Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление и развитие института военных кантонистов ...27
1. Институт военных кантонистов (солдатских детей) в XVIII в. 27
2. Военные кантонисты в первой четверти XIX в 33
3. Институт военных кантонистов в реформах правительства Николая I. 47
Глава II. Военные кантонисты в структуре русской армии 61
1. Система подготовки армейского резерва в конце XVIII-начале XIX в. 61
2. Введение военных поселений в России и реформа начального военного образования . 71
3. Подготовка армейского резерва в царствование Николая I. 97
Глава III. Быт и нравы военных кантонистов 113
Заключение 146
Примечания 151
Источники и литература 165
Приложения 192
- Военные кантонисты в первой четверти XIX в
- Институт военных кантонистов в реформах правительства Николая
- Введение военных поселений в России и реформа начального военного образования
- Примечания
Военные кантонисты в первой четверти XIX в
Одной из интересных, на наш взгляд, работ, посвященных, изучаемому вопросу, является исследование П.П. Карцова, который, в отличие от многих авторов, попытался отрешиться от субъективного взгляда на военные поселения и, в частности, постарался объективно рассмотреть функционирование института военных кантонистов.1 По мнению исследователя, «кантонистские школы военных поселений приносили несомненную пользу народному образованию вообще и военному ведомству в особенности».11 В первую очередь эта польза заключалась в значительной экономии денежных средств, поскольку в школах военных поселений применялся метод взаимного обучения (метод Бель-Ланкастера). Таким образом военное ведомство автономно готовило для своих нужд подготовленных солдат, унтер-офицеров, мастеровых и специальное техническое звено армии.
В вышедшем в конце XIX в. очерке по истории военного дела в России, институту военных кантонистов уделено достаточное внимание в связи с проблемами комплектования армии унтер-офицерскими кадрами.12 Авторы очерка подчеркивают, что армия в достаточной мере обеспечивала себя младшим командным звеном, во-первых, за счет производства выслуживших определенный срок рядовых, и во-вторых, пополняясь выпускниками военно-учебных заведений для кантонистов.
Вопросам комплектования и устройства русской армии посвящена также и работа А.П. Редигера.13 В своем исследовании автор достаточно подробно освещает процесс комплектования армии унтер-офицерскими и нестроевыми кадрами, подчеркивая, что в России, одной из первых стран в Европе, была заложена система подготовки низшего командного и технического звена. Кроме сугубо исторических исследований, посвященных истории вооруженных сил и затрагивающих в той или иной степени интересующую нас проблему, дореволюционная историография богата и научно-популярной литературой, в которой нашли свое отражение и вопросы, связанные с институтом военных кантонистов.14 В подобных произведениях кантонисты рассматривались как неотъемлемая часть системы военных поселений, и поэтому авторы данных работ безоговорочно переносили свои оценки, данные военным поселениям, на существовавшую в них систему подготовки кантонистов, не видя в ней каких-либо положительных черт.
Кроме научных и научно-публицистических работ, дореволюционная историография достаточно широко представлена всевозможными юбилейными изданиями.1 К их числу принадлежит интересующая нас, коллективная монография, посвященная столетию Военного министерства, особенно те её разделы, которые касаются системы военно-учебных заведений, а также комплектования армии. В томе, посвященном данной проблеме, авторы сборника подчеркивают, что хотя институт военных кантонистов и давал незначительное количество рекрутов, но все же это были достаточно подготовленные солдаты, необходимые армии. Что же касается системы начальных военно-учебных заведений, то авторы убедительно, на наш взгляд, доказывают их необходимость и полезность для военного ведомства в условиях господства рекрутской системы комплектования армии, так как от подготавливаемых унтер-офицеров и мастеровых для занятия в армии строевых и нестроевых должностей, зависела во многом ее жизнедеятельность и боеспособность. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что все юбилейные издания содержат богатый фактический материал, часть которого вводилась в научный оборот впервые. Анализ дореволюционной историографии института военных кантонистов показывает, что она накопила определенный фактический материал по проблеме и заложила основу ее изучения. Была введена в научный оборот некоторая часть архивных материалов, источников личного происхождения. Однако проблема не рассматривалась комплексно: исследователями затрагивались лишь некоторые аспекты ее истории. В то же время дореволюционным историкам не удалось определить место кантонистов в социальной и военной структурах России. На наш взгляд, в этом была повинна ограниченная источниковая база исследований. К тому же исследование истории института военных кантонистов ограничивалось лишь основными законодательными актами, определявшими правовое положение и структуру обучения, которые рассматривались в статике. Негативные же оценки института военных кантонистов вытекали, как правило, из субъективных восприятий и оценок государственной деятельности «главного над военными поселениями начальника» графа А.А. Аракчеева, в руках которого в 1824 г. было сосредоточено управление всеми кантонистами русской армии. В большинстве своем эти оценки были полностью заимствованы советской историографией.
