Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Адаптогенные средства и эпифиз: сравнительная оценка антистрессорных возможностей (обзор литературы) 13
1.1. Общие представления об адаптогенном эффекте в условиях стресса 14
1.2. Антистрессорное действие растительных адаптогенов 21
1.3. Стресс-протективные свойства эпифиза 31
Собственные исследования
ГЛАВА 2. Материалы, методы и дизайн исследования 39
ГЛАВА 3. Сравнительная оценка фармакологической активности веществ с адаптогенными свойствами 53
3.1. Влияние адаптогенных средств на психо-физиологические показатели у нормальных крыс 54
3.1.1. Влияние адаптогенных веществ на тревожно-фобическое состояние крыс 54
3.1.2. Вещества с адаптогенными свойствами и состояние памяти 60
3.1.3. Влияние адаптогенных средств на ритмическую организацию функций 63
3.2. Влияние веществ с адаптогенной активностью на формирование реакции на стресс 70
3.2.1. Оценка противотревожного действия препаратов у стрессиро-ванных крыс 71
3.2.2. Влияние адаптогенных веществ на память стрессированных крыс 77
3.2.3. Влияние адаптогенных средств на стрессорную дизритмию 78
3.2.4. Морфологические маркеры стресс-реакции 83
ГЛАВА 4. Роль эпифиза в формировании реакции на стресс 88
4.1. Влияние эпифизэктомии на психофизиологические показатели интактных крыс 88
4.1.1. Изменение тревожно-фобического состояния животных после удаления эпифиза 88
4.1.2. Влияние эпифизэктомии на процессы памяти 91
4.1.3. Влияние экстирпации эпифиза на ритмическую организацию функций 92
4.2. Влияние эпифизэктомии на выраженность стрессорной реакции
у крыс 96
4.2.1. Изменение тревожности стрессированных крыс после удаления
эпифиза 96
4.2.2. Влияние экстирпации эпифиза на выраженность когнитивных расстройств у стрессированных крыс 98
4.2.3. Оценка степени дизритмических нарушений после стресса у эпифизэктомированных крыс 99
4.2.4. Морфологические маркеры стресса у эпифизэктомированных крыс 101
ГЛАВА 5. Значение эпифиза для проявления фармаколо-гической активности адаптогенных средств у интактных и стрессированных животных 103
5.1. Особенности фармакологической активности адаптогенных средств. у эпифизэктомированных крыс 103
5.1.1. Влияние препаратов с адаптогенными свойствами на психо-эмоциональное состояние и память у эпифизэктомированных крыс 103
5.1.2. Хронофармакологические аспекты действия препаратов с адаптогенными свойствами у эпифизэктомированных крыс 108
5.2. Антистрессорное действие адаптогенных препаратов у животных после экстирпации эпифиза 111
5.2.1. Влияние адаптогенных средств на тревожность и память эпифизэктомированных крыс, подвергнутых стрессу 112
5.2.2. Влияние эпифизэктомии на хронотропную активность адаптогенных средств у стрессированных крыс 116
5.2.3. Влияние препаратов с адаптогенными свойствами на морфологические проявления стресса у эпифизэктомированных животных 117
5.2.4. Гистохимические и морфометрические изменения в пинеалоци-тах после стресса и введения адаптогенных средств 119
5.2.5. Влияние растительных адаптогенов на уровень мелатонина в плазме интактных и стрессированных крыс 122
Обсуждение результатов 124
Выводы 144
Литература
- Антистрессорное действие растительных адаптогенов
- Вещества с адаптогенными свойствами и состояние памяти
- Влияние экстирпации эпифиза на ритмическую организацию функций
- Хронофармакологические аспекты действия препаратов с адаптогенными свойствами у эпифизэктомированных крыс
Введение к работе
Актуальность проблемы. В последние годы во всём мире наблюдается тенденция к более частому использованию с лечебной целью веществ естественного происхождения (., ., 2013; , ., 2012) . В первую очередь речь идет о действующих началах самых различных растений (., 2013). Содержащиеся в них вещества имеют широкий диапазон клинических возможностей, к тому же современные технологии позволяют извлекать и анализировать их с большим успехом, в том числе с привлечением требований доказательной медицины (Арушанян Э.Б., Бейер Э.В., 2007). Нельзя игнорировать экономический фактор, поскольку получение биологически активных соединений из доступного и в большинстве случаев дешёвого лекарственного сырья служит хорошей альтернативой искусственно создаваемым медикаментам, производство которых неуклонно дорожает.
