Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сочетаемость и валентность в современной лингвистике 21
1. О терминах 'валентность' и 'сочетаемость' 21
2. Уровни валентности и типы сочетаемости 30
3. Совместимость/ несовместимость языковых единиц и причины их ограниченной сочетаемости (на материале конструкции «прилагательное + существительное») 44
Выводы по первой главе 62
Глава 2. Из истории изучения конструкции «прилагательное + существительное» 65
1. Атрибутивные сочетания в классическом языкознании 65
2. Психолингвистические методики изучения комбинаций имен 81
3. Сравнительно-сопоставительные исследования национально-культурной специфики сочетаний существительных с прилагательными в прикладном аспекте 99
4. Лингвокультурологические подходы к изучению сочетаний «прилагательное + существительное» 114
Выводы по второй главе 134
Глава 3. Гетерогенные и гетерохронные особенности сочетаний «прилагательное + существительное» ... 138
1. Вопрос о переходном статусе сочетаний «прилагательное + существительное» 138
2. Обзор основных классификаций сочетаний «прилагательное + существительное» 148
3.О некоторых новых синтагматических тенденциях в сочетаемости существительных с прилагательными 170
4. Современный русский человек и его «окружение» сквозь призму сочетаний «прилагательное + существительное»... 189
Выводы по третьей главе 216
Глава 4. Лингвокогнитивное направление как ключ к исследованию современных сочетаний «прилагательное + существительное» 220
1. Когнитивно-семантический подход и его основные разновидности 220
2. Введение в композиционную семантику. Проблемы композиционной семантики в сфере сочетаний прилагательных с существительными 23 8
3. Место разных типов сочетаний «прилагательное + существительное» на шкале композиционной семантики 254
Выводы по четвертой главе 288
Глава 5. Определение конструкции «прилагательное + существительное» с лингвокогнитивных позиций ...291
1. Роль атрибутивных сочетаний в формировании когнитивного стиля начала XXI века 291
2. Типологизация источников знаний, стоящих за сочетаниями «прилагательное + существительное» 308
3. Атрибутивно-субстантивный комплекс как особая разновидность сочетаний «прилагательное + существительное» 320
Выводы по пятой главе 347
Заключение 349
Библиографический список 355
- О терминах 'валентность' и 'сочетаемость'
- Атрибутивные сочетания в классическом языкознании
- Вопрос о переходном статусе сочетаний «прилагательное + существительное»
- Когнитивно-семантический подход и его основные разновидности
Введение к работе
Опыт изучения мировой лингвистической литературы свидетельствует о том, что проблемы сочетаемости языковых и, в первую очередь, лексических единиц подробно, детально и основательно описаны с позиций разнородных направлений, методов и парадигм исследования языка в многочисленных работах отечественных (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, И.М. Богуславский, В.В. Виноградов, М.В. Всеволодова, В.Г. Гак, Н.З. Котелова, Е.С. Кубрякова, И.А. Мельчук, В.В. Морковкин, A.M. Пешковский, А.А. Потебня, Н.Н. Прокопович, Е.В. Рахилина, М.Д. Степанова, В.Н. Телия, В.А. Федосов, В.И. Фурашов, Д.Н. Шмелев, Л.В. Щерба и мн. др.) и зарубежных лингвистов (М. Bierwish, D. Bolinger, W. Bondzio, D. Dixon, H. Kamp, J.J. Katz, G. Lakoff, G.L. Murphy, B. Partee, D. Pitt, G. Redeker, E. Sweetser, J.R. Taylor, Z. Vendler и др.). Выявленные в традиционных грамматиках начиная с александрийцев, описанные И.А. Бодуэном де Куртенэ в терминах отношений рядоположения (nebeneinander), названные Н.В. Крушевским «ассоциациями по смежности», наиболее известные, благодаря Ф. де Соссюру, как синтагматические, эти отношения между членами языковой системы на протяжении уже нескольких столетий являются предметом пристального внимания лингвистов, чьи исследования выполнены в русле различных лингвистических направлений.
Вполне объясним тот факт, что наименьшее количество работ, посвященных изучению особенностей сочетаемости лексических единиц, создано с позиций самого молодого, но уже серьезно зарекомендовавшего себя когнитивного подхода, переключающего интересы исследователей с объектов познания на субъект. Под когнитивным подходом к языку в настоящей диссертации понимается «такой подход, при котором делается попытка рассмотреть все изучаемые явления и процессы, единицы и категории и т.п. по их связи с другими когнитивными процессами - с восприятием и памятью человека, его воображением и эмоциями, мышлением», а «язык изучается не
5 только как уникальный объект, рассматриваемый в изоляции, но в значительной мере и как средство доступа ко всем ментальным процессам, происходящим в голове человека и определяющим его собственное бытие и функционирование в обществе» [Кубрякова 2004: 9].
Бытует мнение, что «когнитивный подход сразу, с момента рождения, осознал вторичность всех собственно лингвистических исследований, проводимых в его рамках. Параллельно и во взаимодействии с ними проводятся работы по психологии, нейропсихологии и нейролингвистике, психологии видения, памяти, восприятия музыки и другим когнитивным областям - все эти исследования имеют общую цель: описание различных когнитивных способностей человека. Поэтому из науки о языковых знаках лингвистика превратилась в науку о человеке» [Рахилина 2000: 17].
Однако еще В.З. Демьянков в программной для российских когнитоло-гов статье «Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода» справедливо указал на то, что не надо «слишком серьезно воспринимать термин «революция» применительно к феномену «когнитивная революция», ибо «никаких разрушений и ниспровержений предыдущего уклада теоретической жизни в науках о человеке когнитивизм, к счастью, не принес» [Демьянков 1994: 19]. Одним из основополагающих тезисов настоящей работы является позиция, точно сформулированная А.В.Кравченко: «Было бы не совсем правомерно противопоставлять новый подход к языку, определяемый как антропоцентрический, т.е. ориентированный, главным образом, на человека в его отношении к языку и отображаемой в нем действительности, традиционным воззрениям на язык (в духе Соссюра) как на самодостаточную знаковую систему, изучение которой ограничивается изучением соответствующих единиц и структур в их отношении к миру» [Кравченко 2001: 30].
