Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы источниковедческого изучения 34
1.1 Методика изучения 34
1.2 Происхождение и внешняя критика 69
Итоги 126
Глава 2. Вопросы истории военнопленных в источниках личного происхождения 130
2.1 «Мир лагеря» в письмах российских военнопленных первой мировой войны 130
2.2 История военнопленных в воспоминаниях 167
Итоги 236
Заключение 240
Список литературы и источников 246
- Методика изучения
- Происхождение и внешняя критика
- «Мир лагеря» в письмах российских военнопленных первой мировой войны
- История военнопленных в воспоминаниях
Введение к работе
Актуальность исследования: Первая мировая война уникальна по своим хараістеристнкам, в сравнении с войнами предыдущих времен. Никогда еще в истории России (до XX века) под ружье не ставилось столько воинов (за 1914 - 1917 годы было мобилизовано 14 млн. человек.) Несмотря на то, что Россия могла выставить такую огромную армию, технически она была оснащена намного хуже своих противников. Уже в сентябрьских - октябрьских боях 1914 года были израсходованы запасы оружия, создалось критическое положение с артиллеристским снабжением, к концу 1914 года пополнение на фронт в ряде случаев посылалось безоружным1. Позиционная война, плохое питание и вооружение негативным образом действовали на моральное состояние воинов. Начались случаи братания, отказы идти в атаку. По засекреченным данным ставки, количество дезертиров, несмотря на принимавшиеся драконовские меры, составило к Февральской революции сотни тысяч человек".
В начале 1915 года командование признало, что наблюдается добровольная сдача в плен. «Не видя никакого смысла в войне, солдаты вообще никаким патриотическим газетам не верили и при первой возможности «пачками» переходили в плен к противнику»3.
За 1914-1915 г.г. (17 месяцев войны) было потеряно 2.910 тыс. человек; из них без вести пропавшими и пленными числилось 1.547.590 человек.
Потери за 1916 год составили 2.437.337, из них - 1.172.448 пленными.
В июне 1917 года на фронте было предпринято широкомасштабное наступление, которое закончилось весьма плачевно. К декабрю 1917 года потери российской армии пленными составили 918.233 человек.
Всего по 31 декабря 1917 года русская армия потеряла пленными: солдат - 3.395.105, офицеров и классных чинов - 14.328, всего - 3.409.433 человека. Вместе с без вести пропавшими потери составили 3.638.271. Потери пленными составили 74.9% всех боевых потерь или 21.2% от общего числа всех мобилизованных на войну.
По месту пребывания российских военнопленных распределение было следующим:- 56.14% российских военнопленных содержались в Австро-Венгрии, в Германии - 42.14%. Гораздо меньше их содержалось в Турции -0.59% и Болгарии - 0.32%.
Условия содержания военнопленных определялись целым рядом международных соглашений и конвенций. Впервые в мировой практике правовое положение военнопленных было установлено еще в период Великой Французской Революции декретом Национального собрания от 4 мая 1792г. и постановлениями Конвента от 25 мая 1793 г., которые опирались на Декларацию прав человека н гражданина. Военнопленные состояли под покровительством французской нации и особой защитой закона. Всякое насилие запрещалось под страхом наказания. Пищевое довольствие приравшшалось к нормальному питанию французского солдата. Пленные пользовались защитой суда и правом на работу. Было гарантировано получение медицинской помощи. Также было запрещено привлекать пленных на принудительные работы помимо их воли. Пленные подлежали обмену и репатриации. Данные нормы в дальнейшем были подтверждены Брюссельской декларацией и Гаагскими соглашениями 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны».
В Германии в 1908 году генеральный штаб издал положение о военнопленных, в котором было сказано: «Государство считает военнопленных лицами, которые просто исполнили свой долг и повиновались приказам свыше. А потому в их пленении видит гарантию безопасности, а не наказания»3
В России «Положение о военнопленных» было опубликовано в №281 «Собрания узаконений» от 16 октября 1914 года.
Существовали следующие основные положения в отношении военнопленных:
1. Военным пленом признается осуществляемое согласно правилам войны ограничение свободы оказавшихся во власти противника военнослужащих враждебной страны. Военный плен не должен носить характера наказания, мести или рабства.
2. За военнопленным должно было признано достоинство обезоруженного воина, выполнившего долг перед своим государством.
3. Военнопленные имели право на общение с Родиной, получение писем, посылок и денежных переводов и беспрепятственно пользование разными видами помощи различными международных организаций помощи.
Кроме собственно военнопленных в плену стран Тройственного союза находились интернированные граждане России, которые были приравнены к гражданским военнопленным. Режим их содержания был приравнен к тюремному, и по условиям жизни, питания, дисциплине и злоупотреблениям не на много отличался от лагерного. Санитарные нормы отсутствовали. Врачебная помощь оказывалась крайне редко.
По данным справочного отдела Центральной Коллегии о пленных и беженцах, всего больных российских военнопленных числилось 755321. В плену умерло - 395105 человека6.
Российское общество с первых же дней войны начало принимать меры по снабжению и обеспечению всем необходимым беженцев, сирот и военнопленных. Основной груз подобных забот лег на плечи Международного Красного Креста, а в частности, его Московского и Петроградского отделений. Однако, учитывая масштабы проблемы, данная помощь оказалась явно недостаточной. К тому же общественные организации натолкнулись не просто на равнодушную позицию властных структур, но и на их противодействие. Чиновники обосновывали свое нежелание помогать пленным и запрет на пересылку продовольствия и денег тем, что якобы все переданное странам-противникам будет использовано для снабжения их армии и хозяйства. Даже на запрос начальника генштаба о необходимости посылки хлеба пленным царь дал отрицательный ответ, мотивируя это невозможностью проверки, что хлеб действительно будет доставлен по назначению, а не будет использован для продовольствования германских войск .
Неудивительно, что в такой ситуации военнопленные россияне чувствовали на себе все тяготы плена. Пленные попали в очень тяжелую ситуацию. Посылки и письма с родины шли нерегулярно и не обеспечивали потребностей пленных.
Первоначально это было связано с неурегулированностью правовых моментов о том, кому делегировано (какая организация правомочна) право па получение писем пленных.
Письменное сообщение с Россией шло крайне неравномерно. В начале войны и после серьезных военных операций с любой стороны, письменное сообщение прерывалось, восстанавливаясь приблизительно через месяц. Письма довольно длительное время проходили цензуру: большинство пленных писали по-русски, что создавало большие проблемы для германских и австро-венгерских цензоров.
Это и другие обстоятельства определили сравнительную немногочисленность источников личного происхождения российских военнопленных первой мировой войны. В то время как именно письма пленных, их воспоминания могут дать уникальную информацию для историка-исследователя. В исторической литературе одним из недостатков источников личного происхождения называют их субьеісгивность. Однако эти источники содержат богатейшую и неоценимую информацию о ряде аспектов истории плена.
Личные наблюдения, детали и факты, сообщенные военнопленными в своих мемуарах, письмах, являются ценнейшим источником, раскрывающим взаимоотношения военнопленных с администрацией, друг с другом, с местным населением, условия жизни в лагере, внутренний мир мысли и чаяния военнопленных, отношение военнопленных к революции и другим событиям.
Для изучения некоторых аспектов жизни российских военнопленных источники личного происхождения являются важнейшими, а иногда и единственными источниками информации.
Несмотря на общность происхождения, письма военнопленных имеют существенные различия, как во внешнем виде, так и по содержанию (объем сообщения, акцентуация автора, соотношение блоков внутри сообщения и т.д.), что позволяет подразделить их на ряд групп: письмо-открытка, «полное» письмо и «треугольник». С аналогичным явлением сталкиваешься и при анализе мемуаров. В разное время мемуаристы акцентуировали свое внимание на том, что их волновало в данный период времени. Это связано с различными соображениями: политической целесообразностью, гонорарными соображениями, негласными установками общества того времени и т.д.