Одной из ключевых особенностей ряда растительных препаратов является способность универсально улучшать адаптационно-приспособительные возможности человека и животных. В связи с этим в 50-е годы минувшего века известным отечественным фармакологом Н.В. Лазаревым (1960) в обращение было введено понятие «растительные адаптогены». К тому моменту Г. Селье (1936, 1960) уже сформулировал основные положения теории об адаптационным синдроме, а сама проблема адаптации, учитывая её универсальную значимость для деятельности здорового и больного организма, оказалась в фокусе интересов представителей фундаментальной и прикладной медицины. Несколько позже изучение свойств мозговой железы эпифиза позволило обнаружить еще один такого рода натуральный адаптоген – гормон мелатонин. В настоящее время термин «адаптогены» прочно закрепился в отечественной и зарубежной литературе (. et al., 2006; ., ., 2007). Под ними понимают биологически активные вещества, повышающие неспецифическую устойчивость организма к неблагоприятным воздействиям внешней среды (Сейфулла Р.Д. и др., 2010; Сейфулла Р.Д., Кондрашин И.М., 2011). Совершенствуются методы разработки этих препаратов, и расширяются области их применения (Антонов А.К. и др., 2011; Николаева И.Г., 2012; Цымбал М.В. и др., 2012). Между тем анализ современной литературы свидетельствует о том, что механизм их антистрессорного действия изучен неполно, а имеющиеся факты требуют уточнения и систематизации.
В настоящее время эпифиз, как и растительные адаптогены, находится в центре пристального внимания исследователей. Благодаря усилиям специалистов самых различных медицинских дисциплин стало известно, что активные соединения железы обладают широким диапазоном биологической активности, внося вклад в регуляцию ритмических процессов, иммунитета, психической деятельности и работы внутренних органов. Важно, что ограничение функции эпифиза заметно снижает устойчивость человека и животных к любым стрессирующим воздействиям (Арушанян Э.Б., 2012). Подобная универсальная роль эпифиза в адаптационно-приспособительных процессах позволяет предположить его участие в действии адаптогенных средств, но эта проблема до сих пор не изучалась. Между тем, подобные исследования позволили бы существенно расширить представления о фармакодинамике адаптогенных препаратов и, возможно, способствовали оптимизации антистрессорной терапии.
Цель исследования
Изучить роль мозговой железы эпифиза в механизме антистрессорного действия препаратов с адаптогенными свойствами.
Задачи исследования
1. Провести сравнительную оценку влияния адаптогенных средств различного происхождения на тревожность и память экспериментальных животных.
2. Изучить влияние препаратов с адаптогенными свойствами на различные по продолжительности ритмические процессы в поведении животных.
3. Оценить влияние экстракта корней женьшеня, билобила и мелатонина на психо-эмоциональные, амнезические, дизритмические и морфологические нарушения у стрессированных крыс.
4. Исследовать влияние удаления эпифиза на устойчивость животных к стрессирующим воздействиям.
5. Изучить особенности антистрессорной активности препаратов с адаптогенными свойствами у эпифизэктомированных крыс.
6. Оценить влияние адаптогенных средств растительного происхождения на функциональную активность эпифиза (морфометрические и гистохимические показатели состояния пинеалоцитов и уровень мелатонина в плазме).