При всей существующей широте спектра направлений в рамках когнитивного подхода (и близких к нему исследований) проблемы сочетаемости лексических единиц заняли и здесь одну из ведущих позиций (см., напр.:
[Апресян 1967, 1974, 1995; Арутюнова 1997, 1999, 2002; Баранов, Добровольский, Михайлов 1997; Баранов 2003; Богуславская 2006; Богуславский 1996; Болдырев 2001, 2004, 2005; Вейнрейх 1981; Вендлер 1981; Гак 1976, 1977, 1990; Демьянков 2005; Карасик 2002, 2005; Кобрина 2005; Кубрякова 2002, 2004, 2004а; Лакофф 2004; Лакофф, Джонсон 2004; Мельчук 1997; Никитин 1983, 1988, 2004; Попова, Стернин 2000, 2001; Рахилина 2000; Фил-лмор 1988; Coulson 2001; Fauconnier, Turner 2002; Partee 1984; Pitt, Katz 2000; Sweetser 1999; Taylor 1992 и мн. др.]) на том основании, что сочетаемость является мощным лингвистическим инструментом семантического описания и языковым свидетельством, доказательством правильности этого описания [Рахилина 2000: 10].
Представленная диссертация подключается к серии отечественных и зарубежных исследований, касающихся проблем теории сочетаемости языковых единиц, и посвящена комплексному лингвокогнитивному описанию лексической сочетаемости в сфере конструкции «прилагательное + существительное» на материале русского языка с привлечением английских и немецких аналогов. В настоящей работе под лексической сочетаемостью понимается конкретная реализация способности лексических единиц одного порядка вступать в сочетания друг с другом, определяемая как «сложение смыслов» [Щерба 2004: 24], обнаруживаемая в дискурсивном употреблении и противопоставленная лексической валентности как потенциальной способности лексических единиц вступать в соединения с равнопорядковыми единицами.
Под конструкцией «прилагательное + существительное» (далее - «прил. + сущ.») в диссертации следует понимать простое двучленное сочетание слов, в котором функцию стержневого компонента выполняет имя существительное, находящееся в постпозиции по отношению к контактно расположенному зависимому имени прилагательному и соединенное с ним связью согласования. Предложенный порядок следования компонентов (прилагательное + существительное) обусловлен исключительно препозицией прила-
7 гательного по отношению к существительному. Сочетания, в которых стержневым компонентом является имя прилагательное или в которых составляющие единицы соединены посредством предлогов, в работе не рассматриваются.
Сочетания имен существительных с именами прилагательными известны в лингвистической литературе как атрибутивные/ адъективные сочетания! словосочетания или именные (субстантивные) словосочетания с зависимым компонентом-прилагательным. Среди других названий этих единиц отмечены, например, атрибутивно-именные сочетания [Лакофф 2004: 106], прилагательно-именная группа [Лакофф 2004: 197], обороты «прилагательное + существительное» [Кубрякова 2004а: 149], а также композиционные идиомы [Pitt, Katz 2000: 423], именные атрибутивные фразеосочетания ([Лаенко 2005: 52] вслед за М.М. Копыленко и З.Д. Поповой), субстантивные фраземы [Кунин 1996: 263] и др. Вместе с тем, особые номинации имеют и отдельные группы, входящие в состав сочетаний существительных с прилагательными, как-то: клишированные, узуально-устойчивые, эпитетные, стереотипные и др.
Интерес к этим конструкциям обусловлен следующими причинами.
Во-первых, сочетания существительных с прилагательными представляют собой одну из самых регулярных, продуктивных и частотных групп в большинстве языков флективного типа.
Во-вторых, в центре внимания большинства работ, посвященных лексической сочетаемости (исключение составляют главным образом исследования, выполненные в русле когнитивно-дискурсивной парадигмы), в качестве предмета изучения чаще других находятся комбинации глагола с различными частями речи, что, вероятно, вызвано большим удобством описания синтагматических возможностей глагола со структуральных позиций (ак-тантная структура, особенности поверхностного выражения актантов, характер значения и под.).
8 В-третьих, несмотря на то, что попутных замечаний относительно конструкций «прил. + сущ.» в лингвистической литературе довольно много, последние специальные монографические исследования таких сочетаний датированы серединой 50-х годов XX века [Анисимова 1952; Санкин 1952 и др.]. Что же касается некоторых современных исследований сочетаний имен, выполненных в том числе и в русле когнитивно-дискурсивной парадигмы, то здесь необходимо заметить, что в них основной акцент смещен в сторону выявления возможностей взаимной сочетаемости существительных с прилагательными (и наоборот) и описания разнообразных ограничений на эту сочетаемость с учетом многоаспектных факторов (см., например, работы Н.Д. Арутюновой, И.М. Богуславского, Е.М. Вольф, В.В. Красных, Л.П. Крысина, Е.В. Падучевой, Е.В. Рахилиной и др.). Однако целостного взгляда на конструкции «прил. + сущ.» в лингвистической литературе пока нет.
Кроме того, большинство современных работ, посвященных сочетаниям «прил. + сущ.», выполнено на основе анализа зарубежных исследований, в то время как обширная отечественная лингвистическая литература, в которой анализируемые единицы описаны в разных ракурсах, привлекается скупо.
В-четвертых, общеизвестно, что атрибутивная связь, являясь наиболее тесным видом связи, при котором «два члена максимально сливаются, т.е. представляют собой целостную единицу внутри предложения и членятся лишь внутри того комплекса, который образуют» [Смирницкий 1957: 176-177], «оформляет не предложение в целом, а известный комплекс внутри его» [Ахманова 2003: 146]. Этот факт, вероятно, объясняет регулярность появления в последние десятилетия все новых и новых сочетаний-комплексов «прил. + сущ.» в качестве единиц номинации, столь необходимых современному человеку. По замечанию Дж. Лакоффа, «вследствие усложненности современной жизни модели в кластере расходятся все больше и больше». Именно поэтому явления, предметы и т.д. нуждаются в субкатегоризации, для того чтобы субъект смог выбрать единственно «правильно» определяющую в данный момент модель [Лакофф 2004: 108]. Более того, в последние
9 десятилетия в связи с усложнениями современной жизни российского общества, переоценкой ценностей, переломом мировоззрения и изменением стереотипов мышления сочетания «прил. + сущ.» стали появляться с большой регулярностью и как единицы номинации, объективирующие изменения, проявляющиеся как в новых концептах, так и в старых понятиях, обрастающих новыми когнитивными признаками.
