Внешняя политика в общественном мнении России накануне Первой мировой войны : 1908 - 1914 гг. Кострикова, Елена Гавриловна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I Боснийский кризис и общественное мнение России 38

1. Приход А.П.Извольского 38

2. Начальный этап Боснийского кризиса 46

3. Аннексия объявлена. Реакция в русском обществе 58

4. Борьба вокруг обсуждения боснийского вопроса в Думе 74

5.Заключительный этап Боснийского кризиса. Капитуляция России 94

Глава II От Потсдамского свидания к Потсдамскому соглашению 139

1. После «дипломатической Цусимы». Россия, Австро-Венгрия и Германия в поисках примирения 139

2. Свидание в Потсдаме 163

3. Полемика в русской прессе по вопросу о железнодорожном строительстве в Персии. Проект Великого индийского пути 174

4. На пути к соглашению 183

5. Заключение соглашения и общественное мнение в России 193

Глава III Международные конфликты 1912-1914 годов и русское общество 212

1. На пороге Балканской войны 212

2. Война на Балканах: правительство и общественное мнение 234

3. Вопрос о Черноморских проливах во время первой Балканской войны 246

4. Совещание послов в Лондоне и отклики в России 255

5. Реакция в русском обществе на вторую Балканскую войну 269

6. Конфликт между Россией и Германией из-за миссии генерала Лимана фон Сандерса 282

7. Русско-германская газетная война 296

8. Июльский кризис 1914 г. в освещении русской прессы 307

Часть вторая

Глава IV Борьба в российском обществе вокруг реформы МИД 332

1. В ожидании преобразований 332

2. Первый этап реформы 339

3. Борьба вокруг реформы МИД в условиях Боснийского кризиса 345

4. Внесение проекта реформы центрального ведомства МИД в Государственную думу. Начало реформы зарубежной службы 358

Глава V Государственная Дума и Министерство иностранных дел 375

1. Вопросы внешней политики в III и IV Государственной думе 375

2. Обсуждение финансовых вопросов МИД в Государственной думе 393

3. Законодательные инициативы МИД в Государственной думе 421

Заключение 451

Список источников и литературы 457

• Начальный этап Боснийского кризиса
• Полемика в русской прессе по вопросу о железнодорожном строительстве в Персии. Проект Великого индийского пути
• Конфликт между Россией и Германией из-за миссии генерала Лимана фон Сандерса
• Внесение проекта реформы центрального ведомства МИД в Государственную думу. Начало реформы зарубежной службы

Введение к работе

Актуальность темы исследования. С начала Первой мировой войны минуло почти сто лет, однако в современном российском обществе не только историки и политики, но и многие люди, которым небезразлична судьба нашей страны, вновь обращаются к тому времени в поисках ответа на вопрос, могла ли история пойти другим путем, был ли у России шанс избежать участия в схватке европейских держав?

Весной 1907 г., под впечатлением неудачной русско-японской войны и революционных потрясений премьер-министр П.А.Столыпин произнес ставшую знаменитой фразу о том, что стране нужны двадцать спокойных лет. Однако спустя всего семь лет Российская империя оказалась вовлечена в военный конфликт глобального масштаба. К этому привела цепь событий как внешнего, так и внутреннего порядка.

Россия, включенная в систему международных отношений, не могла оставаться в стороне от мировых событий. Начало XX века было насыщено острыми международными конфликтами и их интенсивность, по мере приближения к роковой развязке, нарастала. Большинство из них – Боснийский кризис, Итало-турецкая война, две Балканские войны и др. – непосредственно затрагивали интересы нашей страны. Актуальность избранной темы состоит и в том, что «горячие точки» того времени во многом совпадают с современными. Опять в центре внимания Балканы, Ближний и Средний Восток. В этом проявляется устойчивость геополитических факторов, как для России, так и для остального мира.

В диссертационном исследовании сложные внешнеполитические проблемы, которые приходилось решать российской дипломатии в условиях чрезвычайно напряженной международной обстановки кануна Первой мировой войны, рассматриваются во взаимосвязи с внутренней политикой через призму общественного мнения, уже настойчиво заявлявшего о себе.

В России роль общественного мнения существенно возросла на рубеже XIX и XX вв. К этому времени сформировались все необходимые предпосылки и институты для более активного его влияния на политику государства. Глубокие изменения в политическом устройстве страны связаны с революцией 1905–1907 гг. В России зарождаются основы парламентаризма, во множестве возникают различные партии, охватывающие весь спектр политической жизни. С отменой предварительной цензуры бурный подъем переживает периодическая печать, главным образом газеты, которые теперь издаются даже в небольших городах. Общество получило широкий доступ к самой разнообразной политической, социокультурной и социально-экономической информации на мировом уровне.

Под влиянием этих факторов в России заметно возросла динамика всей социально-политической жизни, активно проявлявшаяся в общественном мнении, представляющем собой верхний уровень общественного сознания, т.е. отношение различных групп граждан страны к наиболее значимым проблемам и событиям, к деятельности власти, политических партий, организаций и общественных объединений, а также наиболее влиятельных личностей. Из этого следует, что общественное мнение России нельзя представлять себе ни как некую константу, ни как нечто единое в данный момент, ибо оно различно у разных социальных, национальных, религиозных, партийных или профессиональных групп. Это связано с различным общественным положением, прямыми или косвенными интересами этих групп, наличием у них рычагов влияния на власть и на своих социальных партнеров. При этом совершенно очевидно, что общественное мнение каждой из таких групп консолидируется и генерируется в первую очередь средствами массовой информации, а для рассматриваемого в данной работе периода – органами периодической печати, анализ содержания которых закономерно занимает в диссертации центральное место. Материалы Государственной думы, партийных съездов, конференций, Центральных комитетов и даже отдельных лидеров партий или думских фракций также интересны для нас именно с этой точки зрения – с точки зрения отражения ими позиций той или иной социальной группы населения страны.

В рассматриваемый период расширяется и круг социально активных граждан. Буржуазное развитие страны вовлекает в политику даже те слои, которые ранее считались политически инертными – мещан, ремесленников, мелких торговцев и служащих, часть крестьянства, – и которые питались в основном лишь слухами, анекдотами и т.п., а теперь тоже потянулись к более серьезной информации на внешнеполитические темы.

Внешняя политика долее всего оставалась закрытой для общества областью жизни государства. Основной закон Российской империи отдавал всю полноту власти в этой сфере царю. Непосредственным исполнителем воли государя был министр иностранных дел и подчиненные ему чиновники МИД. Государственная дума не имела права по собственной инициативе обсуждать внешнеполитические вопросы. Но те изменения, которые происходили в стране, не могли не оказать влияние и на эту ситуацию. Управлять страной, игнорируя набиравшую силу буржуазию, было уже нельзя. Влиятельные буржуазно-помещичьи круги хотели участвовать в определении стратегического курса и в выборе союзников России на мировой арене. Их интересы самым тесным образом переплетались с внешней политикой. В частности, доходы как помещиков, так и буржуазии, занимавшейся хлебной торговлей, весьма существенно зависели от режима Черноморских проливов. Не менее важен этот торговый путь был и для русской промышленности. По мере хозяйственного роста Юга России значение Проливов неуклонно повышалось. И это была не единственная внешнеполитическая проблема, волновавшая российское общество. Огромное значение для развития легкой промышленности и связанной с ней торговли имели позиции России в странах Ближнего и Среднего Востока, главным образом в Персии. В этом регионе России приходилось противостоять натиску более развитых конкурентов – Англии и Германии. Вопросы железнодорожного строительства в Персии для русских промышленников были вполне материальной проблемой. Не менее серьезные усилия требовались для отстаивания интересов наших предпринимателей на Дальнем Востоке, также подвергавшихся нажиму иностранных конкурентов.

Степень разработанности внешнеполитических концепций у разных партий была неодинакова. Наиболее активными в этой сфере были кадеты. Правые партии считали внешнюю политику прерогативой императора. Представители демократического лагеря проявляли меньшую заинтересованность в вопросах дипломатии, поскольку для них главными были внутриполитические проблемы. Социал-демократы в принципе отвергали внешнюю политику царизма, квалифицируя ее как империалистическую и агрессивную по всем направлениям.

В самом Министерстве иностранных дел, несмотря на все предубеждения, уходившие корнями в прошлое, крепло сознание, что без поддержки общества уже будет трудно вести успешную внешнюю политику. Такие взгляды были распространены в среде дипломатов, долго работавших за границей и видевших, как их европейские коллеги умело манипулируют общественным мнением, достигая нужных результатов.

Вопрос о реформировании одного из самых консервативных ведомств обсуждался и в обществе – об этом писала пресса различных направлений и говорили депутаты думы. Поражение в русско-японской войне, ряд крупных дипломатических неудач, прежде всего Боснийский кризис, получивший общепринятое определение «дипломатической Цусимы», заставили влиятельные общественные силы задуматься о соответствии МИД тем задачам, которые ставила перед ним сложнейшая международная обстановка. Борьба в обществе за его реформу продолжалась вплоть до начала Первой мировой войны.

Объектом диссертационного исследования является внешняя политика России накануне Первой мировой войны в контексте борьбы различных политических сил русского общества по вопросу о месте России в блоковой системе европейских государств.

Предмет исследования – взаимодействие и борьба власти в лице правящей элиты во главе с императором и руководимым им дипломатическим ведомством и общества в лице политических партий, общественных объединений, отдельных общественных и политических деятелей и прессы по вопросу определения внешнеполитического курса страны, а также борьба влиятельных общественных кругов и набиравшей силу буржуазии за доступ к обсуждению и решению вопросов внешней политики.

В центре исследования находятся те проблемы, которые более всего привлекали внимание российской общественности в рассматриваемый период, – это, прежде всего, Балканы, Ближний Восток и связанный с ними вопрос о режиме Черноморских проливов, а также борьба за сферы влияния на Среднем Востоке, особенно в Персии. Проблемы дальневосточной политики, безусловно, сохраняли свое значение, хотя после окончания русско-японской войны явно отошли в общественном сознании на второй план.

