Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Деепричастие – морфологическая единица языка .11
1.1. Вопросы освещения деепричастия в отечественном и зарубежном языкознании 11
1.2. Из истории изучения деепричастия в дагестанских языках 16
Глава II. Деепричастие как форма глагола в бежтинском языке 31
2.1. Характерные особенности деепричастий в бежтинском языке 31
2.2. Таксис и деепричастие в бежтинском языке 41
2.3. Семантические разряды деепричастий в бежтинском языке 48
Глава III. Морфологическая характеристика глагола и деепричастия в бежтинском языке 54
3.1. Грамматические категории глагола и деепричастия 54
3.2.1. Категория грамматического класса в глаголах и деепричастиях 54
3.2.2. Категория грамматического числа в глаголах и деепричастиях 58
3.2. Морфологический анализ глагольных форм .60
Глава IV. Лексико-грамматические разряды деепричастий в бежтинском языке 68
4.1. Общая характеристика 68
4.2. Деепричастие образа действия .70
4.3. Деепричастие места 78
4.4. Деепричастие времени .83
4.4.1. Деепричастие со значением одновременности 84
4.4.2. Деепричастие со значением одновременности и причины 87
4.4.3. Деепричастие со значением предшествования одного действия другому 93
4.4.4. Деепричастие со значением непосредственного совершения действия .96
4.4.5. Деепричастие со значение предела действия .98
4.4.6. Деепричастие со значением «до того, как» 100
4.4.7. Деепричастие со значением «после того, как или когда» 102
4.4.8. Деепричастие со значением «как только» .104
4.4.9. Деепричастие со значением «начало отсчета времени» .107
4.4.10. Деепричастие со значением «конец отчета времени» 109
4.5. Уступительные и условные деепричастия 111
4.6. Деепричастие причины и следствия
4.7. Деепричастие причины и цели .119
4.8. Деепричастие меры и степени .121
4.9. Парадигмы образования деепричастий бежтинского языка 124
Заключение 131
Список использованной литературы 138
Список источников 154
Список условных сокращений
- Из истории изучения деепричастия в дагестанских языках
- Таксис и деепричастие в бежтинском языке
- Категория грамматического числа в глаголах и деепричастиях
- Деепричастие со значением непосредственного совершения действия
Введение к работе
Актуальность исследования определяется тем, что деепричастия дагестанских языков являются наименее исследованной грамматической категорией, в том числе и в бесписьменном бежтинском языке, хотя по частотности употребления и тем функциям, которые выполняет данная глагольная форма в грамматике исследуемого языка, она заслуживает большего внимания исследователей.
Деепричастие бежтинского языка отличается наличием
многочисленных обстоятельственных форм, порою не имеющих аналогов во многих дагестанских и даже в близкородственных цезских (дидойских) языках. Сведения о деепричастии и деепричастных конструкциях бежтинского языка фрагментарны и противоречивы, за исключением монографического исследования, в котором рассматриваются некоторые аспекты этой глагольной формы (Комри Б., Халилов М.Ш., Халилова З.М. «Грамматика бежтинского языка». 2015).
Производящие основы и способы образования деепричастий и
деепричастных форм разными исследователями цезских языков
определяются по-разному. Вопрос о синтаксическом статусе деепричастных конструкций сложен и поэтому нуждается в специальном исследовании. Необходимость системного монографического описания деепричастия бежтинского языка на уровне морфологии и синтаксиса во всем многообразии его форм и функций представляется очевидной.
Вопросы лексикологии и лексикографии бежтинского языка не раз
поднимались в науке, их можно считать в целом решенными, однако проблемы его морфологии и синтаксиса нуждаются в более углубленном исследовании.
Основные положения, выносимые на защиту, являются составными
частями гипотезы. Предлагаемая гипотеза представляет собой авторское
видение способа достижения цели, поставленной в работе: всесторонний
анализ данной проблемы на уровне отечественного и зарубежного
языкознания и углубленное исследование деепричастия бежтинского языка
на морфологическом уровне с учетом современного достижения
лингвистики.
Целью данной диссертационной работы является синхронное системное описание различных деепричастных форм бежтинского языка, включая структурно-семантический анализ и определение роли деепричастия в формообразовании глагола.
Основные задачи данного исследования сводятся к следующему:
– определение степени разработанности проблемы деепричастия;
– установление статуса деепричастия бежтинского языка;
– выявление всех форм, входящих в парадигму деепричастия;
– уточнение способов образования деепричастия;
– выявление и описание морфологических категорий деепричастия;
– выяснение роли деепричастий в образовании финитных форм в парадигме глагола.
