Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Административная деятельность В.И. Геннина 47
1.1. Основные этапы российской карьеры Геннина до назначения на Урал 47
1.2. Организация Генниным системы управления горнозаводским делом в регионе. 56
1.3. Принципы установления Генниным деловых отношений с уральскими промышленниками и представителями других влиятельных социальных сил 99
1.4. Борьба Геннина с должностными злоупотреблениями в среде местной администрации. 124
1.5. Подходы Геннина к постановке быта горнозаводского населеления 134
Глава 2. Инженерно-техническая и организационно-производстственная деятельность В.И. Геннина 161
2.1. Геннин-горный инженер и рационализатор .161
2.2. Геннин - организатор производства и экономист 178
Глава 3. Мировоззрение и личностные особенности В.И. Геннина 228
3.1. Мировоззренческие взгляды и установки Геннина 228
3.2. Личностные качества и черты Геннина 247
Заключение 264
Список источников и литературы 278
- Основные этапы российской карьеры Геннина до назначения на Урал
- Принципы установления Генниным деловых отношений с уральскими промышленниками и представителями других влиятельных социальных сил
- Геннин-горный инженер и рационализатор
- Личностные качества и черты Геннина
Введение к работе
Настоящая работа посвящена исследованию многогранной практической деятельности, теоретического наследия, мировоззренческих позиций видного администратора, талантливого ученого-инженера, одного из лучших знатоков горного и металлургического дела в России XVIII в. В. И. Геннина.
Актуальность исследования. Вопрос о диалектике взаимосвязи исторических личностей и социальных общностей всегда волновал представителей гуманитарных наук. Однако сейчас, в условиях продолжающегося обновления социально-экономического устройства страны и отчетливо проявляющейся потребности в квалифицированных лидерах в различных сферах общественной жизни, проблема эта, думается, приобретает особую актуальность.
В настоящее время как историки, так и представители философской мысли признают, что в отечественных общественных науках в советский период произошли серьезные деформации, ставшие своеобразной методологической базой недооценки роли личности. Прежде всего эти деформации были порождены социологизаторскими подходами к исследованию обществоведческих проблем. Десятилетиями утверждалось, что классы, коллективы, общности имеют явный приоритет перед личностью, и постепенно личность стала рассматриваться как ускользающе малая величина.
Следствием смещения приоритетов в оценке роли каждой конкретной индивидуальности, как движущей силы общественной жизни, явились и искривления в оценке крупных исторических личностей. С одной стороны, чрезмерно подчеркивалась их роль, особенно на социалистическом этапе, в политической сфере, а с другой — явно недооценивалось значение выдающихся деятелей в области материального производства.
Сегодня, в условиях отказа от вульгарно-социологических трактовок законов общественного развития, необходимо с новых, не отягощенных односторонностью классового подхода позиций переосмыслить значение и роль многих деятелей исторического прошлого. И в первую очередь специалистов-управленцев такого масштаба, как В.И. Геннин, который, являясь Главным горным начальником, во многом определял лицо горнозаводского Урала. То обстоятельство, что Геннин реализовывал свои полномочия и способности в переломную для России эпоху, когда посредством реформ «сверху» осуществлялась попытка изменения направления развития державы, придает исследованию его деятельности, профессиональных и личностных качеств помимо чисто научного интереса и определенное общественное звучание. Ведь при всей несхожести реалий первой половины XVIII и конца XX вв. не приходится отрицать, что они имеют сходство в самом переходном характере социально-экономических отношений.
Степень разработанности проблемы. Отечественные историки — как дореволюционные, так и советские уделили существенное внимание проблемам становления и развития горнозаводской промышленности России. Тема эта подверглась весьма обстоятельному изучению, выразившемуся в большом количестве научных публикаций. Однако специальных исследований, посвященных непосредственно жизнедеятельности В.И. Геннина, практически не проводилось.
Характерным для дореволюционных историков, обращавшихся к проблемам истории российского горного дела, выступало то, что создание национальной металлургической базы приписывалось ими преимущественно деятельности монархов, влиятельных горных начальников, крупных заводчиков, а не связывалось с объективными закономерностями экономического развития страны. Отсюда их повышенное внимание к вопросу о роли Петра I и первых горных администраторов в развитии уральской металлургической промышленности.
В сочинениях И.А. Шлаттера, И.И. Голикова, А.Ф. Дерябина, И.Ф. Германа, И. Гамеля приводятся отдельные сюжеты уральской службы Геннина, описываются некоторые организационно-управленческие и технические мероприятия генерала, констатируется полезность и плодотворность его трудов в плане их общей оценки. Однако сведения эти, хотя и заслуживают внимания, но в то же время они довольно отрывочны, разрозненны и не воссоздают целостную картину деятельности и личностных черт Геннина. Отметим также, что И.Ф. Герман, выступавший в дореволюционной историографии самым убежденным приверженцем точки зрения, что без иностранцев создание уральской металлургии было бы невозможно, положил начало сравнению и противопоставлению В.И. Геннина с В.Н. Татищевым. Первому Герман явно симпатизировал, а второго охарактеризовал как «выскочку», который заботился только о своей карьере.
Противопоставление этих двух выдающихся личностей присутствует и в последующей исторической литературе. Персональные симпатии авторов во многом определялись их отношением к проблеме масштабного заимствования Россией в первой половине ХУПІ в. иностранного промышленного опыта в целом.
В частности, ПА Словцов, ошибочно связывая приписку крестьян к заводам, которую он определял как «закабаление», не с политикой российского самодержавия, а с деятельностью иноземцев, охарактеризовал Геннина «чужеземным наемником, не имевшим ни знания, ни догадливости».
Первую, остающуюся единственной, попытку воссоздания биографии Геннина предпринял В.Н. Берх в статье «Жизнеописание генерал-лейтенанта Виллима Ивановича Геннина, основателя Российских горных заводов». Попытку, в плане реализации заложенных в первом слове названия потенций, не совсем удачную. Небольшое по объему авторской части сочинение Верха сложно от-
нести не только к. разряду глубоких, фундаментальных биографических исследований, но и вообще к категории биографий в полном, смысле этого понятия. Не располагая необходимыми источниками, Берх начинает жизнеописание Геннина сразу с момента вступления, его в российскую службу, а практически даже с тринадцатого года, этой службы (с 1710 г.), так как сведения о жизнедеятельности генерала до этого времени он укладывает всего в один абзац. Таким, образом, из поля зрения автора выпадает почти половина жизни Геннина и не упоминаются даже такие его базовые биографические данные, как время, место рождения, национальная и сословная принадлежность, характер полученного образования и т.п.
