Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социально-политическое развитие городских центров Ростовской области в годы перестройки (1985 - 1991 гг.) 37
1.1. Нарастание протестных настроений в региональном обществе 37
1.2. Взаимодействие властных структур и городской общественности в эпоху перестройки 49
Глава 2. Городские общества Ростовской области в постсоветский период (1991 - 2003 гг.) 101
2.1. Институциональные изменения новой эпохи (1991 1993 гг.) 101
2.2. Областной центр на пути к современной форме местного самоуправления (1993-1998 гг.) 119
2.3. Социально-политическая ситуация в городских центрах Ростовской области накануне муниципальной реформы 2003 года (1998-2003 гг.) 146
Заключение 169
Список источников и литературы 179
Приложение 214
- Нарастание протестных настроений в региональном обществе
- Взаимодействие властных структур и городской общественности в эпоху перестройки
- Институциональные изменения новой эпохи (1991 1993 гг.)
- Социально-политическая ситуация в городских центрах Ростовской области накануне муниципальной реформы 2003 года (1998-2003 гг.)
Нарастание протестных настроений в региональном обществе
Период 80-х – 90-х гг. XX века был отмечен как время больших институциональных перемен, связанных с процессами демократизации в рамках политического пространства Советского Союза. Январский пленум ЦК КПСС 1987 года утвердил положение о развитии самоуправленческих начал во всех сферах общественной жизни. Одной из новаций в общественно-политической сфере стал принятый 30 июня 1987 года Закон СССР «О всенародном обсуждении важных вопросов государственного управления». Реализация основных положений этого закона была ориентирована на местное сообщество, трудовые коллективы. Им надлежало обсуждать проекты решений местных Советов, их исполкомов о комплексных планах экономического и социального развития, вопросы, связанные с реализацией гражданских прав1. По сути, в эти годы создавалась нормативная база для реализации самоуправления на предприятиях, законодательно были определены органы этого самоуправления (общее собрание, собрание трудового коллектива)2. Впоследствии запуск этих тенденций был поддержан решениями XIX Всесоюзной конференции КПСС1. Инициированные союзным центром процессы демократизации и гласности проявили себя в пределах развития городского социума.
Однако, у большинства представителей номенклатуры, руководителей организаций и предприятий отсутствовал реальный опыт работы в новой системе согласования интересов – государственных, общественных, производственных и индивидуальных2. В результате методы, которыми реализовывалась эта государственная политика, часто оставались традиционными. Господствовавшие формализм, бюрократические структуры и официальный язык штампов становились основным объектом критики общественности. Таким образом, декларирование «новой политики» в локальном контексте не означало эффективного развития публичной сферы.
Трудности в реализации политических преобразований перестройки в Ростовской области во многом были связаны с острым социально экономическим кризисом, корни которого уходили в предшествующий период. В первой половине 80-х гг. руководство Ростовской области реализовывало политику укрепления структур корпоративного типа: производственных, научно-производственных, торговых, агропромышленных. Эта политика была направлена на поддержание крупных производственных предприятий по типу ЛОМО, «Электросилы», «Ростсельмаша» и т.д. Именно в системе управления этих структур рождалась идеология «бюрократического корпоративизма»3, представляющего собой способ неформальных взаимодействий между «группами интересов» и носителями партийно-государственной власти. Такого рода взаимоотношения порождали неэффективность существующих в городе и области предприятий дефицит товаров и развитие «теневой экономики». К середине 1980-х годов ВВП СССР в расчёте на душу населения составлял около 37 % от уровня США. Прирост производительности труда вплотную приблизился к нулевой отметке. На единицу национального дохода в советской экономике расходовалось в 1,5— 2 раза больше электроэнергии, топлива, металла и других ресурсов, чем в промышленно развитых странах1.
Критерий, по которому можно было бы судить о развитии макроэкономических показателей, напрямую связан с динамикой численности городского населения. На общем фоне неблагоприятных тенденций в России 60–80-х годов, в Таганроге наблюдалось снижение динамики численности населения. При этом инфраструктура городского населения Таганрога демонстрировала динамику социальных изменений, характерных для большинства среднестатистических городов РСФСР/РФ, Ростовской области (См. таблицу В).
