Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Потенциальное родовое варьирование латинских имен существительных 39
1. Вступительные замечания 39
2.ТипПРМа 41
3. ТипПРМЬ 43
4.ТипПРМс 45
5. ТипПРМд 52
6. ТипПРМе 58
7. Неодушевленные существительные, род которых мотивирован аналогией (названия городов) 62
8. Названия деревьев 74
Выводы по первой главе 78
Глава вторая. Дифференцирующее родовое варьирование. Родовое варьирование смешанного типа 80
1. Вводные замечания 80
2. ТипДРМа 84
З.ТипДРМЬ 94
4.ТипДРМс 1И
5. ТипДРМс! 125
6. ТипСРМЬ 131
7. ТипСРМс 134
8.ТипСРШ 141
9. Родовое варьирование имен существительных в древнегреческом языке 146
Выводы по второй главе 153
Заключение. Общие выводы 154
Библиография...
ТипПРМЬ
Так как вариантность неоднородна, и это во многом предопределяет степень императивности нормы, по мнению К.С. Горбачевича, возникает задача установления разных зон вариантности, что позволит дать не только более правильные нормативные рекомендации, но и в отдельных случаях определить характер дальнейших изменений, т.е. предугадать лингвистически перспективную норму. Понятием «зона вариантности» охватываются те языковые факты, для которых появление параллельных форм при сохранении тождества значения представляет собой характерную особенность [Горбачевич 74; 77].
Зоны сильного варьирования - обычно создаются внутренними причинами, включают в себя «вариантные ряды, члены которых обладают относительно регулярной воспроизводимостью (на определенном этапе развития языка) и нередко функциональным своеобразием. Следствием устойчивости таких вариантов и является компромиссная норма»: прожитый - прожитой, белы - белы, тракторы трактора.
Зоны слабого варьирования: «здесь для вариантных рядов, как правило, не имеющих свойств регулярной модели, характерны либо противопоставленность актуального варианта устарелому {револьвер револьвер, ботинок - ботинка, рояль м. - рояль ж., номер - нумер), либо противопоставленность нормативного просторечному или ненормативному (мести - месть, оспа - воспа, нрав - ндрав) - причины внешнего характера [Горбачевич 74; 79].
Устойчивость и известный консерватизм системы любого литературного языка замедляют разнообразные процессы лингвистических изменений, а возможности для объединения гетерогенных элементов и проникновения в литературный язык форм и явлений других функциональных и территориальных подсистем данного языка в условиях существования литературной нормы также значительно суживаются. Таким образом, ведущая тенденция, связанная с регулирующим действием нормы, заключается, по-видимому, в последовательном уменьщении общего числа вариантов, а также в исключении и преобразовании некоторых типов варьирования [Семенюк; 53]. При этом для морфологических явлений тенденция к уменьшению вариантности, по-видимому, не является столь ярко выраженной как для орфографии, и снятие одних вариантов не исключает сохранения и использования других и возникновения в языковой системе ряда новых вариантных возможностей, закрепляемых литературной нормой [Семенюк; 55].
Необходимо также отметить вслед за В.В.Веселитским, что «соотношение и самое содержание нормы и вариантов оказывается неодинаковым в разные периоды языка. Решающим здесь бывает состояние системы языка, обусловливающее конкретную конфигурацию нормы» [Веселитский; 31]. (10) по узуальности/окказионалыюсти вариантов10: Очевидно, что признание нормативности любого языкового факта опирается обычно на непременное наличие трех признаков: 1) языковой узус, т.е. регулярная употребимость (воспроизводимость) данного способа выражения; 2) соответствие этого способа возможностям системы литературного языка (с учетом ее исторической перестройки) и 3) общественное одобрение данного узуса; роль судьи выпадаег в этом случае обычно на долю образованной части общества [Горбачевич 74; 79 . В речевой практике, по определению Э.Д.Головиной, возможны окказиональные варианты как надсловные (например аллофоны гласных фонем в слове Петербург - в речи известного чеховского персонажа: Пютюрбур)) внутрисловные (например, неровная, тряская трасса называется тряссой), так и межсловные (проворный - проворлывый, орлиный -орлий, неутомимость -неустннностъ) [Головина; 61].
