Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Природа и функция когнитивно-языкового феномена нормы 13
1.1. Феномен нормы как объект междисциплинарного исследования 13
1.2. Концепт НОРМА / NORM в русской и английской языковых картинах мира 16
1.2.1. Выделение основных смыслов концепта НОРМА / NORM 16
1.2.2. Универсальный и абстрактный характер концепта НОРМА / NORM 24
1.3. Ориентирующий потенциал нормы 29
1.3.1. Ориентирующая функция языка в биокогнитивной парадигме 29
1.3.2. Консенсуальная область и норма 34
1.3.3. Относительность как доминирующий признак концепта НОРМА / NORM 39
1.4. Значимость нормы ожидания в русской и английской языковых картинах мира 46
1.4.1. Виды нормы 46
1.4.2. Концепт ОЖИДАНИЕ / EXPECTATION в русской и английской языковых картинах мира 48
1.5. Имплицитное выражение нормы ожидания в русской и английской языковых картинах мира 54
1.5.1. Понятия нарушения нормы, девиантности, девиации 54
1.5.2. Нарушение нормы ожидания как каузатор эмоциональной реакции 59
Выводы по главе I 68
Глава II. Способы вербализации нормы ожидания в русской и английской языковых картинах мира 71
2.1. Эксплицитный аспект vs. имплицитный аспект языковой репрезентации нормы ожидания 71
2.2. Лексический уровень выражения имплицитного содержания нормы ожидания 74
2.2.1. Глаголы как имплицитный способ выражения нормы ожидания 75
2.2.1.1. Глаголы, выражающие отклонение от нормы ожидания в русской языковой картине мира 75
2.2.1.2. Глаголы, выражающие отклонение от нормы ожидания в английской языковой картине мира 83
2.2.2. Междометия как имплицитный способ выражения нормы ожидания 92
2.2.2.1. Междометия, выражающие отклонение от нормы ожидания в русской языковой картине мира 92
2.2.2.2. Междометия, выражающие отклонение от нормы ожидания в английской языковой картине мира 99
2.2.3. Идиоматическая лексика как имплицитный способ выражения нормы ожидания 105
2.2.3.1. Фразеологизмы, имплицирующие норму ожидания в русской языковой картине мира 105
2.2.3.2. Фразеологизмы, имплицирующие норму ожидания в английской языковой картине мира 110
2.3. Грамматический уровень выражения имплицитного содержания нормы ожидания 116
2.3.1. Морфологический способ выражения отклонений от нормы ожидания 116
2.3.1.1. Префиксальное глагольное словообразование в русской языковой картине мира 117
2.3.1.2. Префиксальное глагольное словообразование в английской языковой картине мира 121
2.3.2. Синтаксический способ выражения отклонений от нормы ожидания 124
2.3.2.1. Лексико-синтаксические конструкции в русской языковой картине мира 124
2.3.2.2. Лексико-синтаксические конструкции в английской языковой картине мира 125
Выводы по главе II 128
Глава III. Коммуникативно-прагматический аспект нормы ожидания 131
3.1. Норма ожидания в коммуникации 131
3.2. Репрезентация эмоций в языке при реализации нормы ожидания 137
3.2.1. Выражение нейтральной реакции на соответствие норме ожидания 137
3.2.2. Выражение положительной эмоциональной реакции на соответствие норме ожидания 140
3.2.3. Выражение отрицательной эмоциональной реакции на соответствие норме ожидания 146
3.3. Репрезентация эмоций в языке при нереализации нормы ожидания 154
3.3.1. Выражение положительной эмоциональной реакции на несоответствие норме ожидания 154
3.3.2. Выражение отрицательной эмоциональной реакции на несоответствие норме ожидания 164
Выводы по главе III 174
Заключение 178
Список использованной литературы 181
Список использованных словарей 195
Список источников примеров 199
- Выделение основных смыслов концепта НОРМА / NORM
- Нарушение нормы ожидания как каузатор эмоциональной реакции
- Префиксальное глагольное словообразование в русской языковой картине мира
- Выражение отрицательной эмоциональной реакции на несоответствие норме ожидания
Выделение основных смыслов концепта НОРМА / NORM
Изучение концептуальной системы осуществляется через семантическую систему и «всякая попытка выделения и описания того или иного концепта начинается с анализа языкового знака, обеспечивающего доступ к единой информационной базе человека» [Верхотурова 2008: 93].
