Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Языковое манипулирование как объективирующий прием в текстах общественно-политического дискурса 18
1.1. Суггестивный характер современных политических медиатекстов: от образа к имиджу 18
1.2. Манипулирование как тактика речевого воздействия 35
1.3. Модель приема объективирующего языкового манипулирования и ее составляющие в материалах политического дискурса 41
Выводы 83
Глава 2. Языковое манипулирование как индивидуализирующий прием в материалах лингводидактического дискурса 86
2.1. Суггестивные элементы смысла как особенность современных лингводидактических материалов 86
2.2. Индивидуализирующее языковое манипулирование в материалах лингводидактического дискурса 89
Выводы 129
Глава 3. Языковое манипулирование как апеллятивный прием в текстах художественного дискурса 131
3.1. Жанровые особенности детективной и юмористической прозы в суггестивном освещении 131
3.2. Особенности использования приема языкового манипулирования в произведениях детективной прозы 139
3.3. Особенности приема языкового манипулирования в текстах детективной прозы 147
3.4. Особенности приема языкового манипулирования в тексте юмористической прозы 162
Выводы 175
Заключение 178
Список литературы 182
Список словарей 196
Список интернет-источников 197
- Манипулирование как тактика речевого воздействия
- Индивидуализирующее языковое манипулирование в материалах лингводидактического дискурса
- Жанровые особенности детективной и юмористической прозы в суггестивном освещении
- Особенности приема языкового манипулирования в тексте юмористической прозы
Манипулирование как тактика речевого воздействия
В нижеследующем изложении характеризуются способы речевого ма-нипулятивного воздействия, обнаруженные в ходе анализа материалов разного типа дискурса, которые применяются в речевых манипулятивных приемах воздействия с целью определения места исследуемого приема языкового манипулирования в ряду описанных литературой вопроса различных лингвистических способов воздействия.
Поскольку проводимое исследование имеет междисциплинарный характер, представляется возможным рассмотреть коммуникативную ситуацию в контексте положений психосемантических исследований [Петренко 2013], объектом которых оказывается комплекс особенностей, связанных с межличностным интерактивным взаимодействием коммуникантов как основы потенциального речевого воздействия, выявляемого изучаемой коммуникативной ситуацией.
Рациональная передача сообщения есть «сознательное воздействие на свойственные реципиенту оценки фактов» и его способность «критически мыслить» [Головин 2003: 8, 278, 842]. Данный способ воздействия подчинен функциональному решению задачи сознательной коррекции одним коммуникантом системы оценок и суждений другого коммуниканта.
К описываемым литературой вопроса лингвистическим способам воздействия относятся доказывание (ситуация использования коммуникантом средств логической аргументации в оценке фактов), убеждение (ситуация стигматизации тезиса за счет апелляции к сознанию коммуниканта с целью оказания эмоционального давления на него представлением суммы фактов в аксиоматическом освещении), уговаривание (повторяющаяся ситуация оказания эмоционального давления на коммуниканта на основе апелляции к авторитетности источников, фактов предшествующей социальной практики, их интерпретации с возможным усилением эстетической значимости субъективной составляющей оценки обсуждаемых фактов), внушение (ситуация обеспечения бездоказательного принятия коммуникантом оценки фактов) и принуждение (ситуация оказания волевого давления на коммуниканта с целью преодоления его неприятия предлагаемой оценки фактов)8.
В последние годы существенно усилился интерес филологических исследований к работам в области логики. Информация, логически осмысливаемая, не может использоваться бессознательно в процессе речевого воздействия [Иссерс 2009].
Воздействие речью имеет следующие формы: «1) социальное воздействие; 2) волеизъявление; оценочное и эмоциональное речевое воздействие и 4) разъяснение и информирование» [Федорова 1991: 46–50].
Также описываются следующие типы речевого воздействия: «конвенционально-социальное воздействие, эмоциональное воздействие, принуждение, оценка, аргументирование-ведение адресата, аргументирование-манипуляция, уговор, призывы, информирование, доказывание, приказание, суггестия (гипнотическая, постгипнотическая)» [Шелестюк 2006: 157].
Поскольку соотношение приемов речевого воздействия и их манипу-лятивных характеристик продолжает оставаться популярной темой различного рода исследований, позволим себе вкратце перечислить основные группы приемов, которые по определению включают манипулятивную вербальную составляющую.