Еще одним признаком, характеризующим вариантность можно считать (11) мотивированность/немотивированность11. Особенно значительна роль мотивированности в сфере лексико-семантического варьирования слова, где по существу ни один вариант не рождается вне мотивированности, однако фактор мотивированности проявляет себя и в сфере морфологических вариантов слова (см., например, [Блинова 74; 149]). Немотивированность, в зависимости от сферы своего проявления, тоже может способствовать возникновению различных вариантов слова. Так немотивированность формы рода для большинства неодушевленных и некоторых разрядов одушевленных существительных создает благоприятные условия для грамматического варьирования слова например: проток - протока крыльио - кт)ылеи пасм - псісмсі - ПСІСЛІО (единица измерения пряжи) и под. Причем, немотивированность обычно выступает лишь как фактор, способствующий возникновению вариантов слова, которые порождаются причинами языковыми (Ьонетическими морфологическими) и неязыковыми так непосредственным толчком для развития грамматически вариантных слов можно считать такие слов оканчивающихся сочетанием согласных (литр - литпо. кедр - кедюо) неразличение заударных
ТипПРМе
Наиболее интересными, однако, нам представляются те случаи, когда и в древнегреческом языке наблюдается, более или менее подобное описываемому в латыни, колебание существительного в роде: ТОЩЩЩОУИ окбкеїрос- лат. сурёгоп (сурёгат), Т п Vr, Col, Pt cyperus, Т m PM «купырь, род камыша»; то ЖДОШОУи 6 тщбщод - лат. pronon (-um), Т п или pronaos (-us), Т m (греч.) Vtr «паперть или притвор храма»; а реже п arotvoc - лат. schoemtm, Т п Col и schoenus, Т m (греч.) «ароматический злак «верблюжье сено» Cato, Col; схен, дешевая душистая мазь из «верблюжьего сена» Р1; схен, египетско-персидская мера длины = 30 стадиям (ок. 5,5 км) РМ»; 6, РМ Г Тартарос Hes. та Тартара - лат. Tartarus (-os) I, Т m и Trtara, Oram n Lcr, Vetc. «Тартар, подземное царство, ад»; то Эоиоу и 6 &ШОС - лат. thvmum. Т п и thymus. Т m V, О, РМ, О etc. «тимьян». Наличие таких ПРМ в древнегреческом лишний раз подтверждает привеленный выше тезис А. Эрну о принадлежности подобного родового варьирования к эпохе, предшествовавшей возникновению латинского языка [Эрну; 18].
Следующей, представленной в таблице, является группа ПРМ, один из членов которой среднего рода II скл., а второй - мужского рода IV скл., например coeptum. Т п V etc и coeptus II, us m С, St «начинание, начатое дело, предприятие»; exercitum. Т n Ace, Naev, Vr, Eccl и exercitus I, Us w «упражнение PI; обученное войско, армия, вооруженные силы Nep, L; пехота Cs, L; собрание граждан, народное собрание Vr, AG; множество, стая (corvorum V); хлопоты, мучение, мука Р1»; fartus II, lis т Eccl и fartum, Т n «начинка, содержимое РМ; мясистая часть плода, мякоть (f.fici Сої): vests f. гиутл. PI человеческое тело, человек»; fetus И, us т С, Lcr и fretum. 1 п тж. pi. «прибой, прилив, тж. бушевание, волнение V; море Н, Just; перен. небо Епп; пролив {преим. Сицилийский) С etc; поэт, весна (как переход от весны к лету) Lcr; жар, пыл Lcr, Fl»; luxum, Т п Cato, Lcr и hixus II, us т St, T, Ар «вывих»; promissiim, i n [promitto] PJ, V, О etc. и promissiis II, (us) m Man «обещанное, обещание»; tomtrus, us m или tonitrum,Tn (преим. pi tonitrua, uum n) [tono] PI, Lcr, V, С etc. «гром, удар грома»; УЙштЛ n Lcr и vullus. us т (тж. pl) «черты лица, лицо С; выражение лица С, РМ, Н; взгляд О, С; гневное выражение лица Я; лик О; обличье, внешность, вид О; изображение, портрет РМ» и под39.
