Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Сложное слово как объект исследования
1. Композиты и их проблематика в языкознании 16
2. Научные предпосылки определения «сложного слова» как лингвистического термина 31
3. Проблема классификации сложных слов 38
4. Из истории возникновения и развития именных композитов 45
Глава вторая. Структурно-словообразовательная характеристика сложных имен существительных
1. Лингвистическая природа сложных слов в системе словообразования тюркских языков 50
2. Сложные слова, образованные на основе
сочинительных отношений (копулятивные композиты) 53
2.1. Синонимичные парные существительные 56
2.2. Антонимичные парные существительные 61
2.3. Ассоциативные парные существительные 63
2.4. Структурные типы повторов в чувашском языке 75
2.5. Статус редупликации в словообразовательной системе языка 90
2.6. Грамматическая функция повторов 104
3. Сложные слова, образованные на основе подчинительных отношений (детерминативные или атрибутивные композиты) 108
3.1. Сложные существительные, образованные по структурной схеме первого изафета 109
3.2. Сложные существительные, образованные по структурной схеме второго изафета 124
3.3. Сложные существительные, адъективные по первому компоненту 143
3.4. Сложные существительные, образованные сочетанием имени с отглагольной формой 156
3.5. Сложносуффиксальные именные композиты, образованные путем сложения и единовременной аффиксации 165
Глава третья. Мотивы и факторы композитообразования
1. Социально-исторические факторы образования и употребления композитов 170
2. Фонетические изменения на стыке компонентов сложных слов 174
3. Орфографическое оформление сложного слова 183
Глава четвертая. Семантическая характеристика именных композитов
1. Лексическое значение слова 199
2. Ономасиологическая структура сложных слов и специфика словообразовательных отношений ее компонентов 202
3. Национально-культурная специфика именных композитов в чувашском языке 215
Глава пятая. Сложное слово и смежные с ним явления
1. Сложное слово и словосочетание 242
2. Сложное слово и аффиксация 254
3. Сложносокращенные слова и аббревиатуры 265
Заключение 272
Использованные словари 282
Библиография 285
Словарь использованных в диссертации именных композитов чувашского языка 320
- Композиты и их проблематика в языкознании
- Структурные типы повторов в чувашском языке
- Фонетические изменения на стыке компонентов сложных слов
- Ономасиологическая структура сложных слов и специфика словообразовательных отношений ее компонентов
Введение к работе
Актуальность исследования. Именные композиты (сложные
слова с компонентами - именными корнями) издавна являются
объектами пристального внимания тюркологов и, в частности,
исследователей чувашского языка. Во всех общих и частных,
конкретно-языковых исследованиях по грамматике и
словообразованию тюркских языков этой проблеме уделяется большое внимание. Однако трудно считать удовлетворительным уровень научного исследования и теоретического осмысления природы чувашского сложного слова, предлагаемых в общих и специальных грамматических исследованиях. В них нет единой системы понятий и соответствующей терминологии. Сложные слова, как правило, рассматриваются вне единой системы и общих закономерностей, присущих данной категории языковых единиц. Композиты, включая все их разновидности, встречаются во многих языках мира, т.е. они являются своеобразными языковыми универсалиями. Данное обстоятельство определяет общеязыковедческую актуальность исследования в сравнительно-сопоставительном плане. Существует также необходимость рассмотрения проблемы сложного слова с точки зрения практической реализации этих единиц в языке. Это прежде всего проблема идентификации сложного слова, которая, в свою очередь, тесно связана с проблемами орфографирования и лексикографирования данных языковых образований непоследовательностью в правописании разных типов сложных слов, отсутствием единых принципов отбора и подачи их в словарях и т.д. Важность изучения номинативной сущности именных композит и определяющих ее факторов, применения ономасиологического подхода к выявлению особенностей подобных наименований, анализа их механизма также обостряет
актуальность данной проблематики в плане построения общей теории номинации и теории словообразовательной номинации в частности.
Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является: на основе материала, предоставляемого непосредственно языком (главным образом в его письменном проявлении), с учетом того положительного, что имеется в научной литературе по вопросу о сложных словах в тюркских и других языках, охарактеризовать систему чувашского именного словосложения в ее современном состоянии и, насколько это возможно, в ее развитии.
