Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Становление в.а. ранова как исследователя древнейших этапов истории и культуры таджикистана
1.1. Основные этапы жизни и трудовой деятельности В.А.Ранова
1.2. Роль корифеев археологической науки в жизни В.А.Ранова
ГЛАВА II. Вклад В. А. Ранова в изучение истории первобытно - общинного строя на территории современного таджикистана
2.1. Проблемы раннего этапа первобытного общества в исследованиях В.А.Ранова (палеолит) .
2.2. Вклад В.А. Ранова в изучение культур эпохи мезолита 86
2.3. Роль В.А.Ранова в определении Гиссарской культуры как особой модели развития неолита горных областей Средней Азии
2.4. Исследование наскальных рисунков, как источника по ве рованиям периода первобытно-общинного строя . 115
ГЛАВА III. Теоретико-методические концепции в.а.ранова в изучении истории первобытно-общинного строя
3.1. Теоретические положения, выдвинутые В.А.Рановым по общим вопросам изучения истории древнего мира 125
3.2. Концепции В.А.Ранова по генезису культур первобытно общинного строя на территории Таджикистана .133
Заключение 142
Список использованных источников и литературы
- Роль корифеев археологической науки в жизни В.А.Ранова
- Вклад В.А. Ранова в изучение культур эпохи мезолита
- Исследование наскальных рисунков, как источника по ве рованиям периода первобытно-общинного строя
- Концепции В.А.Ранова по генезису культур первобытно общинного строя на территории Таджикистана
Роль корифеев археологической науки в жизни В.А.Ранова
В.А.Ранов родился 16 февраля 1924 г. в г. Верхотурье Свердловской области. Его мать Е.А.Ранова была учительницей. По словам самого Вадима Александровича, она всегда была готова поделиться своими знаниями с окружающими ее людьми. Эти её душевные качества были присущи и В.А.Ранову. В 1938 году семья переехала в г.Сталинабад (Душанбе). После окончания школы в 1941 г. он поступил в Одесскую специальную артиллерийскую школу, расквартированную в г.Сталинабаде (Душанбе), затем было Харьковское противотанковое артучилище (1942–1943 гг.), а с августа 1943 г. — действующая армия. В.А.Ранов сражался на полях войны, будучи командиром взвода 45-миллиметровых орудий при пехотном батальоне. Он был дважды ранен и дважды награжден боевыми орденами «Красной звезды». О его подвигах на полях сражений помнили и награды находили его и после окончания войны.1 В 1948 г. капитан артиллерии В.А. Ранов вместе со своей 201 стрелковой дивизией вернулся в Душанбе, демобилизовался, окончил 10-й класс вечерней школы и в 1949 г. поступил на историко-филологический факультет, только что созданного тогда Таджикского государственного университета. Это был второго год набора студентов в молодой ВУЗ.
По окончании учебы был распределен в Институт истории, археологии и этнографии Академии наук Таджикской ССР, где и работал до конца своей жизни. В этом институте он прошел путь от старшего лаборанта (1954-1955 гг.), затем младшего научного сотрудника (1956-1963 гг.), до старшего научного сотрудника (1963-1971 гг.). В.А. Ранов увлекся археологией со студенческой скамьи, принимал участие в археологических экспедициях, что и определило выбор им профессии, которой он не изменил на протяжении всей своей жизни. С самого начала ему посчастливилось работать с А.П. Окладниковым, уже в то время известным археологом, будущим академиком и лидером сибирских археологов. Большое влияние на становление В.А. Ранова как исследователя оказали его совместные работы с известными советскими учеными Б.А. Литвинским, А.Н. Бернштамом, М.М. Герасимовым. Работа с такими учителями и коллегами способствовала становлению В.А. Ранова как ученого с широким мышлением, способного к глубоко обоснованным выводам, тщательному изучению памятников и анализу полученного материала.
В 1971 г. он возглавил отдел археологии этого института, пробыв на должности заведующего до 1989 г. Одновременно он был заместителем начальника Южно-Таджикистанской археологической экспедиции, в которую входили отряды Института истории им. А. До-ниша Академии наук Таджикской ССР, Института востоковедения Академии наук СССР, Государственного Эрмитажа, работавшие под общим руководством академика Б.А. Литвинского.1 Это была время наибольшего размаха археологических исследованный в Таджикистане, когда только отдел археологии организовывал ежегодно до 30 археологических отрядов, охватывавших своими исследованиями всю территорию республики – от жарких песков Кабадиана на приаму-дарьинской равнине до Высокогорных пустынь Восточного Памира.