Научная новизна исследования
Впервые проведено комплексное изучение влияния естественных адаптогенных препаратов (экстракта корней женьшеня (50 мг/кг), билобила (100 мг/кг) и мелатонина (0,1 мг/кг) на тревожность, память и ритмическую организацию функций у крыс. Обнаружено, что они оказывают противотревожное, антиамнезическое и ритмстабилизирующее действие, по ряду критериев сравнимое с эффектами традиционных препаратов: анксиолитика диазепама (0,1 мг/кг) и ноотропного средства пирацетама (400 мг/кг). Влияние адаптогенных средств на вариативность сердечного ритма у крыс носит модулирующий характер и направлено на ослабление крайних отклонений от нормальной организации сердечной деятельности.
Впервые в сравнительном плане изучены антистрессорные возможности естественных адаптогенов. Обнаружено, что отличаясь по своей фармакологической активности, они в целом демонстрируют универсальные антистрессорные свойства. Они заключаются в уменьшении тревожности, амнезических, дизритмических и морфологических нарушений, вызванных стрессом. Мелатонин в сравнении с растительными препаратами демонстрирует наиболее выраженное и сбалансированное действие как у интактных, так и у стрессированных крыс.
В серии экспериментов оценено влияние удаления эпифиза на широкий спектр психо-эмоциональных, поведенческих, ритмологических и морфологических показателей у интактных и стрессированных крыс. Впервые обнаружено, что у эпифизэктомированных животных все фармакологические эффекты препаратов растительного происхождения в значительной степени нивелируются. Лишь введение мелатонина восстанавливает стресс-устойчивость крыс почти до исходного уровня.
Впервые обнаружены факты, доказывающие участие эпифиза в действии растительных адаптогенов. Их введение сопровождается усилением функции железы, о чем свидетельствуют гистохимические и морфометрические показатели активности пинеалоцитов, а также рост уровня мелатонина в плазме.
Научно-практическая значимость исследования
С использованием достаточно обширного количества методических подходов доказана универсальность адаптогенного эффекта естественных препаратов различного происхождения. При этом обнаружены некоторые особенности в спектре фармакологической активности изученных средств, которые следует учитывать в клинической практике. В частности, экстракт корней женьшеня превосходит билобил по противотревожной активности, но уступает по антиамнезическому эффекту.
Показано преимущество мелатонина перед препаратами растительного происхождения, которое заключается в более выраженном и сбалансированном антистрессорном действии. Являясь естественным гормональным хронобиотиком, он способен эффективно ослаблять любые расстройства, вызванные стрессом. В связи с этим можно рекомендовать использование в клинике низких доз мелатонина для коррекции стресс-индуцированных психоэмоциональных, вегетативных и дизритмических нарушений. Обнаружено, что мелатонин заметно усиливает противотревожное действие диазепама и мнемотропный эффект пирацетама. Эти факты позволяют ставить вопрос о целесообразности использования подобных комбинаций в клинической практике.
Показано, что снижение эпифизарной активности повышает чувствительность к стрессу и во-многом нивелирует адаптогенное действие растительных препаратов. Эти факты можно использовать для экспресс-оценки стресс-устойчивости (по уровню плазменного мелатонина), а также учитывать при использовании растительных адаптогенов в клинике. Полученные данные существенно расширяют представления о фармакодинамике адаптогенных средств, механизмах их антистрессорной активности, подчеркивают важную роль эпифиза в ее происхождении.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Вещества с адаптогенными свойствами растительного (экстракт корней женьшеня и билобил) и гормонального происхождения (мелатонин) сходным образом снижают тревожность крыс, улучшают память и оказывают стабилизирующее влияние на ритмические процессы разной длительности. По ряду критериев их действие сопоставимо с эффектами анксиолитика диазепама и ноотропного средства пирацетама.
2. Экстракт корней женьшеня, билобил и мелатонин демонстрируют универсальную антистрессорную активность, ограничивая повышение тревожности, ухудшение памяти, дизритмические и морфологические нарушения у крыс. Наиболее выраженное и сбалансированное действие оказывает мелатонин, который к тому же заметно усиливает специфические эффекты диазепама и пирацетама.