В содержательном плане работа В.Н. Верха, которую можно точнее определить как подборка сюжетов русской службы Геннина, выполненная в биографическом жанре, страдает весьма типичным для дореволюционной историографии недостатком — чистой, «голой» описательностью. В «Жизнеописании...» Верхом с оттенком официального патриотизма отмечаются заслуги Геннина, подчеркивается «замечательность отличных успехов», с которыми он выполнял поручения столичных начальников, констатируются факты, события, но в подавляющем большинстве случаев отсутствуют их обобщение, анализ и оценка. Те же комментарии, которые автор все же делает, типа — «Геннин был добрый и любимый всеми начальник», нуждаются в глубоком критическом анализе, поскольку дворянские историки рассматривали рядовых производителей лишь как пассивных исполнителей воли правительственных администраторов и уходили от рассмотрения острых социальных вопросов.
В исторических трудах, создававшихся в пореформенный период, прослеживается опора на уже более широкую источниковедческую базу, появление и социально-экономической тематики.
В работах В Д. Белова, С. Князькова, ПА Иванова, Д.Н. Мамина-Сибиряка и особенно замечательного уральского краеведа-энциклопедиста Н.К. Чупина содержится примечательный фрагментарный фактологический материал о В.И. Геннине. Но при этом он по-прежнему не подвергнут должному критическому анализу, а отдельные обобщения и оценки, обозначенные в трудах указанных авторов, несколько абстрактны и порой слишком идиллистичны. Что объясняется распространенной в их среде позитивистской методологией, а также тем, что никто из них отдельным, специальным исследованием деятельности Геннина не занимался.
Узким местом советской историографии, при всех ее новых чертах, стала постепенно утвердившаяся в ней монополия одной марксистско-ленинской методологии, во многом обусловившая отмеченные выше деформации в оценке роли личностного начала в историческом процессе.
На концептуальное отношение исследователей конкретно к Ген-нину оказали влияние еще и идеологические доктрины, сложившиеся в послевоенный период, которые предписывали изменить взгляд на иноземцев и иностранный опыт как в настоящем, так и в историческом прошлом.'
В советской историографии довоенного периода, а применительно
к нашей теме целесообразно подвинуть несколько вперед верхний
хронологический рубеж — до развязывания кампании борьбы с кос
мополитизмом, отношение к личности Геннина хотя уже и обуслав
ливалось классовом подходом, но в части анализа результатов его
практической деятельности не было еще лишено объективности и
не носило излишней идеологической подоплеки.' ,';,-
В работах Н.Б. Бакланова, ДА. Кашинцева, П.Г. Любомирова, М.Ф. Злотникова, М.Н. Мартынова обращалось внимание на крепостнические методы и характер деятельности Геннина, но при этом признавалось, что с приездом генерала на Урал местная металлургия вступила в новую стадию развития и что именно ему удалось поднять уральское горнозаводское дело на более высокий качественный уровень.
Позже, в условиях печально известной кампании борьбы с космополитизмом, советские исследователи изменили подходы к освещению участия иностранцев в промышленно-технической модернизации России. Особенно отчетливо это прослеживается в публикациях, вышедших в конце 40-х - первой половине 50-х гг.
От идеологических шор не были свободны даже такие ученые величины в области истории отечественной металлургии, как академик С.Г. Струмилин. В его работе «История черной металлургии в СССР» уже явственно прослеживается неприязненное отношение ко всем иностранцам, участвовавшим в деле развития российской горной промышленности, и резюмируется, что даже лучшие из иноземных специалистов «были чужими для нас людьми».
В подтверждение этого вывода Струмилин проводит ряд противопоставлений «голландца де-Геннина» с «русскими Татищевым и Демидовым», в которых иноземец довольно искусственно рисуется в крайне неприглядном профессиональном и человеческом виде.
Идеологический заказ в начальный послевоенный период побуждал историков порой игнорировать или резко опровергать даже научные наработки и выводы своих предшественников. Например, уже упоминавшийся Н.Б. Бакланов в 30-х гг. пришел к обоснованному заключению, что Геннин творчески воплощал в России преимущественно саксонский горный опыт. Спустя двадцать лет его коллега Я.А. Балагуров пытался представить вопрос уже таким образом, что как бы никакого заморского опыта Геннин в российскую промышленность и не привносил, а оперировал исключительно знаниями, почерпнутыми от русских мастеров: «Геннин без всякого
основания включен (некоторыми историками — ярим. А. Ш.) в число иностранных специалистов... Несомненно, что Геннин был видным специалистом горнозаводского дела первой половины XVIII века, но не иностранным специалистом, а учеником русских мастеров».
После кончины Сталина борьба с космополитизмом постепенно поутихла. Однако развившиеся в его время идеологические концепции не были преодолены полностью.
Исследователи, хотя и перестали «разоблачать» Геннина, но в то же время старались не акцентировать внимание на том, что весомая роль в деле становления российской металлургии принадаехала иностранцу по происхождению, и по возможности уходили от широкого обнародования его организаторских и инженерных достижений.
В частности, присутствовала в советской историографии тенденция не упоминать имени Геннина в качестве одного из основателей Екатеринбурга. Так, В.В. Данилевский во вводной статье к монографии МА Горловского «Горный город Екатеринбург» однозначно определяет город на Исети как «творение петровского питомца Татищева». Или в сборнике «Свердловск» сообщалось, что Петровский узел завязал В.Н. Татищев, присланный зачинателем горнозаводского Урала. О том, что к этому процессу был причастен и Геннин авторы предпочли умолчать.
Некоторые исследователи, сравнивая заслуги этих двух исторических фигур, делали недостаточно глубокие и объективные выводы о том, что В.Н. Татищев руководствовался в своей деятельности на Урале прежде всего патриотическими мотивами, а В.Й. Геннин выступал лишь как примерный службист, пассивный исполнитель императорской воли. Подобная мысль звучит, например, у СМ. Томсинского.
Конечно, нельзя утверждать, что в советской послевоенной.ис-ториографии вклад Геннина в развитие уральской горной промышленности совсем не получил адекватного освещения и оценки. В монографиях Е.И. Заозерской, Б.Б. Кафенгауза, А.В. Хабакова, Е.В. Спиридоновой, Н.И. Павленко, СВ. Глаголевой, ФЯ. Полянского, коллективном труде «Очерки по истории техники в России с древнейших времен до 60-х гг. XIX в.» помещались отдельные ценные сведения о Геннине, отмечались его достижения как горного специалиста. Но в силу того, что сюжеты эти приводились попутно, по ходу изучения других, более широких тем, они кратки, эпизодичны и разрозненны. Главное, чего им не хватает для воссоздания целостного портрета Геннина, — упорядоченности и комплексности.
В советский период было создано лишь две работы, названиях которых содержится имя Геннина. Брошюра М.М. Максимова «Русский геологоразведчик В. И. Геннин (полезные ископаемые Среднего Урала, организация, методика и техника их поисков и разведки в первой трети XVIII века)» практически не содержит авторского текста, а является добросовестно выполненной подборкой положе-
ний из теоретического наследия Геннина, относящихся к разведке и добыче полезных ископаемых.
Статья тезисного характера З.В. Башкатовой «Роль В.И. Генни
на в истории развития Сибирской промышленности», вышедшая в
год трехсотлетия его рождения, интересна постановкой проблемы.
