Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Дореволюционная историография 20
1. История политических организаций 21
2. Революционные и национальные движения 35
Глава II. Советская историография
1. 1920-е-начало 1930-х гг. Утверждение новой концепции 50
2. Середина 1930-х- 1950-е годы. Единомыслие 117
3. 1960-е- 1980-е гг. Попытки отхода от догматических схем 135
Глава III. Современная историография. 1990-е - 2000-е гг 179
1. Политические партии и общественные организации 186
2. Национальные движения и национальные организации 219
Заключение 238
Список использованных источников и литературы 246
- История политических организаций
- Революционные и национальные движения
- 1920-е-начало 1930-х гг. Утверждение новой концепции
- Политические партии и общественные организации
Введение к работе
XX век принес в историю человечества невиданные до этого научно-технические достижения, революции, войны и концлагеря. За это же время российская историческая наука несколько раз была вынуждена менять ориентиры своего развития, т.е. переживать, прежде всего, методологические кризисы. Большевики, став партией власти в стране в октябре 1917 г., исходили из представления о том, что до этого времени историческая наука была в упадке из-за ее методологического несоответствия марксистской идеологии. Тогда приверженцы марксизма стали ярыми сторонниками «классового» деления историографии на «марксистское», «реакционное», «мелкобуржуазное» и иные направления. Заметим лишь, что и марксистская историография,.появившаяся в дореволюционной России, длительное время не была единой, т.к. представляла ленинскую, плехановскую или мартовскую точки зрения, а после октября 1917 г. постепенно с победой сталинского единомыслия, трасформировалась в идеологический оплот тоталитарного государства.
После распада СССР (1991) и лишения марксистско-ленинской идеологии государственного статуса, советская историческая наука в конце XX столетия вновь оказалась в кризисной ситуации, чтобы в XXI веке попытаться обрести общецивилизационный статус.1 Если в первые десятилетия советской власти ликвидировались дореволюционные исторические учреждения и от прежней профессуры требовали проявления лояльности и признания победившей власти, то и в 1990-е годы были закрыты партийные школы и Институт марксизма-ленинизма, реформировались партийные архивы и иные учреждения правящей в советское время партии.
С целью перестройки исторического знания и исследований на марксистско-
4 ленинские методологические позиции уже в 1918 г. большевики национализировали архивы и создали целый ряд научно-педагогических учреждений: Социалистическую академию общественных наук (1918), Институт истории партии и Октябрьской революции (Истпарт. 1920), Институт К.Маркса и Ф.Энгельса (1920), Институт В.И.Ленина (1923), Институт красной профессуры (1921), Коммунистические университеты (1919-1921) и др. Все они имели свои периодические издания и право публикации научных сборников статей.2 Во главе этих учреждений, как правило, стояли большевистские функционеры, не имевшие специального исторического образования. Активное участие в работе этих учреждений приняли уроженцы Поволжья. Так, в первый состав Истпарта (руководитель - М.С.Ольминский) вошли выпускники Казанского университета юрист В.В.Адоратский (1878-1945) и историк С.А.Пионтковский (1891-1937), заместителем директора Института Ленина стал казанский реалист А.Я.Аросев (1890-1938), Истпроф во второй половине 1920-х гг. возглавил са-марец Ю.К.Милонов (1895-1980).
Ныне известно, что все годы советской власти действовала цензура с партийно-государственной монополией на издание документов и тщательным, пристрастным взглядом на публикуемые исследования историков, а также спецхраны. Согласно установленным еще в 1920-е годы правилам, письма и документы Ленина можно было публиковать лишь с разрешения дирекции Института Ленина, позже Института марксизма-ленинизма, а доступ даже к архивам жандармского управления был ограничен.3
В начале 1920-х гг. были закрыты историко-филологические факультеты в
1 Подробнее об этом см.: Искендеров А.А. Историческая наука на пороге XXI века. // Вопросы истории. 1996,
№ 4. С. 3-29; Сахаров А.Н. О новых подходах к истории России. // Вопросы истории. 2002, № 8. С. 3-20; и др.
2 Подробнее об этом см.: Алексеева Т.Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917-1923 гг.).
М., 1968; Иванова Л.В. У истоков советской исторической науки (подготовка кадров историков-марксистов в
1917-1929 гг.). М, 1968; Алексеева Г.Д., Желтова Г.И. Становление и развитие советской системы научно-
исторических учреждений (20-30 годы). Ташкент, 1977; Старостин Е.В., Хорхордина Т.И. Декрет об архивном
деле 1918 г. // Вопросы истории. 1991. № 7-8. С.41-52; Хорхордина Т.И. История отечества и архивы. 1917-
1980-е гг. М., 1994; и др.
3 Подробнее об этом см.: История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М., 1997; Блюм
А.В. Советская цензура в эпоху тотального террора. 1929-1953. СПб., 2000; Зеленое M.B. Аппарат ЦК РКП(б) -
ВКП(б), цензура и историческая наука в 1920-е годы. Нижний Новгород, 2000; и др.
5 университетах и восстановлены в Московском университете только в 1934 г., в
Саратовском - в 1935 г., а Казанском - в 1939 г., когда сталинизм стал официальной государственной идеологией. В 20-е - 30-е годы советская историография превратилась в политизированную отрасль науки, именно тогда появилась формула о том, что история не наука, а политика, опрокинутая в прошлое. Этому способствовали репрессии против ученых-историков4, такие документы, направленные на установление единомыслия угодного правящей элите, как письмо Сталина в журнал «Пролетарская революция» «О некоторых вопросах истории большевизма» (1931), постановление ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР» (1934) и др.
Вместе с тем, трудно согласится с тезисом об изгнании науки из советской историографии в 1920-е годы,5 или формулой Ю.Н.Афанасьева о том, что вся советская историография представляла собой «особый научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей».6 Эти заключения не могут быть восприняты, прежде всего потому, что советская историография не была единым целым. В 1920-е годы продолжали публиковаться С.Ф.Платонов, Н.С.Валк и многие другие представители еще дореволюционной исторической науки, в последующие годы свои исследования вели П.А.Зайончковский, А.А.Зимин и др., без фундаментальных трудов которых невозможно представить себе развитие мировой исторической науки. Кроме того, существовала эмигрантская историография, а в пределах СССР диссидентская литература, которые не соответствовали партийным канонам советской историографии. Особо следует отметить развитие региональной историографии, достижения которой в должной мере до сих пор не представлены ни в
4 См.: Академическое дело 1929-1931 гг. Дело по обвинению академика С.Ф.Платонова. СПб., 1993. Вып.1;
Дело по обвинению академика Е.В.Тарле. СПб., 1998. Вып.2. 4.1-2; и др.
-> См.: Кривошеев Ю.В., Дворниченко Ф.Ю. Изгнание науки: российская историография в 20-х - начале 30-х
годов XX века. // Отечественная история. 1994. № 3. С. 143-158.
6 Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии. // Советская историография. М., 1996. С.37. Подобной
точки зрения придерживались и некоторые зарубежные историки. По мнению Дж.Энтина, в советской России
общеисториографических трудах, ни в отдельных исследованиях.