Хронологические рамки исследования – 1908–1914 гг. В 1908 г. по инициативе министра иностранных дел А.П.Извольского Россия перешла к активной политике на Балканах. Боснийский кризис 1908–1909 гг. явился одним из самых тяжелых испытаний для российской дипломатии. Последующие годы ознаменованы постепенным отходом от политики балансирования между австро-германским и англо-французским блоками. Потсдамское соглашение, заключенное между Россией и Германией в 1911 г., стало важным этапом, означавшим окончательный выбор в пользу Антанты. Итало-турецкая война, Балканские войны, кризис 1913 г., вызванный посылкой в Турцию германской военной миссии генерала Лимана фон Сандерса – все эти крупные дипломатические события способствовали укреплению Антанты. Завершающей датой исследования является август 1914 г. – вступление Российской империи в Первую мировую войну. В отдельных случаях, при решении исследовательских задач, автор выходит за указанные хронологические рамки.

Территориальные рамки: Российская империя в указанный хронологический период с выходом за ее пределы в отдельных случаях, когда речь идет о ее дипломатических партнерах.

Степень разработанности и изученности темы. При написании историографического обзора автор использовал проблемно-хронологический подход, что обусловлено отсутствием специальных работ по теме диссертации в обозначенных хронологических рамках. В то же время существует целый ряд исследований по различным смежным проблемам.

Длительное время исследование внешнеполитических проблем шло параллельно с изучением внутренней политики, почти никогда не пересекаясь. Первым вопрос о взаимоотношениях общества и дипломатии поставил И.В. Бестужев в монографии «Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906–1910 гг.» (1961 г.). На основе обширного комплекса дипломатических документов, как опубликованных, так и архивных, с привлечением прессы и публицистики он поднял такие вопросы, как классовые корни внешней политики и борьба за контроль над внешней политикой. Масштаб проблемы не позволил автору исчерпать ее. Сам он заметил: «Собственно здесь речь должна идти о ряде исследований, поскольку сложность и неразработанность проблемы требуют детального изучения каждого из наиболее важных вопросов, составляющих ее». Позднее Бестужев развивал эту же тему в большой статье, хронологически продолжившей монографию. Однако ее рамки не дали ему детально изучить позиции политических партий и групп в моменты перечисленных выше самых острых международных конфликтов 1911–1914 гг. Существенно ограничен был и круг использованных автором источников.

В дальнейшем тема борьбы в русском обществе по проблемам внешней политики накануне Первой мировой войны не получила продолжения в каком-то монографическом исследовании. В то же время отдельные ее аспекты нашли отражение в работах ряда историков. В 1967 г. М.И.Гришина опубликовала статью, посвященную внешнеполитическим планам кадетской партии в 1907–1914 гг. Борьбе в русском общественном мнении по балканскому вопросу в 1908–1913 гг. была посвящена кандидатская диссертация И.А.Гличева (1979 г.). Однако ее автору явно не доставало глубины в освещении сложных дипломатических сюжетов. В работе с прессой он ограничился иллюстративным подходом, почти не обращаясь к архивным материалам. В 1980 г. Э.Урибес в статье «Правящие круги России и балканский кризис 1911 г.» проследила эволюцию балканской политики царской дипломатии в период итало-турецкой войны и отразила отношение к ней представителей различных политических групп. В пятом томе «Истории внешней политики России» она посвятила специальную главу теме «Российское общество и внешняя политика», дав обстоятельный анализ внешнеполитических концепций правомонархического, правительственного, либерального и революционно-демократического направлений.

Большой вклад в изучение взаимоотношений власти и общества внесли труды В.М.Хевролиной. Анализируя борьбу идей в русском обществе в последней четверти XIX в., она справедливо отмечает заметное повышение внимания к внешней политике, которая рассматривалась обществом как инструмент, с помощью которого создавались оптимальные внешние условия для внутриполитического и экономического развития страны. Опираясь на широкую источниковую базу, в том числе на труды выдающихся российских философов, общественных деятелей, публицистов – И.С.Аксакова, Н.Я.Данилевского, К.Н.Леонтьева, В.С.Соловьева Б.Н.Чичерина и др., – В.М.Хевролина показывает острую идейную борьбу, пронизывавшую все сферы российской жизни, включая и внешнюю политику. Автор приходит к выводу, что в конце XIX в. «общество еще не было готово оказывать серьезное влияние на правительственную политику, не имея соответствующих политических институтов и сил, которые могли бы быть приведены в действие». Однако многолетняя интенсивная интеллектуальная работа формировала предпосылки для тех глубоких преобразований, которые ожидали Россию в будущем: «Отраженные в публицистике и прессе напряженные поиски решений тех или иных внешнеполитических задач будили общественное сознание, формировали общественное мнение, создавали силы, которые заявили о себе на политической арене в начале XX века». Объектом фундаментального исследования В.Я.Гросула стало русское общество XVIII – XIX веков. Особое внимание автор уделил роли личности и государства, зарождению, формированию и развитию общественного мнения на разных этапах истории Российского государства. Гросул отмечает, что два века русской истории свидетельствуют о возрастании общественной инициативы. Хотя на этом пути были и взлеты, и падения, но тенденция сохранялась: «…при всех поворотах и отступлениях, реальной силой становится общественное мнение». По мнению автора, его пыталась использовать в своих целях еще Екатерина II, внимательно следил за ним и Александр I. Главные же изменения Гросул связывает с крестьянской реформой 1861 г., когда в обществе происходит определенное стирание межсословных отличий. Теоретическим аспектам проблемы взаимоотношений общества и общественного мнения в России во второй половине XIX – начале XX в. посвятила статью также Т.В.Андреева.

Историков привлекают различные проявления общественной деятельности. Самодержавию и общественным организациям России на рубеже ХIХ – ХХ вв. посвятил свою работу А.Д.Степанский. И.С.Розенталь сосредоточил внимание на взаимоотношениях властных структур и общественности в Москве. Он особо подчеркивает, что не относит к общественности только имущие слои населения или интеллигенцию. Главным признаком он считает общественную активность. Тот же автор в книге «“И вот общественное мненье!”…» исследовал различные формы политических объединений – от рабочих клубов, создававшихся преимущественно в период революции 1905–1907 гг., до клубов либералов, консерваторов и националистов, функционировавших вплоть до 1917 г. Участие кадетов в общественных организациях в 1905 – феврале 1917 гг. отражено в диссертации Л.В.Богатыревой.

История Государственной думы, в свое время основательно разработанная А.Я.Аврехом и Е.Д.Черменским, в последние годы снова оказалась в поле зрения историков. Но если ранее в центре внимания исследователей была деятельность большевиков, использование ими думской трибуны для борьбы с самодержавием и поддерживавшими его политическими партиями, то в постсоветский период подверглось пересмотру само отношение к этому политическому институту. В 1996 г. вышли в свет сразу несколько работ, приуроченных к 90-летию Государственной думы. Составители сборника, посвященного становлению российского парламентаризма начала XX в., отмечали, что «изучение отношений власти и общества приобретает на современном этапе особое значение и привлекает внимание специалистов разных областей – философов, историков, политологов». В другом сборнике «Представительная власть в России: история и современность» также подчеркивается, что Россия «нуждается в осмыслении своего исторического опыта начала XX века». Выполняя эту задачу, В.А.Демин в том же году опубликовал книгу «Государственная дума России (1906–1917): механизм функционирования». Отношение Николая II к первой Государственной думе избрал темой своей статьи В.Г.Тюкавкин. Среди современных исследователей нет единого мнения по вопросу о том, была ли Дума эпохи самодержавия парламентом в полном смысле этого слова. В книге И.К.Кирьянова и М.Н.Лукьянова «Парламент самодержавной России: Государственная дума и ее депутаты, 1906–1917» 27 апреля 1906 г. названо датой рождения первого отечественного парламента. Авторы исследуют сложный, а порой и драматический процесс становления российского парламента, сосредоточив внимание на истории разработки законодательства о Государственной думе, итогам четырех избирательных кампаний, формированию отечественной парламентской процедуры. Во введении законодательного представительного органа в состав властных учреждений они видят «эволюцию российской монархии в направлении конституционного строя». С нашей точки зрения, говорить о Думе как о парламенте, сопоставимом с законодательными учреждениями ведущих европейских государств, нет достаточных оснований. В пользу такого подхода свидетельствуют: недемократичная многоступенчатая система выборов на сословной, цензовой основе, изъятие из ведения Думы многих важнейших государственных вопросов, в том числе касающихся внешней политики, существенно ограниченные законодательные функции и неподотчетность правительства Думе.

Для изучения борьбы в русском обществе по вопросам внешней политики большое значение имеют исследования в области истории политических партий России. Специалистами, работающими в этой области, сделано многое: проанализированы состав, программы, практическая деятельность партийных организаций. Серьезное обобщение всего наработанного материала содержится в коллективном труде «История политических партий в России». Следует заметить, что внешнеполитических аспектов авторы почти не касаются. Однако в книге В.В.Шелохаева «Либеральная модель переустройства России» на основе документов руководящих органов кадетской партии проанализирована и ее внешнеполитическая концепция. И.Е.Воронкова в недавно вышедшей монографии «Доктрина внешней политики партии конституционных демократов» исследовала взгляды кадетов по всем основным внешнеполитическим направлениям. Книга, безусловно, является шагом вперед в изучении внешнеполитической концепции и практической деятельности кадетской партии. В то же время работу обедняет отсутствие характеристик лидеров партии, многие из которых были яркими и неординарными личностями. Вероятно, это объясняется избранным автором кругом источников, среди которых мало архивных материалов личного происхождения, а архивный фонд редакции газеты «Речь», хранящийся в Российском государственном архиве литературы и искусства, вообще не используется. В последние годы появились работы, посвященные видным политическим деятелям, принадлежавшим к различным политическим партиям. В их числе П.Н.Милюков и другие представители кадетской партии.

