Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 7
ГЛАВА I. РУССКИЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ВЫРАЖАЮЩИЕ УСЛОВНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ 22
УСЛОВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ТИПА «ЕСЛИ Я, ТО ТЫ» 22
Условные констатирующие (повествовательные) высказывания типа
«если я, то ты» 23
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 23
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 26
Средства выражения . 29
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
. во временном и модальном планах 30
Характер выражаемой интенции говорящего 37
Условные вопросительные высказывания типа «если я, то ты?» 39
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 39
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 41
Средства выражения 46
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 49
Характер выражаемой интенции говорящего 52
Условные побудительные высказывания типа «если я, то ты» 54
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 54
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 59
Средства выражения 64
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 68
Характер выражаемой интенции говорящего 72
УСЛОВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ТИПА «ЕСЛИ ТЫ, ТО Я» 75
Условные констатирующие (повествовательные) высказывания типа
«если ты, то я» 75
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 76
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 79
Средства выражения 82
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 82
Характер выражаемой интенции говорящего 92
Условные вопросительные высказывания типа «если ты, то я?» 95
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 95
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 97
Средства выражения 100
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 102
Характер выражаемой интенции говорящего 105
ВЫВОДЫ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ. 107
ГЛАВА II. АНГЛИЙСКИЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ВЫРАЖАЮЩИЕ
УСЛОВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ 109
УСЛОВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ТИПА «IF I, THEN YOU» 109
Условные констатирующие (повествовательные) высказывания типа
«if I, then you» 109
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации ПО
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 113
Средства выражения 116
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 118
Характер выражаемой интенции говорящего 122
Условные вопросительные высказывания типа «if I, you?» 123
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 123
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 124
Средства выражения 128
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах. 131
Характер выражаемой интенции говорящего 133
Условные побудительные высказывания типа «if I, you» 135
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 135
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 137
Средства выражения 139
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 142
Характер выражаемой интенции говорящего 143
УСЛОВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ТИПА «IF YOU, THEN I» 144
Условные констатирующие (повествовательные) высказывания типа
«if you, then I» 144
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 144
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 147
Средства выражения 150
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 151
Характер выражаемой интенции говорящего 160
Условные вопросительные высказывания типа «if you, I?» 163
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливающей ситуации 163
Синтаксические и семантико-прагматические свойства
обусловливаемой ситуации 164
Средства выражения 167
Соотношение обусловливающей и обусловливаемой ситуации
во временном и модальном планах 167
Характер выражаемой интенции говорящего 169
ВЫВОДЫ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 171
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 173
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 179
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 192
Введение к работе
Предметом исследования в настоящей работе являются русские и английские условные высказывания, регулирующие межличностные отношения участников речевого общения: говорящего (меня / нас), с одной стороны, и адресата (тебя / вас) — с другой, то есть высказывания типа «если я / мы (я и другие), то ты / вы (ты и другие)» и «если ты / вы (ты и другие), то я / мы (я и другие)»: Если я не смогу дозвониться, тебе придется туда съездить; Если ты любишь спать повыше, я могу принести вторую подушку; But if you persist in this obnoxious behavior, ГП throw you the hell out; You wouldn V believe me even if I told you.
Актуальность диссертации обусловлена современными тенденциями в языкознании, а именно - семантизациеи и прагматизациеи лингвистических исследований, в том числе синтаксических; многоаспектным подходом к описанию синтаксических отношений.
Цель исследования заключается в том, чтобы установить основные закономерности содержательной и формальной организации сложноподчиненных предложений, выражающих условные отношения, типа «если я / мы (я и другие), то ты / вы (ты и другие)» и «если ты / вы (ты и другие), то я / мы (я и другие)». Достижение поставленной цели предполагает решение трех основных задач:
1) выявление и характеристику общих принципов организации
интересующих нас предложений;
2) определение характера варьирования рассматриваемых
высказываний по таким параметрам, как функциональный тип высказывания,
синтаксические и семантико-прагматические свойства обусловливающей и
обусловливаемой ситуаций, средства выражения, пропозиций каждой из
частей, определение характера соотношения обусловливающей и
обусловливаемой ситуаций во временном и модальном планах, а также
характер выражаемой интенции говорящего;
3) исчисление сходств и различий рассматриваемых предложений в разноструктурных языках по указанным параметрам.