Показательным примером, свидетельствующим о кризисном состоянии экономики городов Ростовской области, является выступление руководителя области И.А. Бондаренко 3 декабря 1983 года на XXIX отчётно-выборной партконференции города Таганрога. На тот период около 20 предприятий города скорректировало свои планы в сторону уменьшения производства на сумму 53 млн. рублей2. Неуклонно росла текучесть кадров: предприятия и стройки города за два года приняли на работу 57000 чел., а уволили - 55000 чел. Ежедневно в Таганроге за нарушение общественного порядка задерживали до 120-1303. И.А. Бондаренко отметил, что в условиях такого кризисного состояния главной задачей партийного руководства было изменение подходов к управлению предприятием и городом. Необходимо «по-настоящему реализовывать Закон о трудовых коллективах», а «главная задача горкома – мобилизация, сплочение всех сил на повышение требовательности за неукоснительное исполнение принимаемых решений»1 -говорил И.А. Бондаренко. Только через поддержку общественных форм социальных действий, изменение форм участия и вовлеченности горожан в общественно-политические процессы возможен был выход из этого кризиса.
Сложное экономическое положение усугублялось спецификой политической системы. Локальная конфигурация политической власти во многом повторяла союзный и республиканский формат – сохранялось двоевластие партийных и советских органов. Городские партийные органы являлись основными центрами принятия решения в общественно-политическом пространстве города. Во главе ростовских коммунистов в исследуемый период стояли А.А. Донцов (08.10.1984-10.10.1988 гг.), В.Д. Козлов (10.10.1988 - 28.05.1991 гг.) и Ю.А. Семенов (28.05-23.08.1991 гг.). Городские советы народных депутатов работали в качестве совещательного органа, поддерживающего и обсуждающего государственные решения. Однако через исполкомы советов решалось немалое количество местных проблем, местные советы занимались конкретной деятельностью2. Горсовет в те годы возглавляли Л.А. Иванченко (октябрь 1984 –апрель 1986 гг.), Г.И. Зоренко (апрель 1986 – декабрь 1989 гг.), В. Ф. Чуб (январь – апрель 1990 г.), В.Н. Анпилогов (апрель 1990 – октябрь 1991 гг.).
Из выступления первого секретаря горкома А.А. Донцова перед представителями прессы становятся ясными цели политики городских властей. Поводом для выступления стало выявление перспективы стратегического развития города на период XII пятилетки. В предыдущие годы городом было реализовано внеплановой продукции на 170 млн. рублей. Контрольные задания пятилетки перевыполнены на 2%, а по производительности труда – на 4,5%. При этом констатировалось, что доля выпуска товаров народного потребления составила 35%, сверх плана было выпущено товаров массового производства на 0,3 млн. рублей1. Всё это в глазах областного и республиканского руководство выглядело как значительное достижение.
Отдельным приоритетным направлением, которое курировал горком было развитие инфраструктуры города. Строительство водопроводной системы, структур теплоснабжения и транспорта находилось под постоянным контролем партийных органов, в связи с тем, что решение проблем местного характера было принципиально важным для городской общественности. Вопреки значительным проблемам с товароснабжением в 1986 году всё-таки вырос товарооборот – его рост по сравнению с началом пятилетки составил 10,6%2. Отдельное внимание в докладе было уделено вопросам организации подсобных хозяйств и предприятий города, которых в 1986 году насчитывалось 28. Для целей реформирования возникала необходимость изменить существующие порядки: нужны были «ломка традиционных методов хозяйствования, повышение теоретического и профессионального уровня подготовки кадров»3. Все эти процессы были продиктованы постановлением Совета министров СССР от 21.11.1985 № 1133 «О мерах по дальнейшему развитию в 1986-1990 годах городского хозяйства Ростова-на-Дону». Основная цель программы – выход на республиканский уровень обеспеченности по многим показателям социально-экономического развития.
Восприятие горожанами результативности декларируемых реформ и социально-экономического положения кардинально отличалось от позиции властей. «Трудящихся города» волновали вопросы тепло- и водо-снабжения, функционирования городского общественного транспорта и коммунальных служб, обеспечения жителей Ростова продуктами питания. На 1989 год состояние коммунальных сетей Ростова-на-Дону характеризовалось значительной изношенностью (См. таблицу А). На обустройство инфраструктуры не хватало ни ресурсов, ни политической воли городских властей.