Интересно заметить, что Ф. де Соссюр в качестве примера синтагмы, понимаемой как «сочетание, состоящее из двух или нескольких последовательных единиц и опирающееся на протяженность», помимо таких примеров, как пере-читать, против всех, человек смертен и др., приводит сочетание человеческая жизнь [Соссюр 1998: 120], которая, по нашему мнению, укладывается в некий набор устойчивых единиц типа «прил. + сущ.»: родильный дом - счастливое детство - детский сад - неполная (средняя) школа - педагогический (технический, московский и под.) университет - любимая работа -медовый месяц - семейная жизнь - счастливое отцовство (материнство) -достойная старость... и т.д. Эти единицы по-разному располагаются на временной шкале и фиксируют разный опыт постижения главных моментов в человеческой жизни (ср. в этой связи континуум, составленный Theo Weinobst на материале немецкого языка: Anfang - Baby - Creme -Daumen -Erfahrung - Fortschritt - Grundschule - Hauptschule - Irrwege - Jugensunden -Kusse - Liebe - Mann und Frau - Neureich - Ordnung - Posten - Qualitat - Rast-losigkeit - Sommerhaus - Traumreise - Untergang - Veralten - Warten - X - Y -Zentralfriedhof... [Weinobst 1997]). Появляющиеся сейчас сочетания «прил. + сущ.» активно пополняют неологические ряды, тяготеют к тому, чтобы обобщать новые категориальные сущности, и закрепляют новые структуры знания, не описанные до настоящего времени.
В этой связи появилась необходимость изучения данных единиц номинации, выполняющих особую функцию идентификации и выделения новых реалий в непосредственном окружении человека, с позиций когнитивно-дискурсивной парадигмы исследования языка. Привлечение к анализу соче-
10 таний «прил. + сущ.» когнитивного подхода позволило дать более глубокую интерпретацию анализируемой конструкции по ее месту в когнитивно-культурологическом пространстве языка и показать когнитивные операции, вскрывающие композиционную семантику комплексных единиц, их концептуальную насыщенность и особенности некоторых глубинных ментальных процессов в именном композиционном пространстве разных языков и разных культур.
Следует заметить, что большинство исследований, так или иначе посвященных анализируемым конструкциям, касается, главным образом, двух основных и явно противопоставленных групп сочетаний «прил. + сущ.» -свободных и несвободных/ устойчивых. Вместе с тем, сложность сочетаний существительных с прилагательными состоит в том, что подавляющее большинство этих единиц располагается в промежуточной зоне - между полностью свободными и полностью связанными сочетаниями. Такая «серединная» позиция обусловлена тем, что, с одной стороны, конструкции «прил. + сущ.» ведут себя как свободные словосочетания, с другой же - имеют тенденцию к аналитизму в силу синтезированности и холистичности общих значений сочетаний, складывающихся из семантики отдельных компонентов, выраженных существительными и прилагательными. Во-вторых, вероятно, уже в природе этих конструкций (происхождение из одного «диффузного», синтезированного и нерасчлененного имени) заложена некоторая противоречивость между грамматическими и лексическими особенностями составляющих словосочетание компонентов.
Сложность описания таких промежуточных/ полусвободных (находящихся между полностью свободными и полностью связанными) сочетаний, статус которых не определен до настоящего времени, состоит в том, что они не совсем укладываются в традиционные рамки существующих языковых единиц. Помимо интралингвистических здесь необходим учет и экстралингвистических особенностей таких сочетаний. В основу типологии, предлагаемой в настоящей работе, положены лингвокогнитивные особенности соче-
таний «прил. + сущ.», где под лингвистическими понимаются известные и описанные в классической литературе знания о языке, а под когнитивными имеются в виду знания человека о мире. Для того чтобы одна и та же с точки зрения языка конструкция была правильно «прочитана», нужны особые механизмы и стратегии этого прочтения. Как оказывается, в ряде случаев не всегда достаточно только знаний языка, для решения вопроса необходима апелляция к опыту человека и другим знаниям.
Накопленные классической лингвистикой знания о первичном существовании древнего имени и причинах его разделения в одних языках на существительные, прилагательные и числительные и особенностях его синтезированное в других языках, о современном общекатегориальном, формально-морфологическом и синтаксическом статусе имен, а также о синтагматических возможностях и законах сочетаемости существительных и прилагательных друг с другом и с другими частями речи позволили на уже существующей фундаментальной базе направить спектр исследований в сторону получения знаний о сочетаемости существительных и прилагательных с позиций антропоцентрической парадигмы изучения языка.
Вместе с тем, новейшие лингвокультурные и лингвокогнитивные исследования сочетаний «прил. + сущ.» открывают новые перспективы для дальнейшего «одновременного вынесения суждений не только о рассматриваемых языковых явлениях, но и о стоящих за ними ментальных сущностях» [Кубрякова 2004: 13]. Так, например, не до конца проясненным остается вопрос о лингвокогнитивных особенностях сочетаемости существительных с прилагательными, о степени свободы/ несвободы этих конструкций на лингвистическом и когнитивном уровне, о механизмах хранения анализируемых единиц в сознании человека, о соотношении сочетаний «прил. + сущ.» с когнитивными структурами знаний, а также о том, какие богатые семантические возможности демонстрируют эти разноплановые по степени связанности и семантической цельности сочетания и «какой причудливой и своеобразной оказывается зачастую композиционная семантика комплексных единиц»,
12 приводящая лингвиста, изучающего сочетания прилагательных с существительными, к новым «интересным результатам о строении, организации и функционировании этих единиц» [Кубрякова 2004а: 153].
По замечанию Дж. Лакоффа, анализирующего сочетания типа topless bar, electrical engineer и др., не случайно названные «сложениями» («compounds»), «значение этих составных образований часто не характеризуется композициональностью», т.е. «значение целого не может быть предсказано, исходя из значения частей и способа, которым они соединены. Части, составляющие такое сложение, играют определенную роль в значении целого выражения - они мотивируют его значение, - но требуется нечто большее» [Лакофф 2004: 202]. «Объективистская парадигма предполагает, что значение целого является вычислимой функцией значения его частей и значения синтаксических отношений между этими частями. Это просто не соответствует действительности... Значение целого не выводится полностью из значения его частей, но мотивируется ими. Поэтому необходима теория мотивации. Такая теория должна быть когнитивной теорией и выходить за пределы любой возможной объективистской теории» [Лакофф 2004: 203].
В центре внимания настоящей работы находятся сочетания «прил. + сущ.» - от полностью свободных до полностью связанных - и выделенный среди них особый промежуточный тип, названный атрибутивно-субстантивным комплексом {АСК). Атрибутивно-субстантивные комплексы - это построенные по модели «прил. + сущ.» конструкции, представляющие собой промежуточные на лингвистическом уровне единицы, находящиеся между полностью свободными и устойчивыми сочетаниями. Они хранятся в мозгу разных носителей одного и того же языка в виде целостной когнитивной структуры, имеющей имплицитный «надсмысл», в большинстве своем не выводимый из семантики составляющих компонентов, а основанный на фоновых знаниях индивида. Значения таких образований часто не характеризуются композициональностью: значение целого в большинстве своем не выводится из значений его частей, но мотивируется ими.