Начиная с периода становления советской исторической науки, А.А. Аракчеев, военные поселения и все, что было с ними связано, получили резко отрицательную, негативную оценку. Сказалось влияние школы М.Н. Покровского, в ракурсе которой происходила модернизация исследований исторических процессов, а оценки событиям и явлениям давались не столько научные, сколько политические, окрашенные в цвета классового подхода. Работы С.Я. Штрайха, С.Я. Гессена и А.А. Кункля носили преимущественно научно-популярный характер и были призваны познакомить широкие читательские круги с классовой борьбой в русской армии и воспитать в них классовую ненависть к эксплуататорам
Институт военных кантонистов в реформах правительства Николая
«Руководством» строго регламентировался и характер обучения детей, рекомендовалась определенная методика преподавания учебных дисциплин, а также подробно излагались учебные пособия, применяемые в процессе обучения. Обращает на себя внимание и наставление для оценки учебы и поведения учащихся. В нем, например, указывалось, что необходимо «отличать» учеников, «которые направляют какую-нибудь должность или оказывают особые успехи, равно как и для означения тех, кои заслуживают наказания.. .»44 Изготавливались специальные ярлыки, которые должны были носить ученики. Те, кто отличался прилежанием в учебе и поведении, имели ярлыки на красной и голубой бумаге, на которых делались соответствующие надписи. Нерадивые ученики получали ярлыки на желтой бумаге с такими характерными надписями: «невнимательный», «ленивый», «забияка» и т.д.
Помимо старших учеников в отделениях имелись еще и их помощники, которые назначались из «способнейших учеников» высших классов. Кроме того, для соблюдения порядка и «общего руководства старшими при их занятиях с учениками» учителями выбирались из «отличнейших знаниями и поведением учеников» так называемые «надзиратели». В обязанности надзирателя входили «отдание всех приказов» учителя и замещение его в случае отсутствия по какой-либо причине. Для каждого предмета (арифметика, чтение, письмо) избиралось по два надзирателя. Каждый из них имел свои обязанности строго по своему предмету и являлся помощником учителя по данной дисциплине 45
Обязанности учителя заключались в следующем: наблюдение за «неукоснительным исполнением всех предписанных правил», забота о надлежащем устройстве помещения школы и ее принадлежностях, заготовка учебных пособий и других необходимых материалов. На учителе школы лежала также обязанность ведения всей школьной документации. После каждого занятия учителем производился разбор «донесений надзирателей» и подводились итоги учебы. Преподавание в школах военных поселений осуществлялось унтер-офицерами (учителями), которые должны были быть «беспорочного поведения, соединять в себе ласковость с твердостью».
Крайне мелочная регламентация была характерной чертой школьной системы в военных поселениях. Каждый шаг, каждое действие ученика были строго расписаны в соответствии с «Руководством». Все исполнялось учащимися по команде: подойти к своему месту на скамье, встать, сесть на место и т.д. Перед началом занятий подавалась команда: «Смирно! Голову прямо, готовься, такой-то класс начинает». Команда «вставай» сопровождалась следующими действиями: «по первому слогу ученики кладут правую руку на стол, а по следующему - встают, и перенося сперва правую ногу через скамью, становятся на оную во фронт, лицом к учительскому месту». Подобного рода муштра продолжалась в течение всего учебного времени.
