Содержание к диссертации
Введение
Первая глава. Категория эквивалентности в контексте лингвистического и семиотического представлений о переводе. Критерии научного определения 13
1.1. Языковой знак как категория философии, лингвистики и переводоведения 13
1.2. Аспекты формы и содержания в знаке и символе в языке и речи 24
1.3. Лингвистическая и философско-логическая постановка вопроса о «смысле» и «значении» 31
1.4. Адекватность и эквивалентность как методологические категории переводоведения 39
1.5. Адекватность и эквивалентность как онтологические категории переводоведения 47
1.6. Относительное разграничение адекватности и эквивалентности как базовых онтологических категорий 60
1.7. Структурные критерии взаимосвязи категорий адекватности и эквивалентности 63
1.8. Семиотические основания разграничения категорий адекватности и эквивалентности перевода 70
1.9. Единицы и элементы перевода 74
Выводы по первой главе 85
Вторая глава. Трансформации как способ достижения эквивалентности на структурных уровнях текста 87
2.1. Военный перевод как подвид информативного перевода. От жанрово-стилистических к структурно-смысловым аспектам определения 87
2.2. Достижение эквивалентности перевода на структурных уровнях текста 92
2.3. Эквивалентность перевода на структурных уровнях текста 101
2.4. Языковой уровень текста: эквивалентный перевод военных терминов 110
2.5. Предпосылки проявления семантического диссонанса в военном переводе 119
2.6. Принципы трансформаций языковых форм в переводе 130
2.6.1. Грамматические отклонения в переводе 139
2.6.2. Смысловые вариации в переводе 143
2.7. Адекватные основания смыслового критерия эквивалентности 152
Выводы по второй главе 160
Заключение 164
Библиография 168
- Аспекты формы и содержания в знаке и символе в языке и речи
- Структурные критерии взаимосвязи категорий адекватности и эквивалентности
- Достижение эквивалентности перевода на структурных уровнях текста
- Смысловые вариации в переводе
Аспекты формы и содержания в знаке и символе в языке и речи
Антиномия Ф. де Соссюра о различении понятий «язык» и «речь» стала предпосылкой для двоякого понимания объекта лингвистики. Разграничивают теоретический и эмпирический объекты. Двойственность объекта науки о языке становится условием для двоякого понимания его материальной основы. Материальной основой считается слово как основная единица языка и речи. Рассмотрение объекта науки о языке через призму семиотики заставляет изучать с тех же позиций его материальную основу. Слово как функциональная единица языка и речи представлено в неразличенной форме. Слово, функционирующее в языке, предельно искусственное, понимается нами как формальный знак. Это теоретическая сторона вопроса. Знак представлен внеопытно. Он предельно абстрактен и искусственен, как и слово, функционирующее в языке. С другой стороны, эмпирической, слово берется как знак-символ. Знак-символ функционирует феноменологически. «Это знак, представленный во всей совокупности его выразительного смыслового опыта, откуда бы этот опыт ни исходил» [Иванов 2002 б: 50]. В этом проявляется принципиальное различие формального знака и знака-символа. Однако единая реальность слова находит отражение в знаковости того и другого. Находясь в оппозиции, знак и знак-символ, противопоставленные по принципу искусственности и естественности, едины в определяющем их принципе знаковости.
Одним из основополагающих вопросов философии языка является проблема соотношения знака и символа, которые образуют в своей взаимосвязи единую семиотическую реальность. Символ как естественная категория условно противопоставляется знаку как искусственному явлению. Принципы системного определения знака и символа приводят к категориально-грамматическому определению знака и образно-смысловому определению символа. Из этого следует, что слово, понимаемое как знак (единица языка), формализовано. Оно семантически самодостаточно, и при вступлении в парадигматические и синтагматические отношения связь слова, например, с другими словами видится лишь формальной.
Происходит не только движение от знака к символу, то есть знак, развивая свою смысловую сторону, превращается в символ, но и обратное развитие (от символа к знаку), когда знак-символ при употреблении в речи вырабатывает в себе определенную нормативность и формализацию.