Автор обращает внимание на то, что в качестве источниковедческой
базы исследования деятельности ГеНнина и проблемы становления
сибирской промышленности богатый материал дает не только мас
штабный труд генерала «Описание Уральских и Сибирских заво
дов», но и его переписка,,^публикованная В.Н. Верхом. И далее-
тезисно иллюстрируется, что переписка В.И. Гённина обнаружива
ет в нем -незаурядного^специалиста.и организатора производства
своего времени. '
В современной, постсоветской историографии идет процесс преодоления концептуальных деформаций, порожденных предшествующим временем, поиска свежих методологических подходов и решений.
Появился ряд интересных публикаций об ученых и администра
торах, возглавлявших уральскую горную промышленность после
Геннина. " ' ' , л '*. t
Проведены Первые Татищевские чтения, научно-практическая конференция'«Екатеринбург — вчера, сегодня, завтра», участники которой с новых, не отягощенных былыми противопоставлениями позиций коснулись и проблемы «отцов — основателей», города.
Вышли примечательные работы Н.С. Корепанова «Нашей ино
земной братии немалое число...» и «В раннем Екатеринбурге»: (1723-
1781 гг.),'в которых отмечается, что В.И. Геннин оставил свой след '
не только в области технической постановки горнозаводского дела
на Урале, но и в плане модернизации местной социально-духовной
сферы. ,. "
Таким образом, специального научного монографического исследования, персонально посвященного жизнедеятельности В.И. Геннина, пока не создано. Тем не менее в отечественной историографии об этом незаурядном деятеле накоплен значительный материал, который для воссоздания его целостного исторического портрета нуждается в систематизации, расширении и частичной корректировке.-
Автор данной работы не стремился к максимальному количественному охвату' проведенных Генниным в 1722-1734 гг. мероприятий и рассмотрению их в хронологическом порядке, т.е. к воссозданию своеобразной «летописи» его уральской службы.
Цель исследования состояла в том, чтобы в целом охарактеризовать многогранную деятельность Геннина на Урале в контексте экономического, социального и политического развития России первой половины XVIII в. и проследить, как промышленная политика самодержавия преломлялась в конкретном администраторе и находила посредством его практическое воплощение.
Предполагалось реализовать следующие конкретные задачи: выявить и типологизировать принципы принятия и реализации Ген-ниным административно-управленческих решений, его подходы к привнесению на Урал иностранного опыта, методы построения межличностных отношений со столичным начальством, представителями местной администрации, коллегами-сподвижниками, подчиненными; исследовать практиковавшиеся Генниным приемы борьбы с факторами, препятствующими благоприятному развитию уральской металлургии; выяснить степень новизны, органической преемственности и прогрессивности проведенных им на уральских горных мануфактурах инженерно-технических и организационно-производственных мероприятий.
С учетом того, что крупная историческая личность не только оптимальным образом выражает, воплощает интересы определенных социальных сил, но и оказывает влияние на ход истории, как неповторимая человеческая индивидуальность, в диссертации, наряду с оценкой внешних проявлений административного и инженерного таланта Геннина (т.е. деловых качеств генерала), ставилась задача выявления и внутренних мотивов его поступков, примечательных черт характера, мировоззренческих, религиозных взглядов и установок.
В качестве хронологических рамок исследования принят самый плодотворный и насыщенный период российской карьеры В.И. Геннина - служба на Урале (1722-1734 гг.). Однако при анализе его мировоззренческих взглядов, которые как известно формируются и корректируются у человека на протяжении всей сознательной жизни, предпринимались исторические экскурсы в события, выходящие за пределы обозначенных рамок.
Методология исследования. В качестве теоретической основы работы выступает комплексный подход, дающий возможность с разных сторон анализировать деятельность, образ жизни и мыслей Геннина.
Комплексное исследование проблемы требовало комбинации общенаучных и исторических методов. В работе сочетались исторический и логический методы. Причем, первый не сводился к простому воспроизведению временной последовательности в развитии объекта, а понимался как означающий рассмотрение объективной диалектики его становления, а также результатов этого процесса.
Кроме того, применялся дедуктивно-индуктивный метод, состоящий в том, что тип объекта определяется на основе сущностно-содержательного анализа рассматриваемых явлений, а те существенные признаки, которые ему присущи, — путем анализа эмпирических данных об этом объекте.
Широко использовались и такие традиционные принципы и методы исторической науки, как принцип историзма, принцип объективности, метод сравнительно-исторического анализа, необходй-
мый при работе с источниками разного происхождения и с большими группами однородных источников и др.
Новизна исследования состоит в том, что в нем впервые комплексно охарактеризован уральский период жизни и деятельности В.И. Геннина во всех основных ипостасях этой исторической фигуры: крупного администратора-управленца, талантливого инженера-практика и ученого-теоретика, наконец, неординарной творческой личности (т.е. неповторимой человеческой индивидуальности).
Источниковая база исследования. В диссертации использованы многочисленные документальные материалы — как опубликованные, так и находящиеся в архивохранилищах страны: Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) и Государственном архиве Свердловской области (ГАСО).
Привлеченные материалы могут быть разделены по видам на законодательные акты, текущую делопроизводственную документацию, периодику и повествовательные источники.
I. Законодательные акты
Работа с содержащимися в Полном собрании законов Российской империи указами, определениями, регламентами, инструкциями верховной власти позволила получить необходимые сведения для выявления общей картины государственной горно-промышленной политики в первой половине XVIII в.
II. Делопроизводственная документация ---,,,,.
Все многообразие источников этого вида целесообразно разделить по функциональному признаку еще на четыре группы: распорядительные, инициативные, исполнительные и итоговые документы.
В первой группе источников распорядительного плана высокой информативностью для характеристики управленческой деятельности , Геннина обладают его наказ комиссару Екатеринбургских заводов Ф. Неклюдову (составлялся совместно с В.Н. Татищевым), инструкции начальнику Егошихинского завода капитану Ю. Берглину, управителю Лялинского завода П. Худякову, кондуктору Пыскорско-го завода И. Юдину, шихтмейстеру А. Карташеву, берг-секретарю М. Ловзину и другие должностные инструкции. О кадровой политике Геннина, его подходах к нормированию труда и материалов позволяют судить составленные генерал-лейтенантом штаты 1723, 1726, 1734 гг. Кроме того, исследовались указы и ордера, исходившие лично от Геннина как Главного горного командира, и определения из Сибирского обербергамта.
Во второй группе документов инициативного плана обращалось особое внимание на многочисленные доношения, рапорты, «мнения» Геннина в столицу, в которых он излагает свои взгляды и формулирует конкретные предложения по совершенствованию процесса и условий развития уральской металлургии. Рассматривалась также
его переписка с представителями сибирской губернской власти, Демидовыми, Строгановыми, Татищевым, где сторонами инициируется (не в распорядительной форме) осуществление тех или иных мероприятий.
