Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы и принципы исследования 12
1.1 Восклицательные конструкции. Обзор литературы 12
1.1.1 Понятие конструкции в лингвистике 12
1.1.2 Восклицательные конструкции как конструкции. Грамматико-конструкционный подход 15
1.1.3 Фактивно-пресуппозитивный подход к изучению восклицательных конструкций 24
1.1.4 Ерадуально=степенной-подход-к-изучению-воеклицательных-конструкцийт7т37
1.1.5 Восклицание: речевой акт, особый синтаксический тип предложения или категория субъективной модальности? 45
1.1.6 Прагматико-синтаксический статус восклицательных конструкций в узком смысле 47
1.1.7 Выводы 53
1.2 Принципы исследования 56
1.2.1 Теоретические рамки и методология исследования 56
1.2.2 Основные параметры исследования и принципы составления анкеты 60
1.2.3 Материал исследования 63
Глава 2. Средства выражения восклицания 69
2.1 Прагматико-семантические свойства восклицательных конструкций в узком и
широком смысле 69
2.1.1 Обязательные прагматико-семантические свойства восклицательных конструкций в узком и широком смысле 70
2.1.2 Обязательные прагматико-семантические свойства восклицательных конструкций в узком смысле 72
2.2 Синтаксические стратегии оформления восклицательных конструкций в узком смысле 77
2.3 Инверсивные конструкции 78
2.3.1 Степенные инверсивные конструкции 79
2.3.2 Полярные инверсивные конструкции 84
2.4 Конструкции с усилительными местоимениями 85
2.5 Конструкции с вопросительными местоимениями 90
2.6 Конструкции со структурой синтаксически зависимого предложения 93
2.6.1 Придаточные предложения: подчинительные союзы со значением ' что' 94
2.6.2 Придаточные предложения, возглавляемые причастием 97
2.6.3 Косвенные вопросы 98
2.6.4 Алодосис условного предложения 101
2.6.5 Инфинитивные конструкции 102
2.7 Конструкции со структурой именной группы 104
2.7.1 Определенная именная группа без обязательной относительной клаузы 105
2.7.2 Определенная именная группа с обязательной относительной клаузой 106
2.7.3 Номинализация ПО
2.8 Собственно восклицательные конструкции 120
2.8.1 Собственно восклицательные конструкции литературного итальянского языка и падуанского диалекта венетского языка 120
2.8.2 Собственно восклицательные конструкции каталонского языка 122
2.8.3 Собственно восклицательные конструкции русского языка 125
2.8.4 Собственно восклицательные конструкции литературного итальянского, падуанского диалекта венетского, каталонского и русского языков как восклицательные конструкции в узком смысле 126
2.8.5 Собственно восклицательные конструкции арабского языка 127
2.8.6 Собственно восклицательные конструкции немецкого и нидерландского языков 129
2.8.7 Собственно восклицательные конструкции венгерского языка 131
2.8.8 Собственно восклицательные конструкции скандинавских языков 133
2.8.9 Конструкции с собственно восклицательными местоимениями в японском языке 134
2.8.10 Собственно восклицательные конструкции с наречиями оценки в европейских языках, в венгерском и грузинском 137
2.8.11 Собственно восклицательные конструкции с неопределенным/определенным ар.тиклем.в европейских.языках,-В-баскском-и-какабэ 1-3 8
2.9 Восклицательные конструкции в узком смысле как сентенциальные актанты фактивных матричных предикатов 141
2.10 Выводы 149
Глава 3. Восклицательные конструкции с вопросительными местоимениями 151
3.1 Синтаксические структуры утвердительных, вопросительных, косвенно-вопросительных, восклицательных и косвенно-восклицательных предложений 151
3.2 Вопросительные местоимения в восклицательных контекстах 182
3.3 Вопросительные местоимения в восклицательных конструкциях с качественными прилагательными или наречиями 204
3.3.1 Вопросительные местоимения со значениями 'сколько'/ 'насколько'/ 'сколький' 206
3.3.2 Вопросительные местоимения со значением 'какой' 214
3.3.3 Вопросительные местоимения со значением 'что' 224
3.3.4 Вопросительные местоимения со значениями 'какой'/'что' 227
3.3.5 Вопросительные местоимения со значением 'как' 230
3.3.6 Вопросительные местоимения со значением 'который' 240
3.3.7 Выводы 242
3.4 Выводы 244
Глава 4. Восклицательные конструкции и некоторые другие грамматические явления 246
4.1 Восклицательные конструкции и грамматические категории миративности, эвиденциальности и модальности 246
4.1.1 Восклицательные конструкции и грамматическая категория миративности (в ее связи с категориями эвиденциальности и модальности) 246