Методика исследования. Основными методами, используемыми в работе, являются метод наблюдения и метод лингвистического эксперимента. В исследовании также применяется метод сопоставительного анализа и элементы трансформационного анализа.
Языковой материал. Источниками иллюстративного речевого
материала послужили произведения современной российской, британской и
американской художественной литературы (преимущественно последних 50
- 60 лет). Кроме того, привлекались данные публицистики, радио- и
телепередач, разговорной речи, а также электронной базы данных National
Corpus of English в поисковой системе SARA Search
(ЬНр://ш\у\у.па(соф.ох.ас.ик/5ага/уег5Іоп.Ьіт1). Отдельные примеры
заимствовались из учебной и справочной литературы. Картотека исследования включает около трех тысяч примеров для каждого языка.
На защиту выносятся следующие положения.
1. Закономерности функционирования условных высказываний,
выражающих отношения между говорящим и адресатом, зависят от ряда
факторов: функционального типа высказывания, характера соотношения
микроситуаций с точки зрения способа организации информации, семантико-
синтаксической организации каждой из микроситуаций, а также их
прагматического (в том числе, речеактового) потенциала.
Существенные сходства между русским и английским языками обнаруживаются в наборе типовых содержательных схем, передаваемых условными высказываниями типа «если я / мы (я и другие), то ты / вы (ты и другие)» и «если ты / вы (ты и другие), то я / мы (я и другие)», тогда как различия относятся к средствам формальной репрезентации значений.
В русском языке, как и в английском, условные высказывания проявляют способность к эллиптизации. Как правило, опускаются звенья
модальной рамки, содержащие информацию об элементах коммуникативной ситуации.
4. Обусловленным событием может быть не только ситуация, названная в главной части, но и опущенный элемент модальной рамки. Союз еслщ не утрачивая своего значения в эллиптичных высказываниях, сообщает о непосредственной зависимости события В от события А.
Научная новизна исследования определяется комплексным описанием сложноподчиненных условных предложений, представляющих оппозицию «говорящий — адресат», с точки зрения их устройства, содержательного, формального и прагматического варьирования.
Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы в лекционных курсах «Введение в языкознание», «Общее языкознание», «Современный русский (английский) язык», «Лингвистический анализ текста», «Методика преподавания русского (английского) языка», при разработке курсов по актуальным проблемам языкознания, функциональной грамматике, теории коммуникации, прагматике, а также в практических курсах по русскому (английскому) языку и переводу.
Апробация работы. Основные положения исследования излагались на заседании семинара «Социальная власть языка» (Воронеж, октябрь 2001), на научной сессии ВГУ (Воронеж, апрель 2002), а также на V всероссийской научно-методической конференции «Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников» (Воронеж, октябрь 2004). По теме диссертации опубликовано четыре статьи и тезисы доклада.
Теоретические основания исследования. История учения о сложном предложении несоизмерима с многовековой историей лингвистики в целом. Однако сейчас можно констатировать, что синтаксис сложного предложения развивается (хотя и с заметным опозданием) в согласии с общими научными парадигмами: сначала элементно-таксономической, затем системно-
структурной и в настоящее время номинативно-прагматической (Ломов, 1994, с. 7-19).
Как на первом этапе, где лингвисты занимаются исчислением и классификацией единиц различных уровней языка, так и на втором, где происходит соотнесение единиц друг с другом и определение их места в системе языка, изучение языковых явлений идет от формы к содержанию. Обе парадигмы дали начало массе формально ориентированных концепций. Большинство таких концепций, как известно, образуют два направления в учении о сложноподчиненном предложении: логико-грамматическое и формально-грамматическое.
Сторонники логико-грамматического направления (К.Ф. Беккер, Ф.И. Буслаев, Н.И. Греч, А.Х. Востоков, А.Н. Гвоздев, авторы Грамматики-54 и др.) ориентировались на логическую категорию суждения и классифицировали придаточные предложения с точки зрения их аналогии членам простого предложения1. Так, Ф.И. Буслаев, наиболее яркий представитель логического направления в России, выделял придаточные подлежащные, сказуемные, обстоятельственные (внутри них - придаточные места, времени, условия, причины, образа действия, уступки, меры и степени, а также цели), дополнительные и определительные. Это означает, что в основу данной классификации был положен критерий функциональной аналогии между членами простого предложения и придаточными. Иными словами, речь шла о способности придаточного замещать ту или иную функционально-синтаксическую позицию по отношению к главному предложению или его элементу.
