Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Политический дискурс как объект исследований в отечественной и зарубежной лингвистике 10
1.Дискурс как социально-коммуникативная лингвистическая категория 10
2. Особенности порождения и восприятия высказывания в концепциях японской психолингвистической школы .22
3.Параметры и среда речевого воздействия .35
4. Механизмы речевого воздействия и методика их исследования 46
Выводы по первой главе 52
ГЛАВА II. Анализ особенностей организации японского политического дискурса .56
1.Анализ структуры и функций открытых выступлений современных японских политиков 56
2. Особенности порождения и восприятия высказываний японскими политическими деятелями 66
3.Влияние социальных характеристик аудитории на процесс восприятия высказывания 78
4. Сравнительный анализ особенностей порождения речевых высказываний премьер-министров послевоенной эпохи на примере программных речей 85
Выводы по второй главе 118
Заключение 120
Список использованной литературы и источников
- Особенности порождения и восприятия высказывания в концепциях японской психолингвистической школы
- Механизмы речевого воздействия и методика их исследования
- Особенности порождения и восприятия высказываний японскими политическими деятелями
- Сравнительный анализ особенностей порождения речевых высказываний премьер-министров послевоенной эпохи на примере программных речей
Введение к работе
Актуальность выбранной темы исследования обусловлена: - недостаточной степенью изученности механизмов речевого воздействия в рамках современной политической коммуникации;
необходимостью более глубокого понимания сущности эволюционных факторов дискурса и их влияния на системно-тематическую и жанровую организацию в языке, определения роли и места программных речей японских политиков в политическом дискурсе;
необходимостью всестороннего изучения особенностей организации японского политического дискурса в целях улучшения качества подготовки лингвистов-переводчиков на базе учреждений высшего профессионального образования;
необходимостью понимания особенностей формирования и протекания социолингвистических процессов в современном японском языке и сопоставления их с российскими реалиями;
Объектом исследования являются программные тексты выступлений японских политиков как часть политического дискурса.
Предметом исследования выступают факторы и функциональные особенности организации японского политического дискурса, посредством которых достигается цель коммуникации.
Цель исследования - выявление и лингвистическое описание на материале текстов программных выступлений японских политиков характерных коммуникативных маркеров, влияющих на организацию политического дискурса.
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи: обобщение и критический анализ подходов к проблеме организации политического дискурса в отечественной, зарубежной, в т.ч. японской лингвистике;
анализ социально-политической коммуникативной направленности публичных высказываний японских политиков;
анализ программных речей современных японских политиков на лексическом и стилистических уровнях;
выявление характерных лексических и структурных маркеров, обладающих смысловой релевантностью в контексте политического дискурса;
типологизация видов смыслового коммуникативного влияния речей японских политиков на организацию политического дискурса;
разработка практических рекомендаций для перевода речей современных японских политиков.
В ходе работы изучены 156 выступлений 27 премьер-министров Японии. Единицей анализа является слово, а также отдельные высказывания в контексте программных речей. Основываясь на частоте использования премьер-министрами определённых слов они были разбиты на четыре большие группы.
Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области лингвистической прагматики (Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, В.И. Карасик, И.М. Кобозева, Дж. Лакофф, Г.Г. Матвеева, Дж. Остин, Дж. Серль, Г.Г. Почепцов, В.И. Шаховский), психолингвистики
(А.А. Леонтьев, Е.В. Тарасов, Е.В. Сидоров, Е.Г. Князева), политической лингвистики (А.Н. Баранов, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулов, В.Г. Костомаров, Л.П. Крысин, П.Б. Паршин, А.П. Чудинов), лингвистики текста и теории дискурса (Р. Водак, Т. ван Дейк, П. Серио, М.В. Гаврилова, Б.М. Гаспаров, M.JI. Макаров, A.B. Олянич, Е.И. Шейгал, W. Dieckmann, R. Fowler) и др.
Методы исследования. Контекстуальный анализ, контекстный анализ, компонентный анализ, структурный и коммуникативный анализ высказывания, элементы семантического анализа.
Научная новизна исследования. Впервые выявлены и описаны
характерные коммуникативные механизмы речевого влияния на организацию
и эволюцию политического дискурса. Научная новизна исследования
заключается в том, что впервые было проведено комплексное
лингвистическое исследование японского политического дискурса на базе программных высказываний премьер-министров.