13 Основная причина выделения атрибутивно-субстантивных комплексов состоит в том, что до настоящего времени в лингвистической литературе были описаны только те единицы, значение которых или полностью выводимо или полностью не выводимо из языковых (чаще всего лексических и семантических) особенностей составляющих компонентов. Вместе с тем, назрела необходимость на основании уже накопленных когнитивной лингвистикой знаний в выделении к уже существующим новых единиц, значение которых выводилось бы не только и не столько из языковых особенностей составляющих компонентов, а основывалось бы на структурах знаний отдельного индивида и групп носителей конкретного языка. Кроме того, дефиниции несвободных и свободных сочетаний слов (на материале конструкций «прил. + сущ.»), эксплицированные в существующих словарях, не всегда могут включить в себя весь комплекс имеющихся имплицитных смыслов (выводимых из структур знаний), что требует дальнейшего изучения, т.к. атрибутивно-субстантивные комплексы (как будет показано позднее) являются отражением и выразителем тех «рефлексов», которыми живут современные люди.
Актуальность темы определяется необходимостью теоретического осмысления общих и частных вопросов, связанных с дальнейшим изучением лексической сочетаемости, описанной в русле различных лингвистических направлений, самым молодым из которых является когнитивный подход. Предпринятое в представленном диссертационном исследовании первое монографическое описание лексической сочетаемости с лингвокогнитивных позиций на материале конструкции «прил. + сущ.» должно позволить во многом по-новому интерпретировать традиционный взгляд на сочетаемость слов. В результате привлечения когнитивно-дискурсивной парадигмы исследования языка в работе выявлен ряд новых особенностей сочетаемости существительных с прилагательными.
Целью диссертации является разработка наиболее полного, по возможности исчерпывающего интегративного описания лексической сочетае-
14 мости с лингвокогнитивных позиций на материале конструкции «прил. + сущ.».
В процессе исследования ставились и решались следующие задачи:
описать существующие в отечественном и зарубежном языкознании подходы к ключевым лингвистическим терминам 'сочетаемость' и 'валентность', выявив их принципиальные отличия и установив четкие дефиницион-ные ориентиры;
показать неразрывную связь знания о языке и знания о мире, обосновав необходимость привлечения когнитивно-дискурсивной парадигмы к традиционным исследованиям лексической сочетаемости;
выявить и систематизировать разнообразные лингвистические и экстралингвистические методики изучения конструкции «прил. + сущ.»;
определить некоторые новые гетерогенные и гетерохронные особенности сочетаний «прил. + сущ.»;
исследовать синтагматические возможности различных групп сочетаний «прил. + сущ.» и предпринять попытки типологизации этих конструкций в зависимости от степени выводимости/ невыводимости композиционной семантики из суммы значений составляющих частей;
систематизировать современные сочетания «прил. + сущ.» с точки зрения происхождения стоящих за ними знаний и их концептуальной насыщенности, а также с позиций их соответствия известным и описанным к настоящему времени структурам знания;
обосновать необходимость выделения среди сочетаний «прил. + сущ.» особых единиц промежуточного типа, названных в работе атрибутивно-субстантивными комплексами (АСК); выявить их дифференциальные признаки, а также сходства и отличия по сравнению со свободными и несвободными сочетаниями слов;
изучить особенности употребления сочетаний существительных с прилагательными в современном дискурсе и описать - применительно к когнитивному стилю современной языковой личности - основные закономерно-
15 сти функционирования анализируемых конструкций в речи носителей русского языка в начале XXI века.
Научная новизна работы заключается в следующем:
диссертация представляет собой первое монографическое исследование и описание одной из наиболее частотных, регулярных и продуктивных конструкций - сочетаний, построенных по модели «прил. + сущ.», - во всем ее лингвокогнитивном объеме и во всей совокупности присущих данным единицам интралингвистических и экстралингвистических признаков;
проведенное исследование расширяет, углубляет и дифференцирует научные представления о синтагматических особенностях существительных и прилагательных, которые обусловливаются как собственно языковыми причинами, так и экстралингвистическими факторами. При этом исследуются не только и не столько внутренние потенции семантики каждого имени в отдельности, но анализируется концептуально-когнитивное «согласование» существительных и прилагательных;
впервые построена и описана шкала композиционной семантики на примере сочетаний «прил. + сущ.», располагающихся в «промежуточной» зоне - между полностью выводимыми и абсолютно не выводимыми из суммы значений составляющих компонентов значениями целого;
посредством привлечения к анализу лингвокогнитивного подхода предпринята попытка выделения и описания новой промежуточной единицы, получившей название атрибутивно-субстантивного комплекса (АСК);
во многом по-новому систематизированы и классифицированы некоторые направления когнитивных исследований на материале сочетаний «прил. + сущ.», что в дальнейшем может привести к более глубокому осмыслению и более четкому структурированию современных лингвокогнитивных методик;
благодаря привлечению к анализу новейшего языкового материала намечены некоторые возникающие тенденции в сочетаемости существительных с прилагательными, во многом иллюстрирующие собой общие законо-
мерности развития русского языка, а также процессы формирования когнитивного стиля начала XXI века.
Языковой материал был отобран следующим образом. Из «Частотного словаря русского языка» под редакцией Л.Н. Засориной [1974], содержащего около 40 тысяч единиц, были выбраны имена прилагательные с общей частотой 10 и более 10, что составило одну тысячу 425 прилагательных. Из произведений русской классической литературы XIX-XX веков, а также из современной периодики (2000-2006 гг.) были выделены сочетания этих прилагательных со всеми встретившимися существительными. Из печатных и аудиовизуальных СМИ были отобраны и новые, только что появившиеся в русском языке сочетания существительных с прилагательными, не характеризующиеся, в соответствии со словарем под редакцией Л.Н. Засориной, высокой частотностью, но свидетельствующие об особых порождающих способностях новых групп имен прилагательных.
Таким образом, эмпирической базой настоящего исследования является картотека объемом более тридцати тысяч сочетаний «прил. + сущ.», отобранных методом сплошной выборки из произведений русской художественной литературы (преимущественно XIX-XX вв.), а также из газетных публикаций и аудиовизуальных средств массовой информации (2000-2006 гг.) с привлечением английских и немецких аналогов из соответствующих зарубежных источников.