Степень разработанности темы. Различные аспекты деепричастий отражены в работах Э.А. Ломтадзе, Е.А. Бокарева, Г.И. Мадиевой, М.Ш. Халилова, З.М. Халиловой. Эти ученые рассматривают некоторые вопросы образования деепричастных форм бежтинского языка. Определенный материал по исследуемым формам бежтинского языка, их анализ содержатся в монографическом исследовании «Грамматика бежтинского языка: Фонетика. Морфология. Словообразование» (2015). Вместе с тем некоторые
вопросы, связанные с их морфологическими свойствами и структурой, еще не освещены, отсутствует самостоятельное монографическое исследование, посвящённое комплексному системному анализу деепричастных форм бежтинского языка.
Научная новизна исследования заключается в том, что
рассматриваемая грамматическая категория бежтинского языка в данной диссертации анализируется системно, с точки зрения структуры в ней уточняется морфемный состав деепричастий, их производящие основы и средства образования.
Проведенный в работе анализ деепричастий бежтинского языка позволил:
– выявить и уточнить полный перечень компонентов, образующих систему словоизменения и формообразования деепричастия;
– установить полный перечень лексико-семантических разрядов деепричастий в соответствии с лексико-грамматическими свойствами глагола, с одной стороны, и наречия – с другой.
Методологическая основа диссертации определяется важностью изучения языка с учетом взаимосвязей единиц различных структурных уровней и элементов языка, взаимоотношения семантики и синтаксиса, самобытности и своеобразия форм и способов отражения в нем действительности. В соответствии с приоритетами современной лингвистики особое внимание в реферируемой работе уделяется семантике и функциональному аспекту языковых единиц.
Научную базу диссертации составляют теоретические положения по вопросам морфологии и синтаксиса, разработанные в трудах В.В. Виноградова, А.В. Бондарко, Д.Ю. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, А.Г. Золотовой, В.Г. Гака, Е.И. Коркиной, В.П. Недялкова, Е.В. Падучевой, М.И. Черемисиной, Г. А. Климова, М.Е. Алексеева, А.Е. Кибрика, Я.Г. Тестельца, Мартина Хаспельмата, Бернарда Комри и других отечественных и
зарубежных лингвистов. Кроме того, в ходе исследования учитывались результаты трудов по глагольной морфологии и синтаксису дагестанских языков, отражённые в работах З.Г. Абдуллаева, Н.Ш. Абдулмуталибова, А.А. Бокарева, М.М. Гаджиева, К.Р. Керимова, З.М. Маллаевой, С.М. Махмудовой, М.-С.М. Мусаева, Р.О. Муталова, М.Г. Исаева, М.-Ш.А. Исаева, Д.С. Самедова, Б.Г. Ханмагомедова, М.Ш. Халилова, З.М. Халиловой и других исследователей дагестанских языков.
Методы и приемы исследования определяются целью и объектом анализа. Изучение деепричастия бежтинского языка проводилось с учетом достигнутых предшественниками результатов, которые дополнялись и уточнялись благодаря использованию достоверного материала современного бежтинского языка. В работе применялись приемы морфемного и морфологического анализа. Основной метод – синхронное описание фактического материала, в отдельных случаях сравнивались данные языка и его диалектов и говоров с языками цезской (дидойской) подгруппы, использовались также приемы статистического анализа.
Теоретическая значимость проведенного диссертационного
исследования определяется тем, что полученные результаты и выводы вносят
определенный вклад в грамматическую теорию бежтинского языка, углубляя
тем самым знания о сущности и природе его деепричастия, что может
послужить стимулом дальнейших исследований грамматического строя этого
языка. Теоретическая значимость диссертации заключается и в том, что в
работе представлены новые грамматические сведения, полученные путем
комплексного описания парадигматических и синтагматических
особенностей языка, то есть на морфологическом и синтаксическом уровнях, что вносит существенный вклад в определение природы отглагольных образований в дагестанских языках в целом.
Практическая ценность исследования заключается в том, что полученные выводы и результаты могут быть использованы при составлении
научной грамматики бежтинского языка, шире – сравнительно-исторической
грамматики цезских (дидойских), аваро-андо-цезских (аваро-андо-
дидойских) и дагестанских языков, а также в работе спецкурсов и спецсеминаров на филологических факультетах в вузах Республики Дагестан.