Взаимодействие властных структур и городской общественности в эпоху перестройки
В 1985-1987 гг. применялась практика изучения общественного мнения горожан в целях контроля за настроениями в обществе. В Ростове-на-Дону такие замеры проводились по районам.
Партийные службы по работе с общественным мнением, в том числе в аппарате идеологического отдела горкома, предлагали сценарии проведения дополнительных исследований и профилактических мер. Например, отдел пропаганды и агитации Ленинского РК КПСС в направлении социологических исследований, которые необходимо провести в 1986-1990 гг., разработал следующую программу работы с городскими проблемами1:
-повышение эффективности марксистско-ленинского образования трудящихся,
-требование результативных мероприятий по борьбе с пьянством и алкоголизмом,
-увеличение эффективности использования клубных учреждений и спортивных сооружений,
-стремление увеличить результативность идеологической, массово политической работы в малочисленных трудовых коллективах, эффективность работы по месту жительства.
Информация о работе социологической группы Октябрьского райкома2 КПСС демонстрировала стремление организации выявить препятствия на пути к перестройке. Исследователями было опрошено 1500 человек. Исследование «Активизация человеческого фактора в условиях ускорения социально-экономического развития страны» должно было выявить готовность граждан к политическим и социальным реформам. Пропаганда идей перестройки должна была планироваться согласно проведённым исследованиям. В 1987 году проверялась действенность мер по борьбе с пьянством и алкоголизмом, в 1988 году проходило информирование по вопросам внутренней и международной жизни. В планы райкома в 1989 году входил анализ эффективности работы по атеистическому воспитанию, а в 1990 - идеологического обеспечения социально-экономического развития района.
В Пролетарском районе города в двадцати исследованиях отдела по идеологической работе с 1981 по 1986 год участвовало 5000 человек1. Помимо идеологии изучались социально-психологический климат в районе, трудовая дисциплина, использование свободного времени рабочих из общежитий. В планах на 1987-1990 гг. был анализ производительности труда, выявление эффективности влияния агитаторов на политическую активность. Райком ставил перед собой задачи сделать реально действенными социальные программы, направленные на повышение производительности труда, влияние экономической учебы и выполнения планов на трудовую активность.
Кроме этого работа партийной «социологической службы» была продиктована стремлением контролировать ход процессов перестройки «снизу». Данные исследования демонстрировали реальную картину политических установок, протестную настроенность и степень потенциального активизма тех или иных групп городского населения2.
По данным этих опросов, 85,6% ростовчан считали перестройку необходимой мерой, вызванной объективным состоянием дел. Однако 75,8% отмечали в качестве её недостатка то, что ещё не созданы условия, заставляющие перестраиваться коллективы и производства. Отсутствие условий для перестроечных преобразований виделось в несовершенстве системы управления: 46% ростовчан считало, что в этой сфере сделано далеко не все необходимое3.
В то же время 38% горожан ждали перестройки от других, считая, что это их не касается, а 33% опрошенных говорили, что состояние дел перестройки тормозится техническим состоянием производственной базы. Для 30% трудящихся «отсутствовали стимулы», как на производстве, так и в общественной деятельности. Это свидетельствовало о неготовности ростовчан к процессам самоорганизации.
В тоже время можно говорить и о гражданской пассивности ростовчан: 52% населения отметило недостаточную активность трудящихся в качестве фактора, мешающего преобразованиям. Большинство ростовчан считало, что идет подмена реальной перестройки разговорами о ней: 29% опрошенных отметили «парадность, показуху, очковтирательство» при реализации основных направлений перестройки1.
Оценивая ход перестройки, ростовчане фактически продемонстрировали отсутствие веры в реформизм: 45% заявило, что перемен нет, 44%, что перемены есть, но они «непоследовательные и половинчатые». И только 11% отметило, что позитивные перемены ощущаются все более отчетливо. Около 40% трудящихся высказалось за то, что активность и заинтересованность работников в делах их предприятий не повысилась, а 50% говорило о том, что активность повысилась лишь в определенной степени.