Описанные в материалах исследования способы манипулятивного аргументирования включают тщательный отбор сообщаемых аргументов и фактов; стремление к обобщению c последующей стереотипизацией на осно-8 Надо сказать, что в современном демократическом обществе использование перечисленных выше способов признается допустимым в практике социального взаимодействия, за исключением принуждения, поскольку «речевое воздействие как наука об эффективном и цивилизованном общении учит нас обходиться без принуждения» [Стернин 2001: 158–160], провоцирующего усиление агрессивности как эмоциональной характеристики рассматриваемой коммуникативной ситуации. ве недостоверных фактов или малого количества достоверных; включение в аргументы числовых данных, которые в момент сообщения информации не представляется возможным проверить. Подвид этого приема – гиперболизация событий, целью которой является представление событий как более значимых, в которых фактор времени оказывается решающим, потому что определяет скорость, объем и степень детализации подаваемой информации. Также широко применяется «двойная стандартизация».
Прием языкового манипулирования характеризуется апелляцией коммуниканта к его подсознанию, «давлением на контрольно-регулятивную функцию сознания» [Головин 2003: 2, 679, 8, 74, 16, 52].
Интересной представляется мысль, согласно которой в ракурсе суггестии «подражание можно отнести либо к отстроченному речевому воздействию, либо к последствиям внушения» [Шелестюк 2006: 154].
Обратимся к примерам, наиболее удачно представляющим вышеперечисленные лингвистические способы воздействия:
1. «On this day, we come to proclaim an end to the petty grievances and false promises, the recriminations and worn out dogmas, that for far too long have strangled our politics». Данное высказывание было сделано в инаугурацион-ной речи Президента США Б. Обамы. Его содержание таково, что говорящий разъясняет важность момента и информирует о ближайших шагах.
2. «We, the people, still believe that enduring security and lasting peace do not require perpetual war». В этом высказывании противопоставляются такие взаимоисключающие понятия, как «lasting peace» и «perpetual war», обосновывает понятие «enduring security» как наилучшим образом соответствующее его устремлениям, разъясняя его содержание.
3. «We will defend our people and uphold our values through strength of arms and rule of law. We will show the courage to try and resolve our differences with othernations peacefully – not because we are nave about the dangers we face, but because engagement can more durably lift suspicion and fear». В примере 3 говорящий формулирует свою мысль определенно, не допуская интерпретации своих стремлений. Лексико-грамматическое оформление высказываний не оставляет сомнений в детерминированности волеизъявления говорящего.
4. В четвертом примере, а именно в следующей последовательности фраз: «You and I, as citizens, have the power to set this country s course»; «His Obamacare didn t help create jobs either»; «If Obamacare is allowed to stand, government will directly control almost half of the American economy». В примере 4 говорящий пытается убедить аудиторию в том, что совместными усилиями они способны ускорить позитивные социально-экономические процессы. Объединяя себя с аудиторией, и взывая к ее гражданской ответственности, говорящий пытается убедить в истинности своего тезиса. В данном примере, хотя говорящий не разъясняет содержание понятия «Obamacare», он подробно информирует аудиторию о последствиях реализации упоминаемой социальной программы.
5. «I have a dream that one day on the red hills of Georgia the sons of former slaves and the sons of former slave owners will be able to sit down together at the table of brotherhood». Здесь говорящий рисует эмоциональную картину желаемых событий, используя эпитеты, dream или red hills of Georgia. Здесь дается аксиологическая эстетическая оценка фактам за счет обращения к использованию метафоры (sons of former slaves, то есть граждане США американского происхождения; sons of former slave owners, то есть граждане США с европейскими корнями) или метонимии (the table of brotherhood, то есть круглый стол переговоров.
Общепсихологическими приемами могут считаться использование эмоционального отношения к информации, переданной вербальным способом; обозначение позитивной или негативной оценки; модификация эмоционально-оценочных стереотипов, выражение ассоциативной связи между явлениями. В этом контексте часто рассматривается «модификация просодических параметров в высказываниях-лозунгах или высказываниях-призывах» [Ивакина 2007].
Исследование «языкового приема рефрейминга» примечательно тем, что оно может быть представлено референтными индексами лексических единиц9. Возможно использование обращения в форме прямого указания [Гордон 1994: 39].