Историографическое изучение истории России начала XX века происходило в нескольких направлениях. К первому относятся обобщающие историографические труды, в которых исследуется в целом развитие российской историографии в дореволюционное, советское и постсоветское время. Советские историографические работы, как правило, использовали результаты местных исторических изданий иллюстративно, избирательно, часто с целью подтвердить данные собственных концепций и выводов.7 Мало что изменилось в этом отношении и в постсоветских историографических исследованиях.8 Исключением стало историографическое изучение развития национальной исторической мысли в советском и постсоветском государствах. В них обращалось внимание на негативное отношение к важным национальным проблемам со стороны властных структур, в том числе и в поволжских национальных республиках. Авторы признавали право народов России на создание собственных историй, ссылаясь на требования об этом историков Чувашии, Татарстана и др. Однако, эта тенденция проявилась, прежде всего, в изучении древнейшей истории. Влияние современной политики на создание новых концепций национальной истории при этом не скрывалось. Одним из главных направлений современных работ национальных историков стал их отказ от сталинского принципа «наименьшего зла» для народов при вхождении в состав российской империи, желании стать частью не только отечественной, но и мировой, например, тюркской историографии (историки татарского народа)9 и т.д.
Второе направление историографической литературы составляют исследова-
«писание истории превратилось в инструмент государственного строительства». // Энтин Дж. Интеллектуальные предпосылки утверждения сталинизма в советской историографии. — Вопросы истории. 1995. № 5-6. С. 151. 7 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1963-1985. Т.3-5; Муравьев B.A. К изучению исторических взглядов деятелей большевистской партии дооктябрьского периода (историография вопроса). // Труды МГИАИ. 1974. T.30. Вып.1. С.26-36; Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982; и др. См.: Советская историография. М., 1996; Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Россия в XX веке. Судьбы исторической науки. М., 1996; Историки России. XYIII - начало XX века. М., 1996; Историческая наука России в XX веке. М., 1997; и др.
9 Национальные истории в советском и постсоветских государствах. М., 1999. С.54, 57, 134, 277, 287, 336. По мнению авторов, «национальный историк в условиях советского новоимперства был в известной степени декоративной фигурой» (С.63).
7 ния по отдельным периодам и проблематике истории России конца XIX - начала XX вв.10 В них, особенно в работах, изданных в советское время, внимание уделялось, прежде всего, изучению роли большевистской партии, методам и практике её работы среди населения, всячески подчеркивалась правильность и своевременность действий руководства этой партии. В постсоветской историографии, в том числе и поволжской, наблюдается обратный процесс: стали изу-чаться партии и движения, стоявшие в оппозиции к большевизму и, по-существу, совершенно прекратилось исследование деятельности большевиков. В работах этих двух направлений, рассматриваются преимущественно общие вопросы историографии, с выделением в постсоветских изданиях зависимости исторических исследований от политической конъюнктуры, сложившейся в стране ко времени их написания. Проблемы региональной историографии в них затрагиваются незначительно.
Третья группа используемой литературы относится к изучению сугубо поволжских проблем истории края в конце XIX - начале XX вв. Специальных историографических работ на эту тему немного и они подробно характеризуются в главах диссертации, так же как и историографические обзоры во введениях ко многим трудам. Исследовательскую разработанность историографической проблематики, предложенной в диссертации темы, нельзя признать удовлетворительной, что придает её изучению дополнительную актуальность. Достаточно заметить, что и в современных источниковедческих пособиях не рассматриваются специально вопросы, связанные с методологией и методикой анализа историографического источника.11 Хотя трудно пройти мимо специфики подобного источника, связанного с профессиональной подготовкой автора, степенью его зависимости от политической конъюнктуры, разнообразия привле-
10 Цамутали Л.Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX века. Л., 1997; Степанский А.Д. Советская историография внутренней политики царизма в 1905-1907 гг. // Актуальные проблемы советской историографии Первой русской революции. M., 1978. С.256-282; Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (1945-1955). М., 1988; Сидорова Л.А. «Оттепель» в исторической науке. Советская историография первого послесталинского десятилетия. М., 1997; Урилов И.Х. История российской социал-демократии (меньшевизма). 4.2. Историография. М., 2001; и др.
8 ченных источников и их источниковедческого анализа.
В связи с этим вопрос о влиянии современной политической конюнъктуры на развитие региональной историографии вполне правомерен. В работах поволжских историков последних лет наблюдается не только расширение тематики и источниковедческой базы исследований, но и определенный ренессанс национальной истории. Можно говорить и о том, что определенный дисбаланс, существующий между западными и советскими историками, примерно со второй половины 1990-х гг. перешел в российские дискуссии между более демократическими и ностальгирующими по советским временам исследователями. Разумеется, ныне и поволжские историки выходят из провинциальной, сфокусированной в советское время на немногих темах и одной концепции историографии, на более широкое понимание происшедших и происходящих историографических процессов. В настоящее время издаются альтернативные концепции истории края и истории народов его населяющих, их исследования становятся более известны исторической общественности. Вместе с тем, наверное, назрела необходимость выделить профессиональную историографию, отделив от неё популистскую литературу, иногда весьма агрессивную в освещении отдельных исторических событий.
В советской историографии с начала 1960-х гг. существовала периодизация ее развития, предложенная М.В.Нечкиной, и исходящая из принципа ее поступательного развития.12 Ныне, вероятно, следует признать изменение методологических принципов исторического исследования основными вехами историографической периодизации: дореволюционная (до октября 1917 г.), советская (до 1991 г.), постсоветская. Разумеется, в каждом периоде есть свои отдельные этапы, связанные с тематикой настоящего исследования. Они свидетельствуют об определенной преемственности в изучении отдельных сюжетов, или отказа от их разработки в связи с политической конъюнктурой. Следует принять во
11 Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение. Теория, история, метод. M., 1998; и др.
>. \'
9 внимание и замечание С.О.Шмидта, советующего учитывать при историографическом анализе источниковое обоснование работ и профессионализм исследователей.13
Отдельные сюжеты истории Поволжья начала XX века рассматриваются во многих краеведческих изданиях, среди которых в советское время приоритетное место занимала история большевистских организаций и революционного движения в крае.14 К историографическим работам следует отнести, написанные в разное время, многочисленные рецензии на работы по истории Поволжья, труды, ставящие целью проанализировать деятельность таких исторических учреждений как местные Истпарты, различные научные общества, творчество поволжских историков.15
Изданные книги и статьи по историографии отдельных сюжетов истории Поволжья отражают не только степень их изученности ко времени публикации,
*2 Нечкина M.B. О периодизации советской исторической науки. // История СССР. I960. № 1. С.77-Ю5; Она же. К итогам дискуссии о периодизации советской исторической науки. // История СССР. 1962. № 2. С.57-78.
13 Шмидт СО. Путь историка. Избранные труды по источниковедению и историографии. М., 1997. С. 179.
14 Подробнее об этом см.: Циунчук А.Г. Историография социал-демократических кружков Поволжья (1890-е -
середина 1930-х гг.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. МГУ, 1966; Скворцов В.К. Марксистские кружки в Казани
в конце 80-х годов XIX века. Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ, 1969; Дербов Л.А. Историческая наука в Са
ратовском университете в годы советской власти. // Историографический сборник. Изд-во Саратовск. ун-та,
1971. Вып.З. С.3-69; Буравлева В.В. Поволжский период жизни и деятельности В.ИЛенина в советской истори
ческой литературе. Автореф. дисс. канд.ист. наук. КГУ, 1981; Кузьмин В.Л. Историография истории советской
Чувашии. Чебоксары, 1977; Литвин А.А. Большевики Среднего Поволжья (1902-1907 гг.). Советская историо
графия. Изд-во Казачек, ун-та, 1985; и др.