Теоретическая значимость исследования. В ходе исследования дальнейшее развитие получает ряд положений фундаментальных теорий политического дискурса, существенно уточняется ряд факторов, влияющих на организацию и эволюцию политического дискурса, проводится их систематизация и лингвистический анализ. Исследование дополняет и расширяет комплекс дискурсивных исследований на базе японского языка.
Практическая значимость исследования. Материалы исследования могут использоваться в ходе преподавания ряда теоретических и практических дисциплин: общего языкознания, лингво-культурологии, теории перевода, лексикологии и стилистики японского языка.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Специфика политической деятельности заключается в её преимуще-
ственно дискурсивном характере, что обуславливает актуальность изучения дискурса, под которым понимается текст, погруженный в социально-культурный контекст, представляющий собой речевой продукт, рассматриваемый как целенаправленное коммуникативное и социальное действие, осу-
ществляемое с определенными интенциями, характеризующееся типологически обусловленным коммуникативным пространством.
-
К основным особенностям, организации японского политического дискурса следует отнести риторическую организацию политических текстов современного японского языка, в значительной мере опирающееся на приоритет языковых культурных норм, служащих важнейшим стилевым фактором использования политических программных терминов (маркеров) через которые раскрывается политическая принадлежность и реформаторская активность конкретного политического деятеля.
-
Политический конфликт, в значительной мере мотивирующий риторику политического выступления, является важнейшим эволюционным фактором, который рассматривается также как организационный фактор дискурса. Речевая репрезентация конфликта детерминирована окружающей средой, т.е. тем или иным укладом общества, по-разному генерирующего разные типы политических конфликтов. Современное состояние политической коммуникации в обществе характеризуется высоким уровнем дискурсогенности, что раскрывается специфической взаимосвязью традиционных и инновационных концептуально-выразительных элементов в пространстве дискурса.
-
Общественные выступления японских политических деятелей традиционно являются одной из самых консервативных форм коммуникации в Японии, что находит своё отражение, как в использовании устаревших грамматических форм, так и в применении форм повышенного уровня вежливости японского языка, а также средств речи, демонстрирующих определённую политическую направленность.
Структура и объем диссертации. Структуру работы составляет введение, две главы в восьми параграфах, заключение и список использованной литературы. Работа включает 7 рисунков и одну таблицу. Список использованной литературы состоит из 110 наименований, из них 67 – на иностранном языке. Общий объем работы составил 121 страницу компьютерного набора.
Основные положения работы нашли своё отражение в научных публикациях автора, а также на заседаниях кафедры дальневосточных языков Военного университета.
Особенности порождения и восприятия высказывания в концепциях японской психолингвистической школы
Язык – это постоянно изменяющееся сложная социальная система, выполняющая в обществе ряд важных функций, таких как: выражение, обозначение, воздействие, познавательная функции, а также информационно трансляционную и коммуникативную функции. Ввиду того, что язык рассматривается как важнейшее социокультурное средство хранения, накопления и передачи информации, а также эффективно используется для управления человеческой деятельностью и поведением он является предметом изучения целого ряда научных дисциплин, в число которых входит и лингвистика. В последние годы в гуманитарных науках в целом, а в философии в частности произошел так называемый «лингвистический поворот», суть которого заключается в том, что внимание исследователей переключилось от анализа непосредственно самих явлений окружающей реальности к анализу их языковых представлений, а также попыткам общего объяснения любого объекта как семиотической системы. Действуя на стыке двух научных течений, аналитическая философия языка (Л. Витгенштейн) с одной стороны, и феноменология (М. Хайдеггер) – с другой стороны, учные-лингвисты анализируют современный язык и особенности его функционирования, не исключая его из целостной картины мира и системы развития общества.
Говоря о функционировании и развитии языка, мы должны упомянуть о том, что оно имеет «две связанные между собой, но достаточно самостоятельные стороны: развитие структуры и развитие общественных функций языка, создающих возможности для сознательного вмешательства в языковые процессы» [Кульжанова, 2002].
Следует особо отметить, что самостоятельность языка ни в коей мере не является абсолютной, поскольку, считается, что структура и функции языка являются социально-историческим феноменом. Язык, рассматриваемый в рамках своей структуры, обладает большей самостоятельностью по отношению к воздействиям социокультурных факторов, чем язык, рассматриваемый через призму системы своих социальных функций.