Для описания содержания концепта НОРМА / NORM в русской языковой картине мира и английской языковой картине мира, прежде всего, необходимо исследовать дефиниционную структуру лексических единиц норма / norm, функционирующих как имя данного концепта. Анализ словарных толкований, раскрывающих значение норма / norm, был осуществлен на основе семи русских словарей (Толковый словарь Ушакова, Толковый словарь Ожегова, Толковый словарь Даля, Современный толковый словарь русского языка Ефремовой, Толковый словарь русского языка Дмитриева, Философский энциклопедический словарь, Энциклопедический словарь по психологии и педагогике) и семи английских толковых словарей (The Cambridge Advanced Learner s Dictionary, Collins Cobuild Advanced Learner s English Dictionary, Longman Dictionary of Сontemporary English, Macmillan English Dictionary for advanced learners of American English, Merriam-Webster Learner s Dictionary, Oxford Advanced Learner s Dictionary, Oxford Advanced Learner s Dictionary of Current English (by A.S. Hornby)). Лексикографические данные свидетельствуют о схожести толкований в обеих картинах мира. Помимо этого, были проанализированы контексты употребления данных лексических единиц с целью уточнения компонентов значения.
Объединенные с учетом семантической близости, все рассмотренные значения представляют три основные смысла концепта НОРМА / NORM: 1) норма как стандарт, правило, образец поведения; 2) норма как обычная, привычная, т.е. ожидаемая ситуация, порядок, положение вещей; 3) конкретная параметрическая норма.
Первый смысл концепта НОРМА / NORM (норма как стандарт, правило, образец поведения) встречается во всех рассматриваемых словарях и выступает как доминирующий, указывая на ожидаемые модели поведения, обусловленные специфической социально-культурной ориентацией. В русской языковой картине мира подобный смысл трактуется следующим образом: (обычно мн.: нормы) правила поведения, совершения определённых действий, которые приняты в обществе; общепринятое и обязательное для членов того или иного сообщества правило, предписывающее или запрещающее что-либо; пример или образец поведения: нормы морали, этические нормы, нормы поведения. В английской языковой картине мира поведенческий нормативный аспект представляется как: standards of behavior that are accepted in a particular society: cultural, social norms; a standard or pattern, especially of social behavior / стандарты поведения, принятые в конкретном обществе: культурные, социальные нормы; a standard or pattern, especially of social behaviour, that is typical or expected: the norms of good behaviour in the Civil Service / стандарт или образец, особенно социального поведения, который является типичным или ожидаемым: нормы хорошего поведения на государственной службе.
Таким образом, очевидно, что в любой культуре мира существует определенная ожидаемая модель поведения (ориентир), которая считается нормой, если соответствует общепринятым на этой территории правилам и образцам поведения. Однако следует учитывать относительный характер нормы, поскольку норма поведения в разных социумах может не совпадать. Обратимся к примерам, раскрывающим некоторые специфические особенности моделей поведения в русской и английской лингвокультурах.
Всем известно, что Голливуд невероятно оптимистичен. Улыбаться – незыблемая социальная норма Запада. Что бы там у тебя ни было на сердце, ты обязан внушать окружающим, что у тебя все хорошо [НКРЯ]. «Широкая» американская улыбка часто скрывает неискренность и лицемерие. Однако, для Голливуда натянутая улыбка – это социально-обусловленная норма поведения, а, следовательно, ожидаемая модель поведения американцев. Считается, что всегда быть в хорошем настроении и всем улыбаться независимо от обстоятельств (которые, по сути, мало кого интересуют) – это залог успеха.