Классификационный принцип Ф.И. Буслаева не раз подвергался критике. Большинство лингвистов единодушны в том, что полной аналогии между придаточными и членами простого предложения нет. СЕ. Крючков и Л.Ю. Максимов отмечают: «Основным недостатком таких классификаций
1 По сути, логическая хатегория суждения являлась лишь ключевым ориентиром, и исследователи нередко выходили за ее рамки. Например, Ф.И. Буслаев ввел в анализ дополнение и обстоятельство, второстепенные члены, не имеющие аналогов в суждении.
является то, что вместо анализа сложноподчиненного предложения как СЛОЖНОГО ЦЕЛОГО, обладающего своими специфическими структурными принципами и семантикой, в них рассматриваются внешние, чаще всего очень приблизительные аналогии придаточной части и членов простого предложения, то есть игнорируется специфика именно сложноподчиненного предложения» (Крючков, 1977, с. 54). В.А. Белошапкова указывает на ошибочность самой идеи: «Во-первых, она опирается на учение о второстепенных членах, которое не имеет четкого грамматического содержания <...> во-вторых, она преувеличивает параллелизм между членами предложения и придаточными частями» (Белошапкова, 1967, с. 106). И.П. Иванова, В.В. Бурлакова и Г.Г. Почепцов считают, что придаточные можно соотносить с членами предложения, но с определенной осторожностью, так как они «в отличие от последних передают идею предмета, качественного или обстоятельственного признака через некоторую ситуацию [подчеркнуто нами], мысль о которой имеет расчлененную субъектно-предикатную структуру» (Иванова, 1981, с. 237).
Несмотря на критику, классификации сложноподчиненных предложений (а точнее, придаточных частей) на основе сходства последних с членами простого предложения существуют и в настоящее время (см. напр.: Бабайцева, 1997, с. 217).
Сторонники формально-грамматического направления
(A.M. Пешковский, М.Н. Петерсон, Л.А. Булаховский, А.Б. Шапиро) ставили во главу угла формальные признаки объединения частей сложноподчиненного предложения и делили их на предложения с союзами и с союзными словами. Дальнейшее дробление происходит на основе значения каждого союза или союзного слова. Например, у A.M. Пешковского условные предложения, скорее, служат иллюстрацией употребления союзов и сопровождаются минимальными комментариями касательно их (союзов) этимологии и оттенков значения (Пешковский, 2001, с. 487-489). Подобные классификации не могли не встретить критических откликов, поскольку в
них гипертрофировалось содержание союза или союзного слова и почти полностью игнорировалось содержание связываемых ими частей.
Осознание того, что сложноподчиненное предложение — единица многогранная, привело к созданию структурно-семантической классификации, наиболее полно сформулированной Н.С. Поспеловым (Поспелов, 1950), который предложил различать одночленные и двучленные предложения. В основе этого деления лежит понимание сложного предложения как динамической единицы, имеющей свой вектор развития. «Одночленными сложноподчиненными предложениями, — по определению Н.С. Поспелова, - являются в современном русском языке все предложения, развертывающие в придаточной части какой-либо член главного: подлежащее, сказуемое, определения, обстоятельства, намеченные в главном наличными или опущенными местоимениями» (Поспелов, 1990, с. 137). Одночленные предложения, развивающиеся «изнутри», делятся в соответствии с характером определяемого придаточным слова на присубстантивно-определительные, местоименно-соотносительные и изъяснительные. Двучленные предложения развиваются «снаружи». В них придаточное относится к главной части в целом. В эту группу входят следственные, причинные, целевые, условные, уступительные и временные сложноподчиненные предложения. Обе группы имеют свои «формализаторы»: у одночленных это союзные слова и коррелятивные пары, у двучленных - союзы.