Целью исследования является анализ комплекса источников личного происхождения (эго - документов) российских военнопленных первой мировой войны, выявление их специфики.
В данной работе будут предприняты попытки выявления, систематизации и источниковедческой оценки, прежде всего, мемуаров и писем российских пленных первой мировой войны.
В ходе реализации цели исследования для каждой из двух групп источников решались следующие задачи:
1. Характеристика комплекса источников и рассмотрение проблем ггх внешней критики;
2. Анализ содержания эгодокументов как источников по истории российских пленных первой мировой войны.
Нсточннковая база. В данной работе анализируются и используются источники личного происхождения непосредственных участников событий первой мировой войны, опубликованные в различных сборниках, периодических изданиях, вышедшие отдельными брошюрами и книгами, а также неопубликованные.
Использованные источники можно условно разделить на следующие группы:
К первой группе источников личного происхождения относятся письма. Эта группа условно разделена на три подгруппы по признаку авторства. Первая подгруппа - это письма российских военнопленных. В работе использовано более сотни писем пленных первой мировой войны, которые были сконцентрированы в ряде сборников8, опубликованы в российской периодической печати , приведены в качестве иллюстрирующего материала в воспоминаниях и показаниях, данных Чрезвычайной Следственной Комиссии10, а также сконцентрированы в ряде названных архивных фондов.
Кроме вышеперечисленных источников были использованы материалы, хранящиеся в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ). Прежде всего, это материалы Чрезвычайной Следственной Комиссии представленные в фонде 601(оп.1. - Д.641; 648) - стенограммы их заседаний, итоговый текст послания аналогичным организациям во Франции и Англии (на национальных языках данных стран), фотографии-свидетельства, ряд показаний бежавших из плена нижних чинов и офицеров и др.
Фонд 6281 (оп.1. - д. 166.) представляет собой коллекцию различных материалов по истории первой мировой войны. Наибольший интерес представляет письмо неизвестной женщины своему возлюбленному офицеру, датированное апрелем 1918 года.
Фонд 6162 (оп. 1.-Д.8.) содержит в своем составе письма российских военнопленных с просьбами в парижскую библиотеку к госпоже Котляревской (зав. библиотекой), что позволяет представить интересы и нужды офицеров и близкой к ним по условиям жизни людей.
Ф. 6657 (оп. 1.-Д.35) повествует о том, какие меры по оказанию помощи проводились в России, на примере «Русского общества потребителей»; демонстрирует наличие театра в лагерях и позволяет выяснить репертуар (оп. 1. - д. 16.). Так же мы имеем возможность ознакомиться с мнением ряда общероссийских газет по поводу российских военнопленных (оп. 1.-Д.7). Хранящиеся там неизданные мемуары доктора Крессена позволяют провести сравнение заложенной в них информации с опубликованными материалами его коллег (0П.1.-Д.48.).
Фонд 6163 (оп.1.-д. 1.) содержит в своем составе письма русских военнопленных (как офицеров, так и рядовых) из лагеря Нессе.
Фонд 9488 содержит документальные материалы о жизни в плен} ; (on. 1.-д. 131.) - это письмо военнопленного с просьбами о защите прав военнопленных и организации помощи. Д.31 содержит доклад о положении военнопленных, а так же списки инвалидов по лагерю Гарделегем. Д.62. представляет собой отчет о количестве побегов и других «преступных» поступках, а так же предположения управления гарнизона лагеря Крессон о причинах, породивших их.
Хранящиеся в Российском Государственном Военно-Историческом Архиве (РГВИА)11 материалы позволяют взглянуть на проблему военнопленных с качественно иной точки зрения - позиции официальных органов власти. К исследованшо привлечены материалы Жданова и Центропленбежа.
Так же определенная часть неопубликованных источников взята в Отделе Редких Рукописей и Книг Научной Библиотеки им. Лобачевского Казанского Государственного Университета (ОРРК НБЛ)12.
В ОРРК НБЛ вниманию исследователя представлены три фонда. Два из них (856 и 857) содержат письма российских солдат с фронта; фонд №2530 посвящен письмам сербских военнопленных на родину.
Исследование данного фонда позволяет сравнить внешний вид и формуляр писем с письмами их российских «коллег». Среди писем солдат встречается известное количество писем российских военнопленных из ряда лагерей Германии и Австро-Венгрии. Письма во времени распределены крайне неравномерно. Большинство писем относится к 1916 году. Все письма пленных в составе фондов адресованы родственникам, проживающим на территории современного Татарстана и Сибири, но по каким-либо причинам недошедшие до адресата (чаще всего ошибки в оформлении и неудовлетворительная работа почты). Наличие в фонде писем, как военнопленных, так и солдат действующей армии позволяет сравнить их методами текстологического и логического анализа, так как они принадлежат одному этнокультурному ряду.
В количественном отношении письма распределились приблизительно так: писем за 1914г. - 25, за 1915 - 16, за 1916г. - 27, за 1917-1918г.г. - 48. Авторами менее 20-ти посланий являются офицеры, что видно как при внешнем осмотре, так и анализе содержания писем. Большинство же писем -это наследие нижних чинов. Выше уже было оговорено, что нас интересуют письма, написанные военнопленными из Германии и Австро-Венгрии. Существенной разницы в количестве писем, написанных в одной из держав-захватчиц, не наблюдалось. Особой строкой следует выделить письма -военнопленных российских врачей, которых было проанализировано около 30-ти. Писем интернированных использовалось 9.
При всем внушительном количестве солдат, находившихся в плену у стран Тройственного союза, их письменное наследие весьма незначительно в количественном отношении. Основной массив писем принадлежит перу нижних чинов. Значительная часть их отложилась в архивах. Это связано с тем, что пересылка писем шла блоками. Имеется в виду то, что после цензуры письма не сразу отправлялись в Россию, а концентрировались, пока не достигали определенного колігчества, для каждого лагеря своего. Многие письма так и не были отправлены, так как не прошли цензуру. Они концентрировались в канцелярии лагеря, и дальнейшая их судьба неизвестна. При пересылке в Россию многие письма также не дошли до адресатов и осели в деловых бумагах отделов Международного Красного Креста, ряда благотворительных организаций. Это связано с тем, что довольно внушительный процент солдат был безграмотен, поэтому они не могли точно указать свой адрес. Письма же офицеров имели более тщательное оформление, плюс пользовались льготами при пересылке. Следовательно, до адресатов доходили в более значительном количестве. Поэтому их отложилось в архивах гораздо меньше. С другой стороны, данные материалы отложились на страницах периодической печати. Однако в основном публиковались письма определенного характера, демонстрирующие образцы офицерской стойкости и патриотизма в плену, а не жуткие условия их проживания.
Кроме этого были использованы письма солдат, попавших в плен, но бежавших оттуда.
Следующая подгруппа источников, - более 500 писем, направленных родственниками пленных в Германию из различных областей России. Однако данные материалы были использованы как вспомогательные, так как они в меньшей степени отражают аспекты истории плена и всестороннее их изучение требует написания специального исследования.
Третья подгруппа источников - это письма российских солдат, написанные из действующей армии. Эти письма дают возможность сравнить желания, стремления и представления воинов до плена и после, составить более полное представление о дискурсе солдатских писем.
Ко второй группе источников относятся документальные свидетельства, материалы допросов, экспертиз, воспоминания и сообщения российских военнопленных, полученные следователями Чрезвычайной Следственной Комиссии (далее - Ч.С.К.).
Этот орган был специально создан для сбора информации о злоупотребленшіх немцев правилами войны, с целью дискредитации их на международном уровне13.