Политическая активность российской буржуазии непосредственно связана с ее предпринимательской деятельностью. Эти проблемы уже многие годы являются объектом тщательного изучения. Открытие архивов для исследователей дало в начале 1960-х гг. толчок развитию целого направления. В результате в научный оборот был введен огромный документальный массив. В трудах таких крупных специалистов, как акад. Б.А.Ананьич, В.И.Бовыкин, В.С.Дякин, акад. А.А.Фурсенко и др., значительное место отведено внешнеэкономической деятельности российской буржуазии, а также участию иностранного капитала в экономике страны. Под руководством В.И.Бовыкина в 1997 г. был осуществлен проект «Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России».

Одной из первых работ, посвященных политической деятельности русской буржуазии, была книга В.Я.Лаверычева «По ту сторону баррикад (из истории борьбы московской буржуазии с революцией)». Автор показал, что именно представители московской буржуазии обнаружили наибольшую, по сравнению с другими группами, активность на политической арене, не исключая и вопросы внешней политики. Немало места в книге уделено истории создания газеты «Утро России», ставшей со временем рупором прогрессистов. Тема связи русских газет с крупным капиталом была продолжена А.Н.Бохановым и А.Г.Голиковым. В книге «Крупная буржуазия России (конец XIX в. – 1914 г.)» Боханов попытался ответить на вопрос, могла ли реализоваться в России либеральная модель? Он отмечает, что представители крупного капитала в России обладали немалой властью – в их руках были основные частные средства массовой информации, многие органы местного, особенно городского, самоуправления, они опирались на поддержку мощных предпринимательских организаций, имели сильное «буржуазное лобби» в Государственной думе и государственном аппарате. Для нашего исследования представляет интерес тот факт, что в перечне лиц, входивших в «деловую элиту» России, было немало имен, связанных с дипломатическим ведомством.

В работах Ю.А.Петрова объектом научного изучения стала московская буржуазия начала XX в., ее предпринимательская и политическая деятельность. Отдельное исследование посвящено династии Рябушинских, на примере которой показано активное внедрение предпринимательского класса в политическую жизнь страны. «Молодые», как они себя называли, московские капиталисты во главе с П.П.Рябушинским добивались прямого участия в политике. Они были убеждены, что в новом веке им предстоит занять подобающее место и в системе государственного управления. Издаваемая Рябушинским газета «Утро России» быстро вошла в число наиболее влиятельных периодических изданий. На ее страницах шло бурное обсуждение внешнеполитических проблем, имевших прямой выход на интересы российского бизнеса (железнодорожное строительство в Персии, условия нового торгового договора с Германией и др.). Тема политической активности «молодых» московских капиталистов привлекла внимание и американского историка Д.Л.Уэста, опубликовавшего в 2000 г. статью «Кружок Рябушинского: русские промышленники в поисках буржуазии (1909–1914)». По мнению автора, предприниматели, входившие в окружение П.П.Рябушинского, крайне критически относились к предложенной октябристами идее компромисса с властью. Они считали, что буржуазия «не могла позволить себе доверить свое будущее силам прошлого». Опираясь на опыт Англии и Франции, прогрессисты требовали, чтобы буржуазия осуществила свою «высокую историческую миссию» и бросила традиционной землевладельческой элите вызов, начав борьбу за политическую власть. П.П. и В.П.Рябушинские, А.И.Коновалов, С.Н.Третьяков, Н.Д.Морозов, С.И.Четвериков и др. настаивали на том, чтобы будущее страны зависело от способности их класса осуществить свое «призвание» управлять Россией. Уэст отмечает, что, будучи наследниками славянофильских традиций старого купечества, они питали враждебные чувства к Германии. «Их “великорусский” шовинизм, милитаристская риторика борьбы и завоеваний, непрестанные требования активизации российской внешней политики по отношению к Германии – все это внесло свой вклад в ту кампанию давления на царское правительство, которая вынудила его, в конце концов, свести счеты с Тройственным союзом».

Исследование, посвященное взаимоотношениям власти и общества в области внешней политики, невозможно без учета всех аспектов сложнейших внешнеполитических проблем, стоявших перед российской дипломатией в рассматриваемый период. В области дипломатической истории детально изучены отношения между Россией и главными ее партнерами и противниками: Англией, Францией, Италией, Германией, странами Балканского полуострова. Это работы И.И.Астафьева, А.С.Аветяна, В.И.Бовыкина, А.В.Игнатьева, А.Ф.Остальцевой, Э.П.Яхимович и многих других. Несколько хуже исследованы русско-австрийские отношения. Достаточно подробно освещены в литературе такие международные кризисы, как Боснийский, Итало-турецкая война, Балканские войны и др. Им посвящены труды К.Б.Виноградова, И.С.Галкина Ю.А.Писарева, А.С.Силина, Э.П.Яхимович и др.

Крупным геополитическим проблемам посвящены коллективные труды «Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII – начало XX в.» и «Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия)». (М., 1999). Фундаментальным трудом, подводящим итог многолетних исследований проблем истории внешней политики России, является пятитомная «История внешней политики России», последний том которой посвящен внешнеполитическим проблемам конца XIX – начала XX века. Коллективный труд «Геополитические факторы во внешней политике России. Вторая половина XVI – начало XX века», вышедший к столетию академика А.Л.Нарочницкого, отражает влияние геополитических факторов на формирование и развитие внешней политики дореволюционной России.

В связи с 200-летним юбилеем Министерства иностранных дел России был издан фундаментальный трехтомный труд «Очерки истории Министерства иностранных дел России». В нем нашли отражение разные стороны деятельности ведомства, в том числе проблемы выработки внешнеполитических решений и взаимоотношений МИД с политическими партиями и общественными силами. В научный оборот были введены многие документы, полученные в результате большой поисковой работы в Архиве внешней политики Российской империи, что существенно расширило представления как о деятельности МИД, так и о внешней политике царского правительства.

Внимание историков все больше привлекают проблемы отработки механизма принятия внешнеполитических решений в дореволюционной России. Этой теме посвящены исследования В.А.Емеца, А.В.Георгиева, А.В.Игнатьева. Одновременно появляются работы, посвященные биографиям А.П.Извольского и С.Д.Сазонова – министров иностранных дел последнего десятилетия Российской империи. В то же время несомненный интерес представляют неофициальные контакты представителей дипломатического ведомства с известными журналистами и редакторами влиятельных газет. Для правильной оценки сенсационных материалов, оказавшихся в центре внимания читателей, важно знать, какими путями они попадали на страницы прессы, выявить источники информации популярных изданий. Автор данной диссертации давно занимается указанной проблемой, выявлены многие ранее неизвестные архивные материалы, позволившие проникнуть в тайны «газетной кухни».

Анализ рассмотренной научной литературы, имеющей отношение к теме диссертации, позволяет сделать вывод, что до сих пор нет крупного обобщающего исследования, посвященного влиянию внутриполитической борьбы в российском обществе на выработку внешнеполитического курса России за весь период, предшествовавший Первой мировой войне.

Цель исследования – изучение общественного мнения по важнейшим вопросам внешней политики накануне Первой мировой войны. Исходя из этого, определяются следующие исследовательские задачи:

– раскрыть во всей сложности и противоречивости процесс борьбы и взаимодействия власти и общества в России по основным направлениям внешней политики указанного периода;

– проанализировать стратегию и тактику внешнеполитического ведомства России во взаимосвязи с внутриполитической обстановкой в стране;

– выявить приемы и методы воздействия власти на общественное мнение в моменты острых международных кризисов;

– проследить на фоне международных конфликтов кануна Первой мировой войны борьбу, которую вела влиятельная часть общества, прежде всего буржуазия, за доступ к политической власти, в частности за право определять внешнеполитический курс государства;

– показать возрастающую роль прессы в формировании общественного мнения по основным внешнеполитическим вопросам накануне Первой мировой войны;

– отразить борьбу в русском обществе за реформирование Министерства иностранных дел;

– рассмотреть механизм и формы взаимодействия дипломатического ведомства и Государственной думы.

Методологической основой исследования является принцип историзма, позволяющий выявить причинно-следственные связи и показать исторические явления в развитии, в контексте социально-политических и социально-экономических отношений.

Для решения поставленных в диссертационном исследовании задач был применен системный, комплексный метод изучения различных видов источников. Историко-сравнительный метод изучения архивных материалов, документальных публикаций, мемуарной литературы, прессы и публицистики позволил автору с известной полнотой реконструировать исторические события, проливающие свет на взаимоотношения власти и общества. В изложении основных вопросов, рассматриваемых в диссертации, автор опирается на проблемно-хронологический метод.

Источниковая база исследования. В распоряжении исследователя, занимающегося изучением общественного мнения по вопросам внешней политики, имеется обширный и многообразный комплекс источников. Большой массив составляют публикации дипломатических документов. В официальных изданиях, относящихся ко времени работы Государственной думы, можно найти документы, связанные с Министерством иностранных дел: стенографические отчеты пленарных заседаний, материалы комиссий и т.п. Эти документы дополняет публикация донесений Л.К.Куманина – представителя правительства в Государственной думе.

В последние годы проделана большая работа по изданию документов основных политических партий дореволюционной России. Этот масштабный проект осуществлен под руководством В.В.Шелохаева и составляет около 40 томов.

Из опубликованных источников необходимо выделить многочисленную мемуарную литературу – воспоминания и дневники государственных деятелей и дипломатов: С.Ю.Витте, В.Н.Коковцова, В.А.Сухомлинова, А.П.Извольского, С.Д.Сазонова, Г.Н.Михайловского, С.Ю.Соловьева, Н.В.Чарыкова, М.Палеолога, Дж.Бьюкенена; политиков и журналистов: И.В.Гессена, А.И.Гучкова, П.Н.Милюкова, А.В.Тырковой-Вильямс , А.С.Суворина, И.Д.Сытина, Е.Шелькинга, Э.Диллона и др., а также публицистику.