Изучение языка в рамках его общественного и культурного контекста позволяет нам представить его «чем-то неоднородным, наиболее непосредственной, эмпирической формой бытия культуры, е "материей", при исследовании которой можно выделить три аспекта: семантический, идеологический и аспект эффективности» [Дилигенский, 2001: 49]. Кроме того, следует отметить тот факт, что у истоков саморазвития и сознательного переустройства общества всегда стоит такой важный социальный механизм как идеология.
Представители критического дискурс-анализа [Т. Адорно, М. Хоркхаймер, 1997; Р. Водак, 1997; Г. Маркузе, 1994; Т. Ван Дейк, 1989] занимались вопросами применения языка в качестве механизма для достижения господства и социального контроля в обществе, а также его связей с идеологией. При этом сама идеология рассматривалась исследователями не как «ложное сознание», но как «система базовых верований, которые лежат в основе всех видов социального познания групп» [ван Дейк, 2000: 54].
Главной задачей, которую ставит перед собой Т. Ван Дейк является выявление глубинных связей языка и идеологии как неотъемлемых особенностей социума, поиск причин возникновения таких верований и их влияние на сознание других членов группы, Т. Ван Дейк ищет ответ на вопрос, «каким образом эти верования контролируют социальные действия в общем и вербальном взаимодействии людей и, в частности, в дискурсе и речи» [ван Дейк, 2000: 54].
Рассматривая язык с точки зрения его идеологического аспекта, исследователи часто отмечают его двойственность: несмотря на то, что язык способен манипулировать идеологической мыслью, он часто и сам оказывается объектом влияния и манипуляции. Одна из особенностей так называемых «языков идеологий», каждый из которых является целостной и закрытой системой, заключается в способности интерпретировать все понятия связанные с правящим режимом как позитивные. Подобно мифам идеологии способны устанавливать вторичную реальность, которая прочно интегрируется в сознание социума, тогда как на первичную реальность налагается запрет. Вследствие этого в обществе возникает новая ценностно-нравственная ориентация. С помощью многократно повторяющихся стереотипов и клише происходит избавление общества от рефлексии, история меняется и переписывается заново [Водак, 1997: 83].
В современной науке не существует общей интерпретации термина «идеология», таким образом, английский учный-политолог Т. Иглтон считал, что «идеология – это текст, который соткан из паутины различных концепций и множества разных историй» [Иглтон, 1991:1]. О.Ю. Малинина придерживается другой точки зрения относительно интерпретации данного понятия и представляет идеологию в виде пальмы, ствол которой образуют основания опавших листьев. И, несмотря на то, многие смыслы, из которых состоит данное понятие, уже давно утратили актуальность, многие ученые продолжают на них ссылаться [Малинина, 2004: 39].
Механизмы речевого воздействия и методика их исследования
Для японского открытого выступления характерны меньший разброс противоположностей, меньшая степень отклонения от стандарта официального публичного общения.
Архаичность японской парламентской речи проявляется в использовании элементов языка, ушедших на периферию и редко (или никогда) не встречающихся в других сферах применения японского языка. Из единиц грамматического уровня кроме восходящих к ЗСШ(старописьменный язык) элементов типа f «не только, но и...»,... 5 #й «не может не...»; Ьлх_Н Ъ «несмотря на то, что...» в парламентской речи довольно часто встречаются старые формы вежливого «глагола» l"t — 1к $ Ъ, l"t frb, которые начали выходить из употребления уже в эпоху Эдо, но до сих пор изредка встречаются в официальной торжественной речи.
На основе всего вышесказанного мы можем сделать следующие выводы: общественные выступления японских политических деятелей традиционно являются одной из самых консервативных форм коммуникации в Японии, что находит сво отражение, как в использовании устаревших грамматических форм, так и в применении форм повышенного уровня вежливости японского языка, а также определенного ограниченного спектра способов выражения, демонстрирующих определнную социоцентрическую направленность. Структурно общественно-политические выступления традиционно состоят из трх частей: приветствие, основная часть и заключение. Основной функцией общественно-политических выступлений является вербализация идеологических и политических ориентиров политического курса власти значимых для е сторонников, что в большей степени реализуется посредством применения суггестивного воздействия, чем разврнутого аргументированного убеждения.