4.1.2 Восклицательные конструкции и категория эвиденциальности 257
4.2 Отрицание в восклицательных конструкциях 260
4.3 Восклицательные конструкции и оптативные конструкции 266
4.4 Междометия в восклицательных конструкциях 271
4.4.1 Общие характеристики междометий 272
4.4.2 Междометия в восклицательных конструкциях 276
4.5 Выводы 279
Заключение 281
Условные обозначения 284
Приложение №1. Анкета 286
Приложение №2. Генетический указатель языков 291
Библиография 295
- Понятие конструкции в лингвистике
- Обязательные прагматико-семантические свойства восклицательных конструкций в узком и широком смысле
- Вопросительные местоимения в восклицательных контекстах
- Восклицательные конструкции и грамматическая категория миративности (в ее связи с категориями эвиденциальности и модальности)
Введение к работе
Актуальность исследования определяется, во-первых, тем, что за последние годы в лингвистической науке возрос интерес к описанию восклицательных конструкций в конкретных языках. Значительное количество цитируемой в настоящей работе литературы, непосредственно относящейся к описанию восклицательных конструкций конкретных языков, датируется последним десятилетием.
Во-вторых, в имеющейся на сегодняшний день литературе представлены различные теоретические подходы к анализу восклицательных конструкций в исследуемых авторами языках, и при этом до сих пор не было предложено единого подхода к изучению восклицательных конструкций, который бы учитывал опыт уже имеющихся в литературе теоретических подходов.
В-третьих, различные теории предлагают свой анализ данных одного или нескольких языков, не учитывая многообразие восклицательных конструкций в других языках. До сих пор не было проведено исследования с привлечением обширного материала различных языков, что позволило бы пролить свет на многие вопросы, связанные с теоретическим анализом восклицательных конструкций.
Поэтому назрела необходимость сопоставить уже описанные в литературе данные, привлечь новый языковой материал и на основании этого предложить единый подход к изучению восклицательных конструкций.
Научная новизна настоящей работы заключается в том, что в ней впервые на обширном материале различных языков предлагается единый подход к изучению восклицательных конструкций, который основывается на сопоставлении и дополнении уже имеющихся в литературе теоретических подходов, ограничивающихся анализом материала одного или нескольких языков.
Теоретическую значимость данного исследования составляют следующие основные результаты, полученные в ходе работы. Предложено выделять восклицательные конструкции исходя из набора определенных прагматико-семантических критериев, а не из наличия в конструкции определенных формальных средств (например, вопросительных местоимений). Выявлены стратегии оформления восклицательных конструкций в узком смысле. Обнаружен континуум грамматичности употребления вопросительных местоимений в независимых восклицательных конструкциях различных языков. Исследован вопрос о сходстве структурных характеристик независимых и косвенно-восклицательных конструкций с вопросительными местоимениями со структурными характеристиками косвенно-вопросительных конструкций.
Практическая значимость настоящего исследования заключается в том, что в ходе работы была составлена и апробирована анкета (51 предложение с релевантными диагностическими контекстами), которая может быть использована в полевой работе с восклицательными конструкциями. Анкета позволяет выявить семантико-синтаксические особенности восклицательных конструкций в конкретном языке. Материал, полученный в ходе исследования, может быть полезен при подготовке теоретических курсов по синтаксису, семантике и прагматике восклицаний.
Материалом исследования послужили данные грамматических описаний и специализированных работ по восклицательным конструкциям конкретных языков (около 70 языков). С помощью составленной анкеты были получены данные от носителей следующих языков: арабского (классического), баскского, болгарского, грузинского, иврита (современного), корейского, литовского, осетинского, турецкого, хинди, эстонского. Материал этих и целого ряда других языков был также получен при очной или заочной работе с информантами. В ходе работы с русским языком активно использовались данные Национального Корпуса Русского Языка (.