За свою долгую, насыщенную событиями научную жизнь В. А.Ранов провел свыше 53 полевых сезонов, приняв участие в работе примерно 100 экспедиций в Таджикистане и в других уголках бывшего Советского Союза, Азии и Европы.1 Автор особо отмечает, что В.А.Ранов, чтобы понять закономерности развития культур, их взаимосвязь и различия в единой Центрально-Азиатской ойкумене первобытных людей принимал активное участие в раскопках на территориях соседних республик. В 1962 г. В.А.Ранов организует поездку по памятникам Ферганы, открытым П.Т.Коноплей,2 затем по крупным стоянкам Узбекистана. Результаты этих поездок нашли отражение в отчетах о проделанной работе, сданных в отдел археологии и опубликованных статьях. Совместно с С.А.Несмеяновым и П. Т. Коноплей публикуются статьи о палеолитических стоянках в Южной Фергане, с Б.К.Лузгиным – о каменном веке Юга Туркмении, а с А. А. Никоно-вым – по палеолиту Северного Афганистана.3
На этом этапе своей научной деятельности В.А.Ранов становится активным участником филиала Всесоюзного Географического общества Таджикистана, к которому присоединились О.Е. Агаханянц, О.К.Чедия, Л.Ф.Сидоров и др., что давало возможность широкого общетеоретического подхода к проблемам стратиграфического опреде ления найденных стоянок и природной обстановки в которой они существовали.
Большое внимание В.А.Ранов уделял палеолиту Сибири, особенно после того, как в 1-ой половине 1990-х годов он стал сотрудником Института археологии и этнографии СО РАН.1 С 1997 г. В.А.Ранов тесно сотрудничал с Институтом проблем освоения Севера СО РАН (ИПОС СО РАН), являясь одним из основных исполнителей проектов РФФИ 97-06-80129 «Заселение южного горного пояса Сибири палеолитическим человеком и пути её первоначального освоения» и 00-05-64684 «Заселение Северной Азии палеолитическим человеком (историко-геологический аспект)», успешно выполненных в ИПОС СО РАН благодаря, в том числе, и усилиям В. А. Ранова. По результатам исследований в рамках этих проектов с участием В.А.Ранова было опубликовано около 30-ти работ.2 В этих работах обсуждаются главным образом пути, по которым палеолитические люди на своем тысячелетнем эстафетном движении проникали в Сибирь через просторы Средней Азии. С завершением проекта сотрудничество В.А.Ранова с ИПОС СО РАН не закончилось: он продолжал обрабатывать полевые материалы, собранные в 1997–2002 гг., публиковал результаты исследований, разрабатывал новые проекты.
Вклад В.А. Ранова в изучение культур эпохи мезолита
Большим плюсом было, и отсутствие каких–либо комплексов по части своего произношения и правильности изложения. И спасибо Ларисе Измайловне за то, что она быстро поняла полную бесплодность обычных «экзерсизов» и пользу прямого общения, живой разговорной речи. Конечно, я до сих пор страдаю неточностями в грамматических оборотах, да и произношение, особенно в английском языке, не ахти какое. Тем не менее, я владею этими двумя языками вполне сносно – без труда пишу письма, с некоторым напряжением, но все же могу написать научную статью без предварительно русского текста, читал лекции в Париже и в Риме на французском, в Кембридже и Нью-Йорке на английском и еще во многих крупнейших научных центрах мира. Могу еще добавить, что читаю я эти, посвященные археологии Таджикистана лекции, без всяких записей и даже без конспекта – по памяти». Знание двух европейских языков сыграло огромную роль в его широких международных связях, открыло двери в окружающий мир и позволило установить тесные контакты практически со всеми крупнейшими специалистами по палеолиту на всех континентах. Все это давалось с большим трудом и требовало массу времени. Невозможно подсчитать, сколько написано писем, практически не менее двух-трех в неделю, с того дня, когда было отправлено первое письмо американскому профессору Ч.Чарду в ответ на упоминание в обзорной статье первых открытий на Памире. Потом были удивительные встречи с профессорами Х.Л.Мовнусом и Л.Копленд – через 25 лет переписки. В личном архиве В.А. Ранова хранится серия папок с этими письмами, и, думается, что это очень ценный материал, показывающий, как медленно, шаг за шагом устанавливались международные связи ученого и к каким результатам они привели.1 Вместе с письмами приходили оттиски научных
Знание иностранных языков давало возможность чтения зарубежной литературы, что позволяло ему быть в курсе достижений в области археологии в странах Европы, Азии и Америки, аккумуляция которых выводила В.А.Ранова на качественно новый уровень, равнозначный признанию его ученым с мировым именем.