В третьей группе документов исполнительного характера особый интерес представляют рапорты и доношєния Геннина в Кабинет, Сенат, Берг-коллегию, содержащие отчетную информацию о текущим состоянии дел в горнозаводской промышленности Урала. А также доношєния, экстракты на его имя или в обербергамт со стороны администрации отдельных заводов о исполнении конкретных поручений.
Наконец, к четвертой группе итоговых документов относятся многочисленные сводные ведомости, табели, которые позволяют исследовать результаты, достигнутые уральской горной промышленностью под руководством Геннина в цифровом выражении, а также количественный и качественный состав рабочей силы, которая эти результаты непосредственно и обеспечивала.
III. Периодика
В работе использовалась информация о развитии горнозаводского дела на Урале и участии в этом процессе В.И. Геннина, обнаруженная в первой российской печатной газете «Ведомости».
IV. Повествовательные источники
Богатейший материал был почерпнут из масштабного труда самого В.И. Геннина, получившего при публикации название «Описание Уральских и Сибирских заводов», в котором автор реализовал две главные цели: продемонстрировал результаты своей двенадцатилетней деятельности на Урале и передал административный и технический опыт ведения горнозаводского хозяйства. Объем и конкретика представленных в «Описании...» проблем позволяют условно определить его как первую составленную в России энциклопедию по горному и металлургическому делу.
Кроме того, привлекались сведения из трудов В.Н. Татищева, действительного статского советника И. К. Кирилова — автора «Цветущего состояния Всероссийского государства», содержащего конкретный материал о металлургической лромьшшенности России в целом и Урала в частности. А также из путевых заметок об Урале участника Второй Камчатской экспедиции профессора И.Г. Гмелина.
Таким образом, в работе использован достаточно обширный круг источников, позволяющий качественно реализовать поставленные задачи.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материалы и выводы могут быть использованы в исследованиях, посвященных истории России первой половины XVIII в., при чтении курсов лекций в вузах, а также спецкурсов по истории Урала и
истории отечественной горной промышленности. Кроме того, материалы работы могут использоваться в преподавании школьного курса российской истории.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.
Апробация результатов исследования. Положения диссертации излагались в докладах на Уральской региональной научно-практической конференции «Современные проблемы юридической науки» (Екатеринбург, 1997); на научно-практической конференции «Екатеринбург — вчера, сегодня, завтра» (Екатеринбург, 1998); на межвузовской научно-теоретической конференции «Органы правопорядка: история и современность» (Екатеринбург, 1998); на Второй региональной научной конференции «Урал индустриальный» (Екатеринбург, 1998); на Уральской региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы современной юридической науки (теоретический и практический аспекты)» (Екатеринбург, 1998).
Основные этапы российской карьеры Геннина до назначения на Урал
Поскольку Геннин прибыл на Урал в 46-летнем возрасте, в чине генерал-майора, уже имея за плечами богатый управленческий и технический опыт, необходимо первоначально кратко представить, в каких условиях он этот опыт обретал.
С конца XVII - начала XVIII вв. робкие попытки обзавестись отечественными металлургическими мануфактурали, предпринятые московским властями в XVII столетии, сменились твердым, энергично осуществляемыл курсом всемерного поощрения строительства крупных железоделательных предприятий. Связанная с борьбой за выход к морю реорганизация вооруженных сил России и создание регулярной армии и флота значительно увеличили спрос на металл и другую промышленную продукцию. Наиболее оперативным и эффекиивным средством удовлетворения государственных нужд в промышленных изделиях выступало казенное заводовладение. Но для его развития требовались квалифицированные мастера, в которых страна испытывала острую нехватку. Их московскому правительству приходилось выписывать из Европы.
В 1697 году в Западную Европу направилось "великое московское посольство" во главе с генералали Лефортом и Головиным. Одна из задач данной миссии, в составе которой находился и сам Петр I, состояла в привлечении в Россию искусных европейских специалистов. 16 августа 1697 года многочисленное посольство торжественно въехало в Амстердам. Здесь в конце того же года по рекомендации амстердамского бургомистра фон-Витсена и был призван на русскую службу молодой иностранец В.И. Геннин (родился 11.10.1676 г.).
Мы намеренно не указываем точную дату приглашения Геннина в Россию и его национальное происхождение, поскольку у исследователей по этим вопросам имеются расхождения, что дополнительно свидетельствует о недостаточной ивученности биографии Геннина.
Представители дореволюционной историографии преимущественно определяли Геннина абстрактно-просто - иноземцем. Правда, Н.К.Чу-пин указал, что он был немцем по национальности Ш.
В одном из первых затронувших деятельность Геннина изданий советского периода - коллективной работе "Екатеринбург за 200 лет (1723-1923)" генерал-лейтенант также называется немцем (авторы указали, что исторический равдел клиги основан на материалах Н.К. Чупина) [23. Н.ББ .акланов, ,редметно оаботавший й сервоииточником - рукописью "Абрисов", определяет Геннина "саксонцем по происхождению" СЗЗ. Хотя заметим, что в генеральском "Описании. .." нет прямого указания на национальность его автора, и Бакланов не сообщает источники подобного заключения.
В дальнейшем большинство историков, специально не занимавшихся проблемой биографии Геннина, ввдимо, по факту призвания Вил-лима Ивановича из Голландии, стали представлять его голландцем. Так определяют национальную принадлежность Геннина, например, С.Г. Струмилин, Б. Б. Кафенгауз, Н. И. Павленко, А. П. Глаголева, А. С. Черкасова и др. Голландцем он предстает и в ряде энциклопедий [43, составители которых черпали информацию у только что отмеченных авторов.
В сформулированных выше целях нашего исследования не выдвигается задача воссоздания полной биографии Геннина. Свои наработки по вопросу биографических данных Виллима Ивановича мы уже публиковали [53. Поэтому сейчас представим только их суть.
Единственный историк, претендовавший на роль биографа В.И. Геннина, В.Н. Берх в "Жизнеописании..." не сообщает конкретных сведений по вопросу его национального происхождения. Из сочинения В.Н. Берха можно почерпнуть и проанализировать лишь косвенные данные относительно этой проблемы. Опровергая мнение сочинителя анекдотов о Петре I Штелина, считавшего, что Геннин родился в Утрехте, В.Н. Берх пишет: "Почтенный муж сей сам приказал вырезать на доске при Олонецких минеральных водах, что он родом из Нас-сау-Зигена" [63. Во-первых, не может быть полной уверенности, что подобная запись вообще существовала, поскольку Берх не сделал ссылку на источник данной информации и, как мы уже отмечали, черпал свои сведения из некого "семейственного предания", которое по его же утверждению не всегда "вероятие заслуживает". Во-вторых, если таковая запись в действительности и была, то она не дает оснований сделать безальтернативное заключение о месте рождения и национальной принадлежности Геннина.