В работе использованы следующие методы и приемы: в рамках описательного и описательно-сопоставительного методов осуществлялись приемы наблюдения и интерпретации, классификации и систематики языковых явлений, их сопоставления и противопоставления; приемы трансформаций вместе с методикой лингвистического эксперимента (внесение, удаление, замещение, перестановка компонентов, проверка на определенный вид трансформации), а также методы интроспекции, компонентного и контекстуального анализа, метод семантических дефиниций. В ходе исследования был проведен свободный ассоциативный эксперимент, в котором участвовали
17 респонденты, проживающие в России и в ФРГ (315 информантов - русскоязычные монолингвы, монолингвы-немцы и естественные русско-немецкие билингвы), в результате чего был также привлечен метод экспериментального изучения и статистического анализа полученных и классифицированных по различным критериям экспериментальных данных, а также когнитивно-прагматический анализ вербализованных результатов.
Теоретическая значимость исследования предопределена его актуальностью и новизной и заключается в следующем:
диссертационное сочинение вносит определенный вклад в лингвистическую теорию сочетаемости на том основании, что к уже известным аспектам рассмотрения совместимости/ несовместимости лексических единиц подключается новый, до настоящего времени подробно не описанный применительно к теории сочетаемости когнитивно-дискурсивный подход;
работа является первым интегративным монографическим описанием лингвокогнитивных особенностей сочетаемости существительных с прилагательными в отечественной и зарубежной практике;
в проведенном исследовании обосновывается необходимость создания шкалы композиционной семантики применительно к сочетаниям «прил. + сущ.» и впервые подробно описываются единицы промежуточного характера, расположенные на данной шкале в зависимости от выведенных особенностей их композиционной семантики;
в диссертации предлагается расширить номенклатуру известных языковых единиц за счет введения атрибутивно-субстантивного комплекса как одной из промежуточных единиц синтаксического уровня, располагающейся между полностью свободными и абсолютно несвободными сочетаниями слов;
диссертационное сочинение, построенное на выявлении механизмов интеграции смыслов и когнитивных процессов композиции компонентов сочетаний «прил. + сущ.», подключается к когнитивной теории концептуальной интеграции («слияния», «смешения») ментальных пространств и иллюстри-
18 рует основные положения этой теории. В частности, наиболее релевантным является тезис о том, что построение языкового значения представляет собой творческий процесс создания новых структур, не сводимых к простому сложению свойств исходных компонентов;
- в работе проанализирован значительный иллюстративный языковой материал, позволяющий делать выводы и обобщения относительно современной языковой ситуации, например, о некоторых новых тенденциях в сочетаемости лексических единиц и о формировании когнитивного стиля языковой личности начала XXI века.
Практическая значимость диссертационной работы состоит в возможности использования ее материалов и выводов в вузовской практике - в преподавании теоретических курсов по общему языкознанию, когнитивной лингвистике, семантике, а также в подготовке спецкурсов и спецсеминаров.
Материалы исследования нашли применение в процессе чтения лекционных курсов по лексикологии и синтаксису современного русского языка, а также в спецкурсах («Русская языковая картина мира») и спецсеминарах («Проблемы сочетаемости языковых единиц» и «Активные процессы в современном русском языке»), при написании выпускных квалификационных и курсовых работ студентами филологического факультета Владимирского государственного педагогического университета (в 1998-2006 гг.).
Материалы диссертационной работы использованы при составлении учебно-методических пособий «Имя и глагол» (Димитровград, 2001), «Виды синтаксического разбора на занятиях по современному русском языку. Часть 1. Словосочетание. Простое предложение» (Владимир, 2002).
На основе представленного в диссертации теоретического материала создан и прочитан специальный курс лекций для преподавателей русского языка в рамках семинара «Русско-немецкий диалог: культура - язык - мен-тальность», проведенного в Институте иностранных языков при Университете Эрланген-Нюрнберг имени Фридриха-Александра в ноябре 2004 года (грант МО РФ, договор №1253 от 28 мая 2004 г.).
19 Часть материалов настоящей работы нашла отражение в ряде рубрик еженедельной программы о русском языке «Лексикон», выходящей на владимирском областном теле- и радиоканале при участии Н.В. Юдиной в качестве автора и ведущей передачи (ГТРК «Владимир», 2003-2006 гг.).
Апробация работы. Основные положения и результаты обсуждались на следующих научных конференциях, конгрессах и семинарах: международная научная конференция «Язык и культура» (Москва, 2001, 2003, 2005), «Русистика на пороге XXI века» (Москва, 2003), «Виноградовские чтения» (Москва, 2000), «Полифония в культуре, тексте и языке» (Вильнюс, Литва, 2002), «Психолингвистика и социолингвистика: состояние и перспективы» (Алматы, Казахстан, 2003), «Обработка текста и когнитивные технологии» (Варна, Болгария, 2004), «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (Владимир, 1999, 2001, 2003, 2005); международная научно-методическая конференция «Новое в теории и практике описания и преподавания русского языка» (Варшава, Польша, 2003-2005); международная научно-практическая конференция «Человек. Язык. Искусство» (Москва, 2002); международный конгресс «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2001, 2004); международный конгресс по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2006); международный семинар «Русско-немецкий диалог» (Эрланген, Германия, 2004), «Проблемы идиоэтнической фразеологии» (Санкт-Петербург, 2003); международный симпозиум по русскому языку (Эрланген-Нюрнберг, Германия, 2004); международный научный симпозиум «Словарное наследие В.П. Жукова и пути развития русской и общей лексикографии» (В.Новгород, 2004), - а также докладывались и на некоторых других международных, всероссийских, общероссийских, республиканских, региональных и межвузовских научных, научно-методических и научно-практических конференциях (Сыктывкар, 1999; Чебоксары, 1999; Киров, 2000; Тверь, 2001; Иваново, 2005; Иркутск, 2005).
Материалы диссертации обсуждались на заседаниях Отдела теоретического языкознания Института языкознания РАН (2002-2006 гг.) и кафедры
20 русского языка Владимирского государственного педагогического университета (1998-2006 гг.).
По теме диссертации опубликованы 55 работ, в том числе 2 монографии, 6 статей в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, а также 2 статьи в журнале «Вопросы когнитивной лингвистики».
Структура работы обусловлена основными целями и задачами исследования, а также характером привлеченного для анализа языкового материала. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографического списка, включающего 457 наименований.
Объем диссертации - 397 с, из них основного текста - 354 с.