Представляя перевод в семиотической реальности, мы ориентируемся на перевод именно знаков-символов, т.е. слов как единиц речи. Слово, взятое как единица языка, интересует нас лишь относительно. В этой ситуации языковая трактовка слова может представить нам лишь грамматический аспект. Грамматические системы разных языков вряд ли полностью совпадают или вообще не совпадают. Уподобление грамматической системы ПЯ системе ИЯ вредит переводу. Исключение составляют те случаи, когда грамматика используется в качестве опытного смыслового определения. Здесь речь идет о категории времени, числа и т.д. При переводе приоритет отдается смысловой стороне. В связи с этим мы говорим о переводе по смыслу. В противном случае вопрос об эквивалентности перевода был бы снят.
Эквивалентность возникает там, где происходят замены. В контексте перевода это замены, происходящие при переходе из одной знаковой системы в другую. Знак меняется на знак. Слово в ИТ заменяется на слово в ТП. Замену условно можно считать равноценной. Но это еще ничего не говорит о соответствии одного слова другому. Допустим, мы берем равноценное слово и ставим его в отношение соответствия. Это слово может быть «менее эквивалентно», оно может быть абсолютно равно, а даже быть лучше, чем исходное слово. Иными словами, внутренняя форма слова может полностью повторять смысловое наполнение исходного слова, оказываться уже или шире. Речь идет о смысловой динамике и грамматической статике знака. Это, как нами было подчеркнуто выше, две стороны языкового знака. Статическая (знаковая) сторона отвечает условиям языковой заданности – нормам употребления слова в языке. Динамическая (смысловая) сторона представляет собой смысловую феноменологию знака – характеризует условия употребления знака в речи. В слове мы усматриваем смысловую устойчивость, неизменность и в то же время смысловую свободу, проявляющуюся в неограниченной возможности смыслового развития. «Включенность в синтаксическую структуру, смысловая подчиненность контексту сочетаются в нем с таким качеством, как сохранение своего семантического «я» и независимость от контекста в аспекте смысловых ассоциаций» [Иванов 2002б: 43].
Разграничение знаков и символов требует определить в них соотношение формы и содержания. Связь формы и содержания в знаке распространяется на эту же связь в переводе в случае его рассмотрения как семиотической реальности. Отношение формы и содержания в переводе распространяется на лингвистическую интерпретацию явлений в языке.
Такое положение существует. Оно сводится к асимметрии языкового знака [см.: ЛЭС 1990: 47]. Функционально-содержательная характеристика знака превосходит его формально-выразительное представление. В плане содержательного аспекта существуют различия между языками.
Узколингвистический взгляд на перевод диктует условия, когда содержательная адекватность ИТ и ТП достигается неэквивалентными средствами. Формальный подход к проблеме эквивалентности оставляет без внимания смысловые требования адекватности. Определение соотношения формы и содержания в знаке, в символе обусловливает установление такого соотношения в рамках целого текста. Это прямой путь к решению вопроса о взаимовлиянии и разграничении формы и содержания в переводе.
При изучении фактора формы выделяют «принципы ее рассмотрения: а) структурную разноуровневость и б) внутреннюю многофакторность, внутреннюю диалектику формы» [Полубоярова 2009: 54].
Принцип структурной разноуровневости обусловлен различением трех уровней организации текста: 1) уровня словесных знаков-обозначений, когда работает собственно языковая (грамматическая форма); 2) уровня пропозициональных знаков (это элементы риторической формы текста на уровне высказывание-СФЕ); 3) уровня целостной текстовой структуры (это уровень композиционно-поэтической или жанрово-стилистической формы текста). Данный принцип ориентирован на структурную статичность формы. Именно так возникает ощущение релевантности формы в переводе. Особенно наглядно это проявляется в тех случаях, когда стоит выбор между вольным, описательным переводом, и дословным, буквальным переводом. Описательный перевод, а также преобразования, выполняемые в процессе перевода, могут считаются отступлениями от принципов перевода.
В данном вопросе мы солидарны с Н.В. Ивановым, который считает, что в переводе следует придерживаться структурной минимальности, то есть если есть возможность, выполнять перевод через ту же структурную единицу, что и в оригинале. «Переводчик не должен увлекаться перифрастической функцией перевода: переводческая трансформация – прием, а не самоцель перевода» [Иванов 2001: 16]. Идеальным вариантом, неким золотым стандартом можно признать тот случай, когда слово переводится словом, высказывание – высказыванием, текст – текстом. Речь идет о формальном соответствии всех трех текстовых уровней, а эксплицируя это на перевод, мы можем говорить о достижении формальной эквивалентности в переводе.