В соответствии с поставленной целью в работе определены и решаются следующие конкретные задачи:
провести критический обзор основных положений в трактовке сложных образований в русском, тюркском и чувашском языкознании и установить состояние изученности данной проблемы;
- дать научно обоснованное определение сложному слову
(композиту) как лингвистическому феномену и понятию;
проанализировать предложенные в языкознании классификации сложных образований и определить оптимальный вариант классификации для чувашских именных композит;
проследить исторические пути развития сложных образований в чувашском языке в соответствии с принципом «изучать факты языка в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык»;
- определить место словосложения в системе
словообразования в тюркских языках, выявить и по мере
возможности описать в сравнительном плане словосложительные
модели для чувашского языка, охарактеризовать их с точки
зрения продуктивности, частотности;
- описать социально-исторические и лингвистические факторы
и мотивы образования и употребления композит;
- теоретически осмыслить переходные явления между
словосложением и смежными явлениями (суффиксацией
(аффиксацией), аббревиацией, фразеологией), вскрыть их общие
черты и отличия;
- рассмотреть критерии разграничения сложных слов и
изоморфных свободных словосочетаний и определить наиболее
приемлемые из них для изучаемого языка;
описать семантику именных композит чувашского языка в свете новейших лингвистических теорий (ономасиологический подход, теория номинации) и представить сложные слова как единицы номинации;
проследить различия в характере связи общей семантики сложных слов со значениями их компонентов, отметить случаи изменения значений сложений, приобретения ими полисемии и т.п.;
- исследовать пути формирования смыслового содержания
именных композит и осуществить их классификацию в
соответствии с типом смысловой структуры;
- выявить национально-языковую специфику словосложения;
выявить тенденции, характерные для развития словообразовательной системы современного чувашского языка.
Научная новизна исследования определяется самой направленностью поставленных целей и задач: комплексным и многоаспектным изучением именных композит в единстве их содержания и формы, языка и реальной действительности, языка и речи. Осуществляется монографическое исследование чувашского именного словосложения с последующим описанием и определением статуса данных единиц в свете новых лингвистических теорий. Это позволит закрепить за учением о
сложном слове свое название - композитология - и ввести его в научный обиход. Признание автономности композитологии в рамках словообразования могло бы преодолеть коллизию в сложившейся традиции, в которой сложное слово получает незаслуженно меньшее место, чем аффиксальное словопроизводство.
Теоретическое значение исследования. Выводы диссертационной работы должны способствовать формированию целостной концепции именного словосложения в чувашском, а также тюркском языкознании. Теоретическая значимость работы заключается и в том, что именные композиты чувашского языка описаны с освещением ряда вопросов, касающихся проблемы слова, реализации в нем лексического, словообразовательного и грамматического значений, способов словообразования, аспектов его изучения, уточнения исходных принципов его анализа.
Практическая значимость работы определятся прежде всего комплексным характером исследования, результаты которого могут послужить основой при составлении спецкурсов по словообразованию, при чтении теоретических курсов и проведении семинаров по различным разделам науки о языке (лексикологии, грамматики, стилистики и т.д.), а также при создании академических грамматик, учебников и учебных пособий для вузов и школ, в терминологической работе, лексикографической и переводческой практике. Предлагаемые пути решения проблемы и методика исследования могут найти применение в практике написания студентами дипломных и научных работ. Методологической основой исследования являются следующие положения: 1) язык является основным средством общения людей, при этом словообразование выполняет важную роль в функционировании и развитии языка, расширяет реализацию его потенциальных номинативных возможностей; 2) развитие языка, обогащение его словарного состава, сферы и характер
функционирования теснейшим образом связаны с историей народа, с его жизнедеятельностью и культурой.
В общелингвистическом плане предлагаемое исследование может быть охарактеризовано как синхронно-диахронное и типологическое. Используя в качестве основного синхронно-диахронный метод, мы опираемся на то понимание диахронии, когда она не отождествляется с историей (с «тем, что было»), а рассматривается как «последовательность состояний во времени»;1 как «движение, приводящее к смене качественного состояния языка».2
Решение поставленных задач потребовало использования
комплекса методов, в том числе и дополнительных.
Описание словосложения в системе именных композит чувашского
языка велось в ретроспективном и перспективном планах, в
соответствии с этим были использованы приемы
словообразовательного анализа и синтеза, моделирования и статистической оценки, которые позволили объективно оценить закономерности формирования отдельных словообразовательных моделей.
Издавна методом изучения сложных номинативных образований была декомпозиция. Этот метод мы находим еще в грамматике древнеиндийского языка Панини. Он состоит в отыскании словосочетаний, синтаксически и семантически соотносимых со сложными словами (композитами).
Конфронтационный метод изучения позволил выявить языковые феномены и на их основе установить черты сходств и
1 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики //Труды по языкознанию /Ф. Соссюр.
- М, 1977. - С. 114-115.
2 Моисеев А.И. Основные вопросы словообразования в современном русском
литературном языке /А.И. Моисеев. - Л., 1987. - С. 101.
различий между родственными и неродственными языками, некоторые общеязыковые универсалии.
Выявление номинативных особенностей на уровне речи потребовало применения текстуального и функционального анализа. Работа содержит черты и этнографического подхода к исследуемой теме, т.е. использован этнолингвистический метод.
Объект и источники исследования. Объектом исследования послужили в основном именные композиты современного чувашского языка: повторы (редупликация), парные слова, композиты подчинительного типа следующих моделей: а) существительное + существительное, б) прилагательное + существительное, в) существительное + отглагольная форма. Избранные модели, на наш взгляд, позволяют наиболее полно представить объем и специфику чувашского именного словосложения, поскольку они составляют его основной фонд.
