Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Содержательно-видовая специфика признака «беспомощное со стояние» 25-80
1. Понятие признака «беспомощное состояние» в доктринальной, законодательной и правоприменительной трактовке 25-55
2. «Беспомощное состояние» в системе смежных категорий 55-72
3. Видовые признаки беспомощного состояния 72-80
Глава 2. Место и роль признака «беспомощное состояние потерпевшего» в структуре состава убийства 81-116
1. Уголовно-правовое значение признака «беспомощное состояние потерпевшего» в системе объективных признаков состава убийства 81 -106
2. Признак «беспомощное состояние потерпевшего» в системе субъективных элементов состава убийства 106-116
Глава 3. Дифференциация ответственности за причинение смерти лицу, находящемуся в беспомощном состоянии, по УК РФ и зарубежных государств 117-144
1. Беспомощное состояние в структуре иных составов причинения смерти, не являющихся убийством, по УК РФ и зарубежных государств 117-131
2. Вариантность моделей дифференциации ответственности за убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии, по УК РФ и зарубежных государств 131-144
Заключение 145-149
Библиография 150-163
Приложения 164-177
- Понятие признака «беспомощное состояние» в доктринальной, законодательной и правоприменительной трактовке
- «Беспомощное состояние» в системе смежных категорий
- Уголовно-правовое значение признака «беспомощное состояние потерпевшего» в системе объективных признаков состава убийства
- Беспомощное состояние в структуре иных составов причинения смерти, не являющихся убийством, по УК РФ и зарубежных государств
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Во все времена и у всех народов самым опасным преступлением, посягающим на личность, безусловно, считалось убийство. Таковым оно остается и сегодня, так как объектом его воздействия выступает человеческая жизнь. И в этом плане феномен убийства не нов. Новым и тревожным явлением можно назвать наметившуюся тенденцию целенаправленного выбора при убийстве жертв, объединяющим признаком которых выступает, в частности, их телесная, душевная либо органично совмещающая в себе и первое, и второе, психофизиологическая беспомощность1. В этой связи трудно не согласиться с мнением ведущего французского демографа, социолога и экономиста А. Сови, согласно которому возможен возврат самого худшего, а именно -тенденции к физическому уничтожению, в частности, стариков2, чаще всего олицетворяющих собой беспомощную часть населения. Внешне может показаться, что для серьезной тревоги нет достаточных оснований, ибо, как показали наши обобщения судебной статистики по данной категории уголовных дел, в пяти регионах Урала и Сибири, из всех видов квалифицированных убийств на долю убийств, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации , приходится 1,7%. Однако настораживает тенденция роста числа этого вида квалифицированного убийства. Причем аналогичные тенденции проявляются во всех охваченных нашим исследованием субъектах федерации. Если за 100% взять количество убийств лиц, находящихся в беспомощном состоянии, совершенных в 1999 году, то в 2000 году прирост этого вида убийства составил в среднем -0,4%, 2001 году - 1,6%, 2002 году - 2,3%, а в 2003 году этот показатель достиг уже 3,2%. Естественно, что росту числа убийств такой категории потерпевших, неизбежно сопутствует беспредельная и беспощадная жестокость. Непомерная жестокость людей по отношению к себе подобным, но оказавшимся «по воле рока» в беспомощном состоянии, будучи непреложным фактом, тем не менее, не укладывается в сознании, не поддается рациональному объяснению и вызывает нравственный протест1. В этой связи поражает не столько устойчивый количественный рост анализируемого нами вида убийства, сколько качественные изменения, в результате которых оно приобрело новые социальные функции. Дело в том, что убийство беспомощных людей ради причинения им смерти (то есть убийство - ради убийства, как желаемого результата) сегодня явление относительно редкое (по нашим данным оно занимает лишь 7,3% от общего числа анализируемого нами вида убийства). А вот убийство, совершаемое в целях достижения иных, во всех случаях несравнимых по своей значимости с лишением жизни потерпевшего результатов, выступает сегодня доминантой среди рассматриваемого вида убийства (соответственно - 92,7%). Вырисовывается и специфика цели, ради достижения которой оно совершается. Наиболее распространенной проявила себя корыстная цель. На ее долю пришлось, по нашим данным, 48,4%, в то время как на иные цели убийства лиц, находящихся в беспомощном состоянии, пришлось - 51,6%. К этому следует добавить, что с помощью убийства в наше время разрешаются не только конфликты, лежащие в основе межличностных отношений людей. Жизнь отдельных (а зачастую и многих) людей нередко приобретает статус «разменной монеты» при совершении «деловыми людьми» экономических или политических сделок и не только локального, регионального или государственного, но и межгосударственного уровня. И вполне объяснимо появление на авансцене криминального мира заказных убийств. Наконец, сам процесс убийства «ради чего-то», нередко сопровождается совершением иных, не менее опасных насильственных (агрессивных) преступлений. По нашим данным в 38,6% случаях убийство сопровождалось причинением тяжкого или средней тяжести вреда здоровью присутствующим при убийстве лицам, либо уничтожением или повреждением имущества.
Актуализация проблемы борьбы с убийствами, потерпевшими которых выступают беспомощные люди, обусловливается еще и тем, что она нередко сама является неотъемлемой, составной частью таких проблем, как: наркобизнес, терроризм, коррупция, похищение людей, захват заложников. В подобных случаях не только отдельный человек, но чаще всего неопределенное число потерпевших неизбежно ставятся в беспомощное состояние, которое, в свою очередь, создает благоприятные условия для учинення виновными насильственной расправы над ними. Жестокость, помноженная на насилие, бесперебойно и мощно подпитывает организованную преступность, беспомощным заложником которой выступает все общество. Можно заключить, что жестокость, насилие и преступные формы их проявления, алгоритм их динамики совокупно создают угрозу национальной безопасности России. Яркий расцвет работорговли настойчиво напоминает нам о том, что мы в своем социальном развитии упорно поощряем формирование и расширение сферы действия институтов, больше свойственных начальным стадиям эволюции человечества. Не исключены случаи насильственного изъятия, нередко у потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии, органов и тканей (чаще всего у малолетних), используемых преступными элементами в целях трансплантации, да и просто в качестве товара, реализация которого может создать опасный бизнес. Объективные данные свидетельствуют о том, что отечественная уголовная политика не достигает поставленных перед собой целей. Уличная и бытовая преступность продолжает возрастать за счёт совершения убийств и покушений на убийство, причинения тяжкого вреда здоровью, изнасилований и других насильственных преступлений в отношении потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии. Не удивительно, что на вопрос анкеты: Считаете ли Вы себя в достаточной мере защищенным от преступных посягательств на Ваши интересы (жизнь, здоровье, имущество и т.п.) 78,8% респондентов ответили отрицательно.
Тенденция увеличения числа убийств потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии, в последние годы совпадает с вектором роста общего количества зарегистрированных преступлений, солидный объем среди которых занимают убийства. Так, например, за 1999 года в нашей стране было зарегистриро вано 31,1 тысяча убийств и 47,7 тысяч причинений тяжкого вреда здоровью, что в сравнении с показателями 1998 года свидетельствует о росте соответственно на 5,4% и 5,5%1. Неблагоприятным оставался прогноз развития криминогенной ситуации в России и в 2002 году, при этом наибольшую тревогу вызывает, прежде всего, насильственная преступность. За первое полугодие 2002 года от общего количества уголовных дел, поступивших в Верховные суды республик и в приравненные к ним по статусу суды, дела об убийствах составили 75,9% (в 2001 го-ду - 75,5%) . В последующий год и в настоящее время преступность в целом и, в первую очередь преступления против человека, по сути «бросают вызов XXI ве-ку» . Наблюдается динамика их роста, в частности, в г. Екатеринбурге. Среди областных центров исследуемых нами субъектов федерации он занимает по этому виду преступления лидирующую позицию.