Материалом исследования послужили наблюдения над устной речью носителей бежтинского языка, а также изданные на бежтинском языке переводы «Евангелия от Луки» (М., 1999), «Книги притчей Соломоновых» (М., 2005), осуществленные М.Ш. Халиловым, словари (Халилов М.Ш. «Бежтинско-русский словарь», 1995; Халилов М.Ш. «Словарь бежтинского языка», 2015). Кроме того, в исследовании учтен иллюстративный материал, приведенный в работах других исследователей бежтинского языка (М.Е. Алексеев, Е.А. Бокарев, Г.А. Климов, Э.А. Ломтадзе, Г.И. Мадиева, Бернард Комри, М.Ш. Халилов, З.М. Халилова и др.).
В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения диссертации:
-
Выявленные общие и специфические особенности образования деепричастия бежтинского языка создают целостную парадигму всех деепричастных форм.
-
Деепричастия бежтинского языка выступают как репрезентанты синкретической грамматической категории, в которой совмещены признаки глагола и наречия.
3. Грамматические свойства деепричастия обусловлены
особенностями, присущими глаголу и наречию бежтинского языка, и
поэтому деепричастия, образованные от классных глаголов, изменяются по
классам и числам. Деепричастиям характерны следующие глагольные
категории: транзитивность-интранзитивность, каузативность, однократность
и дуративность, полярность, грамматические категории числа и частично
класса.
4. Разряды деепричастий выделяются в соответствии с глагольными
признаками, с одной стороны, и в соответствии с признаками наречия – с
другой. Основными формами деепричастий являются деепричастия
недлительного вида (обычные деепричастия) и деепричастия длительного
вида (дуративные деепричастия).
5. Система словоизменения и формообразования деепричастия, а также
выявленные словоизменительные категории деепричастия и весь его
аффиксальный состав, говорят о наличии в бежтинском языке разных
лексико-тематических групп деепричастий и деепричастных форм с
соответствующим аффиксальным инвентарем.
Апробация и публикации. Работа выполнялась на кафедре
дагестанских языков филологического факультета ФГБОУ ВО
«Дагестанский государственный университет». Основные положения диссертации обсуждены на заседаниях кафедры дагестанских языков и апробированы в научных докладах и сообщениях на межвузовских, республиканских, всероссийских и международных научных сессиях, конференциях и симпозиумах (три статьи в рекомендованных журналах ВАКа, а остальные – в других изданиях): 1. III Международная научно-практическая конференция «Контенсивная типология естественных языков» (Махачкала, 2012). 2. Международная конференция «Вопросы кавказского языкознания», проведенного под эгидой Евразийской Ассоциации университетов (Махачкала, 2013). 3. III Международный конгресс кавказоведов (Тбилиси, 2013). 4. Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы и перспективы развития образования и науки в России» (Махачкала, 2013). 5. Международный симпозиум лингвистов-кавказоведов (Тбилиси, 2015). Результаты также опубликованы в виде статей в сборниках: 1. «Межвузовский сборник трудов молодых ученых» (Челябинск, 2011). 2. «Вопросы лингвистической типологии» (Махачкала, 2012). 3. «Вопросы кавказского языкознания» (№ 6, 2012). 4.
«Современные проблемы науки и образования» (№ 1, 2013). 5. «Вестник
Самарского государственного университета» (Самара, 2015). 6.
«Филологические науки. Вопросы теории и практики» (Тамбов, 2015). Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на совместном расширенном заседании отдела лексикологии и лексикографии ФГБУН «Института ЯЛИ им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН» и кафедры дагестанских языков ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет».
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, четырех
глав, заключения, списков условных сокращений, источников и
Из истории изучения деепричастия в дагестанских языках
В коллективной монографии под редакцией Мартина Хаспельмата «Конвербы с кросс-лингвистической точки зрения: структура и значение глагольных форм – деепричастие, герундий» [Haspelmath 1995] данная глагольная форма практически во всех исследуемых (английском, русском, венгерском, турецком, тувинском, лезгинском, эвенкском, японском) языках рассматривается как конверб. В этой же монографии довольно подробно в типологическом плане рассмотрены конвербы В.П. Недялковым [Nedjalkov 1995a: 97– 136].
Необходимо заметить, что по сравнению с европейскими и русским языками материал деепричастий / конвербов дагестанских языков отличается богатством и разнообразием. В толковании деепричастий отечественными исследователями наблюдается следующая особенность: исследователи непосредственно исходят из постулатов и определений русской грамматической традиции. Эти определения акцептировали следующие положения: деепричастие считалось: а) неизменяемой инфинитной формой глагола, б) сохраняющей особенности глагола и наречия, в) выражающей признак основного действия или второстепенное, зависимое от основного глагола действие [Чере-мисина 1977]. Данное определение лежит в основе определения деепричастий, прежде всего русского языка.