Объяснить этот тип родового колебания труднее. Представляется возможным, что и в этом случае происходит смешение мужского и среднего грамматического рода существительных, подобное описанному выше40. Как известно, четвертое склонение в латыни представлено лишь очень небольшим количеством слов [Тройский; 167], Ррну; 86]. В.М. Линдсей характеризует данное склонение как ставшее «как бы привилегией образованной части римского общества» [Линдсей; 58] и выражает серьезное сомнение в том, чтобы «в повседневной латинской речи проводилось какое-нибудь различие между склонением основ на -и и склонением основ на -о»41 [там же]. По свидетельству А. Эрну, «существование основ на -и уже с самого начала литературной традиции находилось под угрозой, что и вызвало в конце концов их поглощение основами на -о/-е» {Эрну; 86]. Именно это дает нам основания считать родовариантные пары, содержащие в качестве одного из компонентов существительное IV склонения, полноценными ПРМ.
Своеобразным подтверждением тому предстает еще одна группа ПРМ, подробно описанная А. Эрну [Эрну; 88]: сопш, us « = comum II, Г п редко Тег, Lcr, Vr = cornus II, us m редко «рог V, H, PI, Ар etc.; бивень Vr, РМ; сигнальный рог, рожок С, Vetc. и др.зн»; gejfl, lis п, тж. gelum, 1 п и gelus. us m «мороз, стужа Я; лед, тж. смерзшийся снег V, РМ; старческая слабость, упадок жизненных сил V; окоченение Lcn»; genu (в поэзии тж. ii)42, us п «колено О, Pt, Т etc.; узел (на стебле) РМ и genus II, Os m ЇМ. Эта группа, как виДИм, весьма немногочисленна. Немного шире представлен еще один тип колебания - ПРМ, оба члена которых (один - мужского, другой - среднего рода) принадлежат к III склонению: tlgor, oris m Aug и frtgus, oris n «холод, стужа 6\ Col, V; холодный край, местность с суровым климатом О; прохлада, свежесть О; озноб СС; холод смерти, смерть Lcr, Vu др.зн»;
ТипДРМа
С точки зрения изучения истории языка вообще и изучения генезиса грамматической категории рода в частности несомненный интерес представляют те случаи морфологического чередования, когда колебание членов коррелятивной пары в роде сопровождается изменением их лексического значения (в диапазоне от оттенков значения до полного изменения семантики).
Как правило, анализируя колебания в роде имен существительных, исследователи рассматривают только формы, обладающие одинаковым лексическим значением (Горбачевич, Мучник, Рогожникова, Филин и многие другие), причем подобное тождество не предполагает каких-либо семантических оттенков (см., например, [Филин; 128], [Москальская; 57], [Нетушил 78; 74], [Корлэтяну; 173], [Покровский; 281], [Kent; 15], [Kieckers; 11], [Palmer 54; 160]).
Между тем Ф.А. Никитина [Никитина; 156], например, констатируя вслед за И.П. Мучником [Мучник; 189-190] (см. также [Чернышев; 522], [Горбачевич; 142], [Граудина 80; 279], [Булаховский; 85 и далее] и др.) наличие в словаре В.И. Даля 165 родовых чередований (рассматриваются случаи с чередованием финалей Ооа) без изменения значения, обращает внимание на факт отражения словарем 50 случаев чередования с изменением значения [Никитина; 156].