Важное место в исследовании принадлежит прессе, главным образом газетам. Именно им в то время принадлежала ведущая роль в отражении и формировании общественного мнения. В диссертации преимущественное внимание было уделено ведущим изданиям того времени, главным образом газетам: «Московские ведомости», «Новое время», «Голос Москвы», «Утро России», «Русское слово», «Русские ведомости», «Речь», «Правда» и некоторым другим, а также журналу «Московский еженедельник». На крайнем правом фланге политического спектра располагались «Московские ведомости», выходившие с 1756 г. и придерживавшиеся монархического направления. «Новое время» – крупная газета буржуазно-монархического направления, известная близостью к правительственным кругам и многими, в том числе за границей, воспринимавшаяся как официоз. Издавалась с 1868 г. сначала А.С.Сувориным, а затем Т-вом Суворина. В последние годы газетой руководил М.А.Суворин. «Голос Москвы» принадлежал октябристам, выходил с 1906 г. и редактировался А.И.Гучковым. «Речь», также издававшаяся с 1906 г., редактировалась кадетскими лидерами П.Н.Милюковым и И.В.Гессеном. Либеральное направление, близкое к кадетам, представляли «Русские ведомости», основанные в 1863 г., редактором и издателем которых в рассматриваемый период был В.М.Соболевский. «Русское слово» – крупнейшая газета либерального направления, издавалась с 1894 г. И.Д.Сытиным, редактировалась Ф.И.Благовым при ближайшем участии В.М.Дорошевича. Вокруг популярного журнала «Московский еженедельник» группировалась научная интеллигенция во главе с братьями Е.Н. и Г.Н.Трубецкими, одно время представлявшая партию мирного обновления, а затем примкнувшая к партии прогрессистов. Интересы этой партии представляла также популярная в среде предпринимателей газета «Утро России», издававшаяся П.П.Рябушинским. Левый фланг представлен большевистской газетой «Правда».

Роль прессы как источника многогранна. Органы печати, служившие рупором определенных политических партий и общественных групп, в своих программных статьях формулировали позицию стоявших за ними сил по актуальным внешнеполитическим вопросам. Вместе с тем газеты являются ценнейшим источником как носители хроники того времени. Информация из-за границы, отклики зарубежной печати, многочисленные интервью и информация из «высших сфер» и «осведомленных кругов» позволяют существенно расширить представление о событиях того времени и в сочетании с дипломатическими документами, мемуарами дают возможность реконструировать картину происходившего. Разумеется, этот вид источника, как, впрочем, и остальные, требует критического анализа. Работа с прессой весьма трудоемка и значительна по объему, но порой именно благодаря газетам сохранились свидетельства о многих событиях общественной жизни – собраниях, массовых акциях, неофициальных контактах политических деятелей с представителями власти и т.п.

Особый интерес для исследователя представляют архивные материалы. В работе использованы фонды Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ): Канцелярии министра, Политархива, Секретного архива министра, Департамента личного состава и хозяйственных дел, Газетной экспедиции, Отдела печати и осведомления, Отчеты МИД. Ряд ранее неопубликованных документов, относящихся к периоду Боснийского кризиса, был обнаружен в фонде Политархив, в делах, озаглавленных «Пересмотр Берлинского трактата». В фонде Канцелярии, в делах, содержащих материалы перлюстрации зарубежной корреспонденции, были обнаружены документы, свидетельствующие о тайных переговорах германского и австрийского внешнеполитических ведомств с представителями редакции «Нового времени» о подкупе крупнейшей русской газеты с целью изменения ее политической позиции в отношении стран Тройственного союза.

Наряду с делопроизводственной документацией ценную информацию содержат личные фонды министров А.П.Извольского и С.Д.Сазонова, а также директора канцелярии МИД А.А.Савинского, заведующего Отделом печати А.А.Гирса и др. В процессе работы над диссертацией в личной переписке и неопубликованных мемуарах были выявлены многочисленные документальные свидетельства связи представителей прессы с чиновниками МИД.

Материалы личных фондов АВПРИ дополняются документами, прежде всего перепиской и дневниковыми записями, хранящимися в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ): фонды А.П.Извольского, А.А.Гирса, Г.Н.Трубецкого и др. Ценные сведения о контактах представителей власти с прессой были найдены в редакционных фондах газет «Русское слово», «Русские ведомости», «Речь», а также в личных фондах А.С.Суворина и А.В.Руманова, находящихся в Рукописном отделе РГБ и Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). В РГАЛИ хранятся личные фонды известных общественных деятелей и журналистов. Подчас отдельные письма могут существенно восполнить пробелы в других источниках.

Были изучены архивные материалы Государственной думы III и IV созывов, хранящиеся в Государственном историческом архиве в С.-Петербурге (РГИА). Наибольший интерес представляют документы Комиссии по направлению законодательных предположений и бюджетной. В фонде содержатся стенограммы и протоколы заседаний, а также материалы справочного характера, предоставленные ведомствами. Особенно хорошо сохранились законопроекты и обоснования к ним, внесенные в Думу МИД. Значительная их часть относится к финансовой стороне его деятельности. В обоснованиях встречается интересный материал, связанный как с дипломатической, так и с консульской службой, а, следовательно, с внешнеполитическими, а порой военно-стратегическими интересами страны. Обсуждения таких вопросов обычно проходили в закрытых заседаниях, и их материалы публикации не подлежали.

Документы из фонда С.-Петербургского телеграфного агентства (СПА) в РГИА в некоторых случаях дополняют материалы АВПРИ, поскольку это государственное учреждение работало в непосредственном контакте с МИД. Одно время его возглавлял А.А.Гирс, заведовавший тогда же Отделом печати министерства. Наиболее опытные сотрудники СПА регулярно выполняли задания дипломатического ведомства. Материалы из фонда Главного управления по делам печати (РГИА), касающиеся издания газеты «Россия», представляют интерес, т.к. она по существу являлась органом МИД и передовые статьи там писали сотрудники Отдела печати.

Весь этот комплекс источников, значительная часть которого впервые вводится в научный оборот, позволяет решить поставленную задачу исследования – проследить на фоне международных конфликтов кануна Первой мировой войны ту борьбу, которую вела влиятельная часть общества, прежде всего буржуазия, за доступ к политической власти, в том числе за право определять внешнеполитический курс государства.

Рабочая гипотеза исследования. В последнее десятилетие существования царизма в России, где дипломатическая сфера была полностью отнесена к ведению монарха, наметились существенные изменения. Государственная дума, вопреки Основным законам Российской империи, с разрешения царя неоднократно получала право обсуждать внешнеполитические вопросы. В этом проявлялась, с одной стороны, потребность правительства России, особенно в моменты острых международных конфликтов, демонстрировать перед лицом Европы единство власти и общества. С другой стороны, влиятельные круги, главным образом набиравшая силу российская буржуазия, использовали любую возможность, прежде всего думскую трибуну и прессу, чтобы получить доступ к принятию внешнеполитических решений. По мере приближения к 1917 г. эта тенденция постоянно нарастала.

Основные положения, выносимые на защиту. Исследование взаимоотношений российского общества и власти по проблемам внешней политики накануне Первой мировой войны приводит автора диссертации к следующим выводам:

1. Отношения между властью и обществом в России в период, предшествовавший Первой мировой войне, характеризуются большой сложностью, что обусловлено как внутриполитическими проблемами, так и крайней напряженностью международной обстановки. Цель, поставленная П.А.Столыпиным, – обеспечить России двадцать спокойных лет не была достигнута.

2. Боснийский кризис 1908–1909 гг. стал серьезным испытанием для А.П.Извольского на посту министра иностранных дел. Его замысел добиться изменения режима Черноморских проливов путем сговора с австрийским министром иностранных дел Эренталем не нашел поддержки ни со стороны европейских держав, ни в российских правительственных кругах во главе со Столыпиным. Крупный дипломатический провал министра нанес ущерб позициям России на Балканах.

3. В ходе Боснийского кризиса потерпел неудачу и другой план Извольского – в условиях обновленной политической системы опереться на общественное мнение страны, используя поддержку Государственной думы и влиятельных органов печати в качестве аргумента в диалоге с Европой. Расчет оказался ошибочным. Идея решить проблему Проливов за счет передачи Австро-Венгрии славянских провинций Боснии и Герцеговины сразу превратила значительную часть российского общества из союзника министра в самого ожесточенного его критика.

4. Уроки Боснийского кризиса заставили нового министра иностранных дел С.Д.Сазонова в период русско-германских переговоров 1910–1911 гг. действовать крайне осторожно. В России еще сохранялись силы, рассчитывавшие воспользоваться Потсдамским соглашением, чтобы изменить внешнеполитический курс страны в пользу Германии. Но к этому времени приверженцы Антанты имели уже значительный вес в российском обществе. Как средство политической борьбы ими, наряду с думской трибуной, активно использовалась печать.

Дипломатическое ведомство также приняло в расчет возможности прессы. По примеру европейских коллег российский МИД обращался к влиятельным изданиям для осуществления своих замыслов в течение всего затяжного периода переговоров. Общественное мнение как аргумент не раз использовалось в диалоге с иностранными партнерами. Остановить наметившееся сближение России со странами Антанты сторонникам Германии не удалось. В 1911 г. завершается период балансирования российской дипломатии между двумя блоками держав.

5. Балканские войны 1912–1913 гг. дали новый импульс для возрождения в России идеи славянского единства. Победы Балканского союза были восприняты значительной частью русского общества как шанс для реванша за поражение в Боснийском кризисе. В ходе военных действий возникла угроза закрытия Босфора и Дарданелл для российского торгового флота, что заставило и Государственную думу, и влиятельные предпринимательские организации через органы российской прессы вновь поднять проблему Черноморских проливов.

6. Разногласия в Балканском союзе, которые привели ко второй Балканской войне, оценивались в российском обществе как поражение не только дипломатии, но и России как великой державы – покровительницы славян. Одновременно прогермански настроенные националистические круги попытались подвергнуть сомнению эффективность союза с Францией и соглашения с Англией. Однако в целом по итогам второй Балканской войны расстановка сил на Балканах изменилась в пользу Антанты, поскольку утрата Болгарии была компенсирована усилением Сербии и переменой курса Румынии.