В настоящее время многие исследователи вс чаще заявляют о целесообразности применения дискурсивного подхода при анализе коммуникативных процессов и явлений, в том числе и политических, ввиду того, что язык стал рассматриваться не только как средство репрезентации значений, но и как средство коммуникации, деятельность. Анализ политического дискурса подразумевает использование совокупности различных методик и техник интерпретации различных текстов и высказываний применительно к конкретным общественно-политическим обстоятельствам и культурно-историческим условиям. Изучение политического дискурса направлено на выявление взаимосвязи структуры речевой деятельности с социокультурной средой е порождения и обладает специфическими тематическими, предметными и методическими характеристиками. Как уже отмечалось ранее, сам японский язык является важнейшим инструментом самоидентификации, посредством коммуникации можно судить о том, как позиционирует себя человек. Принимая во внимание тот факт, что в Японии, где жестко регламентированы все сферы жизни, слова меняются в соответствии с социальным контекстом и характером коммуникации, отражая, таким образом, подвижность и изменчивость индивида. В научном труде Л. Филлипс и М.В. Йоргенсен анализ дискурса представлен в свом классическом виде, представлен обзор теорий и методов данного анализа. Считается, что существует как минимум три подхода к анализу дискурса, а именно: критический, дискриптивный и психологический. Самой показательной постструктуралистской теорией в рамках дескриптивного подхода является теория дискурса Э. Лакло и Ш. Муфф, данная теория основана на идее формирования дискурсом социального мира посредством значений. К вариантам дискриптивного анализа можно отнести такие теории как: комбинаторная теория кризисной коммуникации, метафоры, совмещение анализа политической метафорики с дискурсивной теорией демократизации и подобные [Мартынова, 2009: 101-107].
Нельзя не принимать во внимание научную концепцию, изложенную Т. Дои, которая основывается на таком понятии как fe і лі (amae). Данное понятие можно интерпретировать как психологические отношения (связь), существующие между матерью и ребнком. По мнению Т. Дои понятие ft l Л1 является ключевым понятием в японской культуре, которое определяет основу общения между людьми. Данное понятие применимо в раннем детстве к любому человеку, но только представители японской нации сохраняют его и во взрослом возрасте. Японцы стремятся к ассимиляции и идентификации с другими членами своего социума, что может быть выражено посредством несвойственного им агрессивного поведения, негативного отношения к различным видам конфликтов, спорам, стремление к достижению консенсуса [Doi Т, 1986: 7-9]. Основываясь на понятии h X., Т. Дои разделяет все социальные отношения в японском обществе по принципу «свои» ( Ь Ь ) и «чужие»( Ш А л - t ). Все иностранцы определяются в категорию «чужие» ввиду отсутствия такого чувства как fe "к X. [Doi Т, 1986: 36-37]. Учные применяют концепцию h% х. для анализа языкового поведения японцев.
Особенности порождения и восприятия высказываний японскими политическими деятелями
Вместо слова «реформа» ($С - реформа) эти премьер-министры использовали слово «улучшение» или просто не затрагивали эту тему (см. ниже рис. 7 для слова ($СШ - реформа). Другим значительно менее часто использовавшимися словами являлись, например, «общество» (t± -общество), «окружающая среда» (ШШ - окружающая среда), «местные области» (ШШ - территория). Немного неожиданно выглядят в этой группе слова «проблема» (РвШ - тема, проблема или Ш Ш - тема, решение проблемы), «позитивный/активный» (ШШ - положительный, позитивный), «стимулировать» (ШШ - продвижение), «мочь» ( -V % Ъ - мочь), «преодолевать» (ЩШ - взяться всерьез), при этом слова «новый» (ff Ы -новый) и «благосостояние» (Ш - благосостояние) или «столетие» (1Ш -столетие) и «эпоха» (Н#{ - эпоха) использовались премьер-министрами из первой группы гораздо реже. Несмотря на то, что сейчас период после Второй мировой войны кажется эрой огромных «проблем», которые требуют «позитивных» действий, чтобы построить «новое благосостояние», очевидно что в это время более фундаментальные проблемы, такие как Конституция (отсюда большое количество слов, связанных с управлением) и экономика были самыми приоритетными.
