, на том месте где назначены, крепкие и безопасные лавки, ибо товары наши в устраиваемых доныне из тесовых досок временных, как бы они не были сделаны хорошо, в дождливое время должны подвергаться порче, при постоянных же лавках это устранится, улучшение же и развитие торговли главнейшим образом тогда только может последовать на ярмарках, если сбор с помещений будет соразмерно лавок умеренный, чем самым увеличится и съезд торговцев, также много улучшит торговлю перенос ярмарки на другое место, ибо тогда ярмарочная торговля, отдаленная от местной, служащей ныне подрывом для приезжающих и сверх того, как площадь застроенная балаганами по необширности не дает возможности останавливать на ту площадь покупщиков, из крестьян приезжающих на возах с разными своими изделиями и тем удаляет их от места торговли, то перевод самой ярмарки на обширную площадь, находящуюся около города Челябы, даст развитие самой ярмарке»2.
Эволюция трудовой повседневности предпринимателей, занятых в сфере услуг
Развитие и рост в пореформенную эпоху городов Оренбургской губернии, увеличение численности жителей краевой столицы и уездных центров сделал привлекательной для предпринимателей сферу услуг. Оренбургские предприниматели, по мере роста своих капиталов и увеличения спроса среди населения, в основном направляли средства на открытие пунктов общественного питания, строительство общественных бань, возведение гостиниц и доходных домов.
Для содержателей общедоступных питейных заведений весьма актуальным вопросом являлся поиск сотрудников, чья репутация удовлетворяла бы требованиям закона. Известно, что места продажи и употребления спиртных напитков как магнит притягивали маргинальные массы горожан, среди которых встречались не только «мирные» любители выпить, но и криминальные элементы, представляющие реальную угрозу для безопасности имущества и здоровья жителей. Поэтому российское законодательство пореформенных лет налагало ограничения на выбор персонала подобных мест. Соответствующая статья закона гласила: «Лицам, состоящим под судом или следствием по уголовным преступлениям, или оставленным по суду в подозрении по таким преступлениям, за которые определены в законах наказания, соединенные с потерей прав состояния, не дозволяется быть содержателями питейных заведений или сидельцами в оных»1.
Но лица с испорченной репутацией все равно проникали в эту сферу коммерции. В 1893 г. приказом оренбургского полицмейстера «предписывалось строго следить за прислугой в трактирах и гостиницах, т.к. обнаружено, что в числе служителей были люди неблагонадежные, и не исключалось даже, что опороченные по суду» 2 . Розыскные действия оренбургской полиции привели к тому, что из трактира Бочурина был уволен приказчик Константин Маврицкий, в свое время осужденный за покупку «заведомо краденного» 1 . Чтобы не иметь проблем с законом, предприниматели, ведущие торговлю спиртным, предпочитали получать рекомендации на соискателя рабочего места от кого-либо из своих коллег.
Также нормативно-правовая база, регламентирующая торговлю спиртными напитками, делала повседневной обязанностью хозяев и управляющих трактирами контроль за состоянием посетителей. В своде законов об этом сказано: «Виноторговцы и сидельцы обязаны не допускать покупателей напиваться до беспамятства; но если бы сие случилось, то такое лицо не может быть оставлено без присмотра и помощи до вытрезвления, что и лежит на обязанности виноторговца или сидельца. Если же пьяный, оставленный без присмотра умрет или изувечит себя, или будет обокраден, то виноторговец или сиделец подлежит ответственности»2. То есть помимо своих непосредственных обязанностей, коммерсанты выполняли функции правоохранителей и медицинских работников, что усложняло их трудовую деятельность.
Однако, описанные в законе прецеденты все же случались в пореформенном Оренбурге. Газета «Оренбургская жизнь» в 1913 г. сообщала, что возле одной из винных лавок на улице Фельдшерской четырьмя неизвестными был ограблен крестьянин Михаил Невозов. Налетчики отобрали у пострадавшего 48 рублей3.
Для выполнения пунктов закона о бдительном присмотре за обслуживающим персоналом и клиентурой, помещение где велась торговля, должно было иметь необходимые характеристики. Поэтому параметры рабочего места виноторговцев также оговаривались в законодательстве. «Питейный дом или шинок может занимать только одну комнату; он должен помещаться в нижнем этаже и иметь непременно выход на улицу» сказано в источнике1.