Не может не настораживать тот факт, что не только, а вернее, не столько количественный рост наиболее тяжкой насильственной преступности, направляющей свое криминальное острие в отношении людей, находящихся в беспомощном состоянии, создает опасную по своим последствиям социальную напряженность в обществе, сколько ее качественные изменения, суть которых находит свое выражение в приобретении ею всё более организованной, профессиональной, коррумпированной формы. Возникают преступные организации, которые специализируются исключительно на убийстве маргиналов-алкоголиков, престарелых и других немощных людей, с целью завладения принадлежащим им движимым, а чаще всего недвижимым имуществом. Алкоголизм и наркомания, неизбежно приводят неопределенное число людей к нравственно-физической деградации, бесперебойно пополняют ряды беспомощных, еще больше повышая их и без того достаточно высокий уровень виктимности. Если к этому еще добавить неисчислимую армию сограждан, страдающих различными психическими расстройствами, варьирующимися от легкого психического отклонения до крайних
форм психопатологии, то невольно напрашивается вывод не только о личной или коллективной беспомощности, но и беспомощности всего общества, которая подрывает его физические устои и значительно сужает его нравственный потенциал.
Тревожит еще и то, что на фоне стремительного роста насильственной преступности в целом и убийств потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии, в частности рельефно себя проявляет низкий уровень их раскрываемости. Нельзя при этом не учитывать и уровень латентности убийств (среди которых интересующий нас вид убийства занимает достаточно большой удельный вес), по данным специалистов он составляет 15%1. А если еще иметь в виду, что «.. .помимо учета в качестве убийств определенного (еще во многом загадочного) процента от числа без вести пропавших и от числа неопознанных трупов, важно выявлять факты инсценировки убийств, маскировки их под самоубийства, несча-стные случаи и т.п.» , то истинные масштабы убийств (в том числе и беспомощных потерпевших) представляются устрашающими. В этой связи нельзя не согласиться с мнением И.М. Клейменова, который замечает, что: «Реальный уровень насилия в реформируемых государствах, особенно в России, конечно, гораздо выше, чем тот, который выражается в статистических показателях. Правоохранительные органы просто не в состоянии «переработать», а тем более сдержать тот вал насильственной преступности, который сопровождает реформы» . Нередко создается парадоксальная ситуация, при наличии которой человек, находящийся в беспомощном состоянии, сам не может противостоять насилию преступника, не гарантирует его безопасность и государство. Вот и вынужден он зачастую (по данным наших опросов — в 38,9% случаев) обращаться за помощью к знакомым «авторитетам преступного мира», или к откровенным бандитам для того, чтобы получить защиту от насилия или добиться восстановления нару шенной справедливости. «Насильственная преступность, как видим, продуцирует идею «уголовно управляемого общества» \
На этом фоне официальные декларации специалистов и политиков все меньше и меньше ориентируются на снижение преступности, а в большей степени направлены на стабилизацию ее роста, хотя и это можно признать благим намерением.
Однако была бы нежелательной и другая крайность - борьба с преступными проявлениями против лиц, находящихся в беспомощном состоянии, любыми средствами, в том числе и некорректными с точки зрения уголовного закона. Очевидно, что не только люди с преступно-агрессивной ориентацией на категорию граждан, находящихся в беспомощном состоянии, повинны в росте насильственных на них посягательств, их причины и условия находятся и в общественных институтах2. И в этом плане особую актуальность в современный период приобретает отработка действенного уголовно-правового механизма, прежде всего, направленного не только на борьбу с убийствами жертв, находящихся в беспомощном состоянии, но и на соблюдение при этом прав и законных интересов тех, кто преступил, в частности, библейскую заповедь: «Не убий!», кто нарушил уголовный закон. В этой связи уголовный закон, и, в первую очередь, предусматривающий ответственность за убийство беспомощного человека, должен быть предельно совершенным, а основанная на нем правоприменительная практика - стабильной и результативной. К сожалению, положения, закрепленные в ст. 105 УК РФ, далеки от совершенства, а практику ее применения нельзя назвать устойчивой, что подтвердили результаты проведенных автором эмпирических исследований. Так, 74,5% респондентов оценили эту норму несовершенной, а практику борьбы с убийствами - неэффективной, в то время как 89,7% опрошенных обоснованно высказали сомнение в том, что рассматриваемую в диссертации проблему можно решить лишь с помощью уголовного законодательства.
Охрана жизни людей и, в первую очередь, находящихся в беспомощном состоянии, должна быть в XXI веке основополагающим направлением в социальной политике любого государства, среди которых российское не должно являться исключением. Немалая роль в решении этой проблемы отводится уголовному законодательству, так как именно оно должно выступать тем самым надежным средством, с помощью которого можно создать эффективный механизм защиты наиболее значимых прав и интересов, прежде всего, личности, не противопоставляя, однако, их интересам общества и государства.
Вместе с тем, уголовное законодательство, предусматривающее ответственность за убийство, несмотря на его кажущуюся стабильность, вряд ли можно отнести к категории безупречного. Достаточно сложно признать удачной законодательную технику построения диспозиции ч. 2 ст. 105 УК РФ, которая включает в свое содержание 29 видов квалифицированного убийства, общественная опасность которых необоснованно нивелирована и сведена к общей для всех убийств санкции. На вопрос анкеты: Считаете ли Вы обоснованным выделение в диспозиции ч.2 ст. 105 УК РФ перечня видов квалифицированного убийства при единой санкции, ответы респондентов распределились следующим образом: а) да -23,9%, б) нет - 57,4%, в) затрудняюсь ответить - 18,7%. Ущербность закона в отмеченном нами аспекте наиболее ощутима в уголовно-правовой норме, закрепленной в п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, в рамки которой, как в прокрустово ложе, втиснуты три вида убийства, отличающихся, как нам кажется, различной степенью общественной опасности. Иными словами, фактически существующая в этих видах убийства иерархия общественной опасности, на наш взгляд, юридически не соблюдена.
Проблемы уголовно-правовой охраны жизни, в том числе и людей, находящихся в беспомощном состоянии, постоянно являются предметом многих исследований. Ученые и практики вынуждены искать объяснение погрешностям закона, опираясь на свое видение решения вопроса, и потому среди них нет логического единодушия практически ни по одному из вопросов, касающихся не только специальных, но и общих признаков составов убийства. Дискуссионными являются и вопросы о правомерности выделения, содержании и уголовно правовых функциях, в частности, квалифицированных признаков убийства, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Данный тезис подтверждается результатами наших исследований. На вопрос анкеты: «Равны ли по степени общественной опасности: 1. Убийство потерпевшего, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. 2. Убийство, сопряженное с захватом заложника. 3. Убийство, сопряженное с похищением человека», респонденты ответили следующим образом - а) равны - 23,1%, б) не равны - 58,4%, в) - затрудняюсь ответить-18,1%.