7. Именно в период Балканских войн произошел перелом в настроениях части русского общества – была пройдена черта, за которой угроза мировой войны уже не казалась катастрофой. Слово «война» легко произносилось на патриотических манифестациях, мелькало на страницах газет. В вопросе о Проливах даже кадеты выразили готовность идти до конца. Однако руководство МИД именно в этот период проявляло чрезвычайную осторожность и не поддалось на слишком горячие призывы.

8. О нарастающем напряжении международной обстановки кануна Первой мировой войны свидетельствует русско-германский конфликт, вызванный посылкой в Турцию военной миссии, возглавляемой генералом Лиманом фон Сандерсом, в результате чего зона Черноморских проливов оказалась по существу под немецким контролем. Это была последняя уступка российской дипломатии. Русско-германская «газетная война», развернувшаяся весной 1914 г., для обеих сторон была по существу информационной подготовкой к неизбежному вооруженному столкновению.

9. Заключительным и самым драматичным в предвоенной истории России был июльский кризис 1914 г. Перед угрозой войны вся буржуазная, а также и крайне правая пресса, несмотря на имевшиеся разногласия, продемонстрировала солидарность с правительственной политикой.

10. В предвоенный период деятельность МИД находилась под пристальным вниманием общественного мнения, которое связывало любые внешнеполитические неудачи России с неэффективной работой дипломатов. Устаревшая организация системы заграничных представительств, да и самого центрального ведомства, кадровый состав, уровень подготовки дипломатических и консульских работников – все это беспощадно критиковалось в прессе. Тема реформы МИД, начатой еще при А.П.Извольском и полностью не завершенной даже к 1914 г. красной нитью проходит через весь предвоенный период. Одним из немногих реальных достижений реформы можно считать создание Отдела печати, в определенной степени упростившего контакты МИД с обществом и прессой.

11. Вопросы внешней политики официально находились вне компетенции Государственной думы. В то же время в 1908–1914 гг. министры иностранных дел Извольский и Сазонов в ряде случаев, с разрешения царя, сами инициировали внешнеполитические дебаты в Думе. Министерство иностранных дел и правительство в ответственные моменты нуждались в поддержке общественного мнения страны перед лицом Европы.

Кроме того, соображения практического характера вынуждали чиновников МИД поддерживать деловые отношения с «конструктивно мыслящим» думским большинством. С санкции Думы утверждался бюджет МИД и его законодательные инициативы. И, наконец, Думе предстояло одобрить затянувшуюся реформу МИД. Работа в думских комиссиях сближала чиновников МИД и представителей торгово-промышленной буржуазии, преимущественно октябристов, задававших там тон и всегда готовых к сотрудничеству ради достижения собственных целей. Многие законопроекты, внесенные министерством в Думу третьего и четвертого созывов, учитывали интересы предпринимательской элиты, а некоторые были прямым следствием ранее выраженных ею пожеланий.

12. Хотя набиравшей силу российской буржуазии не удалось добиться прямого влияния на определение внешнеполитического курса страны, многое все же было достигнуто. В критические моменты руководство МИД находило полезным и необходимым опираться на поддержку общественного мнения, а следовательно, считаться с запросами наиболее влиятельной его части. Легче всего министрам удавалось добиться взаимопонимания с либералами разных оттенков: октябристами и кадетами. В число союзников А.П.Извольского и С.Д.Сазонова не входили крайне правые, выступавшие за союз с Германией. Что же касается представителей левого фланга, социал-демократов и поддерживавших их трудовиков, то они последовательно придерживались позиции неприятия царской дипломатии и использовали любую возможность, чтобы разоблачать империалистическую и захватническую, с их точки зрения, политику. Но их влияние было незначительным.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

– впервые в отечественной и зарубежной историографии на основе комплексного изучения широкого круга источников, как опубликованных, так и архивных, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, исследуется роль общественного мнения в борьбе по вопросам внешней политики в 1908–1914 гг.;

– систематическое изучение материалов крупнейших русских газет «Новое время», «Голос Москвы», «Утро России», «Русское слово», «Русские ведомости», «Речь», «Биржевые ведомости», «Московские ведомости», «Земщина», а также журнала «Московский еженедельник» позволяет не только детально проследить на протяжении рассматриваемого периода позиции ведущих партий и групп России по ключевым внешнеполитическим вопросам, но и дополнить общую картину происходивших событий ранее неизвестными фактами, в том числе касающимися неофициальных контактов представителей власти с общественными деятелями, политиками и журналистами, которые, как правило, редко оставляют след в других источниках;

– материалы русской прессы изучались в комплексе с архивными источниками – документами из редакционных архивов газет, личных фондов, а также архивных фондов Газетной экспедиции и Бюро печати и осведомления МИД и др., что позволило приоткрыть закулисную сторону работы дипломатов и журналистов, проникнуть в «газетную кухню»;

– впервые отдельная глава диссертации посвящена многолетней борьбе в русском обществе за реформирование Министерства иностранных дел, за освобождение его от архаизмов, бюрократизма и кастовости, за соответствие требованиям времени – запросам бурно развивавшихся промышленности и торговли;

– в диссертации впервые исследуется взаимодействие представителей МИД и депутатского корпуса: не только обсуждение внешнеполитических проблем на пленарных заседаниях Думы, но и совместная работа в комиссиях, решение финансовых вопросов, относящихся к деятельности ведомства, а также законотворческие инициативы руководства МИД.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в обобщающих исторических трудах, комплексных исследованиях по истории внешней и внутренней политики и дипломатической истории России. Полученные результаты могут использоваться при чтении курсов отечественной истории, истории международных отношений, источниковедения, а также истории русской журналистики начала ХХ в.

Апробация результатов диссертационного исследования. Материалы диссертации были представлены в докладах и сообщениях на Научно-практической конференции, посвященной 450-летию создания Посольского приказа (1999 г., МГИМО МИД), Научных чтениях памяти профессора В.И.Бовыкина «Россия на рубеже XIX–XX веков» (МГУ, Исторический факультет, ИРИ РАН, 1999 г. и 2002 г.), Научной конференции «Национальные интересы и государственные приоритеты российской внешней политики. Россия в международных отношениях XIX–XX столетий» (Научный совет РАН «История международных отношений и внешней политики России», 2004 г.).

Основные положения диссертации опубликованы в двух монографиях, в главах и разделах четырех коллективных трудов, в 18 статьях, включая 12 статей, напечатанных в изданиях, рекомендованных ВАК для публикации материалов докторской диссертации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы и источников.

Начальный этап Боснийского кризиса

21 июля 1908 г. Особое совещание с участием представителей Совета государственной обороны, военного и морского министерств, министра финансов, представителей генеральных штабов, а также послов в Париже и Константинополе обсуждало возможные варианты развития событий в Турции, в том числе готовность вооруженных сил России к проведению операции в Проливах. В очередной раз пришлось констатировать, «что мы не готовы на какое-либо самостоятельное выступление, что мы можем принять участие в совместных действиях держав, но не более»" . Официальная позиция царского правительства была изложена в ноте, разосланной великим державам 25 июля. Газеты различных направлений («Новое время», «Биржевые ведомости», «Слово», «Речь») сочувственно отнеслись к этому шагу русской дипломатии. В самой Турции первоначально преобладало настороженное отношение. Выступление морского министра И.М.Дикова в Особом совещании с предложением послать суда в Средиземное море и готовить военную акцию на Босфоре почти дословно стало известно в 7 Константинополе и вызвало антирусские настроения" .

7 августа Л.П.Урусов сообщил1, что, наконец, имел беседу с Эренталем-по поводу памятной записки от 2 июля. Русский1 посол подчеркнул, что предполагаемые переговоры относятся» лишь к тому случаю, .когда status quo невозможно будет сохранить. Пока же речь идет не об окончательном решении, а только о подготовке, к нему28. Эренталь.согласился, что вопрос европейский, и предложил воспользоваться для переговоров пребыванием в Карлсбаде австрийского министра, иностранных дел гр. Л.Берхтольда; и Извольского. А между тем 6 (19) августа совещание министров Австро-Венгрии приняло решение об аннексии- Боснии и, Герцеговины. По договоренности; с Фердинандом это событие должно было совпасть- с объявлением независимости; Болгарии: После бесед с Берхтольдом в Карлсбаде и ответа Эренталя на русский меморандум Извольский писал Чарыкову: «Итак, мое убеждение, что мы должны предвидеть в более, или менее близком будущем, что вопрос о присоединении Боснии и Герцеговины будет действительно поставлен ребром»29. Но он находил весьма ценным то, что венский кабинет считал аннексию непосредственно связанной с вопросом о Черноморских проливах. Оставалось, полагал он,; лишь придумать- надежную формулировку, поскольку присоединение славянских провинций «явится материальным фактом», тогда как согласие Австрии на то или иное разрешение вопроса о Проливах «будет носить характер отвлеченный и секретный»30.

Вступая на этот, весьма рискованный путь, А.П.Извольский отдавал себе отчет, что даже малейший намек на передачу славянских территорий Австро-Венгрии вызовет резкое неприятие в русском обществе, независимо от политических предпочтений. Для министра важно было заручиться благожелательным отношением большей части влиятельных изданий. С этой целью им был разработан план, в котором ведущая роль отводилась «Новому времени», а также еще нескольким газетам, в том числе и левого направления. Опубликованные И.В.Бестужевым в 1962 году документы приоткрыли завесу над закулисной деятельностью русской дипломатии в этой области . Существуют и другие архивные материалы, дополняющие общую картину.