15 Литвин А.Л., Циунчук А.Г. Создание и деятельность Татарского Истпарта (1920-1939). // Историография
федосеевских марксистских кружков в Поволжье. Казань, 1972; Ермолаев И.П., Литвин А.Л. Профессор
Н.Н.Фирсов. Очерк жизни и деятельности. Казань, 1976; Кабытов П.С. Деятельность самарского и средневолж-
ского истпартов по изучению истории первой русской революции. // Большевистские организации Поволжья в
революции 1905-1907 годов. Куйбышев, 1977; Шестаков В.А., Кабытов П.С. Советская историография Великой
Октябрьской социалистической революции в Поволжье. Изд-во Саратовск. ун-та, 1979; Хабибуллин А.А. Изу
чение истории народов Среднего Поволжья и Приуралья в Обществе арехеологии, истории и этнографии при
Казанском университете (1878-1917). Автореф. дисс. канд. ист. наук. Казанск. ун-т, 1979; Насретдинова Д.М.
Историк Г.С.Губайдуллин (1887-1937 гг.). Жизнь и творчество. Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ, 1997; Ва-
леев P.M. Казанское востоковедение: истоки и развитие (XIX в. - 20-е гг. XX в.). Изд-во Казанск. ун-та, 1998;
Зайцев A.B. Исторические учреждения республики Татарстан в 20-30-е годы XX века. Казань, 1998; Фаттахова
Г.А. Деятельность Академического центра Татнаркомпроса в 1920-е гг. Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ,
2000; Шамсутдинова Р.Г. Архивное дело в Татарстане (конец XIX - 30-е гг. XX в.). Автореф. дисс. канд. ист.
наук. КГУ, 2001; Гали Б.Т. Щедрый талант. Общественно-политическая деятельность и исторические взгляды
Г.Исхаки. Казань, 2002; Шакуров Ф.Н. Развитие исторических знаний у татар до февраля 1917 года. КГУ, 2002;
Галимуллин Ф.Ф. Публицистические произведения Г.-Р. Ибрагимова как источники для изучения татарского
общественно-политического движения (начало XX в.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ, 2003; Хабибуллин
М.З. Михаил Александрович Машанов: миссионер и исламовед. Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ, 2003;
Салахова Э.К. Научно-историческое наследие Г.Н.Ахмарова (1864-1911). Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ,
2003; Мухаметдинова А.Х. Хади Атласи как историк. Автореф. дисс. канд. ист. наук. КГУ, 2003; Астафьев В.В.,
10 но и профессионализм авторов, влияние на их творчество современной им политической конъюнктуры. Так, если для работ советского времени основной темой являлась история революционного движения в крае и выявление в нем ведущей роли большевиков, то для 1990-х гг. стало характерным исследование демократических, национальных движений, направленных на свержение самодержавия в России, борьбы народов за равноправие и независимость.16
Историки отмечали наличие сильных национальных традиций в советской и российской историографии, в основе которых лежала государственность.17 Развал СССР вызвал рост самосознания в национальных республиках, стремившихся решительно покончить с существовавшим комплексом исторической неполноценности. Историки стали создавать произведения, как правило, посвященные народу, или нации, издавна живущим на территории страны, что привело к созданию новых концепций и учебников о их месте и роли в истории России, к переоценке национальных движений на ее территории в конце XIX -начале XX вв. Это, по мысли авторов книги «Национальные истории в советском и постсоветских государствах» (М., 1999), проявилось и в излишней героизации отдельных представителей прошлых национальных движений, в стремлении «удревнить» историю своего народа. С.М.Исхаков, автор раздела этой книги о современной историографии народов Поволжья и Урала, отмечал наличие в советской историографии «татарофобии», искаженных представлений о мусульманских народах и исламо-христианских отношениях. Вместе с тем, он указывает на наличие в ряде работ национальных историков этноцентрических подходов, что ведет к субъективному изложению событий.18 Исто-
Галиуллина Д.М., Малышева С.Ю., Сальникова А.А. Изучение и преподавание отечественной истории в Казанском университете. КГУ, 2003; и др.
16 Подробнее об этом см.: Волобуев О.В., Леонов М.И., Уткин А.И., Шелохаев В.В. История политических
партий России 1907-1914 годов в советской историографии. // Вопросы истории. 1989. № 4. С. 147-161; История
национальных политических партий России. М., 1997; Тютюкин СВ. Современная отечественная историогра
фия РСДРП. //Отечественная история. 1998. № 6. С.54-64; Тагиров И.Р. Очерки истории Татарстана и татарско
го народа (XX век). Казань, 2000; Орлов Б.С. Социал-демократия как объект научных исследований в России.
М.,2000; и др.
17 Спак Д. О некоторых методологических проблемах синтеза в «историях России». // Отечественная история.
1998. №6. С.91;идр.
18 Подробнее о названной книге см. в рец. В.И.Котова - Отечественная история. 2001. № 5. С.197-203.
r рики даже стали называть начало XXI века «искушение национализмом»...19 Эти
процессы в изучении истории народов Поволжья во многом объясняются тем, что до сих пор не написана профессиональная, научная история каждого из них. Создание подобных полноценных исследований способствовало бы пониманию многих вопросов истории национальных республик края.
В последние годы исследователи отказались от такой идеологемы советско
го периода, как «царская Россия — тюрьма народов», подверглась критике ле
нинская концепция этапов освободительного движения в России. Ныне не
сколько изменились традиционные хронологические даты этих этапов: дворян
ах ский начинается теперь исследователями сразу после Отечественной войны
1812 г., а не с 1825 г. и продолжается до середины XIX в.; начало пролетарско
го не связывается категорично с 1895 г., когда оформился петербугский «Союз
борьбы за освобождение рабочего класса» и его начало датируется 1890-ми го
дами в целом. На каждом из этих этапов современные историки стараются рас
сматривать освободительное движение с дополнениями социально-
экономических реалий той поры, т.е. разночинский - с периодом домонополи-
Щ стического капитализма, пролетарский - с его империалистическим развитием
и т.д.20
Предметом данного диссертационного исследования являются концепции и
положения, содержащиеся в научных трудах по истории общественно-
политического движения в Поволжье в конце XIX - начале XX вв. Это, прежде
всего, региональная историография, а также изучение истории общественно-
политического движения в дореволюционном Поволжье в различных истори-
* ческих трудах. Хронологические рамки исследования определяются развитием
историографических исследований проблемы с конца XIX - начала XX вв. до настоящего времени. Понятие «общественно-политическое движение» много-
19 БуховецО.Г. Клио на пороге XXI века: искушение национализмом... // Вопросы истории. 2002. № 3. С.147-158. По мнению автора статьи, национализм «явился главным идейным и политическим орудием, потрясающе по историческим меркам быстро покончившим с соцлагерем». Так были ликвидированы три федерации: СССР, Чехословакия и Югославия - 23 республики с населением почти в 330 млн. человек (С. 148).
12 значно и включает в себя историю политических партий и движений, партийную периодику, а также различные формы общественных и революционных проявлений того времени. Для Поволжья были характерны национальные движения и формы его выражения. В диссертационном исследовании содержится историографический анализ совокупности трудов по обозначенной проблеме, выявляются причины изменения тематики ее изучения, смены концепций и взглядов исследователей. В работе рассматриваются дореволюционные, советские и постсоветские научные труды, с учетом того, что историография отражала смену различных правящих режимов в истории страны: монархического и постмонархического, советского и постсоветского.