Еще одной функциональной особенностью вербализации воздействия в разных типах дискурса можно считать приемы софизмизации тезисов и аргументов, прием софизмизации оспаривания, а также прием софизмизации на основе эмоционального воздействия. Так, реализующийся на основе частичной или полной подмены имплицитного смысла высказывания, или за счет использования особенностей его формально-логического оформления и использования ошибочных силлогизмов, прием софизмизации тезисов и аргументов представлен богатой палитрой разновидностей, среди которых можно обнаружить: манипуляцию содержательно-смысловой стороной высказываний, при которой имплицируется трансформация функциональных характеристик явления: истинность – полезность, прогресс – выгода, новизна – блага, нормативность – ссылка на прецедент; апелляцию к авторитетным исто-чикам с варьированием оценочной коннотации одобрения, порицания, дели-берации; апелляцию к авторитетности научных знаний в целом или знаний в специальной области исследования, в частности, с опорой на активное использование единиц соответствующего метаязыка; апелляцию к личному авторитету и опыту говорящего; апелляцию к авторитетности субъективно-оценочных характеристик высказывания, проявляющуюся в высказывании на грамматическом, лексическом, интонационно-просодическом и синтаксическом уровнях с опорой на использование маркеров объективной и/или субъективной модальности [Шелестюк 2006: 158–159].
Индивидуализирующее языковое манипулирование в материалах лингводидактического дискурса
Рассмотренное в предыдущей главе использование средств языкового манипулирования в политическом дискурсе, в отличие от дидактического, тесно связано со спецификой изучаемой области, а именно с овладением системой знаний об иностранном языке и приобретением функционально оправданных навыков использования этих знаний в устной и письменной формах интерактивного общения как внутри группы потенциальных суггерендов, так и с индивидуумами за пределами ее.
В материалах лингводидактического дискурса спецификацией приема может оказаться его индивидуализирующая разновидность, поскольку любая сумма фактов, сообщаемая преподавателем/учителем аудитории представляется последней как результат индивидуального отбора, оценки и интерпретации говорящего.
В нижеследующем изложении рассматриваются средства языкового манипулирования, обнаруженные в текстовых материалах лингводидактиче-ского дискурса, с целью определения характерных особенностей модели приема индивидуализирующего языкового манипулирования.
Итак, индивидуализирующее языковое манипулирование – это прием эстетического воздействия, свойственный текстам дидактического и делового дискурсов. Он осуществляется за счет языковых средств профессионально-ориентированного среза языка и применяется для обеспечения некритического следования реципиентов регламентирующим положениям, содержащимся в текстах.
Мы полагаем, что чем выше профессиональный и личный авторитет преподавателя/учебника/программы/учебного заведения, или чем выше статус, подтверждающего уровень знаний сертифицирующего документа, тем выше мотивация обучающихся, и, следуя логике изучения вопроса (см. Главу 1), более унифицированной оказывается реакция целевой аудитории на предъявляемый ей текст в коммуникативной ситуации дидактического общения. Подобная реакция имеет детерминированный конформный характер и выражена в склонности к конформизму, который в философских источниках описывается как случай «некритического принятия индивидом существующего порядка вещей, приспособления к нему»34, и далее «следования преобладающему образу мыслей и типу поведения, общесоциальным или групповым стандартам и стереотипам» [Там же]. Понятно, что подобное конформное поведение обучающихся как на занятии, так и вне его является залогом их прогресса, поскольку способствует наиболее полному усвоению образца рече-употребления на данном языке в устной и письменной формах.
Отдавая должное объемной отечественной литературе вопроса, обратим внимание на то, что во многих работах (Н.Д. Гальскова, 2000), (И.Н. Верещагина, Р.В. Рогова, 1988), (М.Г. Каспарова, 2000), (Г.А. Китайгородская, 1986) описано поведение обучающихся иностранным языкам с помощью поведенческой модели, единой для всех категорий участников различных дидактических ситуаций. В соответствии с этой моделью, в любой дидактической ситуации обучающийся усваивает знания в конкретной предметной области «вместе с усвоением от старших правил поведения, системы оценок тех или иных фактов и событий» [Иванов 1980], что обеспечивает высокую внушаемость и мотивирует в непроизвольном подражании.
Однако в других работах вышеизложенное положение подвергалось критике, поскольку оно препятствовало воспитанию человека с активной жизненной позицией, формирование которой предполагало «способность к сознательному принятию или отвержению требований группы на основе их сопоставления с моральными нормами и общественными ценностями» [Петровский 1987].