Что касается инициативности и стремления к самоорганизации, то 49 % ростовчан заявило, что не все руководители ориентированы на развитие инициативы рядовых членов коллективов; 14 % считают, что руководители организаций не поощряют инициативы. И в то же время около 47% респондентов считало, что от их инициативы мало что зависит при существующих условиях деятельности коллектива2.
В общественном сознании отсутствовало стремление к проявлению инициативы и социальной активности: 29% ростовчан полагало, что инициативных людей очень мало, а 24% поддерживали идею, что многие работать по-новому просто не умеют.
Власть теряла контроль над управлением предприятиями и общественными организациями, а общественность была недовольна отсутствием прозрачности во взаимоотношениях с номенклатурой. Отчеты руководителей проводятся: 47% - нерегулярно, 20% - вообще не проводятся, и лишь 33% ростовчан подтвердило, что отчёты проводятся систематически. Что касается характера отчётов, то лишь 37% подтверждало их самокритичное содержание. 31% опрошенных говорило о формальном осуществлении отчётности.
Что же мешало повышению ответственности руководителей во время процесса перестройки работы общественных организаций и органов коллективного самоуправления? Это были и недостатки в организации труда (55,2%), и отсутствие необходимости «дорожить своим рабочим местом» (32,3%), и несовершенство системы оплаты труда, и отсутствие воспитанной с детства любви к труду (по 28% соответственно). Анализ общественного мнения по вопросам преодоления имеющихся на предприятиях и в общественных организациях недостатков сводился в первую очередь к необходимости введения «мер по преодолению инерции выработанных в прошедшие годы стиля управления, мышления и хозяйствования»1. Более половины - 55% ростовчан высказалось за то, что необходимо дать большую самостоятельность предприятий с практикой отчета руководителей перед коллективом.
Таким образом, региональная и общесоюзная политика на заре перестройки задавала «тон» развитию городского сообщества.
Неразрешённость социальных и политических проблем копила в себе серьёзный потенциал для самоорганизации горожан на фоне неэффективной реализации государственной политики. Рождалось недоверие к властным институтам, которые продолжали форматировать общественное развитие через институты партийного контроля. При этом в официальном дискурсе данного периода значительной смысловой единицей было понятие «трудовых коллективов», «трудящихся». Трудовой коллектив оставался частью и атрибутом позднесоветского корпоративизма, а также виделся идеологами перестройки основной единицей общественной самоорганизации.
Средства массовой информации в 1987-1988 гг. позволяли консолидировать протестный потенциал горожан, давали возможность представителям общественности ограниченно выражать свою точку зрения. Город и городская пресса, в силу ее информационного характера, были связаны отношениями взаимодействия и взаимовлияния: пресса отражала городские процессы, создавала в представлении социально активной части читателей-горожан образ города как единого материально-духовного пространства, обеспечивающего созидательную активность общественных сил1.
Институциональные изменения новой эпохи (1991 1993 гг.)
Переломный момент, положивший начало изменению формата городской общественности, был связан с политическим кризисом 1992-1993 гг. Концепция «субнационального» авторитаризма, предложенная В.Я. Гельманом, применима к данной политической ситуации и позволяет объяснить значительную ориентированность горожан в Ростовской области на политические события, происходящие в федеральном центре в 1992-1993 гг. Поэтому именно с крушением системы Советов в регионах начинается новая страница городского самоуправления, жизни городского сообщества.
Существование системы Советов в 1991-1993 гг. имело, как свои недостатки, так и достоинства. Ситуация с разработкой нового законодательства по вопросам местного самоуправления сложилась таким образом, что наряду с новыми законами, действовали и старые, либо новые, но разработанные на основе иных правовых концепций. Так, одновременно с Законом РСФСР «О местном самоуправлении в РСФСР»1, действовали законодательные акты в области административно - территориального устройства, бюджетного процесса, значительно нарушающие права местного самоуправления. В законе была сделана попытка установления политической определённости по отношению к органам местного самоуправления. За ними были закреплены конкретные полномочия, контурно был обозначен статус ТОСов.