О терминах 'валентность' и 'сочетаемость'
Известно, что термин как «слово или словосочетание, обозначающее понятие специальной области знания или деятельности» [Васильева 1990: 508], как единица, создающаяся для «обозначения предметов, явлений и отношений, когнитивно и коммуникативно значимых лишь в особом семиотическом пространстве» [Новодранова 2005: 456], и как «элемент терминологии (терминосистемы), представляющий собой совокупность всех вариантов неязыкового знака или устойчиво воспроизводимой синтагмы, выражающих специальные понятия определенной области деятельности» [Авербух 2006: 216], «обладает строго дефинитивным (определительным) значением в своей отрасли знания, логизированностью семантики, конвенциональностью (сознательной договоренностью) в употреблении и является членом данной терминологической системы, входя в ее гиперо-гипонимическую организацию» [Современный русский язык 2001: 51]. Однако, несмотря на ярко выраженное стремление к определенной точности, довольно часто границы термина оказываются размытыми, а дефиниции не всегда отличаются стройностью и продуманностью, что в ряде случаев может быть обусловлено, например, «динамикой человеческого мышления» [Березин, Головин 1979: 277] или «отсутствием взаимнооднозначного соответствия между планом выражения и планом содержания» [Ахманова 1990: 509]. Вместе с тем, существование малоубедительных, неотшлифованных и даже разноплановых дефиниций некоторых терминов может напрямую зависеть от научных концепций и идей, методологических направлений и позиций, а также от состояния теоретической изученности и прагматического, утилитарно-практического осмысления проблемы. Этот тезис, вероятно, может быть проиллюстрирован на материале различных терминологических областей, в том числе и на примере лингвистической терминологии. Так, по справедливому замечанию Б.Н. Головина, проблема взаимосвязи лингвистических терминов и лингвистических идей является одной из серьезнейших в языкознании и, «несмотря на обилие опубликованных работ и многообразие высказанных мнений», «настоятельно требует осмысления» [Головин 1975: 20].
Ввиду того, что лингвистическая терминология до сих пор остается семиотически небезупречной и недостаточно рационально организованной системой, в языкознании существует задача упорядочения терминов, которая, согласно мнению О.С. Ахмановой, сводится 1) к изучению реального лингвистического словоупотребления, 2) к отбору терминологии и описанию ее в словарях лингвистических терминов, 3) к сопоставлению национальных терминологических систем в многоязычных терминологических словарях, 4) при наличии дублетов и «синонимов» - к стремлению их разграничения, что позволяет терминологически отразить различные стороны объекта (ср. дифференциацию понятий «подлежащее» и «субъект») [Ахманова 1990: 509]. В этой связи возникает и вполне закономерный вопрос о различении ряда общеупотребительных лингвистических терминов, среди которых не последнее место занимает пара сочетаемость - валентность .
Анализ лексикографических источников показывает, что в большинстве словарей современного русского языка сочетаемость и валентность в качестве лингвистических терминов до настоящего времени не зафиксированы. Более того, существительное сочетаемость не включено, например, в «Толковый словарь русского языка» СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, в «Толковый словарь русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова и в ряд других словарей и встречается только в семнадцатитомном «Словаре современного русского литературного языка» в самом общем значении: «сочетаемость -способность, возможность сочетания чего-либо с чем-либо» [ССРЛЯ 1963, т. 14: 438]. В отличие от существительного сочетаемость термин валентность отмечен практически во всех словарях русского языка, причем всегда с пометой спец. или хим., ср., напр.: валентность (от лат. valens, utis - имеющий силу) - «хим. Способность химического элемента связывать определенное число атомов водорода, а) Число, показывающее, сколько атомов водорода замещает данный элемент в химических соединениях, б) Число, показывающее, сколько атомов водорода может связать данная группа» [ССРЛЯ 1951,т.2:33].
Вместе с тем, в отечественной специальной лингвистической литературе термины сочетаемость и валентность встречаются довольно часто, однако вполне очевидно, что имеющее латинский корень существительное валентность значительно уступает сочетаемости по степени хронологической освоенности лингвистическим метаязыком. Этот факт, вероятно, во многом обусловлен тем, что, по замечанию В.В. Виноградова, «самостоятельная русская грамматическая наука начинается с разработки учения о слове, о частях речи, о «сочинении» частей речи, т.е. о способах образования словосочетаний» [Виноградов 1978: 38].
Начиная с «Российской грамматики» М.В. Ломоносова, в отечественной лингвистике первоначально закрепился термин «сочинение частей слова» («Наставление шестое» «Российской грамматики»), что сводится у Ломоносова к правилам сочетания слов в предложении по принципу согласования и управления. О словосочинении размышляет и А.Х. Востоков: «словосочинение есть часть Грамматики, показывающая правила, по коим совокуплять должно слова в речи» [Востоков 1839: 219]. Однако уже Н.И. Греч в «Практической русской грамматике» вводит в обиход термин сочетание слов, под которым понимает «правила, по коим в русском языке совокупляются отдельные слова для составления целого предложения или которой-либо части оного», и разделяет их на три основных раздела: сочетание слов, сочетание предложений и порядок слов [Греч 1827: 250].
Атрибутивные сочетания в классическом языкознании
Как показывает анализ лингвистической литературы, конструкции, построенные по модели «прил. + сущ.» и наиболее известные как атрибутивные сочетания или именные (субстантивные) словосочетания с зависимым компонентом-прилагательным, неоднократно служили объектом изучения в трудах отечественных и зарубежных лингвистов. Более того, эти конструкции были подвергнуты всестороннему и многоаспектному описанию как в специальных работах [Анисимова 1952; Санкин 1952; Савватеева 1982 и др.], посвященных отдельным, конкретно взятым сочетаниям слов (см., напр., [Вендлер 1981]) и выяснению общих тенденций и закономерностей синтагматического функционирования существительных с прилагательными ([Арутюнова 2002; Кубрякова 2002, 2004, 2004а; Рахилина 2000] и др.), так и в тех исследованиях, где этот вопрос рассматривался лишь попутно (Ю.Д. Апресян, О.С. Ахманова, В.Г. Гак, Н.Н. Прокопович, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, Н.М. Шанский, Д.Н. Шмелев и мн. др.). Однако думается, что к настоящему времени возникла необходимость в систематизации этого множества лингвистических работ, посвященных изучению сочетаний «прил. + сущ.», и обнаружении ряда особенностей, которые до сих пор не были предметом пристального внимания языковедов.
На наш взгляд, все попутные и специальные исследования, так или иначе посвященные словосочетаниям «прил. + сущ.», условно могут быть сведены к нескольким основным направлениям, среди которых можно выделить интралингвистические и экстралингвистические исследования, выполненные как с синхронных, так и с диахронных позиций.