Один из важнейших аспектов расследования посвящен описанию условий жизни в плену и судеб военнопленных. Вся информация базируется на проверенных сведениях, взятых у бежавших, освобожденных или репатриированных пленных под присягой. Как зтверждают авторы, информацию сомнительного плана они не публиковали, так как произведения подлежали переводу на английский и французский языки и рассылке в соответствующие представительства.
Следователи Чрезвычайной Следственной Комиссии тоже опубликовали ряд работ, в которых широко использовались показания и воспоминания военнопленных, данные под присягой, что придает им особую достоверность. Однако данные труды имели пропагандистскую антигерманскую направленность, поэтому материалы, использованные в них, имеют определенную направленность.
Сведения представленные Ч.С.К. «должны были оказать влияние на общественное мнение и укрепить сознание недопустимости преждевременного мира с Германией»14.
Хотя стоит отдать должное составителям, случаи проявления сострадания и помощи со стороны врага продемонстрированы в их трудах. Более того, «в целях достижения полного беспристрастия и раскрытия истины расследование производится с соблюдением обрядов уголовного права»1 . Это означает, что показання брались под присягой, в случае с очевидцами и свидетелями. Если речь шла о пострадавшем, то он проходил медицинское освидетельствование.
Третья группа источников - это воспоминания российских военнопленных. Было использовано более десятка работ, написанных в разное время. В работе были использованы воспоминания рядовых военнопленных, офицеров и врачей; так же использован ряд документов (как приказы по лагерю, распоряжения комендантов и т.д.)
Воспоминания военнопленных стали появляться еще в ходе первой мировой войны. К подобным произведениям можно отнести труд Базилевича16. Однако данная работа, хотя и носит автобиографический характер, претендует на научное исследоваїгае по положению российских военнопленных в германском плену.
Еще в ходе войны начинается работа по публикации ряда писем и воспоминаний солдат и военнопленных, повествуюпигх о жизни в плен} и на фронте. При работе с российскими сборниками следует учитывать их антигерманскую и антиавстрийскую направленность, хотя авторы публиковали текст писем без «цензуры» и обработки. Части писем с положительными отзывами о немцах не вырезались. По мнению авторов, «это должно создавать контраст, свойственный самой жизни»17. Сборники, выпущенные в Германии на русском языке, наоборот, имели цель продемонстрировать цивилизованность и культурность немцев, а так же положительное влияние плена на русских пленных.
В 1920-1930-х годах в печати появляется ряд воспоминаний рядовых участников первой мировой войны.
Данные воспоминания публиковались в рамках воспоминании о первой мировой войне, Октябрьской революции и последующей Гражданской войны. Публикации шли как на страницах журналов, так и отдельными книгами. Данные мемуары18 всесторонне описывают жизнь в плену российских пленных, санитарные условия и врачебную помощь, наказания и злоупотребления. В некоторых мемуарах делаются попытки обобщения фактов, на основе систематизации информации поступившей из различных лагерей. Однако выводы не носят всеохватывающего характера, не выходя за рамки обобщения опыта незначительной части лагерей. Авторы сравнительно редко привлекают докумешы, полагая, что честному слову проверенного борца за дело революции следует доверять больше, чем безликим бумагам.
Существенным образом из данного ряда воспоминаний выделяется произведение И. Вороницына. Начнем с того, что автор попал в плен и соответственно, описал в своей работе ситуацию на Украине, после Октябрьской революции. Далее, автор являлся политическим гражданским пленным (так как был депутатом Центральной Рады от фракции социал-демократов), что позволяет нам получить из первых рук описание жизни привилегированных военнопленных. Кроме того, автор находился не в простом лагере, а в «национальном лагере», где имела место националистическая агитация администрации. Следует упомянуть, что автор являлся профессиональным революционером, прошедшим школу каторги и политической тюрьмы. Поэтому в работе присутствует масса сравнений лагеря с царской тюрьмой. А также (это особенно интересно) автор не просто наблюдал, а в дальнейшем и описывал свои ощущения, а проводил довольно качественный анализ. Он не просто жил в лагере, а всесторонне изучал его изнутри, что в дальнейшем и представил читателю. В качестве источников привлечены не только воспоминания соратников, их письма и записки, но и целый ряд документов.
В середине 30-х годов наряду с воспоминаниями о первой мировой войне рядовых солдат свет увидели воспоминания красных командиров, которым довелось быть интернированными в Германии в ходе Советско-польской войны. Для исследователя они представляют определенный интерес, так как в них мы можем обнаружить описание лагерной жизни царских военнопленных (взгляд снаружи).
Несомненно, что причиной создания данных трудов была попытка авторов внести изменения в уже сложившееся представление о военнопленных. И доказать, что плен - это не только пассивное состояние, связанное с отказом от борьбы, но и активная работа. Все лишь зависит о того, какой человек попал в плен.
В случае с Г. Гаем19 ясно, что это за человек: деятельный военачальник, пользующийся уважением и любовью своих подчиненных. По его словам ему удалось наладить в лагере дисциплину и поддерживать высокий моральный дух воинов. Для наглядного сравнения деятельности «старых» военнопленных и «новых», он очень детально описывает те условия проживания, которые он застал при интернировании. И не менее подробно описывает то, что ему удалось сделать за кратковременный период.
Данные материалы позволяют проследить дальнейшую эволюцию сознания военнопленного, изменение его ментальных установок, идей, желаний и т.д.
В дальнейшем интерес к данной проблематике снижается. В конце 1930-х публикации воспоминаний прекращаются вообще. Однако существенные коррективы внесла начавшаяся Великая Отечественная войны, пробудившая интерес партийных, государствегшых структур и широких масс населения к истории первой мировой войны. В частности, всплыла тема военнопленных. С одной стороны, наглядно демонстрировались те ужасы, которым были подвергнуты российские военнопленные, с целью отбить желание добровольно идти в плен. С другой стороны, таким образом, широкие массы настраивали на длительную борьбу до победного конца.
После окончания боевых действий интерес к данной теме затухает. Основная причина потери интереса к данной теме - исчезновение политической актуальности подобных публикаций. Незначительные упоминания о плене в эпоху первой мировой войны можно найти в воспоминаниях, опубликованных в рамках публикации мемуаров революции и Гражданской войны.
В 1975 году вышли воспоминания Б.И. Гринштейна, в которых автор повествует о своей жизни в лагере Измаил. Основное содержание работы посвящено его деятельности в лагере накануне окончания войны. Существенным отличием от предыдущих воспоминаний выступает использование в работе архивных документов, что является свойством поздних мемуаров, написанных через много лет после описываемых событий.
В дальнейшем публикации мемуаров не велись, что связано с тем, что не осталось в живых свидетелей плена. Публикации сборников документов и писем по истории плена так же не производились, из-за отсутствия исследовательского интереса к данной теме.
В работе не использовались дневники военнопленных, что связано с рядом причин. Во-первых, дневник не являлся типичным для военнопленных историческим источником. Ведение дневника в лагере являлось привилегией избранных лиц, которые были достаточно обеспечены и могли не задумываться о «хлебе насущном». Далее, при репатриации военнопленных все записи изымались, поэтому дошедшие до нас - это нелегально вывезенные отрывки дневников, восстановленные в более поздний период. Таким образом, исчезает специфика, присущая данному виду источника: он сравнивается с мемуарами.