Кроме вышеназванного «Руководства», членом комиссии Н.И. Гречем было написано руководство для учреждения училищ в военных поселениях, составлены таблицы по грамматике и т.д. Но он не долго проработал с Е.К. Сиверсом, поскольку разошелся с ним по ряду вопросов из-за того, что последний хотя и был «человек образованный и почтен до ный, но тяжелый педант и крохобор». Но не только Н.И. Греч не смог сработаться с Е.К. Сиверсом - это оказалось тяжелым испытанием и для многих его коллег по комиссии. К февралю 1820 г. состав комиссии значительно обновился. Из старого состава остались только сам председатель и священник Герасим Павский, остальные были новыми людьми: генерал-майоры М.С. Перский, СВ. Петров, П.А. Клейнмихель, коллежский советник В.К. Миндендорф и надворный советник К.К. Ма 49
Но все же за столь непродолжительное существование «Комиссии для составления учебных пособий» ею была проделана значительная работа. Так, например, священник Павский составил для кантонистов наставление «О долге христианина», а капитан Н.И. Глинка - «О долге воина». Перу генерал-майора М.С. Перского принадлежит «Извлечения из школы рекрутской для кантонистов». Были сделаны переводы иностранных книг, которые предполагалось использовать в качестве дополнения к курсу, проходимому кантонистами старшего возраста: «Руководство к упражнению детей в непосредственном размышлении, следуя естественному порядку и постепенности» (Краузе), «Чувственные наблюдения в основании обучения детей отечественному языку» (Тюрка), «Материал для упражнения детей в непосредственных размышлениях» (Гофмана) и др. Переводной материал перерабатывался и дополнялся также извлечениями из работ современных отечественных авторов.
Как уже было сказано выше, военно-учительский институт и нормальное училище служили как бы испытательным полигоном для комиссии Е.К. Сиверса, где отрабатывались новые приемы и средства обучения. Опыт обучения кантонистов в этих учебных заведениях постоянно использовался при разработке и внедрении новых положений для обучения солдатских детей.
Введение военных поселений в России и реформа начального военного образования
На содержание приемных детей и работников отпускались особые пайки, а поселянам-хозяевам вменялось, чтобы «кантонисты не были ничем обижены». Последние, в свою очередь, должны были вести себя относительно своих хозяев как родные дети и называть их «батюшкой» и «матушкой». Но вследствие того, что «большая часть кантонистов были уже взрослые или вследствие тех фальшивых отношений, в которые одни ставились к своим названным детям, другие к родителям, как бы то ни было, только нередко поднималось знамя семейного бунта, сопровождавшегося ссорами, драками, и затем с обеих сторон поступали жалобы в ротный комитет».54
Вероятно именно этими «фальшивыми» отношениями между кантонистами и их приемными родителями можно объяснить буйно процветавшее в среде первых воровство. Последнее было в ходу и среди воспитанников батальонов и полубатальонов военных кантонистов. По этому поводу Д.В. Федоров достаточно самокритично замечает, что «таких прохвостов и жуликов, какие сплошь и рядом встречались между нашей братией, трудно было сыскать даже среди заправских мазуриков. Стянуть ли у хозяина что-нибудь из съестных припасов, надуть ли простоватого мужика каким-либо иным способом, - на все это мы, кантонисты, были мастера первой руки».55 Некоторые из них так ловко «проделывали свои грязные делишки», что, как говорится, и сам дьявол не смог бы впоследствии отыскать концов этой проделки. Если же какая-нибудь пакость проделывалась сообща, то тут уже виновного и вовсе нельзя было отыскать. Правда, при хорошем обращении хозяев со своими приемными детьми, болезненная реакция последних заметно уменьшалась и в таких семьях царили, как правило, мир и согласие.
Особенно недолюбливали военные поселяне кантонистов старшего возраста, которые могли позариться не только на их имущество, но от которых доставалось и поселянской молодежи. Источники свидетельствуют, что кантонисты не ограничивались хищением кур, гусей, яиц, сала и прочей живности, но зачастую не брезговали и добрым бараном, боровым, теленком и даже чем-нибудь посолиднее. В этом отношении такие кантонисты являлись для местных жителей «гораздо хуже хищных зверей», тем более, что и само начальство смотрело вроде бы сквозь пальцы на подобные проделки подростков. Ведь главной причиной подобного поведения были не просто проявления какого-то хулиганства, а постоянное недоедание в приемных семьях.