If ever they make Maundy Thursday a holiday of course then there are jobs in which it will be the norm to go home on Wednesday lunchtime [BNC]. / Есл и когда-нибудь сделают Чистый Четверг праздником, то тогда появятся рабочие места, где будет считаться нормой работать в среду до обеда (пер. А. Дзюба). Maundy Thursday (Великий Четверг перед Пасхой) – этот день в христианской культуре отмечен как большой религиозный праздник, посвященный Тайной вечере Иисуса Христа. Однако христианские праздники не являются государственными, и в эти дни не заведено не идти на работу. В вышеуказанном примере выдвигается предположение о том, что если бы этот день был признан официально выходным днем, то логично, что предшествующая ему среда была бы укороченным рабочим днем. Следовательно, уходить домой с работы после обеда в среду Страстной недели стало бы ожидаемой моделью поведения для христианского сообщества по причине официально признанной культурно-обусловленной нормы поведения.
По исследованиям А. Левинсона (Левада-центр), 89% респондентов в возрасте 15-35 лет считают, что высшее образование иметь необходимо. Его получение рассматривается как социальная норма. Данные нашего исследования говорят о том же: молодые люди, даже в самых маленьких провинциальных городах, не мыслят своей будущей жизни без образования, желательно – высшего [НКРЯ]. Здесь норма уже задана в контексте определения как социальная, указывающего на вышеупомянутый нормативный поведенческий смысл, который обусловлен специфической социально-культурной ориентацией на определенную модель поведения молодежи (обучение в ВУЗе). Адресата ориентируют на расширение и / или изменение его / ее когнитивной области, относительно темы высшего образования. Причем вне контекста даже в условиях сопровождения слова норма определяющим его прилагательным социальный, его собственная относительная семантика не позволят знать содержательную сторону нормы, в данном случае – высшее образование. Этот факт свидетельствует о том, что все в мире измеряется относительно определенного стандарта, т.е. относительно той или иной установленной нормы.
Второй смысл концепта НОРМА / NORM (норма как обычная, привычная, т.е. ожидаемая ситуация, порядок, положение вещей) указывает на то, что ситуация или положение вещей считаются нормой, если они соответствуют определенной ожидаемой (привычной, предсказуемой) ситуативной модели. В русской языковой картине мира представленный смысл трактуется как: нормальное состояние, обычное, законное, правильное, не выходящее из порядка, не впадающее ни в какую крайность; обычный, установленный порядок, обычное состояние чего-либо: На следующее утро она уже была в норме. В английской языковой картине мира рассматриваемый концептуальный смысл толкуется с помощью дескрипций: something that is usual or expected; the usual or normal situation / что-то обычное или ожидаемое; обычная или нормальная ситуация: Unemployment is the norm in this part of the country. / Безработица является нормой в этой части страны.
Видится, что ситуативная модель воспринимается как норма, если она вписывается в рамки ожидаемой ситуации. Эти рамки всегда обусловлены как личной, так и социальной относительностью нормы. Ниже приведены примеры, раскрывающие норму как обычную ожидаемую ситуацию, привычное положение вещей.
В новогоднюю ночь больше, чем в обычном застолье (для других советских праздников – тоже норма), смотрят телевизор, это уже кажется ритуально предписанным [НКРЯ]. Имя норма в данном примере ориентирует на создание смысла «ожидаемая ситуация, которая соответствует определенной модели положения вещей, т.е. заведённому порядку»: смотреть телевизор во время праздничного застолья представляет собой, по мнению автора высказывания, норму свободного времяпровождения, развлечения.
By the end of the century, use of drugs in cases of terminal illness was more common; but many would have shaken their heads at the thought of patients dying drugged, as is the norm today [BNC]. / К концу столетия использование наркотиков в случаях смертельной болезни стало более распространенным явлением, но многие качали бы головами при мысли о том, что пациенты умирают под действием наркотиков, что является нормой в наши дни (пер. А. Дзюба). Дать умереть неизлечимо больному пациенту, избавив его от страданий, такой заведённый порядок считается разрешенной врачебной нормой. Однако, подобный акт милосердия заставляет многих задуматься, о том, вправе ли кто-то лишать жизни другого, признавая подобную ситуативную модель моральной нормой.