Принцип эквивалентности формы в переводе не должен полностью игнорироваться. Здесь играет роль фактор достаточности. Он определяется через реальную практику перевода, когда зачастую возникают значительные отступления в пользу игнорирования исходной формы в переводе. Фактор достаточности формальной репрезентативности должен работать таким образом, чтобы его вектор был нацелен на максимально возможную формальную соотнесенность единиц ИТ и ТП, но в тех случаях, когда это невозможно, допускались бы отклонения и отступления от исходных форм. Принцип эквивалентности форм выступает в качестве критерия определения единиц и элементов структуры ТП в отношении аналогичных единиц и элементов ИТ.
Принцип внутренней диалектики формы учитывает связь статики и динамики знака, т.е. взаимосвязь собственно структурного и линейно-деятельностного (дискурсивного) аспектов знака, имея в виду их внешнюю выразительную репрезентацию. Статика формы определяется через набор функционально-семантических признаков. Здесь имеется в виду неизменная связь формы и содержания. Это условная, произвольная и немотивированная связь [Соссюр 1977: 101]. Это искусственная связь, которая может быть определена как строго семиотическая. В языковом знаке это связь предметно-языкового значения и заданной формы. Форма обозначает, материализует содержание. Статическая языковая форма представляется нефеноменологичной. Динамика формы – это характеристика знака в связи с его синтагматическими отношениями, т.е. это форма слова, помещенного в контекст, которая раскрывается через интерлингвистические связи в рамках текста, где это слово функционирует. Такая связь естественна и мотивирована по смыслу. Она феноменологична и выполняет задачу выражения, в отличие от статики формы, где реализуется задача изображения.
В знаке-сигнале связь выразительная. Форма следует за содержанием. В этом проявляется естественность связи формы и содержания, когда через форму реализуются смысловое наполнение знака. Это деятельностная трактовка формы, ее понимание как безусловной стороны работы знака. Напротив, в символе связь изобразительная. Форма изображает содержание. Открывается широчайшая сфера образности. «Форма намеренно подается как нечто чуждое значению, отличное от него по своей природе, но при этом она изображает свое значение» [Иванов 2002а: 158-159]. Форма, не отражающая содержание, считается искусственной, условной.
Структурные критерии взаимосвязи категорий адекватности и эквивалентности
Разграничение категорий адекватности и эквивалентности по тем или иным основаниям оставляет нерешенным вопрос о том, на каком структурном уровне оно происходит. Исследователями не проводится в достаточной мере анализ работы двух категорий в масштабе текста – стираются границы между высказываниями, отдельными словами, словосочетаниями и, наконец, целыми текстами. Между тем, определяющая роль той или иной категории будет во многом зависеть от того уровня текста, на котором выполняется перевод и проводится его анализ. Рассматривая масштаб текста в целом, мы приходим к выводу о том, что категория адекватности на уровне всего текста проявляет некую неопределенность в связи со сложностью смысловой организации текста. Эквивалентности в этом отношении свойственна однозначность, поэтому текст может расцениваться как не в полной мере эквивалентный, но отвечающий требованиям адекватности. Эту идею отразил М.Я. Блох, сказав: «всякий эквивалентный перевод адекватен, но не всякий адекватный перевод эквивалентен» [Блох 2003: 4]. Отхождения в ТП от формально-структурной организации ИТ свидетельствуют о их неполной эквивалентности по формальному признаку, но характеризуют перевод как адекватный в плане содержания. Отхождения от формальной организации ИТ в переводе проявляется, прежде всего, в выполнении переводчиком приемов трансформации, затрагивающих преимущественно структурный уровень организации текста. Например:
Оригинал: Das Headquarters Rapid Reaction Corps-France hatte im fiktiven bungsszenario im November die Fhrung mehrerer multinationaler Groverbnde bernommen, mit denen dann im Rahmen der bung „Citadel Guibert 2011“ aus den Truppenbungspltzen Leopoldsburg (Belgien) und Sennelager heraus fr einen Einsatz unter NATO-Flagge real trainiert wurde. 1
Перевод: В рамках КШУ «Цитадель Гюибер 2011» штаб французского Корпуса быстрого реагирования взял на себя управление несколькими многонациональными соединениями. В ходе этих учений, проводимых в ноябре, формирования отрабатывали совместные действия объединенных сил НАТО на учебно-тренировочных полигонах Леопольдсбург (Бельгия) и Сеннелагер (Франция) (здесь и далее перевод наш – А.К.).