3. Удаление мозговой железы эпифиза отчетливо повышает чувствительность экспериментальных животных к стрессу, судя по степени выраженности его анксиогенных, амнезических, дизритмических и морфологических последствий.
4. Эпифиз играет заметную роль в проявлении антистрессорных свойств адаптогенных средств, о чем свидетельствует резкое ослабление их фармакологической активности в случае экстирпации железы. Прямым доказательством тому служит усиление функции эпифиза после введения препаратов растительного происхождения (повышение активности пинеалоцитов и уровня мелатонина в плазме крови).
Личный вклад автора
Автор работы является основным исполнителем проведенного исследования на всех этапах: анализа данных литературы по теме, проведения практической части исследования, анализа полученных результатов, формулирования выводов и рекомендаций. Автор принимал активное участие в подготовке основных публикаций по результатам работы.
Апробация работы
Материалы диссертации представлены и обсуждены на XVIII и XIX итоговых (межрегиональных) конференциях молодых ученых и студентов (Ставрополь, 2010-2011), X международном конгрессе «Здоровье и образование в XXI веке» (Москва, 2009), 5-й международной конференции «Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам» (Москва, 2010), XVIII и XIX Российских национальных конгрессах «Человек и лекарство» (Москва, 2011-2012), IV съезде фармакологов России (Казань, 2012), II Российском съезде по хронобиологии и хрономедицине (Москва, 2012), Всероссийской конференции с международным участием «Физиологические проблемы адаптации» (Ставрополь, 2013), Всероссийской конференции с международным участием «Фармакологическая нейропротекция» (Москва, 2013).
Публикации
По материалам диссертации опубликовано 14 печатных работ, в том числе 3 в журналах из перечня ведущих рецензируемых научных журналов, рекомендованных ВАК РФ, 3 статьи в тематических сборниках и 8 тезисов в материалах российских и международных конференций.
Объем и структура диссертации
Антистрессорное действие растительных адаптогенов
Лекарственные растения с адаптогенными свойствами, обладающие богатой палитрой лечебных возможностей, издавна привлекали внимание прежде всего жителей тех стран, где они произрастают. В народной медицине этих регионов они использовались на протяжении многих столетий, а потому их применению сопутствовало, естественно, множество легенд. В то же время подлинно научное изучение РА имеет куда более скромную историю, начало которой приходится главным образом на вторую половину ХХ века. Следует подчеркнуть, что существенный вклад в это внесли отечественные учные-фармакологи.
Ученики Н.В. Лазарева (И.И. Брехман, Н.К. Фруентов, Н.В. Дардымов), вместе со своим сотрудниками успешно реализовали идеи учителя, сконцентрировав свои усилия на поиске и изучении лекарственных растений с адап-тогенными свойствами, которые принадлежат к представителям дальневосточной флоры нашей страны. Среди них оказались произрастающие на Дальнем Востоке эндемические растения типа женьшеня, элеутерококка, левзеи, заманихи и им подобные. Интенсивный поиск отечественных учных в данном направлении, несомненно, стимулировали частые упоминания во многих канонах восточной медицины о необычных лечебных достоинствах препаратов указанных растений. В результате кропотливого изучения хотя и не были полностью подтверждены сведения об их универсальных терапевтических возможностях, но представлены едва ли ни первые научные доказательства, подтверждающие несомненную правоту ряда сведений.
При выборе препаратов для проведения настоящего исследования мы в первую очередь обратили внимание на женьшень. Это обусловлено несколькими факторами. Очевидно, что женьшень является наиболее популярным растительным адаптогеном, традиционно используемым в медицине. Именно за ним закрепилось народное определение «корень жизни», как излечивающий от всех старческих недугов и болезней, возвращающий молодость и бодрость, поднимающий с постели ослабших после болезни и переутомленных. Не удивительно, что он стал первым объектом пристального внимания отечественных ученых. Благодаря исследованиям И.И. Брехмана (1957) женьшень был введн в советскую фармакологию, став официальным средством научной медицины. И, наконец, анализ современной литературы свидетельствует о том, что женьшень и в наши дни остается самым применяемым и изучаемым растением с адаптогенными свойствами (Nocerino E. et al., 2000; Wang A. et al., 2005; Chen C.F. et al., 2008).