Л.К. Граудина отмечает тот факт, что в современном русском литературном языке насчитывается примерно сто пар существительных, колеблющихся в роде между мужским на твердый и женским на -а, причем «некоторые равноправны (скирд - скирда, ставень - ставня, спазмспазма), а некоторые варьируют лишь в отдельных значениях и словосочетаниях, обнаруживая в целом тенденцию к размежеванию» (в качестве примера приводится пара просек - просека) [Граудина; 108].
Рассматривая чередования флексий 0 - а в украинском языке, Ф.А. Никитина подразделяет группу родовариантных существительных на две подгруппы: «а) без изменения в значениях чередующихся слов; б) с изменением их значения, большим или меньшим (от оттеночного значения до полного его изменения)» [Никитина; 120].
В.М. Солнцев обращает внимание на «своеобразный вид варьирования» [Солнцев 77; 226], свойственный современному китайскому языку, в котором обнаруживается сосуществование ряда семантически тождественных или несколько различающихся по смысловому объему пар слов (разрядка наша) и делает вывод о том что «изменение формы существования слов в китайском языке, с одной стороны, порождает действительно две формы существования одного слова как два варианта «одного и того же слова», с другой стороны ведет даже не к появлению синонимов а к отпочкованию новых слов отличающихся от исходных уже не только формой существования но и своим значением и следовательно разным употреблением» [Солнцев77; 227].
Л.А. Глинкина, рассматривая родовую вариантность в ее динамике на материале древнерусского языка, считает грамматическое варьирование одним «из частных, но существенных вопросов проблемы исторической взаимосвязи лексики и грамматики в аспекте истоков и эволюции семантической деривации» [Глинкина 94; 54]. «Семантическое словообразование», - пишет Л.А. Глинкина, «оказалось сопряженным с грамматическим варьированием в силу разных причин. Во-первых, потому, что его многомерные языковые единицы - равнозначные формальные модификации слова - обращены одновременно к разным уровням: грамматике, лексике, словообразованию. Во-вторых, на всех этапах развития языка последовательно реализовалась тенденция к устранению семантического, структурного и функционального тождества лексем путем гибели одного или обоих вариантов и возможности лексикализации одного варианта. В-третьих, явления омонимизации и морфолого-синтаксической трансформации во всех ее разновидностях как словообразовательные процессы всегда связаны с сопоставлением исходных и производных, лексикализованных языковых единиц. Таким образом, пересекались и совпадали конечные «усилия» грамматического варьирования и неморфологического словообразования. Поэтому логично проследить в динамике регулярность (разрядка автора) появления номинаций путем лексикализации вариантов и связать типологию семантических новообразований с типологией морфологических вариантов в парадигматике изменяемых частей речи» [Глинкина 98; 41]
Единственными известными нам работами, затрагивающими вопрос семантического расщепления родовариантных пар в латинском языке, являются исследования A.А. Грушки, в частности этюд «О некоторых суррогатах вторичного образования» [Грушка; 226-237]66. «В некоторых случаях», - писал A.А. Грушка, «...непосредственное преобразование из одного рода в другой сопряжено с семасиологическим переходом, который обычно является при вторичных образованиях. Эти случаи, насколько мне известно, до сих пор еще не были ни сгруппированы, ни подвергнуты исследованию...» [Грушка; 227] В другой работе автора -«Этюдах по латинскому именному словообразованию», был подвергнут анализу ряд коррелятивных пар типа librarius «имеющий дело с libri» : librariwn «место для llbri» [Грушка 06; 29]] "" о существованпя в лзшинском языке возможное выражагь смысловые различия путем применения разных парадигм склонения сущестеительных Iоворит 1акже Н.Д. Арулонова в рабо1е «Очерки по словообразoвaнию в испанском языке» [Арутюнова; 124]. Что касается древнегреческого языка, необходимо прежде всего отметить монографию Дж. Гагнепайна «Les noms grecs en -os et en -. Contribution a l tude du genre en indoeuropean». Монография содержит обстоятельный анализ случаев образования абстрактных имен из женского рода прилагательных, затрагивающий также случаи параллельного функционирования именных форм мужского рода на -os и женского рода на -а, как с тождественной семантикой [Gagnepain; 46], так и с семантическим расщеплением Юаепешіп 14 20 23 etc 1
Ф.А. Никитина также обращает внимание на подобные языковые факты в древнегреческом [Никитина; 158-159], особенно выделяя те пары, которые обладают заметными пересечениями в значениях коррелятов.