Апробация. Основные положения диссертации были представлены и обсуждены на Седьмой Конференции по типологии и грамматике для молодых исследователей (Санкт-Петербург, ИЛИ РАН, ноябрь 2010), на семинаре по коммуникативам под руководством И.А. Шаронова (РГГУ, апрель 2012), на Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2012» (МГУ, апрель 2012), на конференции для молодых ученых по ареальной лингвистике, грамматике и языковым контактам (Тарту, Эстония, май 2012), на Пятой международной конференции по когнитивной науке (Калининград, июнь 2012), на 45-й ежегодной конференции Европейского Лингвистического Сообщества (Стокгольм, Швеция, август-сентябрь 2012) и на Пятой конференции по синтаксису языков мира (Дубровник, Хорватия, октябрь 2012).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения, 2 приложений (анкета и генетический указатель языков) и библиографии, насчитывающей около 300 отечественных и зарубежных работ.
Понятие конструкции в лингвистике
В русскоязычной лингвистической традиции конструкция - это «синтаксически связанное сочетание слов, словесное построение» [Ожегов 1986: 250]. Синтаксическая конструкция - это «соединенное по правилам грамматики целое, состоящее из слов, словосочетаний, предложений» [Розенталь и Теленкова 1976: 388]. Таким образом, конструкция и синтаксическая конструкция трактуются как очень близкие понятия. Конструкцией является как словосочетание, так и предложение. Конструкцией может быть именная группа, деепричастный оборот или сложноподчиненное предложение.
В более современной работе [Безяева 2002] понятие конструкции трактуется в коммуникативном аспекте. Конструкция представляет собой коммуникативную единицу, реализующую целеустановку на уровне языка. Более того, «каждой целеустановке соответствует вариативный ряд конструкций, ее выражающих» [там же: 13]. Каждая конструкция обладает определенным коммуникативным значением, типом соотношения средств разных уровней языка и спецификой сфер общения. Охарактеризуем в качестве примера конструкцию вида ИМПЕРАТИВНЫЕ ФОРМЫ ГЛАГОЛА + ЧАСТИЦА же + ИК-2. Она употребляется для выражения повторной каузации действия, в том числе раздраженного требования (например, Иди же! Ты должен идти, но не идешь ). Что касается формальных языковых средств, ее составляющих, их совокупность отличает данную конструкцию от других конструкций. Как отмечает М.Г. Безяева, конструкция с частицей же «позволяет реализовать несколько более высокий регистр» [там же: 153], нежели аналогичная конструкция без же. Отдельно отметим, что обсуждаемая коммуникативная трактовка понятия конструкции, учитывающая многоплановость и разноуровневость конструкции, напоминает трактовку этого понятия в рамках Грамматики конструкций, к обсуждению которой мы сейчас перейдем.
В теории Грамматика конструкций (см. [Goldberg 1995], [Fillmore, Kay 1993], [Ра-хилина (ред.) 2010] и др.) понятие конструкция имеет несколько иное значение, однако схожее с понятием, выработанным русской лингвистической традицией5.
Конструкция в рамках этой теории понимается как «соответствие между формой и значением, существующее независимо от глаголов. ... конструкции сами выражают значение независимо от слов в предложении»6 [Goldberg 1995: 1]. Приведем еще одно похожее определение конструкции: конструкция - это «языковое выражение, у которого есть аспект плана выражения или плана содержания, не выводимый из значения или формы составных частей» [Рахилина (ред.) 2010: 19].
Мы хотели бы кратко осветить проблему композициональности, или выводимости, значений в рамках обсуждаемой теории. Представление о ней отличается от принятой в формальной семантике точки зрения. Основоположники формальной семантики Г. Фреге и Р. Монтэгю понимали композициональность следующим образом: Г. Фреге полагал, что значение языкового выражения представляет собой функцию значений непосредственных составляющих, в то время как Р. Монтэгю считал, что композициональность заключается в соответствии между комбинацией синтаксических структур и комбинацией их интерпретаций. Несмотря на элегантность этого подхода, формальная семантика (как, впрочем, и формальный синтаксис) пренебрегала идиоматическими выражениями, для которых композициональность в означенном выше смысле имела довольно слабую предсказательную силу. Грамматика конструкций, возникшая как реакция на это пренебрежение, ставила во главу угла идиоматические выражения. Один из идеологов данного направления А. Гольдберг высказала более осторожную точку зрения: значение выражения является результатом интеграции значений лексических единиц в значения конструкций [Goldberg 1995: 16]7. Композициональность представляет собой шкалу: на одном ее полюсе находятся выражения, значения которых полностью выводимы из значений составляющих их лексических единиц (например, написать письмо), а на другом полюсе находятся идиоматические выражения (например, бить баклуши), значения которых не выводимы из значений лексических единиц (см. подробнее [Wulff 2010], [Kay, Michaelis в печати]).