Данный вариант перевода характеризуется тем, что текст на немецком языке, состоящий из одного предложения, дробится при переводе на два предложения, в результате чего облегчается восприятие его содержания. Фраза на немецком языке характеризуется высокой информативностью. Если сохранять структуру оригинала при переводе на русский язык, то она покажется читателю, владеющему русским языком, расплывчатой и сложной для восприятия, что приводит к объективной необходимости дробить оригинальное высказывание. Отметим, что структурные трансформации, проведенные с высказыванием, нисколько не снижают смыслового наполнения ТП по отношению к ИТ. Тем самым перевод характеризуется как адекватный по смысловым характеристикам и не вполне эквивалентный по формальным признакам. Формальная организация высказывания оригинала не полностью соблюдается в переводе, в то время как содержательный аспект передается полностью.
Оригинал: Ob in der Ukraine, in Syrien oder im Irak – parallel zu den Kmpfen tobt eine Propagandaschlacht. Statt auf militrische Gewalt setzen die Gegner dabei auf Bilder und Geschichten. Das Social Web wird zum Kriegsgebiet2.
Перевод: Независимо от того, идет ли речь о событиях на Украине, в Сирии или в Ираке, параллельно с боевыми действиями ведется непрекращающееся информационное противоборство, в котором противники, превратив социальные сети в театр военных действий, используют вместо военной силы снимки и информационные сообщения.
В данном примере предложенный нами вариант перевода показывает возможность объединения ряда предложений в одно. Оригинал обладает высоким динамизмом (состоит из 3 предложений). Переводчик передает динамику ИТ в переводе на русский язык, создавая единое высказывание, соблюдая нормы терминологической сочетаемости. В ТП формируется единая выразительная конструкция.
Приведенные варианты перевода иллюстрируют то, как при нарушении формальных признаков эквивалентности, ТП остается адекватным ИТ. Речь идет об очевидных пропозициональных несоответствиях, когда полное дублирование исходных форм текста не происходит в переводе в связи с тем, что оно нанесет явный вред переводу и в значительной степени обременит смысловое восприятие ТП. Это связано с грамматическими особенностями двух языков, отражающихся в формальной организации текста. Поиск критериев эквивалентности в функциональных коммуникативных признаках перевода начинается с высказывания. Поэтому нарушение формальных признаков коммуникативной направленности оценивается как нарушение критерия эквивалентности.
Высшее проявление нерелевантного характера формальной организации ИТ в переводе усматривается нами в случаях игры слов при переводе, когда переводчик стремится передать исходное сообщение таким образом, чтобы сделать его адекватным культуре и языку получателя сообщения, так как в противном случае он сочтет игру слов непереводимой и, тем самым, признается в собственном бессилии [Галь 1987: 136]. Переводчик в таких случаях мало ориентируется на формальную организацию ИТ, его задача заключается в том, чтобы уловить функциональную доминанту, которая является производной содержания. Буквального перевода (а именно передачи не только содержания, но и формы), к которому переводчик стремится как к идеалу в переводе игры слов, можно добиться лишь в редких случаях. Рассмотрим это на примере:
Перевод 2: EloKa – пять букв и (не)секретная задача. (Elektronische Kampffhrung – в дословном переводе «ведение боевых действий средствами радиоэлектроники»).
Приведенные варианты перевода отражают два направления развития отношения формы и содержания – либо в пользу формы, либо в пользу содержания. В первом случае переводчик нацелен на воспроизведение формальной организации ИТ в ТП, во втором он следует за смысловой стороной исходного сообщения и переводит, стремясь воспроизвести «игру слов», подобную оригиналу, чтобы достичь адекватного эффекта в переводе. Оба перевода можно признать удачными, однако мы делаем выбор в пользу первого варианта. Второй вариант можно счесть приемлемым (эквивалентным), но есть ряд нюансов, затрудняющих восприятие второго варианта перевода. Во-первых, аббревиатуре EloKa не подобран адекватный эквивалент, соответствующий реалиям ПЯ. Во-вторых, перевод с подробным переводческим пояснением аббревиатуры, ее расшифровкой, в значительной степени тяготеет к буквальности. Данный перевод с большой натяжкой можно считать удовлетворительным, т.к. буквализм в расшифровке и переводе аббревиатуры не позволит адресату вникнуть в суть самого сообщения, а лишь запутает его.