Это положение демонстрирует и дефиниция деепричастия в «Словаре лингвистических терминов»: «Именное (непредикативное) отглагольное образование, объединяемое с системой глагольных форм категориями вида и залога и общностью управления и обозначающее второстепенное добавочное действие, примыкающее к главному действию» [Ахманова 2007: 125]. В монографии об удмуртских деепричастиях П.Н. Перевощиков, хотя и не дает определения, всецело исходит из традиционного в русистике – в основных грамматиках и в труде В.В. Виноградова «Русский язык [1972]». В монографии, посвященной деепричастиям в марийском языке, Н.И. Исанбаев пишет: «Под деепричастиями в марийском языкознании принято понимать неспрягаемые формы глагола, совмещающие в себе свойства глагола и наречия» [1961: 3].
Последние два десятилетия некоторые дагестанские исследователи деепричастия рассматривают как конвербы [Махмудова 2001; Маллаева 2007, 2015; Керимов, Ханбалаева 2009 и т.д.] (более подробно смотри ниже).
Таким образом, деепричастие – это неспрягаемая форма глагола, обозначающая второстепенное действие, связанное с основным действием подлежащего. Отмечая особенности деепричастия, надо отметить его глагольные и наречные признаки. Близость деепричастия к наречию выражается в том, что в предложении оно всегда примыкает к глаголу и характеризует обозначаемое им действие.
Заключая вышесказанное можно отметить, что описание деепричастий в трудах российских ученых 1950–1960-х годов получилось в целом как неполным, так и не вполне адекватным по причине теоретической заданности и зависимости от постулатов и определений, сформулированных по отношению к деепричастиям русского языка. Более последовательное и серьезное изучение деепричастия (конвербов) в отечественном и зарубежном языкознании началось с 80-х годов ХХ столетия [Недялков 1990; Haspelmath 1995 и др.].
В русском языкознании деепричастие рассматривается как атрибутивная форма глагола, совмещающая значения двух частей речи: глагола и наречия, т.е. значение действия и обстоятельственно-определительное [Виноградов 1982: 672]. В отечественной грамматической традиции деепричастие относят к системе глагола при наличии у него признаков наречия. «Обращенность» к двум частям речи обусловила специфику его грамматических свойств и особенности функционирования в языке. Вопрос о грамматическом статусе деепричастий в истории науки и в современной лингвистике решается неоднозначно. Довольно часто в высказываниях ученых обнаруживаются противоречивые утверждения. Нам показалась убедительной точка зрения И.Г. Милославского в защиту грамматической самостоятельности деепричастия [1981: 233]. Интересное решение предлагает Д.И. Арбатский, выделяя специфическое лексическое значение деепричастия – процессуальная обстоятельст-венность или обстоятельственная процессуальность [1980: 108–118]. Но лексикографическая практика не поддерживает эту точку зрения. Серьезная и убедительная разработка грамматики русского деепричастия представлена в работах О.М. Чупашевой [2008] и С.А. Кузнецова [2000: 109–126], настаивающих на принадлежности деепричастия к глагольной парадигме.
Морфологически и синтаксически деепричастие сближается с наречием: деепричастие морфологически неизменяемо, относится к сказуемому в главной клаузе и выражает обстоятельственное значение. Семантически деепричастие остается в рамках глагола: оно сохраняет значение действия (и другие глагольные значения), характерное для исходного глагола управление в словосочетании и некоторые глагольные категории.
В некоторых концепциях принимается точка зрения, согласно которой можно говорить о синтаксических категориях наклонения, времени и лица у деепричастия. Морфемные показатели этих категорий в самой форме отсутствуют, но значения опираются на значения соответствующих категорий опорной формы (модальность и лицо совпадают, время либо совпадает, либо отсчитывается от времени основного глагола), и поэтому они обсуждаются в связи с категорией таксиса
Таксис и деепричастие в бежтинском языке
В предложении деепричастия приобретают значения второстепенного сказуемого с добавочными обстоятельственными значениями образа действия, времени, цели и некоторые другие. Фразовый пример: Аьйшаьти гъозолагъа тIек йолъолло сумкалаъ Айшат-эрг. зевать-деепр. книга-абс. убрать-прош. сумка-инэсс «Айшат, зевая, убрала книгу в сумку» (букв.)