Женьшень относится к семейству аралиевых, представители которого произрастают преимущественно в тропических и субтропических регионах. Источником биологически активных компонентов для приготовления различных лекарственных форм служит корень женьшеня, где сосредоточены практически все известные на сегодняшний день вещества (их около 200). Фармакологические свойства корня женьшеня связывают в первую очередь с отсутствующими в других аралиевых тритерпеновыми сапонинами, которые в прошлом называли панаксозидами. Пионеры исследования сапонинов женьшеня – химики-органики под руководством Г.Б. Елякова первыми выделили семь гликозидов женьшеня, которые обозначили латинскими буквами A, B, C, D, E, F и G. У панаксозидов А, В, С агликоном является панаксотри-ол – соединение с суммарной формулой С30Н54О4, содержащее три гидрок-сильные группы в положениях 3,6 и 12; у панаксозидов D, Е, F и G аглико-ном является панаксодиол – соединение с суммарной формулой С30Н54О3, содержащее два гидроксила в положениях 3 и 12 (Chuang W. C; Sheu S. J., 2004). В настоящее время известны более чем 30 гинзенозидов. При этом по-прежнему выделяют шесть «главных»: Rb1, Rb2, Rc, Rd (группа панаксодио-ла) Rg1 и Re (группа панаксотриола) и «остальные» соединения: Rb3, Ra1, Ra2, Ra3, Rg3, Rb2, Rs1, Rs2 (панаксодиолы), Rf, Rg2 and Rb1 (панаксотрио-лы), Ro (группа олеановой кислоты) (Zongwei C. et al., 2002; Corbit R.M. et al., 2005; Choi K.T., 2008).
В последнее время широкую популярность, пожалуй, не уступающую препаратам корня женьшеня, завоевали лекарственные средства, получаемые из листьев Гинкго билоба (ГБ) – реликтового растения класса гинкговых, которые были широко распространены еще в мезозойскую эру. Его двухлопастные листья имеют достаточно сложный химический состав. В них содержатся терпеновые трилактоны (гинкголиды А, В, С, J, K, L, M и билобалид); флавоноидные гликозиды кемпферола, кверцетина и изорам-нетина; бифлавоноиды (аментофлавон, гинкгетин и др.), алкалоиды и ряд других веществ. Стандартизированный экстракт ГБ (EGb 761) содержит 24% флавоноидных гликозидов, 6% терпеновых трилактонов и контролируемую сумму других веществ, включая проантоцианиды и органические кислоты (DeFeudis F.V., 2002). Методом атомной спектрометрии установлено, что в его составе присутствуют такие нейроактивные элементы, как магний, калий, кальций, фосфор, а также железо и эссенциальные антиоксиданты – селен, марганец, титан, медь. В клинической практике в основном используются мнемотропные свойства препаратов ГБ (Dong Z.H. et al., 2012; Amieva H., 2013), однако, судя по литературным данным, их возможности гораздо шире, и они вполне могут быть отнесены к адаптогенным средствам
Вещества с адаптогенными свойствами и состояние памяти
Суточная динамика двигательной активности крыс. Суточную динамику подвижности животных оценивали в специально сконструированном приборе, состоящем из 18 жилых клеток, соединенных с компьютером. Жилая клетка размерами 40х20х20 см связана посредством рычага и шарнира с кнопкой. При перемещении крысы в один конец бокса контакт замыкался и в памяти программы записывается – «1», при размыкании контакта фиксируется следующее перемещение (рис. 5). Программа в автономном режиме суммировала число таких перемещений за каждый час эксперимента. Установка позволяла одновременно, на протяжении 9 суток непрерывно оценивать локомоторную активность у 18 животных.