Выборка проводилась из разнотипных словарей, периодических изданий. Изучение функционального аспекта значения велось на базе текстовой выборки из произведений современной художественной литературы, устного народного творчества. Привлечены также некоторые данные живой разговорной речи (диалектов), в известной мере позволяющие судить о распространенности изучаемых единиц вообще и отдельных их видов в частности.
Положения, которые выносятся на защиту:
- определение сложного слова (композита) должно строиться
на учете трех аспектов в словосложении (генетического,
семантического, словообразовательного);
- классификацию и типологизацию сложных образований
следует проводить исходя из единых принципов той или иной
классификации. Для чувашского языка классификация сложных слов
по способу образования является наиболее приемлемой, она
позволяет максимально охватить типы сложений в языке и правильно решить многие теоретические и практические вопросы, в частности, вопрос установления критериев отграничения сложных слов от изоморфных словосочетаний, вопрос орфографического оформления композитов и т.д.;
- утверждение, что в основе образования большинства
именных композитов в чувашском языке лежит серийное или
модельное словообразование, т.е. сложные слова возникают по тем
словосложительным моделям, которые уже существуют в языке;
остальная часть создается путем лексикализации словосочетаний, в
подавляющем большинстве атрибутивных. Продуктивными
словосложительными моделями являются следующие (они же
признаны нами самыми древними): а) модели создания сложных
слов способом редупликации (повторение корня или основы слова);
б) модели образования парных слов; в) словосложительный тип,
восходящий к структурной схеме первого изафета;
г) словосложительный тип, восходящий к структурной схеме
второго изафета;
композиты создаются в языке в силу следующих
социально-исторических и лингвистических факторов:
а) для удовлетворения потребности общества в выражении новых понятий и явлений; б) для удовлетворения потребности рациональной организации высказываемого смысла, более точного выражения мысли; в) для выражения различных грамматических и стилистических функций;
при этом сложные существительные являются ведущим типом композитов в разносистемных языках и являются типологической универсалией;
наличие фонетических изменений на границе составных частей композита является одним из важных признаков возникновения сложного слова. Процесс фонетического слияния
компонентов происходит медленно, это зависит от многих факторов и находится в тесной связи со звуковой системой, словарным составом и грамматическим строем языка;
традиционная трактовка цельнооформленности для чувашского языка неактуальна. Наиболее надежными при отграничении сложных слов и словосочетаний оказываются формально-грамматические признаки. Однако для установления критериев выделения сложных слов в чувашском языке, как и во многих тюркских и нетюркских языках, недостаточно выделение в качестве решающего какого-либо отдельного признака. Лишь комплексный подход, т.е. учет нескольких критериев, помогает правильно решить вопрос о специфических признаках рассматриваемых единиц;
в чувашском языке, как и во многих других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа слово- и формообразования. Словосложение не только дополняет аффиксацию непосредственно в процессе слово- и формообразования, но и обуславливает развитие аффиксального способа путем формирования новых аффиксов, что также определяет взаимную связь между этими двумя способами слово- и формообразования. Поэтому одной из задач является научное обоснование целесообразности исследования явления полуаффиксации как одного из путей взаимодействия словосложения и аффиксации;
сложносокращенные слова представляют собой результат словообразования, связанного структурно и семантически со словосложением. В большинстве своем они являются детищем XX века, их появление в языке вызвано потребностями кодирования информации, тенденцией к компрессии информации. Очень важно установить в современном языке возможности производства
композитов одного типа от другого, чтобы ответить на вопрос о существовании постепенного перехода между ними;
- номинативная сущность сложных слов складывается из
специфики их знакового значения и особенностей
функционирования в реальных процессах коммуникации;
- онимия любого народа содержит огромный
информационный культурно-исторический потенциал: она может
заключать в себе данные о расселении и этническом составе
народов, отражать религиозное мировоззрение и верования, обычаи
и обряды и другие сферы духовной и социальной жизни народа;
- основную особенность семантики сложных слов составляет то, что общее значение композита определятся целым рядом самых разнообразных факторов, одним из которых является характер переплетения значений компонентов, который вытекает, в свою очередь, из лексических значений частей, обусловливающих также и тип композита. Воспроизводимость сложного слова предполагает наличие «номенандума», т.е. обозначения с его помощью нерасчлененного понятия, тогда как словосочетание имеет расчлененную ономасиологическую структуру.