Конструкции организованы в сети так, что одни конструкции служат «материалом» для образования других конструкций. Таким образом конструкции образуют конструкти-кон (constructicon), названный по аналогии с лексиконом (lexicon). Так, конструкция бить баклуши не расчленима на более «мелкие» конструкции, а конструкция написать письмо расчленима на написать N, где N - актантная именная группа, и письмо. Конструкция Маша знает, сколько в мире языков представляет собой конструкцию более сложного уровня: она состоит из двух конструкций N1 знает N2 и сколько N Loc , где Loc - предложная группа с локативным значением. Таким образом, грамматика языка представляет собой множество правил в виде конкретных конструкций, универсальных и частных [Pul-mm,Zwickyl991:252]9.
В русскоязычной лингвистической традиции восклиі(ательная конструкция - это конструкция, которая выражает эмоции Говорящего и произносится с особой интонацией. А. М. Пешковский пишет, что «если мы говорим для того, чтобы, сообщая свои мысли, в то же время выразить и чувства, овладевающие нами по поводу этих мыслей, наша речь будет восклицательной» [Пешковский 2001: 356]. Похожая мысль высказывается в работе [Галкина-Федорук и др. 2009: 21]: «Предложения эмоционально насыщенные (они произносятся с особой интонацией) называют восклицательными». Таким образом, две отличительные особенности восклицательных конструкций - выражение Говорящим своего эмо-ционального состояния и особый интонационный контур .
Такое широкое понимание восклицательной конструкции соответствует предмету настоящего исследования, поскольку, как будет показано ниже, восклицательными конструкциями являются единицы разных уровней: от именной группы (Зима! или Ох уж эти дети!) до сложноподчиненного предложения (Ты не поверишь, где мы вчера были!).
Обязательные прагматико-семантические свойства восклицательных конструкций в узком и широком смысле
Восклицательные конструкции в широком и узком смысле относятся к экспрессивным речевым актам. Опираясь на классическую работу [Austin 1962] и более современную статью [Castroviejo 20086], мы сформулировали следующие общие свойства восклицательных конструкций в узком и широком смысле: эмоциональная установка Говорящего, первичная эгоцентричность и перлокуция. На наш взгляд, именно эти свойства являются наиболее релевантными для обсуждения в настоящей работе, поскольку они отсылают непосредственно к свойствам восклицательных конструкций, выделенным в теоретических подходах, рассмотренных в главе 1.
То, что стоит за свойствами эксплицитной эмоциональной установки и первичной эгоцентричное, в работах [Michaelis, Lambrecht 1996], [Michaelis 2001] было отнесено к основным свойствам восклицательных конструкций. Мы, однако, полагаем, что эксплицитная эмоциональная установка Говорящего и первичная эгоцентричность свойственны любой восклицательной конструкции, не только восклицательным конструкциям в узком смысле, как, по всей видимости, полагают Л. Михаэлис и К. Ламбрехт. Кроме того, при выделении свойства перлокуции мы противопоставляем наш подход подходу А. Мутауа-киля, полагающего восклицательные конструкции категорией субъективной модальности, а не речевым актом.
В данной работе мы рассматриваем только одну разновидность эмоциональной установки Говорящего, а именно удивление Говорящего по поводу нарушения ожидаемо го им определенного положения дел в мире (например, восклицательная конструкция в широком смысле: Вот это да, он все-таки сдал экзамен! и восклицательная конструкция в узком смысле: Ого, какую машину он купил!). Эмоция удивления подробно обсуждается в главе 4. Восклицательные конструкции в широком и узком смысле могут передавать не только удивление, но и другие эмоции Говорящего. Нам кажется, имеет смысл обсудить то, что свойства, выделяемые для восклицательных конструкций в узком смысле, которые приводятся в разделе 2.1.2, характеризуют не только эмоциональное состояние удивления, но и другие эмоциональные состояния. Мы вернемся к данному вопросу после обсуждения этих свойств.