В настоящем исследовании мы опираемся на широко принятое в лингвистической литературе понимание деепричастия как парадигматической формы глагола, совмещающей в себе особенности, как глагола, так и наречия. В этой связи на уровне аварского языка М.М. Нурмагомедов предлагает следующий критерий для выделения деепричастия: «Если в семантике производного от глагола слова содержится процессуальное значение, т.е. его можно заменить в предложении соответствующим глаголом, другим деепричастием или причастием, оно отвечает на вопросы … «как?», … «когда?», … «где?» и имеет один или более формально-грамматических показателей (времени, отрицания // утверждения, длительности, переходности // непереходности и т.д.), то такое слово мы рассматриваем как деепричастие» [1996: 5–10].
Основной функцией деепричастия, как известно, считается обозначение одновременности или последовательности действий во времени. Как правило, деепричастие соотносит одно действие с другим, выражая одновременность или последовательность двух действий, в зависимости от их аспек-туальной семантики. Так, Д.Ю. Апресян [1983] в своей работе рассматриваются пять значений русских деепричастий: предшествование, одновременность, причина, условие, место.
По мнению П.К. Услара, «действие, выражаемое деепричастием, происходит в одно время с тем, которое выражается глагольною формою предложения» [1889: 140]. Действие, выраженное деепричастием, включается в темпоральный план финитного глагола. Особенность этой своеобразной функции деепричастия «заключается в ее интегративной, отождествляющей направленности: передавать отнесенность второстепенного действия к тому же временному плану (прошедшего, настоящего и будущего), к которому относится основное действие. Благодаря этой способности деепричастий подчиняться темпоральной ориентации, заданной формой основного глагола, темпоральный компонент предикативности распространяется и на содержание, выражаемое деепричастиями» [ТФГ 1990: 49]. Из этого следует, что деепричастию характерна категория таксиса, т.к. в деепричастных формах семантика таксиса тесно переплетается с аспектуальной, поскольку данные выражают также завершенность или незавершенность действия.
Принимая во внимание, что совмещение признаков глагола и наречия является основным и определяющим свойством для деепричастия любого языка, рассмотрим глагольные и наречные признаки, представленные в деепричастиях бежтинского языка. Бесспорно, что деепричастие бежтинского языка может носить в себе только те признаки глагола и наречия, которыми обладают эти части речи в бежтинском языке.
А теперь более подробно рассмотрим морфологические признаки глагола, характерные для деепричастий бежтинского языка. 1) Деепричастие, как и глагол, выражает состояние или действие предмета, хотя и добавочное, второстепенное, ср.: чахал «писать» – чахда «если напишет» – чахна «написав» – чахгъа «в процессе написания» – чахчалаъ «когда писал» – чахийоназу «как только написал» – чахлъол «как только успел написать, после того как написал» – ча 34 халлъегъна «вроде начал писать» и т.д. 2) Деепричастие сохраняет связь с переходностью-непереходностью, управляет теми же падежами, что и глагол, от которого оно образовано, ср.: а) Ист1и хъат баъкъенна (перех.), къова Брат-э г. ладонь-абс. ударить-деепр.образ. деист. дети-абс. льисокідабас танцевать-нжт -дурат. «Дети танцуют, когда брат хлопает в ладони» (букв.) б) Баъгъаъраъй лъисокШгъа (неперех.) илодой йокъо Невеста-абс. танцевать-деепр.наст. мы-апудэсс. пришла-ирои . «Невеста, танцуя, к нам пришла» (букв.) 3) Деепричастие, как и бежтинский глагол, имеет категорию «одно кратности-дуративности» : а) оъгълЫъл «кашлянуть» (однокр.) - дееприч. оъгъл1оънаъ «кашлянув» оъгъдаъл «кашлять» (дурат.) - дееприч. оъгъдаънаъ «закашляв» лапЫал «пошатать» (однокр.) - дееприч. лапЫона «пошатав» лапідал «шатать» (дурат.) - дееприч. лапідана «зашатав» хосліал «почесать» (однокр.) - дееприч. хосліона «почесав» хосдал «чесать» (дурат.) - дееприч. хосдана «зачесав» б) хуліал «выпить» (однокр.) - дееприч. хуліона «выпив» хувал «пить» (дурат.) - дееприч. хувана «выпивая» буьліаьл «мычать» (однокр.) - дееприч. буьліоьна «мыча» буъваъл «мычать» (дурат.) - дееприч. буъваънаъ «мыча» в) йансал «измерить» (однокр.) - дееприч. йансана «измерив» йансалал «мерить» (дурат.) - дееприч. йансалана «померив» писал «сказать» (однокр.) - дееприч. нисона «сказав» нисолал «сватать» (дурат.) - дееприч. нисолана «посватав» 4) Деепричастие, как и бежтинский глагол, имеет каузативную форму: чаьхнаь «написав» – чаьхиллилна «заставив написать» хъогьна «прочитав» – хъойиллина «заставив прочитать» зукIцалаъ «когда бьют» – зукIиллислаъ «когда заставляли бить» йокчида «если возмьет, заберет» – йокчиллида «если заставить брать» йонкъолъол «к приходу» – йонкъоллилъол «когда заставили принести» 5) Деепричастие, как и бежтинский глагол, имеет каузативно дуративную форму: хъогьдагилал «заставить учиться» – хъогьдагиллина «заставив учиться» нисолдагилал «заставить сватать» – нисолдагиллина «заставив сватать» огьдатокIиллал «заставить работать» – огьдатокIиллина «заставив работать» хосдатокIиллал «заставить чесаться» – хосдатикIиллина «заставив чесаться»
Категория грамматического числа в глаголах и деепричастиях
Образование форм множественного числа в классных и неклассных глаголах следует рассматривать самостоятельно, так как в неклассных глаголах в формообразовании участвуют только суффиксы и инфиксы, а в классных глаголах - префиксы, инфиксы и суффиксы. Основная функция категории класса в глаголах заключается в согласовании с именем.