За долгие годы ученый добился очень больших результатов, как в полевых исследованиях, так и в своей кабинетной работе. Все, о чем сказано выше, получено в результате многолетних напряженных, никогда не прерывавшихся штудий. Трудно сказать, хорошо ли это или плохо, но В.А.Ранов работал всегда, практически, не зная, ни выходных, ни отпусков – словно заведенная раз и навсегда научная машина. Следовать этой форме жизни он не советовал никому, но изменить ее для себя не хочет, а может быть, и не может. Есть же такой термин – «работомания» и это – как болезнь.1
Таким образом, проанализировав весь научный путь В.А.Ранова, диссертант констатирует, что его сложение как археолога проходило с участием двух факторов. К первому фактору относится его целеустремленное самообразование. Как отметил в одной из своих характеристик академик Б.А.Литвинский, В.А.Ранов является «автодиктатом», т.е. человеком, который сам себя выучил. Это очень правильное замечание, и хотя у истоков его научной карьеры стояли замечательные ученые, у которых он многому научился, но себя он, так сказать, сам «вылепил» и сделал во многом это самостоятельно. Ко-1 Масов P.M. Предисловие // Вадим Александрович Ранов: Биобиблиографич. указ. – Душанбе, 1996. – С. 3-12. второму фактору относится внешний. На становление В.А.Ранова как археолога, бесспорно, большое влияние оказала школа авторитетного исследователя археологии Средней Азии, академика А.П.Окладникова, которого можно назвать «пионером изучения каменного века Таджикистана». Продолжая дело своего учителя по исследованию Средней Азии, В.А.Ранов не только развил некоторые его идеи, но и пошел дальше, расширив круг фактического материала и его интерпретации, выдвинул ряд оригинальных идей, выдержавших проверку времени. Большое влияние, без всякого сомнения, оказали Б.А.Литвинский и Е.А.Давидович, ставшие наряду с А.П.Окладников его первыми учителями, у которых он делал первые шаги в раскопках на многослойном поселении Ак-Танга или разведывательных работах по Гиссарскому хребту. Об этом сам В.А.Ранов справедливо писал: «Мою научную судьбу можно назвать счастливой – мне довелось работать с такими выдающимися исследователями палеолита, как А.П. Окладников, М.М.Герасимов, В.Н.Гладилин, З.А.Абрамова, Ю.А.Мочанов, Г.Медведев. Имел долгие и добрые творческие контакты с ведущими советскими палеолитоведами–П.И. Борисковским, В.П.Любиным, И. И. Коробковым, Ю.Г. Колосовым и многими другими»1. Таков был диапазон творческой научной деятельности В.А.Ранова, включающей в себя все аспекты как полевой, так и теоретической археологии.2 Многогранная деятельность В.А.Ранова в основном освещается его же собственными публикациями. Примечательно, что среди научных работ В.А.Ранова около трети написаны с соавторами.
Исследование наскальных рисунков, как источника по ве рованиям периода первобытно-общинного строя
В.А.Ранов являлся и остался стойким адептом миграционной теории происхождения мустье в Средней Азии, но это положение принимается далеко не всеми ученными-археологами. Примерно сорок тысяч лет тому назад на всей известной нам ойкумене обитания неандертальцев с их мустьерской культурой сменяет первобытный человек иного физического облика – кроманьонец. Меняются и навыки обработки камня – на смену мустьерской приходит верхнепалеолитическая культура. 1
Верхний палеолит охватывает период от 35 до 12 тысяч лет. Для Средней Азии наиболее древней радиоуглеродной датой является дата, полученная в 3м горизонте северо-афганской пещерной стоянки Кара-Камар – 34000 лет, а самой молодой – из слоя стоянки Шугноу в Таджикистане – 10700 лет.2 тые местонахождения Кокжар, Аккупрук IIIА и IIIВ.1 При сравнении описания и анализа материалов, археологического определения коллекций, прослеживается несогласие в вопросе верхнего палеолита, среди ученых занимавшихся этой проблематикой.
Особенно много возражений было у В.А.Ранова в плане изучения верхнего палеолита Афгано-Таджикской депрессии наиболее важной стоянкой В.А.Ранов считал Кара-Камар.