Как было показано в главе 1, понятие первичной эгоцентричности близко понятию дейктической ориентации высказывания на Говорящего, введенному в [Michaelis 2001]. Однако мы полагаем, что понятие первичной эгоцентричности, предложенное Е.В. Падучевой в [Падучева 1996], лучше отражает то, что за ним стоит: обязательная принадлежность высказывания Говорящему и характеризация Говорящим своего отношения к высказыванию. С первичной эгоцентричностью тесно связаны понятия нецитируе-мости и синтаксической независимости. Последнее мы обсудим в разделе 2.9 настоящей главы. Первое же свидетельствует о том, что восклицания не могут передаваться в виде косвенной речи, сравним восклицательные конструкции в широком смысле: Бабушка приехала! и Маша восклицает, что бабушка приехала; и восклицательные конструкции в узком смысле: Как хорошо Миша поет! и Маша восклицает, как хорошо Миша поет . ПЕРЛОКУЦИЯ (реакция Слушающего/-их на высказывание Говорящего) Говорящий ожидает, что его речевой акт будет перлокутивным, т.е. будет иметь воздействие на Слушающего. Если Говорящий воскликнул Бабушка приехала! или Как звонко поют птицы!, обычно он ожидает, что Слушающий «отреагирует» каким-либо образом, например, подтвердит его высказывание, улыбнется или кивнет в ответ.
Вопросительные местоимения в восклицательных контекстах
Местоимения, приемлемые в восклицательных контекстах, модифицируют качественные прилагательные1 и наречия, поскольку признаки, которые выражают такие прилагательные и наречия, можно «разложить» в виде степеней на шкале. Местоимения, не приемлемые в восклицательных контекстах, не выступают в роли модификаторов качественных прилагательных175 и наречий.
Градуально-степенной подход объясняет, почему английское местоимение how как , модифицирующее прилагательные в предикативной позиции и наречия, и what какой , модифицирующее именные группы, в которые входит качественное прилагательное, употребляются в восклицательных предложениях, а остальные местоимения who кто , what что , how much/how many сколько , where где , when когда , why почему только в косвенно-восклицательных.
В настоящем разделе на материале языков малой «выборки» мы рассмотрим грам-матичность/ неграмматичность местоимений, соответствующих одушевленному лицу кто (например, Ого, кто к нам завтра приедет!), неодушевленному предмету что (например, Ого, что испекла мама!), местоимений, выражающих значение количества сколько (например, Ого, сколько яблок съели дети!), локативное значение где (например, Ого, где твои друзья танцевачи!), временное значение когда (например, Ого, когда мы будем танцевать!) и причинное значение (например, Ого, почему ты так мачо спишь!)11 . Все вышеприведенные примеры взяты из Анкеты (см. Приложение №1) и будут охарактеризованы на предмет грамматичности/ неграмматичности ниже в настоящем разделе. Также подчеркнем, что мы рассматривали грамматичность/ неграмматичность местоимений в контексте выражения Говорящим удивления по поводу наблюдаемого положения дел в мире.
Мы покажем, что грамматичность/ неграмматичность таких местоимений, за исключением местоимения со значением почему , в восклицательных и косвенно-восклицательных предложениях является параметром межъязыкового варьирования. Мы также покажем, что местоимение причины почему употребляется в косвенно-восклицательных контекстах (например, Ты не поверишь, почему он уехал!), а в синтаксически независимых восклицаниях оно малограмматично/неграмматично (например, ?/ Ого, почему он уехал!), поскольку такие восклицания (без междометий) выражают риторические вопросы177.