Интересно, что различие между предложениями проводится не только на уровне формальной соотнесенности придаточного с каким-нибудь членом или главной частью в целом, но и на уровне суждений: «...в основе двучленности лежит диалектическая взаимосвязанность двух суждений», а одночленное сложное предложение «всегда является выражением какого-либо одного простого или сложного суждения» (Поспелов, 1990, с. 138). Иными словами, эти виды предложений обладают разной коммуникативной значимостью. В одночленных предложениях связь между частями настолько
тесная, что они представляются однородным целым, тогда как во второй группе степень расчлененности выше.
Исследователи отмечали как достоинства, так и недостатки этой классификации. Среди положительных моментов указывали на то, что «путь структурно-семантического описания учитывает всю совокупность формальных признаков, специфичных для сложноподчиненного предложения как особой цельной структуры, и в то же время связывает эти формальные признаки с определенными значениями» (Крючков, 1977, с. 56). Отрицательные моменты отмечались В.А. Белошапковой: во-первых, то, что придаточное двучленных предложений способно соотноситься с главной частью в целом, является лишь тенденцией, но не более того; во-вторых, если близкие по строению придаточные соотносятся с главной частью по-разному, такой подход определяет их не как варианты одной структуры, а как разные структуры; в-третьих, неправомерно противопоставлять главную часть в целом ее предикативному центру и выделять в соответствии с этим разные типы предложений.
Несмотря на слабые стороны структурно-семантической классификации, авторы «Русской грамматики — 80» (в частности, И.Н. Кручинина) приняли ее как наиболее успешную. В основу деления сложноподчиненных предложений на расчлененные и нерасчлененные были положены критерии, применявшиеся Н.С. Поспеловым: 1) характер соотнесенности придаточного с главным; 2) способ подчинения: местоименное или союзное подчинение.
В.А. Белошапкова, в числе наиболее последовательных сторонников данного подхода, тоже предпочитает термины «расчлененный» и «нерасчлененный». К расчлененным она относит временные, условные, уступительные, причинные, цели и сравнительные. Нерасчлененные подвергаются дальнейшему делению на местоименно-соотносительные и присловные. Исследователь считает, что классифицирование должно производиться на основе «закономерностей, ограничивающих временные и
модальные планы частей» (Белошапкова, 1967, с. 120), а также на основе союзов. Остальные показатели, такие как расчлененность/нерасчлененность союза, порядок частей, наличие/отсутствие коррелята, связаны в большей мере с конституцией речи. Они «оформляют включение [предложения] в контекст речи» (Белошапкова, 1967, с. 121). Эти факторы, играя важную роль для выделения вариантов одного типа, не могут быть основанием для выделения различных типов предложений.
Ученые пытаются определить объем понятия «условность», и предлагаемые ими определения достаточно последовательно отражают существовавшие тенденции. Ср.: «Сложноподчиненным предложением с придаточным условным называется такое предложение косвенной модальности, в котором придаточное, присоединяясь к главному подчинительным союзом, указывает на условие, при котором возможно, желательно или неизбежно действие, названное в главном предложении» (Ильенко, 1976, с. 28) и «Условными называются такие сложноподчиненные предложения, придаточные части которых выражают какое-либо условие, а главные — вытекающее из этого условия следствие» (Кубик, 1969, с. 91). Другие исследователи стремились определить специфику условных предложений, противопоставляя их причинным. Например, Л.Л. Бабалова пишет: «Разница между условным и причинным придаточными заключается в том, что условие предполагает выбор из двух возможных явлений, условие предполагает альтернативность» (Бабалова, 1974, с. 173). Этой же позиции придерживаются авторы «Русской грамматики-80» и «Русской грамматики-90»: «Специфика условной связи заключается в том, что условность всегда предполагает гипотетичность предопределяющего» (Русская грамматика, 1980, с.563). Л.Г. Кочерга-Борте проводит поэтапный семантический анализ условия и обусловленного, противопоставляя их как порождающее событие событию порожденному, предшествующее событие последующему, возможное событие событию в разных аспектах реализации возможности (реализованной, нереализованной, реализуемой).
Большинство лингвистов полагало, что условное придаточное предложение не может сообщать о реальном факте, состоявшемся событии. Такие предложения автоматически относились в класс причинных .