История изучения и степень разработанности проблемы: Использование писем и воспоминаний российских военнопленных началось уже в ходе войны в рамках создавшихся трудов о мировой войне. Эмоциональным источникам личного происхождения отводилась особая роль для иллюстрации жестокости врага, бездействия российской власти, демонстрации работы международных органов защиты прав пленных и беженцев и настраивания общественного мнения, в частности солдатской массы, против своих противников, с целью поддержания антигерманских настроений. Таким образом, источники личного происхождения играли в основном иллюстративную роль и вопрос о достоверности имеющейся в данных источниках информации не ставился. Попытки анализа сложившейся ситуации, поиск виновных в мучениях пленных имели место еще в работах времен первой мировой войны. Так в работе М.П. Базилевича, которая была основана на собственном опыте, показаниях и воспоминаниях ПО врачей и других военнопленных, имелись подобные «зарисовки»20.
Труд, несомненно, выступал как воспоминание, ног имел также практическую цель: повышение патриотического духа, усиления ненависти к немцам и австрийцам. Автор был убежден, что российское общество не знает о судьбе своігх воинов, предполагая, что к ним относятся так же, как в России к немецким пленным, и посему не спешило оказывать им помощь. Данная книга должна была, по идее автора, разрушить эту иллюзию и показать реальный размер тех лишений и бедствий, которые терпят российские солдаты в плену. Это в свою очередь должно было вынудить общество (или структуры власти?) заинтересоваться судьбой военнопленных и оказать им помощь.
Сам доктор предполагал создание полномасштабного исследования о судьбе российских пленных и врачей, для чего он, собственно, и собирал документальные свидетельства, воспоминания пленных и другую информацию. Однако нестабильность политической ситуации вынудила Базнлевича опубликовать свой труд далеко незаконченным, используя факты и «не подвергая нх никакой систематизации и обработке»21
Вероятно, автор действительно имел целью создание научного труда, так как в работе широко использованы источники личного происхождения и документы, как то: воспоминания, письма, устные показания, жалобы и материалы анкеты, разработанной автором. Глубоко проработаны вопросы, связанные с жизнью в лагере и другими аспектами пленения на всем протяжении плена (с 1914 по 1917 года), вскользь затрагивались проблемы снабжения пленных, политической ситуации в России, мировоззрением пленных. Информация, извлеченная из анкеты, очень подробна и обстоятельна, четко указан источник данных сведений. Однако автор не пошел дальше поверхностных обобщений.
Параллельно данной работе появляются работы Кривцова и Яблоновского". По сути своей они праісгически полностью копировали стенограммы Чрезвычайной Следственной Комиссии. Там же где авторы прибегали к литературному пересказу фактов из жизни российских военнопленных, в основе лежали факты добытые следователями Ч.С.К. Следует отдать должное, авторы не шли на фальсификацию фактов и пытались выдержать тон объективного исследования, упоминания о случаях милосердного и просто человеческого отношения немцев к российским подданным.
Цель данных работ прежняя: довести до широких слоев российского общества информацию о нечеловеческих условиях жизни в плену с тем, чтобы подхлестнуть россиян к более решительным и беспощадным действиям по отношению к врагу.
Уже в Советское время, в середине 1918 года, для изучешія военного искусства в первую мировую войну была образована Военно-историческая компссия. Ею был подготовлен «Краткий стратегический очерк войны на русском фронте», опубликованный в журнале «Военное Дело» (1918 г. № 9 -15,17-29; 1919г.-№1).
Далее данная работа была издана отдельным изданием в виду двух книг23. К сожалению, данный труд имел множество недостатков. События на восточном фронте давались в нем вне контекста мировой войны, изолированно. Многие вопросы были обойдены вниманием, в том числе и вопрос о российских военнопленных.
В 1920-е годы продолжается публикация трудов, в которых описывалась жизнь российских военнопленных, либо использовалась информация, исходящая от них. В качестве примера может выступить работа Н. Жданова24, в которой использовано огромное количество разнообразного фактического материала, демонстрировавшего условия жизни в лагерях, использовании рабочей силы военнопленных в различных отраслях промышленности и сельского хозяйства. Показаны нарушения международных конвенций и соглашений, нежелание и бессилие российских властей помочь им.
В связи с тем, что сущность и события первой мировой войны рассматривались советской наукой с новых - марксистских - позиций, и в истории плена и пленных внимание историков привлекали лишь отдельные сюжеты: большевизация масс, большевистская пропаганда в лагерях, акции социального протеста и т.д. Воспоминания пленных продолжали играть ту же роль - иллюстрирующего материала.
Много таких критико-библиографических материалов было опубликовано на страницах журналов «Пролетарская революция»25 и «Летопись революции» . В некоторых из этих обзоров и рецензий рассматривались также мемуары и письма военнопленных.
Среди рецензентов были первые советские историки- Е.М. Ярославцев, В.И. Невский, М.Н. Покровский. С.А. Пионтковский и др. Все они подчеркивали бесспорную ценность источников личного происхождения, в основном, для изучения истории Октябрьской революции, необходимость их дальнейшего собирания, публикации и использования в исследовательской работе.
В то же время в целом ряде работ были отмечены ошибки и неточности, допущенные мемуаристами, ставился вопрос о необходимости критического отношения к источникам личного происхождения, делались попытки определить их место в ряду исторических источников. Отдельные источниковедческие наблюдения содержались также в предисловиях к некоторым сборникам воспоминаний, издававшихся в те годы27. В них широкому кругу читателей предлагался огромный массив информации, изложенный в виде цифр и таблиц.
Первый труд (выдержавший еще два переиздания в 30-е г.г.) охвативший важнейшие события первой мировой войны на всех фронтах и морях, принадлежит перу военного историка A.M. Зайончковского . Автором была проведена колоссальная работа по сбору источникового материала, обработки его.
Однако автора интересовал только военный аспект первой мировой войны, вопросы стратегического и тактического развертывания войск, личности полководцев и т.д. Вопросы, связанные с пленом и состоянием российских военнопленных, а также с отношением меняющихся властей к собственным гражданам, попавшим в такую безвыходную ситуацию, автор не затрагивал.
Вышел еще целый ряд работ по военной истории первой мировой войны, однако «все книги советских военных историков, вышедшие в период с 1918 по 1926 годы посвящены исключительно военным событиям русского фронта» .
В конце 1930-х годов началось издание трудов, где материал о первой мировой войне давался в популярном изложении" . Данные труды были ориентированы на массового читателя, многие моменты существенно упрощались. Информация представленная о военнопленных крайне скудна. Авторы упоминали, что плен и пленные имели место, как неизбежный результат войны. Обзорно описывалось их положение.
В годы Великой Отечественной войны был выпушен ряд трудов, специально посвященных злоупотреблениям немцев и австро-венгров в первую мировую войну.31 Для публикаций привлекались архивные документы, в том числе письма и мемуары военнопленных из фондов ЦАОРа, Центрального Государственного Исторического Архива, Центрального Государственного Военно-Исторического Архива.
Целью написания этих книг, где «...с пожелтевших страниц встает жчткий окровавленный облик немецкого солдата - прообраз современного фашистского бандита» , по словам Сталина, - научиться ненавидеть врага. Данные произведения выпускались с чисто практической целью: поднять моральный дух в армии, настроить население на длительную борьбу до победного конца, устранить возможные прецеденты братания и добровольной сдачи в плен. Власти учли опыт предшествующих войн, когда «...даже после объявления войны прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали какая это война свалилась им на голову»33, и с первых месяцев войны начали проводить широкомасштабную агитацию, разоблачающую цели этой войны и средства, которые применяет противник для ее достижения. Выборка документов для публикации соответствовал этим задачам. Однако как подчеркивали сами авторы, они старались включать только такие материалы, «точность и правдивості», которых была подтверждена... »"4.
Авторы явно проводили параллели между первой и второй мировыми войнами, подчеркивая, что они вызваны одними причинами. Более того, проводилась мысль о том, что жестокость является атрибутом немецкой нации, а империализм лишь усиливает данную черту.