Апробация работы. Основные положения данного исследования апробированы в результате выступлений с докладами и сообщениями на итоговых конференциях профессорско-преподавательского состава Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова и его филиалов (1982-2005 г.г.); на научных и научно-практических конференциях научных учреждений и других вузов г.Чебоксары: Чувашской сельскохозяйственной академии (1995-2000 г.г.), филиала Московского государственного социального университета (2000-2002 г.г.), филиала Московского государственного открытого педагогического университета им. М.А. Шолохова (2002-2004 г.г.), Чувашского республиканского института образования, Чувашского
государственного института гуманитарных наук; на конференциях и симпозиумах: зональных («Пути повышения эффективности преподавания чувашского языка и литературы». Самара, 2001-2002; «Новые подходы в преподавании чувашского языка и литературы». Нижнекамск, 2004; «Чувашский язык и культура». Чебоксары-Ульяновск, 2004); межрегиональных («Внедрение закона «О языках в Чувашской республике: проблемы и опыт». Чебоксары, 2002; «Этнос и личность: Исторический путь, проблемы и перспективы развития». Москва-Чебоксары, 2003; «Национальные традиции в культуре народов Поволжья». Чебоксары, 2003); всероссийских («Проблемы изучения и преподавания филологических наук». Стерлитамак, 1999 г.; «Актуальные проблемы чувашского языка и литературы». Стерлитамак, 2004); международных («Проблемы классификации урало-алтайских языков. Языки и культура». Чебоксары, 2001; «Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками». Чебоксары, 2004; «Чувашский язык: вчера, сегодня, завтра». Чебоксары, 2004).
Содержание и выводы диссертации отражены в монографиях «Именные композиты в чувашском языке» (Чебоксары, 2002); «Композитообразование в чувашском языке и его национальная специфика» (Москва, 2005); в учебном издании «Методика чувашского языка в средней школе» (Чебоксары, 2004); в 30 статьях.
Содержание и выводы диссертации отражены в монографиях (Именные композиты в чувашском языке. Чебоксары: Изд-во Чув. ун-та, 2002; Композитообразование в чувашском языке и его национальная специфика. М.: Прометей, 2005), в вузовском учебнике (Методика чувашского языка в средней школе. Чебоксары, 2005), в 30 статьях и тезисах.
Структура работы определяется ее задачами, а также логикой изложения темы исследования и анализируемым материалом. Диссертация состоит из введения, пяти глав, списка использованных словарей, заключения, библиографии и словаря использованных в диссертации именных композитов чувашского языка.
Композиты и их проблематика в языкознании
Общепризнано, что словосложение является языковой универсалией, и изучение его начиналось еще в древнеиндийских грамматиках. Как отмечает В.А.Кочергина, тип татпурша -значение термина «его человек» - предстаявляет у Панини «пеструю картину по способам выражения как второго, так и первого элемента сложения» [157, с. 139]. К ним относятся такие слова, как «сын Вирасены», «вода для ног», «жительство в деревне», «великий мудрец», «хорошо сделанный», «брахманический риши» и т.д.
В комментариях к Панини указывется, что общим у них является зависимость первого элемента от второго и определительная роль первого элемента сложения. Подчеркивается также, что первый элемент татпурша могут образовать существительные, стоящие в винительном, орудийном, дательном, отложительном и местном падежах. Особенно активен родительный падеж [там же].
Проблема сложных слов в русском языкознании была поставлена М.В.Ломоносовым, который понимал «сложение» (термин также введен им) в широком смысле и включал в эту группу все слова, полученные таким путем, и слова со стершейся мотивацией, т.е. являющиеся в настоящее время простыми (рукоятка, рукавица), и «совокупление» предлога и имени (порука), и собственносложные слова (рукомойник).
В последние десятилетия разработка проблем словосложения проводилась путем выявления и описания различных словообразовательных групп по соотношению основ и их лексико-грамматической оформленности - с учетом соединительных гласных или их отсутствия, синтаксических отношений между компонентами, т.е. в его (словосложения) отношении к грамматике и лексикологии.
Вопросы русского словосложения исследованы в трудах Г.О.Винокура [70], А.И.Смирницкого [288], Е.А.Василевской [62, 63], К.Л.Ряшенцева [234, 235] и других. Большое внимание уделено словосложению в академических и других грамматиках русского языка.
Из работ последних лет следует отметить монографию Н.А.Янко-Триницкой «Словообразование в современном русском языке» [340]. На богатом иллюстративном материале автор подвергает исследованию две группы образований современного русского языка: 1) слова, морфологически и лексически соотносительные с одним базовым словом (простые слова); 2) слова, соотносительные одновременно с двумя (и больше) базовыми словами и словосочетаниями (сложные слова). Ее размышления по поводу сложных слов в русском языке сводятся к следующим выводам: 1) сложных глаголов сравнительно немного, поэтому способ образования сложных слов в основном может быть отнесен к именному словопроизводству; 2) соединительный гласный входит в основу сложного слова, но не имеет деривационного значения, а только функцию композиции.
Сравнительно-сопоставительному исследованию морфологической структуры и семантики словообразовательных моделей сложных слов посвящены работы Р.О.Асельдеревой [24], Е.А.Булах [56]. Отмечая, что мотивировка слов имеет несомненную национальную специфику, Е.А.Булах делает следующий вывод: «Изучение мотивационных аспектов номинации растений является наиболее существенным в том плане, что оно дает прекрасную возможность осознать, как формируется языковая и концептуальная картина мира, как человек видит мир, когда он смотрит на него «ненаучными» глазами [56, с. 22].