Наличие у лингводидактических материалов суггестивных характеристик обеспечивает усвоение аудиторией идеи представления установок говорящего, а также влияет на особенности эмоционального состояния субъектов, участвующих в процессе передачи знаний и смыслов, «которые обеспечивали схожесть или единообразие в поведении людей»35.
Таким образом, дидактика успешно осуществляла свою функцию – предоставление обучающимся необходимого объема информации с опорой на определенные методологические принципы в интересах достижения обучающимися цели совершенствования своей лингвистической компетенции в области изучаемого иностранного языка.
В условиях бурного развития образовательных технологий, совершенствования методик и технической оснащенности учебного процесса эпохи глобализации на основе очной, заочной, дистантной и других форм обучения иностранным языкам, в центре внимания которых оказывается изучающий и его межкультурно-коммуникационная цель, роль преподавателя в лингводи-дактической практике остается решающей.
В исследованиях последних лет подчеркивается, что «преподаватель должен быть хорошим суггестором» [Каспарова 2000: 40]. Принято считать, что «суггестивно-манипулятивные навыки предполагают наличие высокой педагогической и речевой техники» [Юрова 2007]. Поскольку «каждое речевое взаимодействие расценивается как вмешательство в систему знаний, убеждений, намерений, желаний и оценок суггеренда» [Ван Дейк 1989: 18], оно является «специально организованным видом коммуникации, формируемым с помощью определенных вербальных (словесная продукция) и вспомогательных – невербальных (мимика, жесты, действия собеседника, окружающая обстановка и т.д.) средств» [Черепанова 1999: 9].
Положения, излагаемые в настоящем разделе исследования, обобщают результаты последовательного изучения обнаруженных удачных примеров текстов англоязычного лингводидактического дискурса, которые были включены в материалы международного издания «Language Leader Upper Interme diate»36 (Longman, 2002). Обозначенный материал удовлетворял требованиям исследования в силу востребованности издания и использования его в процессе языковой подготовки в учебных заведениях общего профиля подготовки в области английского языка, в университетах и институтах языковедческого профиля в России и за рубежом. Уровень сложности материалов этого издания соответствует классификации международных учебных материалов по иностранным языкам «Elementary A2»–«Advanced C1».
Материалы учебного пособия авторами-составителями были включены тексты политических выступлений, одной из ярких характеристик которых являлась суггестивная окрашенность текста. Это позволило рассмотреть си-нергетический потенциал присущих текстам характеристик в обеспечении приемов языкового манипулирования.
Материалы исследования обнаруживают черты текстов и заданий. Так, например, в части учебника, озаглавленной «Unit-1 Communication», сформулировано задание, выполнение которого предполагает знакомство с тремя оригинальными текстами – частями политических выступлений США Дж. Кеннеди (Текст А), М.Л. Кингом (Текст B) и М.Х. Тэтчер (Текст С).
Характерно то, что все три текста имеют одинаковую прагматическую направленность информирования реципиентов и побуждения их к активному поиску информации.
В ходе выполнения задания учащиеся читают тексты, привлекают фоновые знания и сопоставляют их с именами авторов высказываний. Далее следует традиционные задания, выполнение которых предполагает аудирование. По его окончании учащиеся обмениваются ответами на вопрос относительно реализации эстетической функции воздействия в каждом из текстов. Аудитория учащихся обменивается ответами на вопрос о индивидуально-личностных характеристиках политиков и о том, в какой мере они могут являться результатом их профессиональной деятельности и социальной практики.
Жанровые особенности детективной и юмористической прозы в суггестивном освещении
В этой части работы исследуемое нами явление языкового манипулирования в текстовых материалах художественного дискурса представляется в его апеллятивном воплощении. В материалах художественного дискурса автор обращается не напрямую к читательской аудитории, а опосредованно, через вербализацию фактологической и оценочной информации персонажами во взаимодействии между собой. В результате у читательской аудитории может возникнуть представление о мотивации поступков персонажей, об их личностных качествах с учетом характеристик как горизонтального контекста, так и вертикального [Гальперин 1981]. Апеллируя к фоновым знаниям о социальных нормах, в том числе речевого поведения, автор в контексте художественного дискурса может обращаться к использованию средств языкового манипулирования, формирующих модель исследуемого приема апеллятивного типа.