В работах использовались различные источники. Чаще всего использовались материалы Ч.С.К., так как данная организация была специально создана для сбора и придания огласке проверенного материала о злоупотреблениях противника. Авторы не проводят анализа материалов, относясь к ним весьма некритично. И это можно понять, так как труды задумывались не как строго научные, а преследовали практическую цель:
гитация против фашистов. По их логике, «историк, сколько-нибудь достойный своего звания, должен был уже наперед считать представленные факты не только возможными в войне 1914 года, но и совершенно неизбежными»35, - такими словами начинал введение одного из сборников академик Е.В.Тарле. Поэтому материалы не были подвергнуты критическому анализу; их использовали в работе в качестве иллюстрации. Материалы Ч.С.К. подходили по всем характеристикам: внушали достаточное уважение публике, на понятном языке раскрывали состав преступных деяний, были достаточно объективными, чтобы выдержать упрек в тенденциозности, не требовали существенной обработки. Кроме следственных материалов Ч.С.К. в работах были использованы документальные материалы, взятые из названных выше архивов: сводки с фронтов, отчеты медицинских комиссий, доклады представителей местных властей и т.д.
Все же, несмотря на то, что велась большая работа по публикации материалов о первой мировой войне, и, в частности, о военнопленных, специальных научных работ, которые бы давали развернутую характеристику писем и мемуаров, как исторігческого источника по истории плена, и вооружило исследователей методиками работы над ними, в тот период не появилось. Изучение источников личного происхождения в целом заметно отставало от практики их публикации и использования в исторических исследованиях. Существенных изменений в сложившуюся ситуацию не внесло даже начавшееся широкая публикация и исследование источников личного происхождения, начало которому положил XX съезд партии. После XX съезда партии наметились позитивные изменения в развитии исторической науки. В Институте Истории был создан сектор для издания источников по советскому периоду. Выходит большое количество опубликованных документов. Однако публиковалось не так много документов по истории первой мировой войны. Источники личного происхождения практически не были объектом внимания публикаторов. Одной из приоритетных тем в послевоенный период стало революционное движение в армии накануне революции 1917 г. и, естественно, деятельность партии большевиков"5 .
В конце 1960, 1970-х годах появляется новая отрасль психологии -военная психология. В этом контексте отчасти были рассмотрены некоторые аспекты исторіга военнопленных. Большое внимание этим вопросам оказали исследователи военной психологии 1960-70-х годов: Баранщиков А. В., Давидов В. П., Гуменик Л.И., Зараковском Г.М., Кожину A.M., Рубахин В.Ф., Столярснко A.M., Офицеров A.M., Платонов В.К.37
Их работы были посвящены изучению личности солдата, ее психологическим особенностям. Плен рассматривался как одна из экстремальных ситуаций войны; авторы стремились раскрыть, как он воздействует на психику, моральные качества и личностное начало солдат. Признавались негативные черты солдат. Однако эго - документы военнопленных использовались этими авторами в незначительном количестве, и в основном, в роли иллюстрирующего материала. Однако авторы отмечали огромный исследовательский потенциал, заложенный в письмах солдат, который может позволить внимательному исследователю оценить состояние морального духа война.
В начале 1970-х годов вышло в свет монографическое исследование то Малькова А.А. , в котором существенное внимание уделялось судьбе российских военнопленных в лагерях Австро-Венгрии и Германии.
Автор проанализировал положение российских военнопленных и доказал на основе документальных материалов, что правительство не предпринимало существенных мер для улучшения положения своих солдат, ограничиваясь только публичной их поддержкой и одобрением. Вся тяжесть снабжения российских солдат в плену легла на частные благотворительные организащш и Красный Крест. Однако автора интересовало то, как тяжелое положение пленных повлияло на их сознание, и привело к пониманию и поддержке революции и идеологии большевизма. В связи с этим, автор широко использовал письменное наследие военнопленных (воспоминания, письма, воззвания и т.д.). Целая глава была посвящена анализу содержания писем военнопленных. Однако автор не проанализировал весь источниковый комплекс эго - документов российских военнопленных, уделив максимальное внимание содержанию писем в Бернский комитет и переписке лидеров большевиков с военнопленными. Автор привлекал письма воспоминания российских военнопленных для доказательства огромного влияния большевиков на партийные ячейки, связи и тесного сотрудничества Бернского комитета с военнопленными. Источники личного происхождения иллюстрировали процесс большевизации масс военнопленных. Несмотря на то, что письма и воспоминания военнопленных интересовали Малькова А.А. скорее как иллюстрирующий материал, автор впервые ввел в научный оборот огромный эпистолярный комплекс. Во втором труд, автор продемонстрировал деятельность большевистской партии среди иностранных военнопленных на территории России.
В 1980-90-х г.г. исследователи вновь обратились к теме первой мировой войны. Были пересмотрены и переосмыслены многие аспекты истории первой мировой войны. Внимание исследователей обратилось к истории российскігх пленных в том числе. По отношению к пленным существовало несколько точек зрения. Условно их можно подразделить на «традиционную» и «новаторскую».
Говоря «традиционная точка зрения», мы подразумеваем обращение к истории российскігх военнопленных и к источникам личного происхождения как иллюстрации для доказательства определенных положений, выдвинутых в труде. В качестве примера существования данной точки зрения может выступить работа А. Уткина, который всесторонне описал первую мировую воину .
Автор неоднократно затрагивал вопрос о военнопленных, но только в связи с общими потерями российской армии в результате боевых действий. Хотя автор посвятил один эпизод описанию условий жизни российских пленных, это не выходило за рамки иллюстрации слабости российских властей. Описание получилось кратким, уделено должное внимание тем факторам, которые больше всего досаждали пленным: плохому питанию и отсутствию регулярной помощи со стороны России.
«Новаторы» обратились к проблеме военнопленных под новым углом. Прежде всего, плен стали рассматривать как самостоятельный феномен;
обратились к проблеме личности в плену. Существенное расширение спектра взглядов произошло в связи с привлечением новых комплексов источников.
С этих позиций большой интерес представляет работа Керсновского, представленная на суд читателя сравнительно недавно. Автор, будучи современником войны, представил нетрадиционный взгляд на ее ход. Хотя автор не являлся военным, он «принадлежит к школе русских военных классиков»40.
Автор творил свой труд в середине 30-х годов XX века на основе широкой источниковой базы. Довольно часто он обращал свой взгляд на проблему военнопленных, чаще в составе анализа причин поражения российской армии. Нетрадиционно он относится и к ВПК, и к общественным организация помощи, полагая, что их деятельность была «шумихой и крикливой саморекламой самозваных «помощников»»41, с единственной целью - нажиться на чужом горе.
Автор полагал, что «российское правительство, имеющее в своей власти сотни тысяч пленных немцев и мадьяр, могло бы положить конец этому всемирному задушению русского имени, пригрозив репрессиями», но оно ничего не предприняло «для облегчения их ужасной участи»42. С его позиции «единственная помощь продуктами шла от французских жертвователей, тронутых их участью из писем французских пленных»43.
Проблема российских военнопленных (и солдат вообще) на территории иностранных государств заинтересовала исследователей разного профиля. На страницах «Военно-исторического журнала» развернулась настоящая дискуссия о судьбе пленных. К примеру, затронул вопрос о юридических основаниях использования труда российских военнопленных в Германии Ирис Ленцен . В данной работе были поставлены вопросы о количестве пленных на территории Германии, о видах общественных работ, к которым допускались пленные, географии распределения военнопленных. Также автор проанализировал историографию данного вопроса. Исследование базируется на базе архивных материалов Баден - Вюртембергского государственного военного архива и министерства иностранных дел; а также периодике и ряде воспоминаний. Автор пришел к выводу, что права личности и военнопленного нарушались в Германии повсеместно по двум причинам: кризису рабочей силы в стране и сверхэксплуатации имеющихся ресурсов, исходя из этого; и инертность российских властей, которые «были не в состоянии применять репрессии также эффективно, как Англия и Франция...»45.