Самостоятельный выбор переводчиком требуемого масштаба эквивалентности спасает дело. В масштабе высказывания перевод может оцениваться как эквивалентный и отвечающий требованиям адекватности. Это доказывает, что на уровне текста адекватность проявляет более вольный характер, чем категория эквивалентности, которая стремится к более строгому соотношению элементов структуры текста.
При переходе на уровень языковых знаков (словосочетаний и слов) адекватность становится более определяющей в вопросе оценки переводческих соответствий. Мы считаем, что это связано с меньшим смысловым разнообразием и большей определенностью смысловых единиц низшего порядка по сравнению с текстом. Данный факт обусловливает многовариантность эквивалентных замен при общей смысловой однозначности. Все сводится к вопросу о том, что одну и ту же мысль можно выразить разными средствами, эквивалентными друг другу. На этом структурном уровне категория эквивалентности проявляет меньшую определенность в сравнении с категорий адекватности, стремящейся к однозначности. Разберем пример:
Оригинал: Russlands Aggression gegen die Ukraine bedroht nicht nur die europische Friedensordnung sondern bringt auch die Grundfragen nuklearer Abschreckung wieder auf die euro-atlantische Agenda4.
Перевод: Агрессия России в отношении Украины угрожает не только миропорядку в Европе, но и вновь ставит на повестку дня евро-атлантического альянса основополагающие вопросы ядерного устрашения.
Мы обращаем внимание в данном случае на перевод выделенного слово «bedroht» на русский язык. Помимо предложенного нами эквивалента «угрожает» существует еще ряд эквивалентных вариантов:
- «является угрозой»;
- «создает угрозу»;
- «представляет опасность»;
- «висит как дамоклов меч» и т.д.
Достижение эквивалентности перевода на структурных уровнях текста
Рассмотрение военного перевода с семиотических позиций требует определения тех структурных уровней текста, с которым работает переводчик, т.к. текст как продукт речевой деятельности человека представляет собой структурно многоуровневое произведение со сложной организацией. Основываясь на таком представлении о тексте, мы выделяем три взаимосвязанных уровня текста:
1) уровень отдельных номинативных элементов;
2) уровень высказывания и сверхфразового единства (СФЕ);
3) уровень целостной жанровой формы текста.
Условно будем именовать эти уровни, соответственно, языковой, риторический и поэтический. Выделение указанных уровней организации текста строится на основе семиотического подхода в лингвистике и соответствует всем функционально-семиотическим характеристикам текста как знака.
Формально организация текста предполагает закрепленность за каждым структурным уровнем текста соответствующих форм. Формы текста – это способ отражения структурных уровней в тексте. Выделение уровней текста происходит на основе принципа структурной разноуровневости форм текста.
В процессе построения текста (при говорении или письме) отправитель сообщения следует определенным правилам и принципам, функционирующим на каждом из этих уровней. Законы уровневой организации текста работают также при восприятии сообщений, что является предпосылкой для целостного восприятия текста.
Взаимосвязь структурных уровней в тексте в условиях одноязычной коммуникации настолько тесная, что выбор определенной языковой формы /обозначения (здесь имеется в виду языковой уровень текста) мотивирован факторами высших формальных уровней текста (риторического и поэтического). Согласованность всех трех уровней структурной организации текста представляется органичной в одноязычной коммуникации, а в условиях опосредованной двуязычной коммуникации требование согласованности трех уровней текста выступает в роли предпосылки для адекватного и эквивалентного перевода. В переводе формальные признаки ИЯ и ПЯ находятся в состоянии внутренней рассогласованности. Случаи органичной согласованности форм всех уровней в переводе настолько редки, что скорее представляются исключением, чем правилом. Речь идет о тех случаях, когда переводческое решение на уровне языковой формы соответствует задачам риторического и поэтического уровней текста.
Мы подчеркиваем необходимость комплексного подхода к достижению формальной соотнесенности текстов на выделенных структурных уровнях в переводе. Однако, проводя анализ перевода с точки зрения его эквивалентности ИТ, мы прибегаем к изолированному рассмотрению феномена формальной соотнесенности уровней ИТ и ТП. Здесь идет речь, прежде всего, о том, как в квантитативном плане на трех уровнях текста реализуются формальные единицы уровней исходного текста. Поэтому мы анализируем формальную соотнесенность эквивалентных единиц на уровне жанрово-поэтической, риторической и языковой форм текста.