Приведенный краткий обзор проблем изучения русского словосложения показывает, что несколько поколений русских ученых в течение двух с половиной столетий достаточно подробно и глубоко проанализировали вопросы словообразования сложных слов, выделили этот раздел словообразования в самостоятельную область исследования, обратили внимание на тесную связь словообразования с грамматикой и лексикологией. Но утверждать, что все вопросы сложного словообразования русского языка решены, нельзя, так как некоторые вопросы остаются спорными.
Исследователи тюркских языков уже давно обратили внимание на сложные слова и некоторые другие группы и типы сложных образований. Однако весь XIX в. и первые десятилетия XX в. в основном были периодом регистрации отдельных фактов в области словосложения. К этому времени относятся работы И.Гиганова, М.Казембека, К.Насырова, В.Радлова, Н.Катанова, Н.Ашмарина и других. В этих работах уже была заложена основа для дальнейших изысканий в этой области. В частности, И.Гиганов отмечает, что «сложных слов в татарском языке весьма мало», и дает им следующее определение: «сложное слово есть то, которое составлено из двух или нескольких слов» [84, с. 45]. В «Общей грамматике турецко-татарского языка» М.А.Казембека говорится, что «турки не имеют в своем языке многих составных имен, придающих столько силы и прелести речам, но они часто употребляют имена этого рода, взятые из языка персидского». Вместе с тем он отмечал и то, что «новейшие турки и татары иногда прибегают к подобному способу составления слов или фраз из коренных слов своего языка» [140, с. 81-82].
Ряд ценных соображений о природе сложений в тюркских языках высказал В.В.Радлов. Он также не отрицал наличия некоторых типов сложных слов в тюркских языках и включал их в свой знаменитый «Опыт словаря тюркских наречий», хотя в целом и не признавал словосложение как регулярное явление [228]. В.В.Радлов изучал сложения в основном с точки зрения ассимиляции корней и гармонии звуков, однако его классификация, подкрепленная многочисленными примерами из различных тюркских языков, представляет собой значительный интерес.
Структурные типы повторов в чувашском языке
С точки зрения структуры в чувашском языке встречаются следующие модели удвоения слов или компонентов слов:
1) удвоение в одинаковом звуковом составе (чистый повтор);
2) удвоение в деформированном звуковом составе (частичный, дивергентный повтор);
3) удвоение, происходящее лишь при наличии аффиксов (аффигированный повтор). Рассмотрим структурные типы повторов по-отдельности. Чистый повтор. Это самая многочисленная группа повторов, которая образуется повторением одной и той же корневой или производной морфемы (основы) без фонетических и морфологических изменений: ир-ир «по утрам», самрак-дамрйк «молодой-молодой», кам-кам «кто-кто» и т.п.
Фактический материал чувашского языка показывает, что чистые повторы образуют все знаменательные части речи, но с различной степенью продуктивности. Особенно активны в образовании таких повторов существительные, прилагательные, глаголы, наречия, звуко- и образоподражательные слова. Сказанное можно отнести и к другим тюркским языкам.
Имена существительные , вахат-вахат куранкалать «изредка появляется», кас-кас усалса сурет «по вечерам прогуливается», сарт сарт тарах дурерёмёр «бродили по горам», арча-арча парнелёх «сундуками приданое».
Имена прилагательные. маттур-маттур ачасем «ребята -молодцы», пёчёк-пёчёк дарадди «малюсенький замочек», вёт-вёт думар давать-дке «идет мелкий-мелкий дождь, моросит», тёрлё-тёрлё кёленче «разная посуда», дуллё-дуллё сартсем «высокие-высокие горы».
Имена числительные. В современном чувашском языке преимущественно повторяются числительные пёр «один», вун «десять», дёр «сто», пин «тысяча», миллион «миллион»: пёр-пёр ёд пирки «насчет одного дела», вун-вун тёслё чечек ялкашать «переливаются десятки разных цветов», дёр-дёр тёрлё кёвёллё юрасем «песни на сотни мелодий», пин-пин далтарсенчен пёри «одна из тысяч звезд».
Местоимения: мён-мён курни-илтни «все увиденное и услышанное», кам-кам пурччё «кто-кто присутствовал», пурте-пурте пуханар «соберемся все-все», хаш-хаш ялтан «из каких-каких деревень», дав-дав дёрте «там-то, там-то».
Наречия: нидта-нидта вырнадаймасть «нигде не может устроиться на работу», тадта-тадта тёнчере «где-то в миру», адта-адта пулман пуль «где только не побывал», аран-аран пуранна чух «в пору бедности», уддан-уддан утна саса илтёнет «слышится твердая поступь», пёчёккён-пёчёккён типет «постепенно высыхает».