Принятый осенью 1991 г. Закон РСФСР «О краевом (областном) Совете народных депутатов и краевой (областной) администрации» практически продублировал круг полномочий и компетенцию местных Советов, определенную в Законе РСФСР «О местном самоуправлении в РСФСР», но ничего не сказал о бюджетных правах местного самоуправления. Попытка законодательно закрепить финансовую самостоятельность местного самоуправления в принятом Верховным Советом РСФСР 15 апреля 1993 г. Законе «Об основах бюджетных прав и прав по формированию и использованию внебюджетных фондов представительных и исполнительных органов государственной власти республик в составе Российской Федерации, автономной области, автономных округов, краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, органов местного самоуправления» не увенчалась успехом. Это было связано с тем, что до конца не были определены зоны бюджетной ответственности региона и органа местного самоуправления. Слабость системы Советов была продиктована сбоями на уровне закрепления юридических прав и компетенций.
Тем не менее, на период до 1993 г. систему Советов можно было бы считать реальной формой политического представительства, как в регионах, так и на уровне федерального центра. Положительной чертой являлось также и то, что система представительства была сбалансированной. В работу системы Советов было включено большее количество социальных групп, общественных организаций.
Однако существовали и серьёзные проблемы. На протяжении истории советской государственности данный институт власти был органом управления, чьи компетенции пересекались с другими центрами власти. В частности такое положение вещей сохранялось на региональном уровне. К примеру, в августе 1991 г. фактически продолжали сосуществовать два центра региональной власти, в равной степени в области ими были председатель областного Совета Л.А. Иванченко и первый секретарь обкома КПСС В.Т. Суслин. Исполнительная власть была представлена исполкомом, который фактически и юридически входил в систему Советов. Всё это демонстрировало явную неразделенность полномочий и отсутствие сбалансированной системы сдержек и противовесов1.
Довольно сложно определить Совет как сугубо консервативный орган, воспринимающийся в массовом сознании как атавизм предыдущей эпохи, также как администрацию – как орган, провозгласивший курс на реформы. При этом можно представить сущностную характеристику восприятия Советов в общественном сознании ростовчан в последние два года своего существования. Во-первых, был развеян миф о «советском народовластии», причём крушение власти КПСС предварило менее болезненный уход со сцены политической власти Советов. Во-вторых, значительная часть жителей видела в Советах защиту от реформ, Советы были правомочной оппозицией реформаторам и своеобразным социально-политическим стабилизатором. В-третьих, Советы аккумулировали противодействие, основанное на социальной инерции2. В историографии существует мнение, согласно которому, если бы на месте советов существовала другая структура, то противостояние могло бы перерасти в гражданскую войну3.
Параллельно создавались новые политические институты, пролоббированные федеральным центром. После путча 1991 г. Советы некоторое время были единственным реальным органом власти, как на региональном, так и местном уровне. Но уже 14 октября 1991 года появилось Постановление № 1 Главы администрации Ростовской области: «В соответствии с указом Президента РСФСР от 8 октября 1991 года № 139 приступил к исполнению обязанностей главы администрации Ростовской области с 14 октября 1991 года. В.Ф. Чуб»1.
Началось реформирование структуры областного исполкома2. Пришедшая ему на смену администрация была самостоятельным органом власти, подотчётным Совету, но не входящим в его структуру. Основным принципом работы администрации стал принцип единоначалия, в отличие от «коллективного стиля руководства» в структуре исполкома3. На данном этапе глава областной администрации назначался Президентом. Фактически, это назначение было попыткой консолидировать региональные и муниципальные элиты, вокруг проводимых реформ. Первые шаги Ростовской администрации были связаны с перераспределением властных функций.
Областной администрации противостояла контрэлита в лице бывшей партийно-государственной номенклатуры. На местном уровне в структуре политических институтов, формирующихся на данном этапе, была представлена партийная бюрократия в лице Л.А. Иванченко, В.Т. Суслина, способная составить конкуренцию представителям администрации. Отношение к администрации можно характеризовать как осторожное фрондирование: в региональных документах не было резкой критики деятельности администрации, но среди депутатов были представлены критические мнения по отношению к главе администрации. При этом кандидатуры областного главы – В.Ф. Чуба и ростовских лидеров – Ю.Б. Погребщикова и М.А. Чернышева были согласованы сессиями соответствующих советов4. При этом все трое пришли в исполнительную власть из депутатского корпуса, и этот переход характеризовался обострением взаимоотношений с бывшими коллегами.