Историки стали обращаться к смежным с пленом вопросам, вновь была поднята проблема судьбы российских легионеров, которые воевали па стороне союзников в годы первой мировой войны. Летнев А.Б46, проанализировал данный вопрос на примере легионеров, воевавших на стороне Франции, а после Октябрьской революции были репрессированы и отправлены в Алжир на общественные работы.
Автор ввел в научный оборот новый источник, на котором базировалась работа: обзоры перлюстрированной литературы и часть, дошедших от наших пленных, писем.
Таким образом, основная тенденция современной историографии первой мировой войны заключена в пересмотре традиционных взглядов на ее ход, введение в научный оборот новых источников. В советской историографии в основном воспоминания и письма военнопленных рассматривались либо в связи с общей характеристикой источников личного происхождения, либо деятельности большевиков на фронте.
Эго - документы, отражающие судьбу российских военнопленных в Германии и Австро-Венгрии, еще не были предметом специального исследования.
Методика и методологические принципы исследования: Главным принципом исследования являлся принцип историзма. Он использовался, например, при рассмотрении формирования комплексов источников и его изменения во времени.
Автор руководствовался и принципом системности: комплекс источников личного происхождения рассматривался как система во взаимодействии его составляющих частей. При анализе содержания источников использовались компаративистские принципы компаративного анализа, историзма, герменевтики.
В работе использовались некоторые идеи известного психолога В. Франкла, разрабатывавшего проблемы психологической метаморфозы человека и его сознания в условиях плена (на материале второй мировой войны).
Научная новизна исследования состоит в том, что в работе реконструируется и анализируется комплекс источников личного происхождения по истории российских военнопленных первой мировой войны, основные вехи и тенденции формирования этого комплекса.
Рассматриваются основные вопросы, связанные с собиранием, изданием н использованием источников личного происхождения. В работе представлены также соображения по методике источниковедческого исследования указанных источников.
Основные положения работы были апробированы в работе ряда конференций, по результатам которых вышли научные сборники; отдельные аспекты диссертационного исследования были использованы автором в его преподавательской деятельности.
Работа состоит нз двух глав, введення и заключения.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, дается общее представление о состоянии и разработанности проблем, выдвинутых для анализа и изучения. Формулируются цели и задачи исследования.
В первой главе раскрывается суть и особенности методики работы с источниками личного происхождения (первый параграф), анализируется и проводится внешняя критика писем и воспоминаний (второй параграф) российских военнопленных. Прорабатывается вопрос об авторстве, месте и времени появлення писем и воспоминаний российских военнопленных; проводится их систематизация по группам, выявляются закономерности формирования источников, особенности цензуры и другие факторы, оказавшие влияние на формирование источников.
Во второй главе проводится анализ содержания писем и воспоминаний военнопленных, выявляется круг наиболее важных и часто упоминаемых тем, анализируются причины и особенности формирования этой тематики.
В заключении подводятся итоги исследования. Формулируются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования проблемы.
Методика изучения
В источниковедении выработан целый ряд методик и приемов исследования источников личного происхождения. Несмотря на ряд различий, методика анализа источников личного происхождения сводится к двум последовательным операциям: внешняя критика и внутренняя критика источника. Отличия наблюдаются лишь в деталях и акцентах, расставляемых автором.
Так, например, Г.И. Ильящук, разрабатывавший методику анализа переписки лидеров меньшевизма, придерживался классической схемы анализа источников: от выяснения вопросов «происхождения источников (авторства, времени, места и цели ігх создания, установление адресата и т.д.)» до проверки фактов, представленных в источниках по другим материалам. Большое внимание автор уделял социальной среде и «идеологическим условиям жизни», времени написания источника.
Ильящук полагал, что письма лидеров меньшевиков «вряд ли предназначались для публикации, следовательно, отражали авторскую позицию»47. Автор утверждал, что письма вообще и меньшевиков, в частности, дают возможность исследователю узнать массу деталей и биографических подробностей.
Однако это усложняет и перепроверку имеющихся фактов, так как «многие события и явления, описываемые в личных письмах, могут остаться незафиксированными в других печатных и рукописных источниках»48. Таким образом, автор детально разрабатывал теорию анализа.
А.П. Пронштейн , предлагал другой вариант исследования источников личного происхождения (писем, в частности), построенный на четырех основных элементах. Внешняя и внутренняя критика имеют такие же цели, что и у предыдущего автора: выяснить подробно вопросы происхождения источника. Однако автор меньше внимания уделяет социальному статусу (происхождению) писавшего, считая более важным его общественное положение: должность, авторитет среди товарищей, материальное положение30. А.П. Пронштей считал, что одной из важнейших задач анализа источников является раскрытие смысла непонятных слов, жаргона, сокращений. Необходимо решить вопрос о том, что автор хотел передать в своем труде, с какой целью создавалось произведение. Существенным отличием методики является наличие синтеза.
В методике О.М. Медушевской31 более глубоко проработаны вопросы происхождения источника. С ее точки зрения, мало выяснить, кто был автором источника, но необходимо провести реконструкцию его взглядов, системы ценностей, соотнести их с общественными установками эпохи, определить «масштаб» личности.
Особое внимание следует уделить вопросу об условиях написания: противоречия эпохи, особенности исторического времени, какие жизненные явления побудили к появлению данного источника. Необходимо провести генетический анализ источника, то есть установить какие ступени прошел источник в своем формировании, и какие «отложения» оставил каждый этап. Следует обратить внимание не только на факты представленные в источнике, подвергнуть их сверке с фактами из других видов источников и установить первоисточник, проверить правильность информации в нем32. Следует провести разграничение фактов, излагаемых в источнике, на написанные по воле автора и оставшиеся против его воли.
Советские авторы разных лет - Ольминский Мэ3, М.Н. Черноморский54, Г.В. СтрельскиГг и B.C. Голубцов3 специализировались на анализе мемуаров. Однако по-разному смотрели па данный источник и предлагали различную его классификацию.
Часть из них полагала, что мемуары подразделяются на два типа: автобиография (изображающая довольно длинный период жизни автора) или отрывки (отражавшие отдельные эпизоды его жизни). Голубцов же утверждал, что блок мемуаров не структурируется изнутри, а представляет собой совокупность равнозначных типов, различающихся между собой целями написания, формой и средствами передачи информации: воспоминания, биографические мемуары, профессиональные мемуары, некрологи, литературные записи.
В своей работе мы придерживаемся мнения, что мемуары - это общее названия для целой совокупности различных источников. Под термином «Мемуары» мы понимаем общее понятие с целой совокупностью признаков: труд написан через довольно длительный промежуток времени после события с опорой на память и личные воспоминания автора. Говоря же о конкретном источнике, мы обязательно уточняем к какому тішу внутри блока мемуаров он относится. Таким образом, мы стоим на общих позициях с Черноморским М.Н. и Ольминским М. Авторы утверждали, что мемуары - это довольно неточный источник, несущий массу искажений за счет субъективности, ограниченности автора в информации, свойств памяти и по другим причинам. Но с другой стороны, по их мнению, мемуары - это незаменимый источник в личном плане, позволяющий лучше понять автора, раскрыть его цели и мотивы.
А.А. Курносов, изучавший воспоминания участников партизанского движения Великой Отечественной войны, отошел от классической схемы. Внешней критике источников он уделял сравнительно мало внимания, полагая, что она не отделима от анализа содержания. Информацию, заложенную в источнике, он предлагал тестировать посредством логического, текстологического и сравнительного методов изучения. С его точки зрения, это позволяло наиболее полно раскрыть вопрос достоверности источника и его информационных ресурсов. Механическое копирование чьей-либо методики не приведет нас к желаемому результату, поэтому в работе будут использованы отдельные положения из различных методик. В качестве базовых будут использованы методики Медушевской О.М. и Курносова А.А., позволяющие более полно раскрыть значение данных источников, оценить информационный ресурс их, полноту передаваемых данных и объективность в изложении фактов.