Смысловая и терминологическая аморфность закона, наличие доктриналь-ных расхождений в трактовке понятия «беспомощное состояние», отрицательно сказываются на практике применения положений, закрепленных в частности, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. «Сырой» материал, нередко положенный следственными органами в основу уголовного дела по убийству, служит благодатной почвой для увеличения числа серьезных ошибок в квалификации содеянного. По нашим данным, от общего числа рассмотренных уголовных дел по п. «в» ч. 2 ст. УК РФ в 28,8%о случаях суд не соглашался с квалификацией следственных органов. Если еще учесть, что в 14,7%о изученных нами уголовных дел, в которых суды квалифицировали действия виновных по ч. 1 ст. 105 УК РФ, на наш взгляд, имело место беспомощное состояние потерпевших, то напрашивается вывод о слишком высоком коэффициенте профессиональной ошибки при квалификации убийства, в том числе и по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ (неважно кем допущенной - органами следствия или суда), за что общество расплачивается дорогой ценой. Не этим ли обусловлены случаи неоднократного (известны случаи - до 4-х раз) возврата судом одного и того же дела об убийстве1. Ошибочная квалификация подобной категории дел судебно-следственными органами регионов страны практически раз в полгода является предметом обобщения и анализа высшими судебными инстанциями. Думается, что подобная инициатива Верховного суда РФ оправданна, так как, к сожалению, Пленум Верховного суда РФ не разрешил все спорные вопросы, касающиеся квалификации действий виновных по ст. 105 УК РФ. В частности, действующее постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 января
1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» тактично обошло молчанием наиболее сложные вопросы, в том числе касающиеся интерпретации категории «беспомощное состояние», а те рекомендации, которые имеют место, вряд ли можно отнести к разряду достаточно логичных. Приведенные положения не свидетельствуют о безгрешности уголовно-правового механизма защиты личной безопасности отдельных людей. В этой связи считаем обоснованным мнение 68,7% респондентов, положительно ответивших на вопрос анкеты: «Целесообразно ли издание Федерального закона, скажем, с названием «О мерах по защите прав и законных интересов лиц, находящихся в беспомощном состоянии».
Несовершенство уголовно-правовых норм, направленных на защиту лиц, находящихся в беспомощном состоянии, латентность данной категории преступлений, наличие пробелов в нормах, предусматривающих ответственность за преступления в отношении этой категории лиц, их социально-правовая незащищенность, противоречия в квалификации на практике, все это обусловливает необходимость комплексного исследования проблемы убийства лиц, находящихся в беспомощном состоянии.
Практика применения УК РФ 1996 года показала, что среди всех видов убийств определенную сложность при квалификации вызывают убийства потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии. Обусловлено это в немалой степени тем, что само понятие беспомощности обладает высокой степенью межотраслевой полисемии. Важным в этой связи является и то, что при расследовании и рассмотрении дел об убийствах, в том числе и интересующего нас вида, не уделяется должного внимания личности потерпевшего, ее роли в механизме совершения убийства, не проводится соответствующее экспертное изучение наличия или отсутствия беспомощного состояния потерпевшего в момент его убийства2, что, в конечном счете, создает предпосылки проявления следственно-судебного субъективизма.
Особой актуализацией, поэтому, отличаются исследования, касающиеся выявлению степени соответствия уголовно-правовых норм, охраняющих жизнь людей, социально-нравственным условиям развития общества, адекватности закрепленных в ст. 105 УК РФ положений видовых и содержательных характеристик убийств.
Указанные вопросы анализировались нами в рамках проблем совершенствования уголовного законодательства в борьбе с преступлениями против жизни и практики его применения. Отмеченные проблемы традиционно рассматривались учеными многих поколений. Вместе с тем результаты имевших место исследований не «проецировались» на убийства потерпевших, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии. Однако монографический подход, основывающийся на комплексном исследовании, полезен не только для теории уголовного права или для совершенствования норм уголовного права, но и для повышения его социальной эффективности.
В этой связи проблема борьбы с агрессивным поведением в XXI веке из частной проблемы человека должна неизбежно превратиться в общую проблему наук криминального цикла, что, в свою очередь, потребует перехода от привлекательных догм к принятию целого комплекса реальных мер, в системе которых уголовно-правовое регулирование займет свое достойное место. Сегодня постепенно, но неуклонно многими учеными, практиками правоприменительной сферы и прогрессивной частью населения осознается тезис - уголовное право не только должно охранять социальные ценности от преступных посягательств, оно должно способствовать переориентации криминологически обусловленного сознания граждан с деструктивного сектора общественной жизни на сектор конструктивный, с разрушительной агрессии на созидательное физическое совершенствование, с поклонения аморальным стереотипам жестокости на нравственные и, потому, милосердные идеалы взаимопомощи и взаимовыручки, облагораживающие человека, людей и общество в целом. Настоящее диссертационное исследование призвано привнести определенный вклад в развитие уголовно-правового механизма защиты лиц, находящихся в беспомощном состоянии, от
преступных на них посягательств, в том числе и убийц.
Степень разработанности проблемы. Различные аспекты ответственности за убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии в той или иной мере рассматривали в своих научных трудах многие авторы, среди которых необходимо назвать: Л.А. Андрееву, М.К. Аниянца, Ю.М. Антоняна, М.И. Бажано-ва, Г.Н. Борзенкова, СВ. Бородина, Н.И. Ветрова, Б.С. Волкова, Н.П. Галаганову, Л.Д. Гаухмана, А.С. Горелика, СИ. Дементьева, А.И. Долгову, А.Я. Доршта, СВ. Дьякова, Ю.И. Евстратова, В.В. Ераксина, Н.И. Загородникова, О.А. Зайцева, Б.В. Здравомыслова, В.Д. Иванова, Н.Г. Иванова, А.Н. Игнатова, Л.В. Иногамо-ву-Хегай, И.И. Карпеца, А.Г. Кибальника, М.И. Ковалева, И.Я. Козаченко, B.C. Комиссарова, Т.В. Кондрашову, Л.П. Конышеву, А.И. Коробеева, А.Н. Красикова, Ю.А. Красикова, Л.Л. Кругликова, Р.С Крючкову, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецову, В.В. Лунеева, В.П. Малкова, В.Д. Меныпагина, А.Е. Меркушева, Ю.Л. Метелицы, Р.И. Михеева, А.С. Михлина, А.В. Наумова, СА. Некрасова, СИ. Никулина, В.А. Номоконова, Р.Э. Оганяна, А.А. Пионтковского, Т.А. Плак-сину, A.M. Плешакова, Э.Ф. Побегайло, А.Н. Попова, А.И. Рарога, Л.А. Саврасова, Э.А. Саркисову, Т.Е. Сарсенбаева, А.Б. Сахарова, Н.К. Семерневу, О.Д. Сит-ковекую, И.Г. Соломоненко, В.В.Сташиса, А.И. Стрельникова, Ф.Р. Сундурова, Н.С Таганцева, И.А. Тарханова, В.И. Ткаченко, Е.В. Топильскую, Г.С Фельд-штейна, И.Г. Филановского, И.Я. Фойницкого, А.Л. Цветиновича, Г.И. Чечеля, М.Д. Шаргородского, СП. Щербу, Б.В. Яцеленко и других.
Не умаляя научной глубины, масштабности и социальной значимости работ указанных авторов, важно заметить, что проблема борьбы с убийствами потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии, и по сегодняшний день остается не разрешенной до конца. В частности, в теории уголовного права и практике применения уголовного закона не изучен вопрос о месте и роли признака «беспомощное состояние потерпевшего» в составе убийства. К этому следует добавить, что недостаточно используются современные достижения в изучении психофизиологии лиц, находящихся, например, в состоянии бессознательности, сна, гипноза и в других подобных состояниях, совпадающих по своим внутренним процессам, вне пределов которых находится сознание и воля человека, что дает нам основание к приравниванию их к беспомощному состоянию, и его
влияния, с одной стороны, на уровень виктимизации поведения человека, в частности, в составах убийства, с другой - на степень общественной опасности убийств этой категории лиц. Не выяснены подлинные причины неэффективности действия уголовного закона в борьбе с этим видом преступления, что существенно затрудняет выполнение целей и задач, стоящих перед уголовным законодательством. Реформирование уголовного закона в угоду сиюминутным политическим амбициям не способно устранить реальные причины преступной агрессии и потому не может предотвратить пагубные результаты существующих негативных факторов и окупить произведенные на эту реформу затраты. Любое практическое действие со стороны государства, а тем более совершенствование уголовного законодательства, должно быть научно обоснованным, экономически выверенным и социально выгодным.