Нарушение нормы ожидания как каузатор эмоциональной реакции
Всякое взаимодействие с окружающим миром вызывает когнитивную реакцию организма. При восприятии того или иного события или положения вещей мыслительная деятельность человека направлена на поиск в памяти соответствий норме воспринимаемого объекта, явления, события. Таким образом, исходя из личного жизненного опыта, мы и определяем воспринятое как норму или нарушение нормы. Если воспринимаемое вписывается в рамки уже сложившихся ранее представлений о норме, то оно вряд ли попадет в фокус внимания. Внимание избирательно и часто фиксируется на чем-то необычном и новом для восприятия, на том, что вызывает интерес. Если же что-то не соответствует ожидаемому положению вещей или ситуации (общим фоновым знаниям) или индивид не был готов к визуальному, аудиаль-ному, тактильному, вкусовому восприятию чего-либо, то это расценивается как нарушение нормы ожидания. Причем девиации от нормы ожидания могут приводить как к отрицательный, так и к положительный эмоциональный реакции.
Эмоциональные и когнитивные процессы взаимодействуют друг с другом: «Эмоции являются мотивационной основой сознания, мышления и социального поведения» [Шаховский 2008: 16]. В.И. Шаховский рассматривает эмоцию как реакцию субъекта восприятия на стимул, который заставляет человека по-иному группировать объекты мира и их свойства и провоцирует психические изменения, т.е. эмоциональные реакции.
Любое нарушение нормы ожидания каузирует определенную эмоциональную реакцию, которая находит выход не только в вербальном, но и в невербальном (паралингвистическом) поведении языковой личности. Эмоции имеют как разнообразные способы вербализации, пронизывающие все уровни языка, так и разные способы физиологической экстериоризации (тремор, слезы, смех и т.п.) [Шаховский 1987; Jensen 2014]. Главное условие существования эмоции – это ее непреднамеренность, внезапность. Неподготовленный к восприятию чего-то неожиданного, субъект речи не может осуществить целенаправленный выбор языковых средств, что часто приводит к неосознанной вербализации эмоций (инвективная лексика, если эмоциональная ситуация носит негативный характер) и неконтролируемому невербальному поведению. В вербальном поведении языковой личности особую роль играет эмо-тивный язык. В отечественной лингвистике термин эмотивности очень часто обнаруживается в работах В.И. Шаховского для обозначения проявления эмоций в языке. Ученый определяет эмотив как языковую единицу, доминирующей функцией которой является выражение эмоций говорящим [Шахов-ский 1987: 8].
В зависимости от интенсивности нарушения нормы ожидания, переживаемое эмоциональное состояние часто не может найти своего лексического выражения: «язык беднее действительности, его семантическое пространство не может полностью покрыть весь мир» [Шаховский 2008: 19]. Аппроксимация языка в период переживания эмоций, каузируемых нарушением нормы ожидания, в коммуникации приводит к дезорганизации синтаксических конструкций (незаконченность, эллиптичность предложений) и дискурсивной просодии (паузация, восклицательная и вопросительная интонация, акцентирование определенных фрагментов высказывания и т.п.), сопровождаемой паралингвистическими характеристиками голоса субъекта речи (визг, крик, шепот и т.п.). Невербальное поведение языковой личности при восприятии отклонений от нормы ожидания – это своего рода реакция организма на что-то внезапное, неожиданное, которая проявляется в неосознанных и неконтролируемых жестах, мимики и движениях тела субъекта восприятия.
Выражение реакции на отклонение от нормы ожидания можно рассматривать как в системе языка, так и в коммуникативных ситуациях. Этим аспектам будет посвящена практическая часть нашего исследования.