Научная актуальность проблемы определяется важностью выяснения места и роли региональной историографии в развитии российской исторической науки. Без этого нельзя в полной мере представить значимость ее в целом. Историки ныне признают, что несмотря на значимость начала XX века для понимания последующей истории страны, это время «не получило всестороннего и достаточно глубокого, а главное — объективного освещения в отечественной историографии. Знания об этом периоде остаются неполными, во многом односторонними, часто недостоверными, а нередко даже носят мифический характер». Исследователями был поставлен вопрос о либеральной альтернативе развития страны в начале XX в., возможности её конституционного развития.21 Поэтому так важно выяснить причины недостаточного изучения этого периода истории страны, определить результаты историографических исследований в контексте трасформации политической конъюнктуры и политических режимов в стране.
Таким образом, научная новизна диссертационного иссследования определяется впервые предпринятым комплексным изучением развития региональной историографии как части развития российской исторической науки, выявлением её специфики посредством анализа различных представлений историков об
20 См: История России XIX - начала XX вв. Учебник для исторических факультетов университетов. М, 2000; и др.
13 общественно-политическом движении в дореволюционном Поволжье.
Целью диссертационного исследования является анализ исторических трудов, посвященных истории общественных движений в Поволжье в конце XIX -начале XX вв. Задачами стали не только выявление этих работ (это самое простое), а тенденций развития региональной историографии, ее соотношение с общероссийской проблематикой на разных этапах развития отечественной историографии. В связи с этим важно было установить источниковедческую базу исследований, ее зависимость от этапов историографических процессов. Материалы многочисленных сборников документов, тенденция их отбора для публикации, источниковое обоснование в целом, свидетельствуют, как правило, об уровне историографических исследований на каждом этапе их развития. Поэтому они рассматриваются как необходимая часть изучения проблемы. Не менее интересной представляется задача установления использования выводов региональной историографии в общероссийских и зарубежных исследованиях. Метод сравнительно-исторического анализа позволил определить место и роль региональной историографии в развитии исторической науки в целом.
Основной массив исследуемой исторической литературы относится к советскому времени. Словосочетание «советское прошлое» продолжает звучать для многих историков, работавших в нем, не совсем привычно до сих пор.22 Но никто не оспаривает и того факта, что это время - существенная часть истории страны и развития исторической науки. Попытки отдельных авторов отказать ей в значимости и научности, с моей точки зрения, бесперспективны. Как в то время, так и ныне издаются работы разного качества и профессионализма. Отрицая методологические основы прошлых исследований, присущую той поре мифологизацию и явную фальсификацию, невозможно игнорировать приводимые в них достоверные факты, основанные на их анализе выводы. В развер-
21 Искеидеров Л.Л. Закат империи. М., 2001. С.4; Сахаров A.H. О новых подходах к истории России. // Вопросы
истории. 2002. № 8. С. 8.
22 Подробнее об этом см.: Советское прошлое: поиски понимания («круглый стол»). // Отечественная история.
2000. № 4.C.90-I20; № 5. С.85-104; Елисеева H.B. Советское прошлое: начало переоценки. // Отечественная
,^j нувшейся дискуссии между сторонниками эволюционистского пути развития
России (Б.Н.Миронов) и его непредсказуемости, особости (В.П.Булдаков),23 более существенным представляется первый, тесно связывающий историю страны, отечественную историографию с мировой.24 Период советской истории и советской историографии — один из завершающихся исторических циклов в истории страны и исторической науки. Но все это и свидетельство непрерывности исторического процесса, характерное для любой страны. Аргументация этого тезиса также является одной из задач предлагаемой работы.
В методологическом плане исследование велось, исходя из принципа исто-
^ ризма, предполагающем всестороннее изучение предмета исследования в кон-
тексте конкретной историко-политической обстановки создания научных трудов. В диссертационном исследовании широко использовался метод сравнительно-исторического анализа для выявления новых данных, характерных для каждого периода развития российской историографии. Проведение исследования было бы невозможно без использования структурно-системного подхода к историографическим явлениям, т.е. без последовательного изучения взаимо-
0м^ связи потенциального и реального источникового обоснования, проводимых в
разное время научных дискуссий и многих иных факторов, существенно вли-
история. 2001. № 2. С.93-105; Щербань Н.В. Раздумья о недавнем прошлом: поиски новых подходов. // Отечественная история. 2002. № 3. С.100-114; и др.
23 См.: Российский старый порядок: опыт исторического синтеза («круглый стол»). // Отечественная история.
2000. № 6. С.43-93; Миронов Б.Н. К истине ведет много путей. //Отечественная история. 2001. № 2. С. 106-116;
Россия и мировая цивилизация. М., 2000; Хоскинг Дж. Россия: народ и империя. Смоленск, 2000; и др. Герман
ский историк Томас Бон пишет: «Если понимать под «историзмом» типичное для XIX в. историографическое
направление, то следует отметить, что российская историография несомненно соответствовала западным стан
дартам». Он рассматривает современную постсоветскую историофафию как возвращение к сложившейся до
,л 1917 г. в России, свободной от идеологических пут социальной истории. // Бон Т. Историзм в России? О состоя-
^Р нии русской исторической пауки в XIX столетии. //Отечественная история. 2000. № 4. С.126, 127. С Т.Боном
трудно согласиться: нельзя возратиться к традициям российской исторической науки до 1917 г., которая, конечно, не была свободна от «идеологических пут». И в советское время отдельные историки сохраняли как могли эти традиции. Подробнее об этом см.: Litvin A.L. Writing History in Twentieth - Century Russia. A View from Within. London. Palgrave, 2001. Германская и российская историофафии не могут игнорировать результаты исследований историков в советские и нацистские времена.
24 Б.Апаньич и П.Гетрслл полагают, что экономические изменения, происходившие в России в течении XX
столетия, предстают как часть процесса трансформации, позволившего национальным требованиям утвердиться
наряду с другими общественными запросами. При царизме экономические изменения способствовали появле
нию чувства принадлежности к нации. К концу XX в. многие советские фаждане пришли к убеждению о про
вальном характере социалистической экономики и ее возрождении на национальной основе. Авторы выступают
за эволюционный путь развития экономики страны. //Ананьич Б., Гетрелл П. Национальные и вненациональные
измерения экономического развития России XIX-XX вв. - Ab Imperio. Казань, 2002. № 4. С.89-90.
15 явших на развитие исторической мысли в стране, а в данном случае и в регионе.
Источниковую основу диссертации составляют историографические источники (примерно 1000 наименований), подвергнутых научному анализу в соответствии с предлагаемой периодизацией развития российской исторической науки. В каждом разделе историографические источники рассматриваются в совокупности с документальными публикациями и мемуарами, что позволяет характеризовать состояние исторической науки по изучаемой проблеме в целом. Преимущественно это труды российских авторов, написанных в разное время. Все они в разной степени посвящены непосредственно общественно-политическому движению в Поволжье в конце XIX - начале XX вв., часть из них написана и издана в то же время, другие — в советскую и постсоветскую эпохи.
Основную группу этих историографических источников составляют крупные монографические и диссертационные исследования, научные статьи, наиболее полно характеризующие степень изученности проблемы на каждом этапе развития историографии. В них специально или в связи с решением иных научных проблем рассматриваются вопросы о революционном и общественном движении в крае, национальных организациях, политических партиях и т.д. Для более полной характеристики историографических итогов используются материалы научных конференций, рецензии, а также такой специфический жанр советской историографии как её критическое направление в адрес трудов западных историков, объединенных в советскую пору в общий цикл работ под рубрикой «критика буржуазных фальсификаторов».25
Группу источников составляют документальные сборники и опубликованные мемуары участников событий. Анализ подбора документов, зачастую их тенденциозная направленность при освещении отдельных специфических со-
25 См.: Зырянов П.Н., Шелохаев В.В. Первая русская революция в американской и английской буржуазной историографии. М, 1976; Критика основных концепций современной буржуазной историографии трех российских
бытии, признаки редактирования документов, или неполная публикация позволяют выяснить научный уровень исследований на каждом этапе изучения. При работе с воспоминаниями учитывалась их вариантность, влияние на авторов политической конъюнктуры и зависимость от исторических исследований.