Также можно отметить в отношении этой группы премьер-министров, что использование наиболее болезненных тем, таких как «мир» (ВДР - мир (не война)), «свобода» (ИЙ- свобода), «наша страна Япония» (ШШ - наша страна), «Соединенные Штаты Америки» ( Ж - США), различается. Некоторые премьер-министры затрагивали их чаще средних значений, другие - реже. Так, например, Киси часто использовал в своих выступлениях слова «мир», «свобода» и «наша страна» (0,26; 0,18 и 0,17% соответственно), также Икэда использовал слова «свобода» (0,21%) и «наша страна» (0,25%), а
Сато часто употреблял слово «мир» (0,16%). С другой стороны Катаяма использовал эти слова намного реже средних значений, а именно (0,21%) для слова «мир», (0,16%) для слова «свобода» и (0,51%) для слова «наша страна». Исибаси примерно с такой же частотой употреблял слово «мир» (0,37%), «свобода», (0,20%) в сравнении со средними показателями, а Ёсида использовал слово «наша страна» с частотой (0,16%) от среднего статистического значения.
Если учитывать общие данные для первой группы премьер-министров, которые занимали эту должность после Второй мировой войны, то группу можно охарактеризовать, как сконцентрированную на фундаментальных политических проблемах, на что явно указывает частое использование таких слов как «народ», «правительство», «государство»; а также на экономических проблемах (слова «промышленность», «торговля», «строительство» и «производство», используемых чаще среднего показателя). Поскольку политики того времени сталкивались именно с этим типом основных проблем при построении государства, в большинстве случаев они не были расположены к использованию таких широких концепций, как «свобода», «мир» или «благосостояние» и «новая» «эпоха». Однако судя по отдельным высказываниям, эти проблемы были действительно животрепещущими, поэтому вопросы свободы, взаимоотношений с США и т. п., обсуждались крайне деликатно. Наиболее подходящим ключевым словом для этой группы будет ШВс - граждане («народ»), в противоположность премьер-министрам более позднего периода эти семь премьер-министров в среднем использовали это слово наиболее часто.
Вторая группа премьер-министров - Мики, Фукуда и Охира -представляют эру исправления последствий нефтяного кризиса, инфляции и серьезного экономического падения, которые случились во второй половине 1970-х годов. Ключевым словом для этой группы будет риторическое слово «дружба» (ЖШ - дружба), поскольку никто из премьер-министров не использовал его так часто, как три политика из второй группы. Другими словами, характеризующими эту группу, стали «отношения» (ЦШ - связь), «стабильность» ( - стабильность), «сотрудничество» ( Ш Л -сотрудничество) и «взаимность» (ffiS - взаимность). Одним из способов объяснить эту тенденцию концентрирования на проблемах дружбы и взаимных отношений Японии, сотрудничества с другими странами может быть необходимость отвлечь внимание людей от первостепенных проблем, таких как экономическая ситуация в этот период. Единственными терминами, касающимися экономики, которые употреблялись в этой группе чаще обычного, были «условия для ведения бизнеса» (ІШ - состояние бизнеса) и «депрессия» ( f й - депрессия). Если рассматривать эти термины в контексте выступлений, становится ясно, что очень часто эти проблемы связывались с международными проблемами, чтобы привлечь внимание к тому факту, что депрессия не является исключительно трудностью Японии, а переживается в этот период всем семейством промышленных стран мира. С этой точки зрения также естественно сконцентрироваться на таких понятиях, как сотрудничество и взаимность, чтобы поддержать позитивное настроение аудитории вместе с усилением ощущения ответственности в качестве члена семейства промышленных стран мира.
Как противоположность первой группе (от Катаяма до Сато), эти премьер-министры не использовали слово «народ» (1R - граждане) слишком часто (см. рис. 1 выше), в выступлениях Мики указанное слово встречается с частотой на 0,13% ниже среднего, в выступлениях Фукуда и Охира - на 0,19% и 0,28% соответственно.
Сравнительный анализ особенностей порождения речевых высказываний премьер-министров послевоенной эпохи на примере программных речей
Ключевыми словами Коидзуми, как показал анализ, являются «делать» и «реформа». В целом он склонен к употреблению позитивных активных глаголов, как уже обсуждалось выше. При попытке объединить в одну группу премьер-министров с характеристиками, схожими в этом отношении с Коидзуми, выделяются реформисты, такие как Накасонэ, а также Мураяма, Хосокава, Хата и Мори, кроме того, глагол «делать» часто использовали Кайфу, Танака и Накасонэ. Анализ полученных данных указывает на то, что объединяющим фактором для этих премьер-министров является их слабая связь с бюрократической системой. Они относились к тем типам «политиков», которые были избраны в Палату представителей или Палату консулов слишком рано, совсем не имея опыта работы в бюрократической системе или имея незначительный опыт. Еще одним возможным фактором их объединения может быть их активная работа в частном секторе до прихода в политику.