Проблемы, связанные с эмоциональными явлениями, были и остаются в центре психологических исследований. Ученые используют разнообразную терминологию в определении круга эмоциональных феноменов. «Как установлено, эмоции человека имеют психологический, философский, биологический, физиологический, лингвистический аспекты, и любой из них изучается в своей отрасли» [Буянова, Нечай 2016: 8]. Очень часто в одном ряду с понятием «эмоция» встречается понятие «чувство». Это очень близкие понятия и в обыденной картине мира часто используются как синонимы, например: эмоция гнева и чувство гнева. Рассмотрим, как трактуются эти понятия в научной картине мира. Словарь практического психолога определяет чувство как одну из «основных форм переживания своего отношения к предметам и явлениям действительности, эмоциональные переживания, в коих отражается устойчивое отношение индивида к определенным предметам или процессам внешнего мира. В отличие от ситуативных эмоций и аффектов, отражающих субъективное значение предметов в конкретных сложившихся условиях, чувства выделяют явления, имеющие стабильную мотивационную значимость» [Словарь практического психолога]. В Философском энциклопедическом словаре эмоция толкуется как «реакция человека на воздействие внутренних и внешних раздражителей, имеющая ярко выраженную субъективную окраску и охватывающая все виды чувствительности и переживаний» [ФЭС]. Очевидно, что основное отличие чувств от эмоций заключается в том, что эмоции кратковременны и ситуативны, чувства же могут сохраняться в течение длительного времени (мне страшно – это эмоция страха; я боюсь этого человека – это чувство страха [Изард 2000]).
В психологии существует множество определений понятия эмоция, большинство из которых описывают только чувственную сторону, коррелирующую с потребностями индивида (С.Л. Рубинштейн, 1946; Г.А. Фортунатов, 1976; Р.С. Немов, 1994 и др.). Американский психолог К. Изард предлагает свой подход к пониманию сущности эмоции, который отражает не только чувственную, но и функциональную сторону понятия. Ученый в своей книге «Психология эмоций» описывает эмоцию как функцию когнитивных процессов, как нечто, что переживается как чувство (feeling), которое мотивирует, организует и направляет восприятие, мышление и действие [Изард 2000: 27]. Принимая во внимание это толкование и во избежание путаницы в понимании эмоций и чувств, Е.П. Ильин уточняет, что «слову feeling дал бы более точный в данном контексте перевод: не чувство, а ощущение» [Ильин 2001: 50]. Исходя из этого, автор рассматривает «эмоцию как рефлекторную психовегетативную реакцию, связанную с проявлением субъективного пристрастного отношения (в виде переживания) к ситуации, ее исходу (событию) и способствующую организации целесообразного поведения в этой ситуации» [там же], делая акцент не только на переживании отношения к ситуации/положению вещей, но и на поведенческом аспекте эмоций.
В повседневной жизни обнаруживается большое количество эмоций. Научные дискуссии, посвященные проблемам эмоциональных реакций, не умолкают и по сей день. Разные школы выделяют разный инвентарь эмоциональных состояний, применяя свои подходы к исследованию видов эмоций и их свойств.
Многие психологи (Buck, 1985; Ekman, 1977; Johnson-Laird & Oatley, 1989; Tomkins, 1962, 1980; Plutchik, 1962, 1980; Lazarus, 1991; Izard, 1992; Panksepp, 1982, 1994 и др.) подразделяют эмоции на два класса: базовые (первичные) и производные (вторичные). Существование базовых эмоций имеет психологическое и эволюционно-биологическое обоснование. С психологической точки зрения эмоции определяются как базовые, поскольку они являются основой для других эмоциональных состояний и не сводятся к еще более фундаментальным эмоциям.
Префиксальное глагольное словообразование в русской языковой картине мира
Л.Г. Ефанова в своих работах исследует норму как разновидность предельности глагольного действия. Она пишет о скалярно-антонимическом комплексе, основанном на противоположном значении префиксов недо- и пере-. Эти префиксы придают описываемым действиям смыслы, указывающие на отклонение от нормы (напр.: недосолить и пересолить). Автором выделяется также префикс до-, при помощи которого глаголы обретают значения соответствия норме (напр.: досолить). Глаголы с такой приставочной сочетаемостью имеют значение недостижения, превышения и достижения результативного процесса как нормы [Ефанова 2011; 2013].
Глаголы, способные выражать отношение к норме ожидания при помощи приставочного сочетания (до-, недо-, пере-) можно разделить на три группы: со значением достижения нормы ожидания; со значением недостижения нормы ожидания; со значением превышения нормы ожидания. Ярким примером выражения отношения к норме ожидания в сочетании со всеми вышеприведенными префиксами является группа глаголов, описывающих процессы приготовления пищи: солить, варить, жарить, тушить и т.п.