При образовании бежтинских деепричастий и деепричастных форм в них сохраняются глагольные классно-числовые показатели, ср.: тіаь-лі-аьл (мн. тіаь-аь-лі-аьл тіаьліаьл) 1) «доить» 2) «капать» -тіаьліешлаь ( ед.ч.), тіаьбаьліеишаь (мн.ч.) «когда (начали) доить»; кій-кіаьй-лі-аьл кій-кіаьй-лі-аьл (мн. кій-кіаьй-ба-лі-аьл кіаьй-лі-аъл «крутиться, ходить по кругу») «гулять, бродить» - к1й-к1аъй-л1-оънаъ (ед.ч.), к1й-к1аъй-баъ-л1-оънаъ (мн.ч.) «погуляв, побродив»; шаті-лі-ал (однокр.) «посвистеть» - шаті-да-ал (дурат. ед. ч.) «свистеть» (мн. шаті-да-ба-ал) - шаті-да-йоназу (дурат. ед.ч.), шаті-да-ба-йоназу (дурат. мн.ч.) «как только посвистели»; й-оці-ал «выгнать; наполниться», б-о-ва-ці-ал II й-о-ва-ці-ал (мн.ч.) 60 боццакъода // йоццакъода (ед.ч.), боваццакъода II йоваццакъода «выгнали бы»; г-у-л-ал (г-и-л-ал, г-о-л-ал) «поставить, положить», г-у-ва-л-ал (мн.ч.) -гул-лъол {гш-лъол, гол-лъол) (ед.ч.), гувал-лъол (мн.ч.) «после того, как положили (поставили)» и т.д.
Еще одна особенность заключается в том, что множественное число первого и второго классов и единственное число третьего класса с показателем б имеют различие лишь в долготе: бакъона (мн. ч.) и бакъона (III кл. ед. ч.) «принесли, привезли». Сравните аналогичное различие между деепричастными формами множественного числа третьего и четвертого классов и единственного числа второго и четвертого классов: йакъона (мн. ч.) и йакъо-на (II и IV кл. ед. ч.) «принося, привозя».
Как отмечают исследователи (Э.А. Ломтадзе, Е.А. Бокарев, Г.И. Ма-диева, М.Ш. Халилов), большинство бежтинских глаголов по структуре являются простыми. Вместе с тем встречаются сложные глаголы, состоящие из двух основ. Практически все бежтинские глаголы группируются на согласные и гласные исходы.
Морфологический анализ глагольных основ бежтинского языка проведен довольно основательно. Однако анализ глагольных основ, приводимый в первых исследованиях по бежтинскому языку [Бокарев 1959; Мадиева 1965; Халилов 1995], отличается от предлагаемой новой схемы анализа глагольных основ, отраженной в последних монографических исследованиях бежтинове-дов [Халилов 2015; Комри, Халилов, Халилова 2015].
Важность структурного анализа глагольных основ заключается в том, что при формообразовательной характеристики производных глагольных форм, можно четко выявить все присоединяемые к корню аффиксы и детерминанты. Соответственно, ниже нами будет подробно рассмотрены процессы образования различных деепричастий и деепричастных форм посредством разнообразных аффиксов, и, естественно, морфологический анализ глагольных форм бежтинского языка в этом плане представляется важным этапом исследования.