Как уже говорилось выше, А.Б. Копелиович вводит для родовых параллелей, члены которых могут быть признаны, по терминологии Л.А. Глинкиной, лексикализованными вариантами, термин «дифференцирующая родовариантная модель (ДРМ)» (в качестве примеров приводятся пары чайник (сосуд для приготовления напитка) -чайница (сосуд для хранения чая); 6 ij/apag«рыбак» - то y/dpi «рыба»; ;, rf аиСиуод «супруг, супруга»; нем. der Verdienst «заработок» - das Verdienst «заслуга») [Копелиович 95; 26]. В дальнейшем для характеристики соотносительных родовых параллелей, характеризующихся различием лексического значения противочленов, мы будем использовать именно этот термин.
ТипСРМЬ
Как видим, РМ и в этом случае зачастую являются заимствованными из греческого. По свидетельству М.М. Покровского, способ образования абстрактных имен из женского рода прилагательных, был характерен не только для латинского, но и для других индоевропейских языков, в частности для древнегреческого [Покровский; 280] (см. также [Palmer 80; 251]). Еще одной отличительной чертой этой группы РМ является наличие 5 родовых параллелей с суффиксом -anus, -aria. Выше мы уже упоминали о продуктивности субстантивации прилагательных с этим суффиксом (см. выше стр. 94). А. Дрэгер, например, приводит ок. 250 субстантиватов с fr/i«[Draeger;44]. 4) РМ, включающие, по-видимому, вторичные образования иной природы, нежели субстантивация: discentia, ае/[disco I] Pert «учение, наука» и discens, entis т [disco I] L, Лen «ученик»; уеща, ae/a/, M, Priap = membram virile - «мужской половой орган» и уегршЛ/и Cil, J, М «подвергшийся обрезанию»; galeoja, aef[demin. к galea, ае/1) шлем; 2) хохолок (alitis Col)] Vr «сосуд со шлемообразным углублением» и galeolus, ї т Su «дятел-пчелоед, щурка (Merops opiosterjK
Последний пример интересен тем, что суффикс -/о, -Іа в данном случае, очевидно, не является деминутивным, хотя и может быть принят за таковой ввиду внешнего сходства с уменьшительными суффиксами (см. схожий пример [Грушка; 230], а также [Stolz-Schmalz; 215-217], [Conrad; 80]). Существительное galeolus. как нам представляется, продолжает словообразовательный ряд, подробно описанный А.А. Грушкой: орнитологические термины на -lo, -la [Грушка 06; 150] (см. также выше - стр. 44). Остальные РМ этого типа с трудом поддаются группировке. В трех случаях компоненты ДРМ, согласно пометам, данным в словаре И.Х. Дворецкого79, являются заимствованиями из древнегреческого: syUaba, ае/(греч.) «слог: syllaba longa brevi subjecta vocatur iambus Я;pl. стихи M» и syllabus, ї m (греч.) Aug «список, перечень» - греч. rj auA-Aa/Jr} «завязка, позязка Aesch.; звукосочетание, слот Plat., Arst.. Dem.»; syngrapha, ae/G, Spart, Amm, С (греч.) «долговая расписка, платежное обязательство» и syngaphus, Г т (греч.) «договор, контракт Р1; проходное свидетельство, пропуск Р1» - греч. ] аиу-уращ «запись, описание Her:, летопись Thuc.; договор, контракт, соглашение Thuc; документ, акт, расписка»; tome, es/ (греч.) Aus «цезура, остановка в чтении стиха» и tomus, \т (греч.) «кусок, клочок бумаги М; часть книги, тж. книга, том Hier» -греч. ] rofurj «отрезок Нот, Soph.; конецц ,кай йhuc; ... стих, цезура» ни TOjLiog «ломтик, кусок Arph.; часть рукописи Diog. L.» при наличии прилагательного хо/лодЪ «режущий, острый; резкий».