Обратимся к языковому материалу:
Перед тем как снять с огня, добавить сметану, досолить и поперчить по вкусу [НКРЯ].
Досолить – значит довести до нормы ожидания, до того, каким должно быть блюдо на вкус. Безусловно, вкусовое восприятие еды на соль очень субъективно, что указывает на относительный характер нормы ожидания.
Рассмотрим следующий пример, где представлен соответствующий норме ожидания Наблюдателя (рассказчика) результат (доваренная до нужной, ожидаемой консистенции каша): Налёт кончился, и я спокойно доварил кашу и унёс в землянку [НКРЯ].
Если незамужняя девушка пересолит блюдо или во время шитья уколет палец, это значит, что она влюблена [НКРЯ].
Наблюдаемое – прогнозируемый результат избыточности, чрезмерности действия, что выступает как нарушение нормы ожидания.
Время отваривания зависит от веса и качества языка, лучше слегка его переварить, чем недоварить [НКРЯ].
Недоварить – значит не достигнуть определенного результата, соотнесенного с нормой ожидания.
Интересно отметить, что для группы глаголов, описывающих процессы приготовление пищи, Наблюдаемое (результат действия) носит достаточно редкий в лингвистических исследованиях для категории Наблюдаемого характер – вкусовое Наблюдаемое, которое представляет собой вкусовое ощущение или качество.
Важно принимать во внимание, что сочетаться с приставками до-, недо-, пере- способны только глаголы предельности действия. Предельность у таких глаголов означает то, что действие завершено полностью (дальнейшее завершение действия невозможно), и наблюдается какой-то результат. Не следует путать глагольный префикс недо- (действие свершилось не в полной мере) и частицу не перед глаголами, передающую значение, что действие еще можно завершить. Ср., напр.: недоедать (голодать, как недостаток физиологической потребности) и не доедать кашу (из-за спешки или уже сыт, т.е. можно доесть потом).
Глагол расти, описывая физиологический процесс развития ребенка, способен сочетаться только с приставками до- и пере-: дорасти (соответствовать норме роста чего-либо / кого-либо) и перерасти (вырасти выше, больше, чем ожидалось), но не дорасти (процесс не завершен). См. напр.: Самой младшей, Касе, исполнилось недавно четырнадцать лет, но этот феноменальный ребенок перерос на целую голову свою мать, далеко превзойдя старших сестер могучей рельефностью форм. Ее фигура давно уже вызывала пристальные взоры заводской молодежи, совершенно лишенной, по отдаленности от города, женского общества, и Кася принимала эти взоры с наивным бесстыдством рано созревшей девочки [А. И. Куприн «Молох»]. Наблюдаемое, описываемое глаголом перерос, – это результат физиологического развития ребенка, который не соответствует норме ожидания относительно развития четырнадцатилетней девочки.
В русском языке словообразовательная единица пере- многозначна, и не все глаголы способны с ней сочетаться в значении избыточности (чрезмерности) действия, как отклонения от нормы ожидания. Так, например, глагол ментального процесса думать в сочетании с приставкой пере- имеет два значения: 1) изменить свое решение, вновь его обдумав (Я передумал, поеду завтра, а не сегодня.); 2) разг. обдумать многое или много раз (Все думы передумал.) [ТС Ушакова]. Только второе значение несет некоторое указание на чрезмерность действия, которое имеет отношение к превышению нормы. Сочетаясь с префиксами недо- и до-, глагол думать описывает результат ментальных процессов и указывает как на отклонение от нормы ожидания (недодумать), так и на соответствие ей (додумать). См. напр.: Но что-то вы недодумали, где-то упустили важный момент и попали в трудную ситуацию [НКРЯ]. Наблюдаемым выступает результат ментальной деятельности субъекта действия, который не соответствует норме ожидания Наблюдателя (автора высказывания). Ср.: Вот только додумать этот ответ не хватает времени [НКРЯ]. Благодаря префиксу до-, выделенный глагол указывает на результат, который должен соответствовать норме ожидания Наблюдателя.