Этот прием эстетического воздействия в текстах художественного дискурса является способом обеспечения средствами общего среза языка отношений некритического следования нормам, отраженным в представлениях других персонажей и читательской аудитории о наиболее убедительных содержательных характеристиках объекта обсуждения. Прагматической направленностью этой разновидности приема является обеспечение формирования оценок и мнений об обсуждаемом объекте.
Можно считать установленным, что лингвостилистический анализ текста англоязычной художественной литературы опирается на большое количество подробно проанализированных критериев, эстетических оценок и прагмафило-логических комментариев (М.В. Давыдов, В.Я. Задорнова, М.Э. Конурбаев, А.А. Липгарт, Е.В. Яковлева).
Не вызывает сомнений тот факт, что в определенной разновидности художественного дискурса формы речи приобретают соответствующую стилистическую окрашенность в зависимости от контекста их употребления. Художественный дискурс – это текст художественного произведения, «взятый в событийном аспекте» [Арутюнова 1990: 136–137], включающий заложенную в самом тексте информацию о развертывании описываемых событий, их авторском осмыслении, а также имплицитно-выраженную информацию о предполагаемом характере восприятия текста его целевой аудиторией, то есть о жанровой соотнесенности.
Согласно мнению многих исследователей художественного дискурса, таких как Н.Д. Арутюнова, М.В. Бахтин, В.В. Виноградов, Л.В. Щерба, Т.А. Ван Дейк, в текстах, обладающих характеристиками художественного дискурса, прослеживаются универсалии антропоцентричности, вымышлен-ности, проецированности, стилизованности, синтеза устной и письменной речи. Кроме того, наличие эмотивных лингвистических средств очевидно в той же степени, в какой для этих текстов характерны «хронотоп, участники, цели, стратегии, жанры» [Малетина 2004: 4] как компоненты, свойственные текстам этого типа дискурса.
В современных лингвистических работах антропоцентрической направленности, к которым относят исследования дискурсивных характеристик различных форм речи в их взаимодействии, художественная коммуникация рассматривается в терминах интерактивного взаимодействия компонентов парадигмы адресант (автор) – адресат (читатель), так как «живому человеческому языку свойственен антропоцентризм, проявляющийся в наиболее фундаментальных чертах структурного и семантического устройства языка, всецело обусловленного физическими и психическими особенностями человека» [Радбиль 2010: 91]. Следовательно, автор-адресант создает тексты, учитывая особенности литературной нормы речеупотребления на данном национальном языке как разновидности семиотической системы, способные не только передавать определенный объем интеллективно-эстетической информации, но и осуществлять обратную связь с референтной аудиторией адресатов44.
Так, в зависимости от жанрово-стилистических особенностей художественного текста, соотношение между субъективно авторской интерпретацией фактов действительности и нравственно-эстетическими нормами, характерными для описываемых событий определенной исторической эпохи, может быть разным и обнаруживать большую или меньшую степень однородной последовательности авторской позиции. Здесь каждый автор решает задачу того, как, не пытаясь заигрывать с аудиторией или создавать идеологически-тенденциозные произведения, оставаться понятным своим современникам, то есть, стремясь к реализации своего индивидуально-авторского стилистического решения художественного текста, продолжать соответствовать представлениям своей целевой аудитории о соотношении общепринятого и индивидуально-авторского начал в литературном произведении.
Далее не меньший интерес для исследователей живого слова представляют субъекты художественного дискурса, то есть индивидуализированные автором персонажи, а также особенности описываемого автором внешнего облика, стиля жизни, морально-этических предпочтений, речевого поведения и так далее, которые позволяют увидеть в произведении черты, свойственные текстам словесно-художественного творчества определенного жанра, причем в случае детективной и юмористической прозы вышеперечисленные характеристики персонажей могут оказываться перекликающимися.
Рассмотрим особенности трагического и комического как жанров драматического рода в художественном дискурсе. Эти жанры представляют собой эстетические явления с внутренней двойственной объективно-субъективной природой, то есть «они рождаются в результате соотнесения жизненной реальности и человеческих идеалов»38.
Предшествующие исследования основываются на положении о том, что трагическое и комическое «восходят к изначально нерасчлененному восприятию мира и по мере социального совершенствования они становятся самостоятельными эстетическими ценностями»45 [Там же], сближающимися при всей противоположности на основе присущей им драматической структуры. В.Г. Белинский внимательно рассмотрел характеристики этой структуры и пришел к выводу, что в основе как трагического, так и комического лежит эстетический смысл [Белинский, 1970]. Уместным также является упоминание катарсиса в рассматриваемом контексте, поскольку это свойство текстов литературно- художественных произведений оказывать существенное эстетическое воздействие на аудиторию отмечалось В.Г. Белинским вслед за Аристотелем в качестве принципиально важной особенности драматургических произведений.