Знакомство с наиболее полным географическим изданием XYI ИB. голландским Atlas contractus [73 показало нам, что города или хотя бы относительно крупного населенного пункта, наносимого на карту, с названием Нассау-Зиген ни в Голландии, ни в германских государствах в рассматриваемый период не существовало. Был просто город Зиген (Sieg-en) на р. Зиге в Пруссии, носивший до 1815 г. статус независимого княжества. И имелось германское герцогство Наосау, существовавшее самостоятельно до 1866 г., в котором правила династия Наосау (Нассау-Оранская линия) [83.
Можно предположить, что Берх не совсем точно привел и интерпретировал информацию о содержании рассматриваемой записи, и Геннин хотел запечатлеть в ней не место рождения, а свои генеалогические корни. А именно свидетельствовал, что он не "родом из", -а "из рода" Нассау-Зигена, то есть из рода видного полководца Йо-ханна Морица Нассау-Зигена (1604-1679), стоявшего в 1665-1666 гг. во главе всех войск Нидерландской республики и перешедшего затем на Бранденбургскую службу. Й.М. Нассау-Зиген принадлежал к династии основателей германского герцогства Нассау СЭЗ. Характерной чертой этой династии являлось то, что многие ее представители связывали свою деятельность с Нидерландами.
Более твердую почву для определения места рождения В.И.Ген-нина дает интереснейший документ, опубликованный И. Гамелем. Отмечая, что "в Журнале, издаваемом от Департамента гарных и соляных дел, находится много весьма любопытных сведений о де Геннине, а насчет происхождения его ничего определительного не сказано" доктор медицины И. Гамель "счел не излишним обнародовать обнаруженное им подлинное, его (Геннина - прим. А. Ш.) рукою подписанное, прошение на годдандском языке, в котором он... просится в Российскую службу". "Сей документ тем важнее", подчеркивает И.Га-мель, "что объясняет происхождение де Геннина" С103. Данный источник гласит следующее: "Его превосходительствал высокошляхетыым Господам послам чрезвычайным великого Московского посольства в здешней земле. Объявляет во всей покорности Юрья Вилим Дегеннин, родом из Ганова..." СИЗ. Таким образом, сам Геннин "объявляет", что он родился в Нижней Саксонии - старинной областисаксов по нижнему течению Эльбы и Вердерз. В XVII в. за этой областью начало закрепляться название Ганновер, в отличие от Верхней Саксонии которая стала именоваться просто Саксония [123 Однако в окончательном виде новое наименование области и ее одноименной столицы установилось не сDa3у. В своих "Абрисах" и письмах Геннин еще именует область "Гановерия" или "Гановорская земля" (с одним "н") С133 а столицу в пооцитированном выше документе Ганов Саксонские корни Геннина подтверждаются и другими источниками. В частности, в рапорте в Кабинет Петра I, отправленном с Урала в 1723 г., Геннин сообщает: "...плавил здесь, на Уктусском заводе (медь - прим. А. Ш.), по нашему саксонсколу манеру" [1411
Геннин владел саксонским диалектом и в своих письмах иногда приводил выражения и высказывания находившихся на Урале мастеров-саксонцев на языке оригинала, причем не только когда дело касалось специальной горной терминологии [153.
Во время поездки в 1719 г. в Саксонию и Пруссию Виллим Иванович был удостоен прусским королем ордена de La generosite [163 (единственная награда, полученная им от европейских правителей). Вероятно, прусский монарх пожаловал Геннина высоким знаком как соотечественника.
Кстати, отец и родственники Геннина жили не в Голландии и не в Германии, а в чешском городке Теплиц, население которого составляли преимущественно немцы (в XVIII веке Чехия входила в состав многонациональной монархии Габсбургов). Это явствует из строк его письма к графу О.М. Апраксину: "...помилосердствуй для Бога. .. вели мне ехать на полгода к моему отцу и к родствннникам повидаться, и для облегчения в Теплиц, которых не видел я уже 18 лет" [173. Примечательно, что Теплиц расположен рядом с Саксонией: их разделяют Саксонские рудные горы и соединяет Нолленфорд-ский (675 м) горный проход [183. В 1719 г. по ходатайству Геннина отец его перешел на русскую службу и окончил жизнь в 1725 г. в России.
Принципы установления Генниным деловых отношений с уральскими промышленниками и представителями других влиятельных социальных сил
Как мы уже говорили, Геннин быстро убедился, что Урал щедро предоставляет ему практически все необходхмые природные условия для успешного выполнения петровской интррукции: наличие качественных руд, богатых лесных и водных ресурсов. Однако вскоре генерал на собственном опыте почувствовал и то, что на пути достижения поставленной ему задачи придется преодолеть целый комплекс проблем субъективного характера, посколь:у ни одна из влиятельных на Урале социальных сил не была заинтересована в размножении здесь казенного заводовладения.
Местная воеводская администрация воспринимала этот процесс с залетным раздражением, так как ощущала, что он несет дополнительные хлопоты и заботы, да к тому же необходимость выполнять требования новых, еще не обретших в их глазах должного веса начальников. Уральское духовенство также не симпатизировало заводскому строительству, усматривая в нем угрозу разрушения патриархального уклада и ценностей. Открыто враждебную позицию занимало также ясачное население края, в первую очередь башкиры, поскольку видело, что открытие и освоение рудников сопряжено с наступлением за-водоустроителей на территории, которые они считали исконно свои - 100 -ми. Наконец, единственные, но мощные уральские заводовладельцы Демидовы естественно не были заинтересованы в появлении в лице казны конкурента. А влиятельные солепромышленнгки и землевладельцы Строгановы весьма ревностно-негативно восприняли начавшийся поиск полезных ископаемых на их огромной земельной территории, который Берг-привилегия позволила проводить рудознатцам без соизволения собственников земли С1793.
Выше отмечалось, что в начале 20-х годов посланники Берг-коллегии Татищев и Блиер не смогли совладать с таким массированным противодействием своим начинаниям. Преодолеть подобного рода "пресс" мог только организатор, обладающий как глубоким инженерным профессионализмом, так непременно и неординарным административным талантом, Высоким личным авторитетом, незаурядными волевыми качествами, да и просто опытом "человеческого чутья".
Как В.И. Геннин проявлял эти качества и попытаемся сейчас рассмотреть.
Первый контакт со Строгановыми у Геннина состоялся вскоре по прибытию на Урал, в конце 1722 г., когда он изучал еще окрестности Кунгура. После обследования качества Григоровского медного рудника близ Соли Камской, информация о котором была получена от Блиера, генерал счел его перспективным, сходншл по свойству залегания руды с месторождениями "Гановорской земли" и принял решение организовать его полномасштабную разработку с последующей постройкой здесь завода С1803. При этом Геннин "разоудил за благо для размножения оного медного дела приписать ко онолу баронов Строгановых деревню Григорову гору" С1813.