Изучение сочетаний «прил. + сущ.» в русле диахронного направления [Бенвенист 1974; Богородицкий 1935; Булыгина 1982; Виноградов 1993; Жирмунский 1946; Кацнельсон 1949, 1972, 1986; Колесов 1991; Кубрякова 1978, 2004; Ларин 1977; Мещанинов 1978; Никитин 1988; Пауль 1960; Потебня 1968; Феоктистова 1984; Шахматов 1957; Hartmann 1936; Sommer 1928 и мн. др.] было сосредоточено на выявлении этапов и причин выделения имен существительных и имен прилагательных как особых частей речи из диффузного (синкретичного, нерасчлененного, целостного) имени, функцию которого отчасти сейчас и выполняют анализируемые конструкции и семантику которого они выражают.
В ходе этих и ряда других исследований было установлено, что на первобытной ступени развития языка существовали только «формально недифференцированные имена, которые могли выступать как в роли предметных обозначений, так и в роли качественных обозначений и которые в противоположность позднейшим именам существительным и прилагательным выражали предметы в неразрывной связи с их внешними качествами и отдельные качества предметов в непосредственной связи с самими предметами» [Кацнельсон 1949: 264]. По мере развития общества и общественного производства, под влиянием различных видов практической деятельности характер и глубина понимания предметов действительности изменялись и происходила перестройка языка и мышления в области разных отношений, в том числе и атрибутивных (см., напр., в этой связи работу В.А. Виноградова «Категориальная типология и языковой тип» [Виноградов 1993], посвященную развитию категорий путем восстановления различных этапов в виде цепочки сменяющих друг друга представлений и с помощью механизмов семантического расщепления исходного концепта). Более глубокое и детальное понимание сущности предметов привело к распаду древнего имени и к выделению из него имен существительных и имен прилагательных, которые в разных языках развивались различными путями (подробную историю изучения существительных и прилагательных в науке о языке см. в гл. «Имена как предмет лингвистических исследований» в: [Юдина 2006: 63-112]).
Что касается синхронного направления в исследовании сочетаний «прил. + сущ.», то следует заметить, что, на наш взгляд, оно представлено несколькими разновидностями: 1) собственно лингвистической, 2) психолингвистической, 3) лингвокультурологической и 4) лингвокогнитивной, каждая из которых также подразделяется на ряд подвидов.
Собственно лингвистическая разновидность синхронного направления в исследовании сочетаний «прил. + сущ.» включает в себя ряд аспектов, выявляющих две основные тенденции. Согласно первой, в центре потенциальных и реализуемых способностей существительных сочетаться с прилагательными лежат грамматические характеристики анализируемых частей речи (грамматический аспект). Исходя из второй позиции, ведущая роль в формировании сочетаний «прил. + сущ.» принадлежит лексико-семантическим и фразеологическим особенностям имен (лексико-фразеологический аспект).
Если взять за основу хронологические рамки изучения проблемы, то первым среди исследований анализируемых сочетаний слов следует признать грамматический аспект с наиболее последовательно выделяемыми морфолого-сжтаксическим, структурно-синтаксическим, ситуативно синтаксическим и логико-синтаксическим подходами.
Грамматический аспект изучения сочетаний «прил. + сущ.», вероятно, начинается с морфолого-синтаксических исследований.
Вопрос о переходном статусе сочетаний «прилагательное + существительное»
Прежде чем подвергнуть анализируемые нами сочетания существительных с прилагательными лингвокогнитивной обработке, нам хотелось бы обратить внимание на ряд особенностей, которые выгодно отличают комбинации «прил. + сущ.» от ряда других сочетаний слов. К одному из первых таких свойств, на которые было обращено внимание лингвистов, относится так называемый особый, переходный статус изучаемых нами сочетаний. Известно, что переходные синтаксические единицы уже являлись предметом изучения в ряде работ отечественных и зарубежных лингвистов. В первую очередь, такого рода исследования были проведены на материале сочетаний, созданных по модели «глагол + (абстрактное) существительное» и касались главным образом так называемых «описательных фразеологических оборотов» [Виноградов 1982: 449], «аналитических лексических коллокаций» [Телия 1996], или «описательных глагольно-именных оборотов» (ОГИО), под которыми понимаются «синтаксические конструкции, основанные на несвободном употреблении глагола-призрака (глагола, лишенного в составе данной конструкции определенного вещественного содержания), семантически неделимые, обладающие всеми категориальными и формальными признаками глагола (значение процесса, формы спряжения и вида) и выполняющие в предложении функцию простого глагольного сказуемого» [Лекант 1969: 151]. Сущность этих ОГИО, согласно подробному и многоплановому исследованию Е.Н. Лагузовой [Лагузова 2003], сводится к тому, что, с одной стороны, ОГИО отличается своеобразным аналитизмом, т.к. «глагол-призрак», выполняя грамматическую функцию, сохраняет остаточное значение, а абстрактное существительное, являясь семантическим центром этого оборота, участвует и в выражении грамматических значений предложений. С другой же стороны, ОГИО характеризуется расчлененностью состава, создается на основе подчинительной связи, и ему свойственна проницаемость как инвариантный признак [Лагузова 2003: 206]. Все это дает основание говорить об ОГИО как о единицах, занимающих своеобразное место в языковой системе. Вероятно, подобное положение свойственно и сочетаниям, построенным по модели «прил. + сущ.». Как уже было замечено выше, с точки зрения структуры анализируемые сочетания слов представляют собой подчинительные словосочетания и, соответственно, характеризуются расчлененностью состава. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев существительные и прилагательные, составляющие словосочетание, выполняют разные синтаксические функции (главным образом, подлежащего/дополнения и относящегося к нему согласованного определения). Для таких сочетаний (если они, конечно, не являются фразеологическими единицами) свойственна проницаемость, применяемая в ряде случаев для актуализации значения прилагательного в определенном контексте. Так, например, в словосочетании серое лицо лексема серый может иметь два значения - определенный цвет и посредственный, ничем не замечательный . Дифференциация значений происходит только в контекстах с привлечением в качестве актуализаторов значений других определений, ср.: серое, невыразительное лицо и серое, землистое лицо [Гришанина 1984: 26]. С другой же стороны, сочетания «прил. + сущ.» имеют тенденцию к аналитизму. На особый (устойчивый) статус этой структурной модели обратил внимание еще A.M. Пешковский, заметив, что «в нашем сознании живет стойкая форма словосочетания: «прилагательное + вызывающее в нем согласование существительное» [Пешковский 1956: 65]. Можно предположить, что, согласно происхождению из одного синкретичного (диффузного, синтезированного) имени, сочетания, построенные по модели «прил. + сущ.», уже исторически были «подготовлены» для выполнения функций несвободных единиц и даже фразеологизмов как воспроизводимых в речи оборотов, построенных по образцу подчинительных словосочетаний, обладающих целостным значением и сочетающихся со словом [Жуков 1986: 5]. Более того, как показывают проведенные исследования, тенденция взаимного тяготения существительных к прилагательным (и наоборот) в большей или меньшей степени сохранилась практически во всех языках. Одним из свидетельств этого тяготения на грамматическом уровне является тот факт, что большинство лингвистов склонно считать атрибутивную связь наиболее тесным видом связи, при котором «два члена максимально сливаются, т.е. представляют собой целостную единицу внутри предложения» [Смирницкий 1957 . 176-177] и «образуют единый комплекс, входящий в предложение как целое» [Ахманова 2003: 146]. В ряде языков этот аналитизм проявляет себя в словосложении как одном из способов словообразования, состоящем в морфологическом соединении двух или более корней (основ) и имеющем в качестве результата образование сложного слова, или композита (лат. compositum) [Виноградов 1990:469]. Переходный характер сочетаний «прил. + сущ.» в лексико-семантической сфере был отмечен еще А.А. Шахматовым: «...сочетание определяемого слова с определением во многих случаях стремится составить одно речение; но большею частью оба члена сочетания, благодаря, конечно, их ассоциации с соответствующими словами вне данных сочетаний, сохраняют свою самостоятельность» [Шахматов 1941: 303]. Анализ сочетаний существительных с прилагательными на материале русского языка обнаружил их промежуточный характер в том плане, что большинство сочетаний «прил. + сущ.» не принадлежат ни к полностью свободным, ни к абсолютно несвободным сочетаниям и располагаются в некоторой промежуточной сфере.