Отмеченные обстоятельства оказали решающее влияние на выбор вопросов диссертационного исследования, касающихся понятия признака «беспомощное состояние потерпевшего», определения его уголовно-правовых свойств, признаков и функций, выявления уголовно-правовой специфики состава убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, выработки механизма разграничения этого вида убийства с иными составами преступлений, совершаемых с использованием беспомощного состояния потерпевших.
Цели и основные задачи исследования.
Целями настоящего исследования являются: выявление уголовно-правовых функций категории «беспомощное состояние», их взаимодействие между собой; доктринальное обоснование эволюции анализируемой дефиниции, ее свойств и признаков; установление способов и форм отражения в УК РФ специфики содержания и видов убийства лиц, находящихся в беспомощном состоянии; поиск и формулирование предложений по совершенствованию уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за убийства, и практики его применения.
Поставленные цели предопределили следующие задачи исследования: выработка понятия признака «беспомощное состояние потерпевшего» в составе
убийства; - определение основания дифференциации уголовной ответственности
за убийство лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии; - раскрытие содержания уголовно-правовых элементов состава убийства лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии; - выявление механизма взаимосвязи и взаимообусловленности объективных и субъективных элементов состава убийства лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии; - обозначение видовых компонентов состава убийства лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии; - анализ содержания диспозиции состава убийства лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии; - коррекция доктринального и правоприменительного толкования диспозиции состава убийства лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии, с позиций адекватного отражения в ней уголовно-правовых оснований; - формулировка научно обоснованных предложений по совершенствованию уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за убийство лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии, практики его применения; - указание на роль категории «беспомощное состояние потерпевшего» в формулировании составов преступлений, влекущих ответственность за посягательства на его жизнь.
Объект и предмет исследования.
Объектом исследования является признак «беспомощное состояние потерпевшего», который в составе убийства может проявлять свою функциональную неоднозначность; содержательная и видовая структура механизма взаимодействия виновного и потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии, при посягательстве на его жизнь; основания и критерии дифференциации уголовной ответственности и наказания за различные виды убийства с использованием беспомощного состояния потерпевшего.
Предметом исследования является комплекс уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за убийство лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ); опубликованная и неопубликованная практика их применения; теоретическое разнообразие представлений о рассматриваемых в диссертации проблемах; принципиаль ные положения уголовного права зарубежных стран, охраняющих жизнь людей, прежде всего, находящихся в беспомощном состоянии.
В этой связи проанализировано отечественное уголовное законодательство, регулирующее в различные исторические периоды ответственность за преступления, совершаемые в отношении лиц, находящихся в беспомощном состоянии, и уголовное законодательство зарубежных стран. Кроме того, к предмету исследования относится правоприменительная практика, статистические данные о применении, в частности, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, постановления Пленумов Верховного суда СССР, РСФСР и Российской Федерации1, а также результаты выборочных социологических исследований вопросов, относящихся к теме диссертации.
Методология и методика исследования.
Методология диссертационного исследования строится на диалектическом принципе научного познания, отражающем, в частности, переход при анализе явления или понятия, с одной стороны, от простого к сложному, с другой, - от абстрактного к конкретному. Указанный методологический подход обусловил реализацию теоретического потенциала современной отечественной науки уголовного права, полезного использования широкого круга научных работ по психологии, социологии, истории, теории права, криминологии, уголовному праву, что позволило раскрыть полноту и специфику рассматриваемых в диссертации проблем.
Автором использованы различные методы исследования общего и частного характера: исторический, формально-логический, сравнительно-правовой, системный, анализа и синтеза, индуктивный и дедуктивный и другие.
В целях методического и содержательного обеспечения исследования в диссертации помимо традиционных методов анализа действующих уголовно-правовых норм, их исторического, систематического и грамматического толкования, использовались социологические приёмы обработки информации. При
написании диссертации применялись и методы эмпирического характера - статистический анализ, опрос, анкетирование, описание, классификация и др.
Теоретическую основу изучения проблемы составили научные работы в области истории, психологии, психиатрии, физиологии человека, социологии, общей теории права, логики, криминологии, уголовного и уголовно-исполнительного права, относящиеся к теме диссертации.
Нормативная база исследования представлена действующим уголовным законодательством Российской Федерации, зарубежным (Австралии, Азербайджанской Республики, Аргентины, Республики Беларусь, Республики Болгария, Голландии, Грузии, Дании, Республики Казахстан, Китайской Народной Республики, Кыргызской Республики, Латвийской Республики, Республики Молдова, Польши, Республики Сан-Марино, Республики Таджикистан, Республики Узбекистан, Украины, Федеративной Республики Германии, Франции, Швеции, Эстонской Республики, Японии, и др.) и дореволюционным Российским законодательством, а также иными нормативными актами, относящимися к решению рассматриваемых вопросов.
Эмпирическая база исследования. Эмпирическая база диссертации строится на проведенном автором опросе 574 человек различной возрастной и профессиональной ориентации, в том числе работников правоприменительной сферы. Из всех опрошенных нами работников правоприменительной сферы (301 человек) 45,5%) составили судьи, 4,0% прокурорские работники, 19,8% адвокаты и 30,6%) следователи.
Кроме того, в основу диссертационного исследования были положены результаты изучения 107 уголовных дел, рассмотренных Свердловским, Челябинским, Пермским, Тюменским, Курганским и Омским областными судами по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ за период 1999-2003 годы, квартальных обзоров законодательства и судебной практики Верховного суда РФ за 1998-2003 гг., опубликованных в Бюллетенях Верховного суда РФ, практики судов Российской Федерации за период с 1998 по 2003 гг., материалов обобщения уголовных дел, проведенного Свердловским областным судом.
Научная обоснованность и достоверность результатов исследования, выводов и рекомендаций определяется широким кругом научных источников, большим числом нормативных актов, достаточно богатой эмпирической базой, в своей совокупности обусловивших не только концепцию диссертационного исследования, но и основные направления и формы ее практического воплощения.
Научная новизна исследования. В рамках отечественного уголовного права предпринята попытка нетрадиционного подхода в комплексном исследовании состава убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, с позиций адекватного отражения в уголовно-правовой норме необходимой и фактически существующей дифференциации общественной опасности квалифицированных видов убийств, ответственность за которые предусмотрена п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ; обозначены отличные от имевших место в теории уголовного права критерии выделения психической, физической и психофизиологической беспомощности; определены основные уголовно-правовые функции признака «беспомощное состояние» в составе убийства; выявлен механизм прямой зависимости некорректности толкования уголовного закона высшей судебной инстанцией страны и принятием взамоисключаюших решений правоприменительными органами по аналогичным уголовным делам. Проблема квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, рассматривается на стыке теорий дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания, виновности, исключения дискредитации одной категории беспомощных людей относительно другой в плане уголовно-правовой защиты их прав и законных интересов. Выяснение содержательно-видовой и функциональной специфики «беспомощного состояния», его уголовно-правового статуса и роли в формировании состава убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, позволили автору обосновать выводы о необходимости оптимизации правоприменительной практики, изменения и дополнения действующего уголовного законодательства.