Происхождение и внешняя критика
В большинстве случае письмо военнопленного находилось в конверте (незапечатанном) или на специальной открытке. Это подразумевалось правилами цензуры.82
Данные правила гласят, что письмо должно подаваться в незапечатанном конверте цензору лагеря. Время, за которое цензор должен пропустить корреспонденцию не оговаривалось. Не оговаривались и рамки цензурной «деятельности». Цензура понималась очень широко.
Первоначально цензоры как российские, так и немецкие находились в весьма затруднительном положении. В начале войны не были выработаны правила проведение рецензирования. Не было определено, что считать военной тайной, а что - нет. Поэтому во многом начало войны связано, одновременно, и с перегибами и с недосмотрами84.
Согласованные правила цензуры были опубликованы 24 ноября 1914 года. С этого времени в цензуре наступило единообразие. До этого момента большинство писем пленных российских солдат - это открытки, мало напоминающие письма, скорее сообщения о том, что автор жив: «Спешу уведомить вас, что я в настоящее время нахожусь в плену в Германии. В плен я попал 23-го июля...» 3. Однако понятие о секретности той или иной информации все время изменялось. Если в первых письмах военнопленных (открытках), датированных не позднее 2-ой половины 1914 года, наряду с сухим изложением фактов: «Жив, правда, легко ранен в руку, но это пустяки. Врачи говорят, что это неопасно... », - присутствует описание местности и местных жителей, то в следующие 6-7 месяцев подобные упоминания не пропускались цензурой. Места с описанием местности затирались или письмо не проходило цензуру. По свидетельству Главного Управления, информация о лагере и окружающей его местности была приравнена к информации о военном объекте, то есть становилась секретной. На конвертах писем военнопленных до опубликования правил стоял только порядковый номер лагеря и общее название провинции. Однако администрации таких лагерей как Трапезунд, Терезиендштат, Гамельна и ряда других не налагали подобных ограничений. Впрочем, данная мера ограничения просуществовала недолго. На лицевой стороне открытки на национальном языке страны (в поздних открытках и на русском) было написано название провинции, название лагеря, его код, а так же точное местонахождение пленного внутри лагеря. В отдельных лагерях была запрещена критика администрации и описания наказаний. С чем связана подобная мера, догадаться не сложно. Даже после опубликования общих для стран Тройственного союза и России правил цензуры в письмах очень редко можно найти рассуждения военнопленных по данным пунктам. В большинстве случаев цензура не отличалась особенной тщательностью, ограничиваясь поверхностным «пролистыванием». Чаще всего у цензоров имелся ряд других дел (как правило, должность цензора исполнял какой-либо работник лагерной канцелярии). Подготовленных специалистов, которые могли не просто прочитать текст, но и понять метафорические выражения87, нецензурные вставки, было явно недостаточно. Ярким примером, может послужить ситуация имевшая место с Базилевичем М.П.: «...так как в лагере был голод, а написать об этом я не мог, то в письме моем было сказано, что пленные хотя и получают пищу, не ту, к которой они привыкли дома, но питаются согласно нормам известного профессора гигиены Цытовича. Дело в том, что у меня в лазарете товарищем-помощником был доктор Цытович, который во время нашего похода через Галицию, Карпаты и обратно заведовал у нас нашей офицерской кухней. Стараясь как можно экономнее устраивать все, он действовал нередко в ущерб настоятельным требованиям наших желудков, и у нас в шутку постоянно говорилось: «Питание по Цытовичу». Письмо я отправил в незапечатанном конверте в цензуру...» . Комичность этой ситуации в том, что цензоры не только не поняли о чем идет речь, но и опубликовали данное письмо в ряде центральных изданий, иллюстрируя статьи о привольной жизни российских пленных. Открытка военнопленного имела специально разработанный формуляр. Имелся ряд вариантов оформления, в зависимости места издания и организации. На лицевой стороне на национальном языке страны, где располагался лагерь, напечатано посередине «письмо военнопленного», далее справа (или слева) «Россия» н оставлено место для написания адреса. С другой стороны, напечатан полный обратный адрес, или название лагеря («лагерь военнопленных Маннергейм. Германия »89), либо его код («Австрия, г. Фельдбах. Лагерь военнопленных №38418»90). В начале войны на открытках вручную было написано «Военнопленный. Письмо просмотрено» или просто «Просмотрено». Почтовая карточка, отпечатанная с помощью Красного Креста, имеет ряд отличительных признаїсов. Во-первых, посередгше ліпдевой стороны имеется большой красный крест. Далее, для удобства российских военнопленных лицевая сторона карточки поделена на две части.
«Мир лагеря» в письмах российских военнопленных первой мировой войны
Анализ писем интернированных представляется мне наиболее удобным, для открытия части работы, посвященной внутренней критике. Это связано с тем, что попали они в плен почти одновременно (имеются в виду интернированные граждане России, находившиеся в Германии на момент начала боевых действий, а не интернированные с российских территорий в ходе войны), пребывали в нем практически до окончания боевых действий. Эти люди приехали в Германию либо на лечение, либо на учебу, либо по делам бизнеса. То есть это гражданские люди, попавшие в плен только потому, что являлись гражданами России. В зависимости от состояния их здоровья, они либо попадали в концлагеря, либо жили под надзором полиции без права переезда с места на место. Их именовали «цивильными военнопленными» и размещали вместе с пленными. Насильно вывезенных, размещали в рюквандере-лагер - зона лагеря, отведенная для беженцев. При анализе писем насильно увезенных в Германию россиян наталкиваешься на общность психологии их авторов с письмами пленных нижних чинов.
Если в первые дни войны немцы-обывателн были явно озадачены происходящим, то по мере усиления агитации усиливались и русофобские настроения с примесью шпиономании. И уже полиции приходилось не арестовывать россиян, а изолировать их от разъяренной толпы. Именно в это время, когда русское посольство, мягко говоря, находилось в нерешительности, серьезную помощь россиянам оказывал испанский посол, который неоднократно делал запросы в Россию, занимался вопросами пересылки, суживал деньги. Говоря другими словами, оказывал всемерігую помощь.
Интересно это для работы тем, что при сравнении ситуации в разных лагерях в одно и то же время мы видим приблизительно одинаковую картину. Первые эмоции, которыми пропитаны письма интернированных -беспомощность и страх. Выражается это через многочисленные описания случаев расправ, издевательств и т.д. Авторы даже сами не уверены, дойдут ли их письма до адресатов, а если дойдут, - то в какой срок. С момента интернирования и до отсылки в лагерь проходило некоторое время. Письма носят отпечаток крайней встревоженности, неуверенности в завтрашнем дне. В текст «заталкивается» максимум информации, характеризующей окружающую их обстановку; очень детальные описания явлений. Люди готовились к худшему.
Интернированные граждане России по-другому воспринимали все случившееся с ними. По мере обустройства быта и притупления чувств они начинают вспоминать свою прежнюю жизнь. Чем дольше человек пребывает в лагере, тем больше детализируется информация, вынесенная в письмо. Человек выносит на бумагу свои воспоминания, чувства, мысли, как бы боясь забыть их. По манере написания это скорее воспоминания, чем описание настоящего.
Однако после приезда в лагерь интернированные оказались во вполне сносных условиях, и были немало этому удивлены. Их письма напоены надеждой, что, может быть, все наладится. Но вскоре даже те единицы, которые продолжали надеяться, поняли, что переоценили реальность, и что надежде тут места нет. В письмах доминируют отрицательные эмоции, все описывается в отрицательных тонах: «Не могло быть ничего кроме острой реакции ужаса».