По горизонтальной оси - трехчасовые промежутки времени, по вертикали - общее число переходов по жилой клетке.
Подсчитывали общее количество переходов за трехчасовые промежутки времени с последующим построением хронограммы циркадианного ритма подвижности (рис. 6). Животные находились в жилых клетках круглосуточно при фиксированном световом режиме: включение света – 8 ч, отключение – 20 ч.
Морфологические исследования. Изучали классические морфологические проявления, обусловленные стрессом: язвообразование в желудке, степень гипертрофии надпочечников и инволюции тимуса. Для исключения колебаний размеров тимуса и надпочечников в зависимости от массы тела крыс подбирали всех животных с одинаковым весом (разница не более 20 г). Предварительно мы определили средний вес надпочечников и тимуса у ин-тактных крыс данной популяции. Полученные значения мало отличались от средних показателей для животных такой же массы, найденных нами в литературе. Далее в опыте мы использовали шесть групп крыс (в каждой по 6 особей). Всех животных в течение 7 дней подвергали иммобилизационно-болевому стрессу, для чего их помещали в тесную камеру с электрифицированным полом. В течение 10 минут с равными 30 секундными интервалами крыс подвергали воздействию электрического тока (5 сек, напряжение 90 В). Все препараты вводили за 30 минут до стрессирования.
На следующий день после окончания стрессирования животных забивали под эфирным наркозом и определяли на торсионных весах вес тимуса и надпочечников. Кроме того, в изолированных желудках крыс с помощью миллиметровой бумаги оценивали размеры язвенного поражения слизистой оболочки.
Гистохимические определения. Эпифиз помещали в фиксирующий раствор - 10% формалин или жидкость Карнуа. После фиксации (3 суток в формалине и 3 ч в жидкости Карнуа) и последующей промывки мозговую ткань обезвоживали в спиртах и ксилоле. Далее образцы ткани заливали парафином, а затем изготавливали срезы толщиной 6-8 микрон, после чего их окрашивали на гликоген шифф-йодной кислотой (Пирс Э., 1962), на РНК по Brachet (Brachet J., 1953), нуклеиновые кислоты по Einarson и по Нисслю (Фукс Б.Б., 1971).
Производили количественное определение гликогена и РНК с использованием микроскопа «ЛЮМАН И-2». Усредненные показатели оптической плотности вычисляли на основании фотометрирования 30 клеток участков гиппокампа. Измерения производили в проходящем монохромном свете с интерференционным фильтром при длине волны 550 нм для срезов, окрашенных на гликоген, и 576 нм на РНК. Кроме того, в срезах, окрашенных по Нисслю, производили морфометрические исследования, определяя с помощью окулярной линейки площади ядра и цитоплазмы клеток с последующим расчетом ядерно-цитоплазматического соотношения (Реук В.Д., Пешков А.В., 1976).
Определение мелатонина в плазме. Забор крови осуществляли из хвостовой вены крыс. Уровень мелатонина определяли методом иммунофер-ментного анализа с использованием тест-системы Melatonin-Elisa-Kit (Buhlmann Laboratories AG).
Удаление эпифиза. В настоящее время предложено несколько хирургических приемов удаления эпифиза, но все они не лишены определенных недостатков. Подобная операция представляет значительную опасность для животных в связи с тем, что производится в непосредственной близости от саггитального и поперечного венозных синусов. Один из наиболее распространенных оперативных подходов к эпифизу был предложен J. Kuszak и M. Rodin (1977). Главная его особенность состоит в перевязке саггитального синуса, что позволяет под визуальным контролем удалить расположенный ниже эпифиз. Но при таком методе с мозговой тканью контактируют лигатуры, а перевязка синуса нарушает мозговое кровообращение (рис. 8). В отличие от этого и других известных методов, имеющих свои недостатки, в нашей лаборатории предложена собственная (Ованесов К.Б., 1987) модификация эпи-физэктомии, по которой оперировались животные при выполнении экспериментов. После вскрытия черепа слева от саггитального и кпереди от левого поперечного синусов производили разрез твердой мозговой оболочки. В разрез под оболочку вводили бранши глазного пинцета к месту расположения эпифиза, который хорошо виден через обескровленный синус. Железу извлекали за сосудистую ножку (рис. 9).