Уровень научной новизны диссертационного исследования в более конкретной форме отражают основные положения, выносимые на защиту:
1. Признание жизни конкретного человека непосредственным объектом убийства обусловило необходимость дифференциации уголовной ответственно сти за убийство человека, пребывающего в обычном, естественном состоянии, и находящегося в беспомощном состоянии. Более высокая степень общественной опасности убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, предопределена осознанием виновным, что указанное состояние потерпевшего исключает его возможности предпринять меры к самосохранению.
2. Уголовно-правовые нормы, заключенные в 7-м разделе УК РФ, призваны охранять не только интересы личности, но и тех, кто, будучи человеком, не обладает всем комплексом свойств личности, либо вообще не обладает свойствами личности, в частности: «аницефалы», и так называемые «маугли», «тарзаны», хотя лишение их, в частности, жизни, расценивается отечественным законодательством как убийство. Этим обосновывается изменение названия 7-го раздела УК РФ.
3. Беспомощное состояние человека и его виды не только резко повышают степень риска оказаться потерпевшим от различных преступлений, в том числе и при убийстве, но и в ряде случаев необходимо обусловливают выбор виновным места, способа и обстановки совершения посягательства на его жизнь.
4. Убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии, подтверждает наше утверждение о том, что это преступление возможно не только при наличии прямого, но и косвенного умысла, так как при названном виде убийства «заведомость» обладает неоднородным содержанием, аккумулирующим в себе элементы, которые необходимо выражают себя в сознании виновным: а) то, что он совершает убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии, б) что состояние организма этого человека обостренно восприимчиво к смерти, наступление которой может быть вызвано самыми незначительными со стороны виновного действиями и именно поэтому «заведомость» виновного органично включает также сознание в) степени общественной опасности, которая присуща этому виду убийства.
5. Указанные факторы в своей совокупности, однако, свидетельствуют о том, что виновный предвидит в большей степени неизбежность (прямой умысел) и реже возможность наступления смерти потерпевшего, что, естественно, не исключает совершения рассматриваемого вида убийства с косвенным умыслом,
однако, характерным это является чаще всего для случаев убийства, сопряженного с похищением человека или захватом заложников.
6. Из множества мотивов убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, в качестве доминирующего выступает корыстный. Суть его заключается в том, что виновный преследует цель завладеть движимым (чаще всего недвижимым) имуществом этих потерпевших, либо с целью освобождения себя от необходимых материальных затрат (выполнение обязанности по материальному обеспечению родственника или близкого человека, материальную заботу о котором он должен был осуществлять, отдача долга и др.).
7. Из группы мотивов лишения жизни потерпевших, находящихся в беспомощном состоянии, достаточно активно себя проявили «неприязненные личные взаимоотношения». Подобное в определенной степени объясняется тем, что само по себе названное словосочетание неоднородно, наполнено многими нередко противоречивыми побудительными факторами.
8. Многофункциональность признака «беспомощное состояние» в составе убийства заключается в том, что он: а) является квалифицирующим признаком состава преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ; б) выступает генетическим свойством потерпевшего и необходимо предопределяет специфику содержания и вида вины при убийстве; в) нередко служит для убийцы своеобразной «приманкой», что и предопределяет выбор соответствующего человека конкретной жертвой убийства; г) значительно упрощает (облегчает) убийство потерпевшего, так как у виновного, сознающего это обстоятельство, складывается твердое убеждение о высокой результативности своего посягательства; д) состав убийства, предусмотренный п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, проявляя свою содержательную стабильность, вместе с тем, в каждом конкретном случае совершения преступления испытывает на себе функциональную коррекцию вида беспомощного состояния потерпевшего, в котором он находился в момент лишения его жизни; е) выступает критерием дифференциации уголовной ответственности за «простое» и «квалифицированное» убийство.
9. Из всего многообразия категорий, в своей основе сориентированных на
определение специфики беспомощного состояния человека, и имеющих уголов но-правовую перспективу, пристального внимания заслуживают: а) «малолетство», б) «старческая немощность», в) «болезнь, лишающая возможность совершать телодвижения», г) «психическое расстройство», д) «умственная недостаточность», е) «поздняя стадия беременности», ж) «сильная степень алкогольного, наркотического или токсического опьянения, лишающего способности проявить или выразить свою волю», з) «бессознательное состояние» (его разновидности: обморок, шок, стресс, сон, гипноз, наркоз), и) «иное состояние, исключающее возможность предпринять меры к самосохранению» (например, при похищении человека или при захвате заложников).
10. Приведенные терминологические обозначения не тождественны понятию «беспомощное состояние», так как подавляющее их число характеризует причину, порождающую беспомощное состояние (например, малолетство, старческая немощность, болезнь и т.п.), другие выражают форму проявления беспомощного состояния (например, обморок, сон, гипнотическое безволие, наркоз и т.д.), третьи выполняют роль содержания беспомощного состояния (в частности, бессознательное состояние).
11. Убийство при наличии беспомощного состояния потерпевшего обладает вариантностью, отражающей различную степень общественной опасности этого вида преступления в зависимости от того, участвует ли воля виновного в создании беспомощного состоянии своей жертвы или нет. Именно это обстоятельство положено в основу формулирования самостоятельной уголовно-правовой нормы с названием: «Убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии».
12. Основную роль по раскрытию уголовно-правового смысла категории «беспомощное состояние» должна принадлежать соответствующей части постановления Пленума Верховного Суда РФ, посвященного судебной практике по делам об убийстве, однако существующая его редакция далека от своего совершенства, в результате чего она подвергается существенной содержательной и терминологической коррекции.
Учитывая, что отечественное уголовное законодательство и уголовное законодательство зарубежных стран придает категории «беспомощное состоя ние» различную уголовно-правовую ориентацию, формулируется новая редакция ст. 110, 124, 125УК РФ, предусматривающих ответственность за возможное причинение смерти потерпевшему, находящемуся в беспомощном состоянии.
14. В основе квалифицированного убийства по признаку беспомощности состояния потерпевшего в УК РФ и зарубежных стран используется одна из следующих моделей:
а) мономодель типа «убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии». Как вариант указанной модели в ряде УК имеет место указание на заведо- мость для виновного беспомощного состояния потерпевшего при убийстве;
б) полимодель типа «убийство малолетнего или другого лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии». Разновидностью этой законодательной модели является триада обстоятельств, рассматриваемых УК ряда зарубежных стран в качестве квалифицирующего признака убийства, в частности: малолетние, престарелые или лица, находящиеся в беспомощном состоянии;
в) полимодель типа «убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека или захватом заложника».
В качестве конструктивной признается мономодель типа: «убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии», что и положено в основу редакции предлагаемой нами новой статьи УК РФ (105-1), предусматривающей дифференцированный подход к оценке различной степени общественной опасности убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Сориентированная на конкретную группу преступлений, дополненная положениями, вытекающими из представлений о психофизиологических свойствах человека, получила свое дальнейшее развитие теория квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии - как одно из перспективных направлений научного поиска, как метод исследования действующего законодательства, как способ выявления «жизнеспособности» предлагаемых в юридической литературе суждений ученых о беспомощном состоянии, его признаках и уголовно правовых функциях, как инструмент разрешения неординарных ситуаций, возникающих в следственно-судебной практике.
Выводы и предложения могут быть использованы:
- в научно-исследовательской работе при проведении дальнейшей разработки тем, касающихся теории конфликтологии, квалификации преступлений против жизни, назначения и исполнения наказания, а также системы предупреждения указанных видов преступлений;
- в законотворческой деятельности по совершенствованию уголовного и уголовно-процессуального законодательства, а также при подготовке разъяснений высших судебных органов и ведомственных нормативных актов;
- в деятельности правоприменительных органов в целях правильной квалификации и определении виновному справедливой меры наказания или иных мер уголовно-правового воздействия;
- при преподавании курсов уголовного права, криминологии, уголовного процесса, психологии и социологии в юридических вузах и иных учебных заведениях, а также на курсах повышения квалификации практических работников, при подготовке учебных материалов по данной проблематике.