В одном случае мы имеем дело с коррелятивной парой, подобной описанным выше, т.е. содержащей в качестве одного из компонентов Nomen Agentis. Особенностью данной пары является то, что Nomen Agentis относится к І скл.: propla I, ae m (греч.) PI, Vr, С etc. «мелкий торговец, лавочник» и propla II, ae / CTh, Eccl «мелочная лавка» - греч. 6 тро-ксоХщ, ои «торговый посредник Arph. Три РМ содержат деминутивные образования: animula, ж f [demin. к anima] «душонка, душенька Spart, Aug; некоторое оживление, немножко жизни С» и animulus. \т [demin. к animuss ]«ушечкаа mi animale! PI» при наличии anima, ae/«воздух , дуновение, дыхание С, РМ; жизненное начало, жизнь Епп, Тег; живое существо V, Есп; душа (иногда в смысле animusj; ласк, душа, жизнь (моя) С» н animus, т «дух, разумное начало, мысль С; дух, жизненное начало (в человеке) L, Sen; душа С, Епп;... ласк, душа (моя), душенька (mi anime! PI, Тег)»; dvula, ae/ [demin. clava] Vr «прививок, черенок» и cjavuluss .m [demm. clavas] Cato, Vr «гвоздик, кнопка» при наличии clava, ае/[llavis] «дубина, булава, жезл, посох, палка PI, С etc.; фехтовальная трость С» и clavus. Г m «гвоздь Cs, С; руль, кормило С; желвак, бородавка или мозоль СС, РМ, пурпуровая полоса на тунике PJ; род болезни оливковых деревьев РМ»; pancula, ae / [panus] «кисть, метёлка, пучок (у растений) РМ; род опухоли или нарыва Ар, Ser» и pniculus. т [demin. к panus] «пучок камыша: p. tectorius PI кровельный камыш» - pnus. т (греч.) «пряжа, намотанная на веретено LM; род опухоли СС, РМ; метелка проса РМ».
В первом случае мы имеем дело с параллельными деминутивными образованиями, которые различаются экспрессивно-эмоциональными оттенками значений. Существительное anmala передает также значение объективной уменьшителнности80, подобно именам clvala и clavulus.
Особенностью деминутивов в третьем случае является то, что они 1) передают несколько иное значение по сравнению с основным существительным81; 2) нарушают правило, согласно которому деминутивы сохраняют род основного существительного [Kent; 14]. По-видимому, в этом случае коррелятивные формы появились именно в целях разграничения значений.
Две РМ содержат в качестве одного из компонентов существительное IV склонения: fta, ае / [fetos I, 1] Vr, V, Ар «мать, родительница» и fetos II, s m «порождение, рождение С, РМ; урожай, произведения земли (teirae f. С; annuus f. РМ); произрастание, рост V; потомство, молодняк, дети Tib, Ар etc.; побег, отпрыск (olivae О; nucs V); сбор, урожай, плоды V, О, Col etc.» при наличии прилагательного ftos I, а, um «оплодотворенный, беременный; засеянный, плодоносный; поэт, наполненный, набитый; родивший, разрешившийся от бремени»;