Мелким воровством вообще не брезговали все кантонисты: и приемные сыновья, и дети военных поселян, и воспитанники батальонов военных кантонистов. По этой части ловкость подростков достигла невероятного совершенства, и в этом отношении они могли поспорить с профессиональным фокусником. Источники донесли до нас некоторые подобные примеры. Так, например, отправляясь в праздничный день на базар, предусмотрительный кантонист прятал в правом рукаве своего мундира специально изогнутую стальную проволоку, которая проходя под бельем подростка, оканчивалась в голенище сапога и была привязана к ноге. К другому концу этой проволоки прикреплялся особого рода железный крючок с обыкновенной ниткой. Подходя к какой-нибудь лавке, кантонист вытягивал при помощи этой нитки проволоку с крючком из рукава и, зажав ее в кулаке, просил продать ему какие-нибудь мелкие предметы: пряники, конфеты, карандаши и т.п. Когда лавочник отворачивался, на секунду к другому покупателю, хитрый воришка захватывал крючком один или два предмета, смотря по их размерам, а затем при помощи той же нитки и пружины быстро препровождал схваченные вещи в голенище. Если лавочник и замечал пропажу и не ленился обыскать кантониста, зная их склонность к воровству, то все равно ничего не обнаруживал, поскольку подобный осмотр отличался весьма поверхностным характером.
Разумеется не все кантонисты отличались такими блестящими воровскими способностями. Они находили возможность проявить свою смекалку и находчивость на другом поприще. Вот один из характерных примеров. Во время храмового праздника в село собирался народ со всей округи, верст за 25-30 и, как правило, отмечал это событие несколько дней при обильном употреблении спиртного. Вот тут-то для кантонистов-воришек представлялось самое широкое поле, на котором они всегда успевали собирать обильную жатву. «Лишь только бывало наступит вечер первого дня праздника, - вспоминает Д.В. Федоров, - как уже наши молодцы принимаются дружно работать подле мертвецки пьяных мужиков, валяющихся по улицам села. При этом дерзость кантонистов доходила до того, что они не только производили тщательный осмотр карманов, но иногда овладевали одеждой пьяного мужика».58
Кроме нехватки пищи, служившей главной причиной склонности кантонистов к воровству, они, как правило, не имели приличной форменной одежды. Ведь известно, как дети быстро ее изнашивают. Между тем, каждый кантонист получал из цейхгауза мундир и панталоны на два года, а сапоги и нижнее белье - на один год (белье в двойном комплекте). Можно представить, во что превращались все эти вещи на плечах бойких мальчуганов к концу установленного срока, когда «... не только рубаха, но даже мундир и кантонисты не имели на себе, как говорится, живого места».
Кроме таких, мягко говоря, непристойных занятий по выходным и праздничным дням, кантонисты посвящали себя и маленьким праздникам. В такие дни, если благоприятствовала погода, детей водили в церковь, но «от розог, - вспоминает бывший кантонист, - даже святые дни нас не спасали; правда, в церкви нас не секли, а расправа производилась по возвращении домой».60 Провинности в данном случае были разными: во время службы кантонисты обязательно должны были петь целой ротой «Верую», «Достойно» и «Отче наш». И вот некоторые от слишком сильного религиозного умиления брали такие высокие ноты, что у товарищей закладывали уши; иные делали это просто ради потехи; другие, которым становилось совсем скучно, для развлечения ловили мух на спинах товарищей.
Примечания
Таким образом, в рассматриваемый нами период, являясь частью внутренней политики, направленной, с одной стороны, на поиск дополнительных источников для комплектования армии, а с другой, на пополнение вооруженных сил страны подготовленными младшими командирами и специалистами, институт военных кантонистов не был статичным явлением, но пережил довольно сложную эволюцию, пройдя в своем развитии ряд периодов. Торжество взгляда, что солдатский сын должен принадлежать военному ведомству, являлось как бы само собой разумеющимся и было, собственно, логическим выводом из существовавшего крепостного права. Когда крестьянин был крепостным человеком помещика, право последнего простиралось и на детей этого крестьянина. Крестьянина брали на военную службу, то есть закрепощали сначала на неопределенное время, а затем на 25 лет за военным ведомством, естественно, - власть последнего переходила и на детей, родившихся во время службы их отцов, и военное ведомство получало право отдать на военную службу этих детей, как ранее помещик мог отдать в солдаты сына своего крестьянина. Естественно, что государство в лице военного ведомства использовало кантонистов именно на тех направлениях, на каких считало наиболее целесообразным, так же, как и помещик использовал своих крестьян по своему усмотрению. Следовательно, в рамках господствовавшей тогда феодально-крепостнической системы, кантонисты с самого начала своего существования стали зависимой категорией населения. Душеприказчиком и безраздельным владельцем вновь появившегося сословия выступило государство в лице военного ведомства.