Апробация результатов исследования и внедрение их в практику. Результаты проведённого исследования, основанные на них выводы, положения и рекомендации в 2003 и 2004 годах прошли обсуждение на кафедре Уголовного права Уральской государственной юридической академии.
Положения и выводы диссертационного исследования использовались в работе круглого стола «Правовая политика субъектов Российской Федерации» 26 сентября 2001г. в г. Владивостоке.
Значимые теоретические выводы диссертации были положены в основу сообщения на секции «Уголовно-правовые, криминологические и криминалистические проблемы противодействия экономическим преступлениям» международной научно-практической конференции «Экономические правонарушения: история, состояние, проблемы борьбы» 18-19 апреля 2002 г. в г. Екатеринбурге; выступлений: на межрегиональной научно-практической конференции «Система права субъектов Российской Федерации: проблемы становления и развития» 10 11 декабря 2002 г. г. Уфа; научно-практической конференции на тему «Уголовно-правовая охрана личности и ее оптимизация» 20-21 марта 2003 г. в г. Саратове; на Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы. Роль науки в реформировании уголовно-исполнительной системы (теория и практика)» 10 апреля 2003 г. в г. Екатеринбурге; на Международной научно-практической конференции «Уголовное право: прошлое, настоящее, будущее», посвященной памяти Заслуженного деятеля РСФСР, доктора юридических наук, профессора М.И. Ковалева 13 февраля 2004 года в г. Екатеринбурге.
Основные положения и рекомендации диссертационного исследования использовались автором при проведении учебных занятий по вопросам Особенной части уголовного права со студентами 2, 3, 4 и 5 курсов очной и заочной форм обучения.
Теоретические выводы по итогам диссертационного исследования нашли отражение в восьми опубликованных научных статьях общим объёмом 3,9 п. л.
Разработанная автором методика изучения уголовных дел апробирована в 2002 и 2003 годах, в частности, в процессе обобщения при Свердловском областном суде уголовных дел по убийствам.
Структура и объем работы. Структура диссертации обусловлена кругом рассматриваемых вопросов, задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложений.
Понятие признака «беспомощное состояние» в доктринальной, законодательной и правоприменительной трактовке
Одним из существенных недостатков любого закона, а тем более уголовного, является смысловая и терминологическая многозначность (полисемия) термина, понятия, категории, института. Опасность подобного положения заключается не столько в том, что в доктринальном споре стороны не могут придти к конструктивному единодушию, сколько в том, что это неизбежно приводит к нарушению принципа равенства всех перед уголовным законом, судом и правосудным решением, так как при фактическом совершении аналогичных в уголовно-правовом смысле преступных деяний, виновные могут быть привлечены к уголовной ответственности за различные в юридическом плане составы преступления. Досадно, когда подобную ошибку допускает тот или иной автор научной работы, окончательный и неверный вывод которого может так и остаться ложным теоретическим постулатом, не востребованным практикой. Однако непростительно, если подобное исходит от правоприменителя, а тем более от законодателя. К сожалению, с подобным явлением отечественное законотворчество и правоприменительная практика встречаются достаточно часто.
К примерам подобного рода можно смело отнести, в частности, признак «беспомощное состояние», который неоднозначно толкуется в теории отечественного уголовного права, действующем УК РФ и практике применения его отдельных положений и статей. Подобное в первую очередь касается так называемых оценочных понятий, которыми так неоправданно богат действующий УК РФ. Согласно исследованию Кобзевой Е.В., нормы 56,44% статей УК РФ 1996 года содержат оценочные признаки1. Имеет ли указанное положение отношение к признаку «беспомощное состояние»? Думается, что да. Из всех опрошенных нами работников правоприменительной сферы (301 человек) 45,5% судей, 4,0% прокурорских работников, 19,8% адвокатов и 30,6% следователей ответили, что «беспомощное состояние» является оценочной категорией. На вопрос же, требуется ли официальное разъяснение понятие «беспомощное состояние» как оценочной категории, все опрошенные ответили положительно.
Создается впечатление, что многие авторы исходят из того (вроде бы), что сам термин «беспомощное состояние» хорош, только многозначен, а специалисты никак не могут договориться о том, как его трактовать. Дело, очевидно в другом: разработчики УК РФ хотели донести в этом плане какую-то рациональную мысль, но сделать это корректно не смогли. В этой связи вопрос надо ставить иначе: «Какой именно признак, увеличивающий общественную опасность убийства, законодатель так неудачно обозначил словосочетанием «беспомощное состояние потерпевшего»? Правильный ответ на данный вопрос мог бы снять многие проблемы.
Определяя понятие беспомощного состояния, подавляющее большинство авторов, посвятивших свои научные работы решению этой проблемы, раскрывает его содержание лишь путем указания на категории людей, могущих находиться в беспомощном состоянии: малолетних, престарелых, тяжелобольных, лиц, страдающих психическими расстройствами. Однако на этом авторская солидарность практически и завершается, хотя и в этом перечне обладателей беспомощного состояния у различных авторов варьируется в диапазоне от одного до двух, трех и более. Поскольку у каждого автора указанный перечень носит открытый, а нередко произвольный характер, постольку определения беспомощного состояния зачастую аргументируются по известному народному изречению: «Сколько юристов, столько и мнений». В этой связи нельзя не согласиться с верным утверждением Т.А. Плаксиной, заметившей, что «...беспомощное состояние нельзя превращать в безразмерную категорию и подменять неспособность лица оказать активное сопротивление неспособностью оказать эффективное сопротивление, которое в данной ситуации могло бы предотвратить смерть потерпевшего.. .»
Наибольший спор среди ученых вызывает определение категории лиц, которые в момент их убийства могут быть признанными находящимися в беспомощном состоянии, и, в первую очередь, лица, находящиеся в бессознательном состоянии, например, в состоянии сна или в сильной степени опьянения.
Так, А.И. Игнатов и Ю.А. Красиков при открытом перечне относят к беспомощному состоянию - малолетний возраст, физические недостатки, расстройство душевной деятельности, иное болезненное либо бессознательное состояние1. Достоинство этой позиции нам видится в том, что авторы акцентируют внимание не на категории людей, а на их свойствах (признаках), в силу которых обладатели этих свойств (признаков) могут оказаться в беспомощном состоянии.
Н.К. Семернева, наряду с другими категориями, к находящимся в беспомощном состоянии, в частности, относит потерпевших, которые не могут сознавать происходящего с ними вследствие малолетства, глубокого сна, сильного опьянения, обморока2.
К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, по мнению Л.В. Инога-мовой-Хегай, относятся: тяжелобольные и престарелые; малолетние дети; лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее; лица, находящиеся в состоянии глубокого физиологического опьянения, под воздействием наркотических средств или пси-хотропных веществ, в состоянии обморока, сна, гипноза и т.п. . Кстати, такой позиции придерживаются не только в теории уголовного права, но и на практике. Так, по мнению ряда судов, беспомощное состояние лица будет только в том случае, когда потерпевший осознавал опасность для своей жизни, но в силу определенных обстоятельств (возраста, болезни, физических или психических недостатков и т. д.) не имел возможности оказать преступнику сопротивление, защитить себя. В противном случае, по их мнению, под категорию лиц, находя щихся в беспомощном состоянии, можно подвести любого потерпевшего, для которого действия виновного оказались неожиданными (например, убийство из засады, убийство с далекого расстояния из оружия с оптическим прицелом, убийство путем нанесения смертельного удара в спину, когда потерпевший этого не ожидал)1.