В работе использованы также различные неопубликованные документы из фондов центральных и местных архивохранилищ. Это личные фонды сотрудников местных и центрального Испартов, лиц, связанных с участием в общественной и революционной деятельностью в Поволжье в начале XX столетия. Изучению подверглись следующие архивные фонды: В.В.Адоратский - Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ), Ф. Р-332; Российский государственный архив социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Ф.559; Ю.К.Милонов - ГАРФ. Ф. Р-9473; Н.Е.Вилонов (1883-1910) - РГАСПИ. Ф.455; В.М.Молотов (Скрябин. 1890-1986) - РГАСПИ. Ф.1770; Ти-хомирнов В.А. (1889-1919) - РГАСПИ. Ф.154; Н.Е.Федосеев (1871-1898) -РГАСПИ. Ф. 156. А также фонды: Всесоюзное общество старых большевиков (РГАСПИ. Ф. 124); Истпарт (РГАСПИ. Ф.70); Редакция журнала «Пролетарская революция» (РГАСПИ. Ф.72); Отдел истории партии Татарского обкома ВКП(б) (Истпарт). Казань. Центральный государственный архив исторнеполитической документации Республики Татарстан (далее ЦГА ИПД РТ). Ф.36; Казанское губернское жандармское управление. - Национальный архив республики Татарстан (далее НА РТ). Ф.199.
Фонды личного происхождения содержат переписку с родными и друзьями, письма, направленные в адрес отдельных учреждений, рукописи отдельных работ, фотоматериалы, автобиографические заметки, личные документы и т.д. Среди них следует выделить, хранящиеся в личном фонде Адоратского (РГАСПИ. Ф.559) его дневники, записные книжки, позволяющие глубже понять мировоззренческую эволюцию автора. Иначе выглядят дневники Вилоно-ва (РГАСПИ. Ф.455) с введенными в них конспектами из работ К.Маркса,
революций. М., 1983; Абдуллин М.И. Сражающаяся правда. Критика буржуазных концепций развития социали-
17 Ф.Энгельса, К.Каутского, Н.Добролюбова и В.Белинского по вопросам экономики и права (1905). Они характеризуют политические интересы автора и по приведенным в дневнике цитатам можно судить, какие именно вопросы волновали тогда автора. В личном фонде Молотова хранятся его письма казанским реалистам и его соратникам по революционной деятельности А.Я.Аросеву (1911, 1915), В.А.Тихомирнову (1910, 1913), а также аттестат об окончании Казанского реального училища (1908), ряд копий донесений Казанского жандармского управления о нем (1908-1909). Аттестат об окончании этого же училища хранится в личном фонде В.А.Тихомирнова (РГАСПИ. Ф.154). Там же находятся переписка о получении им отцовского наследства, письма Молотову (1913) и родным (1914). Письма родным, а также в адрес П.П.Маслова (1894), Н.К.Михайловского (1893-1895), документы различных жандармских управлений о революционной деятельности Н.Е.Федосеева, хранятся в его личном фонде (РГАСПИ. Ф.156). В личном фонде Ю.К.Милонова (ГА РФ. Ф.Р-9473) не удалось обнаружить документов о его дореволюционной деятельности, кроме автобиофафических работ с упоминанием об этом, написанных позже (1937, 1973). В фонде Всесоюзного общества старых большевиков хранятся личные автобиографии, рекомендации видных деятелей большевистской партии, позволяющих стать членами этого общества. Это — отдельные данные, связанные со вступлением в члены общества казанцев В.В.Адоратского, А.Я.Аросева, А.И.Догадова и многих других.26
В фондах Истпарта и его поволжских отделений хранятся многие документы, воспоминания, листовки и прокламации, рукописи отдельных работ, посвященные дореволюционной деятельности, прежде всего, большевистских организаций. Так, в фонде казанского Истпарта (ЦГА ИПД РТ. Ф.36) находятся
стических наций Поволжья и Урала. Казань, 1985; и др.
26 Разумеется, многое из написанного авторами собственных биографий в начале 1930-х гг., подлежит критической проверке. Так, при вступлении в общество, Аросев писал его председателю Е.М.Ярославскому 5 июля 1933 г. о том, что эсером никогда fie был и будучи учащимся Казанского реального училища только увлекался философией Михайловского и Лаврова, а также «героическим террором эсеров». // РГАСПИ. Ф. 124. Оп.1. Д.80. Л. 42. Но в автобиофафических работах начала 1920-х гг. Аросев писал о том, что короткое время в Казани
18 листовки и прокламации местных социал-демократов, эсеров и бундовцев
(1902, 1904-1907), послужные списки и наградные листы на офицеров царской
армии за 1911-1916 гг. и многие другие материалы. В фондах Казанского жан
дармского управления содержатся многочисленные данные об арестах и ссыл
ках участников революционных и общественных движений, их нахождении
под гласным надзором полиции. Так, сообщалось, что под таковым в селе Ни-
кифоровка Тетюшского уезда Казанской губернии в 1915 г. состояла
В.Н.Фигнер.27 Материалы фондов Департамента полиции и Штаба отдельного
корпуса жандармов достаточно полно освещены в исторической литературе.
, ч Историки едины во мнении, что эти документальные материалы являются цен-
ным источником по истории революционного и оппозиционного движения в России конца XIX - начала XX вв.28 Множество из них находятся в фондах жандармских управлений поволжских губерний. В работах историков они используются, но, к сожалению, без достаточного определения подлинности и достоверности каждого из них.
Таким образом, выводы, наблюдения и положения диссертации основывают-
/ft\ ся на анализе разнообразных источников, что позволяет воссоздать относи-
тельно объективную историю развития исторических знаний по изучаемой проблеме.
Материалы диссертационного исследования, ее положения и выводы могут быть использованы при создании обобщающих историографических работ, при разработке соответствующих учебных курсов.
,, v стоял на эсеровских позициях и даже полемизировал по этому поводу с Молотовым. // Аросев Л. Как мы всту-
Т*/ пали в революционную работу. (1905). М.-Л., 1926. С.29.
27 НА PT. Ф.199. Оп.1. Д. 3483. Л.313. О пристальном внимании осведомителей III отделения к «вредным на
строениям» в разных губерниях страны, свидетельствует и записка известного жандармского провокатора
Ю.Балашевича (Потоцкого) в начале 1860-х гг. отметившего наряду с распространением герценовский изданий
в Москве и «неблагонамеренные действия казанских семинаристов». // Абакумов О.Ю. У истоков заграничной
политической провокации. - Вопросы истории. 2002. № 5. С.135. В фонде канцелярии Казанского губернатора
отложилось дело о «гласноподнадзорном бывшем студенте Петроградского университета» В.Э.Кингисеппе,
прибывшим в Казань в феврале 1915 г. Там же, а также в фонде Совета Казанского университета (НА РТ.Ф.977.
Д.33950) находятся материалы о пребывании в Казани А.И.Рыкова(1901).