Неоднократно предпринимались попытки описать условное предложение с «коммуникативной стороны» (Кирпичникова, 1969, с. 137). Однако они заканчивались лишь признанием коммуникативной несамостоятельности частей в предложении. Опережающими время оказались констатации Р.П. Рогожниковой. Уже в 1957 году она говорила о том, что «изменение отношений между предложениями зависит от изменения реального содержания частей предложения» (Рогожникова, 1957, с. 41), и связывала эти изменения со структурными особенностями предложения. Ориентация на содержание позволила исследователю не только отследить все оттенки, сопутствующие условию, но и выдвинуть гипотезу относительно «трудных» случаев типа если хочешь знать, если молено так выразиться, если не ошибаюсь. Пример Р.П. Рогожниковой показывает, что учет содержания частей в условном предложении неизбежно приводит к прагматизации исследования.
В целом структурно-семантический подход оказал заметное влияние на учение о сложного предложения. В настоящее время он еще применяется некоторыми авторами (см. напр.: Валгина, 1978, с. 306-361; Черемисина, 1987, с. 3). Среди его явных достижений необходимо указать следующие:
детальное описание формальных показателей связи между частями сложного предложения;
признание «семантичности синтаксиса» (Золотова, 1982, с. 357), в том числе союзов;
3) изучение законов соположения частей в сложноподчиненном
предложении;
4) описание действия и взаимодействия грамматических категорий на
уровне сложноподчиненного предложения;
2 Надо признать, что единодушия в этом вопросе не достигнуто по сей день.
5) придание предложению статуса целостной системы, требующей комплексного подхода при описании.
Тем не менее этот подход оставил нерешенным ряд проблем. Во-первых, неясной осталась роль главной части в сложноподчиненном предложении. Во-вторых, почти не изученными оказались способы организации информации на уровне всего предложения, а также информационное взаимодействие главной и придаточной частей. В-третьих, назрела острая необходимость разграничить смысл и семантику. В-четвертых, не получили убедительного объяснения всевозможные исключения. Наконец, неясной осталась природа эллиптичных конструкций.
Попыткой ответить на некоторые вопросы стала типология A.M. Ломова (Ломов, 1994), созданная в рамках нового, функционально-семантического, подхода. Кардинальный пересмотр начался с простого предложения. В основу своей концепции A.M. Ломов положил идеи М.И.Каринского о двучленности любого предложения, где атрибутами являются, с одной стороны, идея существования, а с другой — нечто, что утверждается как существующее. Эти компоненты были названы экзистенциальным и субстанциональным соответственно. Субстанциальный компонент может быть представлен либо «отдельно взятым семантическим объектом», либо отношением «определяемое — определяющее». Модель предложения опирается на базовые значения предмета, процесса или признака, заключенные в определяющем. Такой подход позволил не только снять многие вопросы, связанные с номинативным потенциалом русского предложения, но и выйти на механизмы действия языкового сознания. Как указывает ученый, «объективность запечатленного предложением фрагмента мира оказывается «зараженной» субъективными человеческими устремлениями и даже более того — существенно преобразованной ими» (Ломов, 1994, с. 34).
На уровне сложного предложения A.M. Ломов и его ученики (см.: Ломов, 2004; Тирадо, 1998; Холонина, 2001; Овчинникова, 2004) используют
17 в качестве критерия способ организации информации. Это позволяет не только разграничить сочинение (где происходит простое соположение двух и более одноранговых информационных блоков) и подчинение (где наблюдается включение информации придаточного в главное или, наоборот, информации главного в придаточное), но и выделить внутри сложноподчиненных предложений предложения с автосемантичным и синсемантичным придаточным (подробнее см.: Ломов, 1999). При изучении условных предложений избранный критерий помогает сделать несколько значимых выводов3:
1) условные предложения наряду с уступительными, причинными и
целевыми входят в блок генеративных сложноподчиненных предложений,
где «генерирующая ситуация детерминирует генерируемую ситуацию»
(Тирадо, 1998, с. 21);
2) корректной альтернативой термину «сложноподчиненное
предложение с придаточным условным» считается «сложноподчиненное
предложение, выражающее условные отношения»;
специфика условной связи состоит в том, что «говорящий ставит реализацию (или, наоборот, нереализацию) события Б в непосредственную зависимость от события А, безотносительно к тому, является или не является второе причиной первого, основывается их связь на ожидании или отражает лишь сиюминутный каприз коммуниканта» (Тирадо, 1998, с. 63)4;
условные отношения могут быть реальными и гипотетическими (с двумя вариантами: потенциальным и ирреальным). Если при потенциальном условии говорящий допускает возможность существования некоторого положения дел, то в ирреальном варианте он может либо исключать такую возможность, либо допускать невозможность;
обусловливающее событие может: а) порождать другое событие, б) предопределять возможность или необходимость того или иного поведения
3 Полностью концепция изложена в работе: (Тирадо, 1998).