По поводу такого подхода к определению беспомощного состояния следует заметить, что общественная опасность убийства потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии, повышается не потому, а вернее не столько потому, что потерпевший сознает неизбежность своей смерти от рук убийцы (это свойственно практически любому убийству), а потому, что убийца сознает беспомощность его жертвы, что, в свою очередь, не может не стимулировать его намерения. Кстати заметить, что Пленум Верховного суда РФ в постановлении, касающегося квалификации действий виновных по ст. 105 УК РФ, особо подчеркнул, что по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит квалифицировать умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство. Это положение указанного постановления нам представляется очень важным в том смысле, что обязанность сознавать беспомощное состояние лежит не на потерпевшем, как это видится отдельным авторам, а на виновном.
«Беспомощное состояние» в системе смежных категорий
Определение понятия «беспомощное состояние», его уголовно-правовой природы, содержания и функций невозможно или существенно затруднено без выявления места и роли этого понятия в системе смежных, а потому в определенной степени равнозначных по своим функциям категорий. Уголовное законодательство зарубежных государств категорию «беспомощное состояние», определяющую уголовно-правовое состояние потерпевшего в момент преступного на него посягательства, использует в различном (как в количественном, так и содержательном) сочетании с иными понятиями и категориями. В этой связи важно заметить, что зарубежный законодатель использует широкий по числу определений диапазон понятий, в той или иной мере приравниваемых по своей уголовно-правовой значимости к беспомощному состоянию потерпевшего.
Практически все исследуемые нами Уголовные кодексы зарубежных государств (23 Уголовных кодекса), многочисленные комментарии к отечественному Уголовному кодексу и доктрина уголовного права как альтернативу беспомощности по уголовно-правовой значимости называют, прежде всего, малолетний возраст потерпевшего («малолетие», «малолетний», «ребенок» и т.д.).
Само по себе малолетство не является синонимом беспомощности в полном смысле этого слова, ибо жизненные параметры малолетства (в пределах от рождения человека и до достижения четырнадцати лет) обладают богатой фактической и уголовно-правовой полисемией.
Однозначно то, что ребенок с момента своего рождения до определенного возраста (на наш взгляд, до 3-х лет) остается в состоянии комплексной беспомощности, так как в силу своего физического развития, психических характеристик и умственного потенциала не может адекватно оценивать совершаемое преступное посягательство на его жизнь и поэтому, естественно, не может принять меры (физически противостоять преступнику) к самосохранению в момент его убийства. Иными словами, убийство малолетнего в возрасте до 3-х лет должно, по нашему мнению, безоговорочно признаваться убийством лица, находящимся в состоянии психофизиологической беспомощности.
Однако если развитие малолетнего идет нормальным образом, умственные и психические способности резко возрастают в последующие годы его жизни, и он уже может правильно оценить нависшую над ним опасность. Вместе с тем, физически он значительно уступает своему убийце и потому, к его сожалению, не имеет возможности оказать ему достойное сопротивление и, тем самым обезопасить себя, правда, если он не является исключительно сообразительным ребенком, как тот, о котором речь идет в одном из примеров судебной практики Свердловского областного суда. К., будучи в состоянии опьянения, изнасиловал семилетнюю девочку С. и с целью сокрытия совершенного преступления решил ее убить путем удушения. Догадавшись о его намерениях, С. притворилась мертвой, затаила дыхание и тем самым спасла себе жизнь. Посчитав ее мертвой, К. с места преступления скрылся, но вскоре был задержан. Суд квалифицировал действия К. по п. «в» ч. 3 ст. 131, ч. 3 ст. 30 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ1.
Малолетними, с точки зрения психофизиологии, принято считать тех, кто в силу незначительности биологического возраста лишен физических сил или умственных способностей (либо того и другого одновременно), не может самостоятельно принять меры к устранению грозящей его жизни или здоровью (при убийстве только жизни) опасности со стороны внешних сил (в том числе и преступника - при убийстве). В таком случае к разряду психофизиологической беспомощности следует, на наш взгляд, относить и так называемую «возрастную» беспомощность, которая охватывает своим содержанием малолетство и старческую немощность.
Малолетними по уголовному праву признаются лица, не достигшие 14-летнего возраста. Не касаясь содержательной стороны возраста потерпевшего, закон указывает лишь на верхний предел, венчающий собой малолетнее состояние. Однако период жизни человека от рождения до четырнадцати лет наполнен этапами с различными и, к тому же, строго индивидуальными состояниями его физического, психического и умственного развития и «созревания». Кроме того, интенсивность физического, психического и умственного развития даже у одного и того же человека происходит асинхронно. Очевидно, даже при благоприятных генетических условиях малолетний окружающий его мир начинает сознавать намного раньше, чем у него появляется физическая возможность к преобразованию этого мира, к противостоянию ему.
Поскольку четкого критерия определения беспомощности нет, суды, решая вопрос о том, находилось ли лицо в беспомощном состоянии в связи с малолетством на момент его убийства, подходят индивидуально в каждом конкретном случае. Для определения, способен ли был малолетний и мог ли он при его убийстве оказать сопротивление виновному либо предпринять иные меры для самосохранения, необходимо проведение экспертизы, на основании которой суд должен решить вопрос, можно ли считать его беспомощным или нет.
Уголовно-правовое значение признака «беспомощное состояние потерпевшего» в системе объективных признаков состава убийства
Как известно, научное определение убийства как преступления ориентировано на социальное, а законодательное - на правовые признаки, являющиеся универсальными (сквозными), так как они органично присущи всем видам убийства без исключения и каждому убийству в отдельности. С помощью этих признаков можно разграничивать убийство и иные, смежные с ним преступления, за которые в той или иной степени предусматривается уголовная ответственность за лишение жизни человека. Следуя традициям теории отечественного уголовного права, важно заметить, что состав убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии, как равно и любой иной состав убийства, необходимо включает в свою структуру установленную уголовным законом совокупность объективных и субъективных признаков, характеризующих лишение беспомощного человека жизни как убийство. Иными словами, через состав убийства раскрывается уголовно-правовая природа этого вида убийства. В этом заключается неразрывная взаимосвязь указанных категорий (убийства и состава убийства) уголовного права. Вместе с тем, хотя убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии, как преступление, и состав этого вида убийства являются уголовно-правовыми творениями, их нельзя признавать тождественными понятиями - между ними имеются существенные автономно проявляющиеся различия. Если убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии, как преступление, есть конкретное деяние, совершаемое в объективной действительности, то состав этого вида убийства - всего лишь логическая модель, уголовно-правовая категория, закрепляющая типичные признаки лишения жизни человека, находящегося в беспомощном состоянии, отражающая его преступную сущность. Если убийство являет собой реалию, представляющую социальную опасность для людей и каждого человека в отдельности, то состав убийства напоминает нам о том, что эта реалия и ей подобные имеет статус преступления и потому должна караться в соответствии с действующим на момент ее учинення уголовным законодательством. Кроме того, этот вид убийства (как и любой иной) является общей характеристикой деяния как общественно опасного и потому позволяет отграничивать, в частности, квалифицированное убийство от убийства «простого». Состав же убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии, представляет собой законодательное определение соответствующего вида умышленного и противоправного лишения жизни другого человека.