2-3-(15-16) сентября состоялось свидание Извольского с Эренталем в Бухлау. Русский министр убедился, что решение об аннексии в принципе принято. Эренталь настаивал на том, что Австрия осуществляет свое бесспорное право, ссылаясь при этом на признание его Россией в прошлом. После целого дня бурных переговоров Извольскому удалось заставить австрийского коллегу признать необходимость компенсаций для России и балканских государств. Они заключались в следующем: 1. Одновременно с заявлением об аннексии будет заявлено об уходе из Новипазарского санджака. При этом Эренталь согласился обещать Сербии и Черногории в случае распада Османской империи восстановить в этой области границы этих государств, предусмотренные Сан-Стефанском трактатом. 2. Эренталь готов теперь же, не дожидаясь ликвидации Турецкой империи, принять предложенную Извольским формулу, касающуюся Проливов и допускающую, что все суда России и других прибрежных государств Черного моря могли бы входить и выходить через Проливы при сохранении принципа закрытия их для военных судов других наций. Австрийский министр согласился поддержать это требование перед Германией. 3. Эренталь согласился на провозглашение Болгарии независимым государством, а Фердинанда королем. Менее всего он был склонен к компенсациям по отношению к Сербии, считая вполне достаточным отказ от Новипазарского санджака и допуская лишь некоторые уступки Сербии и Болгарии в вопросе о плавании по Дунаю. Эренталь высказался за отмену основных ограничений, вытекающих из 29-й статьи Берлинского трактата, и принял формулу России, касающуюся продолжения Далматинской железной дороги"". Извольский был вполне удовлетворен достигнутыми результатами. Идя на аннексию, Австрия, по его мнению, отказывалась от более широких планов на будущее, что выгодно и для России, и для балканских государств. Иного выхода из создавшейся ситуации он не видел.

3 сентября Извольский писал Чарыкову, заменявшему его в то время в Петербурге: «Считаю долгом обратить Ваше особенное внимание на необходимость приготовить, а в решительный момент направить нашу печать и общественное мнение, которые весьма легко могут пойти по ложному пути» . Особое внимание, считал он, следовало обратить на «Новое время». Не ограничиваясь связями А.А.Гирса, министр предложил Чарыкову напрямую переговорить с ведущими журналистам и-международниками газеты Егоровым и А.А.Пиленко. Линия поведения была следующая: «Сохраняя в полном секрете соглашение с Австрией, представить дело так: Австрия, в силу тех или иных причин, решила присоединить Боснию и Герцеговину. Мы об этом своевременно узнали. Мы, конечно, тотчас же указали ей на опасные последствия, и, благодаря нашим увещаниям, она согласилась на эвакуацию Санджака. Но что дальше? Ограничиться бесплодным протестом? Не объявлять же войну. Отсюда прямой переход к компенсациям и гарантиям в пользу России и балканских государств»3 . При этом Извольский отдавал себе отчет «в громадной трудности направить на эти рельсы нашу печать, но это весьма важно и об этом необходимо своевременно и неотложно позаботиться»" . Того же мнения был и Николай II, ознакомленный с планом и обративший внимание Чарыкова на «трудность подготовить нашу печать к надлежащему отношению к этому вопросу» . Товарищ министра иностранных дел заверил государя, что нововременцы Егоров и Пиленко «уже в достаточной мере в наших руках». Пиленко, с согласия царя, был командирован в Германию представлять Россию на международной конференции по литературной собственности и, по мнению Чарыкова, «крайне польщен этим назначением и будет нас слушаться»" . Этот вывод, как вскоре выяснилось, оказался поспешным. Но в тот момент Чарыков обсуждал с Извольским дальнейшие действия. Он советовал не предпринимать подготовительной работы в отношении печати, пока не будет решен вопрос о форме международной санкции: «Сладить с печатью (я включаю и иностранную через їїирса и здешних корреспондентов "Times", "Associatted Press" и "New York Herald", коими мы вполне располагаем) будет в тысячу раз легче на почве пересмотра Берлинского трактата с общего дружеского согласия, чем при-наличности по видимости самопроизвольного объявления Эренталем аннексации, да еще пожалуй с обязательством для нас держать в тайне выговоренные себе и нашим друзьям гарантии и компенсации» .

Николай- II, выслушав доклад Чарыкова о встрече в Бухлау, остался чрезвычайно доволен достигнутыми результатами. «Это было бы решением векового вопроса,- сказал он и, прощаясь-после1 обеда, добавил:- Я буду помнить 8 сентября 1908 года»39. Но при этом он не мог не признать, что при первом известии,о решении Австрии присоединить Боснию-и Герцеговину «его обдало холодом, до такой степени это присоединение претит чувству и с первого взгляда кажется вызывающим на противодействие» . Все же царь согласился, что решение Австрии «для нас даже выгодно», и одобрил предложенную Извольским систему гарантий и компенсаций.

Что же знало русское общество о готовящихся событиях? Предварительное сообщение о предстоящей встрече появилось в «Русском слове» со ссылкой на дипломатические круги 2 сентября. На следующий день С.-Петербургское телеграфное агентство распространило телеграмму из Вены, в которой в спокойном тоне сообщалось о предстоящем свидании Извольского с Эренталем.

Полемика в русской прессе по вопросу о железнодорожном строительстве в Персии. Проект Великого индийского пути

Один из основных вопросов, составлявших предмет переговоров— о железнодорожном строительстве в Персии, поначалу оставался на втором плане, тем более что сам-Сазонова своем интервью затронул его вскользь, не прояснив важные детали. Однако несколько дней спустя он оказался в центре внимания. И сразу же обнаружились расхождения в оценках достигнутого соглашения. В то время как «Русское слово» оценивало его как победу Сазонова, «Новое время» отнеслось к нему настороженно: «За приобретение мира -всякая цена не дорога, кроме чести. Однако это не обязывает нас закрывать глаза и на оборотную сторону ценного приобретения» " . Задумавшись о последствиях соединения Багдадской дороги с будущей персидской, а следовательно, и с русской железнодорожной сетью, суворинская газета пришла к неутешительному выводу: «Мы, так сказать, сами, на собственной спине будем доставлять на завоеванный нами рынок вьюки товаров наших соперников... Мы создаем соперника нашему туркестанскому хлопку и кавказской нефти. Улучшая шансы скорейшего осуществления Багдадской дороги, все еще колеблющиеся и неверные, благодаря отсутствию в Германии наличных средств, нужных для этого огромного замысла, мы не только делаем огромную услугу нашему соседу, но и себе же создаем соперников не только в Персии, но и на мировом рынке, где хлопок и нефть занимают одно из первых мест». Беседы в Потсдаме не были простым обменом любезностями, подвел итог автор статьи и предупредил: «Потсдамское объяснение предоставило, быть может, равные выгоды России и Германии в настоящем. В будущем это равновесие нарушается в пользу Германии»124.

Еще большую озабоченность проявил «Голос Москвы». Печатный орган московских промышленников не успокоила отдаленность перспективы окончания Багдадской дороги: «Пока Багдадская дорога упирается в море в западном углу Персидского залива, - она особой опасности для нас не представляет, но когда она протянется через Персию в Индию, будет совершенно подорван смысл русской транзитной линии. Европейские товары, вместо того, чтобы совершать пробег на громадные расстояния - по России, оставляя всю прибыль в руках русских железных дорог, будут направляться в Константинополь и Багдад вплоть до пункта на Юге Персии, где будут сомкнуты линии. Лишь отсюда, да и то, если этот участок не будет принадлежать англичанам, мы будем иметь какую-нибудь пользу от движения, но зато будет подрываться весь смысл колоссальных затрат на всю северную часть нашего транзитного пути»125. «Речь», по обыкновению, сосредоточилась прежде всего на вопросе, насколько все это соответствует союзническому долгу: «Приходится пока отметить одно. Уступка эта сделана односторонне, без согласия с нашими другими партнерами». И хотя Россия поделилась с Германией лишь тем, на что имела право по англо-русскому договору 1907 г., и сфера прав англичан в их южной зоне не затронута, самостоятельность, проявленная Сазоновым, насторожила: «Багдадская железнодорожная сеть, во всяком случае, вопрос международный, — и такой вопрос, в котором наши партнеры заинтересованы самым серьезным образом»126.

По мере того, как подробности соглашения стали достоянием общественности, отношение к нему становилось все более настороженным. «Речь» фактически обвинила Сазонова в том, что он сознательно скрыл от русской публики суть договоренности о железнодорожном строительстве в Персии. То, что в русском варианте интервью было изложено «намеренно сбивчиво и туманно», в английских и немецких газетах выглядит иначе: «совершенно определенно раскрыто то главное, что Сазонов счел почему-то нужным- скрыть от русского читателя», а именно, согласие России в интересах Германии связать свою железнодорожную сеть в Северной Персии с Багдадской линией в Ханекине. Кадетский орган призвал очень и очень подумать, прежде чем подписывать такое соглашение: «Мы, рискуем столкнуться с противником, который- очень хорошо знает свою цель и неуклоннок ней стремится, чего никак нельзя сказать о нас самих»127. «Голос Москвы» недоумевал: «Роль России, как можно судить, будет довольно странной: за свои деньги- она будет служить враждебным своей торговле интересам». «Русское слово» высказалось еще более определенно: «Пуская немецкого козла в персидский огород, мы. приносим немалую жертву» . «Земщина» в перспективе соединения дорог в Северной Персии с Багдадской линией, напротив, не увидела ничего плохого, а протесты «Нового времени» назвала «усердием не по разуму»129.

Вынужденная уступка Германии побудила заинтересованные круги в России искать альтернативу немецкому наступлению в Иерсии. На свет появился проект под громким названием «Мировой» путь» или «Великий индийский путь». Он состоял в том, чтобы соединить Европу с Индией железной дорогой, которая должна была пройти через Россию и Персию. 2 ноября об этом сообщил петербургский корреспондент английской «Times». По его сведениям, образован синдикат русских банков с капиталом в 35 млн. фунтов стерлингов. Проект нашел поддержку П:А.Столыпина, С.Д.Сазонова, В.И.Тимирязева, Н.А.Хомякова, А.И.Гучкова. Член Государственной думы А.И.Звегинцев, как стало известно журналисту, выезжает в Лондон в поисках поддержки проекта правительственными кругами Англии.