Узнав об этом, Строгановы через своих приказчиков направили генералу доношение, в котором объявили, что у них в том месте есть свои интересы и в случае изъятия у них деревни Григоровой -горы просят ходатайствовать об отведении им "по Косве реке... дворов крестьянских з землею и с урочищами, которые места угодны к варнишным соляным промыслам" С1823. Геннин счел такой подход приемлемьм и в доношении Петру выступил по этому делу ходатаем: "... а по мнению моему веема им, Строгановым, то взятое наградить потребно, ибо соляным их заводал в том не без помешательства, а нам бес тех деревен быть неможно" С183].
В итоге отношения завязались поначалу бесконфликтно: указом Сената от 11.06.1723 г. было предписано деревню Григорову гору приписать к казенным заводам, а Строгановыл взамен дать государственных крестьян Соликамского уезда [1843.
В дальнейшем Геннин также старался не чинить "помешательств" делам солепромышленников и по возможности не привлекать их крестьян к заводскому строительству: "Для строения при Пыскоре и на Яйве-реке, чтоб наискорее делать возму я отсуда Тобольского полку баталией, для теге - Строгановы жалуются, ежели их крестьян нарядить, то соляные промыслы у них остановятся и чтоб оного промыслу не остановить" [1853.
Весной 1724 г. Строгановы, видя горную квалификацию Геннина и успехи в ведомом им деле, обратились к генералу с просьбой "указать им как плавить и строить" (медь и заводы - прим. А. Ш..) Геннин и в этом вопросе пошел баронам навстречу, о чем сообщил Петру I, подчеркнув, что обучать Строгановых медеплавильному делу "я с радостию рад и зделаю", и сравнив земельных магнатов с Тан-талусом: "жили они в меди, а голодны" [1863. Не уже здесь он занял твердую отрицательную позицию в отношении предложения Строгановых отвести им "при Яйве три места рудных", поскольку Яйвинское медное месторождение генерал задействовал под строительство казенного завода.
В построении генералом взаимоотношений со Строгановыми, а также и с Демидовыми, которые мы рассмотрим ниже, довольно отчетливо прослеживается стержневой принцип. В отличие от Татищева, который в доношении Берг-коллегии от 28.02.1721 г. предлагал жестко регламентировать частную инициативу в промышленном строительстве С1873, Геннин выступал против усиления контроля бюрократических органов власти над деятельностью промышленников и стремился расширять и развивать их предпринимательскую инициативу. Но при этом он четко разграничивал "государев" и частный интерес и был убежден, что поддерживать начинания заводчиков следует только в той части, где они не противоречат интересам казны и когда они реализуются не за государственный счет. По поводу просьбы Строгановых о Яйвинском руднике Геннин отписал императору: "А ваши места не отдам понеже надобно твой убыток во что заводы стали вОЗВП ТИТь И оные мorvT ежели охотники такс ж ZIе довольно DV ды добывя/пь кгюме ж твоего богатого места nDvriiy томе мест довольно" [1883
В серьезное противостояние со Строгановыми Геннин вступил и когда узнал, что их приказчики в нарушение Бярт_ привилегии препятствуют деятельности рудознатцев на территории Строгановских латифундий. Первый сигнал генерал получил еще в 1723 г., когда ехал от Пыскора в Кунгур и подсевший к нему в сани мужик сообщил: "Не смеем мы объявить руды, опасаемся, чтоб прикащики Строгановы не убили нас до смерти, а знаем много медной руды" [1893.
Затем поступила жалоба от рудознатца Никона Шаламова, показавшего, что конюх Строгановых, "набежав, бил его в лежачку березовым дубьем безвинно до полумертвения, выговаривая: ты-де рудосыщик не ходи больше руды искать... и для такого их бою и уг-розов он впредь руд искать ходить опасен". И от усольца Ивана Иванова с товарищем, открывших на реке Шане медную руду, ва что их строгановские приказчики "держали за караулом" С190].
Геннин подошел к этой проблеме в духе своих принципов, выработанных еще в Олонце, согласно которым все, что "противно государеву интересу", должно сурово искореняться, не взирая на лица. Получив весной 1724 г. очередное доношение от "рудного приищика" Михея Петрова о том, что приказчик Строгановых Демвд Колупаев "за прииск руд... его рудосыщика бил дубьем и плетьми, и угрожал смертным убийством", генерал сам произвел "розыск дела". Зная, что бароны Строгановы близки к Петру I и непременно пожалуются императору, Виллим Иванович тем не менее очень жестко "оного Ко-лупаева штрафовал": "... бив кнутом на площади и отревав ноздри, послал в вечную каторжную работу... дабы на него смотря, и другие так не дерзали и в горных делах помешательства и остановки не было" С191].
Геннин-горный инженер и рационализатор
Своей инженерной деятельностью именно на Урале В. И. Геннин снискал у современников и Потомков славу одного ив лучших внатоков горного и металлургического дела в России XVIII века.
Прежде чем рассмотреть конкретные практические начинания, которыми генерал обеспечил себе столь значимый исторический статус, отметим ряд немаловажных факторов, отразившихся на его профессиональном становлении и росте в доуральсклй период.
В поданном в 1697 г. прошении о приеме в российскую службу двадцатиоднолетний Геннин "объявил", что "он от юности овоея научен и несколько лет обучался и ныне основательно разумеет архитектуру гравданскую, домов строение, делание всяклх потешных огнестрельных вещей, изображение в воску делать, японскою олифою крашеные соломою изображения, преизрядно на бумаге вырезывать и прочие хитрости и благосклонен есмь к Москве ехать... дабы при Его (Петра I - прим. А.Ш.) дворе помянутые хитрости исполняти"Ш.
Характер обравовательной базы, указанной Генниным, позволяет предположить, что первоначально он был привлечен Петром I в Россию отнюдь не как квалифицированный обладатель конкретной горной специальности.
Об этом косвенно свидетельствуют и материалы переписки Петра I, которую он вел в 1698 г. из Европы с начальником Сибирского приказа А. Виниусом. Так, в письме от 16.02.1698 г. Петр сообщал: "Письмо твое в котором пишешь, что писал к вал Витцен (амстердамский бургомистр - прим. А. Ш.), будто железные мастера приго - 162 -ворены. И то неправда: приговорены оружейные, а не те которым завод заводить, о которых я многожды ему говорил, но он всегда отходил Московским часом... О мастерах, чао, добьюся здесь;, в Га-ланской земле не мог добица" С23. А также резолюция на прошении Геннина: "Делать ему свое мастерство, как он сказал в распроое выше сего..." [33.
Таким образом, Геннин прибыл в Россию не в качестве "железного" мастера, специализирующегося на "заведении заводов". И не олучайно сперва он был определен в Оружейную палату, а тарже приставлен к обучению молодых российских дворян артиллерии.
В 1698-1712 гг. Геннин проявил себя на русской службе деятельным, образованным, разносторонне одаренным человеком. А масштабную горную практику стал обретать с 1713 г., когда приступил к управлению Олонецкими металлургическими мануфактурами.