Появившиеся вследствие реформы армии и введения подушного налога военные кантонисты на протяжении всего XVIII в. не привлекали особого внимания государства, существуя как бы вне сферы его основных интересов. Непрерывные войны конца XVIII- начала XIX в., растущий некомплект армии, так же как и потребность в подготовленных младших командирах и специалистах, заставили самодержавие пересмотреть свое отношение к исследуемому нами институту. В начале XIX в. государство начинает рассматривать солдатских детей как подготовленный армейский резерв: вводится четкая система распределения кантонистов на службу и начинает формироваться сеть специальных учебных подразделений. Параллельно с этим окончательно формируется правовое положение солдатских детей, четко определяются те категории населения, которые принадлежали к данному сословию. Одновременно, проводится курс на увеличение численности кантонистов не только за счет включения в это сословие других зависимых категорий населения, но и открытием доступа в него свободным людям.
С введением военных поселений в России численность кантонистов резко возросла, и на них была возложена одна из основных задач, проводивших правительством реформ, связанных с отказом от рекрутских наборов в мирное время и переводом армии на самокомплектование. Наряду с этим проводилась реформа низшего военного образования, сы 149 гравшая огромную роль в деле поднятия на соответствующую времени ступень образовательного процесса кантонистов.
С началом правления императора Николая I начинается процесс кардинального реформирования института военных кантонистов. Проводя жесткий курс на сокращение государственных расходов, правительство постепенно отказывается от выделения средств на обмундирование и продовольствие для детей, не находящихся в специальных военно-учебных заведениях. Параллельно с этим постоянно изменяются возрастные границы отдельных групп кантонистов, что приводит к сокращению срока обучения в школах и упрощению учебных программ, в особенности в военных поселениях. В то же время государство уделяет основное внимание подготовке низшего командного и технического звена армии, в связи с чем значительно расширяется сеть специальных школ и учебных подразделений, а к концу 30-х гг. XIX в. система специальной подготовки нижних чинов армии приобретает уже целостный и стройный вид. Это позволяет отказаться от распространенного в историографии тезиса об отсутствии особой системы подготовки унтер-офицерских кадров в первой половине XIX в.
Широкий круг источников четко показывает двоякость процессов, имевших место в повседневной жизни кантонистов и тормозивших реализацию программы подготовки армейского резерва. Хотя система обучения и воспитания, существовавшая в армии, и позволяла значительно повысить грамотность населения и качество подготовки будущих солдат, но крайняя милитаризация учебного процесса и воспитания, мелочная регламентация каждого шага кантонистов не могли не снижать общую эффективность подготовки армейского резерва. К этому необходимо добавить, что численность выпускавшихся на службу кантонистов не позволяла в должной мере удовлетворить всю потребность в кадрах, как в военных поселениях, так и в рамках армии.
Эмпирическим путем, через полтора десятилетия после начала создания военных поселений, была доказана невозможность перевода армии на самокомплектования в рамках предложенной системы. Проводя коренное реформирование поселенной системы, государство, пошло на уничтожение института кантонистов в военных поселениях. В тоже время, основная масса кантонистов, принимаемых в военно-учебные заведения для солдатских детей, попадают в разряд «рекрут из солдатских детей», распределяемых на службу, минуя батальоны и полубатальоны военных кантонистов. Последние же, в свою очередь, из общеобразовательных школ для детей солдат превращаются лишь в первую ступеньку в процессе подготовки низшего командного и технического звена армии.
В таком виде институт военных кантонистов (солдатских детей) просуществовал до начала царствования Александра П. Пережив катастрофу Крымской войны и приступая к широкомасштабному реформированию социально- экономических отношений в стране, в том числе и в области строительства армии нового образца, самодержавие начало подготовку реформ с проведения менее болезненной для себя акции. В 1856 г. был издан указ об уничтожении сословия кантонистов и 378 тысяч солдатских детей были исключены из военного ведомства и причислили в «свободные податные состояния». Следовательно данный шаг правительства можно рассматривать как один из первых в подготовке почвы для Великих реформ 60-70-х гг. XIX столетия.