Исходя из этого мы сформулировали следующие три импликации. 1) Если в языке, входящем в малую «выборку», вообще существуют восклицательные конструкции с вопросительными местоимениями, то в первую очередь это восклицательные конструкции с качественными прилагательными или наречиями (импликация 1; более сильное утверждение, чем импликация 2). 2) Если в языке, входящем в малую «выборку», есть восклицательные конструкции с вопросительными местоимениями со значениями кто , что , сколько , где , когда , занимающие соответствующие синтаксические позиции в предложении, то в этом языке есть восклицательные конструкции с качественными прилагательными или наречиями (импликация 2; более слабое утверждение, чем импликация 1). 3) Если в языке, входящем в малую «выборку», вопросительные местоимения употребляются в синтаксически независимых восклицательных предложениях, то в этом языке эти же местоимения употребляются в косвенно-восклицательных предложениях (импликация 3). Проблема теоретического характера состоит в том, как объяснить возможность употребления вопросительных местоимений не только в конструкциях с качественными прилагательными или наречиями. На наш взгляд, такие местоимения также могут быть представлены в виде степеней на шкале - шкале прототипичности (ожидаемости) с упорядочением от более прототипического к менее прототипическому (от более ожидаемого к менее ожидаемому) . Значение местоимения в восклицательной конструкции, таким образом, будет соответствовать крайней/высокой степени на данной шкале, выражающей наиболее или в достаточной степени непрототипическое (неожиданное) выражение признака.
Мы хотели бы подчеркнуть, что в общем случае стоит различать прототипичность и ожидаемость: прототипический элемент некоторого множества соответствует норме, принятой в данном сообществе, в то время как ожидаемый Говорящим элемент множества необязательно соответствует этой норме.
Например, Где мы вчера были! выражает удивление Говорящего по отношению к тому, где он с кем-то вчера был, поскольку а) либо это местонахождение не является про-тотипическим для конкретного сообщества (например, для людей, живущих в городе, пребывание в горах, существенно отдаленных от цивилизации, является непрототипиче-ским); б) либо это местонахождение не является ожидаемым для Говорящего и лица/ лиц, с которым/ которыми он вчера находился в данном месте (например, обычно они не ходят в театр).
Восклицательные конструкции и грамматическая категория миративности (в ее связи с категориями эвиденциальности и модальности)
Восклицательные конструкции как в широком, так и в узком смысле довольно тес ным образом связаны с грамматической категорией (ад)миративности , кодирующей удивление Говорящего по поводу получения новой или неожиданной для него информации. [Aikhenwald 2004] определяет миративность как категорию, кодирующую неожидан ную информацию с оттенками удивления и восхищения . [Aikhenwald 2004], [DeLancey 1997], [Ницолова 2008] пишут о том, что миративная интерпретация отражает неподготовленность сознания ( unprepared mind ) Говорящего к получению новой информации228.
Цитата из [Michaelis 2001] «восклицание выражает удивление ... , которое влечет суждение Говорящего, что данная ситуация неканонична»229 иллюстрирует, что восклицательные конструкции соотносимы с семантикой миративности. Как отмечает [Rett 2011], отсылка к ожиданию Говорящего повсеместно встречается в естественном языке. Некоторые языки с эвиденциальными показателями содержат показатели миративности, которые маркируют пропозициональное содержание как нарушающее ожидания Говоряще 231 ГО .
Ситуация является неканоничной и, вследствие своей неканоничности, содержит в себе неожиданную для Говорящего информацию, что влечет удивление Говорящего. Следовательно, в восклицательных конструкциях мы можем ожидать миративные показатели.
Обсуждение миративности интересно еще и с той точки зрения, что в настоящей работе мы рассматривали контексты с восклицательными междометиями со значением ого , которые, согласно [Aikhenwald 2004], выражают миративное значение, а также контексты косвенных восклицаний, вводимые конструкцией Ты не поверишь. В таких конструкциях Говорящий как бы приписьшает Слушающему эмоцию удивления по поводу наблюдаемой неожиданной ситуации. На наш взгляд, это свидетельствует о миративном значении косвенных восклицаний.