Первые его мероприятия на Олонецких заводах сввдетельствуют, что тогда еще полковник артиллерии Геннин нуждался в серьезном пополнении собственно горного инженерного профессионализма. Вероятно, в силу его нехватки, Виллим Иванович на первых порах вынужден был достигать поставленную Петром цель - "выпускать пушки лучше шведских" - преимущественно за счет административно-организационных, а не технических решений. Так, для начала он ввел персональную ответственность мастеров за выпуск недоброкачественных изделий, предписав, чтобы после пробы формовщик, сверлильщик, точильщик насекали на пушках свои шмена. И "за неусмотрение" пригрозил суровыми карами. Также распорядился, чтобы при приемке железа, фузейных досок и цыренных палиц из молотовой и дощатой мастерских производилось механическое испытание на излом и деньги выплачивать только за "доброе железо" [43.
При этом параллельно Геннин сразу стад демонстрировать стремление самому глубже вникнуть в производственный процесс, реорганизовать и рационализировать его. Он устроил на Олонецких заводах специальную пробирную лабораторию и организовал экспериментальную работу по смешению руд для улучшения качества получаемого сплава, в которой лично принимал участие. Уже в 1714 г. усилиями Геннина в Олонце стали появляться новые технические приспособления, о чем он докладывал Ф.М. Апраксину: "К прежней пушечной, ныне выдумав, зделал и новую водяную машину, на которой точат 24-фунтовых по 2 пушки вдруг, да третию овердлит без людей. А только ко оной машине надобно 3 человека. А по прежнему было у той работы по 40 человек" [53. Правда, в отношении этой машины следует заметить, что вероятно Геннин еще не полностью сам "выдумал" ее а доработал предложенную кем-то идею поскольку по замечанию С.Г. Струмилина, сходный по принципу механизм уже действовал ранее на туЛЬСКИХ завопах [63
В 1714-1716 гг. внедрение новой техники на Олонце носило еще эпизодический характер и относилось лишь к отдельньм производственным операциям, что в определенной мере свидетельствует о продолжении у Геннина процесса накопления инженерного мастерства. Важной вехой в этом направлении был его выезд в 1716 г. в Европу "для обозрения тамошних горных заводов". Еще более плодотворной явилась поездка Геннина в 1719 - начале 1720 гг. в Голландию, Саксонию и Пруссию, где он в течение года изучал горный опыт ведущих в этом отношении европейских держав.
О ее значении и полезности говорит тот факт, что именно после возвращения из-за границы, с лета 1720 г., Виллим Иванович приступил к коренному переустройству Петровского завода, стремясь где возможно сократить число рабочих мест за счет механизации производства. На заводе появляются новые вододействующие механиз - 164 -мы для изготовления и "битья" белой жести, для выделки стали, сверления и точения фузейных стволов, приведения в движение мехов и сварки больших якорей. Сооружаются две печи для изготовления стали "по новому соллингенскому способу", станок для вытягивания стали, укладпая мастерская с мапенькими домнами. Для плющильного производства были изготовлены две особые печи и две пары валов, через которые пропускались железные полосы [73. Начинает Геннин разрабатывать и схему точной калькуляции себестоимости продукции.
Отметим, что на рассматриваемой нами мануфактурной стадии производства подобный практический, не опосредованный специальными учебными заведениями и научной литературой путь овладения горным искусством был весьма характерен. Аналогичным же путем, как мы знаем, позже обретал горную клалификацию и В.Н. Татищев.
Таким образом, изложенные выше факты побуждают согласиться с мнением М.Н. Мартынова о профессиональном становлении Геннина, указавшего, что шменно "воля Петра превратила мастера по "хитростям" в талантливого и даровитого горного инженера" [83. В то же время не следует упускать из вида, что инженерный рост Виллима Ивановича обеспечила не только практика на российских заводах, но и изучение "в живую" западноевропейского горного опыта.
То обстоятельство, что постигал он этот опыт преимущественно не до приезда в Россию, а уже управляя российскими металлургическими предприятиями, думается, имело для них определенное позитивное значение. Поскольку в этом случае очевидно, что Геннин не механически руководствовался какими-то в молодости заученными западными горными навыками и приемами, а исходил из конкретных потребностей именно отечественных мануфактур. И во время выездов в Европу уже на стадии исследования местной постановки горного дела, вероятно, продумывал, какжм образом его принципы и методы могут быть гибко применены в российских условиях.
Итак, Геннин прибыл на Урал состоявшимся инженером-металлургом, сочетавшим в себе как специалисте одновременно черты западной и русской горных традиций.
Как мы говорили во введении, инженерная деятельность Геннина на Урале изучена и представлена в исторической литературе полнее и объективнее нежели его административные подходы и методы, мировоззренческие позиции. Поэтому во избежание повторов содержательного материала, присутствующего в указанных выше работах Д. Ка-шинцева, Н.Б. Бакланова, М.Ф. Злотникова, которые основывали свои изыскания на главном источнике по этой проблеме - рукописи Геннина - и предложили выводы, кажущиеся нам обоснованными и не нуждающимися в серьезной корректировке, мы не будем поэтапно анализировать техническую сторону строительства и функционирования каждого возведенного Генниныл на Урале завода, а сосредоточим внимание преимущественно на рассмотрении тех модификаций и усовершенствований, которые генерал внес в техническую постановку уральского горнозаводского дела в целом.
Личностные качества и черты Геннина
Проявление у Геннина таких качеств, как прагмативм, расчетливость, пунктуальность мы уже достаточно предметно рассмотрели в предыдущих главах. Здесь лишь отметим, что их наличие у генерала способствовало его окорейшему органичному вживанию в специфику эпохи петровского регулярства, когда в России происходил расцвет всяческих реглалентаций, а рационализм, целесообразность стали лейтмотивом и девизом времени.
С одной стороны, Геннин стремился передать, привить эти качества не очень привычному к твердой производственной дисциплине уральскому населению. С другой - служба в России порой живо способствовала углублению и развитию подобных черт у самого генерала. В частности, был у Виллима Ивановича достаточно болезненный прецедент, укрепивший его в мысли, что в России в производотвенных вопросах нельзя полагаться на слова даже высших государственных лиц и все операции непременно следует фиксировать на бумаге.
Как-то еще во время службы на Олонце Геннин отпустил А.Д. Меншикову железо на его личные нужды без соответствующего документального оформления. Светлейший кнЯЗЬ, пообещав расплатиться, так и не сделал этого. И деньги за металл были "доправлены" на Виллиме Ивановиче, хотя сам Петр в устной форме разрешил ему отпускать припасы на счет своего приближенного. Этот эпизод и по прошествии нескольких лет продолжал будоражить генерала, который уже с Урала по-прежнему в сердцах писал Ф.М. Апраксину: "А кто такому славному князю не понужден был верить и железа ему отпустить... А коли оный такой плательшик, то чорт ему впредь верить будет, а не я" [553.