Кара-Камар – палеолитическая стоянка Афганистана, находящаяся под большым скальным навесом, образовавшемся в основании известнякового массива северных подножий Гиндукуша, на высоте 1135м над уровнем моря и 135 м над долиной. Раскопанная известным американским антропологом и археологом К.Куном.2
В.А.Ранов в рецензии на публикации, посвященные раскопкам Кара-Камара, отмечает, что индустрия слоя II может быть связана с ранним, еще верхнепалеолитическим или мезолитическим слоем гис-сарской (неолитической) традиции, в технологии которой сохраняются мустьерские приемы.3 Примером подобного варианта культур, продолжающих традиции «галечного элемента в раннем голоцене» является 3-й горизонт поселения Сайёд в Южном Таджикистане, хотя здесь орудия выполнены в основном из галек.4
В.А.Ранов, находясь в Афганистане, проработал часть коллекции с Кара-Камар хранящуюся в Кабульском музее. И пришел к следующему выводу, во-первых, что пещерная стоянка Кара-Камар, не-1 Ранов В.А. Палеолит Афганистана // Палеолит Ближнего и Среднего Востока. – Л.,1978. –С.233. Филимонова Т.Г. Верхний палеолит и мезолит Афгано-Таджикской депрессии. – Душанбе, 2006. – С.10. смотря на неполноту сведений о находках, сделанных здесь, является одним из важных памятников верхнего палеолита Центральной Азии.1
Во-вторых, приходится признать факт, что в стратиграфии Кара-Камара имеется два горизонта, которые не укладываются в рамки традиционного представления о верхнем палеолите и, очевидно, принадлежат к индустриям, так или иначе связанным с каратауской и гис-сарской культурами. Однако для уверенного заключения данных материалов слишком мало.
В Южном Таджикистане, помимо нескольких изолированных находок и выделенных на их основе типологических критериев редких верхнепалеолитических орудий в среднем течении реки Вахш (район Нурекского водохранилища) на стоянках Челондара и Кулису-фиен, 2 имеется только две верхнепалеолитические стоянки – Шугноу и Харкуш.3 Генезис верхнепалеолитической культуры В.А.Ранов уверенно выводит из фации горного мустье Огзи-Кичика, хотя не отвергает и возможность связи ее с леваллуа-мустьерскими памятниками типа Худжи.
В.А.Ранов полностью исследовал первую в Средней Азии стратиграфически четкую многослойную стоянку Шугноу. Культурные слои были включены в маломощные погребенные почвы в отложениях третьей террасы реки Яхсу (55-70 м), на высоте 2000 м над
В отличие от Кара-Камара, Шугноу – памятник, раскопанный на широкой площади (500 кв. м). Общее количество находок – 4700. Хорошо изучен в плане прошлых природных условий. Так, детальная палинологическая характеристика показывает, что за 25 тыс. лет произошли определенные изменения окружающей среды.1
Главный вопрос верхнепалеолитической культуры – незначительная заселённость региона не только Таджикистана, но и сопредельных территорий. По мнению В.А.Ранова, которое было поддержано американским ученым Р.Дэвисом, Шугноу – это пока единственная многослойная стоянка Средней Азии, по материалам которой можно установить эволюцию индустрий верхнего палеолита в Средней Азии.2
По мнению В.А.Ранова и известного специалиста по каменному веку З.Абрамовой, небольшое количество памятников этого периода можно объяснить, с одной стороны переотложением древних горизонтов, приведших к разрушению стоянок, а с другой – трудностью их поиска. В то же время он считает, что необходимо внимательно отнестись к идеям американского археолога Р. Дэвиса, который указывает на фактор ухудшения климата как на основу древнего населения во-второй половине верхнего плейстоцена.3
Важность раскопок стоянки Шугноу В.А.Ранов определил таким образом «Потребовалось очень много времени и работы, чтобы подойти к окончательному суждении о коллекции палеолитических слоев Шугноу..., но сейчас можно отметить определенную пластинча-тость инвентаря… и отсутствие галечного элемента. Этот факт показывает, что ранее установленная закономерность равнины дают палеолит ближневолсточного типа, а горы – возрастание галечной техники, не может рассматриваться прямолинейно, как прежде».1
В.А.Ранов упоминает также еще об одной верхнепалеолитической стоянке Оджук-6 в Варзобском ущелье, имеющей 5 культурных слоев, пока еще неописанных. Правда, ему кажется странным, что в таком незначительном по мощности разрезе (максимально 4,5 м) укладывается 5 слоев, охватывающих, по меньшей мере, 50 тыс. лет.2 Но если авторы раскопок правильно передали стратиграфические особенности, то могут обнаружиться аналогии материалов Оджука-6 и эпипалеолита Северного Афганистана.3
Концепции В.А.Ранова по генезису культур первобытно общинного строя на территории Таджикистана
Большой интерес, представляет периодизация памятников каменного века, созданная В.А.Рановым совместно с его коллегами и соратниками. По мнению ученого, подлинная археологическая периодизация должна состоять из трех главных компонентов: археологической классификации, хронологии (абсолютное и относительное датирование) и геологической стратификации. Важное дополнение к этому положению – обязательное наличие в любой археологической периодизации двух параллельных колонок. В одну из них включаются памятники — геоархеофакты, имеющие хороший археологический и геологический контексты, а в другую — памятники интерпретационного уровня, т. е. такие, у которых один из двух важнейших компонентов не является полновесным. Такой подход позволял с большей долей достоверности рассматривать как ранее созданные схемы периодизации каменного века, так и создаваемые.