Когнитивно-семантический подход и его основные разновидности
Когнитивная лингвистика как одна из релевантных составляющих когнитивной междисциплинарной науки представляет собой «лингвистическое направление, в центре внимания которого находится язык как общий механизм, как когнитивный инструмент - система знаков, играющих роль в репрезентации (кодировании) и в трансформировании информации» [КСКТ 1996: 53], и имеет, в отличие от классического языкознания, глобальную методологическую установку - «одновременно вынести суждения не только о рассматриваемых языковых явлениях, но и о стоящих за ними ментальных сущностях - концептах, концептуальных структурах как структурах знания и опыта, мнений и оценок, планов и целей, установок и убеждений» [Кубряко-ва 2004: 13]. В этой связи даже самые традиционные и кажущиеся решенными лингвистические вопросы требуют иных интерпретаций, нуждающихся в привлечении когнитивного подхода к анализу языковых явлений. Одной из таких «классических» для традиционного языкознания проблем, возбуждающих «целый ряд вечно спорных вопросов» [Телия 1976: 247] и подвергшихся всестороннему изучению в лингвистике XIX-XX веков в разных аспектах, является сочетаемость языковых единиц, а вместе с ней и сочетаемость существительных с прилагательными как ее весомая составляющая. По замечанию Дж. Лакоффа, несмотря на то, что никто из лингвистов «не пытался создать теорию составных концептов в терминах теории идеализированных когнитивных моделей (ИКМ), было бы интересно рассмотреть, что могла бы включать такая теория. Очевидно, что атрибутивно-именные сочетания типа социальная ложь не функционируют в соответствии с традиционной теорией» [Лакофф 2004:106]. Действительно, сочетания «прил. + сущ.» как отражающие (вербализующие) составные концепты, на первый взгляд, кажутся прозрачными с точки зрения структуры и «достаточно простыми по своей семантике» [Кубрякова 2004: 148], однако представленный в работах отечественных и зарубежных исследователей лингвокогнитивный анализ анализируемых единиц свидетельствует о том, что они довольно редко «функционируют в соответствии с традиционной теорией». Обзор лингвистической литературы, так или иначе посвященной изучению сочетаний «прил. + сущ.» с когнитивных позиций, позволяет выделить два направления этих исследований: когнитивно-семантическое и когнитивно-композиционное, каждое из которых, в свою очередь, имеет несколько разновидностей. Несмотря на короткий, по лингвистическим меркам, срок, в рамках когнитивного подхода и когнитивно-дискурсивной парадигмы уже сформировалось несколько самостоятельных направлений в зарубежной и отечественной лингвистике. Одним из таких направлений, которое, по Е.В. Рахили-ной, «ставит во главу угла задачу семантического описания языка» [Рахилина 2000: 342], является когнитивная семантика, наиболее яркими представителями которой в зарубежной лингвистике считаются Р. Джекендорф, Дж. Лаков (Лакофф), Р. Лангакер (Лангакр), Б. Рудзка-Остин, Л. Талми, Ч. Фил-лмор, А. Ченки и др. В ряде работ ведущих отечественных лингвистов (подробнее см.: [Демьянков 1994; Кубрякова 1994, 2004; Паршин 1996; Рахилина 2000; Степанов 1995; Ченки 1996; КСКТ 1996 и мн. др.]) содержится талантливый обзор основных современных когнитивных подходов к семантике. Поэтому в рамках настоящей работы мы ограничимся лишь кратким описанием тех позиций, которые имеют непосредственное отношение к сочетаниям «прил. + сущ.». Согласно замечанию А. Ченки, «когнияшвно-ориентированные теории семантики занимаются вопросами понимания и использования языка» [Ченки 1996: 69]. То же относится и к исследованиям интересующих нас сочетаний. Как оказывается, в русле когнитивно-семантического подхода анализируемые конструкции были подвергнуты всестороннему и многоаспектному описанию первоначально в сериях попутных замечаний, а несколько позднее и в специальных работах, посвященных изучению как отдельных, конкретно взятых сочетаний слов, так и выяснению общих тенденций и закономерностей синтагматического функционирования существительных с прилагательными. Среди этих исследований, на наш взгляд, можно выделить несколько аспектов. Так, например, названный нами как СЕМАНТИКО-СУБКАТЕГОРИЗУЮЩИЙ аспект позволяет ответить на достаточно сложный вопрос о необходимости и целесообразности появления при существительном атрибутивного распространителя, основной функцией которого является субкатегоризация центрального концепта. Как известно, Дж. Лакофф использовал анализируемые нами конструкции для описания кластерных моделей на примере концепта мать. Согласно Дж. Лакоффу, мать - это «понятие, базирующееся на комплексной модели, в которой ряд отдельных когнитивных моделей объединяется, формируя кластерную модель», включающую в себя модель рождения, генетическую модель, модель воспитания, супружескую и генеалогическую модель [Лакофф 2004: 107]. Однако «вследствие усложненности современной жизни модели в кластере расходятся все больше и больше», и «в ситуациях, не позволяющих выбрать единичного индивида, мы прибегаем к составным выражениям, таким как мачеха {stepmother), суррогатная мать, приемная мать, кормилица {foster mother), биологическая мать, донорская мать и т.д.