Высший уровень структурной организации текста, описанный нами выше и соотнесенный с жанрово-стилистическими особенностями цельного текста, т.е. макроуровень текста, отвечает за то, чтобы текст был соотнесен с нормами и способами культурно-выразительного оформления, специфичными для данной социокультурной общности. Соответственно, структурной единицей, которой соответствует поэтический уровень текста, может быть только текст в целом с учетом качеств его смысловой и композиционной целостности. Жанрово-стилистическая форма текста обусловливает связь элементов и форм текста низших уровней с цельным текстом и культурой языка.
В масштабе цельного речевого произведения категория эквивалентности стремится к абсолютизации. В формально-выразительном плане текст перевода должен быть изоморфным по отношению к оригиналу [Полубоярова 2009:116-117]. На уровне цельной структуры текста соответствие ИТ и ТП по объему представляется очевидно необходимым. Безусловно, возможны определенные отклонения по числу знаков – переводчик не может, да и не должен переводить слово в слово. Формальные отклонения на уровне целого текста определяются зачастую его жанровой и тематической направленностью. Так, по нашим наблюдениям, в немецко-русском военном переводе допускается общее расхождение по числу знаков в пределах 1000-1500 знаков на 10 страниц текста. Поэтому главным критерием эквивалентности текстов в глобальном масштабе выступает сохранение их внутреннего дробления на абзацы, части, параграфы и т.д. Расхождения по данному структурному критерию можно считать нарушением архитектоники текста.
Обратимся к промежуточному уровню структурной организации текста, к уровню высказывания/ сверхфразового единства (СФЕ). Высказывание выступает в качестве базовой единицы этого уровня. Совокупность логически выстроенных высказываний, объединенных тематическими связями (СФЕ), представляет собой предельную единицу уровня. Динамика риторического уровня представляет собой инвариантный аспект в переводе, несмотря на возможные несовпадения способов структурно-языковой репрезентации в текстах на ИЯ и ПЯ.
Главное предназначение данного уровня исследователи видят в том, чтобы «выражать переход от одной мысли к другой в рамках более широкого текстового построения - СФЕ» [Иванов 1991: 14]. Риторическая форма как функционально-семантический элемент структурной организации текста обусловлена прагматикой текста (непосредственно – высказывания / СФЕ).
Категория эквивалентности на риторическом уровне текста проявляется в передаче структурных форм этого уровня – высказываний, СФЕ. В плане формальной эквивалентности при переводе они проявляют большую условность. Реальная практика перевода далека от идеального представления о ней, когда высказывание всегда будет переводиться с сохранением исходной формы. Перевод – это, как правило, выполнение трансформаций, сводящихся к дроблению конструктивно сложных высказываний на простые и объединению простых в сложные в связи со стремлением сохранить динамику их развертывания. Однако это ни в коей мере не противоречит принципу формальной соотнесенности на риторическом уровне. Категория эквивалентности на этом уровне относительна и условна.
Низшим уровнем организации текста считается языковой уровень. Языковой уровень текста определяется функцией означивания. Формы, функционирующие на этом уровне, непосредственно служат формированию предметного компонента содержания.
Языковой форме соответствует предметная семантика текста, которая формально предельно реализуется в рамках предложения. Единицей здесь служит отдельное обозначение, в нем представленное: а) ближайшим образом – словом / словосочетанием; б) предельным образом – предложением [см.: Олейник 2009: 52-54]. Через языковую форму устанавливается связь с объектом окружающей действительности.