Образование основных глагольных форм (инфинитив, настоящее время, прошедшее время, повелительное наклонение) Е.А. Бокарев [1959:], Г.И. Ма-диева [1965: 122], М.Ш. Халилов [1995: 405] дают по следующей схеме: Спряжение I II III IV V Инфинитив -ал Прошедшее время I -ийо -ейо -ойо // -оьйоь -йо -ло Настоящее время I -ца // -ча -ис -еш -ОС // -оьш -с -ца Повелительное наклонение 0 -а -и -а -е -о//-оь -а // -аь 0 -а Как видно из таблицы, выделяется пять типов спряжения, и на основании показателей (аффиксов) спряжений группируются глагольные основы бежтинского языка: I тип спряжения: а) -ийо, -ца, -0; б) -ийо, ца, -а; в) -ийо, -ца, -и: йатіал «любить, хотеть», йегъал «драться, бороться», йахъал «стать, родиться»; II тип спряжения: а) -ейо, -еш, -а: б) -ейо, -еш, -е: гъелал «варить», иліал «звать, пригласить», икъал «убивать, бросать», гихал «надевать»; III тип спряжения: а) -ойо //-оьйоь, -ос //-оьш, -о//-оь; б) -ойо//-оьйоь, -ос II-оьш, -а //-аь: йугъал «испортиться, умереть», кіокіал «заболеть», гыГхлъал «остаться», лъуъъл1аъл «проснуться», дузліал «онеметь»; хуліал «пить»; IV тип спряжения: -йо, -с, -0: йаъхдаъл «копать», кіисал «играть», къисал «тянуть», йогъдал «работать», хъогъдал «учиться», чахдал «писать»; V тип спряжения: -йо, -ца, -а: гулал «класть», тилал «положить», гъоъо 62 лал «поднять», йаькьелал «бить», кIаьйлIоьлаьл «врашать, крутить».
В монографических исследованиях «Словарь бежтинского языка» [2015], «Грамматика бежтинского языка [Комри, Халилов, Халилова 2015] проводится анализ многочисленных простых глаголов (более 350 единиц) бежтинского языка. Следует отметить, что авторам удалось выстроить стройную словоизменительную систему распределения по группам и образования основных глагольных форм – прошедшего (аориста), настоящего (пре-зенса) времени и повелительного наклонения (императива). Основные формы от глагольных основ образуются: на согласный исход, на краткий гласный исход, на долгий гласный исход и на усечение основы. Данная схема образования глагольных форм бежтинского языка предложена профессором Бернардом Комри [Комри, Халилов, Халилова 2015: 324].
Деепричастие со значением непосредственного совершения действия
Сравните фразовые примеры: Табалълъо къей йечечIе, сийод йовал? букв. «Устав, кроме, сидеть, что делать»; ЙатIлъо йонкъона гей до вагьло аьдаьм «Полюбив (букв. «захотев»), женился на этой женщине»; ЗукIлъона нуколъна къова йийас «Побив, проголодав, ребенок плачет» (букв.) и т.д.
С окончением на -ло // -лоь в прошедшем времени:
1. На один л: гул-ал «поставить, положить» – гул-ло (прош.) – гул-лъо «когда поставил, положил», тил-ал «положить дрова в огонь» – тил-ло – тил-лъо «когда положил дрова в огонь», гьоъол-ал «поднимать выше» – гьоъол-ло – гьоъол-лъо «когда поднял выше» и т.д.
Сравните фразовые примеры: Йаькъкъоь жоь гьоъоллъо, михъ бохийо дие букв. «Подняв тяжелую вещь, спине больно стало», Йаьже йугъоллъо, ми дие симо бийиллийо «Нарушив обещание, ты меня разозлил», Йинхъо-йанхъцо гуллъо, йоъцас аьдаьт гей жоьйлаьш «Куда попало положив, вещь терящийся обычай есть» (букв.) и т.д.
2. На два согласных лл: хъохъолл-ал «заставить высушить» – хъохъолл ийо (прош.) – хъохъолли-лъ «когда заставил высушить»; гьаькиллал «заста вить искать, проверить» – гьаькиллийо – гьаькиллилъ «когда заставил поис кать, проверить» гьаьлдоькIиллал «заставить белить» – гьаьлдоькIиллийо – гьаьлдоькIиллилъ «когда заставил белить».
Сравните фразовые примеры: Гьуна, лIилмал хъохъоллилъ, йуьнхъаьл хона йахъийо букв. «Вот, на зиму заставив сушить мясо, кушать и мясо стало», ГьаьлдоькIиллилъ, гьаьлдоьлъаьъдаьлди билIо «Заставив побелить стены (букв. дом), не будет ли он побелившим», Або нилIиллилъ, нилIна гьолцо ок-кона «Отец, заставив его, он и деньги дал» и т.д.