Отмечено, что премьер-министры, которые не относились к Либерально-демократической партии, такие как Мураяма, Хосокава и Хата, выступали за проведение политики реформ, но при этом сильно отличались от других политиков в отношении использования слова «делать» ( – делать). Для этих премьер-министров наиболее часто используемым словом (или почти наиболее частым в случае с Хосокава) оказалось «реформа», а наименее частым – «делать». На рисунках видно, что Хосокава использует слово «реформа» на 0,45% выше среднего, а слово «делать» на 0,50% ниже среднего, для Хата эти цифры составляют +1,03% и -0,57% соответственно, для Мураяма значения оказались +0,57% для «реформа» и -0,78% для «делать». На основании этих данных можно сделать выводы, что эти премьер-министры видели необходимость в реформировании политики, которая проводилась Либерально-демократической партией на протяжении длительного периода времени, и как лидеры, не относящиеся к этой партии, они видели свою миссию в том, чтобы донести свою точку зрения до избирателей. Однако недостаток конкретики и упорства был явно виден аудитории во время этих выступлений. Другие премьер-министры, такие как Накасонэ и Танака, располагаются ближе всего к Коидзуми, поскольку они обладают напористостью и активным стилем своих выступлений.
В 1980-х годах широко распространенный образ мышления в Соединенных Штатах и Великобритании, а также в Японии во время правления премьер-министра Накасонэ, состоял в уменьшении роли правительства, приватизации, отмене регулирования, что может быть охарактеризовано как либеральная идеология. В Японии такая политика называлась, как отмечалось Отакэ (1993), ненаправленная административная реформа. Этот подход нашел отражение в политике Минкацу (Ш - жизнь граждан) (которая заключалась в привлечении частного капитала для реализации общественных проектов) и отмене регулирования использования земель. Мнения в отношении использования земель разделились в Министерстве строительства. Так называемые «сторонники отмены регулирования» подчеркивали важность увеличения количества доступных для строительства земель через рыночные инициативы и требовали отмены государственного регулирования земельных участков. «Сторонники контроля», к которым относилось подавляющее большинство официальных лиц в министерстве, придерживались политики, сформированной в конце 1960-х годов. Они установили систему публикации цен на земельные участки и настаивали на исключении фактора минимизации возможности получения неконтролируемых прибылей в сделках с землей (концепция возвращения общественности любой разницы в цене недвижимости, которая возникает из-за действий правительства) (ШШ%\\ШЮ$±Штп - возвращение обществу накопившейся прибыли). «Прямые инструкции» премьер-министра были решающими для того, чтобы отмена регулирования стала официальной политикой (однако оппозиция в министерстве замедлила прогресс внедрения политики отмены регулирования).
Во многом схожие начинания можно наблюдать и о применении политики Минкацу премьер-министра Накасонэ. Во второй половине 1980-х годов сторонники Минкацу встречались не только в сфере недвижимости и строительства, но также и в широкой бизнес-общественности. Накасонэ продвигал крупнейшие проекты, такие как автомагистраль вдоль Токийского залива или мост через перешеек Акаси, которые управлялись с применением принципов Минкацу. Однако Министерство строительства и строительное лобби Либерально-демократической партии настояло на том, чтобы смешанная компания «Public Road Corporation» выполняла подряд на строительство атомных электростанций.
Учитывая приведенные примеры политики Накасонэ, становится очевидно, почему он использовал позитивные активные глаголы (относящиеся к категории «делать») с ключевыми словами «реформа» (а также слова «международный», «мир», «сотрудничество» и т. п.). Поскольку его карьера в бюрократической системе была очень короткой [Otake, Hideo 1999], и в качестве премьер-министра он часто выступал против бюрократии, Накасонэ не мог себе позволить быть уступчивым или выражаться мягко (даже если результаты его политики не вполне отвечали принципам [Otake, Hideo 1999], которые он защищал).
Аналогичным образом ни Коидзуми, ни Танака не имели достаточно прочных и длительных связей с бюрократической системой. Напротив, они показали себя премьер-министрами сильного политического типа. В противоположность этому лидеры с прочным бюрократическим прошлым (такие как Фукуда или Миядзава) имели тенденцию к техническому решению вопросов, часто ориентировались на решение проблем и отличались относительно пассивным поведением в отношении лидерского стиля [Tsuzuki, Tsutomu].