Глаголы и глагольные формы: макарчё-макарчё «плакал-плакал», эпир пёртак ларапар-ларапар «мы немножко посидим-посидим», хапхана турт-турт - удалмасть «в ворота торк - не поддаются», сывлаш пулёне-пулёне илет «дух захватывает», йёре-йёре кин пырать «идет невестка со слезами», вёдсе-вёдсе пытам та «на крыльях словно прилетел».
Подражательные слова. И по внешнему облику, по структуре и по степени образности, экспрессивной насыщенности изобразительные слова (в научной литературе их называют еще итеративами, мимемами) неоднородны. Они образуются в результате подражания различным звукам природы, образам, движениям, представлениям. Заметно выделяются звукоподражания, которые копируют естественные звуки и служат целям дифференциации не только звуков, издаваемых различными предметами, но и силы звучания одного и того же предмета. Эту особенность изобразительных слов отмечает и Д.В.Бубрих: «Для изобразительных слов нет, например, просто битья, а есть бесчисленное количество всяких способов битья. Для них нет просто падения, а есть бесчисленное количество всяких способов падения. Для них нет просто ходьбы, а есть бесчисленное количество всяких способов хождения. И так далее.» [51, с. 91].
В казахском языке К.Ш.Хусаиновым зарегистрированы 18 видов звукоизобразительного обозначения смеха. Специфику звукоизображения смеха в разных тюркских языках автор объясняет «своеобразием конкретного тюркского языка, особенностями его исторического развития, контактами с другими языками» [312, с. 67]. Аналогичное наблюдается и в чувашском языке, где мы встречаем ряд примеров для обозначения смеха человека: йал-Мл кулса илчё «он очень мило улыбнулся», ахал-ахал кул «смеяться громко», тьах-тьах «подражание хихиканью», хе-хе «подражание ироническому, ехидному смеху», чах-чах «подражание смеху с фырканьем» и т.п.
К этой же категории слов следует отнести также призывные слова и слова-понукания: хас-хас «понукания корове», хас-хас «так отгоняют свиней», пыч-пыч «слова для зова овец и ягнят», чип-чип-чип «слова для зова кур и цыплят», прис-прис «понукание кошке, чтобы она отошла», пид-пид «понукание кошке, чтобы она подошла», тики-тики «возглас, которым подзывают гусей», уть-уть «возглас, которым манят уток» и т.п. По звуковой структуре (наличию гласных и согласных в компонентах) подражательные слова-повторы могут быть сведены к следующим типам: СГС, ССГСС, ССГС, ГС. Между компонентами повторных подражательных слов нередко интерпозируется соединительный союз та(те). Макар питне лу те лу аша сывлаш варкашё пырса сёртёнет (Асл.) «Макар чувствует на лице мягкое прикосновение теплого ветра»; ( амраксен сасси, ян та ян кайса, лапсаркка симёс юмансем хушшине кёрсе шапланать (М.Ухс.) «Молодые голоса, эхом отзываясь в глубине леса, растворяются в гуще дубовой рощи».
Следует также отметить, что нередко подражательные слова встречаются в утроенной, учетверенной форме, служащей целям усиления экспрессии: Урам хушшинче дырмасем чал-чал-чал! юхса выртаддё (И.Я.) «Журчит чистейшая вода в оврагах вдоль сельских улиц»; Тёмескеллё-тайламла аванкад-паранчакра шыв сасси - шал-шал-шал, шел-шел-шел... (Агив.) «В ямах и ухабах -разноголосое журчанье воды...»; Качарт-качарт, качар-качарт илтёнсе пычё чылайччен Катра емен чуппи (Асл.) «Хруст-хруст, хруст-хруст слышалось еще долго под ногами Семена Кудряшова».
Для сравнения приведем примеры чистых (полных) повторов из татарского языка:1 зур-зур йортлар «большие-большие дома», вакыт-вакыт «время от времени», чилек-чилэк алма «ведрами яблоко», олау-олау «обозами хлеб» и т.д.
Фонетические изменения на стыке компонентов сложных слов
Присутствие фонетического изменения на границе составляющих частей композита, по мнению многих исследователей сложных слов в разносистемных языках, является одним из важных факторов возникновения сложного слова. Так, исследователь сложных слов русского языка Е.А.Василевская отмечает следующее: «Сложное слово диахронно (исторически) часто восходит к словосочетанию. Но связь сложного слова и словосочетания иногда вскрывается с большим трудом, так как происходит затемнение его состава. В сложном слове действуют те же законы деэтимологизации, опрощения, переразложения, утраты конечных элементов, которые характеризуют простое слово» [62, с. 22].
Процесс фонетического слияния компонентов происходит медленно, это зависит от многих факторов и находится в тесной связи с фонетической системой, словарным составом и грамматическим строем языка. Следует также отметить, что различные фонетические модификации на стыке компонентов в сложных образованиях имеют место лишь тогда, когда для этого имеются благоприятные условия.
Таким образом, фонетические деформации компонентов сложных слов - сравнительно сложное явление, тем не менее эти изменения могут быть сведены к следующим основным моментам.