Похожая ситуация наблюдается с глаголом физического процесса делать. По причине полисемантичности префикса пере- глагол переделать может означать как действие, совершенное заново, так и избыточность, указывающую на отклонение от нормы ожидания, например: переделал всю завтрашнюю работу. Приставочная сочетаемость с недо- и до- позволяет приобрести значение, которое имеет отношение к норме ожидания. См. напр.: Ложась в постель, женщины часто думают о том, что они сделали или недоделали в течение дня [НКРЯ]. Наблюдатель (женщины) имеет обобщающий характер. Ментальное Наблюдаемое – результат проделанной за день работы. Выделенный глагол описывает недоведенный до нормы ожидания результат. Ср.: Возьмёшь отпуск, доделаешь работу [НКРЯ]. Наблюдаемое – предсказуемость результата, обусловленная уже имеющимися представлениями о норме ожидания доделанной работы.
Итак, исследование глаголов предельности действия в сочетании с морфологическими средствами (префиксами до-, недо-, пере-) позволяет сделать вывод о том, что все они имеют отношение к выражению нормы ожидания и отклонения от нее, поскольку описывают ситуации, содержанием которых является соотношение между реальным положением дел и ожидаемым результатом. Префикс до- сочетается с глаголами, описывающими результат действия, который соответствует норме ожидания. Благодаря префиксу недо-глаголы приобретают значение неполноты действия относительно ожидаемого результата, а благодаря префиксу пере- глаголы приобретают значение чрезмерности (излишка) действия относительно ожидаемого результата.
Контекст употребления глаголов, способных выражать отношение к норме ожидания при помощи приставочного сочетания (до-, недо-, пере-), разнообразен. Наблюдаемым могут представляться результаты разных действий: от физических и физиологических до ментальных.
Выражение отрицательной эмоциональной реакции на несоответствие норме ожидания
Внешность человека может каузировать нарушение нормы ожидания по отрицательному параметру:
– Здравствуйте, я – Екатерина Пушкарева!
– Кто?!!
Андрей снял очки. От удивления потерял дар речи. М – да. Он не ожидал, что все настолько плохо… (Усова «Не родись красивой. Новая жизнь»).
Андрей Жданов – «новоиспеченный» президент компании Zimaletto знакомится со своей секретаршей, которую нанял на работу его отец. Андрей настолько привык работать с девушками модельной внешности, что просто не был готов к визуальному восприятию Кати Пушкарёвой: «Невысокая, угловатая как подросток, с жиденьким пучком пегих волос на затылке и в тяжелых, круглых очках. Темно-коричневый костюм образца 60-х годов мешковато сидит на худенькой фигурке. Полый подол мятой юбки подметает пол.… И никакой косметики» (Усова «Не родись красивой. Новая жизнь»). Нарушение нормы ожидания каузирует высокую степень эмоционального напряжения и отражается в речевой деятельности субъекта восприятия. Вопросительно-восклицательная интонация его реплики, состоящей только из одного вопросительного слова (Кто?!!), выражает его внутреннее состояние сильного удивления, вызывающего определенный тип поведения (От удивления потерял дар речи). Использование соответствующего междометия (М – да) указывает на отрицательно окрашенное эмоциональное состояние субъекта речи при восприятии несоответствия норме ожидания.
Нарушение нормы ожидания в следующей коммуникативной ситуации обусловлено неожиданной новостью.
–Ты, девка, не брюхата ли? Што так расперло-то?
Сердце у Настены оборвалось: вот оно, вот. Вот он, порог пред ее крестным путем. Перешагивай, Настена. Отказываться, скрываться дальше некуда. И тем же словом, повернув его другой, твердой стороной,
Настена ответила:
– Брюхатая.
– Эва-а-а! – удивленно и даже как бы обрадованно, что подозрения ее оказались непустыми, протянула Семеновна и вдруг подскочила на своих больных ногах, сдавленно, зайдясь от бешенства, вскрикнула и долго не в состоянии была выговорить ни слова, только трясла головой.