3. На два согласных: первый не л, второй л: зогълал «находить» – зогъ ил-ло (прош.) – зогъиллъо «когда нашли, поискали», йеклал «уронить» – йе килло – йекиллъо «когда уронил», кьуьхълаьл «украсить, нарядить» – кьухъил 89 ло – кьухъиллъо «когда украсил, украсили» и т.д. Сравните фразовые примеры: Ми билIо кьухъиллъо, рази йахъна гей до букв. «Ты построив дом, я очень обрадовался (есть)», Бекиллъо, хаьтIаь би-саъдалди «Заставив падать тарелку, конечно, она поломается», Мадугьалли чоьхъиллъо, чIаьлънаь дил гьоло хабар «Сосед сообщив мне, я узнал об этой новости» и т.д. Образование деепричастий от основы на гласный исход при помощи суффикса -(v) лъ: С окончанием на -йо в прошедшем времени:
1) На гласный е: йез-ал «отвезти, отнести» – йеже-йо «отнес, отвез» (прош.) – йеже-лъ «когда отвез, когда отнес», мекь-ал «идти» – мекье-йо – мекье-лъ «когда пошел», гьицI-ал «испугаться, бояться» – гьичIе-йо – гьичIе лъ «когда испугался, боялся», уьчьх-аьл «заснуть, уснуть» – уьчьхе-йо – учьхе-лъ «когда уснул, когда заснул» и т.д.
Сравните фразовые примеры: Оьжоь уьчьхелъ, до раьгьаьтаьлдаь къей йечейо букв. «Когда сын уснул, она спокойно села», Мижена мекьелъ, до гьонсцо гьинлъхасбади «Когда вы уедете, наверно, я останусь одна», Дхъа гьичIелъ, гьицакечIе гей гьули дудой «Испугавшись тебя, он к тебе не подходит» и т.д.
2) На гласный о: нис-ал «сказать» – нисо-йо «сказал» (прош.) – нисо-лъ, йо-в-ал «делать, выпонить» – ййо (йо-ойо) – йлъ (йо-о-лъ) «когда сделал, выполнил», хулI-ал «пить, выпить» – хулIо-йо – хулIо-лъ «когда выпил», йагъ-ал «отнимать, отобрать» – йагъо-йо – йагъо-лъ «когда отнял, отобрал», йакъ-ал «принести, привезти» – йакъо-йо – йакъо-лъ «когда принес, когда привез» и т.д.
Сравните фразовые примеры: Ийо нисолъ, до базаййаъ энкьейо букв. «Когда мама сказала, я пошел на базар», Каъас кIампIетI багъолъ, иййо итIино оьжоь «Когда из руки выхватили конфету, ребенок заплакал», Дару хулIолъ, къаьм йечейо «Выпив лекарство, голова перестала болеть» и т.д. 3) На гласный а: йегал (йега-ал) «видеть» - йегайо (йег-а-айо) «увидел» (прош.) - йега-лъ «когда увидел», кIисал (кIис-а-ал) «играть» - кIисайо (кIис а-айо) - кIиса-лъ «когда играл», йогъдал (йогъ-да-ал) «работать, трудиться» йогъдайо (йогъ-да-айо) - йогъда-лъ «когда поработал», хъогъдал (хъогь-да-ал) «учиться» - хъогъдайо (хъогъ-да-айо) - хъогъда-лъ «когда проучил» и т.д. Сравните фразовые примеры: Йогъдалъ, окко йгГхъойо дил оъллоъ букв. «Работав, я получил много денег», Ахо хъогъдалъ, стипендийа михъойо исил-ла киббал «Хорошо учившись, племянница (букв. «сестры дочь») получила стипендию», Шисалъ, заман мекъеш «Когда играешь, время проходит» и т.д.
4) При усечении глагольной основы: йенйал «пустить» - йеенйо ( йёнйо) «пустил» (прош.) - йеенлъ ( йёнлъ) «когда пустил»; гийал «прийти» - гиийо ( гййо) - гиилъ ( гйлъ) «когда пришла», хъовал «читать» - хъоойо ( хъойо) - хъоолъ ( хъдлъ) «когда читал».
Сравните фразовые примеры» Кид ахъо йёнлъ, ургъел болъос due букв. «После выдачи замуж дочери, я успокоюсь», Оъждил биліо йолъ, раъгъаът бахъас абол «Построив сыну дом, отец спокойно может успокоиться», Гйлъ, шкъас ылос бил1о-анх на гаъгышона «Прийдя к нам, узнаешь где находится наш дом» и т.д.