Одновременно с этим Вадим Александрович выдвинул и обосновал фундаментальные идеи и соответствующие методологические подходы, позволяющие осуществлять целостную реконструкцию региональной эволюции древних культур на протяжении почти миллиона лет.
Будучи сторонником моноцентристской южной гипотезы происхождения человека из Африки, он в своей докторской диссертации предложил модель эстафетной миграции первобытного человека. Модель предполагает не быстрое и целенаправленное расселение, а эстафету поколений, последовательно осваивающих новые территории и передающих импульс этого движения через тысячи лет. Согласно этой модели расселения, первобытный человек, преобразуя в процессе своего движения среду обитания и исходные материалы для обработки артефактов, изменял производственные традиции. Эти изменения и служили причиной появления новых локальных фаций или культур. Выразительницей этого процесса стала каратауская культура, которая базировалась на галечной технологии, хотя и имела своеобразный облик.
В докторской диссертации В.А.Ранова дается также объяснение феномена появления мустьерской культуры на территории Средней Азии. До этого ученому не удавалось вывести мустьерскую культуру из местной каратауской. Поэтому он принял гипотезу А.П.Окладникова о появлении мустьерской индустрии на данной территории в готовом виде, в частности с Ближнего Востока.1 Развивая эту гипотезу, Вадим Александрович напрямую связывает неандертальцев с распространением памятников, относящихся к мустье. Вслед за Д.Айгнер он считает, что в странах, где мустьерские памятники отсутствуют, неандертальской фазы эволюции человека не существовало. Имеются только синхронные культуры среднего палеолита, продолжающие ее развитие на базе хомо-эректуса.
В процессе расширения полевых исследований и развития идей, предложенных А.П.Окладниковым, В.А.Ранов выдвинул предположение, что Таджикистан находится на стыке трех больших палеолитических провинций: переднеазиатской сибирско-монгольской и восточноазиатской. Влияние этих областей достаточно хорошо прослеживается в индустрии стоянок каменного века Таджикистана, впитавшая в себя особенности этих трех больших регионов. Из этих регионов появились соответственно памятники двух типов. Памятники одного типа (группа А) соответствуют индустриям ближневосточного типа, памятники другого (группа Б) — вариантам палеолита Юго-Восточной Азии. Эта гипотеза, «перекликающаяся» с теорией Х.Мовиуса, была выдвинута В.А.Рановым 40 лет тому назад.1 Однако она не потеряла своего значения и до сих пор, о чем свидетельствует ее широкое использование последнее время исследователями многих стран.
В дальнейшем под влиянием работ Ф.Борда и его последователей Вадим Александрович пришел к выводу, что леваллуа-мустьерская группа не является такой однородной, как это казалось до сих пор. Отталкиваясь от этого важного положения, он выделил на территории Средней Азии ряд технических вариантов, или фаций му-стье: леваллуазское (Джар-Кутан, Ходжакент, Оби-Рахмат), леваллуа-мустьерское (Кайрак-Кумы, Тоссор, Худжи, Капчигай, Ферганские стоянки); горное мустье (Тешик-Таш, Огзи-Кичик, Кутурбулак, Семи-ганч) и мустьеро-соанское (Кара-Бура, Ак-Джар, Кухи-Пиез). Кроме того, учитывая новые данные по палеолиту Узбекистана, он выдвинул также гипотезу о возможности выделения зубчатого мустье. Значительный интерес вызывают теоретические разработки Вадима Александровича по проблемам леваллуа, представленные в статье «Парадокс леваллуа»