Важно отметить, что первый руководитель администрации Ростова-на-Дону шёл по пути качественного и количественного расширения прав администрации. Глава горсовета В.П. Мусиенко – отстаивал систему Советов, хотя и не был сторонником конфронтации. Руководителя области В.Ф. Чуба никто не считал реформатором, да и А.В. Попов, председатель Ростовского областного Совета народных депутатов, поддерживал о себе мнение как о центристе1. Фактически можно было говорить о «тандеме», который позволил обоим лидерам сохранить властные рычаги после октября 1993 года. Данный факт иллюстрирует следующее откровение А.В.Попова, высказанное им в интервью:
«Мне всегда были неприятны московские драчки между властями. Думаю, так же настроен и глава администрации области. Мы оба за стабильность, за добрые отношения между ветвями власти. Это не говорит о том, что у нас нет разногласий и собственного мнения. Были и есть. Но есть и четкая позиция: в области должна быть спокойная обстановка, позволяющая людям трудиться и отдыхать так, как они того заслуживают. … Но это то, что касается урегулирования взаимоотношений между депутатами. Здесь требуется встать выше правых, левых, демократов, радикалов … в золотую середину, в центр…»2.
Социально-политическая ситуация в городских центрах Ростовской области накануне муниципальной реформы 2003 года (1998-2003 гг.)
Развитие городского сообщества в конце 90-х гг. продолжалось в формате, который был задан федеральным центром и регионом. В 1997 г. А.Б. Чубайс собрал мэров 20 городов, для того, чтобы обсудить изменение формата налоговой политики. В первую очередь, речь шла о том, чтобы подоходный налог оседал в городских бюджетах, а не областных (предложение мэра Новосибирска В. Толоконского). Вскоре был принят Указ Президента РФ № 531 о создании Совета по местному самоуправлению при Президенте РФ. А уже с 1995 года начала действовать федеральная программа государственной поддержки местного самоуправления. Её основной целью была максимальная децентрализация управления и увеличение финансовых ресурсов местного самоуправления. Данные меры федеральной власти были рассчитаны на реализацию идеи ограничения «губернаторской фронды». В её реализации активное участие принимала ростовская политическая элита (например, мэр Ростова-на-Дону М. Чернышев).
В период работы второй Государственной Думы Федерального Собрания наметился перелом в развитии регионального политического процесса1: система локального и федерального представительства интересов заняла своё место в институциональной картине современности. Можно выделить четыре основных характеристики этого перелома, главную роль в котором сыграл российский парламент.
1. Появилась тенденция возврата к старым идеям сильного государства (идеология государственничества), причём шло сближение этих идей с идеями либерализма («сильное государство – рыночная экономика»).
2. В обществе была исключена возможность отката к социалистическому способу производства, тем самым полностью исключался «реванш» левых в масштабах исполнительной и президентской властей. Экономический истеблишмент отказался от поддержки левых сил, как в локальном, городском, так и на федеральном уровне.
3. Закончился период противостояния властей в обоих аспектах: законодательной и исполнительной, а также федеральной и региональной (об этом свидетельствует, например, активность Совета Федерации при отстранении Ю. И. Скуратова от должности Генерального прокурора).
4. В России продолжалось динамичное развитие общественно-политической жизни, проведение полномасштабных реформ, затрагивающих практически все основные сферы общественного устройства1.
Явление «перелома» во многом продиктовано объективными факторами, главенствующими из которых стали стабилизация политического процесса и концентрация интересов определённой элитарный группы – представителей крупных экономических (в т. ч. финансовых) структур, которые использовали парламент для достижения своих политических интересов, поэтому, обращаясь к третьей исследовательской задаче – выявление роли законодательных решений парламента, можно говорить о лоббистской деятельности на всех уровнях власти – локальном, региональном, муниципальном.