Влияние экстирпации эпифиза на ритмическую организацию функций
В данных экспериментальных условиях диазепам демонстрировал отчетливое противотревожное действие. Об этом свидетельствовали все обнаруженные изменения показателей поведения. Статистически достоверно увеличивалось время пребывания животных в открытых рукавах лабиринта и его центральной части. Животные вели себя очень активно, покидали и вновь возвращались в открытые рукава. Лишь по количеству вертикальных стоек и свешиваний анксиолитик уступал эпифизарному гормону. В случае совместного введения веществ доминировало действие бензодиазепинового производного. У крыс отмечалась высокая горизонтальная активность. При этом число вертикальных стоек и свешиваний все же было несколько большим, чем при изолированном введении диазепама (рис. 11).
Таким образом, при тестировании в крестообразном лабиринте все изученные препараты демонстрировали анксиолитическое действие, выраженность которого заметно варьировала.
Следовательно, обобщая полученные данные, можно говорить о том, что на моделях, традиционно используемых для оценки противотревожного действия, все изученные препараты демонстрируют анксиолитическую активность разной степени выраженности.
Как свидетельствуют полученные результаты крысы контрольной группы заходили в темный отсек в среднем через 30 с. Экстракт корней женьшеня несколько увеличивал латентный период, но этот сдвиг не носил статистически значимого характера. Более выраженное действие демонстри 60
ровал билобил. Однако эпифизарный гормон мелатонин превосходил по своему эффекту растительные препараты. После его введения латентный период перехода увеличивался более чем в два раза. Примерно сходное действие оказывал известный ноотропный препарат пирацетам. Однако, как свидетельствуют наши результаты, наиболее эффективной оказалась комбинация мелатонина и пирацетама. 50% крыс, получившие эти два вещества, вообще не вошли в затемненную камеру в течение 180 с (таб. 2).
Таким образом, оценка условной реакции пассивного избегания свидетельствует о том, что все изученные препараты улучшают память экспериментальных животных. Доказательством тому служит увеличение латентного периода перехода в электрифицированную затемненную камеру.
Экстраполяционное избавление. При повторном помещении животных в экспериментальную установку наблюдается некоторое уменьшение латентных периодов начала аверсивных реакций и подныривания без изменения общего количества прыжков. Контрольные инъекции физиологического раствора существенно не влияли на указанные показатели (таб. 2).
Экстракт корней женьшеня достоверно укорачивал время начала прыжков в цилиндре и увеличивал их количество. Также уменьшался латентный период подныривания, но этот сдвиг не носил статистически значимого характера (таб. 2). Билобил существенно не влиял на время начала прыжков в цилиндре, несколько уменьшал их число и статистически значимо сокращал период избавления животных из цилиндра. Под действием мелатонина поведение животных выглядело более рациональным. Попадая в цилиндр, они короткое время оценивали ситуацию и после нескольких прыжков попадали в открытое пространство. В результате латентный период подныривая достоверно сокращался. Пирацетам вызывал сопоставимое уменьшение этого показателя, однако, находясь в цилиндре, животные вели себя суетливо и совершали большее количество прыжков до момента избавления. Но, судя по нашим данным, наиболее выраженный эффект наблюдался при совместном применении мелатонина и пирацетама. В этой группе животных отмечены самый короткий период начала аверсивных реакций, небольшое количество прыжков и быстрое подныривание (таб. 2).
Таким образом, по данным теста экстраполяционного избавления, все изученные препараты улучшают память животных, свидетельством чему служит укорочение времени выхода животных из резервуара с водой.