Говоря о произведениях, созданных в жанрах трагедии и комедии, обратимся к тем из них, которые имеют дополнительные характеристики, конкретизирующие их жанровую соотнесенность как произведения детективного или юмористического содержания. Отметим, что их жанровые характеристики многообразны и могут включать, например, характеристики сюжетных особенностей развития действия и его логического завершения, характеристики описываемых событий и типов действующих лиц, полноту излагаемых фактов.
Имплицитно предполагается, что общение автора с аудиторией является выраженно интерактивным, а читатель будет пытаться разгадать предлагаемую автором загадку на уровне логических построений, вербализуемых в тексте, опираясь на сумму фактов, предъявляемых ему автором. Таким образом, становится понятным, что помимо обеспечения функции эстетического воздействия, авторская стилистика таких произведений подразумевает наличие в тексте определенного объема вербализованной информации, обладающей не только характеристиками экспрессивно-стилистической выраженности, но и чертами суггестивной окрашенности.
В произведениях детективного жанра «разгадка тайны не может строиться на сведениях, которые не были предоставлены читателю в ходе описания расследования. К моменту завершения расследования читатель должен иметь достаточно информации для того, чтобы на этом основании самостоятельно найти решение»46, поскольку существует вероятность того, что он пойдет по логически неверному пути и логика его рассуждения не приведет к раскрытию загадки. Автор может опускать отдельные фактические детали, заменять их или дополнять несуществующими с целью стимулировать правильное развитие мысли читателя, то есть суггестивно контролировать восприятие им содержания в терминах выстраивания причинно-следственной связи в определенной смысловой последовательности.
Перечисленные выше особенности были исследованы в мельчайших подробностях, получив характеристику гипердетерминированности сюжетно-структурного построения детективного жанра, «мир которого значительно более упорядочен, чем окружающая нас жизнь» [Вольский 2006]. Соответственно, если что-то упорядочено, значит, имеет системный характер и поддается модификации за счет изменения соотношения составляющих компонентов.
Особенности приема языкового манипулирования в тексте юмористической прозы
В нижеследующем изложении обнаруживается использование средств языкового манипулирования, формирующих характерные особенности выражения приема апеллятивного языкового манипулирования в целях создания комического эффекта в произведениях англоязычной художественной прозы, отличительным признаком которого является парадоксальный тембр изложения. Поскольку в материал исследования включено произведение юмористического содержания, представляется возможным сформулировать гипотезу, согласно которой суггестивное воздействие, оказываемое текстом художественного дискурса, определяется жанровой спецификой материала. Следовательно, тембральная характеристика текстов художественного дискурса способна определять содержательные особенности материала за счет использования в них средств языкового манипулирования. Напомним, что возможность использования приема апеллятивного языкового манипулирования определяется номинативной или характеризующей апелляцией автора к эстетической оценке аудитории ингерентно присущих описываемому объекту характеристик.
«Мой Камердинер Дживc» (My Man Jeeves, 1919) П.Г. Вудхауза является классикой англоязычной юмористической художественной прозы. Отобранное произведение можно считать образцом мелодраматической прозы с элементами приключенческого жанра, сюжетно построенного на последовательности эпизодов с участием джентльмена Вустера и его слуги Дживса.
Далее, поскольку жанрово-стилистические особенности могут быть пред-ставле-ны как черты комического произведения, в котором действующим лицам соот- ветствуют эстетически выраженная номинация, изучение использования автор- ского стилистического приема апеллятивного языкового манипулирования оказывается неразрывно связано с обращением к изучению других стилистических приемов эстетического воздействия, целью использования которых является вербализация эстетической оценки персонажей или событий.
В этом произведении суггестивное содержание передается лексическими, а также синтаксическими средствами, а его восприятие неразрывно связано с эмоциональным эстетическим воздействием на читательскую аудиторию.