Обозначив общие свойства восклицательных конструкций и грамматической категории миративности, мы обратимся к проблеме выделения категории миративности среди грамматических категорий. Позже мы обсудим сходства и различия между семантикой восклицательных конструкций и семантикой миративности. Вплоть до работы [DeLancey 1997] считалось, что миративность является побоч-ным семантическим эффектом эвиденциальных показателей , возникающим в ряде контекстов (см. [Lasard 1999] среди многих других). Некоторые из языков, грамматически кодирующих категорию эвиденциальности и допускающих в ряде контекстов миративную интерпретацию, входят в конгломерат языков, удачно названный В.А. Плунгяном «эви-денциальным поясом Старого Света», или балкано-азиатским поясом, включающим в себя балканские языки (болгарский, турецкий и др.), кавказские языки (грузинский, цахурский и др.) и некоторые языки Азии (корейский, ряд тибетских языков и др.). Если в языке миративная семантика выражается с помощью эвиденциальных показателей, то это показатели косвенной, а не прямой засвидетельствованности: «Дополнительное миративное значение типично для многих эвиденциальных показателей, которые не передают зрительно или непосредственно засвидетельствованную информацию» [Ai khenwald 2004: 207] . Из этого не следует, что миративность маркирует утверждения, например, основанные на пересказе ситуации третьим лицом, она может маркировать утверждения, основанные на непосредственном опыте, принять которые Говорящий пси хологически не готов .
Так, в турецком языке имеется перфективная конструкция с суффиксом -mis-, представленная в (351). Она может употребляться в следующих контекстах: а) Говорящий видит куртку Кемала, висящую в прихожей, но не видит самого Кемала (инферентивное значение перфективной конструкции); б) Говорящему сообщают, что Кемал приехал, но он его не видел (цитативное значение перфективной конструкции); в) Говорящий слышит, как кто-то приближается, открывает дверь и видит Кемала, которого совершенно не ожидал увидеть (миративное значение перфективной конструкции). (351) ТУРЕЦКИЙ [Slobin, Aksu 1982], цит. по [DeLancey 1997: 37] Kemal gel-mis. Кемал прийти-MIR Кемал пришел. Авторы работы [Slobin, Aksu 1982] полагают, что первичным значением является миративное, а вторичными - цитативное и инферентивное значения, содержащие помимо миративности источник получения информации, т.е. выражающие эвиденциальность. Как отмечает [DeLancey 1997], новаторский подход Д. Слобина и А. Аксу состоит в выделении миративного значения как первичного. Работы [DeLancey 1997, 2001] на материале ряда тибетских и североамериканских языков постулировали независимую грамматическую категорию миративности. Так, в лхасском диалекте тибетского языка можно встретить противопоставление старой/ новой информации в системе экзистенциальных глаголов со значением быть . (352) ТИБЕТСКИЙ (ЛХАССКИЙ ДИАЛЕКТ) [DeLancey 1997:44] a. Nga-r dngul tog_tsam yod. я-LOC деньги несколько быть У меня есть немного денег, (например, я их принес) б. Nga-r dngul tog_tsam dug. я-LOC деньги несколько быть У меня есть немного денег! (к моему удивлению) Стоит отметить, что противопоставление миративного и немиративного значения в данном диалекте систематически проявляется только в контекстах первого лица. [Ai-khenwald 2004] также отмечает, что если категория миративности зависит от категории лица, то эта категория, как правило, употребляется в контекстах первого лица235.
Помимо связи между категорией миративности и категорией лица в ряде языков наблюдается другая зависимость - зависимость между категорией миративности и видом. Она состоит в том, что имперфективные контексты благоприятствуют миративной интер претации, в то время как перфективные контексты - эвиденциальной интерпретации (ин ферентивной или цитативной). Это можно продемонстрировать на материале диалекта хэр североамериканского языка северного слейви. (353) СЕВЕРНЫЙ СЛЕЙВИ (ДИАЛЕКТ ХЭР) [DeLancey 1997:39] а. Mary e-we ghalayeylda 16. Мери POSS-шкура работать-PFV MIR Мери поработала со шкурами. (Говорящий узнает со слов третьих лиц или судит о ситуации по косвенным признакам) б. Mary e-we ghalayeda 16. Мери POSS-шкура работать.ІРРУ MIR Мери работает со шкурами. (Говорящий приходит и видит, что Мери работает со шкурами. Это для него неожиданно) Представленные выше наблюдения можно интерпретировать таким образом, что миративность и эвиденциальность представляют собой различные явления. Особенности миративных контекстов (возможное ограничение на употребление в контекстах первого лица и имперфективность миративных клауз) перекликаются со свойствами восклицательных конструкций, засвидетельствованных в языках мира. Во-первых, восклицательные конструкции являются «первичными эгоцентриками» в терминах Е.В.