1. Выпадение (отпадение) одного или более звуков в конце одного из компонентов (явление апокопы): асла анне асанне «бабушка по отцовской линии»; асла атте асатте «дедушка по отцовской линии»; савар автан сур автан «петух до одного года»; савар чёп дур чёл «курица до одного года»; асла апай асапай «старшая сестра»; аслак ай аскай «конюшня»; талап пу талпу «туловище, тело»; кашни дулккаш дул «ежегодно»; калча пурне кача пурне «мизинец»; аван картіканкарти «гумно»; харах аяккан хаяккан «набок»; ата паржатпари «шило»; чикан арам чикарам «грязнуля, неряха»; сунтах сакюксунтсакки «лавка вдоль стены перед печкой»; кёл шыв кёлылу «щелочь»; кадмаллп алак кадалак «загон, участок»; шывди шуди «уклейка, верхоплавка, верховодка (птица)»; хура амак хурамак «беда, несчастье»; килес дул кёнеддул «в будущем году»; кадан хыд шеретккаданхи шерепи «назв. украшения на девичьей косе»; арлакан арманкарармань «назв. особого рода мельницы»; шавад тенкё дед тенкё «назв. женского украшения»; кантар варріккантари, катщ «конопляное семя»; хат чнккікхапчак «светец, треножник с рассошкой для вложения: горящей лучины»; ута чук учук «моление перед сенокосом»; куккук тёррп куктёрри (куктёр) «веснушки»; кёпе арки кёларки «подол рубашки»; ыхра ут/кухрути «дикий лук»; юпа уйах юпупах «название месяца»; камака діккамакди «пространство . на печке»; сив чирксичир «лихорадка»; сив ду сиду «топленое масло»; ача амаккачамак «тяжелая болезнь после родов»; качака таюккадтаки «козел»; тытан амак тытамак «падучая, эпилепсия»; кадхи апат кадхапат «ужин»; дара уран даруран «босиком»; ларка 9 дынкларкад «болтун»; макад ампар макада «общественный амбар»; халха ункікхалхунки «серьги».
2. Выпадение (отпадение) начального звука второго компонента под воздействием конечного звука предшествующего компонента (явление элизии гласных): пахча алак пахчалак «калитка»; сысна аш сынаш «свинина»; Шва ача йавача «колобок»; йёпе аман йёпеман «дождевой червь»; карта алак карталак «ворота»; ёне ырри ёнери «молозиво»; хула аикхулаш «городище»; пахча аш пахчаш «огород»; ура ай урай «пол»; пал тарри палтар «примитивный навес на двух столбиках около двери избы»; йудё шыв йушшу «назв. лечебного отвара»; вырас хулхи вырсухи «назв. растения»; килт диптккилччи «нити основы, оставшиеся после тканья»; карта ашё карташ, картиш «двор»; Шва ача йавача «колобок».
3. Исчезновение одного или более звуков в середине одного из компонентов или сокращение неудобопроизносимых сочетаний (явление синкопы): ал шаллікашали, ашалли «полотенце»; ача амакё ачамак «болезнь от родов»; чатар шав чаршав «занавес»; суха (ака) юлташ акаташ «пашущий и сеющий сообща»; чёркудди чёрподди чёрпод «колено»; дёр давё дёрду «ядовитый сморчок (гриб)»; типе хамальча тунчё «бородавка»; кисёп патакюккиспи «пест для толчения кудели»; ту айкки тавайкки тойки (сунд. говор) «ледяная горка»; пуша уй пошой, посой «пар, поле перед паром»; дава аври дапари «косовище»; турта паяв тортапэ «завертка, закрутка или веревка, служащие для прикрепления оглобли к передней части саней»; курак утіккуркути «название растения»; пысак анне пысканне «крестная»; пысак атте пыскатте «крестный»; вырасла апай выслапай «крестная»; амаш ай амшай «сосун»; дур тырри дуртри «яровые»; кавас чёрес квасчёрес «квашня, опара»; нарас уйах нарсуйах «название месяца»; пир тала пиртла «портянки»; дара пакарта дарапакка «нагишом»; дивёт ай дутай «место под косой»; ту хёрри тохри «склон»; хул лудджхулди (холди) «плечо».
4. Взаимная перестановка звуков или слогов в пределах компонентов (явление метатезы): атте хараххи аччехлаххи «насмешливое прозвище, получившееся из слов «вылитый тятя»; вар шаччи варашчи «шест, втыкаемый в середине стога, стожары»; тёклё тура тёкёлтура «название насекомого»; таи тытас тапса (алак тапси) «место прикрепления двери»; хушма ят хушамат «фамилия»; пахча алак пахчалак «калитка»; дёркё кад дёркад «минувшим вечером» (где дёркё является видоизменением кёдёр).