Лингвистические исследования последних лет в значительной степени углубили понимание природы и особенностей функционирования дискурса, в которых процессы «создания и понимания напрямую связаны с ясностью выражения замысла адресанта и эффективностью воздействия на адресата» [Реунова, Алимурадов 2005: 59]. В том числе не остались без внимания и проблемы механизмов создания, развития и последующего восприятия текста как «сложнейшего взаимодействия таких параметров, как коммуникативное намерение, поведенческие речевые реакции, речевые и социальные последствия актов коммуникации в плане их социальной зависимости и эквивалентности» [Там же].
Как известно, суггестивная окраска содержания текста художественного произведения обусловлена использованием эмотивных, экспрессивных стилистических средств, одним из которых является предпочтение, отдаваемое определенному типу содержания. Поскольку существует представление о том, что содержание является одним из важнейших источников эмотивно-сти текста можно допустить, что «содержание текста потенциально эмоцио-генно», так как процесс общения предполагает реципиента, а в данном случае читателя, для которого «усваиваемая информация может вызывать личност-но-значимые ассоциации» [Журавлева 2013: 184], способные произвести на последнего определенный эмоциональный эффект. Таким образом, «эмо-циогенность содержания текста – это, в конечном счете, эмоциогенность фрагментов мира, отраженных в тексте» [Маслова 1997: 92].
Поскольку передача и восприятие стилистических особенностей текста тесно связаны с механизмами психики и соответствующими функциями головного мозга, включая мыслительные и эмоциональные процессы, текст художественного произведения представляет собой сознательную форму отражения действительности, с помощью которой писатель организует, направляет и контролирует психологические процессы. В тех же случаях, когда автор оказывается искусным художником слова, его текст обнаруживает эстетические свойства, способные оказать настолько сильное воздействие на читательскую аудиторию, что начинает приобретать характеристики авторитетного источника оценочной информации, и здесь ассерциативная характеристика текста оказывается тесно связанной с его суггестивной окрашенностью. Другими словами, эстетически ярко выраженная авторская позиция может свидетельствовать о наличии манипулятивного смыслового потенциала, заложенного в тексте художественного произведению.
Согласно М.А. Голяковой, суггестивно окрашенное художественное про- изведение, выражающее эмоционально-оценочное отношение к воображаемому факту действительности, производит эффект не за счет прямой номинации, а с использованием опосредованной референции к обозначаемому факту действительности, то есть с использованием средств вторичной номи-нации50, в ходе чего автору удается «склонить адресата к определенным действиям, побуждая его разделить индивидуально-авторский взгляд на мир» [Голякова 2011], даже если эти действия носят всего лишь вербальный характер выражения субъективного отношения. Таким образом, констатируя, что «человеческий интеллект и язык находятся в постоянном развитии и взаимодействии, воздействуя на других» [Поршнев 1974: 174], содержание понятия языковой суггестии можно определить как вербальный «процесс, направленный на воздействие на человеческую психику, связанный со снижением сознательности и критичности при восприятии внушаемого содержания» [Зазы-кин 1992: 25]. Данный процесс успешно материализуется в апеллятивном коммуникативном акте с использованием средств языкового манипулирования. Следовательно, в текст включаются суггестивные элементы смысла, что не дает аудитории возможности проанализировать его особенности в момент восприятия, то есть критически оценить процесс передачи содержания. Так как основной манипулятивной целью суггестивного воздействия в речевом произведении является создание определенного состояния или побуждения к определенным действиям, говорящий «воздействует на эмоции и чувства ау дитории, а через них на ее разум и волю» [Там же]. Существуют предположение, что этот процесс находится в прямой зависимости от степени ослабления сознательного контроля аудитории над процессом восприятия информации.
При рассмотрении феномена языкового манипулирования на примере юмористического произведения (где основа комизма заложена в эпизодах разной степени рассогласованности плана содержания, плана выражения и смыслового наполнения высказываний персонажей) возникает правомерный вопрос: не является ли суггестивное воздействие, так или иначе отраженное в тексте юмористического произведения, как минимум обязательным в тех случаях, когда оно носит непреднамеренный или случайный характер?
Коллизия юмористического произведения дает широкий простор для изучения интересующего нас явления, поскольку персонажам этого жанра свойственно искажать факты, качественную и количественную оценки, приукрашать действительность, предоставлять неполную информацию, домысливать, основанную на непроверенных данных информацию, явно или неявно обманывать других персонажей, приписывая себе несвойственные характеристики. Это влияет на сюжетное построение, эстетические оценки описываемых фактов действительности и личностных характеристик персонажей в контексте больших массивов текста, таких как глава или часть произведения51.