28 См.: Перегудова З.И. Источник изучения социал-демократического движения в России (материалы фонда
Департамента полиции). // Вопросы истории КПСС. М., 1988. № 9. С. 88-100; она же. Политический сыск Рос
сии (1880-1917). М., 2000. С.7.
Структура работы обуславливается поставленными целью и задачами. В ее
История политических организаций
В годы первой российской революции появились и первые истории РСДРП, теоретические работы о классификации политических партий и движений в стране. Среди последних наиболее известны работы Ю.О.Мартова «Политические партии в России» и В.И.Ленина «Опыт классификации русских политических партий», написанных почти одновременно в июле-сентябре 1906 г.30 Отличие их подходов известно: Ленин классифицировал политические партии России по классовому признаку, Мартов - по отношению партий к самодержавию. По мнению Мартова, влияние партий определялось поддержкой населения, а их борьба между собой носила классовый характер.
Среди представителей различных политических партий были историки-профессионалы: одним из лидеров партии кадетов был П.Н.Милюков (1859-1943); социал-демократами - М.Н.Покровский (1868-1932) и Н.А.Рожков (1868-1927). Были и политики, создававшие исторические произведения. Достаточно назвать, к сожалению, не завершенный труд Г.В.Плеханова «История русской общественной мысли», первых три тома которого были опубликованы в 1914-1917 гг. Характерно, что первые истории, например РСДРП, создавали не профессиональные историки, а, как правило, партийные публицисты.
В 1906 г. появились истории РСДРП, авторами которой выступали меньшевик В.П.Махновец (Акимов), большевики Н.Н.Замятин (Батурин) и .ч М.Н.Мандельштам (Лядов).31 Они ставили задачей понять и популяризировать роль РСДРП в российском революционном движении. Акимов был сторонником развития социал-демократии по западноевроейскому образцу, поэтому, по его мнению, РСДРП должна строиться на демократических принципах и быть выразителем протеста масс, а не руководителем последних по-большевистски. Акимов называл социал-демократические кружки в Казани 80-х гг. XIX в. среди подобных, возникших в то же время, отмечал деятельность в Казани И.Х.Лалаянца.
Батурин в основу своей книги положил лекции, прочитанные им в различных революционных кружках. Он подробно рассказал о возникновении РСДРП, значении газеты «Искра» и работы Ленина «Что делать?», борьбе с «экономистами». Его симпатии были на стороне Ленина, поэтому и освещение всех известных ему событий, в том числе и раскол на II съезде партии, он опи сывал на основании ленинских работ и взглядов. Но Батурин ничего не писал, например, о взаимодействии различных течений социал-демократии в ту пору. Вряд ли можно согласиться и с его утверждением о том, что источниками по истории русской социал-демократии могут быть «лишь старые, главным образом заграничные социал-демократические издания».32 Это означало не использование огромной массы источников исходящих из многих столичных и местных, в том числе поволжских, социал-демократических организаций.
Книга Лядова была посвящена началу деятельности РСДРП и пропаганде ленинских идей. В отличие от других подобных работ, Лядов анализировал влияние социал-демократических идей на интеллигенцию. В книге содержались характеристики таких деятелей как Плеханов, названный Лядовым идеологом русских социал-демократов.33 В первых рецензиях о работе Лядова отмечалась ее публицистичность, а не научность, «преданность своим фракционным догмам».34 К работам Батурина и Лядова примыкает и брошюра Ю.Стеклова о становлении российской социал-демократии, в которой отмечалась закономерность появления организованных групп марксистов России и, прежде всего, группы «Освобождение труда».35
Появление первых работ по истории РСДРП свидетельствовали о зарождении двух направлений в ее освещении: большевистского и меньшевистского. Если идеологом первого по праву был В.И.Ленин, то идеологами второго -Г.В.Плеханов, П.Б.Аксельрод и Ю.О.Мартов. Среди первых меньшевистских изданий следует отметить работу Ф.И.Дана, представленную в качестве доклада РСДРП Амстердамскому международному социалистическому конфессу (14-20 августа 1904 г.), а затем опубликованному отдельной брошюрой.36 В работе Дана рассказывается о становлении и развитии российского социал-демократического движения до 1905 г. В центре его доклада рабочее движение, выступления пролетариата не только с политическими, но и с экономическими требованиями. Так, он упоминал о стачке саратовских железнодорожников 6 июня 1901 г. с требованиями изменить систему штрафов и повысить расценки.
По его данным, в стачке участвовало 3,5 тыс. рабочих и это сделало выступле ние значимым. Он писал и о том, что из-за увольнения 17 августа 1901 г. нескольких организаторов июньской стачки, железнодорожники вновь забастовали. Дан подчеркивал, что начавшееся как экономическое выступление, эта стачка переросла в политическое мероприятие. Он упоминал также о выступлениях 1901 г. в Нижнем Новгороде, в селе Николаевское Саратовской губернии и уездном городе Николаевске - Самарской. Наиболее крупными демонстрациями рабочих Дан считал первомайскую 1902 г. в Сормове, где звучали экономические и политические требования, а также в Саратове 5 мая 1902 г., прошедшую под красными стягами, сопровождавшуюся столкновением с по лицией и арестом не менее 50-ти ее участников.
Дан подчеркивал, что социал-демократы активно использовали стачки рабочих для проведения своей агитации и обращал внимание на их недостаточную работу среди крестьянства. Дан касался работы Нижегородской, Самарской и Саратовской социал-демократических организаций, т.е. использовал имеющиеся у него данные. По сведениям Дана, в 1900 г. в стране функционировали комитетов, 3 группы и в 9 городах велась социал-демократическая пропаган да. В 1904 г. насчитывалось 29 комитетов, 11 местных групп. Среди последних Дан называл Нижегородскую, Самарскую и Саратовскую социал-демократические организации. Дан подробно рассказывал о трех судебных процессах над участниками майских демонстраций 1902 г. в Саратове, Нижнем Новгороде и Сормове, когда были осуждены 38 человек. Согласно его заявле ... нию, - это были первые судебные процессы в России против социал демократов,37 хотя за отсутствием аргументации в работе Дана, довольно трудно согласиться с тем, что все 38 осужденных поволжан были членами РСДРП.
Революционные и национальные движения
Истории крестьянских выступлений в России посвящены работы социал-демократа и публициста Б.Б.Веселовского (1880-1954). В работе о крестьянских бунтах в стране Веселовскии приводил данные о волнениях крестьян в Саратовской губернии в 1902 г. Его поразила многочисленность их участников. Но даже их сокращение не избавило землевладельцев от поджогов усадеб, вырубки леса и потравы лугов. Среди причин подобных выступлений Веселовскии называл действия помещиков и чиновников, войну с Японией. С лета 1905 г., - замечал Веселовскии, - интенсивность крестьянских выступлений возросла. Ее проявление он увидел и в участившихся случаях отказов крестьян брать помещичью землю в наем по дорогой цене в Нижегородской, Саратовской и Самарской губерниях, многочисленных поджогах помещичьих имений. Веселовскии отмечал случаи поджогов сахарных заводов и винных лавок в Саратовской губернии, а также создание крестьянских вооруженных дружин и комитетов, а также разделы помещичьего хлеба и скота. Он обращал внимание на рост агрессивности крестьянских выступлений: от экономических требований в 1902 г. до вооруженных актов насилия, сопротивления полиции и войскам в 1905 г. Веселовскии видел в этом реакцию крестьян на помещичье насилие.57
В других работах Веселовского среди причин крестьянских выступлений называются недовольство крестьян небольшими земельными наделами и необходимостью содержать лишь незначительное число голов домашнего скота. Он подчеркивал глухоту землевладельцев к экономическим требованиям крестьян, например, в Балашовском и Сердобском уездах Саратовской губернии в 1902 г., введение полицейской стражи в 1903 г. в 46 российских губерниях, в том числе Саратовской и Нижегородской. По его данным, начиная с 1902 г. в ПО-риоірафия, источниковедение. // Политический сыск в России: история и современность. СПб., 1997. С. 18-25; и др. ,7 Веселовскии 1 . Крестьянские бунты. СПб.. б.г. С.22, 26. волжских деревнях (особенно в саратовских) стали появляться эсеровские агитаторы.