Условность категории эквивалентности усиливается при переходе на уровень языковой формы текста, когда для достижения соответствия между текстами ИЯ и ПЯ требуется подобрать эквиваленты на элементарном уровне, т.е. эквиваленты слов или словосочетаний. В этом случае признаки языковой формы варьируются не только с точки зрения грамматики, но и в связи с денотативной отнесенностью. На этом уровне слово как элемент языковой формы текста может переводиться сложной грамматической конструкцией, словосочетанием, группой слов и т.д. Напротив, переводчик, пользуясь приемом языковой компрессии, может переводить группы слов, словосочетания более емкими по своему смысловому наполнению элементами на ПЯ. Трансляция риторической формы текста до известных пределов предполагает вариабельность языковой формы, что связано с межъязыковыми отклонениями (расширениями, смещениями и другими изменениями) в плане денотации. Отклонения в переводе обусловливаются расхождениями в плане морфологии и грамматики, чтобы преодолеть их, переводчик выполняет трансформации языковой формы текста. Возникает условная соотнесенность элементов ИЯ и ПЯ. Цель трансформаций – передача в переводе всей феноменологии смыслового наполнения ИТ согласно контекстной заданности элементов ИЯ. Условность категории эквивалентности на данном уровне текста состоит в том, что, принимая эквивалентные соотнесенности в переводе, мы можем с позиций собственно лингвистики оценить масштаб языковых несоответствий.
Смысловые вариации в переводе
Переводческая практика свидетельствует, что помимо несовпадений в ИТ и ТП на уровне грамматики разных языков, а также при условии инвариантности смысла в переводе, допустимы смысловые трансформации определенного рода, при осуществлении которых затрагивается референциальный аспект языковых форм. Речь идет о более сложных и глубоких модификациях, которые обусловлены смысловой стороной перевода.
Мы проводим анализ смысловых трансформаций в соответствии с тем, как они были обозначены в трудах различных переводоведов, а также в отношении релевантности при выборе переводческих эквивалентов. Л.С. Бархударов классифицирует лексические замены на конкретизацию, генерализацию и замену, основанную на причинно-следственных отношениях [Бархударов 1975: 210]. К смысловым трансформациям в переводе из предлагаемых З.Д. Львовской можно отнести конкретизацию, генерализацию, антонимические замены, компенсацию [Львовская 1985: 183]. В.Н. Комиссаров выделяет лексико-семантические замены, к которым относит конкретизацию, генерализацию, модуляцию (или смысловое развитие) [Комиссаров 2001: 159-161]. Названные виды лексико-семантических замен мы также можем отнести к группе смысловых трансформаций. Я.И. Рецкер подразделяет все трансформации на лексические и грамматические. Лексическими заменами являются: 1) дифференциация значений; 2) конкретизация значений; 3) генерализация значений; 4) смысловое развитие; 5) антонимический перевод; 6) целостное преобразование; 7) компенсация потерь в переводе [Рецкер 2007: 45].
К переводческим трансформациям А.Д. Швейцер относит семантические и синтаксические трансформации. Семантические трансформации определяются как «описываемые ситуативной моделью виды преобразований смысловой структуры отдельных слов и высказываний в целом» [Швейцер 1973: 274]. К семантическим трансформациям А.Д. Швейцер относит векторную замену, добавление семантических компонентов, замену семантических категорий, опущение семантических компонентов, перенос, перераспределение семантических компонентов, повтор семантических компонентов, расширение, смещение, сокращение семантических компонентов, сужение [Швейцер 1973: 270-275].
Варианты именования трансформаций, затрагивающих смысловую сторону перевода, различны. Однако все они, несмотря на ряд различий, проявляющихся в более или менее конкретном способе именования трансформации, имеют ряд общих особенностей. Попытаемся их показать.
Смысловые трансформации влияют на передачу смыслового содержания оригинала. Мы основываемся на множественности интерпретаций смысловых трансформаций в лексико-семантическом (денотативном), грамматическом (морфологическом и структурно синтаксическом) и смысловом аспектах. При выполнении смысловых трансформаций важнейшим существенным критерием является сохранение привязки текста к объекту описания, т.е. предметно-ситуационной привязки текста. Это обусловлено тем, что ситуация, описываемая в тексте, значительно объемнее любого имеющегося способа ее представления.
Проблема точного описания предметной ситуации кроется в сложности передачи ее деталей. Описывая ситуацию средствами языка, человек невольно концентрируется на тех элементах ситуации, которые способствуют созданию зримого образа ситуации в сознании слушающего. Это положение строится на разнородном способе описания ситуации в разных языках [Гак, Львин 1980: 22], [Латышев 1988: 112]. Предметная ситуация описывается в тексте и соотносится с внеязыковой картиной мира.
Описание происходит через референцию, или «отнесенность актуализированных, (включенных в речь) имен, именных выражений (именных групп) или их эквивалентов к объектам действительности (референтам, денотатам)» [Арутюнова 1998: 411].