Сама идея была не нова. Первые проекты такого пути появились еще в 60-х гг. XIX века, а в 1883 г. его пытался реализовать тот же Н.А.Хомяков вместе с С.А.Третьяковым, бар. П.Л.Корфом и инженером С.Е.Палашковским. Как говорили, проекту сочувствовал сам Александр III. Однако из-за сильнейшего противодействия Англии русское правительство уже в 1889 г. расстроило концессию. Об этой истории вспомнил "Голос Москвы" и тут же признал, что его осуществление в настоящее время нереально130. Но газета поторопилась. 3 ноября сразу две газеты, известные своими неофициальными контактами с Министерством иностранных дел, «Русское слово» и «Новое время» опубликовали материалы на эту тему. «Русское слово» поместило подробную информацию, переданную петербургским корреспондентом. Такие сообщения обычно основывались на сведениях, полученных из правительственных кругов. Журналист информировал о создании в Бельгии организационного комитета— консорциума русских и заграничных финансистов. Предполагалось участие не только англичан и французов, но и немцев. Проект не мешает строительству Багдадской дороги, но будет иметь преимущество перед ней, так как сокращает проезд с 12 до 7 суток. Вследствие изменения международного положения и окончательного укрепления русско-английского сближения, осуществление его «может быть поставлено на вполне реальную почву» . В передовой статье «Нового времени», озаглавленной «Новый мировой путь», говорилось, что мысль о такойдороге «из области отвлеченных мечтаний становится на практический путь».

Обращает на себя внимание почти дословное совпадение обоих материалов, что может указывать на общий источник информации. В этом нет ничего невозможного, поскольку Министерство иностранных дел не раз прибегало к услугам этих изданий (весьма распространенных и авторитетных) для помещения анонимных сообщений официозного характера ". Разница между либеральным «Русским словом» и умеренно-правым «Новым временем» состояла в том, что первая газета, помещая такие сведения, не связывала себя обязательствами поддерживать официальную линию в своих собственных статьях. Так было и в данном случае. Что же касается «Нового времени», то оно развернуло на своих страницах настоящую агитационную кампанию в пользу проекта, поместив за два месяца не менее 25 публикаций на эту тему, в том числе 15 статей (10 передовых).

«Русское слово» поступило иначе. Его сотрудник опросил всех инициаторов проекта, находившихся в то время в Петербурге: Тимирязева, Хомякова, Бунге, ген. Батьянова, Брянчанинова. Материал занял половину газетной полосы. . 6 октября на страницах «Русского слова» выступил В.О.Клемм, заведовавший отделом Среднего Востока МИД. По его мнению, сама по себе идея не может вызывать отрицательного отношения со стороны русского правительства. Вряд ли стоит сомневаться и в согласии Англии. Единственным препятствием является хаотичное состояние Персии. Общее положение внутри страны таково, что никто не может ручаться за самое ближайшее будущее. Спешить с реализацией проекта из-за опасения конкуренции со стороны Германии нет необходимости. Из других источников петербургский корреспондент «Русского слова» узнал, что в Потсдаме проект не обсуждался и вопрос об участии германского капитала в англо-русском железнодорожном предприятии остается открытым, в дипломатических кругах сомневаются в его реалистичности, однако противодействия с немецкой стороны не ожидают13 .

Конфликт между Россией и Германией из-за миссии генерала Лимана фон Сандерса

Не успели смолкнуть пушки на Балканах, как российская дипломатия была поставлена перед новой, весьма неприятной проблемой. В. русско-германских отношениях назревал острый кризис. Он был вызван очередным этапом борьбы за влияние в зоне Черноморских проливов.

События последних лет показали, насколько режим Проливов важен для обороны России и для ее южной торговли. Одновременно стало ясно, что на зону Проливов претендуют и другие великие державы, позиции которых в Турции были несравненно более прочными. За влияние на Турцию боролись Англия, Франция и Германия, причем последней удалось потеснить своих соперниц в экономической и финансовой сферах. Что же касается военной области, то здесь немцам удалось сменить французов и англичан значительно раньше. Еще в 1882 г. Бисмарк послал в Турцию военную миссию. С 1885 по 1895 г. группу германских инструкторов возглавлял генерал фон дер Гольц. С этого времени турецкая армия строилась по германским образцам и уставам301. В 1909-1910 гг. активность германских военных в Турции резко возросла: младотурецкое правительство заключило новое соглашение с фон дер Гольцем. Он проводил смотры, давал консультации немецким советникам и турецким ученикам, присутствовал на маневрах. Но до поры до времени попытки установить полный контроль над турецкой армией успеха не имели. Полномочия германских инструкторов были ограничены. Они не находились в стране постоянно, а лишь периодически наезжали с инспекциями.

В результате итало-турецкой и балканской войн Османская империя потеряла значительную часть своей территории, ее- внутриполитическое и экономическое положение ухудшилось, реальной становилась угроза ее территориальной целостности. Перед великими державами стояла дилемма: продолжать поддерживать существующее положение или ускорить распад Турции. Германское правительство начало склоняться к мысли, что выгоднее самим начать раздел турецкого наследства. Во всяком случае, в январе 1913 г. германский канцлер фон Бетман-Гольвег предупредил Англию, что не даст обойти себя, при турецком разделе. В. любом варианте- и при сохранении Османской империи, и при- ее распаде — для Германии было важно иметь прочные позиции в этом стратегически важном регионе. Слабость турецкой армии, продемонстрированная в последних военных конфликтах, одновременно означала и ослабление германского влияния на Балканском полуострове.

В этих условиях Германия сделала решительный шаг, попытавшись поставить турецкую армию под свой полный контроль. В ноябре 1913 г. по инициативе Вильгельма II и по договоренности с турецким правительством в Константинополь была направлена новая военная миссия под командованием генерала Лимана фон Сандерса. Все предварительные переговоры о статусе миссии сохранялись в строгой тайне. Дело было обставлено так, будто Порта сама обратилась к Германии с просьбой о реорганизации своей армии. Младотурецкое правительство дало согласие на предоставление чрезвычайно широких полномочий немецкому генералу.

25 ноября 1913 г. был подписан 5-летний контракт. Первоначальное число участников миссии было определено в 42 человека. С учетом уже находившихся в Турции офицеров - членов первой миссии - оно достигало 62 человек. 28 ноября состоялась большая аудиенция у германского императора Вильгельма II, где была сформулирована программа действий. Основные задачи миссии состояли в следующем: а) германизация турецкой армии путем направления организационной деятельности турецкого военного министерства и непосредственного1 контроля над ним; б) внимательное наблюдение и строгий контроль за политикой других держав в Турции; в) поддержание и развитие турецкого военного могущества в Малой Азии до степени, достойной того, чтобы служить противовесом "агрессивным" намерениям России; г) утверждение доминирующего германского авторитета и влияния в вопросах внешней политики Турции. Членам миссии предписывалось действовать осторожно, постепенно и настойчиво" . Самому Лиману был выдан аванс на расходы в размере 1 млн. марок. 3 декабря миссия прибыла в Константинополь и на следующий день была принята султаном. В руках немецких специалистов оказались главные командные посты турецкой армии, обеспечивавшие полный контроль за всеми сухопутными силами страны. В дальнейшем предполагалось еще более расширить состав миссии. Германия приобрела контроль над турецкой столицей и зоной Проливов. Жизненные интересы России были поставлены под удар.

Первым о готовящейся акции узнал посол в Константинополе М.Н.Гирс. 20 октября (2 ноября) 1913 г. он телеграфировал С.Д.Сазонову, захваченному этим известием врасплох. Министр только что вернулся из Берлина, беседовал там с канцлером, но о военной миссии не было сказано ни слова. Германского посла в Петербурге не оказалось, и переговоры были начаты в Берлине послом С.Н.Свербеевым, но не принесли успеха. Немецкие дипломаты сослались на просьбу турецкого правительства, исполненную из опасения, что в противном случае Турция обратится к другой державе. После нескольких встреч Свербеев констатировал, что помощник статс-секретаря по иностранным делам А.Циммерман «становится все менее и менее сговорчивым» и уже не так категорически отрицает возможность подчинения константинопольского корпуса германскому генералу .

В Петербурге первое свидание Сазонова с Пурталесом, вернувшимся из отпуска, носило довольно бурный характер. Сазонов, по его собственным словам, не мог удержаться от откровенного выражения неудовольствия, предупредив о возбуждении, которое неминуемо вызовет это событие в общественном мнении и печати, как только получит огласку. Канцлер, считал Сазонов, «должен был знать, что если есть на земном шаре пункт, на котором сосредоточено наше ревнивое внимание и где мьь не могли допустить никаких изменений, затрагивающих наши жизненные интересы, то этот пункт есть Константинополь...»304 Сазонов воспользовался пребыванием за границей председателя Совета министров В.Н.Коковцова, попросив его посетить Берлин и в личном свидании с Вильгельмом II и канцлером разъяснить им основательность- протеста русской стороны. 5 (18) ноября Коковцов встретился с Бетманом-Гольвегом, а на следующий» день имел аудиенцию у императора. В состоявшихся беседах Коковцов, как и Сазонов, использовал в качестве аргумента реакцию общественного мнения, которое в случае появления германских инструкторов в Константинополе «несомненно и не без основания обвинило бы- русское правительство в том, что в деле, так близко затрагивающем жизненные интересы России, последняя поставлена была бы на втором месте, тогда как она имеет полное право... сказать свое веское слово по поводу всякого серьезного события на берегах Босфора» . Коковцов предложил, чтобы Германия отказалась от командования турецкими войсковыми частями, вернувшись к прежнему порядку по образцу миссии Гольца. Если же это невозможно из-за обязательств, взятых перед Турцией, сосредоточить образцовый корпус не в Константинополе, а в каком-либо другом пункте, например, Адрианополе. Однако Вильгельм II категорически отказался вернуться к прежней системе инструкторства и инспекций. Коковцов должен был признать, что германское правительство нелегко уступит, если оно вообще уступит избранную позицию. Россия, считал он, оказалась слишком поздно осведомлена о таком предприятии, которое было бы легче предупредить, чем изменить теперь, когда «перед нами имеются все признаки едва ли не законченной операции» . У российского посла Свербеева также создалось впечатление, что вопрос о германских инструкторах уже решен окончательно и вряд ли можно что-либо изменить .