Веселовский был среди тех социал-демократов, кто пытался осмыслить степень реального влияния на крестьян различных политических партий и движений и приходил к выводу об отсутствии какого-либо влияния на них либеральной агитации в начале XX века. Таковая началась лишь в 1905 г. через различные земские учреждения. Эта агитация носила, прежде всего, разъяснительный характер. Так, саратовская губернская управа в марте 1905 г. предлагала волостным правлениям объяснить крестьянам пагубность агитации «темных сил» против земских работников, а чуть позже решило организовать крестьянские союзы и проводить совещания с привлечением крестьян. Или, самарское губернское земство создало особую комиссию для ознакомления крестьян с правительственной аграрной политикой. Однако, по мнению Веселовского, либеральным землевладельцам не удалось в то время достичь сколько-нибудь заметного соглашения с крестьянами, ни влиять на их поступки.
Веселовский называл убытки, понесенные землевладельцами в октябре-ноябре 1905 г. в результате крестьянских волнений. В Саратовской губернии они составили 9.550.320 руб.; в Самарской - 3.915. 012 руб.; в Симбирской -420.550 руб.; в Нижегородской - 99.425 руб.; в Казанской - 75.000 руб. Среди приведеншлх им данных по 19 губерниям, по числу помещичьих убытков Саратовская и Самарская губернии заняли 1-2 места, а Казанская - 17-е место. Только в Саратовской губернии было разгромлено 272 имения. Веселовский говорил о жестокости подавления крестьянских выступлений, сопровождавшихся разорением сельских хозяйств и избиениями их хозяев. Он приходил к выводу, что наиболее организованный характер крестьянское движение имело в промышленно-развитых губерниях, а стихийные погромы и поджоги сопровождали его в черноземной полосе центра и востока европейской России. Он отмечал случаи агитации среди крестьян представителей либеральной интелли генции и эсеровских пропагандистов.
В 1909 г. в первом томе «Общественного движения в России в начале ХХ-го века» была опубликована статья Б.Б.Веселовского о движении землевладельцев. Он стремился выяснить отношение к земскому движению землевладельцев разных губерний и видел его поддержку с их стороны в Самарской и Саратовской губерниях. Хотя, по его мнению, либеральные земцы лишь к 1904-1905 гг. сформулировали свои политические требования. Но революция 1905 г. отодвинула земское движение на вторые роли.
В 1909 г. в журнале «Вестник Европы» была опубликована статья о крестьянском движении в России в годы революции. Она была подписана псевдонимом «В.В.». Это мог быть Веселовский, или подписывавшийся так, известный тогда, статистик и экономист В.П.Воронцов (1847-1918). В статье было заявлено об аграрном движении в стране как выразителе политических и экономических требований крестьянства. Автор объясняет это знакомством с политическими программами партий и делает вывод о том, что в годы революции целью крестьянства стали не помещики, а их имущество. Он пишет о Поволжье, как центре крестьянских выступлений со времен Степана Разина и Емельяна Пугачева. Более других, его интересовала Саратовская губерния, крестьяне которой, по его мнению, в результате реформы 1861 г. начали быстро нищать. У 2/3 из них отрезали землю, а менее 2/5 получили при освобождении от крепостной зависимости меньше половины той площади земли, которой ранее пользовались.60 В другой статье, посвященной выяснению причин крестьянских выступлений, он рассматривал их связь с развернувшимся тогда в стране революционно-освободительным движением. Автор рассказал о разосланной Вольным экономическим обществом анкете, крестьянских сходах, на которых читались прокламации и партийные газеты. По его данным, крестьян волновало малоземелье, недостаток лугов и леса, мест для выгона скота. Из 47 корреспондентов Казанской, Нижегородской, Пензенской, Симбирской и Саратовской губерний 39 констатировали малоземелье в качестве основной причины крестьянских выступлений. Корреспондент из Саратовской губернии дополнял эту причину высокими арендными ценами на землю.61
1920-е-начало 1930-х гг. Утверждение новой концепции
Развитие российской исторической науки в 1920-е годы достаточно полно изучено советской и постсоветской историографией.94 Однако, оценки достижений историков 20-х гг., условий, в которых они тогда работали весьма противоречивы. Отдельные российские и зарубежные исследователи склонны представить те годы как «золотое время» для развития науки, литературы и искусства в советской России, другие говорят об изгнании науки в российской историографии 1920-х - начала 1930-х гг.95 Эти утверждеЕшя излишне категоричны. «Золотое время» - по сравнению с каким? С 30-ми годами, известными «большим террором»? Но репрессии против ученых, их депортации происходили и в 1920-е годы и те, кого они коснулись вряд ли согласятся назвать это время «золотым»... Известны первые политические судебные процессы, направленные против «старых» специалистов и оппонентов нового режима, происшедших именно в 20-е - начале 30-х гг.: над руководителями партии правых эсеров (1922), «шахтинское дело» (1928), «промпартии» (1930), над Трудовой крестьянской партией и Союзным бюро ЦК РСДРП (меньшевиков) (1931). Ныне установлено, что эти «партии» были «придуманы» властями и в реальности не существовали.96 В 1922 г. среди изгнанных из советской России представителей интеллигенции были историки А.А.Кизеветтер, С.П.Мельгунов, профессор Казанского университета, историк и один из основателей архивного дела в Татарстане И.А.Стратонов (1881-1944) и многие другие. Эмигрантами поневоле стали профессора - историки и политологи З.Валиди, С.Максудов, Б.Баттал, З.Кащай, А Тимир-Яруллин позже ставшие славой мирового тюрковедения. В 1929-1931 гг. жертвами сфальсифицированных процессов стали многие крупные историки страны.97
Политические процессы и сопутствующая им репрессивная политика неминуемо отражалась на состоянии исторической науки. Можно даже утверждать, что преследование властями по политическим мотивам, проведение показательных процессов (расправ), сразу же вело и к репрессиям против историков, неважно были они дореволюционной или советской формации. Арест в 1923 г. председателя Центрального мусульманского комиссариата М.Х.Султан-Галиева (1892-1940) и последующее преследование национальных кадров, обвиненных в «национал-уклонизме»,98 вызвало гонения против многих казанских историков. В 1923-1924 гг. было изменено руководство общества истории, археологии и этнографии при Казанском университете, его руководитель профессор истории К.В.Харлампович (1870-1932) был обвинен в «монархизме» и «поддержке патриарха Тихона». Преследования историков активизировались в стране и Поволжье после публикации письма Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931). Проводившиеся после этого обследование преподавания истории на кафедрах Восточно-педагогического института в Казани выявило явные «недооценки марксистско-ленинского наследия». Историки Н.Н.Фирсов (1864-1933), Е.И.Чернышев (1894-1979), Г.С.Губайдуллин (1887-1938) были вынуждены принести публичное покаяние в несовершенных проступках против идеологии властей." Вскоре после публикации письма Сталина, Татарское отделение ОГПУ арестовало большую группу казанских историков, филологов и студентов (С.П.Шестаков, В.И.Анучин, В.Ф.Смолин, Н.Н.Фирсов, Н.Е. Будде, Е.И.Чернышев, Г.М.Залкинд и др.), предъявив им обвинительное заключение «О контрреволюционной деятельности группы профессоров и преподавателей Казанского восточно-педагогического института и Казанского университета и ее студенческих разветвлений в тех же вузах, обвиняемых по ст.58-10 УК РСФСР». Е.И.Чернышеву, например, ставилась в вину пропаганда «кадетской, точки зрения. Он славил Ключевского, Соловьева, Чичерина, а когда дошла очередь до историков-марксистов Рожкова и Покровского, то... у всех студентов осталось впечатление чего-то смятого, неопределенного». Большинство арестованных казанских историков вскоре были освобождены.100
В начале 1930-х под влиянием установок письма Сталина началась проработка историков, которая по сути была направлена на их полное подчинение политическому курсу тоталитарного режима. В Казани это проявилось в травле историков старшего (Н.Н.Фирсов - «фирсовщина») и младшего (М.С.Сагидуллин - «сагидулловщина») поколений.101 Жесткой и зачастую необоснованной критике подверглись тогда вышедшие под эгидой местного ист-парта авторские коллективы книг «Казанская большевистская организация в 1917 г.» и сборник документов «Первый год пролетарской диктатуры в Татарии».102 Наибольшее негодование рецензентов вызвало утверждение авторов книги о том, что после свержения самодержавия некоторое время в Казани действовала объединенная (большевики и меньшевики) организация РСДРП, что на самом деле соответствовало действительности, но было политически неприемлемо в советской исторической науке начала 1930-х гг. Сборник документов критиковался за публикацию нескольких источников, исходящих от меньшевиков и других «контрреволюционеров».