Хронофармакологические аспекты действия препаратов с адаптогенными свойствами у эпифизэктомированных крыс
Для изучения состояния памяти после удаления эпифиза использовали оценку условной реакции пассивного избегания. В первую очередь необходимо отметить, что ложная операция ни оказала какого-либо существенного влияния на продолжительность латентного периода перехода крыс в затем 90 ненный отсек. У некоторых особей он даже несколько увеличился, но этот сдвиг не носил статистически значимого характера (с 35,0±4,2 до 42,7±5,3 сек). Иные результаты обнаружены после экстирпации железы. Животные этой группы, помещенные в светлый отсек установки, обычно быстро перемещались в сторону темного бокса. Однако затем они останавливались и часто прекращали уже почти совершенный переход. Такая неуверенность в своих действиях была характерна для большинства крыс. Тем не менее, после нескольких таких попыток эти особи все же перемещались в темный отсек установки. При этом латентный период перехода оказывался достоверно ниже, чем у ложнооперированных крыс (26,5±3,6 с; P 0,05).
Следовательно, согласно нашим результатам оценки условной реакции пассивного избегания, удаление эпифиза приводит к ухудшению памяти экспериментальных животных.
Полученные факты подтвердили наблюдения, обнаруженные ранее в других исследованиях (Арушанян Э.Б., Ботвев О.П., 1994). В соответствии с ними, удаление эпифиза практически не сказалось на циркадианной динамике двигательной активности. Это подтверждается рассмотрением профиля суммарных хронограмм эпифизэктомированных и ложнооперированных крыс, которые практически не отличаются. Между тем использованный нами учет интегрального показателя – амплитуды ритма – выявил некоторые изменения подвижности. Речь идет о снижении числа переходов крыс по жилой клетке в ночные часы с уменьшением значений АР (с 3,4±0,4 у.е. до 2,8±0,3 у.е.). Однако эти сдвиги не носили статистически значимого характера. Кроме того, отмечалась преимущественная активность животных в ранние ночные часы. Следствием этого явилась менее четкая акрофаза ритма, хотя и расположенная в обычное время – 24 ч. Индивидуальный анализ обнаружил, что степень дезорганизации ритмики двигательной активности во многом зависит от исходного профиля ло-комоции. У крыс с хорошо сформированным ритмом и четко выраженной акрофазой экстирпация железы приводила лишь к незначительному снижению ночной подвижности (рис. 24, К-3). При этом у особей со сглаженным ритмом локомоции и низкой амплитудой ритма наблюдалась более выраженная его дезорганизация, часто с расщеплением на ультрадианные составляющие (рис. 24, К-7).
Неодинаковое влияние эпифизэктомии на суточную динамику двигательной активности у отдельных животных Сплошная линия – до, пунктирная – после операции. Обозначения такие же, как на рис. 6. Таким образом, изменения суточной динамики локомоторной активности крыс после эпифизэктомии во-многом зависят от исходной организации ритма. Дезорганизующие последствия удаления железы в основном обнаруживаются у особей со сглаженным низкоамплитудным ритмом. Принудительное плавание
В соответствии с ранее сделанными наблюдениями, несмотря на различия в статических показателях плавательного поведения интактных крыс, его ритмическая структура складывалась преимущественно из циклов малой (менее 6 с) и средней (6-18 с) длительности. После удаления железы заметно
Соотношение периодов разной длительности (в %) в ритмической структуре плавания интактных (1), ложнооперированных (2) и эпифизэктомированных (3) крыс Обозначения такие же, как на рис. 13. менялись качественные показатели ритмической структуры плавания (рис. 25). В частности, начинали доминировать короткие (менее 6 с) циклы иммобилизации (более 75%) при выраженном сокращении числа периодов неподвижности большей длительности (рис. 25). Практически все время тестирования животные медленно опускались вниз и, когда необходимо было сделать очередной вдох, совершали слабые гребки задними лапами. При этом попыток выбраться из резервуара с водой они не предпринимали. В целом подобную стратегию плавательного поведения можно оценить как энергоемкую и неэффективную.