В принципе, это полностью согласовывается с воспоминаниями В. Франкла о психологическом состоянии после интернирования в годы второй мировой войны1 . При прочтении писем создается ощущение, что человек дезориентирован, находится в состоянии шока, с трудом воспринимает реальность.
В письмах это отражается очень четко - человек пишет только о себе и своих проблемах. Окружающей среды как бы не существует. Сознание становится резко эгоцентрическим. В письмах отображается текущее состояние индивида и окружающей среды в целом, без рассуждений и замечаний. Мысли о будущем и воспоминания о прошлом или вообще отсутствуют, или присутствуют в незначительном количестве. По описаниям этих писем, немцы специально создавали нечеловеческие условия жизни, хотя на самом деле отношение к ним было лучше, чем к военнопленным157.
В текстах писем наличествует очень детальное описание того, с чем их авторы столкнулись в «новом мире».
Однако со временем пленные свыкаются со своим бытием. Нельзя утверждать, что перелом происходит через какое-то конкретное время, некоторые люди не подвержены перелому вообще. В чем суть перелома? Основа его кроется в осознании отношения Я -Мир, Лагерь - Мир. Пока человек воспринимает себя как часть мира, стремится «выйти» за лагерь, хотя бы в письмах, - значит, перелом не произошел. «Как отрадно бывает, когда чувствуешь, читая письма, разбираясь в книгах, рассматривая присылаемые вещицы, что существует иной мир, где нет ни ран, ни крови, ни доходящих до безумия страданий...»1" . Когда же человек отгораживает себя от мира, воспринимает себя как часть лагеря и полагает, что мир недосягаем из-за колючей проволоки, то перед нами - типичный образец человека с переломом в сознании: «...Временами мне начинает казаться, что вас на самом деле нет, а письма - это новое издевательство моих мучителей...»159. После перелома письма полностью копируют письма солдат и по структуре и по манере обращения (не учитывая только богатую и привилегированную часть интернированных). Письмо видоизменяется: увеличивается начальный протокол и количество просьб. В то время как основная часть уменьшается до нескольких строчек. Интересно то, что во многих письмах появляется описание отдельных деталей жизни. Как бы течение мысли. «Недавно возле библиотеки разбили клумбу. Там даже цветы выросли. Особенно мне запомнился один - ярко синий. Странно это - среди всей этой грязи и страданий видеть цветы. Они как создания с другого мира. Их никто не трогает, боятся, что исчезнут, последнее, что заставляет нас поверить, что есть что-то в этом мире, кроме лагеря» .
История военнопленных в воспоминаниях
Воспоминания военнопленных можно разбить на блоки, которые связаны тематически. Первый блок касается обстоятельств пленения, которые включают описание причин побудивших молодого человека пойти на фронт, состояния дел на фронте, описание солдатского сообщества и, естественно, то, как автор попал в плен. Так же описывается отношение к пленным тех, кто их пленил и местного населения.
Далее следует описание транспортировки вглубь страны. Данный блок включает в себя описание условий перевозки, оказываемых услуг (питание, медицинские услуги), отношение охраны и т.д.
Следующий блок - это жизнь военнопленных в концентрационном лагере. Сюда же относятся и отношение администрации к пленным, и реакция местного населения; описание тетания, эпидемий, наказаний, побегов, знаменательные даты, борьбы за свои права, яркие эпизоды из жизни в плену, общественные работы, отношение к двум революциям в России, межгрупповые отношения и т.д.
И в заключении, по логике вещей, следует блок, посвященный освобождению и возвращению солдат и интернированных на родину. В мемуарах, отнесенных к разному времени, информация распределяется на логические блоки в разных пропорциях. В зависимости от того, что автор хотел подчеркнуть своими воспоминаниями. Если автор, считал важным продемонстрировать жизнь в лагере, то описание жизни в лагере - наиболее объемный блок. Если автор стремился раскрыть причины ухода на фронт, то увеличивался этот блок.
В воспоминаниях появившихся в ходе войны (ранних) наиболее пространно описывается жизнь в лагере (до 2/3 всей работы). В более поздних мемуарах больше внимания уделяется причинам ухода на фронт, отношению пленных к революции в России и последующему возвращению. Это связано с тем, что авторы начинают рассуждать о причинах мировой войны, демонстрировать ее империалистический характер и т.д.
В послевоенных мемуарах авторы пытались продемонстрировать если не свою революционную деятельность в лагере, то хотя бы свой путь к идеям большевизма. Наиболее типичной работой, в этом плане является воспоминание Кирша, где он практически к каждому блоку дает комментарии о возможности революционной работы пленными. Он объяснял свое бездействие так: «Это время, конечно, можно было использовать для политической работы, но результаты на первых порах были очень слабые; пленные не хотели думать ни о чем другом кроме, как только о хлебе» .
Таким образом, работа превращалась чуть ли не в пособие по агитационной работе среди военнопленных. В заключительном блоке воспевается новая власть, вырвавшая их из рук врага.
В мемуарах Гринштейна221, описание условий пленения, транспортировки, условий жизни в лагере сведено до минимума, и занимает полтора листа из 11 листов текста. Основная же часть мемуаров посвящена описаншо той борьбы за права, а в дальнейшем и революционной работе, в которой участвовал автор в плену.
В ранних мемуарах пленению уделено немного места. Авторы старались обойти вниманием данный эпизод. Это было связано с тем, что авторы испытывали стыд. Впрочем, имеются указания «смягчающие вину»: «Ага, значит, ранен, стыд прошел...»222. К смягчающим обстоятельствам пленения, кроме ранения, относились контузия и внезапное окружение. Главное то, что авторы явно указывали на не добровольность пленения; давали понять, что их взяли (захватили) в плен. Попавшие в плен солдаты «страдали морально и физически». И, естественно, думали о том, как бы вернуться в расположение части.
Захватившие в плен, по-разному относились к своей «добыче». Это нашло отражение в воспоминашіях. Отношение русин к российским солдатам было более чем снисходительное - покровігтельственное: «Конвой был смешанный, то есть немецкий и австрийский, и если среди последшгх были русины, то помогали нам, чем могли»223.
Практически не упоминаются случаи мародерства с их стороны. Совсем другое дело - австрийцы из мадьяр и немцы. Они пользовались всеобщей нелюбовью. «Мадьяры обращались зверски, не то, что русины»224.
В большинстве мемуаров описаны случаи мародерства, оскорблений, унижений и беспричинной жестокости караула по отношению к безоружному противнику. По мнению авторов наиболее жестокое отношение было к казакам, которых расстреливали в большинстве случаев: «Казаков в плен не берем. Расстреливаем, потому что они и нашим не давали пощады»223.
Единственное исключение я нашел в воспоминаниях К. Левина. Но, учитывая художественный стиль произведения, данный факт может относиться к разряду вымысла. Жестокость по отношению к казакам подтверждается и многочисленными показаниями, добытыми следователями Ч.С.К.
Отношение местного населения к захваченным российским солдатам во многом копировало отношение караула. Практически во всех мемуарах указывалось, что русины и поляки оказывали посильную помощь российским солдатам. Они приносили еду, медикаменты, одежду, новости, если пленные останавливались на долго, то стирали им одежду, делали перевязки или приводили врачей. Более негативное отношение в воспоминаниях можно найти по отношению к евреям: по мнению пленных, они" вели себя неопределенно. Кое-кто оказывал помощь российским пленным безвозмездно, а кое-кто и за деньги. Это вызывало возмущение, к слову сказать, не очень большое, потому что цены на товары и продукты, которые приносили евреи, были умеренные.