Политические партии и общественные организации
До конца 1980-х - начала 1990-х гг. в центре внимания историков, в том числе и поволжских, находилась история большевизма и победоносная борьба КПСС со всеми остальными политическими партиями и организациями России. Затем ситуация резко изменилась. В 1990-х на смену традиционным учебникам по истории КПСС появились многочисленные истории политических партий России, в которых излагались их программы, этапы развития, но региональная история не затрагивалась.423 Если в издании по истории политических партий России (1994) национальные партии вообще не рассматривались, то в последующих публикациях на эту тему они присутствовали, но опять-таки без истории поволжских организаций. В этих изданиях много внимания обращалось на специфику становления партий, отличную от их создания в странах Западной Европы. Обращалось внимание (С.В.Тютюкин) на отсталость страны, аполитичность населения, идеологический раскол среди интеллигенции, хаотичный процесс создания партий в 1905 г., отсутствие у них опыта пребывания у власти до февраля 1917 г. и т.д. Было подчеркнуто (В.В.Шелохаев), что российская многопартийность формировалась в условиях «догоняющей модернизации» экономики страны. Поэтому программы многих партий носили преимущественно доктринально-кабинетный характер и были мало связаны с интересами конкретных слоев населения.
Тогда же были подсчитаны численность и размещение партийных организаций в 1905-1907 гг. Было отмечено, что в 1905 г. в России было 26,5 тыс. социал-демократов (14 тыс. большевиков и 12,5 тыс. меньшевиков), 21 752 эсера, 70-100 тыс. кадетов, 65-70 тыс. октябристов и 253,4 тыс. черносотенцев, т.е. по численности последние были самой большой политической организацией страны в то время. Процент числа рабочих был наивысший в РСДРП (61,7%), но рабочие были членами всех политических партий и организаций. В Казанской губернии в годы Первой российской революции было около тысячи социал-демократов, 810 эсеров, 560 кадетов, 170 октябристов и около 14 тыс. черносотенцев.424 Численность национальных партий авторами не указывалась.
В 1990-е гг. были опубликованы программы политических партий России, а также документальные сборники, посвященные отдельным из них.425 В них поволжские организации упоминались весьма эпизодически. Немного о них и в других документальных сборниках, изданных в то время. Так, во вновь опубликованных ленинских документах было издано прошение В.И.Ульянова в бытность его помощником присяжного поверенного А.Н.Хардина в Самаре (январь 1892 г. -август 1893 г.) в самарский окружной суд по делу крестьянина А.К.Палалеева, а также договор о продаже имения М.А.Ульяновой в селе Алакаевка Самарской губернии (1893 г.).426
Отметим резкое сокращение числа работ по истории большевизма в 1990-е годы, когда так и не вышли ни готовящиеся к печати 70-ти томное собрание сочинений В.И.Ленина, ни многотомное издание по истории КПСС, не были заново созданы и очерки поволжских большевистских организаций.427 В энциклопедии, посвященной политическим партиям России в начале века, большевики рассматривались как фракция РСДРП в 1903-1917 гг., как радикальные марксисты, исходящие из возможности перестроить российское общество, опираясь на партию профессиональных революционеров.428
Значительно большее число работ в это время были посвящены лидеру большевиков - В.И.Ленину. Он родился в Симбирске, учился в Казанском университете, работал помощником присяжного поверенного в Самаре, в Поволжье жили его родственники. Здесь начиналась, с участия в студенческой сходке (1887 г.) в Казанском университете, его революционная деятельность. Историки отошли от официальной советской биографической справки о жизни и деятельности вождя большевизма и стали писать о том, о чем ранее было мало известно. Российские историки в это время, как и их западные коллеги попытались ответить на вопросы, связанные с еврейскими предками Ленина по материнской линии, раскрыть его отношение к делу провокатора Малиновского, выяснить связь с «немецким золотом», уклонением от суда Временного правительства и т.д. Они оказались почти едины во мнении, что дед В.И.Ульянова, А.Д.Бланк, врач и владелец имения в Кокушкино в 40 км. от Казани, был евреем, принявшим христианство.429 В работах больше стали писать о демократической обстановке в Симбирске времени обучения В.И.Ульянова в гимназии, о казанских кружках Л.Богораза и Н.Федосеева, которые он посещал будучи в Казани (1887-1889). Симбирский, казанский и самарский периоды жизни Ленина довольно подробно описаны поволжскими историками,430 выпускник физико-математического факультета Казанского университета И.Н.Ульянов (1854 г.), студент юридического факультета университета В.И.Ульянов упомянуты в биобиблиографическом словаре учившихся, или окончивших университет.431
В 1989 г., подводя итоги изучению борьбы большевиков за массы в 1907-1914 гг, О.В.Волобуев, М.И.Леонов, А.И.Уткин и В.В.Шелохаев назвали более 170 книг, брошюр и статей, посвященных этой проблематике. Они отметили, что в них гегемония пролетариата в общественном развитии страны преподносилась как нечто раз и навсегда данное, хотя специфика ее проявления оставалась нерассмотренной. История российских политических партий, за исключением большевистской, в те годы не стала предметом монографического изучения и сводилась, по преимуществу, к разоблаченшо их политических взглядов и тактики действий.432
В 1990-е годы интерес историков к изучению как большевизма, так и истории российского, в том числе и поволжского, пролетариата заметно снизился. Наиболее значимыми в те годы стали результаты международного научного коллоквиума, состоявшегося в Санкт-Петербурге 12-15 июня 1995 г. Его участники рассмотрели вопросы о менталитете российских рабочих второй половины XIX - начала XX столетия, их роли в общественном движении и отношениях с интеллигенцией.