4 К подобному выводу приходят как отечественные исследователи, так и зарубежные. Ср. «глубинная
взаимосвязь ситуаций» (Урысон, 2001, с. 49), «необходимая взаимосвязь» событий (Lowe, 1995, р. 48).
собеседника, в) являться основанием для умозаключений говорящего, г) разрешать говорящему положительную или отрицательную оценку;
6) условные предложения допускают редукцию модальной рамки.
Благодаря установлению номинативно-прагматической парадигмы современное языкознание обнаружило ряд новых тенденций. Во-первых, это прагматизация понятия «значение». Исследователи связали значение с фигурой говорящего5 (позже - адресата), а через него - с употреблением. Как отмечают Н.Д. Арутюнова и Е.В. Падучева, «обращение к автору высказывания знаменовало собой переход от анализа стабильного значения слова к рассмотрению изменчивого содержания высказывания» (Арутюнова, 1985, с. 8). Лингвисты пересматривают, казалось бы, изученные категории лица, времени и наклонения и вводят их в разряд «коммуникативно-грамматических» (Адмони, 1988) и «актуализационных» (Бондарко, 1976) категорий. Появляются новые категории: например, «ты-категория» (Чаплыгина, 2002) или функционально-семантическая категория обусловленности (Евтюхин, 1997).
Теорией, соотнесенной с лицом говорящего, стала теория речевых актов. Общеизвестно, что складывалась данная теория в рамках лингвистической философии и целостный вид приобрела благодаря работам английского логика Дж. Остина. Суть теории заключается в следующем: главными фигурами коммуникации признаются говорящий и адресат, а единицей речевого общения — речевой акт. На данный момент появилось несколько определений речевого акта, но все они содержат главную мысль Дж.Остина о том, что, совершая речевой акт, говорящий совершает действие6. Среди основных требований, которым должен отвечать полноценный речевой акт, — наличие иллокутивной силы, т. е. указание на коммуникативную цель говорящего, его целеустановку. Иллокутивная сила
В языковедении появилась масса сочетаний типа «значение говорящего» (Дж.С. Брукнер), «личная сфера говорящего» (Ю.Д. Апресян), «человек в языке» (Э. Бенвенист), «коммуникатороцентрическая модель» (И.П. СусовХ «эгоцентризм» (А.В. Кравченко), «антропосоставляющие в языке» и т.п.
Эта мысль восходит к идее Л. Витгенштейна о «языковой игре». Термин «языковая игра» подчеркивает, что «говорить на языке-компонент деятельности или форма жизни» (Витгенштейн, 1994, с. 90).
определяется Дж. Остином как «выражение коммуникативной цели в ходе произнесения некоторого высказывания» (Остин, 1986, с. 412). Грамматическая структура предложения отражает иллокутивную силу речевого акта, что дает возможность делить все речевые акты на повествовательные, вопросительные и побудительные. На данном этапе существует несколько более дробных классификаций речевых актов.
Анализ семантико-прагматического значения на уровне синтаксиса заставил ученых обратиться к проблемам глубинных структур, асимметрии и скрытых смыслов. О том, что в языке действует закон экономии усилий, говорили давно, однако только теперь стал проясняться вопрос, какая именно информация чаще всего опускается говорящим. Среди наиболее часто эллиминируемых информационных блоков обычно называют модальную рамку, содержащую метатекстовую информацию (Вежбицка, 1978; Винокур, 1993; Клюев, 1998; Теоретическая и прикладная лингвистика..., 2002), а также различные модусы7 (Колосова, 1980; Варшавская, 1984; Арутюнова, 1988). Новое понимание организации информации открывает возможности для пересмотра вопроса о предложениях с «несобственно-условным значением» (Русская грамматика, 1980, с. 572) или предложениях, которые, «строго говоря, перестают быть условными» (Тирадо, 1998, с. 75).