– Шуцка! – выкрикнула потом она, и Настена не сразу поняла, что это «сучка». Раньше свекровь никогда не ругалась. – Шуцка! Ой-е-е-е-ей! – заголосила она, хватаясь за голову. – Штыд, штыд, како-ой! Гошподи! Прешвятая богородица! Покарай ты ее, покарай на меддте. Побежала!
Не дождалашь! И живет, притихла, шуцка такая! Андрюшка придет, а она, кобыла, уж готовая… (Распутин В.Г. «Живи и помни»)
Этот пример очень наглядно демонстрирует нарушение нормы ожидания Семеновны, которая совершенно не ожидала, что порядочная невестка (Настена) забеременеет в отсутствии мужа. Узнав, что ее шуточное предположение подтвердилось, Семеновна сначала сильно удивляется, о чем свидетельствует эмоциональный возглас (Эва-а-а!) и ее невербальное поведение (вдруг подскочила на своих больных ногах … зайдясь от бешенства, вскрикнула … не в состоянии была выговорить ни слова, только трясла головой). Как только свекровь осознала положение вещей, кратковременная эмоция – удивление переходит в гнев. Эмоциональное состояние находит своё высвобождение в речи. Это, в первую очередь, изобилие восклицательных конструкций, указывающих на повышенный тон говорящего. Также наблюдается использование ненормативной, инвективной лексики (Шуцка / сучка, кобыла), повторы слов (Штыд, штыд), эмоциональные междометия (Ой-е-е-е-ей! Гошподи! Прешвятая богородица!), эллиптические предложения (Побежала! Не дождалашь!). Все эти вербальные и паралингвистические формы выражения реакции на отклонение от нормы ожидания свидетельствуют о максимально интенсивной отрицательной эмоциональной реакции субъекта речи (Семеновны).
В следующем примере нарушение нормы ожидания каузировано трагичным стечением обстоятельств.
– Владимир Николаевич… – это получилось непроизвольно. Онемевшие губы сами выговорили забытое имя. – Это Ирина… Гарина…
– Ирина Александровна, голубушка! Слушаю вас!
– Скажите… Скажите, Андрей… На работе?
Островский не отвечал.
– Почему вы молчите? А? – Она не выдержала и сорвалась на крик:
– Почему вы молчите?!
– Ирина Александровна… Он… еще не пришел. – Слова давались старику с трудом, видимо, он уже знал последние новости. – Пожалуйста, возьмите себя в руки. Я скажу ему, он сразу же вам перезвонит.
– Перезвонит? Откуда? Из метро? – Ее душили слезы. Она затряслась и потом зарыдала в голос. – Из метро?! Что вы такое говорите?
– Успокойтесь, пожалуйста, – бормотал Островский, но Ирина его больше не слушала.
Трубка выпала у нее из рук и, качаясь, повисла на витом шнуре (Сафонов Д. «Метро»).
Придя на работу, Ирина Гарина была уверена, что муж уже довез дочь в школу на метро. Услышав новостной репортаж о крупной катастрофе с большим количеством жертв в метро, Ирина пытается откинуть ужасные подозрения, о том, что ее родные могли оказаться в том злополучном месте. Гарина звонит на работу мужа, ожидая услышать обнадеживающий ответ: супруг находится на своем рабочем месте. Однако ее ожидания не оправдались. Ирина не была готова услышать, что опасения могут подтвердиться, и это находит свое отражение в ее вербальном и невербальном поведении. Эмоциональное напряжение, усиливающееся с каждой секундой, и чувство страха за жизнь дочери и мужа приводят к тому, что женщина перестает контролировать свое поведение, чему свидетельствует паралингвистическая характеристика ее голоса (сорвалась на крик … зарыдала в голос) и ее неосознанное действие (трубка выпала у нее из рук). Субъект речи (Ирина) задаёт множество усеченных вопросов (Перезвонит? Откуда? Из метро?), не слушая ответа. Такое вербальное поведение еще в большей степени подчеркивает состояние тяжелого аффекта, от нарушения нормы ожидания по отрицательному параметру.
Рассмотрим следующую коммуникативную ситуацию.
Когда оперативники вышли, полковник закрыл за ними дверь и повернулся к старику.