Ономасиологическая структура сложных слов и специфика словообразовательных отношений ее компонентов
Как мы уже отметили, семантика именных композит представляет собой особое, уникальное явление, прежде всего в силу наличия целый истории возникновения именно данного значения, тонкого переплетения внутренних смысловых связей частей целого. Наиболее плодотворными в этом плане оказываются исследования в ономасиологическом аспекте, т.е. в свете теории номинации. Ономасиология изучает все единицы языка с точки зрения осуществления ими номинативной, или репрезентативной, функции и занимается вопросами номинативной техники и способами формирования единиц номинации разного уровневого статуса (см. работы Р.А.Будагова, Е.С.Кубряковой, В.Г.Гака, Н.Г.Комлева, В.Н.Телия, Д.Н.Шмелева, А.Н.Уфимцевой).
В пределах общей теории номинации принято выделять три разных вида: 1) номинация через слово и словосочетание (лексическая номинация); 2) номинация через предложение (препозитивная); 3) номинация через текст (дискурсивная). «В общих чертах основные способы номинации одинаковы в разных языках, поскольку основания номинативной деятельности логичны и универсальны в такой же степени, как и формы мышления», -справедливо, на наш взгляд, замечает Д.Н.Шмелев [329, с. 16].
Для нашего исследования наиболее важными, на наш взгляд, окажутся номинативные характеристики трех видов номинативных единиц: 1) аффиксальных производных; 2) сложных слов; 3) словосочетаний.
Определяя производные как вторичный номинативный знак, Е.С.Кубрякова отмечает, что главной его чертой, в отличие от производного, первичного номинативного знака, является расчлененность ономасиологической структуры. «Простой, непроизводный знак передает свое индивидуальное значение нерасчлененно, знак производный - расчлененно, первый -безотносительно к другим лексическим знакам языка, второй - в непременной опоре на другие знаки» [163, с. 78]. Ономасиологическая структура производного членится на ономасиологический базис и ономасиологический признак (эти термины введены в научный обиход чешскими лингвистами): например, непроизводное пула «рыба» - первичный номинативный знак и пулада {пула + да) «рыбак» - вторичный номинативный знак, ономасиологическая структура которого, в отличие от нечленимого «пула», членится на ономасиологический базис пула-и ономасиологический признак -да.
Сложные слова, являясь, как и аффиксальные производные, вторичными номинативными знаками, также имеют расчлененную ономасиологическую структуру. Однако она характеризуется большей степенью расчлененности. Это объясняется тем, что, в отличие от аффиксальных производных, сложные слова состоят из двух полнозначных лексических компонентов. Так как производные аффиксального типа содержат только один компонент с лексическим значением, т.е. производящую основу, то номинативный знак, всегда опирающийся на лексическое значение единиц, лежащих в основе номинации, предстает в них хотя и в расчлененном виде, но все же более единым, чем в сложных словах, где наличие двух лексических значений в пределах одного номинативного знака ведет к его большей расчлененности. По этому поводу Е.С.Кубрякова отмечает следующее: «... двучленная структура может реализоваться так же, как сочетание однопорядковых и равнозначных единиц (сложение двух базисов указывает при этом как бы на одновременность наличия некоторых свойств, процессов, предметов и т.д. в обозначаемом явлении) - [162, с. 287]. Это утверждение относится прежде всего к парным словам, где оба компонента лексически наполнены (юмах-халап «сказки и тому подобное», ят-сум «доброе имя, честь», шана-кайак «насекомые вообще», чёлхе-давар «язык, речь» и т.д.) и к сложным словам с незатемненными компонентами (пуртди «крыша», пуртум «крыльцо», думкурак «сорная трава», ал туш «палка, трость», ал сыппи «запястье», и т.д.). В научной литературе их называют «неидиоматичными сложными словами».
Что же касается идиоматичных сложных слов (это сложные слова, семантическая мотивированность которых в итоге различных семантических процессов может считаться полностью или почти полностью затемненной), мы не можем говорить о расчлененности их ономасиологической структуры. О том, что данные номинативные единицы формируют свое лексическое значение посредством расчлененного представления двух ономасиологических признаков можно говорить лишь в плане диахронии (например, многие названия трав, цветов, ягод, грибов и т.д.).
Говоря о большей по сравнению с аффиксальными производными расчлененности сложных слов, интересно сопоставить их в этом плане со словосочетаниями. Словосочетание, естественно, выходит за пределы слова. Словосочетание, также как и слово, - единица номинации. Применительно к словосочетанию расчлененность мотивирующих признаков совпадает с членением словосочетания на отдельные слова (имеются в виду свободные словосочетания). В них расчлененность номинации достигает своего предела, ибо в таком аналитическом наименовании обязательно осознаются оба признака (дёнё кёпер «новый мост», сётел ури «ножка стола», вата, учитель «пожилой учитель»), положенные в основу номинации и полностью сохраняющие свое лексическое значение. Таким образом, напрашивается следующий вывод: сложному слову (неидиоматичному) по сравнению с аффиксальными производными свойственна большая степень расчлененности. Словосочетание же характеризуется предельной расчлененностью, по определению О.В.Раевской, «обязательным осознанием тех признаков, которые положены в основу номинации» [229, с. 52].