Англистика прошла те же этапы, что и русистика. Поначалу синтаксис ощущал на себе влияние логики (концепции Ч. Купера, Д. Фэрроу, Р. Лоута и др.). Последовавший за этим период грамматизации научных изысканий привел к созданию классификаций союзов, скреплявших части сложного предложения (У. Буллокар, Дж. Хэррис). Позднее к средствам связи добавились способы связи частей и характер их соположения .
На современном этапе наблюдаются значительные расхождения в подходах к английскому условному сложноподчиненному предложению между отечественными и зарубежными лингвистами. Большая часть отечественных исследователей (Хаймович, 1967; Ильиш, 1971; Аракин, 1979;
7 Как известно, дихотомия «модус-диктум» восходит к Ш. Балли (Балли, 2001).
Бузаров, 1998; Гуревич, 2004 и др.) стоит на позициях структурно-семантического подхода. Несмотря на то, что в новейших учебниках по теоретической грамматике исследователи пытаются представить комплексное описание предложения, можно заметить, что номинативный аспект описывается в привычных терминах, а прагматический почти полностью игнорируется. Существующие работы по прагматике условных высказываний буквально единичны (Ломова, 1992; Егорова, 1996).
Зарубежные исследователи (English Grammar, 1977; Celce-Murcia, 1983; Collins COBUILD English Grammar, 1994; Parrott, 2000) предлагают семантико-прагматическую интерпретацию. К примеру, по классификации Р. Квирка и его соавторов (A Comprehensive Grammar of the English Language, 1992, p. 1088-1097) условные придаточные образуют два крупных разряда, объединяющих мелкие группы:
1) придаточные, выражающие прямое условие (ситуация главной части
находится в непосредственной зависимости от ситуации придаточного):
а) придаточные, выражающие открытое условие (вопрос о реализации
или нереализации обусловливающего события остается открытым);
б) придаточные, выражающие гипотетическое условие (говорящий
полагает, что обусловливающее событие не будет реализовано, не
реализуется в момент речи или не было реализовано, иными словами,
обусловливающее событие противоречит ожиданиям, предположениям или
фактам);
в) придаточные риторического характера (говорящий сообщает о своей
твердой уверенности в чем-либо): Если они ирландцы, то я — Папа Римский.
2) придаточные, выражающие косвенное условие1 (то есть когда
ситуация главной части не связана напрямую с ситуацией придаточного):
а) придаточные, выступающие в роли формулы вежливости: Если позволите сказать...;
8 Подробный исторический обзор сменявших друг друга концепций см. работы: (Иофик, 1968; Иофик, 1972).
9 Первой попыткой создать функционально-семантическую типологию английского предложения стала
работа Е.С.Сазоновой (Сазонова, 2004).
б) придаточные, выступающие в роли металингвистического
комментария к информации главной части: Если можно так выразиться...;
в) придаточные, выражающие неуверенность говорящего относительно
конситуативных сведений, необходимых для правильной интерпретации
информации главного: Если я правильно понимаю...;
г) придаточные, сообщающие об условиях, в которых говорящий
строит свое высказывание: Если тебе нужна щетка для обуви, в ванной есть.
В свете вышесказанного представляется перспективным рассмотреть функционально-семантические и прагматические особенности таких высказываний, в которых, во-первых, представлена оппозиция «говорящий — адресат», а во-вторых — обе ситуации поставлены в непосредственную зависимость.
Структура исследования. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы. Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цели и задачи работы, оговаривается методика анализа, определяется новизна и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические основания.
В Первой главе дается описание русских сложноподчиненных предложений, выражающих условные отношения, типа «если я / мы (я и другие), то ты / вы (ты и другие)» и «если ты / вы (ты и другие), то я / мы (я и другие)».
Во Второй главе дается описание соответствующих английских предложений.
В Заключении подводятся общие итоги исследования.
Подобные случаи описаны нами в статье: (Копанева, 2004).