Одним из главных результатов политических трансформаций является изменение электорального ландшафта. Городской избиратель 1999 года уже не просто «ходит» на выборы, он начинает ценить свой голос, не расточать его на партии-аутсайдеры, определяет для себя (зачастую неосознанно), какие партии соответствуют его политическим желаниям и интересам. В массовом сознании граждан политические приоритеты, артикулируемые политическими партиями и переносимые впоследствии в Государственную думу, связаны с тремя основными категориями ценностного характера, которые доминировали на протяжении девяностых годов:
- надежда на стабилизацию политического режима;
- необходимость в экономической стабилизации, социальной защищённости;
- возрождение патриотизма в его новой «российской» оболочке;
Государственная Дума второго созыва отражала политические процессы, происходящие в обществе той эпохи. Здесь была представлена большая часть политических сил, влияющих на жизнь общества. При этом Государственная Дума стала структуризированным политическим институтом, где депутатские объединения стали субъектами принятий законодательных решений и формирования общей политической мысли Думы. Деятельность политиков стала носить технический характер, в отличии от советской системы представительства, где профессиональных законодателей и политиков было крайне мало.
В условиях перманентного кризиса власти, как оказалось к концу 90-х годов, народное представительство имело более позитивный образ, чем президентские структуры. И это объяснялось не только доминированием в Думе представителей оппозиции, но и личными качествами главы второго ее созыва - Г.Н. Селезнева. Причем после событий 17 августа 1998 года сложилась ситуация, когда руководитель парламента в народном восприятии вошел в число потенциальных претендентов на высший пост в государстве. Однако изменение соотношения партийно-политических сил в Думе при В.В. Путине, в результате консолидации пропрезидентского большинства, привело к редукции роли, как спикера, так и самого парламента, превратившихся, по сути, в «технический» инструмент реализации курса исполнительной власти. Несмотря на неоднократно декларируемые претензии бороться за пост президента, Г.Н. Селезнев, выпав из списка КПРФ, так же, как ранее И.П. Рыбкин, не сумел закрепиться в статусе, выразителя претензий на власть определенных социальных групп.
Общее развитие политических процессов в пространстве городского сообщества было связано с кризисом доверия к либеральным ценностям. Показательна в этом плане динамика избирательной кампании в Законодательное собрание области 1998 г. Демократическая коалиция «За социально-экономический прогресс и гражданское согласие» провела третью конференцию и выдвинула депутатов на выборы в Законодательное собрание. У «Яблока» в коалиции была особая позиция, имелся отдельный список кандидатов. Представители «Яблока» хотели договориться с другими демократами, чтобы их кандидатам были отданы все ростовские округа (1/4 мандатов), тогда они поддержат кандидатов в области. На встрече присутствовал председатель республиканской партии России В. Лысенко1.
Социологический опрос бюро рекламных исследований «Проспект» позволяет понять ожидания жителей крупных городов – Ростова-на-Дону, Таганрога от избирательной кампании 1998 г. в целом. Социологический опрос показывал, какой в общественном сознании горожан складывался образ нового законодателя и управленца. По мнению респондентов, для депутата наиболее важен опыт хозяйственной работы (24,2%), опыт руководства крупным предприятием (20,4%), опыт работы в системе государственного управления (20%). Партийная ангажированность при этом уходит на второй план - принадлежность к коммунистической партии в прошлом не является приоритетом (0,2%) Для избирателей было важно отсутствие провалов в биографии, когда не понятно, чем он занимался в течение каких-то лет. Высок абсентеизм среди горожан-избирателей: 35,4% заявили, что не будут участвовать в выборах, а 27,2%, что еще не приняли окончательно решения1.
В рамках изучаемого периода становления городских сообществ можно отметить переход социальной активности городской оппозиции в небольшие города, в которых ещё не завершился процесс согласования интересов. Например, председатель Избирательной комиссии Ростовской области С. Юсов заявил, что Батайск станет центром значительных политических баталий на муниципальных выборах 2000 года, так как местная организация КПРФ поддерживает на выборах генерального директора Азовского комбината детского питания В. Зиновьева, который в 1991 году возглавил горком КПСС во время её запрета2.
Местное самоуправление в городах области сформировалась на основе действующего в России законодательства. В частности, система КТОСов (Комитетов общественного территориального общественного самоуправления), которая была предложена законом о местном самоуправлении 1995 г., была малоэффективна. Созданные в середине 90-х гг., они не имели достаточной материально-технической базы, слабо взаимодействовали с представительными и исполнительными органами местной власти. Их организующий потенциал использовался недостаточно (действовали они на отдельных кусках территории, не образуя единую систему органов)3.