В газете «Оренбургский листок» за 1905 год был описан еще один случай: «Из трактирного заведения М. А. Савельева на Хлебно-соляной площади был доставлен в больницу в безнаджном состоянии извозчик оренбургский мещанин Максим Стулов, где тотчас же и умер от излишнего употребления спиртных напитков. Стулов (по прозвищу Культяпый), по словам товарищей, был всегда падок до вина. В день своей смерти он был приглашн в трактир Савельева на угощение здешним мещанином Данилой Дроздовым, который, как говорят, не поскупился поставить для Стулова целых две бутылки вина. Покойный, и так любящий выпить, набросился на дармовщинку, но на этот раз не осилил вина и, почувствовав себя нехорошо, попросился прилечь в чулане, откуда его и доставили в больницу. После Стулова осталось семейство, состоящее из жены и четверых детей»2.
То, что привыкший к большим дозам спиртного организм оренбургского извозчика вдруг не выдержал нагрузки может быть связано не только с количеством, но и с качеством алкогольной продукции. Подаваемые в трактирах и кабаках напитки вполне могли быть каким-либо опасным для здоровья фальсификатом. Оренбургские предприниматели-виноторговцы, с целью увеличения прибыли, вполне могли вести торговлю вредными для здоровья людей суррогатами. Потому что контроль за качеством реализуемой продукции был гораздо менее строгим, чем за сбором налогов от этого бизнеса. Уполномоченный чиновник, в первую очередь, был обязан убедиться в наличии у коммерсанта всех разрешительных документов на торговлю спиртным и подтвердить, что характеристики помещения соответствуют требованиям закона. «Управляющий акцизным сбором наблюдает, чтобы нигде не было производимо питейной торговли без установленных патентов, и чтобы в каждом заведении производился тот род торговли напитками, на который выдан патент», определял Устав о питейном сборе1.
В процессе совершенствования юридической базы, регламентирующей торговлю алкогольной продукцией, понятие «трактирный промысел» стало характеризовать вид деятельности таких заведений как рестораны, харчевни, ренсковые погреба, столовые, а также кухмистерские, буфеты при театрах, гостиницы, постоялые дворы и прочие заведения. Каждая из вошедших в данный список категорий имела собственную специфику работы, предусматривавшую ограничения на торговлю тем или иным видом алкоголя. В зависимости от приобретенного свидетельства, сбыт спиртосодержащей продукции мог производиться только на вынос, или меню заведения включало лишь слабоалкогольные напитки. Также существовал запрет на продажу иностранных вин. Некоторые заведения общепита вообще не имели лицензии на продажу горячительных напитков, что являлось весьма невыгодным для их владельцев. Ведь, судя по информации из разных источников рассматриваемой эпохи, городское население Оренбурга весьма активно употребляло разные виды алкогольной продукции, что подразумевало наличие постоянной клиентуры и хорошую прибыль у владельцев данного бизнеса.
Свое мнение о популярности среди жителей Оренбурга хмельных напитков оставил П. Н. Столпянский. «...Что город придерживается в общем в сильной степени завета, дарованного нам святым и равноапостольным князем Владимиром нет никакого сомнения. Пить в Оренбурге и умеют и пьют так, как мало пьют на Руси», саркастически заметил автор2. Поэтому коммерсанты, содержащие заведения общественного питания, стремились совместить их с заведениями, торгующими алкогольной продукцией.
Так, имеющий прусское подданство временно-оренбургский купец Шрадер, владелец находящейся в Оренбурге кухмистерской 1 «С.-Петербургская» 2 , в мае 1881 г. подал в Городскую думу прошение о разрешении ему выправить документы на открытие буфета. Столовая для небогатой публики, каковой являлась кухмистерская, не имела статуса заведения, в котором была бы разрешена подача спиртных напитков. Поэтому коммерсанту было необходимо «переквалифицировать» свое заведение в разряд имеющих разрешение на продажу алкоголя. Предприниматель жаловался на недостаток средств и предлагал выплатить в пользу города 50 рублей, включив в эту сумму и налог за уже действующую кухмистерскую, и патентный сбор на открытие буфета.
Шрадер обращал внимание гласных на то, что, в случае отклонения его ходатайства, город может лишиться такого полезного заведения, как его кухмистерская. Ведь, кроме его заведения, в Оренбурге существовало только одно аналогичное – кухмистерская Меркушева3. Коммерсант жаловался на то, что из-за отсутствия документов на торговлю крепким алкоголем он терпит значительные убытки. Он писал, что люди заходят в его заведение «…с просьбой дать рюмку водки, но так как он на право открытия буфета документов не выправил, то и приходится в просьбе потребителям водки отказывать»4 .