В.Н.Коковцов попытался предупредить назревавшую в русской прессе бурю, встретившись в Берлине с журналистами, как иностранными, так и отечественными, но успеха не достиг. Его объяснения последних шагов дипломатического ведомства «Биржевыми ведомостями» были признаны неудовлетворительными. «Новое время» посчитало оптимизм, проявленный премьером, «чрезмерным и мало обоснованным»308. «Русское слово» в очередной раз вернулось к теме взаимодействия общественности и Министерства иностранных дел. Констатируя, что «трибуна Государственной думы... почему-то все еще признается неподходящим местом для изложения взглядов правительства на международное положение», газета предупреждала, что правительство «добровольно отказывается от могущественного содействия и поддержки». Бесконечные уступки Австрии на Балканах объясняются далеко не блестящим одиночеством русской дипломатии, «лишенной возможности опереться на дружный голос общества и народа»309.

Внесение проекта реформы центрального ведомства МИД в Государственную думу. Начало реформы зарубежной службы

17 марта 1910 г. Законопроект об изменении учреждения и штатов центральных установлений Министерства иностранных дел поступил в Государственную думу. С разъяснениями перед депутатами выступил А.П.Извольский. По плану реформы в министерстве создавалась Политическая часть, состоявшая из четырех самостоятельных отделов. Это подразделение заменяло ныне существовавшую Канцелярию и I Департамент. Канцелярия теперь должна была заведовать политическими делами, относящимися к государствам Западной Европы, Америки и Африки (кроме Абиссинии и Египта) и делами по сношениями с Римской курией. Политическая переписка, касающаяся Востока, была изъята из ее ведения. Наряду с этим, Канцелярии предполагалось присвоить функции Кабинета министра: 1) прием поступающей на имя министра официальной корреспонденции с распределением ее по соответствующим отделам; 2) отправление всеподданнейших докладов министра; 3) дела церемониальные; 4) заведование курьерскими экспедициями и выдачей заграничных паспортов; 5) ведение, по поручению министра, его личной переписки. Эти обязанности Канцелярия исполняла и ранее56. Таким образом, первоначальный замысел Извольского об освобождении Канцелярии от политических дел реализован не был. Известно, что против ограничения полномочий Канцелярии с самого начала выступал ее директор А.А. Савинский. Отделы политической части, образованные на базе I Департамента, должны были заниматься взаимоотношениями со странами Востока. Ближневосточному отделу поручались дела, касающиеся Болгарии, Греции, Румынии, Сербии, Турции, Черногории, Абиссинии, Египта и церковные дела на Ближнем Востоке; Среднеазиатскому отделу- дела, касающиеся Персии, Среднеазиатских государств и Индии; Дальневосточному отделу— дела, связанные с Китаем, Японией, Сиамом и побережьем Тихого Океана. Находившееся в ведении I Департамента Учебное отделение восточных языков переподчинялось Политической части. В составе министерства в качестве самостоятельных подразделений были выделены Юрисконсультская часть и Бюро печати. На Юрисконсультскую часть предполагалось возложить разработку разного рода вопросов международного права, подготовку необходимых материалов для международных конгрессов, конференций, съездов и т.п., разработку заключений по различным юридическим вопросам общего значения, защиту интересов министерства в судебных делах . Говоря о Бюро печати, Извольский подробно остановился на значении, которое имеет для дипломатии политическая пресса, напомнив, что в Австрии оно было оценено еще во времена Меттерниха, основавшего Пресс-бюро при МИД. Сославшись на опыт европейских коллег, министр заметил: «Насколько такое общение с печатью необходимо, явствует из того, что, помимо приобретения в лице сочувствующих органов прессы могущественных союзников дипломатии для воздействия на общественное мнение,— компетентное освещение перед печатью особенно важных политических вопросов устраняет опасность неправильного истолкования их»58. В этом заявлении министра чувствовались отголоски недавних баталий на страницах газет.

II Департамент и Департамент личного состава и хозяйственных дел предполагалось оставить без изменений, лишь дополнив их обязанности. Так, на ДЛС и ХД была возложена подготовка законопроектов по подведомственным министерству делам и составление справок и объяснений для Государственной думы и Государственного совета. При II Департаменте планировалось устроить министерскую библиотеку. Государственный и С.-Петербургский главный и Московский главный архивы предполагалось оставить без изменений.

В соответствии с новой структурой ведомства было предложено ввести две должности товарищей министра: для руководства политической и неполитической частями.

Поступавшие на службу в Министерство иностранных дел должны были выдержать испытание по утвержденной программе: международному праву, государственному праву, политической и экономической географии, русскому и французскому языкам. От экзамена освобождались лица, поступавшие на технические должности. Для занятия классных должностей во II Департаменте и в отделах Политической части и Юрисконсультской части требовалось выдержать дипломатический экзамен по международному праву, публичному и частному, консульскому праву, истории дипломатических сношений и трактатов и французскому языку.

Постановлением Государственной думы от 26 марта 1910 г. законопроект был передан в Бюджетную комиссию, которая занялась его изучением.

По мере того, как шла разработка реформы центральных учреждений МИД, все с большей очевидностью становилось ясно, что без серьезного преобразования зарубежной службы добиться существенного улучшения работы всего дипломатического ведомства не удастся. Уже на начальном этапе реформы в 1907 г. были подняты многие вопросы, связанные с деятельностью российских представителей за границей. Недостатки, о которых постоянно напоминала пресса и которые сознавали сами дипломаты, объяснялись устаревшей системой, не соответствовавшей изменившимся условиям. Многие заграничные учреждения продолжали функционировать на основе штатов, установленных еще в 1875 г. и совершенно не отвечавших современным требованиям. Конечно, с того времени некоторые изменения все же были внесены, но они носили местный и частный характер. Значительное расширение сферы деятельности дипломатических представителей, усиление экономического фактора в международных отношениях повышали требования к личному составу. Между тем уровень оплаты российских дипломатов отставал от европейских норм. Штаты предстояло пересмотреть так, чтобы они действовали достаточно продолжительное время. Требовалось также пересмотреть размещение дипломатических и консульских учреждений, упразднив одни и открыв другие.

Руководство МИД, вынужденное на первом этапе реформы ограничиться проблемами переустройства центральных учреждений, тем не менее, не упускало из виду перспективу дальнейшего реформирования ведомства в целом. Этот вопрос неоднократно поднимался и в прессе самых разных направлений. Общественность видела именно в недостатках дипломатической службы причины многих неудач России на международной арене. Обращалось внимание на то, что учреждения МИД за границей недостаточно защищают интересы российских граждан, а также интересы русской торговли и промышленности. Вопрос о необходимости преобразовать зарубежную службу МИД неоднократно ставился в Государственной думе при обсуждении бюджета ведомства.

В январе 1910 г. директор II Департамента А.К.Бентковский напомнил А.П.Извольскому об обязательствах, принятых министерством перед Думой: немедленно по окончании работы над реформой центрального ведомства приступить ко второй части, которая, как он считал, потребует, ввиду сложности вопросов, значительных усилии и немалого времени . По распоряжению А.П.Извольского была создана комиссия под председательством товарища министра иностранных дел С.Д.Сазонова. В нее вошли: К.К.Буксгевден, А.К.Бентковский, А.А.Нератов, В.О. фон Клемм, Н.В.Поггенполь, Г.А.Козаков, В.А.Березников. Наряду с уже имевшимся в, архиве министерства материалом, комиссия признала нужным организовать присылку сведений с мест, для чего секретариат комиссии разработал специальный «Вопросник». В марте он был разослан во все зарубежные представительства. В циркуляре, сопровождавшем «Вопросник», С.Д.Сазонов подчеркивал необходимость давать возможно более полные ответы с изложением фактов и соображений, даже если они будут выходить за рамки поставленных вопросов. Несмотря на то, что «Вопросник» содержал более ста пунктов, ответы на него следовало прислать не позднее, чем через три недели после получения60. Комиссия, по всей видимости, рассчитывала работать в ускоренном темпе. Однако сотрудники представительств России за границей по-разному отнеслись к полученному заданию. Одни прислали краткие ответы, другие же подготовили серьезные заключения, касавшиеся разных сторон деятельности дипломатических и консульских учреждений, в том числе с учетом опыта иностранных коллег. В. октябре 1910 г., давая объяснения по смете МИД на 1911 г., А.А.Нератов сообщил членам Бюджетной комиссии Государственной думы о том, что Комиссия по преобразованию зарубежных установлений министерства иностранных дел приступила к работе.

Похожие диссертации на Внешняя политика в общественном мнении России накануне Первой мировой войны : 1908 - 1914 гг.

Министр финансов С.Ю. Витте и его политика в общественном мнении России : 1892-1903 гг.Самонов Сергей Владимирович

Переворот в Сербии 29 мая 1903 г. как объект внимания внешней политики и общественного мнения РоссииКурчатова Ольга Михайловна

Тайные общества в России в первой трети XIX в. : правительственная политика и общественное мнениеАндреева, Татьяна Васильевна

Внешняя политика О. фон Бисмарка в 1871-1890 гг. в отражении общественного мнения РоссииЮртаев Сергей Алексеевич

Департамент полиции МВД России накануне и в годы первой мировой войны (1913-1917 гг. )Романов Кирилл Сергеевич

Морская торговля и торговое судоходство России и Японии накануне и во время русско-японской войныАгапов Вадим Львович

Проблема черноморских проливов в российско- германских дипломатических отношениях в 1908- 1914 гг.Фишер Лариса Анатольевна

Судостроительные программы Балтийского и Черноморского флотов: аспекты внутренней и внешней политики России в 1905 - 1914 гг. Московченко Роман Леонидович

Академическое гуманитарное сообщество и политика государства в России : 1914-1930 гг.Сидорчук, Илья Викторович

Общественное мнение и становление внешней политики США в Латинской Америке, 1815-1829Исэров Андрей Александрович