Это означает, что применяемые глубинные смысловые трансформации не должны влиять на референцию. Здесь референция понимается как двоякая сущность, имеющая план выражения и план содержания. План выражения может быть изменен. При этом план содержания остаётся инвариантным. То есть референт не меняется, меняется лишь подход к нему. Меняется способ обозначения реальности ради сохранения смысла, что является основой эквивалентного перевода. «В самом деле, эквивалентный перевод – это тот, в котором все преобразования смыслов, заключенных в исходном сообщении, носят рациональный характер и не зависят непосредственно от воли переводчика» [Гарбовский 2007: 389].
В этой связи при классификации глубинных (смысловых) трансформаций мы исходим из сохранения тождественности смыслового компонента перевода. Основанием для классификации будет являться степень отклонения от исходной языковой формы. Мы выделяем следующие виды переводческих трансформаций.
1) Лексические замены / лексические трансформации. К этому виду трансформаций относятся операции по замене языкового обозначения в ИТ на эквивалентное языковое обозначение в ТП. Основным критерием трансформаций является относительно точное сохранение референции того элемента, который подлежит замене. В данном случае речь идет о тех случаях, когда отклонение от оригинала минимально. Мы опускаем случаи прямых замен, так как они не представляют особого интереса. Под данный вид трансформаций подпадают лексические замены, связанные с конкретизацией и генерализацией. Данные трансформации обусловлены сужением или расширением значения языковой формы, подлежащей переводу. Их применение связано с лингвистическими и экстралингвистическими различиями ИЯ и ПЯ. Например: Оригинал: Ihr Mandat ist robust, denn der Einsatz ist gefhrlich: Immer wieder schlagen Islamisten zu.29
Перевод: У них широкий мандат, так как миссия опасна: исламисты постоянно наносят удары.
В качестве примера конкретизации значения здесь выступает перевод слова robust. Недифференцированно оно означает грубый; неотёсанный; сильный; здоровенный; коренастый; стабильный. В результате примененной смысловой трансформации с учетом контекста и узуса употребления слова Mandat слово robust получает значение широкий. Это прием так называемой контекстуальной конкретизации, которая обусловлена не только системно-структурными расхождениями между ИЯ и ПЯ, но и контекстом и происходит в связи со стремлениями переводчика к соблюдению стилистики текста перевода.
Антонимичный приему конкретизации прием генерализации значения также достаточно часто встречается в переводческой практике.
Генерализация и конкретизация в переводе выполняются в связи с тем, что сопоставляемые слова в одном языке имеют более абстрактное значение, а в другом более конкретное. Если в ИТ употребляется слово с абстрактным значением, а языковые нормы ПТ требуют его уточнения, происходит конкретизация значения языковой формы. Если элемент исходного текста имеет конкретное значение, буквальный перевод которого нарушит смысл всего текста, то проблема решается выполнением приема генерализации значения. Например:
Оригинал: Die erfolgreiche Mission erlaubt es, das Personal auf 600 Soldaten zu reduzieren.30
Перевод: Успех миротворческой миссии позволяет сократить личный состав до 600 военнослужащих.
Приведенный пример служит иллюстрацией того, как может быть применена переводческая трансформация генерализация значения. Исходный элемент предложения 600 Soldaten (буквальный перевод – 600 солдат) заменяется в переводе более объемным по значению понятием 600 военнослужащих. Данный прием представляется уместным. Он выполняется переводчиком с целью не допустить смыслового искажения оригинала, которое может привести к фактической ошибке. Не все военнослужащие – солдаты, если понимать слово солдаты в значении рядовые. Однако все солдаты являются военнослужащими.
Итак, одно и то же слово может подвергаться разнонаправленным лексическим трансформациям / лексическим заменам. Значение слова может сужаться и расширяться.
2) Референциальные компенсации. Суть данной переводческой трансформации заключается в следующем. Переводчик прибегает к этому приему с целью избежать двусмысленности обозначения языковых форм в ИЯ. Подобные ситуации возникают в тех случаях, когда в ИТ имеются смысловые или ситуационные пропуски. Иными словами, данный прием нацелен на заполнение смысловых лакун, возникающих при переводе с одного языка на другой. Влияние экстралингвистических факторов на заполнение смысловых лакун велико. Референциальные компенсации можно разделить по отнесенности к смысловым и ситуационным критериям соответственно на смысловые и ситуационные референциальные компенсации.