После этого в должностные инструкции и наказы заводским управителям и даже мастерам генерал непременно включал пункты: "Без письменного указа ни малой вещи вам никуда не отпущать и в росход не записывать ни по чьему словесному приказу или требованию... Також ежели на краткое время кому какую вещь отдать, то записать в палетную книгу... Всякому мастеру надлежит иметь у себя книгу. В оной на одной странице писать ему приход, на другой росход"[563.
Сам генерал, наученный горьким опытом, слал с Урала просьбы к Петру подтвердить в письменной форме даже возможность брать из местных запасов фураж для своих лошадей, хотя на словах подобное разрешение было получено им еще в столице накануне отъезда.
Остановимся еще на таких приметных особенностях характера Геннина, в определенной мере объясняющих то рвение и настойчивость, с которьми он добивался поставленыых задач, как самолюбие, амбициозность и даже некоторое тщеславие. Фраза одного из генеральских прошений, в котором он ходатайствует о зачислении на русскую службу, в артиллерийский гарнизон Кексгольма или Москвы, своего отца, наводит на мысль, что отчасти перечисленные выше качества были присущи Генниным наследственно: "Отец мой желает еще Царскому Величеству служить и амбициозен есть, чтоб не быть под командою сына своего, да и сал не желаю" [5 73.
По нашему мнению, наличие у Геннина подобных черт не только не мешало генералу в его деятельности, но, напротив, способствовало ее успеху. Рїбо удовлетворял он их не закулисными интригами, а достижением весомых практических результатов.
Геннин действительно часто, настойчиво и достаточно откровенно рекламировал в письмах и доношениях собственные успехи. Но заметим, что в отличие от многих российских правительственных деятелей, красноречиво описывавших свои мнимые заслуги, В.И. Геннин представлял все же реальные достижения.
Показательной в данном отношении является следующая деталь: если большинство представителей местной администрации, охотно рекламируя свои успехи на словах, при этом менее всего желали прибытия к-ним ревизора из центра, могущего увидеть действительное положение вещей, то Геннин, наоборот, сам стремился привлечь в Екатеринбург столичных деятелей, способных правдиво поведать императору о результатах его работы, которыми генерал-майор, по-видимому, иокренне очень гордился. Например, в январе 1?Е4 г. Геннин, узнав, что отправленный от Петра I посланник к Зюнгорско-му контайше капитан артиллерии Унковский возвращается обратно, направил ему через рапрала Рлеопина письмо с приглашением и по прибытии капитана "приказал ему все подлинно хорошенько высмотреть". А затем писал кабинет-секретарю Макарову: "Прошу вашей милости будь к нему милостлиЕ и извольте ево представить его императорскому величеству, чтоб он мог о моих делах подлинно словесно донести, что он видял у нас, то сам государь будет радоваться" [58].
Геннин также настойчиво добивался присылки на Урал для постоянного пребывания члена Берг-коллегии, мотивируя это в том числе и такими соображениями: "Когда от здешних моих недоброжелателей будут кто на меня о чем жалобы приносить, а член от коллегии здесь присутствоват будет, и что усмотрит, донесет коллегии, то коллегия яко на свое око несумнительное, но твердое, будет иметь надеение на его доношение и на том утверждатца" [59].
Генерал отнюдь не возражал, чтобы его дела ВООЧРЮ освидетельствовал и лично монарх, о чем открыто писал ему: "Я от сердца сожалею, что ты сам здесь не бывал, и о здешних Сибирских состояниях обстоятельно не знаешь" [60].
Не забывая в службе и о карьерных соображениях, Геннин не терял при этом принципиальности и понятия чести. Приведем примечательный в данном отношении сюжет. Выше мы уже говорили, что Ген - 250 -Нин, получив иввестие об оболгании его берг-советником Михаэлисом, предпринял не совсем типичный для российской бюрократии ход: не стал углубляться в ответные кляузы, а предоставил советнику свободу действий в реализации высказываемых им завышенных притязаний и потенций. Подобный подход достоин внимания сам по себе, но еще больше его заслуживает такое обстоятельство. Будучи, вероятно, чисто внутренне, в душе, не против того, чтобы Михаэлис самостоятельно не справился с руководством возведением Пыокорского завода и тем вскрыл свою очевидную для генерала профессиональувз несостоятельность, Геннин тем не менее не стал создавать ему искусственных препонов и неудобств. А, напротив, послал к Татищеву, Украинцеву, шихтмейстеру Корташеву, кондуктору Юдину, берг-секре-тарю Ловзину, находившимся тогда на строительстве Пыскорского завода под непосредственной командой Михаэлиса, указы, в которьх предписал чинить берг-советнику всяческое вспоможение" [61]3
Принципиально вел себя генерал и при расследовании демидовской жалобы. Как мы помним, субъективно Геннин не был заинтересован ни в компроментации Демидовых, которым покровительствовал его патрон Апраксин, да и сам Петр, ни в опале Татищева, которого рассматривал в тот момент в качестве единственного достойного преемника. Однако в противовес личным интересам он объективно вскрыл и обнародовал злоупотребления Демидова, а также не стал замалчивать и выявленные случаи приема "подношений" от крестьянских старост деньгами, харчами и даже быком со стороны Татищева. Хотя объявляя об этом Петру, Геннин просил о снисхоедении к капитану: "По присяге моей понуаден я был сие объявить его императорскому величеству, однако ж сожалею и о Татищеве, что фамилия их замаралас. А я слышал, что принесли ему старосты без пристрастия, в почесть, и он им за то в работах и в зборах лехкости ника кой не учинил. И ныне он в том кается, что так дерзнул, и заклинает себя, чтоб впреть так не делать!! Е6Е].
Отсутствие у Геннина склонности к бросающемуся в глаза корыстолюбию не раз подчеркивалась дореволюционными исследователями. Например, д.Н. Мамин-Сибиряк отразил эту мысль так: "Этот генерал был редкжм птенцом орлиного петровскюго гнезда - деятельный, преданный и в высшей степени честный" Гб33.
Действительно, последнее качество выгодно отличало Виллима Ивановича от многих представителей местной правительственной администрации, расположенность которых к использованию должностного положения в стяжательских целях была предметно проиллюстрирована в предыдуших главах. В своих посланиях в столицу Геннин неоднократно подчеркивал, что не желает "мирским потом кормиться или корысти от государева строения искать", а хочет жить на заслуженное, "благословенное імператором", исправно получаемое жалованье [64]. В частности, в доношении Петру от ЕЕ.10.17ЕЗ г. генерал следующим образом выразил эту позицию: "Из начала бытия моего в службе вашего величества никогда я жалованья без злобы и спора получить не мог... однакожь в Петербурге для нужды до жалованья занять можно здесь же не у кого, а наживать приносали не хочу. ... разсуждать ь омем могатствее ,идя я валатахх ,егкоо , амн и не шлея посторонних доходов, да жалованья не получа, на что хлеб купить не знаю, или они ( чиновники Берг-коллегии - прим. А.Ш. ч думают что здесь без жалованья по воеводски жить можно токмо я того делать не умею" [65]