Обоснованно в этой связи, на наш взгляд, замечание, что убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии, как преступление, выступает фактическим основанием уголовной ответственности. Идея о том, что преступное деяние выступает основанием уголовной ответственности, содержит и действующее ныне отечественное уголовное законодательство (ст. 8 УК РФ). Юридическим же основанием уголовной ответственности, естественно, выступает состав убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии. Однако было бы ошибочным предполагать, что уголовная ответственность порождается двумя самостоятельными основаниями. Фактическое и юридическое есть неразделимое качество того явления, которое в уголовном праве принято называть преступлением, они есть свойства, отражающие поведенческую и правовую (юридическую) природу преступления.
Поэтому теория уголовного права, законодатель и правоприменитель вполне обоснованно фактически-правовым основанием (причем единственным) уголовной ответственности признают деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Совершив, в частности, убийство человека, находящегося в беспомощном состоянии, виновный как бы «замыкает» на себе результаты трех взаимодействующих явлений социально-правового характера: преступного деяния, как непосредственной причины лишения беспомощного человека жизни, состава убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии, и уголовной ответственности за этот вид убийства. Только при наличии состава убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии, или вернее, только на его основе может осуществляться процесс квалификации соответствующего вида убийства, ибо он выступает тем необходимым уголовно-правовым образцом (эталоном), сверяя с которым, правоприменитель выбирает соответствующую статью либо соответствующий пункт ч. 2 ст. 105 УК РФ, наиболее точно и в полном объеме отражающие содержание и свойства совершенного вида убийства. Состав убийства человека, находящегося в беспомощном состоянии, кроме того, служит необходимым уголовно-правовым инструментарием для разграничения (классификации) убийств различных видов. С помощью состава этого вида убийства, наконец, определяются пределы наказуемости этого преступления.
Все элементы состава убийстве человека, находящегося в беспомощном состоянии, условно, с точки зрения их познания, можно разделить на две группы: группу объективных и группу субъективных элементов, каждая из которых распадается на виды этих элементов. Объективные элементы, в частности, состоят из: объекта и объективной стороны, субъективные соответственно - из: субъекта и субъективной стороны.
Объект преступления - это то, на что направлено преступное посягательство. Многообразие взглядов на объект преступления не могло не сказаться и на разбросе мнений относительно объекта убийства, в том числе и того его вида, который выступает основным предметом настоящего исследования. Не вдаваясь в глубь полемики относительно общетеоретических проблем объекта преступления и его видовых характеристик, и не преследуя цели умаления точек зрения на тот или иной предмет обсуждения, которые не совпадают с нашими научными интересами, мы будем придерживаться лишь тех позиций, которые, на наш взгляд, наиболее полно способствуют раскрытию темы диссертации.
Прежде всего, на страницах специальной юридической литературы не выражается единства относительно названия седьмого раздела и шестнадцатой главы Особенной части Уголовного кодекса РФ, в своей совокупности позволяющих определять родовой и видовой объекты, в частности, преступлений против жизни. И это, на наш взгляд, вполне обоснованно, так как действующее уголовное законодательство в плане охраны жизни человека проявляет свою непоследовательность.
Беспомощное состояние в структуре иных составов причинения смерти, не являющихся убийством, по УК РФ и зарубежных государств
Исходя из специфики темы диссертационного исследования, можно заключить, что отечественное уголовное законодательство и уголовное законодательство зарубежных стран придает категории «беспомощное состояние» различную уголовно-правовую ориентацию. Все возможные сочетания уголовно-правовых функций указанной категории можно свести к трем основным вариантам:
1. Уголовный кодекс РФ и Уголовные кодексы подавляющего числа зарубежных государств, некогда бывших союзными республиками СССР, «беспомощное состояние» одновременно используют и как обстоятельство, отягчающее наказание, и как квалифицирующий признак состава убийства. Подобный подход к уголовно-правовой оценке функций категории «беспомощное состояние» имеет место, помимо УК РФ, в частности, в УК Азербайджанской Республики1, Кыр-гызской Республики , Республики Узбекистан , Республики Беларусь , Латвии-ской Республики , Республики Таджикистан , Республики Казахстан , Республики Молдова8. Такое решение рассматриваемого нами вопроса, представляется, более правильным, так как нет оснований не соглашаться с мнением, согласно которому использование убийцей беспомощного состояния потерпевшего, при котором он не может защитить себя, говорит о жестокости убийцы, отсутствии у него элементарных нравственных качеств, а само состояние беспомощности характеризуется неспособностью жертвы оказать убийце сопротивление или уклониться от встречи с ним1. Думается, что именно эти и другие подобные обстоятельства учитываются уголовным законодательством тех стран, в которых убийство потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии, резонно признается квалифицированным его видом.
2. В УК Эстонской Республики и Украины категория «беспомощное состояние» используется лишь как разновидность обстоятельств, отягчающих ответственность (наказание) и не рассматривается в качестве квалифицирующего признака состава убийства. По соображениям, высказанным нами ранее, такой подход вряд ли можно признать обоснованным, так как он не учитывает в полном объеме содержания общественной опасности убийства потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии. Естественно, что у суда имеется возможность, предоставленная ему законом, при назначении подсудимому наказания учесть в качестве обстоятельства, отягчающего ответственность беспомощное состояние потерпевшего в момент его убийства.
3. Уголовный кодекс Грузии наоборот беспомощное состояние потерпевшего не рассматривает в качестве обстоятельства, отягчающего ответственность, однако признает его квалифицирующим признаком, в частности, убийства (п. «г» ст. 109)4. И хотя в отношении состава убийства Уголовный кодекс Грузии, как нам представляется, поступил правильно, в целом же отсутствие в Общей части УК категории «беспомощное состояние» как обстоятельства, отягчающего наказание, вряд ли можно признать бесспорной, так как при этом не учитывается в полном объеме общественная опасность при совершении иных преступлений в отношении этой категории лиц.
Нет в УК зарубежных стран единодушия и в отношении названия исследуемого нами обстоятельства. Так, в Уголовном кодексе РФ и в Уголовных кодексах Азербайджанской Республики, Республики Таджикистан, Украины, Республики Беларусь, Республики Узбекистан и других эти обстоятельства называются «обстоятельства, отягчающие наказание». По УК Эстонской Республики и Латвийской Республики эти обстоятельства отягчают ответственность. Придерживаясь системы признаков, в той или иной степени характеризующих беспомощное состояние потерпевшего, закрепленной в УК Латвийской Республики, УК Эстонской Республики расширили их круг. Так, относя беспомощность к обстоятельствам, отягчающим ответственность (п. 5 ст. 38), Уголовный кодекс Эстонской Республики приравнял к ним не только малолетнего, но и престарелого, а также душевнобольного или слабоумного человека1. М.М. Исаев, в частности, совершение преступления в отношении лиц, подчиненных виновному или находившихся на его попечении, либо в особо беспомощном по возрасту или иным условиям состоянии, определяет как обстоятельства, увеличивающие вину .
Поскольку речь в названных уголовно-правовых источниках идет об обстоятельствах, правовая природа и статус которых закреплены Общей частью УК, постольку логично их называть обстоятельствами, отягчающими наказание, что является прерогативой только судебных органов.
Существующий спектр разброса оценок категории «беспомощное состояние» в УК названных зарубежных стран и наличие их в сфере уголовно-правовой теории относительно уголовно-правового статуса беспомощности сам по себе был бы не таким уж большим минусом. Однако, учитывая то, что в названных УК анализируемое нами обстоятельство лишь называется, но не раскрывается его содержание и не дается его понятие - это неизбежно означает, что практическое решение вопроса переводится в правоприменительную плоскость, дает повышенный фон субъективизма, что, в свою очередь, опасно отходом от нормативного права к праву прецедентному.
